Тихая гавань

– Ну уж нет. Да ведь и ты не хочешь, чтобы я ушел, верно, милая? Чего ты боишься? Занятия закончились, мы можем встречаться, никого не боясь. Или ты боишься мужчин вообще? Может, ты лесбиянка?

Он был пьянее, чем показалось Офелии с первого взгляда. Только тут до нее дошло, что она в опасности. Если Джереми ворвется в дом, он попросту изнасилует ее! А заодно и Пип. Мысль об этом придала ей мужества. Неожиданно она с силой толкнула его в грудь, а другой рукой в этот же самый момент захлопнула дверь у него перед носом. Выскочивший на шум Мусс кинулся к ней, оглушительно лая. Конечно, пес не понимал, что происходит, но чутье подсказало ему, что хозяйке угрожает опасность, и не ошибся. Офелии еще хватило присутствия духа набросить цепочку. А потом она без сил опустилась на пол у двери, слушая, как Джереми по ту сторону осыпает ее проклятиями.

– Сука гребаная! Думаешь, что слишком хороша для такого, как я, да?!

Дрожа всем телом, Офелия вдруг почувствовала себя такой беззащитной, как никогда в жизни. Она вдруг вспомнила, как Джереми говорил, что пришел на групповые занятия после внезапной смерти брата-близнеца. Еще тогда она смутно почувствовала кипевшую в нем злобу. Его брат стал жертвой убийцы, которого так и не нашли. Всякий раз, поглядывая на него во время занятий, хотя такое случалось редко, Офелия смущенно отводила глаза в сторону – ей казалось, что гибель брата поставила его на грань безумия. А его пристрастие к выпивке только усугубило дело. Теперь она уже не сомневалась, что они с Пип были на волосок от того, что она считала хуже смерти.

Не зная, что делать, она поступила именно так, как до нее Пип, – помчалась наверх звонить Мэтту. Прерывающимся голосом рассказав ему обо всем, что произошло, она спросила, стоит ли ей звонить в полицию.

– А он еще там? – Судя по голосу, Мэтт был подавлен.

– Нет. Я слышала, как он отъехал, когда набирала ваш номер.

– Тогда вам ничего не грозит. Но я бы на вашем месте сообщил обо всем руководителю вашей группы. Возможно, он сам с ним побеседует. Наверняка этот тип просто выпил лишнего, и все-таки… Судя по вашим словам, он самый настоящий псих. – «Или попросту насильник», – едва не брякнул Мэтт, но осекся. Ему вовсе не хотелось ее пугать.

– Да, он давно уже пьет. Но сегодня он напугал меня до смерти. Больше всего я испугалась, что он что-нибудь сделает с Пип.

– Или с вами, – мрачно проворчал Мэтт. – Ради всего святого, Офелия, дайте мне слово, что перестанете открывать дверь любому, кто ни позвонит! – в отчаянии от своего бессилия, потребовал Мэтт.

Конечно, она была разумной и хладнокровной женщиной – он убедился в этом, когда они пытались спасти едва не утонувшего мальчишку, – но ведь женщиной! К тому же она красива и одинока, а в доме не было ни единой живой души, кроме ее малолетней дочери. Офелия подумала об этом практически одновременно с Мэттом.

– Пусть руководитель вашей группы хорошенько отчитает этого негодяя и заодно предупредит, что в следующий раз вы непременно позвоните в полицию. И тогда он окажется за решеткой. А если ему вздумается вернуться, звоните в полицию сразу же! А потом мне! Я могу даже переночевать где-нибудь на кушетке, если вам страшно.

– Нет, – покачала головой Офелия, немного успокоившись. – Все в порядке. Просто это было так дико… вот я и испугалась. Брр, даже вспоминать противно!

Чувствовать себя одинокой тяжело само по себе, но после попытки Джереми ворваться к ней в дом Офелии стало неуютно. Теперь она чувствовала себя еще более беззащитной, чем раньше, но что делать? Впредь она будет осторожнее. Она понимала, что не может превратить Мэтта в своего телохранителя. Стало быть, придется надеяться только на себя. И она вновь пожалела, что занятия в группе подошли к концу. Можно было бы посоветоваться с кем-то, как вести себя в подобной ситуации. Вздохнув, она еще раз поблагодарила Мэтта за совет, а потом позвонила Блейку Томпсону, и тот страшно расстроился, узнав о том, что произошло.

Он пообещал позвонить Джереми завтра же, когда тот немного протрезвеет, и хорошенько отчитать его за то, что он злоупотребил тем доверием, которое питали друг к другу члены его группы.

Когда Мэтт после ужина позвонил узнать, как дела, голос Офелии уже звучал как обычно, ровно и спокойно. Она ни словечком не обмолвилась Пип о случившемся, чтобы не напугать девочку. Ей даже удалось убедить ее, что мужчина не имел в виду ничего дурного. Офелия уже почти не сомневалась, что неприятный эпизод был чистой случайностью, однако сердце ее все еще сжималось от страха. За ужином она казалась бодрой и оживленной. А уже на следующее утро, садясь в машину, чтобы отвезти Пип в школу, а потом отправиться в Векслеровский центр, готова была поклясться, что с ней все в порядке.

Немного позже в тот же самый день позвонил Блейк, чтобы сообщить, что поговорил с Джереми и припугнул его, сказав, что полиция выдаст ордер на его арест, если ему вздумается еще раз появиться возле дома Офелии. Блейк рассказывал, что Джереми рыдал. Он признался, что сразу после последнего занятия отправился прямиком в какой-то бар и напился так, что сам не помнит, как оказался возле дома Офелии. Он собирался и дальше ходить на индивидуальные сеансы психотерапии к Блейку, а пока попросил его извиниться за него перед миссис Макензи. Блейк считал, что подобное больше не повторится, но еще раз внушил Офелии быть предельно осторожной и не доверять тем, кого она едва знает. Она вступила совсем в новый для себя мир, мир, где ее на каждом шагу подстерегают опасности, о которых– она и понятия не имела, пока была замужем. Мысль была невеселая.

Поблагодарив Блейка, Офелия вернулась к работе и скоро забыла об инциденте. А вернувшись домой, обнаружила под дверью письмо с извинениями. Джереми клялся, что никогда больше не осмелится потревожить ее. Видимо, не только у нее одной были трудности, после того как закончились занятия в группе. А Джереми, подумала Офелия, скорее всего оказался напуган сильнее остальных. И вдруг неожиданно на душе у нее полегчало – выходит, она не единственная. Что ж, ничего не поделаешь. Ей, как и всем остальным, придется заново учиться жить в этом мире.

Но, едва переступив порог Центра, Офелия моментально забыла все свои заботы. На нее разом навалилось столько дел, что она крутилась как белка в колесе, пока не пришло время ехать за Пип. Ей все нравилось, нравилось учиться тому, чего она не знает. В этот день Офелии дважды пришлось оформлять обратившихся за помощью в Центр. Супружеская пара с двумя детьми из Омахи потеряла все, что у них было. Оба стали безработными, и денег у них не было ни на что – ни на жилье, ни на еду. Супруги мучительно пытались встать на ноги, но им не к кому обратиться за помощью, и служащие Центра делали все, чтобы дать им возможность как-то продержаться. Их обеспечили талонами на питание, пособием по безработице, детей устроили в школу. Через неделю супруги должны были переехать в другой приют, где им предоставляли постоянное жилье. Благодаря помощи служащих Центра удалось договориться, что дети останутся с ними, а это само по себе уже было огромным достижением. Побеседовав с ними и с их дочкой – ровесницей Пип, Офелия едва не разрыдалась. Трудно представить себе, что судьба может быть так безжалостна к людям. И она снова подумала, как же им повезло! А ведь если бы после гибели Теда они остались без гроша, то могли бы оказаться на месте этих несчастных. При одной мысли о таком варианте Офелия похолодела.

После них ей пришлось оформить в приют еще двоих – мать и дочь. Матери было под сорок, она беспробудно пила, а дочь, которой едва исполнилось семнадцать, уже успела сесть на иглу, причем девушка страдала какими-то припадками – видимо, как результат употребления наркотиков. Обе они вот уже больше двух лет как оказались на улице. Дело осложнялось еще и тем, что девушка, по ее собственным словам, была на четвертом месяце беременности. Само собой, такое обстоятельство мало кого обрадовало. Обеим женщинам требовалась серьезная реабилитация, где бы они могли получить нужные лекарства и где было бы отделение для беременных. Этим занялась Мириам. К вечеру женщин перевезли в другой приют, а уже на следующее утро их удалось пристроить в реабилитационный центр.

К концу недели у Офелии голова шла крутом, и в то же время она ощущала себя почти счастливой. Никогда раньше она не чувствовала себя настолько полезной, и никогда еще у нее не было столько дел, как сейчас. Ей довелось узнать и увидеть такое, чего и вообразить себе невозможно, если не увидишь собственными глазами. Раз десять на дню ей хотелось зажать руками уши и разрыдаться, но она знала, что просто не может позволить себе этого. Никто из них не имел права даже намеком дать понять несчастным, насколько безнадежно их положение. Трудно представить себе, что кому-то из них удастся выкарабкаться с этого дна, и, однако, такие случаи бывали. Но даже если и нет, Офелия готова на все, чтобы им помочь. Увиденное здесь настолько потрясло ее, что единственное, о чем она жалела, – это о невозможности рассказать обо всем Теду. Конечно, кое-чем она делилась с Пип, но, естественно, не рассказывала всего – слишком много она видела такого, о чем Пип лучше вообще не знать. Как раз на этой неделе один бездомный умер прямо на пороге Центра – застарелый алкоголизм и передозировка наркотиков. Конечно, Офелия и словом не обмолвилась Пип.

К пятнице Офелия уже не сомневалась, что сделала правильный выбор. А похвалы тех, кто работал с ней, еще больше укрепили ее в своем решении. Все наперебой твердили ей, что без нее они как без рук, а сама Офелия упивалась счастьем, чуть ли не в первый раз за многие годы почувствовав, что теперь у нее появилась цель в жизни.

Она уже собралась уходить, когда мимо нее промчался Джефф Маннике, один из «Команды быстрого реагирования», и устремился к кофеварке.

– Ну, как дела? Тяжелая неделька выдалась? – с усмешкой спросил он.

– Да уж, просто с ног валюсь. Конечно, я здесь недавно, но боюсь, если и дальше пойдет такими темпами, то нам придется повесить на дверь замок, иначе нас попросту затопчут.

– Похоже на то. – Улыбнувшись Офелии, Джефф осторожно отхлебнул обжигающе-горячий кофе. Сейчас он заскочил сюда пополнить запас продуктов, а заодно прихватить кое-что из лекарств и средств гигиены, которые они обычно держали в своем фургончике. Как правило, он не появлялся в Центре часов до шести вечера, поскольку ночной объезд обычно продолжался до трех, а то и до четырех часов утра. Но только слепой не заметил бы, что Джефф просто влюблен в свою работу.

Они поговорили еще пару минут о том несчастном, что в среду скончался прямо на пороге приюта. Офелия до сих пор не могла прийти в себя.

– Как ни печально, но я уже видел такое столько раз, что и удивляться перестал. Знаете, сколько раз, бывало, трясешь парня за плечо, чтобы разбудить, а он уже того… помер. Да и не только мужчины, женщины тоже.

Правда, среди бездомных женщин все-таки попадалось меньше – может быть, потому, что они охотнее обращались в приюты для бездомных.

Офелия за неделю уже успела вдоволь наслушаться историй, от которых волосы вставали дыбом. Так, например, те две женщины, которых она сама оформляла, признались, что как-то раз их обеих изнасиловали в одном из приютов, который был ничем не хуже остальных.

– Думаешь, что уже привык, – грустно пробормотал Джефф, – ан нет. – Пожав плечами, он окинул Офелию оценивающим взглядом, вспоминая, сколько похвал услышал за неделю в ее адрес. – Ну, еще не надумали съездить с нами? А то мне все уши прожужжали, какое вы чудо и как ловко тут управляетесь. Только пока вы не были на ночном выезде, считайте, что вы еще ничего не видели. Или боитесь?

Его слова прозвучали как вызов – впрочем, именно этого Джефф и добивался. Ему и в голову не приходило презирать других служащих Центра за малодушие, и тем не менее все члены «Команды быстрого реагирования» были непоколебимо убеждены, что именно их работа – самое важное из того, что делают здесь. Каждую ночь, рискуя жизнью, они доставляли сюда больше пациентов, чем остальные за неделю. И Джефф ничуть не сомневался, что Офелия тоже успела это заметить.

– Не уверена, что от меня будет хоть какая-то польза, – откровенно призналась она. – Я жуткая трусиха. А вы, насколько мне известно, местные герои. Вряд ли у меня хватило бы смелости даже выйти из машины.

– Первые пять минут обычно так и бывает. А потом забываешь обо всем и просто делаешь то, что должен делать. Только сдается мне, вы слишком хороши, чтобы тратить время на всю эту ерунду.

Ходили слухи, что у Офелии водятся деньги, и немалые. Точно, конечно, никто ничего не знал, но ее доро гие туфли и элегантная одежда не могли не бросаться в глаза. К тому же она жила на Пасифик-Хейтс. Однако Офелия трудилась так же истово, как и все остальные, а может быть, и больше других – во всяком случае, так считала Луиза.

– