— Значит, все-таки темнеет, — сказала она. — Я уж подумала, что глаза меня обманывают. Риан кивнул.
— Интересно будет посмотреть, что случится ночью.
— Можно сказать и так.
— Посланнику Небес не становится лучше? — спросил Риан, когда они начали подниматься по лестнице. Старик казался ему мертвым, но все жрецы были так уверены в том, что он жив или что по крайней мере его смерть не окончательна… Риан предпочел присоединиться к их мнению, тем более что он совсем не хотел, чтобы старый жрец умер. Он не был уверен, что возвращение старика что-то изменит, но Посланник Небес был в своем роде таким же символом, как и Марай, и его продолжающееся существование означало бы, что не все так плохо, как кажется.
— Все так же, — покачала головой Маскелль. — На самом деле мы можем только ждать и наблюдать за ним. Вернется он неожиданно.
Пройдя под второй галереей, они вышли во внешний двор. Пение жрецов зазвучало громче; оно теперь вызывало то же эхо, пронизывавшее, казалось, все вокруг, что и прошлой ночью.
— Зачем они поют? Это нужно для Обряда? — спросил Риан.
— Нет, тут другое. Они пытаются сделать Марай более неприступным. Управитель храма вспомнил об одном очень древнем ритуале. — Маскелль заправила за ухо выбившуюся прядь волос. — Только мы не узнаем, работает ли он, до тех пор… ну, пока он не сработает.
— А что тогда случится?
— Вокруг храма появится стена, стена, которую нельзя увидеть, но можно почувствовать.
Риан решил, что он сталкивался и с более странными вещами, особенно в последнее время.
— Это хорошо.
Маскелль неожиданно улыбнулась:
— Вот подожди, и ты увидишь!
Растим, Фирак и Гардик сбились в тесную кучку у двери, боязливо поглядывая на ящик, лежавший у колонны. Растим заметил Маскелль и Риана, и на его круглом лице отразилось облегчение. Подбежав к ним, он доложил:
— Оно все время просит, чтобы его выпустили.
— Конечно, ему хочется на свободу, — ответила Маскелль со вздохом, приглаживая спутанные волосы. — Оно же не может никого убить, пока находится в ящике.
— Ох, надеюсь, — пробормотал ариаденец. Риан следом за Маскелль подошел к ящику. Было слышно, как Гизар скрипуче хихикает внутри. Маскелль присела на корточки и стала задумчиво рассматривать ящик; Риан обошел его кругом и встал напротив Маскелль.
Прежде чем Маскелль успела что-нибудь сказать, Гизар спросил:
— Ты пришла, чтобы выпустить меня?
Маскелль, подняв бровь, обменялась с Рианом ироническими взглядами.
— С какой стати мне это делать?
— Я избавился от проклятия. — В голосе Гизара снова зазвучала фальшивая кротость. — Я могу вам помочь.
— Не думаю, что ты избавился от проклятия. Но я думаю, что твоему проклятию стало тесно в маленьком деревянном теле. — Однако Маскелль все же задумчиво добавила: — В чем ты можешь нам помочь?
— В том, чтобы уничтожить ваших врагов.
— Бесполезный разговор. — Маскелль поднялась, собираясь уходить, и пояснила Риану и остальным: — У этих демонов совсем нет воображения.
— Ты даже не знаешь, кто твои враги.
Голос Гизара как-то странно изменился. Он стал глубже и увереннее, лишился лицемерной угодливости. Маскелль замерла на месте, внимательно глядя на ящик. С подчеркнутым скептицизмом она протянула:
— И ты можешь нам это сообщить?
— Они прибыли сюда из местности, которая умирает, чтобы захватить вашу.
Лицо Маскелль застыло.
— Нашу местность… Небесную Империю?
— Небесную Империю, Синтан, Ариаден и все остальные страны.
Риан услышал, как Растим со свистом втянул воздух.
«Он знает, с кем говорит, — подумал Риан. Он сам не понимал, почему эта мысль вызвала у него леденящее предчувствие; может быть, дело в том, что демон вел себя не так, как раньше, когда он просто реагировал на их присутствие, злобно и невпопад. Знание того, кто они такие и откуда явились, говорило о более совершенном интеллекте. — Маскелль была права, это теперь уже другой демон».
— Вот что они сделали? Они создали Колесо Бесконечности, чтобы превратить наш мир в их мир? В их умирающий мир? — медленно проговорила Маскелль.
— Какой в этом смысл? — вмешался Растим. Маскелль стиснула плечо ариаденца, призывая его к молчанию; тот подпрыгнул на месте, словно только теперь вспомнив, что он не один, и пробормотал: — Прости…
Не обращая внимания на то, что его прервали, Гизар продолжал:
— Они неверно рассчитали. — В голосе его прозвучало злорадство, как будто чья-то ошибка доставила ему большую радость. — Они собирались перенести сюда, на место Кушор-Ата и Кушор-Ана, свой город и уже из него захватывать остальное. Вместо этого они перенесли весь свой мертвый мир.
— Но то, что можно перенести с одного места на другое, можно перенести обратно, — задумчиво глядя на ящик, сказала Маскелль. На лице ее появилось хищное выражение.
— И перенести снова, пока у них есть второе Колесо.
— Мы об этом думали, — сухо бросила Маскелль.
— Вот и молодцы.
— Скажи нам, где находится второе Колесо.
Кукла не ответила. Все ждали, пока Маскелль задавала еще вопросы, но и на них ответов не последовало.
«В Гизара вселился новый демон», — устало подумала Маскелль. К тому же демон, знающий об их врагах много больше, чем они сами…
— Боюсь, что от Гизара больше прока не будет, — сказала Маскелль Растиму, когда они шли по галерее обратно.
Гардик остался следить за ящиком с куклой; Риан, не желая рисковать, позвал с внешнего двора двоих гвардейцев, чтобы они составили Гардику компанию.
— Да ладно. — Растима даже передернуло. — Мы и не захотели бы, чтобы он снова с нами вместе выступал. — Актер беспомощно развел руками. — Только что с ним делать?
— Я поговорю со жрецами. Нужно, чтобы его сторожил один из вас, ариаденцев, и кто-то из кошанских монахов: тогда кукле не удастся выкинуть какой-нибудь новый фокус.
Риан сложил руки на груди.
— Как ты думаешь, что он теперь такое? Вроде Марады?
— Может быть. Но почему тогда он нам рассказал про них?
— Чтобы испугать… — поморщился Растим. — Мне кажется, чем меньше я буду знать о том, что происходит, тем для меня лучше.
Маскелль улыбнулась и покачала головой.
— Не спрятаться ли тебе под одеялом? А когда все кончится, я тебя разбужу.
Прежде чем Растим смог ответить, вмешался Фирак; голос его прозвучал резко.
— Так ты думаешь, что это кончится? Когда-нибудь?
Это был вопрос, задать который Риан не осмеливался. Он видел, с каким испугом и надеждой смотрел на Маскелль Растим в ожидании ответа. Та остановилась посреди двора и посмотрела на возвышающуюся над галереями центральную башню. Наконец она ответила:
— О, я думаю, что когда-нибудь это кончится. Будем ли мы еще здесь, когда такое случится, я сказать не могу. — Маскелль обвела взглядом своих слушателей. — Обещаю сообщить вам, когда узнаю.
— Что ж, ладно, — кивнул Фирак.
У входа на галерею их встретил управитель храма. Лицо его осунулось, на нем была написана тревога.
— Повелитель желает говорить с тобой, — сообщил он Маскелль.
