Зеленая ветвь

      И как бы в ответ на его мысли, со стороны гор, куда уходила желтой лентой дорога, однажды появилась большая толпа людей.
      "Не иначе - орда! Легки на помине!" - решил Райкос. Расстояние до спускавшейся с гор толпы было настолько большим, что в подзорную трубу невозможно было различить лица, тем не менее, губернатор приказал выстроить войско в боевом порядке. Выкатить пушки, зарядить их картечью, вынести вперед знамена. Хотя на сердце у него было тревожно, страха он не чувствовал.
      Темный оползень скатился с возвышенности и придвинулся ближе. Тогда Илияс Бальдас, стоящий с подзорной трубой рядом с Райкосом, сказал:
      - Это не янычары.
      Райкос припал к подзорной трубе и убедился в справедливости слов Илияса. К ним двигалась огромная толпа людей: в ней было много женщин и детей. Люди махали им тряпками, что-то кричали и почти бежали навстречу.
      - Это возвращаются в город беженцы. - Райкос разглядел едущую впереди толпы запряженную лошадьми карету. Ту самую, в которой он отрядил в горы Анну Фаоти.
      У него радостно забилось сердце. Анна сумела блестяще выполнить трудное поручение!
      Толпа подходила все ближе и ближе. Радостное возбуждение охватило и солдат гарнизона: ведь среди возвращающихся были родственники и близкие знакомые.
      Райкос приказал торжественно встретить горожан. Загремели барабаны, заревели трубы, развернулись знамена. Солдаты не выдержали - не дожидаясь команды, приветственными криками встречали жителей города. Из кареты вышла Анна Фаоти. И толпа вдруг стала скандировать:
      - Зито Россия! Зито виктория!
      По прибрежной степи неслось раскатно: "Зито Россия!"
      Растроганный Райкос подошел к Анне. В ее черных глазах блестели искорки радости. Она тоже произнесла:
      - Зито Россия!
      16. СЕКРЕТНОЕ ПОРУЧЕНИЕ
      С возвращением жителей началось постепенное воскрешение города. По-прежнему чернели руины и пепелища домов, но улицы больше не давили мертвой тишиной. Они наполнились голосами людей, смехом, лаем собак, запахами жареной рыбы. Щедрое, теплое море, омывающее Грецию, всегда было кормильцем ее обитателей. Илияс Бальдас, выйдя на балкон губернаторского дома в тот вечер, когда население вернулось в город, потянув носом, спросил Райкоса:
      - Чувствуете?
      Губернатор удивленно поднял бровь:
      - Простите, я вас не понимаю...
      Илияс засмеялся:
      - Если бы вы были греком, вы бы сразу поняли меня: ветер доносит запах жареной рыбы. Клянусь, что это скумбрия, и ее жарят на оливковом масле. А если греки жарят рыбу, то жизнь в городе уже вошла в свою колею. Значит - самое плохое позади. Жизнь всегда побеждает все плохое...
      - Это верный признак, Илияс?
      - Самый что ни на есть. Так здесь было испокон веков. С тех далеких времен, когда по нашей земле ходил Гомер.
      - Да вы философ, Илияс! А я-то думал, что вы темный, малограмотный рыбак!
      - Чего только не бывает на этом свете, господин губернатор! Человеку иногда проще быть неграмотным, чем грамотным. - Он загадочно улыбнулся и потом серьезно сказал: - Свой доклад президенту вы так и начните: "В городе жарят рыбу". Он сразу поймет, что жизнь налаживается.
      Райкос, конечно, написал свой доклад не так, как советовал Илияс, но, тем не менее, рыбак оказался пророком. Жизнь в городе налаживалась, и, к удивлению нового губернатора, довольно стремительно. А удивляло Райкоса многое, даже необыкновенная быстрота, с которой распространялись новости. Каждая весть облетала Грецию с поистине крылатой быстротой. Райкос не раз задумывался, что это за чудесные крылья, разносящие по всей стране новости, и вскоре понял, что это - паруса. Греция - морская страна, и паруса скользят ее морями, не зная преград. Ни султанский флот, ни пиратские засады, ни цепи, которыми завоеватели пытались сковать проливы, не смогли сдержать корабли. Море и торговля определяли лицо и того города, которым управлял губернатор.
      Как только население вернулось в город, на другой же день, словно по волшебству, в порт прибыли корабли из далеких и близких портов, с больших и малых островов. Приплыли целые флотилии и привезли товары: фрукты, овощи, штабеля кож, пакеты ароматных табаков, матовое серебро, пестрые ткани... Казалось странным - откуда у этого ограбленного, пребывавшего под многовековым рабством народа столько богатства!
      Наблюдая за тем, как стремительно налаживается жизнь, Райкос невольно дивился энергии, проявляемой на каждом шагу. На перекрестках открылись кофейни, в подвалах запылал огонь печей, в которых выпекали хлеб, застучал молот кузнеца, поползли, заклубились прозрачно-лиловыми змеями дымы мангалов, где жарились каштаны...
      Осматривая с балкона прибывшие корабли, Райкос бросил взгляд в сторону маяка и замер: в створки ворот порта ворвалась шхуна, рассекая выгибом форштевня пенистые гребни. Легко и стремительно, напоминая черноголовую чайку, летящую над волнами, шхуна подлетела к причалу, не убирая парусов, и лихо пришвартовалась. Так нестись по волнам могло лишь одно судно - саколева. Так искусно управлять ею мог только Игнатий Варвацис.
      Вскоре Райкос уже принимал горбоносого рыжего шкипера в своем губернаторском кабинете.
      Шкипер пожаловал неспроста.
      - По мою душу? - спросил Райкос.
      Игнатий кивнул и вынул из-за пазухи покрытый сургучными печатями конверт.
      Губернатор неохотно принял запечатанное послание. Ему сейчас так не хотелось покидать город, где он только начал восстановительные работы. Он был здесь нужен. Очень нужен...
      Поэтому Райкос не торопился вскрывать запечатанный конверт. Он догадывался, какое послание лежит в этом пакете. Прощаясь в Навпали, президент сказал, что в скором времени Николаю Алексеевичу придется отправиться с важным поручением на остров Занте.
      - Это второй по величине остров Ионического архипелага, - пояснил ему тогда президент. - Второй по величине, но первый по красоте. Недаром его назвали "золотым". В переводе с греческого "занте" означает "цветок". На этом "цветке" вы получите партию новых французких скорострельных ружей. Мы приобрели их нелегально у английских негоциантов. Эту сделку надо сохранить в строжайшем секрете, не то разразится международный скандал. Великие державы замыслили тайно вооружить солдат султана этими ружьями. Но нам удалось перекупить их. А заплатили за них деньгами, которые нам дал ваш соотечественник.
      Райкос хотел спросить у Каподистрии, кто же этот щедрый соотечественник, но президент предупредил его вопрос.
      - О нем вам поведает шкипер Игнатий Варвацис. Спросите об этом его, когда он прибудет за вами на своей саколеве.
      Президент советовал поторопиться с выполнением секретного поручения. И в тот же день саколева, приняв на борт вместе с Райкосом два десятка гарнизонных солдат, взяла курс на остров Занте.
      Райкосу не терпелось узнать у Игнатия о своем таинственном соотечественнике, давшем деньги на покупку оружия. Кто этот щедрый богач?
      Игнатий рассмеялся.
