Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Другая сторона - Шайтан-звезда (Часть 2)

ModernLib.Net / Исторические приключения / Трускиновская Далия / Шайтан-звезда (Часть 2) - Чтение (стр. 25)
Автор: Трускиновская Далия
Жанр: Исторические приключения
Серия: Другая сторона

 

 


      - Клянусь Аллахом, когда повелителю правоверных потребуется шут, ты смело можешь идти к нему в таком виде! - обрадовался джинн, наслаждаясь смущением язвительного гуля. - Тебя забросают золотыми динарами!
      Но в конце концов, провожаемый благими пожеланиями, Хайсагур взмыл в небо.
      Он посмотрел сверу на Пестрый замок и мысленно попросил Аллаха удержать Джейран от глупостей и Сабита ибн Хатема - от опасных поступков. Затем он сосредоточился на кольце и пенале, зажатых в ладони, и снова ощутил себя ныряющим в заводи, и лег на прохладную струю, и его словно потянули на веревке туда, где находился этот загадочный маг Гураб Ятрибский.
      Сперва веревка была натянула на немалой высоте, затем как будто кто-то стал ее подергивать, и Хайсагур, решительно не представляя, куда он залетел, стал снижаться.
      Он увидел город, покрытый мраком, и светлые стены городских укреплений, и стройные минареты мечетей, и вскоре обнарежил, что струя, несущая его, устремляется не куда-нибудь, а к городскому кладбищу.
      - Наверно, мне следует сейчас принять образ покойника, завернутого в саван, - подумал Хайсагур. - Этот проклятый джинн толковал про рябь песков пустыни и оттенки скал, но ни слова не сказал о том, как сливаться с кладбищем! О Аллах, а что, если этот премудрый маг умер?
      Гуль опустился за оградой, вообразил себя достойным купцом и тщательно себя всего ощупал во избежание скверных недоразумений. Затем он замер, стараясь даже не дышать, и прислушался к ночным звукам.
      Он услышал вдали два голоса. Кто-то неторопливо шел вдоль ограды, беседуя. Хайсагур устремился навстречу - и его прыжок перерос в настоящий полет, так что он опустился на землю чуть ли не под самым носом у собеседников.
      Один из них, молодой, был в скромной одежде ремесленника, другой - и вовсе в рубахе из белой шерстяной ткани, но на голове у него был талейсан, свисавший на плеч, - признак людей знания.
      - И еще говорит Всевышний в священном предании: "Я был сокрытым сокровищем, и возжелал быть познанным, и, дабы быть познанным, сотворил всяческую тварь". Поэтому суфии и говорят, что наш долг - в меру сил постигать Аллаха и поклоняться ему, - продолжал старец размеренную речь. И еще сказал пророк - да пребудут с ним благословение Аллаха и мир: "Стремление к знанию предписаны всем мусульманам и мусульманкам". Против этого ты, надеюсь, не станешь возражать, о дитя?
      - Кто я такой, чтобы возражать пророку? - удивился юноша.
      - Итак, мы условились, что ты стремишься стать обладателем знания, ибо таким образом ты приближаешься к Аллаху и рассчитываешь, что знание принесет тебе радость и удовлетворение. А теперь послушай притчу. Некий всадник проезжал однажды по дороге и увидел издали, как ядовитая змея вползла в рот спящему человеку...
      Старец замолчал.
      По виду и повадкам Хайсагур опознал в нем суфия, беседующего с учеником, точно такого же, как тот, что смутил его душу рассказом о воде и одиночестве. Гуля удивило, почему юноша не удивляется странному поведению змеи, но сразу же понял: этот ученик - из продвинувшихся на пути знания, и он научился пренебрегать условностями поучительных историй.
      - Всадник подумал, что если он разбудит человека и сообщит ему о змее, тот, скорее всего, не поверит, примет его за безумца и убежит. А времени на длительные объяснения у него не было. Поэтому он подскакал к спящему, разбудил его ударом плети, погнал к дереву, под которым валялось множество гнилых яблок, и заставил его их есть, а потом велел пить большими глотками воду из реки. Человек проклинал его всеми известными проклятиями, а потом упал на землю, его стало рвать, и вместе с яблоками и водой он изверг и себя змею. И он стал униженно благодарить своего спасителя. Как ты полагаешь, о чем эта история?
