Хроники Копья (№5) - Драконы Погибшего Солнца

Мина замерла на мгновение, словно удивившись чему-то. Затем, пожав плечами, она направилась прямо к незнакомцу. Самоал следовал сзади, не снимая руки с меча. Несмотря на слепоту нищего, он чувствовал в нем какую-то угрозу. Как сказал разведчик, в незнакомце действительно было что-то странное.

— Ты узнаешь меня, так ведь? — Глаза слепца смотрели поверх нее.

— Да, я тебя узнаю, — ответила Мина.

На раны слепца было страшно смотреть, и Самоал отвел взгляд. Из-под тряпки тянулась желтая дорожка гноя, кожа вокруг ожога была красной и воспаленной, лицо распухло, и капитан явственно ощутил запах гниющей плоти.

— Когда это с тобой случилось? — спросила Мина.

— В ночь бури.

Она печально кивнула, будто ожидала такого ответа.

— Почему ты осмелился идти прямо в бурю?

— Я слышал голос, — ответил нищий. — И мне хотелось пойти взглянуть самому.

— Это был голос Единого Бога.

Нищий с недоверием покачал головой:

— Голос был отчетливо слышен, несмотря на грохот грома и вой ветра, только слов было не разобрать. Я ушел очень далеко, ни дождь, ни ветер не могли мне помешать, и я уверен, что подошел к тому самому месту, откуда доносился голос. Я был совсем близко к нему, я уверен. Дошел почти до Нераки, когда в меня ударила молния. О том, что было потом, я ничего не помню.

— Ты принял человеческий облик, — резко прервала его Мина. — Зачем?

— Как ты можешь винить меня за это, Мина? — спросил тот сокрушенно. — Я вынужден идти по земле моих врагов. — И он жестом указал на свой посох. — Это единственный доступный теперь для меня способ путешествия — пешком, опираясь на клюку.

— Мина, — обратился к девушке Самоал, не отрывая взгляда от нищего, — у нас сегодня впереди долгий путь. Ты только скажи, и я мигом избавлю от этого типа и дорогу, и мир.

— Полегче, Самоал, — успокаивающе сказала Мина и положила руку ему на плечо. — Это давнее знакомство, и я задержусь не более чем на минуту. Как ты нашел меня? — обратилась она к слепому.

— О твоих подвигах говорили везде, где я проходил, — ответил нищий. — Мне были известны имя и описание внешности. Может ли быть на свете другая Мина с глазами цвета янтаря? Нет, сказал я себе. На свете только одна Мина — та сиротка, которую когда-то давно волны выбросили на берег острова Шэлси. Та сиротка, которую подобрала Золотая Луна и которая завоевала сердце госпожи Первой Наставницы Цитадели Света. Она тоскует по тебе, Мина. Отчего ты покинула ее и всех нас, тех, кто любил тебя?

— Оттого, что она не умела ответить на мои вопросы, — объяснила Мина. — Как и никто из вас.

— А теперь ты нашла ответы? — Голос неизвестного зазвучал сурово.

— Нашла.

Нищий покачал головой. Он не выглядел рассерженным, скорее было похоже, что он сожалеет о чем-то.

— Я могла бы вылечить тебя, — предложила Мина, сделала шаг вперед и протянула к нему руку.

Но слепец резко отшатнулся от нее. Перехватив свой посох двумя руками и держа его перед собой, он преградил ей путь.

— Нет! — почти выкрикнул он. — Хотя мои раны страшно болят, это всего лишь телесная боль. Она не затрагивает мою душу, как затронула бы ее боль от твоего так называемого излечения. И хотя я бреду в темноте, она не так глубока, как та мгла, в которой нынче пребываешь ты, Мина.

Она улыбнулась ему теплой, спокойной улыбкой.

— Ты слышал голос, Соломиратниус? — спросила она. — Ты ведь слышишь его и по сию пору, не так ли?

Нищий не отвечал. Опустив посох, он пристально смотрел на девушку. Он не отрывал от нее своих незрячих глаз так долго, что Самоал даже с подозрением подумал, а слеп ли вообще этот человек.

