Возвращайся, сделав круг

      – Тим, нам никогда не понять железок – мы слишком разные. А эмунаты только дают нам иллюзию, что это по-прежнему старый добрый хомо, со всеми его потребностями в хлебе и метапотребностями в зрелищах. Эмунат позволяет им отлично понимать нас, но не наоборот. Техноиды отменно разбираются в механизмах нашего сознания, любой наш поступок отражается в эмунате, а вторая, доминантная часть их сознания запросто раскладывает тебя по полкам, как психоаналитик высшего класса. Вот только любой старикашка-мозгоправ со всем его профессиональным цинизмом – он такой же, как ты, часть той же системы и испытывает те же эмоции. А для железки это всего лишь цифры. Да, эмунат смоделирует для него идеальную линию поведения, и железка посмеется шутке, или сочувственно промолчит, или подставит плечо, чтобы ты выплакался. Но не нужно забывать, что для него это лишь абстракция, игра… Хотя что я тебе объясняю – ты ведь не раз чувствовал это на своей шкуре.
      «Дройд, мне приснился кошмар…», «Никто не виноват, Тим…», «Седьмой и девятый секторы третьей палубы подверглись полной декомпрессии…», «Капитан, здесь ничего нет, мы все проверили…», «Нет, Тим, не смотри эти файлы»…
      Не бросай меня в терновый куст, черт… Почему ты их не стер, если и впрямь не желал, чтобы я их видел?
      – В общем, Тим, я весьма рада, что вы подружились. Но, думаю, ты и сам прекрасно понимаешь, что это говорит только об одном: железкам что-то от тебя нужно.
      – Как и тебе. Как и всем.
      Она усмехнулась.
      – Твоя правда. Доверять тебе некому… Но меня поймать на лжи гораздо легче, мне сложнее манипулировать тобой. Я не робот… И еще – интересная деталь. В Красном Мире не было и нет ни одного техноида.
      – Они не рвутся?
      – Нет. Их не пускают.
      Я повернулся к ней и несколько минут абсолютно беспардонно рассматривал ее полуобнаженное тело. Вожделения, правда, в моем взгляде было не больше, чем в ее собственном, когда она предлагала раздеться… В сказках подобные особы появлялись обычно с целью соблазнить героя и выведать у него все его секреты. А потом подло предать…
      Ванда заметила мой взгляд, застывший на ее родинке, не прикрытой символической лентой лифчика.
      – Налей что-нибудь выпить, Тим.
      Отложив планшетку, я огляделся.
      – Может, лучше ты, я не знаю, где что находится в твоей берлоге.
      – На мне разлегся твой зверь, а если его разбудить, он снова примется пожирать мои цветы и беситься.
      Я посмотрел на скуфа, вальяжно вытянувшегося в ложбинке между ее скрещенными ногами. Почему ему всегда достается самая завидная доля? Правда, и работает он больше меня.
      – Ладно, командуй.
      Кроме самых разнообразных ваз с не менее разнообразной растительностью и непонятных приборов я ничего не обнаружил. В стенном шкафу висело с десяток вечерних платьев и один комбез, в котором я видел ее у пиратов. Никаких недопитых бутылок, никакого мини-бара…
      – Готового не держу, придется синтезировать. Там, на листе, пара моих рецептов. Начнем с Эм-ю-14.
      – Красивое название. Сама придумала?
      Ванда подтянула к себе планшетку, рассеяно пробежалась пальцами по выключенному экрану.
      – Я не умею придумывать названия. У знаменитого Рами была та же проблема. Все эти «Вязкие сны», «Пустой горизонт», «Взгляд Бога» за него выдумывали изготовители. А он по-прежнему звал их 13-ч, де-76-а и так далее. Кстати, ты еще не пробовал его смеси. Та самая де-76-а, «Туманное утро Армагеддона», просто великолепна.
      Нет, спасибо. Тумана в голове мне своего хватает, поэтому за кальян я, думаю, возьмусь еще не скоро… Если, конечно, будет шанс.
      – А камеры не проснутся? Я ведь встал с кровати.
      – Пусть думают, что у нас передышка.
      Синтезатор наполнил подставленные бокалы загадочным Эм-ю-14, и я передал пенящуюся жидкость Ванде. Мы молча чокнулись и сделали по глотку.
      Ванда нахмурилась:
      – Никак не могу избавиться от вспенивания. Чем же погасить эту реакцию?
      Она размазывала серую пену по стенкам бокала. Я задумчиво произнес:
      – А еще он горчит. Может, назовем его «Долгожданный развод»? Много грязной пены, потом все укладывается, остается спокойная расслабленность и немного горько.
      Ванда еще раз дала понять, что не понимает мою тонкую натуру и при любом удобном случае показала бы меня психиатру. Я поспешил сменить тему.
      – Ванда, ты можешь хоть что-то прояснить насчет этого сайта?
      Она пожала плечами.
      – Стандартный представительский сайт. Единственный ресурс Красных в Имперской МИСС. Задумка проста: ты заходишь в вирт, и тебя тут же встречает твоя собственная очаровашка-принцесса и ведет с тобой милые беседы. Это разряжает обстановку, снижает уровень неприятия Красных среди жителей Империи. Люди ведь боятся неизвестного, а тут – заходи, смотри, спрашивай – вот как мы отлично живем.
      – Ты хоть что-нибудь поняла из того, что мне сказала Ки-Саоми или тот тип?
      Ванда нахмурила брови, потом поставила пустой бокал на пол.
      – Давай начнем с тебя. Как ты все это видишь?
      Видел я, по сути, немного.
      – Итак, я заявляюсь на сайт принцессы, потому что она единственная, кого я вспомнил. Правда, я не догадался сложить два и два и только там выяснил, что сестра, о которой ты говорила, это и есть Ки-Саоми. Когда она назвала меня братишкой.
      Она усмехнулась.
      – Меня, значит, в родстве подозревал, а с Оми не заметил ни внешнего сходства, ни похожего строения имен.
      – Мне, знаешь ли, было сложно поверить в то, что я принц. Это все напоминало манию величия.
      – Ты и не принц. Ты – Тим, новорожденная и абсолютно независимая от Ти-Монсора личность, как ты сам обожаешь заявлять.
      Она допила коктейль залпом и поставила стакан на пол. Я пожал плечами.
      – Так и будешь язвить? Если ты думаешь, что это позволит нам разобраться в ситуации, – продолжай.
      Ванда примирительно махнула рукой, свесилась с кровати и передала мне бокал. Я подошел к синтезатору и долго стоял, уставившись в список рецептов. «Развод» мне понравился, но эту горечь хотелось чем-нибудь смыть. Я выбрал второй рецепт, отмеченный как «алкоголь содержащий» и машина загудела. Этот коктейль приготовился гораздо быстрее.
      – Тим…
      Ванда смотрела на хрустально чистую, как слеза младенца, жидкость, которую я извлек из машины. Потом отдала бокал обратно и глупо хихикнула.
      – Это дух и , Тим. Ты бы хоть спрашивал, перед тем как выбрать. Там есть еще формула жидкости для протирки приборов на квазикристаллической основе и пара формул депигментатора. Или я тебя так расстроила, что ты решил отравиться?
      Не дожидаясь очередной язвительной реплики, я вырвал у нее бокал, вылил жидкость в утилизатор машины и еще раз просмотрел лист. И впрямь, с чего я решил, что «алкоголь содержащий» это обязательно значит «пищевой»?
      – Учись выдумывать названия. Тогда в твоих рецептах можно будет ориентироваться.
      Она снова прыснула от смеха.
      – Ладно, с коктейлями и духами еще понимаю. Но какое название можно дать жидкости для чистки приборов?
      Я перечил все, что пришло на ум.
      – «Мойдодыр», «Золушка», «Вечное сияние чистого пластика», «Счастливый гаджет».
      Ее реакция на мое творчество не радовала разнообразием – она снова впала в ступор.
      – Почему счастливый?
      – Потому что чистый. Чистишь его, он работает, и ничего ему работать не мешает. А так как работать – его единственное счастье, чем лучше он работает, тем больше он счастлив…
      Ванда снова хихикнула, но уже неуверенно. Похоже, скоро она начнет меня побаиваться.
      – Что-то мне подсказывает, что название «Золушка» скорее привлекло бы тебя, чем объяснило бы, что это не для питья.
      – Или для питья только до двенадцати. Выпьешь позже – станешь тыквой или гремлином… Ванда, называй мне свои буквы-цифры для чего-нибудь пригодного к употреблению и вернемся к разговору.
      – Ви-97-су.
      Коктейль приготовился быстро, я наполнил один бокал и недоверчиво пригубил.
      – Ну как?
      – Неплохо. Этот мне больше нравится.
      – Название уже готово?
      – Да. «Долгожданный развод».
      – ???
      – Это впечатления другой стороны – никакой горечи, никакой пены. Кончилась эта семейная бодяга – и отлично.
      – Ты становишься циничным.
      Я отдал бокал и сел к ней спиной.
      – На чем мы остановились?
      – Твоя картина произошедшего на сайте. Ничего вразумительного ты сказать не успел, мы отвлеклись, поэтому можешь начинать с начала.
      – Не знаю, нет у меня никакой картины. Я зашел, чтобы узнать, почему я помню эту принцессу, думал, может, вспомню сайт или еще что… Не вышло…
      Я сделал еще пару глотков и отставил бокал. Вряд ли опьянение будет способствовать пониманию чего-либо – коктейли хоть и слабые, но в голову все-таки немного давали.
 
Мои выстрелы «Помнишь?» по карим мишеням твоим
Все ушли в молоко. И хотелось вскочить и сказать…
Но сидел, представляя, что это не мы тут сидим
И не нынче, не здесь, это просто лукавят глаза…
 
      Ванда не принцесса, не оценит… Но они и впрямь все в молоко. Я не вспомнил ничего нового. Ни сайт, ни родную планету, ни хоть что-нибудь еще о собственной сестре.
      – Тим; не оборачивайся, я сниму эти тряпки. Имперские ткани – это что-то.
      Мимо меня пролетела гневно отброшенная лента лифчика, и я замер как дурак, дожидаясь «второго сапога». Не дождался – видно, нижнюю часть она бросила в другую сторону.
      – Черт, кажется, у меня… Ты не посмотришь? Мне не видно.
      – Ванда, если я повернусь, думать мне будет сложно.
      – Ладно… Справлюсь.
      Слева от меня возникла рука и потянула к себе планшетку. Ванда продолжала ворчать:
      – Прогресс, развитие науки… При удалении прыщика воспользуйтесь планшеткой и камерой для получения сверхдетализированной голограммы собственной задницы… Лучше бы они белье без аллергенов делать научились… Не знаю, как они все это носят в столице.
      – Ты не из столицы?
      – Нет, я… Ну да, ты все равно уже знаешь. Я с Флоры.
      Мы замолчали, потом я все-таки решился спросить.
      – Ванда… А почему ты тогда, с солдатами, когда тебе было тринадцать… Ну, не использовала свои нити – как с тем пиратом?
      Она долго не отвечала, и я не выдержал:
      – Знаешь, там, в баре, я все тебе рассказал. Да, понимаю, две недели жизни – не особо есть что рассказывать. Но все выложил, несмотря на то, что не знал о тебе ни черта. И продолжаю выкладывать, хотя понимаю, что твой интерес ко мне – шкурный, и ты даже не собираешься говорить, в чем он заключается. Не знаю, как я до сих пор не послал тебя к черту, но если ты хочешь отдалить этот момент, может, все же пойдешь на компромисс?
      Ванда вздохнула.
      – Ладно… Может, ты хоть перестанешь пожирать меня глазами как тушеную индейку… Я о них не знала. Фло, мой учитель, погиб, не успев мне сказать. Обычно Тайным открывают правду об их происхождении лет в пятнадцать-семнадцать. Я считала себя абсолютно обычной. Только потом, когда пробралась на корабль Церкви, высадилась на ближайшей планете и после недолгих бесцельных скитаний устроилась в лабораторию синтеза… Нужна была кровь для эксперимента, я взяла свою, мельком взглянула на данные анализатора ДНК… Сначала я решила, что машина сбоит. Оказалось, нет. Пришлось уничтожить все образцы, результаты, и за парсек обходить услуги, требующие внесения твоей ДНК в общую базу.
