Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Инфернальная команда

ModernLib.Net / Сухов Александр Евгеньевич / Инфернальная команда - Чтение (стр. 4)
Автор: Сухов Александр Евгеньевич
Жанр:

 

 


      — А чего это ты мне в рот заглядываешь?! - возмутился изрядно окосевший от выпитого Мандрагор. — Сам-то сколько сала слопал? А бедному корню, выходит, теперь и червячка заморить нельзя!…
      — Не ерепенься, товарищ, — демон обезоруживающе улыбнулся, — обидеть тебя я вовсе не помышлял — спросил так, для общего развития.
      — То-то же, — мгновенно успокоился магический корень и, погладив себя по «животу», заразительно зевнул. — Пожалуй, вздремну-ка я малость. Ежели надумаете идти дальше, толкнете, но не грубо и разговаривайте, пожалуйста, потише! Понял, Гвен?
      — Может быть, нам по очереди отгонять от тебя веточкой мух? — Ехидно поинтересовался юноша.
      — Было бы, конечно, неплохо. — Приняв слова Гвена за чистую монету, слабеющим голосом ответил Мандрагор и тут же, закрыв глазки, принялся выводить носом затейливые рулады.
      — А ты вздремнуть не желаешь? — Демон обратился к изрядно осоловевшему юноше. — Все-таки ночка у тебя выдалась весьма беспокойная. Давай-ка, братан, поспи малость, а я пока на шухере постою.
      — Не, Шмуль, не приучен я спать днем — башка после сна раскалывается: то ли таково особенное свойство моего организма, то ли старый колдун чары на меня наложил, чтобы поменьше отдыхал, а побольше работал. Представь, стоит мне средь бела дня прикрыть на минуту глаза, как такая катавасия начинается, аж волком вой, будто перед сном бочонок браги выпил. Пробовал опохмеляться — не помогает. Поэтому я уж лучше до темноты потерплю, а ты, если хочешь, можешь вздремнуть часик-другой, все равно трогаться раньше не имеет смысла — сомлеем от жары.
      — Премного благодарен за предложение, но мы — демоны в отличие от людей и прочих разумных гуманоидов в отдыхе практически не нуждаемся, поскольку обмен веществ внутри наших организмов имеет совершенно иную природу. Впрочем, не стану засорять твои мозги терминами, до которых ваша цивилизация дорастет лет эдак через пятьсот-шестьсот, а может быть и значительно позже.
      — Отлично, — встрепенулся Гвен, — поскольку тебе спать не хочется, а мне противопоказано, валяй, рассказывай о своих похождениях, страсть как люблю слушать увлекательные байки.
      Подложив под головы ладони, путники прилегли на мягкую травку и Шмультик начал свой невеселый рассказ:
      — Да будет тебе известно, Гвен, родился я сто семь лет назад, если считать по времени этого мира в реальности, которую вы — люди по причине своей ограниченности и врожденной ксенофобии именуете Преисподней, Адом, Гееной Огненной и иными неблагозвучными словечками. На самом деле мой мир называется Инферно или Инферналиум и живут в нем такие же разумные создания, как и в любом другом. Единственная наша беда заключается в том, что обитатели Инферналиума весьма продвинуты в магии и, кроме того, пространственно нестабильны. Поясню свою последнюю мысль. Представь себе, что ты живешь в своем мире Тев-Хат, общаешься с друзьями, любишь девушек, занимаешься каким-нибудь полезным делом, и вдруг какой-то заднице где-то за тридевять миров взбрело в голову, что ты и только ты один способен решить все его проблемы. Нет, он не мчится сломя голову к тебе в гости, чтобы попросить о помощи. Вместо этого он идет по пути наименьшего сопротивления: чертит на полу звезду, заключает ее в окружность или пятиугольник, ставит по углам пять свечей или других, неважно каких, источников открытого огня, произносит заклинание и нате вам результат — страшное демоническое существо исчадие ада и прочее, прочее в полном его распоряжении…
      — С какой это стати кто-то станет называть меня исчадием ада? — Легко ранимую душу юноши явно задело то, что его такого симпатичного кто-то посмеет обзывать столь нелестными эпитетами. — Ладно, ты, Шмуль, точнее та образина, которой ты был до того, как превратился в цыгана, с такой не обидно когда тебя исчадием величают…
      — Вот, вот и ты туда же. Всякое непонимание рождает подозрительность, подозрительность влечет за собой страх, страх в свою очередь вызывает ненависть и так далее со всеми вытекающими последствиями вплоть до хорошего мордобоя. А тебе никогда не приходило в голову, что такой красавчик как ты может одним своим видом кого-нибудь испугать до смерти? С другой стороны, во всем многообразии вселенных есть существа, коих отвратительными никак не назовешь, а опасны они бывают похлеще всех вместе взятых исламских террористов, анархистов и антиглобалистов…
      — Что за зверь? — С явным интересом спросил молодой человек. — О таких никогда не слыхал.
      — Лучше о них вообще не знать. — С явным оттенком превосходства в голосе заметил демон. — Это все из того мира, где я бездарно потерял семьдесят с лишним лет. Упаси Создатель ваш мир от нашествия подобной напасти.
      — Слышь, Шмуль, вот ты сейчас произнес имя Всеблагого, почему тебя тут же не поразила кара небесная? Жрецы в каждой проповеди, перекрикивая друг друга, проклинают ваше племя. Будто бы кто-то из твоих предков когда-то посмел поднять свою когтистую лапу на самого Создателя и по этой причине он, и вся его родня были им низвергнуты в пучину ада…
      — Ха, ха, ха! — Весело рассмеялся демон. — Какое низвергнул? Какая пучина ада? Чушь все это собачья. Вашим жрецам нужен враг, от которого они вас якобы защищают. Вот они и наплели всяческих историй жуткого содержания про плохих демонов, чтобы ты и тебе подобные доверчивые придурки не жалели денежных пожертвований и не ограничивали жизненный уровень так называемых слуг господних. На самом деле, демоны как и все прочие разумные существа чтят Создателя, только без всякой излишней материальной подоплеки. Сам подумай: зачем существу всемогущему нужен какой-то полуграмотный посредник? Он же не Интернет, в конце концов, для которого всякие провайдеры и модераторы необходимы как воздух. Еще один логичный вопрос: если ты обратишься к какой-нибудь толстой заднице, объявившей себя посредником между Богом и людьми, с просьбой о помощи, что он первым делом сделает?
      — Ну как чего? — Гвен почесал затылок и тут же ответил на поставленный вопрос: — Протянет лапу за подношением. Бесплатно не обслужит ни за что.
      — Вот то-то и оно, — Шмультик, приподняв голову, торжествующе посмотрел на юношу, — а зачем, спрашивается, Всеблагому твои бабки?… Поэтому, мой дорогой друг, Бог должен быть в душе, а все остальное: златоглавые храмы, сверкающие одежды и прочая атрибутика — от Лукавого.
      — А может быть, ты и есть тот Лукавый и сейчас стараешься ввести меня в искушение. — Подозрительно спросил Гвенлин. — Насчет Святой Церкви и моих религиозных воззрений прошу заткнуть пасть, если, конечно, не желаешь нарваться на мой кулак.
      Вот она ограниченная тупость — источник религиозного фанатизма, — обиженно проворчал «Лукавый» и продолжил свой рассказ: — Первые тридцать с лишним лет моей жизни были сплошной идиллией: ясли, детский сад, первая ступень начальной школы — короче, все вполне обычно, как у любого среднестатистического гражданина Инферналиума. Мы демоны медленно взрослеем, зато долго живем. Тридцать лет для человека — огромный срок, в течение которого он превращается в зрелого мужчину. Для демона возраст три десятилетия — пора раннего детства и период начального становления личности, а весь цикл от рождения до полного взросления протекает не менее двух сотен лет. Пока мы недостаточно сформированы и не можем постоять за себя, нас держат в специально защищенных от постороннего магического воздействия местах, где заботливые воспитатели и мудрые учителя готовят молодое поколение к суровым реалиям жизни. Сам понимаешь, Гвен, где дети, там и шалости. Вот и я юный самоуверенный засранец поспорил со своими сверстниками, что смогу выбраться за тщательно охраняемый магическими заклинаниями периметр, ограничивающий территорию школы, немного погулять на свободе, а затем целым и невредимым вернуться обратно.
      Как видишь, мне это вполне удалось, точнее первая часть моего плана. Однако как только я оказался вне охранной зоны, меня тут же зацапала и перетащила в иное измерение какая-то неведомая сила. Как потом выяснилось, в одну из заполярных исправительно-трудовых колоний мира, носящего название Земля, по лживому обвинению в антисоветской деятельности, попал некий тип, довольно успешно занимавшийся оккультными исследованиями и достигший в этой области знаний заметных результатов. Этот человек решил получить свободу посредством магии, а точнее, призвав себе на помощь инфернальное существо. К великому его разочарованию вместо полноценного демона седьмого или даже восьмого уровня посвящения этим существом оказался я — по сути, еще несмышленый ребенок, практически не развитый в магическом плане. Представь, Гвен, как этот парень умолял помочь ему, даже душу свою бессмертную предлагал, только бы выбраться на волю и куда-нибудь подальше от границ нерушимого союза республик свободных. Но что я мог поделать? Транспортную магию изучают лишь по достижении третьей ступени совершенства. Даже обеспечить его едой я не мог, поскольку основы материализации только начал постигать в школе и не достиг даже первой ступени мастерства. Короче, доморощенному чародею крупно не повезло. Воплотить в жизнь его мечту о светлом будущем в цивилизованном капиталистическом обществе я оказался не в состоянии. Однако хитроумный тип со свойственной лишь человеческой расе изворотливостью все-таки придумал, каким образом с наибольшей выгодой для себя выйти из сложившейся трагикомической ситуации. Этот гад зачислил меня в стахановцы и послал вместо себя в забой, давать стране угля. Благодаря врожденным способностям к мимикрии и маскировке, мне было проще простого водить лагерное начальство за нос, зарабатывая дополнительную пайку для одного героя лагерного труда, который к концу своего срока опух от беспробудного спанья. Самому-то мне пришлось жрать уголек, благо этого добра вокруг валялось в избытке. Классная скажу штука этот воркутинский уголь, по сравнению с кузбасским антрацитом — чистый мед. Казалось бы, органика — она и в Африке органика: что уголь, что полено, что ягель — все одно вкуснятина, ан не тут-то было… Впрочем, я, кажется, малость отвлекся. — Забеспокоился демон и повернул голову в сторону Гвенлина, чтобы оценить реакцию подозрительно затихшего слушателя.
      Опасения Шмультика оправдались полностью. Гвен, невзирая на реальную перспективу заработать невыносимую головную боль, дрыхнул сном праведника. Время от времени какая-то приставучая мошка садилась ему на кончик носа, в этом случае его физиономия корчила такие уморительные рожицы, коим позавидовали бы заезжие балаганные актеры, раз в три недели дающие искрометные представления на главной площади Чумазовой Люди. Некоторое время демон молча любовался пляской мимических мышц на лице незадачливого ученика чародея, затем, набрав полную грудь воздуха, заорал во всю свою луженую глотку:
      — Лагерь па…адъе…ем! — И добавил уже спокойным голосом: — Жара немного спала. Пора трогаться…
      Дальнейшее продвижение беглецов в этот день не было омрачено никакими особенными приключениями. Идти, конечно, было тяжело, поскольку под лесным пологом было как в бане. К своему великому удивлению Гвенлин обнаружил, что после дневной спячки его голова не раскалывается как обычно, и чувствует он себя очень даже превосходно.