— Это так? — настойчиво повторила она свой вопрос. Резко, как будто внезапно рассердившись, незнакомец отвернулся от Мины. Стуча посохом по земле, он свернул с тропы и направился в лес.

— Что-то я не доверяю ему, — проговорил Самоал. — Чувствуется в нем какая-то соламнийская вонь. Может, прикончим его, и дело с концом?

Мина отвернулась.

— Тебе не удалось бы причинить ему ни малейшего вреда, капитан. Он, может, и слаб на вид, но на самом деле совсем не таков.

— Тогда кто же он? Может быть, колдун? — спросил Самоал, усмехаясь.

— Нет, он гораздо сильнее любого колдуна. На самом деле это серебряный дракон Мирроар, Хранитель Цитадели Света.

— Дракон! — Капитан как вкопанный остановился на дороге, глядя в ту сторону, где скрылся нищий слепец. Того уже не было видно, и капитана это беспокоило больше, чем что-либо другое. — Мина, — стал настаивать он, — можно, я пошлю за ним отряд солдат? Иначе он наверняка попытается убить нас всех!

Мина слегка улыбнулась в ответ.

— Нам ничто не угрожает, капитан. Прикажи людям трогаться в путь. Дорога впереди свободна. Мирроар не станет тревожить нас.

— Почему так? — Самоал, хмурясь, недоверчиво смотрел на нее.

— Потому что когда-то, много лет назад, Золотая Луна, госпожа Первая Наставница Цитадели Света, расчесывала по вечерам мои волосы, — совсем тихо договорила Мина.

И, подняв руку, она провела ею по своей стриженой голове.

20. Преданные

Дни ожидания прошли для Герарда незаметно и отнюдь не неприятно. Дворец королевы-матери казался ему оазисом мира и спокойствия. Каждая из комнат представляла собой перголу, увитую цветами и зеленью многочисленных растений. Журчание воды успокаивало и умиротворяло. Хотя устройство для путешествий во времени сейчас находилось не у него, Герарду казалось, что время остановилось. Наполненные солнечным светом дневные часы медленно переходили в сумерки, а сумерки, сгущаясь, превращались в ночь, которая затем, в свою очередь, уступала место дню. Никто не замечал, как дни сменяют друг друга. Герард уже совсем было решил, что в жизни эльфов песчинки в песочных часах никогда не перестают сыпаться из одной чаши в другую, как грубая реальность неожиданно напомнила о себе. Однажды, после полудня, в тот день, когда им надо было уезжать, он прошел в сад и вдруг совершенно случайно увидел вдалеке блеснувшие в лучах солнца черные доспехи.

Идиллия спокойствия рухнула. Неракский Рыцарь стоял на краю утеса, явно наблюдая за дворцом. Герард поспешно нырнул обратно в комнату. Он ожидал, что с минуты на минуту раздастся стук в дверь и топот обутых в грубые башмаки ног, но шло время и никто не беспокоил их. Герард стал думать, что Рыцарь Тьмы просто померещился ему, но выглядывать снова не стал. В ту ночь им нужно было уходить.

Герард редко встречал в эти дни Палина Маджере и ничуть об этом не жалел. Грубость Палина по отношению ко всем, с кем он сталкивался, а особенно по отношению к Лоране, была неприятна рыцарю. Конечно, он старался найти оправдание такому поведению. Палину Маджере пришлось много страдать, говорил себе Герард. Но мрачные настроения мага бросали темные отсветы на все происходящее, и даже два эльфа, которые прислуживали в доме, ходили на цыпочках, боясь издать лишний звук, который мог бы вызвать приступ гнева у их господина. Но однажды, когда Герард намекнул на это Лоране, заметив, что считает такую грубость одной из худших черт человеческого поведения, королева-мать улыбнулась и посоветовала ему проявить терпение.

— Когда-то и мне довелось быть пленницей, — объяснила она, и глаза ее потемнели от грустных воспоминаний. — Я была пленена Владычицей Тьмы. Если вам не случалось испытывать этого, если вам не доводилось томиться долгими ночами, изнывая от страха и боли, то не думаю, что вы способны понять Палина.

Герард принял этот мягкий упрек и более ничего не сказал.

Так же редко он встречал и кендера, за что тоже был весьма благодарен судьбе. Палин Маджере запирался с кендером на долгие часы, вновь и вновь выслушивая смешные истории Тассельхофа и заставляя его припоминать их малейшие детали. По мнению Герарда, ни одна пытка, измышленная самым сообразительным из Неракских Рыцарей, не могла идти ни в какое сравнение с этим. Слушать в течение долгих часов разглагольствования кендера, его пронзительный голос — бррр, об этом было даже страшно подумать!

Ночь их отъезда из Квалинести наступила слишком скоро. Внешний мир, мир людей, казался теперь рыцарю суматошным, душным, ужасным местом, и ему не хотелось даже думать о возвращении туда. Сейчас он стал понимать эльфов, которым была ненавистна сама мысль о путешествии за пределы их прекрасного, безмятежного королевства.

Их проводник стоял в стороне, ожидая, когда кончится прощание. Лорана расцеловала Таса, который, почувствовав щекотание в носу, целых три минуты оставался спокойным. Затем она любезно поблагодарила Герарда за помощь и протянула ему руку для поцелуя. Рыцарь прощался с королевой-матерью, испытывая чувство восхищения и горечь расставания. Напоследок она обратилась к Палину, который сохранял все тот же высокомерный вид. Ему явно не терпелось поскорее отправиться в путь.

— Друг мой, — сказала ему Лорана, — мне кажется, я догадываюсь, о чем вы думаете.

Он нахмурился и слегка качнул головой. Но Лорана продолжала:

— Будьте осторожны, Палин. Пожалуйста, обдумайте все хорошенько, прежде чем начнете действовать.

Он не ответил, но, по эльфийскому обычаю, принятому между друзьями, расцеловал ее в обе щеки и весьма галантно попросил о нем не беспокоиться. Он понимал, что она имеет в виду.

Уходя по дорожке вслед за эльфом, уводившим их в ночь, Герард на мгновение оглянулся на дворец, возвышавшийся на утесе. Огни его сияли подобно маленьким звездам и, как и звезды, не могли рассеять мрак ночи.

— Если бы не было тьмы, — внезапно произнес Палин, — то что нам было бы известно о звездах?

«Так вот, значит, как он понимает природу зла», — отметил про себя Герард. Он не прокомментировал слова мага, и тот не стал продолжать. Суровое и многозначительное молчание Палина просто необходимо было разбавить болтовней Таса.

— Можно подумать, что проклятые кендеры меньше разговаривают, — проворчал Герард.

— Но проклят совсем не мой язык, — тут же отозвался Тас. — Это у меня внутри. И от этого проклятия у меня все там скорчилось. У тебя так когда-нибудь было?

— Конечно, было. И началось как раз в тот момент, когда я на тебя наткнулся.

— Вы все так шумите, что вас услышит даже пьяный овражный гном, — раздраженно вмешался эльф, говоря на Общем.

Герард понятия не имел, кто их ведет — Келевандрос или Калиндас, он так и не научился различать этих двух братьев. Они были похожи, как близнецы, хотя один из них, как считалось, был старше другого. Даже их эльфийские имена, оба начинавшиеся с буквы «К», перепутались у него в голове. Конечно, можно было спросить об этом Палина, но тот не был склонен к разговорам и, казалось, глубоко погрузился в собственные мрачные думы.

— Но болтовня кендера — все равно что щебет птиц по сравнению с лязгом, который поднимаете вы своим вооружением, господин рыцарь, — продолжал эльф. — Впрочем, вы, люди, исхитритесь шуметь, даже если останетесь голыми. Вы даже выдохнуть не умеете тихо. Ваше сопение и пыхтение я слышу за целую милю.

— Мы уже несколько часов идем через лес, — прервал его Герард. — До цели, вероятно, уже недалеко?

— Совсем близко, — ответил эльф. — Та поляна, на которой вы должны встретиться с грифоном, в двух шагах от нас. Если бы вы обладали таким зрением, как наше, вы бы уже видели ее. Но лучше остановиться тут, если вы намерены отдохнуть. Нам следует оставаться под сенью леса, пока это возможно.

— Не беспокойтесь. Я никуда не собираюсь идти, — сказал Герард; сбросив на землю свой походный мешок, он подошел к подножию осины, присел рядом, прижался спиной к ее стволу, закрыл глаза и вытянул ноги. — До утра еще долго?

— Час. А сейчас я должен оставить вас ненадолго, чтобы пойти поохотиться. Грифонов, когда они прилетят, необходимо будет покормить свежим мясом. Голодные после долгого перелета, они оценят нашу заботу. Здесь вы будете в безопасности, если только никто из вас не надумает разгуливать по лесу. — И эльф выразительно глянул на кендера.

— Все будет в порядке. — Это были первые слова, с которыми Палин обратился к ним после долгого молчания. Он не присел, а стал нетерпеливо и беспокойно мерить шагами поляну. — Не вздумай никуда идти, Тас. Ты останешься с нами. Где устройство? Оно еще у тебя, надеюсь? Нет, не надо вынимать его. Я просто хотел удостовериться, что с ним все в порядке.

— Конечно, в порядке, — ответил кендер. — Оно же не может быть в беспорядке, если ты, конечно, понимаешь, что я имею в виду.

— Чертовски подходящее время для охоты, — обронил Герард, провожая глазами эльфа, ловко скользнувшего между деревьями в сумрак леса.

— Он выполняет мой приказ, — объяснил Палин. — Грифоны после еды приходят в лучшее расположение духа, и наше путешествие может быть значительно более спокойным. Однажды я летел на грифоне, который, проголодавшись, решил, что его пустой желудок важнее всадника на его спине. И, заприметив внизу оленя, он стремительно кинулся на него. Мне не оставалось ничего другого, кроме как в ужасе вцепиться в его перья. К счастью, мы все остались живы, включая оленя, который услышал мои отчаянные крики и опрометью кинулся в лес. Правда, грифон рассвирепел и отказался везти меня дальше. С тех пор я предпочитаю позаботиться о пище для грифона заранее.

— Но тогда почему эльф не запасся мясом для грифона перед нашим путешествием?

— Должно быть, потому, что не хотел тащить на себе такую тяжесть, — раздраженно отрезал Палин. — И вы должны принять в расчет то, что эльфы не переносят запах свежего мяса. От него они делаются буквально больными.

Герард ничего не стал отвечать, чтобы не сказать лишнего. По тону мага он понял, что тот считает его идиотом. Даже если он сам так не думал, рыцарь понимал его именно таким образом.

— Между прочим, господин Герард, — неловко продолжал Палин, — я хочу, чтобы вы знали: вы выполнили обещание, данное моему отцу. Остальное я беру на себя. Можете больше не беспокоиться ни о чем, связанным с этим делом.

— Как скажете, господин, — кратко ответил Герард.

— И мне следует поблагодарить вас за то, что вы сделали для меня. — Холод паузы, которую выдержал маг перед тем, как выразить свою благодарность, мог бы вызвать снегопад в середине лета. — Вы сделали большое дело, рискуя при этом своей жизнью. Большое, важное дело, — добавил он чуть теплее, — и я буду просить Повелителя Уоррена представить вас к награде.

— Благодарю вас. Но я всего лишь выполнял свой долг перед вашим отцом — человеком, которого я беспредельно уважал.

— В отличие от его сына, к которому вы относитесь несколько иначе, не так ли? — язвительно поинтересовался Палин и опять принялся шагать между деревьями. Голова его была низко опущена, руки скрывались в рукавах широкого черного плаща с капюшоном, в котором Герард увидел его при первой встрече. Очевидно, маг считал, что беседа подошла к концу.