      – Почему?
      – Потому что наши безумные легенды оказались правдой. Тайных не выбирали, их выращивали. Во время ритуала каждый из рода проливал свою кровь на листья сангре. И цветок выращивал ребенка в своем бутоне, как органический инкубатор, – собирал цепочку из понравившихся хромосом. Не знаю, по каким критериям он их отбирал – но это не просто грубый отбор доминант. Почему у меня зеленые глаза? Это ведь редкий рецессивный ген, почему он выбрал его?
      Она закашлялась. Я никак не мог поверить. Ванда вздохнула, и слева возникла ее протянутая рука.
      – Сангре, цветок крови. Приятно познакомиться…
      Я машинально пожал ее руку. Теплая, хрупкая, чуть влажная ладонь с прохладными от бокала пальцами. И никаких следов тонких белых корней, способных убить человека за секунду. Ванда продолжила, но голос у нее становился все более тихим и отстраненным.
      – Гены человеческие на 76 процентов. Я на четверть – растение. Псевдоразумное, высшее растение, но все же… Это «на четверть» я привыкла опускать – нельзя быть немного беременной. Я давно не считаю себя человеком.
      – Так ты мутант?
      Я на секунду забылся и повернулся к ней. Она проследила мой взгляд, усмехнулась, но не стала даже прикрываться. Отпила из своего бокала, откинулась на подушку и отстраненно произнесла.
      – Можно сказать и так. Продукт взаимодействия двух верхних ступеней эволюции разных экосистем…
      Взгляд я так и не отвел. Лично я никаких отличий от человека не видел. Наоборот, человек в ней был проявлен… ярко и выразительно. Она улыбнулась.
      – Не помогло… Тим, я не индейка.
      – Вижу.
      – И не человек.
      – Верю.
      Она закатила глаза.
      – К черту. Если тебе все равно, кто перед тобой…
      – Передо мной ты…
      Она потерла лоб, замерла на секунду, потом решительно встала.
      – Нет, такой метод ухода от наблюдения размягчает тебе мозги, а мне нужно, чтоб ты хоть немного соображал.
      Пожав плечами, я сделал над собой усилие и снова повернулся к ней спиной.
      – Может, сходим в бар еще разок? Там людно, вряд ли нас там отследят.
      – Можно и в бар. Не могу больше пить эту примитивную Дрянь. У них и синтезатор помощнее, и натуральные компоненты… Нет, у меня другая идея.
      С этими словами она подбежала к своему шкафу и достала самое откровенное платье – красное, с черными полосами по бокам. Может, она посмотрела на свою виртуальную копию и подумала, что ей и впрямь стоит носить подобные вещи? Я даже не знал, нравится ли мне такая смена гардероба.
      Ванда попыталась надеть через голову эту жуть с прозрачными вставками, но жуть застряла. После нескольких бесполезных попыток Ванда глухо зарычала, и я услышал ее приглушенный материей голос.
      – Помоги.
      Я подошел и одернул платье.
      – Как ты одна с ними справляешься?
      Она вздохнула.
      – С трудом.
      Она подошла к зеркалу и разгладила несколько мелких складок. Обернулась.
      – Ну, как? Подойдет для визита в бордель?
      Так, с раскрытым ртом, я и вышел из каюты. Ванда взяла меня под руку.
      – Готов?
      – Если ты решила, что, заказав мне девочку, ты избавишься от моих жадных взглядов, ты ошибаешься. Ты мне нравишься как человек.
      Она фыркнула.
      – Знаешь, почему я поверила тебе тогда в баре? Ну, что ты и впрямь новая личность, а не свихнувшийся Ти-Монсор? Помимо всего прочего, ты ни слова не сказал, когда я принесла тебе «Млечную страсть» вместо «Сори»… Но самое главное – поцелуй… Я ему никогда не нравилась, вот в чем соль. И как ни пыталась принцесса нас сблизить – он по-прежнему меня избегал. Поэтому, я уверена, он бы любым способом отвертелся от того поцелуя.