      — Какое это счастье все-таки, друзья, — воскликнул юноша, — иметь возможность вздремнуть после обеда! Проклятый колдун — сам-то любил прищемить подушку, а своего ученика держал в черном теле. Впрочем, тебе, Шмуль, не понять, ты у нас особенный, поскольку сон тебе без надобности…
      В это время идущий впереди демон сначала отогнул, а затем неловко отпустил преградившую дорогу ветку орешника, в результате чего задремавший на плече у Гвена Мандрагор был сметен хлестким ударом и отправлен в продолжительный полет в направлении лесных кущ. Визжащего от ужаса пострадавшего тут же спасли, отряхнули от всякого мусора, налипшего на его морщинистое тельце, и водрузили на место. Однако визгливые недовольные выкрики, адресованные "невнимательному дылде", "мандрагороненавистнику" и "беспардонному дровосеку" еще долго оглашали близлежащие окрестности, приводя в несказанное смущение местное зверье и птиц.
      Когда корень понемногу пришел в себя и замолчал, демон как бы, между прочим, спросил у него, почему тот назвал его беспардонным дровосеком.
      — Не люблю я этих мордоворотов. — Потешно как от кислого сморщил свою мордашку магический корень. — Вваливаются в лес с пилами и топорами, братьев моих крушат, после себя одни головешки оставляют. Дерьмовый народ эти дровосеки, помяни мое слово, Шмуль.
      Кроме этого незначительного инцидента, как уже было сказано выше, ничего особенного с нашими путешественниками не произошло.

Глава 5

      Примерно за час до наступления темноты троица вышла на свободную от древесной растительности поросшую густой сочной травкой пойменную долину довольно широкой реки. Гвенлин, возложивший на свои широкие плечи функции начальника экспедиции, сбросил свою котомку на землю, не дойдя полутора десятков шагов до кромки водной поверхности, объявил во всеуслышание:
      — Все, друзья, сегодня ночуем здесь, форсирование водной преграды откладывается до завтрашнего утра.
      — А что это за река? — поинтересовался демон.
      — Арлей, — пропищал Мандрагор, — река хоть и не особенно могучая, но достаточно коварная. Славится обилием омутов, и соответственно, всякой нечистью, в них обитающей…
      — Да ладно тебе, корень, человека… то есть Шмультика пугать бабушкиными сказками про русалок, водяных, ундин и прочих тварей! — Громко рассмеялся Гвен. — Боевые маги здесь все уже давно прошерстили как следует, и оставили от этих страшных созданий одни воспоминания. В наше просвещенное время, если захочешь познакомиться с какой русалочкой или ундиной придется забраться в такие дебри, что охота устраивать рандеву напрочь отпадет.
      — Тоже мне эксперт нашелся, — обиженно проворчал магический корень, но спорить дальше не стал…
      Совместными усилиями молодой человек и демон быстро заготовили целую гору дров. Для этого им не пришлось тащиться в лес — высушенного плавника валялось на песчаном речном пляже вполне достаточное количество даже для того, чтобы обеспечить дровами целую армию и не на одну ночевку. К тому моменту, когда тьма целиком овладела этой частью мира Тев-Хат, над успевшим прогореть костром висел, попыхивая паром, изредка брызгая содержимым на раскаленные угли, черный от копоти объемистый медный котел. Время от времени Гвен подходил к котлу и, приподняв крышку, снимал пробу своей огромной деревянной ложкой. Если что-то его не устраивало, он залезал в рюкзак и вытаскивал оттуда очередной полотняный мешочек и отсыпал часть его содержимого в булькающее варево.
      Шмультик и Мандрагор сидели в сторонке и зачарованно наблюдали за манипуляциями Гвенлина. Запах от котла шел такой, что зрители то и дело нервно сглатывали слюну, но поторопить кудесника, дабы тот хоть чуть-чуть ускорил процесс, никто из них не решился.