Придворные собрались перед портиком центральной башни. Император отправил всех своих гвардейцев на охрану ворот и стены; советники, сопровождавшие его в храм, расположились между колоннами или расселись на перилах галереи; на их мрачных лицах были написаны растерянность и страх. Сам Райф сидел на кресле, снятом с носилок. Маскелль поразилась тому, каким постаревшим он выглядел. Государственные заботы оставили на его лице морщины, глаза окружали темные круги.
Перед портиком нетерпеливо расхаживал Вигар, которому явно хотелось поскорее вернуться к Колесу, над которым все еще работали другие Голоса. Канцлер Мирак вместе с Карудой стояли на нижних ступенях лестницы, ведущей к портику. Кошанские жрецы, храмовые слуги, ариаденцы, собравшиеся на галерее в противоположном конце двора, с беспокойством следили за происходящим. Песнопения, доносившиеся с верхней галереи, были похожи на завывания ветра.
Маскелль подошла и встала напротив властителя; Риан и управитель храма остановились у нее за спиной. Растим и Фирак присоединились к остальным актерам. Как только Маскелль заняла свое место, все разговоры стихли.
Мирак начал что-то говорить, но Райф поднял руку, заставив его умолкнуть. Взглянув в глаза Маскелль, император произнес одно-единственное слово:
— Ну?
Маскелль еле заметно улыбнулась. Ее восхитило его спокойствие и ловкость, с которой он переложил груз ответственности на ее плечи. Он словно говорил: «Если ты возглавляешь духовную власть в том, что осталось от Империи, то и действуй соответственно». Маскелль сложила руки на груди и сказала:
— Мы узнали кое-что новое, но источник сведений, мягко говоря, сомнителен.
Когда Маскелль начала повторять сказанное демоном, по толпе пробежал шепот, полный любопытства и страха. Даже Вигар замер на месте. Когда Маскелль договорила, Райф слегка покачал головой.
— С какой стати станет эта тварь предавать свой собственный народ, если она — одна из них?
— В том-то и вопрос, — пробормотал Вигар. Райф, нахмурив брови, повернулся к нему.
— В библиотеках есть сведения о том, что подобное случалось раньше?
«Очень кошанский вопрос», — подумала Маскелль. Ответ Вигара прозвучал как эхо ее собственных слов, сказанных прошлой ночью Риану:
— Существует много миров, соприкасающихся с Бесконечностью. — Жрец махнул рукой, указывая на странный город за стеной храма. — Наши собственные глаза говорят нам, что такое может случиться. Если те люди, о которых говорил демон, научились путешествовать из мира в мир в поисках нового дома для своего народа…
Маскелль сделала глубокий вдох.
— Хотите верьте, хотите — нет, но ситуация ничем не отличается от той, которая существовала до нападения. Мы должны найти второе Колесо.
— Зачем? Почему бы просто не завершить Обряд, раз ты думаешь, что это вернет все обратно? — запротестовал Мирак.
Маскелль заметила раздражение на лице Райфа и, к собственному изумлению, почувствовала гордость за него.
«Он все понимает!»
Вигар набрал воздуха, чтобы ответить, но император опередил его.
— Наши враги доказали, что способны создать Колесо Бесконечности, подобное нашему. Если демон не солгал, они сделали ошибку в его использовании. Едва ли они повторят такую ошибку снова. Все, что им нужно будет сделать, — это восстановить свое Колесо. Второго шанса у нас не будет. — Райф наклонился вперед, - Мы должны лишить их способности использовать Обряд против нас.
— Именно, — проговорил Вигар прежде, чем Мирак снова смог вмешаться. Для Обряда требуется объединенная сила Кушор-Ата, Кушор-Ана и каждого храма в стране. Сила сейчас заключена в Колесе, она готова к тому, чтобы ее высвободить. Нам понадобился бы целый год, чтобы создать Колесо заново, и оно не обладало бы могуществом, которое дает Обряд Столетия. Другого шанса у нас действительно нет.
— Остается еще один вопрос, — начала Маскелль, тщательно подбирая слова. — В чем источник их силы? Он не в наших храмах и городах, а здесь, в их мире, нет ничего подобного — или мы просто не способны это ощутить.
Вигар покачал головой, не желая пускаться в догадки.
Каруда сделал шаг вперед и заговорил:
— Известно ли им, что наше Колесо невредимо? Если да, то они попытаются его уничтожить.
Маскелль заметила, как дернулся стоящий рядом с ней Риан, и поняла, что синтанец подумал о том же.
Раздался мягкий голос управителя храма:
— Марай больше не беззащитен. — Жрец кивнул на монахов на верхней галерее. — Создание барьера завершено. Теперь они только поддерживают его.
— Мы отправим отряды на поиски второго Колеса, — сказал, поднимаясь на ноги, Райф. — Нужно оставить достаточно людей, чтобы следить за окрестностями, но найти второе Колесо — наша первейшая задача. — Он обвел взглядом собравшихся. — Искать нужно маленькими группами: в каждую должен войти опытный воин и монах, который знает, что нужно искать. Когда второе Колесо будет найдено, мы составим план нападения на него.
Толпа согласно загудела.
Император взглянул на темнеющее серо-лиловое небо.
— Похоже, наступает ночь. Отряды должны быть готовы к выступлению на рассвете.
Маскелль обменялась взглядом с Рианом. Император был прав. Как ни необходимо спешить, нельзя в темноте отправлять людей в этот странный город. К тому же управитель храма предостерег:
— Потребуется время на то, чтобы обучить людей проходить сквозь барьер, окружающий храм. За ночь как раз и управимся.
«А нам остается только надеяться, что мы еще увидим следующий рассвет», — с глубоким вздохом подумала Маскелль.
Тьма быстро сгущалась.
ГЛАВА 14
После того как император со свитой удалился на свою галерею, а остальные занялись приготовлениями к завтрашнему дню, Риан остался во внутреннем дворе Марай вдвоем с Маскелль. Опускалась ночь, тишину нарушало лишь тихое пение жрецов.
Стало уже так темно, что Риан едва различал лицо стоящей рядом Маскелль. Желтый свет фонарей, подвешенных между колоннами на галереях, казался не менее ярким, чем солнечный.
— Если Марада и ее соплеменники — из этого мира, то как они жили? Откуда брали пищу и воду? — задумчиво проговорил Риан. Он знал, что кто-то вымостил равнину каменными блоками, кто-то выстроил этот город. Просто казалось невозможным, чтобы жители все еще оставались здесь.
Маскелль вглядывалась в ставшее чернильно-черным небо.
— Не знаю. Меня не покидает чувство, что Марада была даже еще более странным созданием, чем мы ее считаем. Я видела, что она существует одновременно в Бесконечности и в нашем мире. Может быть… им для жизни не нужно все то, что нужно нам. — Она пожала плечами. — Что ж, мы спросим их об этом, когда найдем.
Риан надеялся, что «мы» — выражение риторическое. Если Гизар сказал правду и соплеменники Марады вместе с их Колесом находятся где-то поблизости, то поисковые отряды подвергнутся большой опасности. Теперь, когда с ними нет Посланника Небес, нельзя рисковать еще и жизнью Маскелль. Другое дело, что отговорить ее от участия в поисках будет нелегко… однако в этот момент Риан не хотел об этом думать.
— Почему они не нападают на нас — вот чего я не понимаю! Пусть все произошло не так, как они планировали, ведь не могут же они ничего в отношении нас не предпринять?
Маскелль медленно втянула воздух, все еще погруженная в размышления.
— Не знаю. Мне кажется… У меня такое чувство, что этот мир мертв. Мертв или умирает.
Риан ощутил холодный комок в животе. О таком думать ему тоже не хотелось. Ветер, прилетавший с равнины, нес пыльный запах пустоты.
— Может быть, все так случилось из-за вреда, который они причинили… настоящему миру?
Он смотрел на восточную галерею, надеясь заметить, если кто-то станет подкрадываться, чтобы подслушать их разговор. Мирак и его подручные были зловеще покладистыми. Риан предпочел бы открытую схватку: тогда врага можно было бы победить. Что ж, по крайней мере император, похоже, твердо держит вожжи в руках.
Маскелль неожиданно прижалась к Риану, повернула к себе его лицо и поцеловала в губы. Это был жаркий, хоть и краткий поцелуй, и если Маскелль хотела так заставить Риана забыть о тревожащем его вопросе, ей это удалось: Сделав шаг назад, она прошептала:
— Мы еще не умерли.
Так он сам сказал Растиму только сегодня утром, вспомнил Риан, глядя, как белая мантия Маскелль тает в темноте. Сзади раздался шорох: под чьими-то ногами покатился камешек. Риан обернулся и настороженно вгляделся в тень галереи. Под портиком башни кто-то стоял.
— Я хочу кое-что тебе показать, — произнес голос Каруды.
Риан заколебался, гадая, ловушка это или нет. Было слишком темно, чтобы различить лицо Каруды.
«Есть только один надежный способ выяснить это».
Риан кивнул и двинулся следом за Карудой через двор.
Они прошли через весь храм до западной внешней галереи, затем по ней до угловой башни. В окне, выходящем на безмолвный травянистый двор, Риан заметил тусклые отблески света: у часовых на стене были фонари, прикрытые колпаками, чтобы не мешать им видеть в темноте. У подножия лестницы, ведущей на верх башни, горела яркая лампа. Теперь Риан мог разглядеть тревогу на лице Каруды. Колышущиеся тени заставляли резные фигуры, спиралью уходящие вверх, казаться зловещими; призывно изогнувшиеся храмовые танцовщицы выглядели скорее угрожающими, чем соблазнительными.
Когда Каруда начал подниматься, Риан отступил в сторону и внимательно оглядел лестницу, но не заметил никого, кто мог бы поджидать его в засаде. Что ж, может быть, придворная грызня еще не достигла такого накала… впрочем, с этими кушоритами судить трудно. Каруда посмотрел вниз, но ничего не сказал, и Риан двинулся следом.
Поднявшись на третий уровень, Каруда вышел на балкон. За его перилами прятались трое — храмовые слуги. Однако Риана это не успокоило: нельзя было быть уверенным в верности всех слуг, хотя большинство из них были преданы жрецам.
Один из находившихся на балконе выпрямился и показал на равнину.
— Вон там! Огни становятся ярче, — сказал он тихим испуганным голосом.
Риан посмотрел туда, куда показывал слуга, и забыл обо всех своих подозрениях. В окнах одного из массивных зданий, казавшегося еще чернее, чем черное небо, мерцали красные, как угли костра, огоньки.
Маскелль оперлась на парапет, всматриваясь в искры красного пламени, висевшие в вышине, подобно звездам. Позади нее в дверном проеме стоял Мирак; управитель храма заслонял от него Маскелль, а на перилах лицом к канцлеру сидел Риан. Часовые были отосланы вниз, на галерею у башни.
На лестнице послышались шаги, и появился Каруда.
— Огни видны и со всех остальных башен, — доложил он.
— Если там так много людей, мы должны были бы их слышать, — озабоченно сказал Риан.
Маскелль сквозь зубы втянула воздух и кивнула. Она тоже не думала, что огни означают присутствие людей. По крайней мере таких людей, к которым они привыкли.
— Мы дождемся рассвета, потом выйдем на разведку.
— Мы? — переспросил управитель храма.
— Я должна туда отправиться, — подтвердила Маскелль. Она чувствовала, как Карающий тянет ее куда-то; это чувство было гораздо более отчетливым, чем в давние годы. Сейчас Бесконечность была близка как никогда, хотя другие Голоса и говорили, что слышать Предков не могут.
«Но ведь Предки всегда были тесно связаны с землей, водой, воздухом». Теперь все это переменилось. Карающего же всегда олицетворял его Голос.