      – Мы вообще разные. Мне его «Сори» не понравился.
      – Если честно, Тим, ты мне нравишься гораздо больше и все такое, но принимая во внимание ситуацию, я все же предпочла бы видеть его в этом теле. Даже если при этом из твоих очаровательных апельсиновых глаз уйдет чисто человеческое внимание к моей нечеловеческой персоне.
      – Никак не пойму, как это он мог на тебя не среагировать?
      – Не знаю, на меня вообще редко реагируют мужчины. Из-за изменений в геноме у меня сильно снижено выделение феромонов.
      – Тогда почему ты так старательно отпихиваешь такой подарок судьбы как я?
      – А с чего ты взял, что я не рада этому сниженному вниманию?
      – Но ты же женщина, тебе должно нравиться… нравиться.
      Она тихо рассмеялась.
      – Я зря волновалась. Ни черта ты обо мне не знаешь.
 
      – Зачем мы сюда пришли? Я чувствую себя идиотом. И извращенцем.
      – Это государственный бордель. Все, что здесь происходит, полностью соответствует Конституции Империи. Поэтому стесняться ты должен не больше, чем при визите в банк. Ты ведь не заикаешься от смущения, оформляя ссуду?
      – Не знаю. Может, пойдем попробуем? Где тут банк?
      – Расслабься.
      После пары глубоких вдохов, и аутотренинга, и поглаживания вечно спящего скуфа, и разглядывания потолка (пастельно-голубой), и вежливых раскланиваний с проходящими на выход извращенцами… то есть, примерными гражданами… я немного успокоился.
      – А какой тут возрастной ценз? Тебя посадят за совращение малолетних, мне же еще и года нет. Да о чем я – мне и месяца-то нет.
      – Значит, ты все равно еще ничего не понимаешь и психику поранить неспособен. Пошли.
      В углу бара расположилась скромная полукруглая стойка, обитая зеленым бархатом. За ней стоял техноид – один из тех двух, мне ранее незнакомых, что были с Эммади на линкоре. Он вежливо кивнул нам и вернулся к самому распространенному эрзац-занятию – протиранию бокалов. Он даже делал это не как робот – методично, тщательно и молниеносно, – а очень по-человечески, небрежно. Только дышать на бокалы ему было нечем. В остальном имитация бездельника на синекуре была полной. Скорее всего, весь спектакль был затеян для того, чтобы примерные граждане не обращали на него внимания, не стеснялись быть максимально примерными и не ограничивали свои притязания.
      Ванда стояла у одного из мониторов и придирчиво изучала меню. Я плюнул на свое воспитание и тоже пристроился к свободному монитору.
      Бледнею я, как оказалось, быстро. И психика у меня неокрепшая… Когда я увидел над просмотренным списком заголовок: «Вирт-услуги», у меня отлегло от сердца. Но потом, с нарастающим подозрением, я просмотрел список реальных услуг. Он был не менее разнообразен и во многом повторял виртуальные услуги. Но в нем хотя бы отсутствовал пункт «Амфетаминовый хэппенинг с элементами оргии. До 72 персон». Мельком углядев в каком-то из списков слово «скуф», я отшатнулся от монитора. Честно говоря, после увиденного я был бы рад до конца жизни верить в капустно-аистовую теорию появления детей. В конце концов, не так уж она нереальна. Ванда же родилась в бутоне цветка…
      Она вернулась с двумя довольно большими сосудами. Я думал, что Ванда затеяла грандиозную попойку, но потом заметил клубящийся в сосудах разноцветный дым и трубочки с мундштуками. Значит, она все-таки решила устроить мне ликбез по курению.
      – Пойдем. У нас отдельная комната для романтического вечера на двоих.
      – Что, в борделях всегда вечер? Дикая глупость – сексуальная активность повышается утром, ближе к полудню…
      – Не такой уж ты и наивный…
      – Я теоретик. Наивный теоретик.
      Мы прошли по узкому коридору, в котором не просто царил, а полноправно и безраздельно властвовал проклятый романтический полумрак. Я крепко прижимал к груди теплый бочонок кальяна, но он сильно мешал мне смотреть под ноги – в общем, в темноте я пару раз серьезно отдавил Ванде конечности, после чего она пустила меня вперед.
      – Здесь направо.
      Она приложила палец к сканеру, и мы вошли в небольшую уютную комнатку. Кровати, как ни странно, не было. Был только мягкий пол, плавно переходящий в стены, отчего комната становилась похожа на выеденное драконье яйцо.
      – Располагайся.
      Раскинув руки, я упал на мягкую оранжевую подстилку и уставился в потолок. Здесь он был того же цвета, что и все остальное – оранжевым. Хорошо, что не желтым. Ощущение, что находишься в психушке, сильно усилилось бы.
      Ванда ногой пододвинула мой кальян.
      – Пробуй. Это «Вишневая ностальгия». Мой совет всем начинающим.
      – Почему вишневая?
      – Ты у нас спец по названиям, вот и разгадывай.
      – Она вызывает тоску по тем далеким денькам, когда пацаном убегал из дома и тайком от родителей курил лепестки сакуры?
      – Сакура… Это твои воспоминания о детстве на Ци-Шиме?
      – На Ци-Шиме сакура не растет. Вулканы, жара, дикая влажность… А вот на Итайуту засажен полностью весь малый материк… Но это не воспоминания, а сведения из мемо-блока, ботанический раздел. Детство мое прошло в медблоках, сражениях, а теперь еще и в борделях…
      Я подтянул кальян поближе и неуверенно взял в руки мундштук.
      – Ну, давай, погружай меня в пучину порока.
      – На кнопку жми, чтобы пломба вскрылась, и все.
      – Выдыхать сразу или как?
      – Как хочешь.
      Чтобы нажать на кнопку, потребовалось некоторое усилие, послышалось тихое шипение. Я зажал мундштук зубами и вдохнул. Легкие наполнил теплый, ароматный и немного терпкий дым.
      – Как почувствуешь, что горчит, нажми на ту, что пониже, – пусть перемешает и впрыснет свежие компоненты… Это одна из первых работ Рами. Тогда его еще не сцапали воротилы индустрии, и он делал все для себя. Все его ранние работы гораздо мягче и нежнее. И еще – радостнее, что ли. То, что он делал потом, – великолепно, верх мастерства, но эти первые коктейли – они особенные. В них больше… души. Тогда он еще не называл их букво-цифрами, правда, названия разнообразием не отличались. Странно, что его безумная, нечеловеческая фантазия никак не распространялась на игру словами – он и говорил-то запинаясь и долго подбирая слова… Этот коктейль он назвал Лия-12. В честь любимой девушки. На мой взгляд на Лие-34, когда он перестал давать ее имя своим коктейлям, все и изменилось. Остался только величайший профессионализм, но чего он стоит без души?
      Я затянулся еще раз, поглубже.
      – Ванда, скажи, а чтобы тебя вот так понесло на разговоры о душе, тебе нужно накуриться, или это потому, что ты говоришь о своей возлюбленной химии?
      Она не ответила… Да, резковато получилось.
      – Вернулись к теме. Ты скажешь мне хоть что-нибудь вразумительное?
      – Я. Зашел. На сайт. Чтобы узнать, почему помню принцессу.
      – Это я уже слышала. Дальше.
      – Не перебивай, я же тугодум.
      – Тим, ты…
      – Итак… Я надеялся, что увижу еще что-нибудь знакомое, и это разбудит мою память. Из этого, как уже упоминалось ранее, ничего не вышло. Я не вспомнил ни сам сайт, ни пейзажи Ци-Шимы – ничего. Я даже не уверен, что это и впрямь моя родная планета.
      – Это Ци-Шима. До мельчайших деталей. Даже пагода, на веранде которой вы сидели, существует. Я там была.
      – Отлично. Вернее, отвратительно – значит, я не вспомнил места, в которых вырос.
      – Неудивительно, мозг тебе и впрямь отформатировали подчистую.
      – Ты так и будешь влезать? Слушай и потягивай свою… Кстати, что ты куришь?