      Наконец из уст поварских дел мастера прозвучала долгожданная команда:
      — Еда готова, господа! Добро пожаловать к костровому каждый со своей миской! Только, чур, не драться — супчику на всех хватит…
      После того, как Гвенлин и Шмультик с аппетитом умяли по паре тарелок вкусного варева, а безразмерный Мандрагор всем присутствующим на удивление умудрился впихнуть в себя аж целых три полноценных порции, путешественники откинулись на травку и дружно уставились в звездное небо. Каждый думал о своем. Гвенлин с грустью и некоторой долей сожаления вспоминал беззаботное житье-бытье под крылышком чудаковатого, но по сути доброго колдуна. Тем не менее, он со свойственным всем молодым людям оптимизмом смотрел в будущее, не допуская даже малейшей вероятности, что оно может обернуться для него мрачной реальностью. Перед мысленным взором демона с невероятной скоростью проносилась как на киноэкране целлулоидная летопись его нелегкой жизни. В основном это был черно-белый фильм ужасного качества, будто пленку хранили где-нибудь в сыром подвале, а потом пересушили, в результате чего слой фотоэмульсии начал сам по себе осыпаться. Иногда очень и очень редко на сером фоне лагерной действительности мелькал шальной кадр, до краев заполненный всеми оттенками солнечного спектра. Это означало, что в его жизни произошла встреча с кем-то по-настоящему интересным. Однако в отличие от демонов люди в лагерях долго не живут, и всякая радостная встреча для Шмультика, в конце концов, заканчивалась очередным разочарованьем. И вновь все та же бесконечная изрядно облупившаяся пленка, будто только что извлеченная из необъятных хранилищ Госфильмофонда для реставрации. О чем думал Мандрагор, он и сам вряд ли смог бы рассказать, поскольку по своей сути был существом-однодневкой, то есть никогда не планировал свою жизнь далее, чем до ближайшего приема пищи или сна. Волшебный корень возлежал на травке и тупо пялился на мигающие звезды, постепенно погружаясь в состояние сонного транса.
      — Слышь, Шмультик, напомни, чего ты там рассказывал о пространственной нестабильности твоих соплеменников и чем вызван сей феномен?
      — Да ладно тебе, Гвен, можешь не оправдываться и не подмазываться. За то, что ты заснул во время моего рассказа я на тебя ничуть не обижаюсь. Да и кому на всем белом свете интересно услышать о том, как один несчастный демон по имени Ши-Муль-Алан-д-Тик рубил кайлом уголек, коим потом сам и питался или о том, как его не менее дюжины раз проигрывали в карты, и он вынужден был вслед за своим очередным хозяином отправляться по этапу на очередную зону, расположенную на другом конце необъятной страны советов. Давай-ка, юноша, я тебе лучше спою одну песню. Задушевная, нравится она мне очень.
      Шмультик присел на травке, в его руках, откуда ни возьмись, появился странный инструмент, по форме напоминающий лютню, отличающийся от нее необычным по форме корпусом с двумя глубокими выемками и плоскими деками. Инструмент имел шесть струн, регулируемых миниатюрными металлическими колками, расположенными на конце грифа.
      — Гитара, — пояснил демон, — там, откуда вы с твоим учителем меня вытащили весьма популярный музыкальный инструмент.
      Шмультик немного потренькал струнами, подкручивая колки и, настроив инструмент, запел негромким задушевным голосом:
 
День и ночь над тайгой завывают бураны,
Крайний Север суров, молчалив и угрюм.
По глубоким снегам конвоиры шагают,
Неизвестно куда заключенных ведут.
 
 
Их на север ведут за отказ от работы,
Среди них доктора, кузнецы и воры,
Чтоб трудились они до десятого пота,
Вдалеке от любимой, от зари до зари.
 
 
Красноярское небо над оставленной трассой.
За голодным этапом стаи волков идут.
"Ненаглядная мама, что за дяди в бушлатах
В оцепленье конвоя все бредут и бредут?"
 
 
"Это разные люди, что сражались в Карпатах,
Защищали детей, стариков и тебя.
Это дети России, это в прошлом солдаты,
Что разбили геройски под Рейхстагом врага".
 
 
День и ночь над тайгой завывают бураны,
Крайний Север суров, молчалив и угрюм.
По глубоким снегам конвоиры шагают,
Неизвестно куда заключенных ведут.
 
 
      После того, как отзвучал последний аккорд печальной музыкальной темы, демон положил гитару на травку. Гвен, вскочив на ноги еще до окончания первого куплета, молча смотрел в огонь. Ему жителю иного измерения, никогда до конца не понять, что за трагедия скрывается за незатейливыми где-то даже примитивными рифмами, сложенными давным-давно неизвестным лагерным поэтом. Однако, поскольку этому парню не было чуждо слово «сострадание» и он не из рассказов добрых людей знал, что такое голод, жажда, боль и душевные муки, он на физическом уровне ощутил, насколько плохо было тем людям. Наконец юноша отвел глаза от пляшущих огненных языков и задал вопрос демону:
      — Это были свободные люди?… Да?… Их продали в рабство и послали зачем-то в холодные земли?
      — В общем-то, правильно, — кивнул головой Шмультик. — Только в той стране в то время вообще не было свободных людей.
      — Разве так бывает? — удивился Гвен.
      — Еще как бывает, — сверкнул в темноте фиксой демон, — но тебе об этом лучше не знать. Давай-ка, паря, отправляйся спать, а я подежурю до утра. Можешь не сомневаться, я не засну на посту, поскольку, как я тебе уже говорил, демоны в отдыхе не нуждаются, находясь даже в примитивной человеческой оболочке.
      По складу характера бывший ученик чародея был парнем сговорчивым, особенно в тех случаях, когда в качестве альтернативы предлагалось нечто весьма выгодное для него самого. В этом случае он никогда не спорил и легко шел на уступки. Вот и сейчас он не стал возражать, а с удовольствием уронил свое могучее тело на заранее заготовленный для этой цели ворох травы и через пару минут сладко посапывал.
      Шмультик подбросил топлива в костер, обошел по кругу территорию лагеря, оставляя за собой огненный след охранного заклинания. Замкнув пылающий зеленью круг неопалимого огня, он вернулся к костру, взял в руки гитару и начал что-то наигрывать потихоньку, чтобы не разбудить товарищей…
      Гвенлин в черных доспехах на могучем коне цвета крыла ворона находился на вершине крутого холма. Поднеся руку в железной перчатке к приподнятому забралу, чтобы едва показавшееся из-за горизонта утреннее солнце не слепило глаза, он пристально вглядывался в шевелящиеся клубы густого тумана, скрывавшего от его взгляда, что творилось внизу у подножия возвышенности. Но разглядеть что-либо пока не представлялось никакой возможности. До слуха юноши доносились какие-то загадочные звуки: то ли тяжелое хриплое дыхание какого-то невероятно огромного существа, то ли дружный вдох и выдох десятков рабов-галерников, прикованных цепями к веслам. Гвен знал наверняка — в плотных клубах тумана скрывается враг, но что именно он собой представляет, для молодого человека оставалось пока неразрешимой загадкой. Однако он был уверен, что долго мучиться в неведении ему не придется — солнечный диск стремительно поднимается по лазоревой тверди небесной сферы и совсем скоро его лучи коснутся молочной субстанции, шевелящейся далеко внизу под ногами и разгонят непроницаемую для глаза дымку. Вскоре именно так и случилось. Дневное светило поднялось над горизонтом на достаточную высоту, и его лучи быстро навели порядок в долине — буквально испепелили густые молочные клубы, открыв взору юноши довольно странную картину происходящего.