      - О слепоте не имеющих знания? - предположил юноша.
      - Об ответственности тех, кто наделен знанием, - строго сказал старец. И поразмысли об этом!
      - О шейх, это уже не первая притча, которую ты рассказал мне и заставил размышлять над ее значением, - задумчиво произнес юноша. - Имамы в мечетях учат на примерах из жизни пророка и рассказывают предания, у суфиев - тоже короткие истории. Наверно, у всех народов во всех семи климатах наставники прибегают к притчам?
      - Ты задал очень интересный вопрос, и мне даже трудно сразу ответить на него, - старик усмехнулся. - Я читал творения греков, живших еще до пророка, и наиболее понятны те, где мысли фалясифов излагаются в коротких и смешных историях.
      - Чьи мысли, о шейх? - удивился ученик.
      - Мудрость по-гречески называется "фальсафа", мудрецы, стало быть, "фалясифы", но "фалясиф" и "мудрец", тем не менее, не одно и то же. Наши мудрецы учат жить, руководствуясь знанием, а греческие, как мне кажется, о жизни думали менее всего. Их главный фалясиф Аристу считал, что величайшее счастье, охватывающее все блага, есть умопостижение, ибо истинное совершенствование людей заключается в том, чтобы предаваться фальсафе. Раз мои размышления делают меня счастливее - то и я, очевидно, тоже в какой-то мере фалясиф...
      Хайсагур понял, что заслушался, и шагнул было вперед, чтобы поклониться шейху, но сразу же остановился и заново себя ощупал. Благодарение Аллаху, он не утратил пристойного вида, хотя держать в сознании множество мелочей, из которых складывается одежда, от полос на фарджии до кисточек на шнуре, поддерживающем штаны, было утомительно.
      Уверившись, что все в нем соответствует облику сыновей Адама, гуль-оборотень вышел навстречу собеседникам с приветственным движением рук.
      Старший из них, еще не сложив ладони для ответного приветствия, уже улыбнулся Хайсагуру - и столько было в этой улыбке доброты и понимания, что гуль и без вопросов убедился, что перед ним воистину прославленный Гураб Ятрибский, вечный странник на путях знания и истины.
      - Кто ты, о дитя? - спросил этот старец в одеждах суфия, именующий себя на греческий лад фалясифом, но обладающий удивительной властью. И от этих простых слов Хайсагур ощутил себя ребенком, чьи скопившиеся детские заботы сейчас будут уничтожены сильным и разумным человеком.
      - О Аллах, прибегаю к тебе от шайтана, битого каменьями! - завопил вдруг юный ученик Гураба Ятрибского, пятясь.
      - Ступай, о дитя, мы потом продолжим беседу об ответственности наделенных знанием, и да будет над тобой милость Аллаха! - не отводя острых, глубоко посаженных черных глаз от выпуклых глаз ифрита, временно принадлежащих Хайсагуру, сказал старый фалясиф.
      По воплю ученика гуль понял, что произошло - он перестал старательно удерживать на себе все эти полосы фарджии и извивы тюрбана, и они поплыли волнообразно, потекли с него и стали таять, выявляя подлинное тело ифрита, испускающее красновато-лиловое свечение.
      Но Гурабу Ятрибскому не было дела до той плоти, что обнаружилась ниже глаз его нового собеседника. Возможно, он и не заметил превращения.
      Когда топот ног перепуганного ученика стих, Хайсагур, уже не заботясь о внешности, низко поклонился Гурабу Ятрибскому.
      - О шейх, я - гуль, имеющий способность входить в тела людей, зверей и, как сегодня обнаружилось, даже ифритов. Я - Хайсагур из рода горных гулей, - сказал он. - И я прилетел, чтобы позвать тебя на помощь.
      - А я сперва удивился, откуда вдруг взялся такой миролюбивый ифрит, произнес Гураб Ятрибский. - Какого же из этих несчастных ты ограбил, словно разбойник на большой дороге?