      – Лию-34, она же «Внезапное пробуждение». Грустная смесь, навевает некоторую тоску, но голова работает быстрее. Тебе предлагать не решилась. Слишком ты у нас впечатлительный.
      – Спасибо за заботу. Итак… Я встретил программную копию принцессы. Выяснил, что Ти-Монсор не появлялся на сайте около тридцати пяти лет.
      – Да, это ты ловко…
      – Это я нечаянно. И заткнись, наконец… Потом соревнование по цитатам. Похоже, Ки-Саоми нырнула, когда я процитировал Тонино Бенаквиста. Читала?
      – Нет.
      – Плохо. «Теперь книги пишут читатели, а не читает никто». Прав был Оскар.
      – Снова Гордон?
      – Нет, другой… Читать необходимо. «Именно чтение сделало Дон Кихота рыцарем».
      – Ага. «А вера в прочитанное сделала его сумасшедшим». Джордж Бернард Шоу.
      Я удивленно посмотрел на нее.
      – Ого. Не такая уж ты и… необразованная.
      Она вздохнула.
      – Такая. Просто эта фраза была слоганом информатория… Кстати, это еще один повод тебе быть поосторожнее со своими рыцарскими замашками.
      – Я учту… В общем, сначала принцесса решила, что я напялил тело Ти-Монсора в качестве шутки, потом заметила, что я вошел со сканированием собственной внешности, потом она увидела родинки или еще что-то, чего не было на общедоступной голограмме. Она решила, что я и впрямь Ти-Монсор, и потащила меня по всем локациям сайта. Ки-Саоми была напугана – сказала, что Ти-Монсор никогда так не рисковал.
      – И правильно делал. Отследить точку входа элементарно.
      Сделав еще затяжку, я почувствовал разливающееся по всему телу тепло.
      – Ванда, ты уверена, что нам стоит так налегать на все эти расслабляющие средства?
      Она откинулась на щедро разбросанные по комнате-кровати подушки, а я уперся взглядом в мерцающие в ее кальяне серебряные гранулы. Они парили в вязком дыму, вспыхивая и закручиваясь вихрями, когда Ванда затягивалась.
      – Смеси Рами, в отличие от ширпотреба, не только для расслабления. Моя активизирует логическое мышление. Твоя упрощает работу с памятью, помогает вспомнить все в деталях. Поэтому мы вовсе не расслабляемся, а напряженно работаем на благо мира.
      Бордель, парень и девушка на кровати, предназначенной для действий интимного характера, потягивают дымок из кальяна и пускают кольца в потолок… На благо мира.
      – У него есть смеси на все случаи – для концентрации на любом процессе активности. Не только мозговой. – Она улыбнулась. – Поэтому в борделях всегда хороший выбор его работ.
      – Если он был таким профи, почему он не разработал для своих «активизаторов» более приличный способ употребления?
      – Какой? Коктейли, таблетки – через пищеварительную систему все это действует медленнее. Инъекционные капсулы – как ни смешно, но многие до сих пор боятся уколов. А вот кальяны тогда входили в моду. Почему нет?
      И впрямь – почему нет? Я нажал на своем бочонке кнопку «перемешивания и освежения», и когда кальян перестал жужжать, затянулся обновленной смесью. Мне все больше нравилось это занятие. Особенно если после него не приходится пить «Утро в вакууме», чтобы спастись от похмелья.
      – По слухам, клубы разноцветного дыма его завораживали. Над расцветкой и вязкостью он работал отдельно – все активные компоненты в большинстве своем бесцветны. Но он добивался, чтобы каждый коктейль выглядел по-своему. И по расцветке, и по вкусу, и по тому, что он называл «танцем». Тем, как клубы дыма смотрятся в воздухе. У него есть смеси, дым которых уносится под потолок и плавает там, имитируя белоснежные облака. А дым тяжелых, депрессивных смесей, наоборот, стелется по земле ядовито-зелеными ручейками или, как у «Сеппуку», – бордовыми, как кровь. Интересные ощущения, когда он льется из твоего рта, по одежде и расплывается алыми лужами по полу. Особенно здорово это выглядит со стороны.