— И оставишь Марай без защиты? — вмешался Мирак. До сих пор он был странно молчалив.
«Он всегда был осторожен», — подумала Маскелль; здесь же его противников больше, чем союзников.
— Мой долг — не защищать Марай, — ответила она, отворачиваясь от далеких огней. Мирак в темноте не мог видеть выражения ее лица, но что она смотрит на него, должен был понять. — Мой долг — найти второе Колесо и уничтожить его. — Она услышала, как Риан беспокойно зашевелился на перилах, но вслух; он ничего не возразил; впрочем, его сдержанность не означала, что позже возражений не последует.
Мирак мгновение помолчал, потом заговорил снова:
— Вигар передал тебе власть Посланника Небес.
— Долг Вигара, как и остальных Голосов, — заботиться о Колесе. Если что-нибудь и может нам помочь, то только Обряд. Однако совершать Обряд бесполезно до тех пор, пока те, кто создал второе Колесо, живы. Если они создали его один раз, они могут сделать это снова. — Маскелль повернулась к управителю храма. — В мое отсутствие духовным главой империи будешь ты.
Управитель устало вздохнул:
— Я так и думал, что ты это скажешь.
Маскелль улыбнулась про себя.
«Не можем же мы изменить традиции — передавать власть тому, кто меньше всего этого хочет».
— Только не бросайся сразу совершать эпохальные изменения в восемьдесят первом стихе Водяных Песнопений, пока меня не будет.
— Вот и не сбудутся мои планы, — сухо ответил жрец.
— Не вижу, как в нашей ситуации можно веселиться, — резко бросил Мирак.
— Мы тоже, на самом-то деле, — мягко ответила Маскелль. «Он подошел к самому краю, — подумала она. — Может упасть — и если не выдержит, и если его подтолкнут… В отличие от тех из нас, кто упал через край много лет назад и с тех пор смотрит на всех снизу вверх». Мирак ее беспокоил. Маскелль знала, что он может сделать, будучи в здравом уме, — канцлер был опасным противником. Однако она представления не имела, как он поведет себя, если паника заставит его сломаться. — Я честно отвечу на все твои вопросы, но я не буду знать ответов, пока мы не найдем этих людей и… «И убьем их!»
— Что случилось? — резко спросил Риан. Маскелль только теперь заметила, что все пристально на нее смотрят. Она помотала головой:
— Я снова слышала Карающего.
Управитель храма шумно втянул воздух.
— Как кстати! — ядовито заметил Мирак.
— Ох, Карающий ничего и никогда не делает кстати, — пробормотала себе под нос Маскелль. — Найти второе Колесо, — сказала она вслух. — Это первый шаг. — «Но только первый», — закончила она мысленно.
— Синтанец, мне нужно с тобой поговорить, — сказал Растим.
— Только не сейчас. — Риан не поднял глаз от своей работы. С помощью двух монахинь, которые были наблюдательницами на самой высокой башне, он углем чертил на камне двора примерную карту города. Ночь была непроглядно темна — без луны и звезд; никто не мог бы обещать, что день когда-нибудь наступит.
«Дело только в тучах, — твердил себе Риан. — Ведь есть же где-то настоящее небо! Нужно не терять надежду».
Голова у него болела: в неверном свете ламп приходилось напрягать глаза, и выслушивать рассуждения Растима он был не в настроении. Последние несколько часов он вместе с Карудой занимался распределением гвардейцев и кошанских монахов по поисковым отрядам, отправляя их потом к управителю храма для обучения тому, как проходить через барьер, окруживший храм.
Риан не особенно верил в существование барьера, пока не убедился сам: это такая же непреодолимая преграда, как деревянная или каменная стена. Чтобы пройти сквозь него, нужно было идти особым образом: три шага налево, два вперед, три — направо, один — вперед; после этого нужно было повернуть налево и можно было выйти наружу. Чтобы вернуться, следовало повторить все в обратном порядке. Никакой враг случайно не смог бы выполнить эти действия. Риан думал, что непрерывное пение жрецов начнет раздражать, но теперь оно звучало обнадеживающе, было успокаивающим противовесом молчанию ночи и полному одиночества завыванию ветра.
— Это важно, — сквозь стиснутые зубы процедил Растим.
Риан поднял на него глаза. Горело только несколько фонарей — нужно было экономить скудный запас масла, но те, что горели, светили ярко, как звезды; освещена была галерея второго яруса, арка, ведущая во внутренний двор, и те помещения, где люди работали. Света как раз хватало на то, чтобы Риан разглядел выражение лица ариаденца. Риан сел на пятки и нахмурился.
— В чем дело?
Обе монахини, давно обсуждавшие, находится ли здание с восемью шпилями за строением с выступами, похожими на рога, или к западу от него, умолкли и посмотрели на Риана, встревоженные его тоном.
— В Гизаре, — мрачно сообщил Растим.
Эта часть третьего двора была хорошо освещена; свет фонарей плясал на стенной резьбе и колоннах и ярко освещал пустой ящик с аккуратно снятой и отставленной в сторону крышкой. Риан коснулся дерева там, где Маскелль начертила охранительные знаки. Они были выжжены; Риан мог видеть и определить на ощупь, где дерево обуглилось.
— Должно быть, оно наложило на вас чары, чтобы вы его выпустили, как это случилось той ночью в лагере, — устало сказал Растим, стирая рукавом пыль с лица. Он сказал то же самое, когда явился сменить Фирака. Только тогда и было обнаружено бегство Гизара: ни Фирак, ни кошанский жрец не видели снятой с ящика крышки, пока переполошившийся Растим не поднял тревоги.
Теперь оба — и актер, и жрец — казались возмущенными напраслиной. Фирак с упрямым видом сложил руки на груди, а жрец начал:
— Со всем почтением должен сказать: я не думаю…
Риан осмотрел замки и покачал головой.
— Оно открыло их изнутри. — Тварь просто выломала дужки. — И охранительные знаки тоже были выжжены изнутри. — Проведя рукой по внутренней поверхности ящика, Риан нащупал прожженное насквозь отверстие.
Каруда, тоже осматривавший замки, выругался. Риан послал за офицером сразу же, как услышал рассказ Растима. Он также велел одной из монахинь предупредить Маскелль.
— Только этого нам и не хватало, — устало бросил Каруда.
Риан не мог с этим спорить.
— Так давайте искать его, — сказал он, поднимаясь на ноги.
Каруда потер глаза, потом коротко кивнул и направился к двери.
— Я организую поиски.
Риан двинулся в противоположном направлении — по галерее к арке, выходящей во внешний двор. Хотя при Каруде он старался этого не показывать, ему было страшно. Нельзя было предвидеть, на что способен Гизар. И еще: Риан понятия не имел, что делать, если он найдет тварь.
Растим бегом догнал его.
— Почему ты пошел сюда?
— Если оно одержимо не демоном, а кем-то из соплеменников Марады, оно попытается пробраться к своим, — ответил Риан, спускаясь по лестнице. Тварь могла двинуться напрямик к воротам. Если она сумела сделаться невидимой для Фирака и жреца, ее не заметили бы и часовые.
— Ох, ты прав, — пробормотал Растим, следуя за Рианом.
Сбежав с лестницы, Риан вышел на открытое пространство. Просторный поросший травой внешний двор был погружен в темноту; только у бывшей пристани прямо напротив входа на галерею горело два фонаря. Двор был тщательно выровнен, так что идти по нему было нетрудно, даже не видя собственных ног. Риан глубоко вдохнул аромат влажной земли и травы, на время заглушивший запах пыли и запустения, принесенный ветром. К тому времени, когда они дошли до середины двора, Риан уже успел обдумать ситуацию.
— Оно не сможет преодолеть барьер и будет прятаться где-то у стены…
Внезапно перед ними выросла какая-то фигура. Риан успел оттолкнуть Растима назад, но получил удар в грудь — такой сильный, что чуть не упал. Инстинкт помог ему уклониться от следующего удара. Риан выхватил сири, прыгнул в сторону и сам ударил мечом, целясь в грудь нападающего. Раздалось странное бряцание, словно противник Риана носил массу звенящих украшений.
Новый удар сбил Риана с ног; он почувствовал, что сири выскользнул из его руки. Растим кинулся на врага, пытаясь схватить его сзади, но тот с легкостью стряхнул коротышку-актера.
Риан на четвереньках подполз туда, где упал сири, схватил меч, перекатился по траве и вскочил на ноги. Напавший не мог быть Гизаром: он был гораздо больше куклы, ростом с человека. Часовые у ворот услышали шум схватки и бежали к сражающимся; один из них нес фонарь. Темная фигура кинулась бежать в сторону храма, и Риан нырнул вниз, обхватив ее за колени. В тот же момент он оказался в путанице деревянных частей и металлической проволоки. Риан замер на мгновение, пытаясь на ощупь определить, что это такое. Неожиданно противник напрягся и сбросил с себя Риана.
Тот сильно ударился о землю; тварь стояла над ним, и в свете фонаря Риан с изумлением увидел, что это все-таки Гизар. Или то, что было им раньше.
Риан помнил марионетку, которая выскочила на сцену во время представления ариаденцев на пристани; она была небольшой, по пояс человеку, и ярко раскрашенной. Деревянные руки, ноги и голова крепились к туловищу проволокой — ими порознь мог двигать актер, управляющий куклой. Теперь деревянные части стали более массивными и удлинились, так что стали напоминать члены исхудалого человека, а проволока образовала густую поросль, покрыв тело чем-то вроде шипов какого-то морского животного.
Прежде чем люди или Гизар сдвинулись с места, раздался ужасный вой: ветер, и раньше завывавший в углах храма, усилился до ураганной мощи. Гизар воспользовался растерянностью гвардейца и выбил фонарь у него из рук. Риан скорее по движению воздуха догадался, чем увидел, как Гизар кинулся бежать, и попытался его схватить, но проволока выскользнула у него из пальцев. Вскочив на ноги, Риан помчался за марионеткой.
На этот раз Гизар устремился к окружающей храм стене. Риан бежал вслепую, ориентируясь только на звяканье проволоки и топот деревянных ног. Он боялся налететь на одну из пальм, росших вокруг двора, но, чтобы не потерять Гизара, не замедлял шага. Когда он приблизился к низкой стене, глаза его немного привыкли к темноте; к тому же ясно был слышен скрежет дерева по камню: Гизар пытался влезть на стену.
Непроглядную тьму рассеивал лишь далекий свет немногих фонарей; Риан мог различить только странную тень, шевелящуюся там, где, по его представлению, была верхушка стены. Он сунул сири в ножны и прыгнул, но сорвался и упал. Следующая попытка была более удачной: Риан подтянулся, нашел опору для ног в покрывающей стену резьбе и наконец уселся на стену верхом, не обращая внимания на боль от сломанных ребер в боку. Ветер снова усилился, и он больше не слышал Гизара.
Спрыгнув со стены, Риан оказался на узкой неровной полоске земли — это было все, что осталось от рва, который раньше окружал храм. Риан приготовился отразить нападение, если Гизар кинется на него, но вокруг царила полная тишина, если не считать завываний ветра. В безжизненной темноте расстилавшейся впереди равнины разглядеть что-либо было невозможно. Искры света все еще рдели в зданиях странного города, но ничего не освещали.
Риан пристально всматривался в пустоту. На границе равнины, казалось, двигались какие-то тени — неподалеку от того места, где проходил созданный жрецами барьер.