Тассельхоф уселся рядом с Герардом и, так как его руки постоянно должны были быть чем-то заняты, принялся опорожнять карманы своей новой рубашки, которую он выпросил у Лораны и от яркой расцветки которой у Герарда просто рябило в глазах. При слабом свете молодого месяца Тас стал перебирать свои сокровища, все те интересные штучки, которые он насобирал в доме Лораны.

Нет, в этом не было никаких сомнений. Герард будет просто счастлив расстаться с ними обоими, и кендером, и магом, едва они прибудут в Утеху.

Небо над ними стало постепенно светлеть, звезды гасли одна за одной, но эльф не появлялся.

Маршал Медан в сопровождении своих рыцарей добрался до места встречи за час до рассвета. Двое его спутников вели коней в поводу, но маршал не торопился спешиваться. Эта часть леса была известна как район активных действий мятежных эльфов, и Медан внимательно вглядывался в сумрачные тени, в клубы густого предрассветного тумана, и думал о том, в каком великолепном для засады месте они оказались.

— Господин офицер, — обратился он к своему помощнику, — ступайте посмотрите, не прибыл ли наш осведомитель. Он сказал, что будет ожидать нас подле тех трех больших белых камней.

Помощник привязал лошадь и, держа руку на полуобнаженном мече, медленно двинулся вперед, стараясь производить как можно меньше шума. Из доспехов на нем был только нагрудник.

Лошадь маршала то нервно вздрагивала, то тихонько ржала и прядала ушами. Медан любовно потрепал ее по гриве.

— Что ты, малыш? — ласково спросил он. — Ты чего-то боишься?

Помощник исчез в лесу и вскоре возник темным силуэтом на белом фоне огромного валуна. До Медана донесся его торопливый шепот, но слов нельзя было разобрать, и маршал не понял, последовал ли ответ на его призыв. Но он увидел, что рыцарь кивнул и торопливо пустился в обратный путь.

— Осведомитель докладывает, что они недалеко отсюда, поблизости от поляны, где должна состояться встреча с грифоном. Он приведет нас туда. Эльф просил идти пешком, господин. Говорит, что лошади производят слишком много шума.

Маршал спешился и кинул поводья на землю, прошептав лошади лишь одно слово. Она останется здесь и будет дожидаться его возвращения. Второй рыцарь привязал лошадь и потянул с седла колчан со стрелами и короткий лук.

Медан и воины стали крадучись двигаться вперед.

— Вот до чего я дошел, — пробормотал вполголоса маршал, раздвигая ветки над головой и осторожно пробираясь через подлесок. Он едва видел человека, шедшего перед ним. Отчетливо виднелись только три камня, да и их временами заволакивал туман. — Рыскаю по лесу ночью, будто последний воришка. Полагаюсь на слово эльфа, который не задумаваясь предал свою госпожу за пригоршню монет. И ради чего все это? Устраивать засаду на какого-то несчастного колдуна!

— Вы что-то сказали, господин? — прошептал не расслышавший его бормотания офицер.

— Да, сказал, — сердито повторил маршал. — Я сказал, что предпочел бы погибнуть на поле чести от копья, пронзившего мне сердце, чем здесь. Что вы скажете на это, офицер?

— Господин? — Тот непонимающе смотрел на маршала. Он явно не мог взять в толк, о чем говорит его командир.

— Ладно, неважно, — проворчал маршал и махнул рукой. — Пошли дальше.

Из тумана возник эльф, его бледное, едва заметное лицо вынырнуло из темноты. Он поднял руку, подзывая их к себе. Маршал подошел к нему, мрачно глядя на него сверху вниз.

— Ну? Где же они? — Он так и не стал вспоминать имя этого осведомителя. По мнению маршала, тот вообще не заслуживал никакого имени.

— Там, — указал эльф, — под тем деревом. Вам отсюда не видно, но это недалеко, шагов сто, не больше. Они ждут тут грифона.

Небо стало сереть в преддверии рассвета. Медан сначала не мог ничего разглядеть, но затем туман слегка поредел, и он увидел три смутные фигуры. На одной, как показалось маршалу, было черное вооружение — до него доносился скрежет и лязг металла.