      Я меланхолично кивнул.
      – Хьячи…
      Побаливали глаза. Я помассировал их пальцами, посидел несколько минут, уткнувшись лицом в ладони, потом поднялся и размял затекшую ногу.
      – Тут есть что-нибудь выпить? Горло пересыхает.
      – Да. Синтезатор в стене слева —. видишь панельку?
      Я кивнул и нажал на еле заметную кнопку. Кусок мохнатой стены отъехал в сторону, и я вывел меню синтезатора. Было чертовски неудобно из-за всех этих вогнутых стен – приходилось управлять машиной, лежа на «стене», исхитрившись не свернуть себе шею, пытаясь разглядеть экран из такого положения. Я выбрал простую ароматизированную воду с добавлением глюкозы и включил «запуск синтеза». Ванда от воды отказалась, а я нетерпеливо утолил свою жажду, захлопнул панель и снова лег на пол, собрав под голову побольше подушек.
      – Ванда, я никак не могу понять… Если я… то есть Ти-Монсор – принц Красных, неужели «пиявки» с пиратами не понимают, что нападать на меня себе дороже? Чего они добивались?
      Она удивленно подняла брови.
      – Тим, до тебя еще не дошло? Не было никаких пиявок – скорее всего Ти-Монсора схватила спецгруппа Орла под личным подчинением адмирала или императора… Либо Феникс. Еще есть вероятность, что это сделали некие заинтересованные личности из других Малых Миров – чтобы спровоцировать Красный Мир на войну с Империей, а самим постоять в сторонке, погреть руки на наших выстрелах. Есть еще вариант с иными расами – с теми же целями, но в это я мало верю. И последнее: это могли быть сами Красные, Чжань. Но похищать собственного будущего начальника, даже с целью создать прецедент, начать войну, – чушь. К тому же прошло уже три недели, но никакой информации в МИСС так и не появилось, никаких заявлений – ничего. А раз по прошествии трех недель о его пропаже не трубят со всех рукавов галактики, отпадают все варианты с провокацией – Чжань, Малые Миры, другие расы. Олигархии Империи подобная операция тоже под силу, но я не вижу их интереса. Мафия, пираты, «пиявки» – вся эта мелкая шушера точно ни при чем. Как ты правильно заметил, они не идиоты, чтобы пытаться разжиться, похищая членов правящей семьи… Короче: за вычетом остается только Империя – думаю здесь мотивов объяснять не нужно. Орел или Феникс – вот, в принципе, и все реальные кандидатуры. – Ванда прочистила горло, сделала эффектную паузу и продолжила: – И второй вопрос, очень похожий на первый: зачем было подсылать пиратов? Глупо думать, что это обычные пираты, которые просто напали на лайнер.
      – «Я не верю в случайности, так же как не верю в бога, играющего в кости».
      – Именно. Ведь с ними аналогичная ситуация – их нападение могли организовать только Орел или Феникс. Кто еще мог дать точную информацию о маршруте, снять защиту с лайнера, не дать кораблю поддержки и задержать патрульный крейсер? Он же тащился больше двух часов с орбиты Зотта-3 – какого чуйчая его туда понесло? Он приписан к Тирдо-Я.
      – Прости, Ванда, я не силен в этой политической орнитологии…
      – Императорский Орел – это действующий флот Второй Империи. Помимо регулярной армии, десантных корпусов, крейсеров, истребителей и прочего, существуют подразделения особого назначения, вроде Когтей. Они занимаются как раз подобными операциями: прийти, захватить, замести следы… А Феникс – это разведка, аналог Чжаня Красного Мира. Он подчиняется напрямую императору и от Орла никак не зависит.
      – Так ты хочешь сказать, против нас весь флот Империи или не менее могущественная разведка? Это отличные новости.
      – Нет, Тим. Отдельные личности в разведке или флоте. Если бы ты был объявлен в розыск официально, все кончилось бы гораздо быстрее. Но, к счастью для нас, эти личности хотят получить тебя, не привлекая внимания к тому, что младший принц Красных разгуливает по Империи.