      А посмотреть было на что. У самого подножия холма стояла огромная ростом с взрослого дракона тварь из тех, что могут привидеться лишь в кошмарном сне или родиться в нездоровом сознании сумасшедшего. Тело монстра — червеобразный извивающийся отросток покоилось на двух тонких ногах, напоминающих ножки кузнечика. Еще четыре хватательных лапки росли из верхней половины червя. Однако отвратительный облик чудовища не был бы столь пугающим, если бы не одна весьма существенная деталь: верхнюю часть червеобразного отростка венчала до боли знакомая голова учителя. Если присмотреться повнимательнее, это была не совсем голова Моргелана, точнее голова-то его, но мастерски трансформированная под внешний облик чудища так, что не казалась чем-то инородным чуждым сущности монстра. Огромное тело равномерно вспухало и опадало, пропуская через себя гигантские объемы воздуха, необходимого для обеспечения столь массивной туши кислородом. Теперь юноше стало понятно, откуда исходил тот странный звук. Заметив стоящего на холме Гвенлина, тварь всем корпусом подалась вперед, так что голова бывшего учителя оказалась почти у самой земли, и громко зашипела:
      — А… Гвен! Убийца Гвен! Пришел навестить своего учителя? Рад, несказанно рад! Сейчас ты последуешь за мной в царство мертвых, где мы с тобой продолжим твое обучение. Ты готов, мой мальчик?
      — Еще чего захотел, старый хрыч! А вот этого не желаешь попробовать?
      Грозя копьем, заорал, что есть мочи бывший ученик и сам тут же подивился своей смелости. Исходя из сложившейся ситуации, Гвен должен сейчас во весь опор уносить свою молодую задницу вместе с прочими частями тела как можно дальше от этого жуткого места. Какой урон он мог нанести страшному монстру своим скромным оружием? Что есть его копье против фантастической мощи чудовища — все равно, что зубочистка для человека и не более того. Поговаривают, что и зубочистка в руках мастера может стать смертельным оружием, но для этого нужно самому быть мастером. Гвенлин все это прекрасно понимал, но он также осознавал и то, что бежать ему просто некуда. В любой точке мира Тев-Хат эта помесь насекомого и червя рано или поздно обязательно найдет его и вынудит принять бой. Откуда исходила эта уверенность, юноша сказать не мог, но доподлинно знал, что это именно так. Возможно, поняв и приняв эту истину, на уровне подсознания он отринул прочь все свои страхи и твердо решил драться.
      Опустив забрало, всадник поднял копье на уровень груди, пришпорил своего четвероногого друга и, наращивая скорость, помчался вниз по склону холма навстречу изготовившемуся для атаки монстру…
      — …Гвенлин, Гвен, скорее просыпайся! — Не успев доскакать до кошмарного создания, юноша услышал чей-то обеспокоенный шепот. — Просыпайся побыстрее! Здесь такое творится…
      Несмотря на свою любовь крепко поспать, свойственную, впрочем, практически любому человеку его возраста, Гвенлин был скор на подъем, особенно когда дело касалось вопросов безопасности. Он мгновенно и не без облегчения вырвался из объятий кошмарного сновидения. Схватив Шмультика за плечо, зажал ладонью ему рот и, не открывая глаз, еле слышно прошептал ему в ответ:
      — Все, Шмуль, я проснулся. Прекрати горланить прямо мне в ухо. Рассказывай, что тебя так напугало.
      — Тут такие дела — в двух словах не расскажешь. Посмотри сам, что на реке творится. Пока прямой угрозы нет, но кто знает, каким боком оно может повернуться.
      Гвенлин наконец-то открыл глаза, одним резким движением принял позу сидя и начал вращать во все стороны головой в поисках источника потенциальной опасности. Пока он спал обстановка вокруг кардинально поменялась: во-первых, благодаря восходу ночного светила, а во-вторых, на песчаном пляже у самого уреза воды наметилось какое-то движение непонятного происхождения. Присмотревшись повнимательнее, молодой человек разглядел с дюжину движущихся по кругу полупрозрачных фигур. Гвену даже показалось, что он ощущает некую вибрацию, которую при определенном допущении можно принять за мелодию.
      — Вот «повезло» так "повезло", — с ярко выраженным сарказмом в голосе прошептал Гвенлин, — убежали из огня, а угодили аккурат в полымя.
      — Давай без излишних сентенций. Выкладывай, что это за диво дивное, и какими напастями оно для нас чревато?