— Господин, — эльф уже нервничал, — я вам больше не нужен? Если так, то мне пора идти. Мое отсутствие может быть замечено.

— Так уходи, ради всего святого, — последовал ответ Медана.

Эльф скользнул прочь и растаял в темноте. Маршал знаком подозвал к себе рыцаря с луком и стрелами:

— Имей в виду, драконица хочет получить их живыми. Старайся только подбить их. Стрелять по моему приказу. Не раньше.

Рыцарь кивнул и занял заранее облюбованную позицию среди зарослей. Он положил стрелу на тетиву и глянул на маршала.

Медан смотрел и выжидал.

До ушей Герарда донесся неожиданный звук, похожий на хлопанье огромных крыльев. Никогда прежде не видевший грифонов, он подумал, что, судя по звуку, это должны быть именно они. Рыцарь быстро вскочил на ноги.

— Что случилось? — Палин поднял голову, напуганный резким движением.

— Мне кажется, господин, грифоны прилетели, — объяснил Герард.

Палин откинул капюшон с головы и посмотрел в сторону намеченной для встречи поляны. Грифонов еще не было видно, они кружили над верхушками деревьев, но ветер, поднятый их крыльями, сбросил наземь сухую листву и взметнул вверх тучу пыли.

— Где? Где? — затараторил Тас, быстро собирая свои драгоценности и распихивая их по кармашкам.

Тут показались и грифоны, их огромные крылья были сложены, и они парили в высоте на потоках воздуха. Досада Герарда на кендера и раздражение против мага мгновенно растаяли, когда он увидел эти странные существа. Для эльфов передвигаться верхом на грифонах было вполне привычным делом, таким же, как скакать на лошадях для людей. Но лишь немногим людям доводилось летать на грифонах. Было известно, что грифоны недолюбливали людей, ибо те нередко охотились на них и даже убивали.

Герард постарался не задерживаться мыслями на том факте, что ему придется доверить свою жизнь существу, у которого нет особых причин любить его, и сейчас перед ним со всей наглядностью встала практическая сторона этого предприятия: он будет передвигаться на этом чудовище даже не по земле, а высоко в воздухе, так высоко, что малейшая неосторожность — и он упадет вниз и разобьется насмерть.

Рыцарь взял себя в руки. Он увидел в небе гордую, украшенную белыми перьями орлиную голову, блестящие черные глаза и хищный клюв, который, по слухам, мог расщепить человеку надвое хребет или оторвать ему голову от шеи. Передние лапы с огромными выступающими когтями тоже напоминали орлиные, но задние конечности и туловище, покрытые мягким коричневым мехом, вызывали в памяти горделивый львиный облик. Огромные крылья имели белоснежный подпушек с коричневыми верхними перьями. Грифон был выше Герарда по меньшей мере на голову.

— Здесь только один из них, — сказал он, стараясь говорить спокойно, так, словно имел дело с грифонами каждый день. — По крайней мере, пока. И ни малейшего следа эльфа.

— Странно, — отозвался Палин. — Я не понимаю, куда он мог деться. На него это совершенно не похоже.

Грифон захлопал крыльями и повернул голову, отыскивая взглядом своих всадников. Поднятый им ветер разогнал клочья утреннего тумана, клубившегося вокруг стволов и ветвей деревьев. Они подождали еще несколько минут, но другие грифоны не появлялись.

— Кажется, что их и не будет. — Герард постарался не выдать своего облегчения. — Отправляйтесь вы с кендером, господин. Не беспокойтесь обо мне. Я выберусь из Квалинести самостоятельно. В конце концов, у меня есть лошадь, и я…

— Чепуха, — отрезал Палин, раздраженный нарушением тщательно разработанного им плана. — Грифон отлично сможет нести нас троих. Кендер вообще почти ничего не весит.

— Зато многого стоит, — обидчиво вставил Тас.

— Но, господин, я действительно не против того, чтобы остаться здесь, — настаивал Герард.

Неожиданно в воздухе пропела стрела и вонзилась в ствол дерева рядом с ними. Герард мгновенно упал на землю, прикрывая голову руками и увлекая за собой кендера.

— Господин! Прячьтесь! — закричал он магу.

— Это мятежные эльфы, — уверенно констатировал Палин, вглядываясь в просветы между деревьями. — Они увидели цвет ваших доспехов и стали стрелять. — Не стреляйте! Мы ваши друзья! — закричал он на эльфийском и приветственно замахал руками.

В ответ вторая стрела пронзила рукав его одеяния, и он в немом негодовании уставился на дыру. Герард торопливо вскочил на ноги, схватил мага за руку и кинулся вместе с ним за большой дуб.

— Это не эльфы, господин! — Он указал на стрелу. Наконечник ее был сделан из стали, а оперение было черным. — Это Неракские Рыцари!

— Так же, как и вы. — Палин показал взглядом на черный нагрудник рыцаря и выгравированные на нем череп и лилию. — Во всяком случае, они должны думать именно так.

— Им уже известна правда, — мрачно объяснил Герард. — Вы же видите, что эльф не вернулся. Думаю, что нас предали.

— Это невозможно… — начал потрясенный маг.

— Я вижу их! — закричал Тас, показывая рукой в ту сторону, откуда летели стрелы. — Вон за теми кустами! Их трое, и все в черных латах!

— У тебя острые глаза, приятель. — Герард, сколько ни вглядывался, не мог разглядеть ничего, кроме смутных теней.

— Нам нельзя оставаться здесь! Нужно бежать к грифону! — И маг стал торопливо подниматься на ноги.

Герард потянул его обратно:

— Господин, эти стрелки редко промахиваются. Вам не добраться до грифона живым.

— Они действительно никогда не промахиваются, но видите, они выпустили в нас три стрелы, и мы еще живы. Если нас предали, значит, им известно о нашем магическом устройстве. Вот чего они добиваются! Они хотят захватить нас живыми и разузнать все, что нам о нем известно. — Он сжал локоть рыцаря с такой силой, что плетение кольчуги впилось тому в руку. — Но я им не отдам его! И не дамся живым сам! Больше никогда! Слышите? Никогда!

Еще две стрелы вонзились в ствол дуба, за которым они укрывались, и кендер, который только что высунул голову, чтобы разглядеть, что происходит интересного, поспешно нырнул обратно.

— Фьююю! — засвистал он, в тревоге ощупывая свой хохолок. — Они чуть не промазали промазать! У меня волосы целы?

Герард смотрел на Палина. По лицу мага разлилась смертельная бледность, губы сжались в тонкую, едва заметную нить. В сознании рыцаря всплыли слова Лораны: «Вам не понять этого, если вы сами не бывали пленником».

— Идите, господин. Спасайтесь! Отправляйтесь вдвоем с кендером.

— Не будьте дураком, — прорычал маг. — Мы пойдем вместе. Они хотят получить меня живым. Им нужно то, что знаю я. О вас они даже не думают, но пытки и смерть они вам обеспечат.

Позади них раздался хриплый клекот огромной птицы, злой и нетерпеливый.

— Я не так глуп, как вы думаете, господин. — Герард говорил резко, глядя магу прямо в глаза. — Дураком будете вы, если не послушаете меня. Я могу отвлечь их и могу защититься сам. В отличие, например, от вас. Или, может быть, у вас в рукаве припрятано для них хорошенькое заклятие?

По бледному, перекошенному от страха лицу мага он видел, что это не так.

— Очень хорошо. В таком случае берите кендера и ваш драгоценный артефакт и убирайтесь отсюда!

Мгновение Палин колебался, глядя в ту сторону, где затаились враги. Его лицо на глазах превращалось в безжизненную маску. Медленно он разжал скрюченные пальцы и выпустил руку рыцаря.

— Вот во что я превратился. Никчемный. Изувеченный. Вынужденный спасаться бегством вместо того, чтобы сразиться со своими врагами…

— Господин, вам нужно торопиться. — С этими словами Герард потянул из ножен меч. — Пригибайтесь и старайтесь укрываться за деревьями. Ну же, бегом!

В тот же миг он выпрямился во весь рост и, крепко сжимая меч, без колебаний двинулся на врагов. С уст его сорвался боевой клич соламнийцев. Тем лучше — противник сильнее рассвирепеет и кинется на него одного, забыв об остальных.

Палин тоже вскочил на ноги. Пригнувшись, он ухватил Таса за ворот рубашки и рывком поставил его на ноги.

— Пойдешь со мной, — приказал он.

— А что будет с Герардом? — Тас поглядел назад.

— Ты, кажется, слышал, что он сказал. — Маг подтолкнул кендера вперед. — Он сумеет сам о себе позаботиться. Кроме того, они не должны захватить наш магический артефакт.

— Но они и не сумеют захватить его! Они же не могут отобрать его у меня!

— Смогут, когда убьют тебя! — хрипло выкрикнул маг, глотая слова.

Тас внезапно застыл на месте и оглянулся.

— Ты… ты увидел дракона? — спросил он нервно.

— Не тяни время! — Теперь Палин схватил кендера за руку и потащил вперед, отчаянно пробираясь сквозь густой кустарник к грифону.

— Я не тяну! Мне стало плохо, — пожаловался Тас. — Наверное, это заклятие дракона опять действует!

Палин больше не обращал внимания на хныканье кендера. Он слышал, как загремел голос Герарда, выкрикивавший вызов врагам. Еще одна стрела пропела в воздухе, но, недолетев, упала примерно в ярде от них. Темные одежды мага сливались с лесной мглой, он бежал, пригибаясь, как советовал рыцарь, петляя, хоронясь за стволами деревьев.

Позади раздался лязг стальных клинков. Поток стрел прекратился. Герард сражался против Рыцарей Тьмы. В одиночестве.

Палин побежал еще быстрее, волоча за собой упиравшегося кендера. Гордиться ему было нечем. Страх и стыд боролись в его сердце, причиняя более страшную боль, чем могла бы причинить стрела. Он рискнул бросить взгляд назад, но ничего не увидел, кроме хлопьев тумана.

Грифон был где-то рядом. Спасение уже близко. Палин замедлил бег. Он почти остановился, раздираемый противоречиями…

И на него накинулась тьма. Он опять оказался в своем страшном заточении у Серых Рыцарей где-то близ границы Квалинести. Он корчился на дне глубокой, узкой ямы, вырытой в земле. Его окружали гладкие отвесные стены, по которым ему никогда не взобраться наверх. Сверху яму накрывала железная решетка, через которую ее поливал дождь, периодически заливая дно.

Он питался теми объедками, что рыцари швыряли ему. Он валялся в собственных нечистотах. Его пытали одиночеством, никто не разговаривал с ним, никто не охранял его. Зачем им было это делать? Он был в ловушке, и они знали это. Ему целыми днями не доводилось слышать человеческого голоса, и он стал почти радоваться, когда его выводили на допрос.

Почти.

Его тело внезапно пронзила давно знакомая страшная боль. Ему снова ломали пальцы, медленно, один за другим. Вырывали ногти. Полосовали спину кожаной плетью, которая рассекала тело до костей.

Его охватила дрожь. Он прикусил язык, и вкус крови и желчи, поднявшейся из желудка, наполнил его рот. Пот потек по лицу.

— Простите меня, Герард, — прохрипел он. — Простите меня!

Схватив Таса за шею, он поднял его и закинул на спину грифона.

— Держись крепче! — приказал он.

— Я думаю, что мне лучше спрыгнуть! — заплакал Тас, скорчившись на спине грифона. — Давай подождем Герарда!

У Палина не было времени на разговоры.

— Отрывайся! — велел он грифону, взобравшись ему на спину и упав в седло, приноровленное к спине огромной птицы. — Нас окружили Неракские Рыцари! Наш человек задержит их, но я сомневаюсь, что ему удастся выстоять против них продолжительное время.