      И старый фалясиф весело рассмеялся.
      - Зовут его Грохочущий Гром, и вот талисман, которому он служит, Хайсагур, улыбаясь в ответ широченной пастью ифрита, протянул Гурабу Ятрибскому медное кольцо. - Потом я расскажу тебе, как мне удалось завладеть его плотью. А сейчас поспешим!
      - Для чего ты просишь моей помощи, о гуль? - строго осведомился маг. Если речь идет о пустяках вроде богатства, власти, вожделений, то я на них более не отвлекаюсь.
      - Звездозаконники Харрана и славнейший среди них, Сабит ибн Хатем, попали в беду! - воскликнул Хайсагур. - Их обманом заманил в Пестрый замок аш-Шамардаль - помнишь ли ты это имя, о шейх?
      - Да, я помню это имя... - пробормотал Гураб Ятрибский. - Выходит, он еще не отказался от мыслей о власти, подобно тому, как ребенок, вырастая, отказывается от игрушек?
      - Нет, о шейх, этот бородатый младенец совершил столько зла ради власти, что пора бы уже кому-то вмешаться в его игры! - смело отвечал Хайсагур. Теперь он задумал погубить Сабита ибн Хатема и прочих звездозаконников, потому что зависть к их знаниям двадцать лет не давала ему покоя! Если ты не знаешь истории о споре между мудрецами из-за предназначения, состоявшемся двадцать лет назад, то я расскажу ее тебе так, как рассказал ее мне этот неразумный Сабит ибн Хатем! Он настолько углублен в подсчеты подвижных и неподвижных звезд, что совершенно не понимает, какие мерзости творятся вокруг него! А его знания и его способности бесценны! Спаси его, о шейх!
      - Должно быть, ты сильно привязан к этому звездозаконнику, о Хайсагур, если ради него не побоялся схватиться с ифритом... - Гураб Ятрибский поднес поближе к глазам медное кольцо. - Ты не мог знать сильных заклинаний власти! Я передал их лишь одному человеку - и он дал мне клятву, что это знание умрет вместе с ним.
      - Если ты говоришь про ас-Самуди, то так оно и было, - отвечал гуль, несколько испуганный тем, как сошлись брови старого фалясифа и вздернулась верхняя губа. - И это - еще один грех в длинном списке грехов старого завистника! Как это ты допустил, чтобы он занял твое место и сделался наследником дряхлого Бахрама?
      - Ты упрекаешь меня? - удивился Гураб Ятрибский. - Ты упрекаешь мудреца за то, что он предпочем мудрость власти? Не много ли ты на себя берешь?
      Обращаясь к гулю с этим сердитым вопросом, он задрал голову, и Хайсагур не сразу понял, зачем. А когда понял - попытался сдержать свой рост, но из этого мало что получилось. Тело ифрита, сжатое и уплотненное до размеров человеческого, требовало слишком много внимания - а мысли гуля были заняты слишком важной беседой, к тому же ответ мудреца ему страшно не понравился.
      - Разумеется, проще всего предпочесть мудрость власти! - разозлился Хайсагур. - Но не рассказывай потом неопытным мальчикам притчи об ответственности обладающих знанием! Я - всего лишь горный гуль, о шейх, и я многого не знаю, но из-за того, что ты отказался стать преемником Бахрама, сейчас погибнет древнее и прекрасное звездозаконие Харрана! Что ты скажешь мне о мудреце, из-за которого гибнет знание? Кроме того, в Пестром замке я обещал помочь еще одному человеку, точнее - ущербной разумом...
      - Там твоя женщина? - удивился старый фалясиф.
      - Она не моя женщина! - вспылил Хайсагур, запоздало удивившись собственной ярости. Очевидно, не только его разум диктовал движения плоти ифрита, но и пламенная плоть стала кое-что диктовать разуму. - Просто она пришла туда со своими людьми, чтобы спасти меня! Хотя я вовсе не нуждался в спасении! С чего ты взял, будто она - моя женщина? Она никогда не была моей женщиной и не будет! Но она до сих пор там - и я должен вывести ее оттуда.
      - А с чего бы вдруг женщинам из рода Адама спасать горных гулей? осведомился Гураб Ятрибский.
      - Однажды я выручил ее в беде, - признался Хайсагур. - Я желаю ей добра, о шейх. И я не могу сделать своей женщину, которой желаю добра. Если ты воистину такой обладатель знания, как о тебе рассказывали, ты должен знать и то, что бывает, когда гуль берет себе женщину из рода Адама. Но хватит об этом! Время идет - и мне все труднее удерживать дух в теле этого проклятого ифрита! Если ты готов лететь вместе со мной в Пестрый замок - то летим! А если нет...
      - Что же ты тогда сделаешь?
      - Не знаю, о шейх. Возможно, я сделаю непоправимую глупость, - честно сказал Хайсагур. - Но я не могу сидеть в бездействии, зная, что Сабиту ибн Хатему и его ученикам грозит опасность.
      - Оставь мне тело этого ифрита и возвращайся, - велел Гураб Ятрибский. - Я справлюсь с ним и найду способ справиться с аш-Шамардалем. Ты пристыдил меня, о гуль, и ты увидишь, что я полностью несу ответственность обладающего знанием! Клянусь Аллахом!
      * * *
      - Ты спишь, о звезда? - услышала Джейран шепот Джарайзи.
      Не было ничего удивительного в том, что она заснула. Время, проведенное без света и в ожидании, растягивается до бесконечности и теряет определенность. Возможно, за стенами Пестрого замка уже наступила ночь.
      - Хвала псам, со мной все в порядке, - сказала она обеспокоенному мальчику, хотя на самом деле сон ее растревожил.
      Джейран видела себя у входа в райскую долину. Она смотрела на цветники и ручьи сквозь пролом в стене, наподобие того, через какой пробиралась во время своего побега. Долина, которая одновременно была и райским садом, и продолговатым залом с колоннами и под куполом, манила ее и одновременно внушала страх. Джейран осмелилась просунуть голову в пролом и увидела среди цветов маленького мальчика в длинной голубой рубашке.
      Это было прелестное дитя, и ей сперва показалось, что там, за стеной, играет сын Абризы. Помня, что фальшивый рай - не то место, где ребенок может чувствоваь себя в безопасности, Джейран почти без усилия растолкала руками камни, расширив пролом настолько, что смогла попасть в райский сад. Она подбежала к ребенку, схватила его на руки, прижала к себе - и осознала, что это не дитя Абризы, а ее собственное дитя.
      - О Аллах, как же это вышло? Когда это я понесла, и когда окончились мои дни, и какому же мужу я родила этого сына? - спросила она, уже чувствуя в душе неизмеримую любовь к малышу. - Ведь никто еще не разрушил мою девственность и не насладился моей юностью!
      Но ничего не ответил ей Аллах - зато разбудил обеспокоенный Джарайзи.
      - Я проснулась, о любимый, - наугад протянув руку, чтобы погладить мальчика по щеке, сказала она.
      - Мы боялись, что ты опять заснешь так, как по дороге из Хиры, - так же наугад встретив ее руку и потершись об нее носом, отвечал Джарайзи.
      Джейран села и задумалась.
      Если бы Хайсагур проложил дорогу через цепочку лучников, то он бы уж как-то дал ей об этом знать, и вывел ее с мальчиками, и они бы, нагнав Шакунту с Барзахом и Хашима, уже ехали прочь отсюда... или не ехали, а делили бедного малыша, ибо в глазах Хайсагура Джейран увидела примерно то же, что в глазах мальчиков при слове "добыча"...
      - Ко мне, о любимые, - позвала она, и мальчики, тоже задремавшие на полу, подстелив пустые мешки, приподнялись и пришли на голос. - Я знаю, вы голодны. И обещанной нам помощи нет. Что же делать?
      - Ты не знаешь, что делать, о звезда? - удивился Чилайб.
      Джейран усмехнулась.
      Как ни странно, именно уверенность мальчиков в ее способностях помогала ей до сих пор жить и находить выход из сложных положений. Очевидно, следовало не оплакивать Хайсагура, а заняться чем-то, способствующим выходу из ловушки.
      - О Бакур, о Дауба, мы сейчас пойдем и попробуем найти кладовые с припасами. Если хозяева этого замка насильно задерживают у себя гостей, то пусть будут гостеприимны до конца!
      Шутка была немудреная, но вызвала у мальчиков легкий смешок.
      Джейран знала, что они не боятся голода и будут терпеть, сколько потребуется. Но мысль о том, что ее люди из-за ее оплошности попали в беду и терпят неудобства, была для нее нестерпима.
      Помещение, где они находились, имело выход на площадку, и оттуда проникало немного света. Джейран задумалась - оно должно было иметь какое-то сообщение с внутренними покоями замка, и вряд ли это была дыра в потолке. Злдесь было достаточно просторно, чтобы при необходимости держать не только корм для лошадей, но и самих лошадей, а они не лазят в потолочные дырки.
      - Мы должны собрать все веревки, - сказала она, - и связать их вместе.
      Когда это было сделано, Джейран собственными руками обвязала вокруг пояса Даубу.
      - Ты пойдешь первым, - велела она, уже зная, что это у него хорошо получается, ибо он осторожен и, очевидно, более прочих испытан в засадах на кабанов. - Ты пойдешь вдоль стены, не отрываясь от нее, а в пяти шагах за тобой, крепко держа веревку, пойдет Бакур, и если ты впотьмах куда-либо свалишься, он спасет тебя. В пяти шагах за Бакуром пойду я, и если мне понадобится позвать вас к себе, чтобы что-то сказать, я дерну за веревку дважды, а если я почувствую опасность, я дерну один раз, но сильно, и вы сразу же опуститесь на пол. То же самое сделает любой из вас в случае опасности. Ну, да хранит нас вера, - пойдем!
      И девушка сама порадовалась тому, как легко и быстро придумала сигналы.
      - А мы, о звезда? - окликнул совсем расстроенный Джарайзи. - А что же делать нам?
      - Ждать, - приказала Джейран, стараясь не думать о том, что будет с мальчиками, если она не вернется.
      Как она и ожидала, замок был пуст по крайней мере наполовину, и она оценила сообразительность его владельца - вместо того, чтобы расставлять стражников по пустым коридорам, разумнее было выстроить густую цепь вокруг самого замка. Она даже ощутила к нему некую благодарность - и одновременно поняла, что истинной плоти Хайсагура мало что тут угрожало в те часы, когда он выводил отсюда ребенка.
      Но довольно быстро она оказалась в той части Пестрого замка, где уже слышались шаги и голоса, так что пришлось проявить осторожность. То и дело Дауба дважды дергал за веревку, но тревога оказывалась ложной. Наконец дернула Джейран - и они собрались в углублении стены, образованном двумя опорами свода.
      Если высунуть из-за опоры голову, то можно было увидеть в противоположной стене коридора дверной проем, охраняемый двумя мужами, стоящими неподвижно. У ног одного из них был маленький светильник, дающий достаточно света, чтобы можно было ходить по коридору, не спотыкаясь.
      Вдруг оба, как по приказу, повернули головы - но не туда, откуда наблюдала за ними Джейран, а в противоположную сторону.
      К ним, прикрывая ладонью огонек своего светильника, торопливо шел по сводчатому проходу некто рыжебородый, затем, не обращая на них внимания, свернул и откинул дверную занавеску.
      Там его, очевидно, не ждали - вскрикнула женщина.
      Двое муридов, охранявших этот вход, даже не шелохнулись.
      - Ты придешь и выполнишь то, что тебе приказано! - услышала Джейран сердитый голос этого человека. - И в этом будет твое спасение!
      Очевидно, ему ответили что-то малоприятное, ибо он вышел из помещения, побледнев от злости, хотя и обычно-то румянцем не отличался.
      - Когда мне понадобится обитатель этой комнаты, я пришлю за ним человека, который попросит выдать его именем скрытого имама, о верные, сказал он и направился туда, отеуда появился.
      - Именем скрытого имама... - прошептала Джейран, и Бакур кивнул - это могло пригодиться. - Снова скрытый имам... Долго ли мне сталкиваться с этим призраком?
      Они перебежками поспешили следом за рыжебородым, но за очередным поворотом его встретили шестеро муридов, очевидно, получивших приказ ожидать именно здесь, потому что они пошли следом за своим повелителем, не дожидаясь распоряжений.
      Пронырливый мудрец повел их одним из длинных коридоров Пестрого замка, то сужавшихся, то расширявшихся, благодаря квадратным каменным опорам свода, выраставшим из стен. Затем он свернул - и цепочка муридов вслед за ним стала исчезать в низком проходе.
      Джейран указала мальчикам на последнего в этой цепочке. Дауба кивнул и прижимаясь спиной к стене, боком приблизился к нему, а Бакур точно так же шел следом, отставая всего на одну опору. Выступы опор скрывали мальчика, пока он не оказался в двух шагах от обреченного, и молча кинулся на него, и всадил ему в горло джамбию. Тут же Бакур оказался рядом и успел зажать муриду рот. Вдвоем они отволокли его и пристроили тело между опорами.
      - Разденьте его немедленно, пока его халат не перепачкан в крови! приказала Джейран.
      Мысль переодеться пришла ей в голову внезапно - и времени для размышлений ей Аллах не оставил. Она была не ниже ростом, чем верные, которые охраняли замок и служили рыжебородому вместе с его скрытым имамом. Они не говорили друг с другом - насколько Джейран могла понять, эти люди почти не знали друг друга, а может, разговоры тут были под запретом.
      С убитого сорвали коричневый халат, Джейран тем временем сбросила свою фарджию и быстро сунула руки в длинные рукава. Широкий пояс она застегнула, уже сгибаясь перед проходом.
      - Ждите здесь, - успела она шепнуть мальчикам и ускорила шаг - ей нужно было догнать цепочку муридов.
      И она успела это сделать вовремя - рыжебородый приподнял край дверной занавески и вошел в светлое помещение, где его светильник уже не был нужен.
      Муриды вошли следом, но он уверенно прошел вперед, а они остались за колоннами, обрамлявшими довольно большой зал, который, как и положено, находился в середине замка.
      Джейран встала подальше от прочих и, разумеется, первым делом выглянула из-за колонны.
      Появление рыжебородого было замечено не сразу.
      Люди, которые неизвестно откуда появились в замке, меньше всего были похожи на защитников его стен, доблестных мужей, испытавших удары сражений, жар и холод битв. Все они были уже в годах, иные носили большие тюрбаны, иные - спускающиеся на плечи талейсаны, а и то, и другое свидетельствовало, что обладатель тюрбана или талейсана - из людей знания. Кое-кто явился сюда в парчовом халате, достойном сотрапезника вельмож, а некоторые - в простых и даже грязных длинных рубахах. Особенно же велико было разнообразие бород - попадались тут длинные и узкие, подобные венику и подобные раздвоенному хвосту ласточки, седые, крашеные, кудрявые, жидкие до прозрачности и такие, описать которые затруднительно.
      Очевидно, эти люди давно не видели друг друга - она расхаживали по залу, кланяясь, целуясь и заводя беседы, которые ясно дали понять Джейран все ее ничтожество.
      - Я знаю, что это было сказано вопреки Корану, о почтенные! Но сказать мало, нужно и доказать! Аль-Бируни доказал, что Земля движется вокруг Солнца - и что вы теперь поделаете с его доказательствами? - донеслось до нее с одной стороны.
      - Кто хочет поставить себе пиявки, пусть ставит их, когда убывает месяц, в день без облаков, ветра и дождя, - донеслось с другой стороны, - и нет ничего полезнее пиявок для мозга и глаз и для просветления рассудка. Их лучше всего ставить натощак, это увеличивает разум и память. А когда человек поставил себе пиявки, пусть не ест натощак соленого, это вызывает
      чесотку, и пусть не есть после них кислого!
      - Но самое удивительное было, когда эти люди сбили с дверей замки и вошли в подземелье. Они увидели на стенах изображения арабов на их конях и верблюдах, и были на них свисающие тюрбаны, и опоясаны они были мечами, и держали в руках длинные копья. Тогда самый мудрый из них сказал - вот кто прогонит вас, о неразумные, с ваших земель. Не прошло после этого и десяти лет - как все испанские земли были покорены воинами ислама! - эти слова прозвучали уж вовсе близко.
      Пока Джейран прислушивалась, все яснее понимая, что среди этих мужей знания ей не место, рыжебородый вышел на середину зала и ударил в ладони.
      - Во имя Аллаха Милостивого, милосердного! - нараспев произнес он. Привет, простор и уют вам в Пестром замке, о друзья и собратья, о любимые сотрапезники и собеседники!
      - Да хранит тебя Аллах и да приветствует, о аш-Шамардаль! - нестройно отозвались ему гости.
      Тут Джейран вспомнила, что уже слышала об этом рыжебородом от Хайсагура, и тот называл аш-Шамардаля не иначе, как гнусным завистником.
      - Сегодня нас ожидает ночь, подобной которой нет и не было среди ночей, ибо еще до рассвета решится давний спор о предназначении и предначертании! - продолжал аш-Шамардаль. - Выйди, о Сабит ибн Хатем, и скажи тем, кто не знает, как возник спор и что было поставлено в заклад!
      К великому своему удивлению, Джейран увидела старого звездозаконника, который, отстраняя руками прочих мудрецов, вышел в середину зала и встал против аш-Шамардаля.
      - Ты прав, о почтенный аш-Шамардаль, воистину, сегодня истекают двадцать лет, и я готов отстаивать свою правоту, и если кто-то не знает...
      - Мы все знаем и помним, о ибн Хатем! - крикнули ему. - Продолжай!
      - Узнал ли ты, что за эти годы произошло с дочерью франкского эмира? звучно спросил аш-Шамардаль.
      - Да, я узнал это, - отвечал звездозаконник, - и я во второй раз составил ее гороскоп, и вот он, при мне.
      Добыв из-за пазухи свернутый лист, Сабит ибн Хатем вручил его аш-Шамардалю.
      - Тут же ты прочитаешь, как сложилась судьба той девушки, насколько мне это известно, - добавил он. - Но лучше всего будет, если наилучший из наших гадателей возьмет доску, рассыпет песок на ее имя и скажет нам, что ему удалось прочитать по песку. И мы сравним наши сведения, чтобы никто не мог упрекнуть меня в обмане.
      - Ты сказал разумно, - ободрил аш-Шамардаль. - Ко мне, о ас-Сафади! Ко мне, о искуснейший в своем деле!
      Вышел человек лет тридцати, худой и взирающий выше человеческих глаз, которого Джейран, попадись он ей в городе, в особенности у дверей мечети, приняла бы за одного из тех тихих безумцев, кто не отличает кислого от соленого. Он был одет хуже городских нищих, а через плечо повесил полосатый хурджин, который за ненадобностью выбросили бедуины, настолько он был грязен и распорот по швам.
      Этот ас-Сафади, ни говоря не слова, подошел к Сабиту ибн Хатему, взял его за руку и подержался за нее двумя своими руками. Затем он сел у ног аш-Шамардаля и достал из своего хурджина доску с чашкой. В чашке лежали палочки и камушки. Оттуда же он добыл мешочек с песком, и рассыпал песок по доске, предварительно побормотав над ним, и стал ставить пальцем ямки в несколько рядов, и что-то выкладывал из камушков вдоль края доски.
      Мудрецы, собранные в Пестром замке аш-Шамардалем, притихли, глядя на его неподвижное лицо и следя за его быстрыми руками. Кто-то, осведомленный в такого рода гаданиях, положил возле ас-Сафади дощечку с бумагой и раскрытый пенал, сняв предварительно крышку с чернильницы.
      Произведя подсчет ямок и перемещений камушков, гадальщик взял калам и, не глядя, ткнул его в чернильницу. Он написал несколько строк, положил калам, собрал свое имущество, причем особенно бережно ссыпал в мешочек песок, встал и молча протянул бумагу аш-Шамардалю. Тот взял лист, врученный ему Сабитом ибн Хатемом, и поманил из окруживших гадальщика мужей старца почтенного вида.