      - Какой же он ваш соотечественник? Президент пошутил. Это мой дядя, грек с острова Псара Иоаннис Варвацис. Впрочем, - Игнатий задумался, впрочем, он и ваш соотечественник, русский дворянин, астраханский купец первой гильдии Иван Андреевич Варваций. Но поведать историю этого удивительного человека вам могут только эти книжицы, в коих описано все житие моего дяди, все его подвиги и труды, - Игнатий показал на три небольших томика в потертом кожаном переплете. Они лежали на столике, у изголовья постели капитана. - Написаны сии труды о жизни дяди нашим родичем преподобным Пафнутием, настоятелем Сфигменонского монастыря, где летом 1750 года был крещен мой дядя. Преподобный Пафнутий записал все из устных воспоминаний разного рода простых и знатных, посему речь записок проста, не замысловата, это речь арматолов, клефтов и русских моряков, поведавших преподобному Пафнутию то, что они знали о дяде. Вам самому не разобрать почерк достопочтенного Пафнутия, я наловчился в деле сем трудном, и мне придется читать вам. Если вас это интересует, поднимемся на капитанской мостик. Мы проплываем сейчас по таким местам, где шныряют султанские корабли. - Игнатий взял один из томиков в руки.
      - Пойдемте на мостик!
      Райкос поднялся на шаткий мостик саколевы. Рыжий шкипер, пристально осмотрев зеленовато-белесую пелену морского горизонта, раскрыл кожаную книжицу, стал, заглядывая в нее, рассказывать о своем дяде.
      17. КЛЯТВА
      (Первая книжица)
      Иоаннис, сын хозяина трехмачтовой шхуны Андреаса Варвациса, родился там, где испокон веков обитали его предки, - на небольшом острове Псара. С детских лет отец стал брать сына с собой в плавание, знакомить с корабельной жизнью. Андреас Варвацис, сам отважный мореход, хотел, чтобы и его сын Иоаннис стал таким же. Шхуна Андреаса, быстроходная, как моя саколева, совершала рейсы между островами всего архипелага, ее паруса видели во всех уголках Средиземного моря. Шхуну обычно фрахтовали греческие купцы, перевозили на ней самые разнообразные товары, а иногда и пассажиров. Каждое плавание судно подстерегали опасности, но не штормы и бури - хозяин хорошо знал свое дело. Судну грозило другое - встречи с корсарами и пиратами, которые разбойничали на всех морских дорогах архипелага. В каждом рейсе надо было быть готовым к встрече с оттоманскими разбойниками. Поэтому шкипер учил сына не только профессии моряка, но и военному делу. И десятилетний мальчик вскоре уже мог управлять шхуной, без промаха стрелять из ружья и пистолета, метать отточенный кортик. Он не раз участвовал в сражениях, когда турецкие гальонти пытались взять на абордаж судно Андреаса Варвациса.
      Мальчик воспитывался в религиозной патриархальной семье. Эта семья придерживалась обычаев и взглядов, господствующих в греческой общине острова Псара. Члены этой общины - потомственные мореходы - испытали на себе варварские насилия турецких завоевателей за много лет османского владычества, накопили ненависть к поработителям. Религиозные чувства островитян, пунктуальное выполнение православных обрядов и обычаев стали формой протеста против мусульманских угнетателей.
      Ненависть к османам Иоаннис унаследовал от матери и отца. С детства он был свидетелем того, как проявлялась эта ненависть у греческих моряков. Нелегко приходилось турецкому кораблю, если он один на один встречался с хорошо вооруженной шхуной его отца. Андреас Варвацис был не только отличным моряком, но и отважным воином. Он бросал свою маленькую шхуну в сокрушительную атаку. Метким орудийным огнем разносил в щепки борт султанского корабля, топил его и без пощады истреблял экипаж. Иногда капитаны других греческих судов договаривались между собой и образовывали целые флотилии, которые громили султанские эскадры.
      Нападения совершались в глубочайшей тайне. Султанский флот был, конечно же, сильнее греческих флотилий. Турки имели десятки линейных кораблей и фрегатов. Поэтому греки должны были уничтожать противника так, чтобы об этом не знало верховное командование.
      Но ничего долго не может оставаться в тайне. Среди султанских моряков пошел слух о том, что их суда топят греческие повстанцы - корсары с острова Псара. И к острову прибыла огромная эскадра под командованием капудон-паши*. Османы хотели сжечь все греческие дома, истребить всех мужчин, а женщин продать в рабство. О сопротивлении не могло быть и речи. Слишком много враг выставил кораблей, вооруженных орудиями. К счастью, капудон-паша, как все турецкие властители Порты, страдал алчностью. Он не устоял перед золотыми дукатами, которые разложил перед ним Андреас Варвацис, и сменил гнев на милость. Община и остров были спасены. Но от унижения Андреас заболел. Переговоры с капудон-пашой, перед которым нужно было унижаться, стоять на коленях, кланяться, предлагая взятку, задели гордое самолюбие человека, привыкшего с оружием в руках укрощать врагов. Он тяжело заболел, целыми днями лежал в постели, бессильный и беспомощный.
      _______________
      * К а п у д о н - п а ш а - морской министр.
      Сын догадывался, что отец страдает душевной болезнью, утрата веры в скорую победу над поработителями подорвала его здоровье.
      Иоаннис занял место отца на капитанском мостике. Мужественный от природы, все свои силы он отдал борьбе с османскими поработителями. Но в отличие от отца действовал против врага открыто, не соблюдая осторожности. Он топил турецкие корабли, где только они не встречались ему: в открытом море, в гаванях, в портах. Его быстроходная шхуна появлялась перед противником внезапно, когда он не ждал. Вынырнув перед турецким кораблем из пелены тумана, как зловещий призрак, она в упор обстреливала его из бортовых орудий.
      Иоаннису исполнилось лишь двадцать лет, а слава о нем уже облетела всю Грецию. Турецкие власти вели за его шхуной настоящую охоту. За голову Иоанниса было объявлено большое денежное вознаграждение. Султанские корабли денно и нощно гонялись за его шхуной. И только высокое искусство судовождения, прирожденная одаренность военного командира, умение найти выход из самого трудного положения, мгновенно принять правильное решение в сложной обстановке спасали его от верной гибели. Но захватчики сумели расставить ловушки во многих гаванях и проливах, все туже затягивая смертельное кольцо вокруг неуловимого суденышка. Иоаннис опасался привести свое судно в гавань на родном острове, опасался повидаться с больным отцом, даже в родном доме его могла ожидать засада. И все же любовь к отцу победила. Он пошел на риск и под покровом ночи тайно привел свою шхуну в гавань острова Псара и явился в родной дом.
      Наконец после долгих месяцев разлуки и скитаний по бурным морям он снова смог обнять самого дорогого на свете человека - отца. Острая боль сжала сердце сына - так изменила болезнь старшего Варвациса. Из рослого чернобрового красавца он превратился в старика. Отец бросил на сына скорбный взгляд. Этот взгляд поведал младшему Иоаннису больше, чем многочасовая беседа. В этом скорбном взгляде сын прочитал тоску отца по жизни, полной бесстрашных сражений и славных побед. Все это уже прошло для Андреаса Варвациса, он понимал, что никогда уже не поднимется на капитанский мостик своей шхуны, не суждено ему никогда больше вести свое белопарусное судно по волнам Средиземноморья.
      В отцовском взгляде сын уловил также молчаливый наказ всегда проявлять мужество и твердость, быть верным родине.
      Перед рассветом отец, задыхаясь от недуга, рассказал ему о тайных слухах, которые всколыхнули души миллионов греков, - о том, что к архипелагу идут русские боевые корабли - целая эскадра! Эти многопушечные корабли уже пенят волны Ионического моря. Скоро сбудется давняя мечта греков - с помощью могучей русской армии удастся, наконец, сбить оковы султанского рабства.
      Когда они закончили беседу, отец протянул сыну священную книгу триодь* - и потребовал, чтобы он, трижды перекрестившись и поцеловав серебряный оклад, поклялся помогать русским в их ратных делах против нечестивых поработителей.
      _______________
      * Т р и о д ь - постная и цветная - богослужебные книги. Их
      держали дома, где порой справляли религиозные обряды.
      18. МОРСКОЙ РЫЦАРЬ
      (Вторая книжица)
      Рассказ рыжеусого капитана так заинтересовал Райкоса, что он не заметил, как приблизился вечер. Над волнами постепенно сгущалась фиолетовая дымка. Разбирать рукописный текст стало труднее.
      - В сумерках нам сам черт не страшен, - заметил Игнатий. - Морская дорога теперь для нас безопасна. В темноте саколева неуязвима. Кроме того, мы уже прошли залив, обогнули мыс Панас, - а здесь в этих водах султанские корабли не рискуют появляться. Мы теперь можем спуститься в каюту и поужинать. - С этими словами Игнатий сдал вахту помощнику, который сменил его на капитанском мостике.
      Игнатий Варвацис и Райкос спустились в каюту, освещенную тусклым огоньком подвешенного к потолку фонаря. На столе уже стоял приготовленный для них ужин: красное вино, ломтики вяленого мяса и овечий сыр. Игнатий пробормотал молитву, перекрестил еду, и они приступили к вечерней трапезе. Затем капитан взял вторую книжицу и, щурясь при неровном тусклом свете масляного фонаря, перелистывая страницы, продолжил рассказ о своем дяде.
      ...Иоаннису Варвацису не нужно было напоминать о Клятве. Как только он убедился, что слухи верны, - русская эскадра под командованием адмирала Спиридова действительно вошла в Средиземное море и направляется учинить разгром туркам, - он, продав старую отцовскую шхуну, добавил к вырученным деньгам свои сбережения и купил новый боевой корабль - трехмачтовую шебеку*, вооруженную пушками.
      _______________
      * Ш е б е к а - вид парусного корабля.
      Появление русской эскадры в водах архипелага было встречено греками с ликованием, они видели в этом начало их освобождения от оттоманского ига.
      Повстанцы поддержали военную акцию эскадры против османских захватчиков, когда русские корабли высадили десант на Пелопоннесе и взяли штурмом крепость Мизитры. Корабли греческой повстанческой флотилии присоединились к русской эскадре Спиридова, когда та открыла огонь. Канониры шебеки Иоанниса Варвациса участвовали в пушечном штурме турецкой твердыни, которая была взята 10 апреля 1770 года.
      Рыцарское самопожертвование Иоанниса особенно раскрылось во время Чесменского сражения. В узкой гавани Чесмы сосредоточилось огромное множество самых больших боевых кораблей Порты - трехпалубные линейные корабли, из бортовых парапетов которых поблескивал металл пушек. Русскому адмиралу Григорию Алексеевичу Спиридову открылась устрашающая картина. Другой, менее отважный командующий, дрогнул бы, отступил от такой армады. Но Спиридов был человеком решительных действий.
      Таким же решительным проявил себя и командующий десантными войсками эскадры приближенный императрицы граф Алексей Орлов. Они смело повели в кильватерной колонне линейные корабли под парусами прямо на турецкий флот. Флагманский корабль "Святой Евстафий" на полном ходу врезался в турецкий линейный корабль "Реал Мустафи", и оба экипажа бросились в ожесточенный рукопашный бой.
      На помощь османскому судну двинулся стопушечный корабль "Капудон-паша", но ему преградила дорогу маленькая греческая шебека, которой командовал Иоаннис Варвацис. Меткий залп из десяти пушек, в упор ударивших ядрами в борт, ошеломил экипаж "Капудон-паши".
      Отважными действиями объединенной русско-греческой эскадры были повреждены и другие турецкие суда. Они отступили в бухту.
      На военном совете адмирал Спиридов предложил командирам греческой флотилии дерзкий план: подплысть на своих небольших подвижных судах к султанским кораблям, сцепиться с ними специальными металлическими крючьями и поджечь.
      - Не скрою: вам придется пожертвовать своими кораблями. Они сгорят вместе с турецкими.
      - Я буду счастлив, что моя шебека уничтожит корабль наших поработителей. Я хочу лично участвовать в этой операции.
      - В ваших словах звучит отвага доблестных сынов Древней Эллады, которая более двадцати столетий восхищает все народы земли, - сказал ему присутствующий на военном совете Алексей Орлов.
      Варвацис отправился на свою шебеку готовиться к предстоящему бою и превратил ее в брандер*. Жалко было, конечно, обрекать на гибель судно, которое он успел полюбить, как истый моряк всегда любит свой корабль. Но Иоаннис понимал, что этим вносит свою лепту в великое дело освобождения родины. Он загрузил трюмы судна бочками со смолой и селитрой, пропитал палубу, паруса и снасти скипидаром, приладил к бортам железные крючья, чтобы намертво вцепиться в корпус турецкого корабля.
      _______________
      * Б р а н д е р - судно, предназначенное для поджога вражеского
      корабля.
      Наконец подготовка была закончена, и он с облегчением вздохнул. Над Чесменской бухтой спустилась летняя ночь 26 июня 1770 года.
      И вдруг темень озарилась огненными сполохами, прокатился пушечный грохот. Это ударили из орудий два русских корабля, которые первыми ворвались в бухту. За ними вошли и другие корабли, в том числе и брандеры. Брандер Иоанниса благополучно подплыл к турецкому фрегату и накрепко прицепился к его борту. Затем подожженный брандер взорвался, уничтожив вражеский корабль.
      Иоанниса выбросило взрывом в волны залива. Его спасли русские матросы.
      Султанские корабли запылали, освещая пламенем бухту. Турецких моряков охватил ужас. Метались в безумном страхе, ища спасения.
      "...Страх турок был до того велик, что они не только оставляли суда, еще не загоревшиеся, и прибрежные батареи, но даже бежали из замка и из города Чесмы", - вспоминал один из участников этого знаменитого сражения.
      Рыцарская доблесть Иоанниса Варвациса, его героизм остались в памяти у всех участников битвы. Моряк, который, не дрогнув, пожертвовал своим кораблем и жизнью ради освобождения родины, стал живой легендой.
      О его подвиге сообщили в русскую столицу, и по повелению императрицы греческий капитан был произведен в поручики.
      Иначе реагировало на его поступок турецкое правительство - оно вновь пообещало большую награду за голову Варвациса. А он, патриот, отдавший борьбе за освобождение родины все свои средства, испытывал стыд, оттого что не мог заплатить жалованье экипажу погибшего корабля. Чтобы рассчитаться с командой, пришлось взять в долг шестьсот пиастров с процентами по пяти пиастров на каждую сотню у капитана Стефания Скопелита.
      Тяжело было на душе у Варвациса, когда он просил в долг у Стефана-Лоренца Скопелита, человека иных убеждений, а еще тяжелей было слушать его поучения: дескать, зачем так опрометчиво сорить деньгами покупать шебеку и превращать ее в брандер. Русские, мол, управились бы с турками и без такой жертвы со стороны легкомысленного Варвациса. Расчетливый ростовщик капитан Скопелит не постесняется через пять лет скомпрометировать своего земляка-героя, взыскав с него долг в судебном порядке.
      Блестящая победа русских моряков в Чесменском сражении, разгромивших турецкий флот, не смогла, однако, освободить Балканские страны от многовекового ига султанской империи. Ее устои были расшатаны, но не сокрушены. Нужны были еще годы упорной борьбы, чтобы сбросить османское рабство. Тысячи греческих повстанцев, опасаясь мести со стороны султанского правительства, поступили в так называемые добровольческие батальоны и эмигрировали в Россию. Поступил волонтером на русскую службу и Варвацис. Узнав, что турецкие власти проявляют к нему особое внимание, охотятся за ним, Иоаннис тайно прибыл в столицу Турции, где находилось русское посольство. Он хотел добиться русского подданства, чтобы стать недосягаемым для турецких властей.
      Но султанская полиция схватила его, как только он появился в Стамбуле. Героя арестовали и заключили в Семибашенный замок, где его ожидали пытки, истязания и смерть.
      Как удалось Иоаннису вырваться из этой тюрьми - помогло ли заступничество русского консула Николая Васильевича Репина или его спасла щедрость богача фанариота, давшего взятку всемогущему паше, - так и неизвестно. Зато у Варвациса остался на всю жизнь памятный след о пребывании в этом застенке - там ему палач отрезал правое ухо.
      Освобожденного из тюрьмы Иоанниса Николай Васильевич Репин тайно переправил в Россию. И здесь начинается новая страница жизни славного морского рыцаря, уже подданного государства Российского, известного под именем Ивана Андреевича Варвация, - астраханского купца, миллионера, которому высочайшим указом было пожаловано потомственное дворянство...
      19. НЕОЖИДАННЫЙ ПОВОРОТ
      (Третья книжица)
      Масло в фонаре почти выгорело. Огонек стал совсем слабым и еле светил. Веки у Игнатия слипались - и они с Райкосом решили лечь спать, а третью книжицу о жизнеописании Ивана Андреевича Варвация прочитать при первой представившейся возможности.
      Проснулись они от криков экипажа, швартовавшего саколеву к пристани Занте. В иллюминатор уже сочился бледный свет раннего утра.
      Целый день Райкос провел на складе французкой фирмы, которая торговала оружием. Нужно было проверить несколько сотен ружей, и Райкос делал это тщательно, что вызывало неудовольствие у представителя фирмы толстенького человечка с маленькими пронырливыми глазками.
      - А вам-то какое дело? Можно подумать, что вы сами собираетесь из них стрелять! - кричал он.
      Но когда Райкос забраковал десяток негодных ружей, маленький человечек перестал возмущаться. Загадочно улыбнулся и протянул Райкосу чек в 30 фунтов.
      - Я не беру взяток, - сказал Райкос, краснея от гнева.
      - Понимаю вас. Вы деловой человек, - спокойно ответил тот. И добавил: - К сожалению, более пятидесяти фунтов давать не уполномочен.
      - Убирайтесь к черту с вашими фунтами! Мне нужны хорошие ружья! вышел из себя Райкос.
      Толстенький человечек удивленно посмотрел на него.
      - Понимаю. Вы - фанатик, из тех, кого потом вешают, - процедил он сквозь зубы.
      И отошел. Сел на стул в глубине склада, наблюдал оттуда, как Райкос беспощадно браковал ружья, громко вздыхал, но более не вмешивался.
      Отобранные ружья солдаты складывали на возки и доставляли в порт, где грузили в трюм шебеки, стоящей рядом с саколевой.
      Только на другой день была закончена эта утомительная операция. Оба судна вышли из Занте и взяли курс на приморский город.
      Лишь тогда Игнатий познакомил Райкоса с содержанием третьей книжицы.
      ...Новый подданный Российской империи Иван Андреевич Варваций приехал в Петербург, стал добиваться приема у царицы. Варвацию казалось, что только царица сможет своей властью решить вопрос избавления Греции от османского ига. Ивану Андреевичу думалось, что он сумеет убедить царицу, доказав ей, что султанское государство - не столь могущественная держава, как принято думать. Несколько десятков тысяч русских солдат, десяток линейных кораблей - и с их помощью народы Балкан сбросят ненавистное османское иго. Совсем немного! Варваций наивно верил, что царица примет его, выслушает и даст повеление войскам и флоту начать войну с турками за свободу Греции. А тогда Иоаннис Варвацис снова будет командовать боевым кораблем. Он уж покажет султанским пашам и капитан-беям, как надо воевать на море...
      Иван Андреевич стал посещать важных титулованных вельмож, добиваясь аудиенции у царицы. Но вскоре убедился, что легче было на его жалкой десятипушечной шебеке пустить ко дну стопушечный турецкий линейный корабль, чем добиться приема у царицы.
      Важные начальники выслушивали героя Чесменского сражения, снисходительно улыбаясь. А когда он настойчиво просил об аудиенции у ее величества, с недоумением пожимали плечами:
      - Зачем? Зачем бедному, нетитулованному греку сия аудиенция?
      А потом и вовсе перестали замечать его.
      Однажды Варваций повстречал в трактире земляков и стал темпераментно изливать им все свои неудачи. Какой-то здоровенный детина с мрачным лицом положил ему на плечо тяжелую руку. Иван Андреевич хотел было потребовать обидчика к ответу, но тот буквально оглушил его громом своих слов.
      - Плохо тебе, грек! Плохо! - И громко захохотал. - Я маленько понимаю по-гречески и понял твои жалобы. Понял. А ты что, думал, у нас на Руси калачами кормят? У нас калачами не кормят. Мы, православные, хуже турков, с которыми ты воевал. Но ты говоришь, в Чесме на брандере фрегат султанский спалил. Впрямь, значит, молодец! За это я тебя к матушке-царице сведу! Только зря ты в Чесме на Алешку Орлова старался. Алешка - сволочь. Ты жизни не жалел, а он, поди, и позабыл про тебя. Ну, ничего, грек... Я сведу тебя к матушке нашей... непременно сведу...
      Иван Андреевич долго стоял, ошеломленный словами незнакомца. А когда пришел в себя, верзилы и след простыл. Только слышны были вокруг восхищенные голоса присутствующих при этой сцене:
      - Сам светлейший был...
      - Потемкин...
      Екатерина II участливо приняла героя Чесменского сражения. Но когда Варваций попытался изложить ей свой план освобождения Греции, она прервала его речь и, улыбаясь, сказала: еще не пришло время для этого. Императрица посоветовала ему выехать в Астрахань и промышлять рыбу. В Волге и Каспии очень много хорошей рыбы. Недаром ее зовут красной. И подарила тысячу червонцев.
      Так неожиданно грек очутился в степном городе, где на бугре возвышались башни сказочной красоты кремля. У самых его стен шумел камышом широкий разлив Волги. Отсюда рукой было подать до зеленого Каспия.
      20. ПУТЬ ПРЕДНАЗНАЧЕННЫЙ
      (Третья книжица)
      Рыбный промысел... Торговля... Нажива... Богатство... Как все это было далеко от его планов и желаний, ради которых Иван Андреевич приехал в Россию. Другой бы на его месте, получив указ императрицы, разрешающий беспошлинно торговать астраханской рыбой, посчитал себя счастливым торговля, не облагаемая налогом, - верный путь к обогащению. Рыба и мясо продавались в Астрахани за ничтожную цену. Крупный осетр или карп в 30 фунтов стоил одну копейку.
      Но уже в верховьях Волги, в Москве и Петербурге астраханская рыба была намного дороже.
      Предприимчивые купцы умудрялись доставлять живую рыбу в самые далекие города. Они везли ее в специальных кадках, наполненных водой, или же в баржах, где в трюмах через щели циркулировала свежая речная вода. Такие баржи назывались прорезами.
      "Золотым дном" называли купцы торговлю рыбой, чем предстояло заняться здесь Ивану Андреевичу. Но на первых порах он не чувствовал "прилежания к сему делу", хотя его отец был не только капитаном-корсаром, но и купцом. Занимался торговлей и юный Иоаннис, помогая отцу. С помощью купцов, товары которых перевозил в своем судне отец, мальчишкой выучился читать и писать, освоил арифметику, помогая торговцам вести подсчеты барышей и убытков. Так что у Ивана Андреевича были необходимые навыки. Но в душе он не был купцом, с детства он презирал золото. Деньги никогда никого не делали счастливым. Богатые всегда жили в страхе, дрожали за свои деньги, однако, стремясь разбогатеть еще больше, ради золота готовы были пойти на все. Приближенные султана, его паши и святые кадии, мусульманские судьи, готовы были продать за золото самого аллаха... Презирая золото, Иван Андреевич презирал и его поклонников, всякого рода торгашей.
      Обо всем этом Иван Андреевич, не таясь, рассказал, как на исповеди, своему земляку с острова Корфу Никифору Феотокису, присланному в Астрахань архиепископом. Феотокис эмигрировал в Россию, спасаясь от преследования турецких властей.