      — И вовсе это не диво дивное! — Усердно стараясь сдержать голос на уровне шепота, возмутился явной непросвещенности товарища Гвен. — Девки водяные — русалки хороводы водят. Значит, жертву себе наметили. Кого-то из нас двоих уволокут сегодня в глубокий омут. Скорее всего, меня, поскольку обычно их жертвами становятся парни примерно моего возраста. Что же теперь делать?
      — Не дрейфь раньше времени, паря! Пока ты дрых без задних ног, Ши-Муль-Алан-д-Тик — потомок древнейшего инфернального рода, воспользовавшись всеми своими знаниями в области защитной магии, сумел создать магический барьер. Вон ту огненную линию видишь? — поинтересовался демон и, получив положительный ответ, в полный голос продолжил: — Моя работа. Пусть только попробуют сунуться.
      — И чего будет? — Не решаясь последовать примеру отчаянного демона, все так же шепотом спросил Гвенлин.
      — Увидишь. — Шмультик с нескрываемым превосходством посмотрел на испуганного парня. — Роги-то им сразу поотшибает. Конкретно сказать не могу, ибо это заклинание впервые будет работать против водных созданий. Поскольку всех прочих тварей оно сжигает, могу лишь предположить, что этих попросту превратит в пар.
      — Ты точно уверен, Шмуль? — Голос юноши явно повеселел.
      — Абсолютно, можешь быть полный спок.
      Демон поправил свой странный головной убор, носящий смешное название кепон и, не вставая со своего места, ловко отправил в костер пару толстых веток.
      Окончательно осмелевший юноша начал любоваться замысловатым танцем водяных дев на берегу ночной реки и нашел его весьма презабавным.
      — Прям настоящий балет "Лебединое озеро"! — Восторженно воскликнул Шмультик, также наблюдавший за пляской русалок. — Там телки точно также гарцуют — стаю лебедей изображают, потом на берегу появляется принц, а за ним страшный колдун, который почему-то жаждет погубить парня… В общем все кончается хепи энд, что означает счастливый конец, все довольны: пляшут и обнимаются, только колдуну полный и окончательный кирдык.
      — У нас все с точностью до наоборот, — хмуро заметил Гвен, — колдуну кирдык, а этого, ну как его?…
      — Хэпи энда?
      — …точно, хэпи энда твоего, чего-то не видать пока.
      — Не боись, паря, будет и на нашей улице праздник, будем, и мы с тобой в хромовых сапогах на батистовые портянки щеголять и Рио-де-Жанейро, и Монте-Карло, даже сказочное Сочи упадут к нашим ногам как перезрелые манго…
      — Эх, Шмультик, твоими бы устами да мед пить. Потом поподробнее расскажешь, про эти чудные места, а пока давай-ка внимательно наблюдать за тем, что творится на берегу Арлея, а заодно дружно молить Создателя, чтобы твой магический талант не подвел нас на сей раз.
      Тем временем пляска полупрозрачных фигур подошла к своему апогею. Скорость вращения русалок вокруг общего центра уже не позволяла глазу вычленить какое-то отдельное создание. Хоровод превратился в переливчатый вихрь. Так продолжалось не менее четверти часа. Неожиданно вращение прекратилось, и вихрь распался на дюжину существ, но теперь уже не полупрозрачных, а вполне материальных. Это на самом деле были двенадцать дев обладавших совершеннейшими формами и ликами удивительной красоты. Единственной одеждой этих неземных созданий были их ниспадающие почти до самой земли волосы цвета чистейшего серебра. Девушки выстроились в нестройную шеренгу лицом к сидящим у костра путешественникам и молча принялись их разглядывать. Наконец одна из них, отделившись от общей группы, совсем по-девичьи семеня ножками, побежала в направлении обалдевших Гвена и Шмультика. Бывший ученик чародея хотел, было, крикнуть, чтобы предупредить красавицу о существовании магического барьера, но не успел. Девушка даже не заметила полыхающего зеленым огнем периметра, отгораживающего лагерь от всех напастей. Она подбежала к костру и, ничуть не стесняясь своей наготы, чистым звонким голоском обратилась к человеку и демону, успевшим к тому времени подняться на ноги:

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22