      - О ибн-ас-Садди, ради Аллаха, сделай нам милость и сравни эти две записи, - попросил он. - Пусть все видят, что я в этом деле беспристрастен!
      Старец взял в каждую руку по листу и отнес их подальше от глаз, ибо его преклонным годам уже сопутствовала старческая дальнозоркость.
      - Хвала тому, кто все изменяет, но сам не изменяется! Эти записи совпали, о аш-Шамардаль! Должен ли я их прочитать?
      - Погоди, о ибн-ас-Садди! - удержал его Сабит ибн Хатем. - Я честно явился сюда отстаивать свою правоту, но где же презренный Барзах? Он столько сделал ради того, чтобы выиграть этот спор, и где же он теперь?
      - Наш собеседник и сотрапезник Барзах уже в пути, и совсем скоро мы увидим его, о почтенное собрание, - заверил аш-Шамардаль. - Читай, о ибн-ас-Садди!
      - Вот то, что написал Сабит ибн Хатем. "Во имя Аллаха Милостивого, Милосердного! Дочь эмира франков Берр-ан-Джерра была похищена новорожденным младенцем, и росла среди бедуинов, и стала банщицей в хаммаме..."
      Джейран насторожилась.
      - "... а затем превратности времен привели ее в некую долину, подобную раю, откуда она бежала и встретила старшего сына царя Хиры, который также скрывался бегством", - продолжал почтенный старец.
      Аш-Шамардаль при упоминании о долине насторожился и подался вперед, но более о ней в записи не было ни слова.
      Джейран же осознала наконец, что все эти ученые мужи обсуждают сейчас ее собственную судьбу, и ей стало жутко.
      - "... и она дала клятву стать женой сына царя Хиры, а он дал клятву ввести ее в свой харим, после чего превратности времен привели их обоих в Хиру, и она помогла ему занять престол его предков, и он подтвердил свое намерение, но свадьба была временно отложена", - завершил ибн-ас-Садди. И вот то, что знает о судьбе девушки Сабит ибн Хатем.
      - Можешь ли ты что-то добавить к своим словам? - спросил аш-Шамардаль у звездозаконника.
      - Могу сказать лишь то, что до встречи с будущим царем Хиры эта девушка сохранила свою девственность, и нрав ее таков, что она будет соблюдать верность своему повелителю, - отвечал Сабит ибн Хатем. - Пусть будет прочитана запись гадальщика!
      Ибн-ас-Садди вернул одну бумагу аш-Шамардалю и принялся читать вторую.
      - "Девушка, о которой шел спор, претерпела множество бедствий и стала невестой Ади аль-Асвада, царя Хиры, и она должна стать его женой, но сейчас между ними много фарсангов пути", - произнес он.
      - О правоверные, я победил в этом споре! - воскликнул Сабит ибн Хатем. Свершилось невозможное - девушка, рожденная на западе, нашла себе мужа, рожденного на востоке! Звезды не солгали!
      - Погоди, погоди, о торопливый звездозаконник! - прервал его аш-Шамардаль. - Она еще не стала его женой и неизвестно, станет ли! Когда я собирался призвать вас всех сюда для разрешения этого спора, то получил известия из Хиры. Девушка воистину должна была войти в харим аль-Асвада, но она поссорилась с ним и уехала из Хиры! А знаете ли вы, о собеседники, кто другая женщина, приехавшая в Хиру вместе с этой и занявшая ее место в хариме Ади аль-Асвада? Сейчас вы удивитесь до того, что высохнет слюна в ваших раскрытых ртах! Это - та, которой подменили дочь франкского эмира, та, что выросла в Афранджи и приехала сюда вместе с тем, кого всю жизнь считала отцом!
      - О Аллах! Начертал калам, как судил Аллах! - раздалось со всех сторон. Воистину, решение принадлежит Аллаху!
      Джейран опустила голову. Если в ней и жила надежда помириться с аль-Асвадом, то сейчас эта надежда сгорела. Что могла она, заклейменная синими знаками обладательница светлых глаз и вздернутого носа, сделать против красавицы Абризы?..

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31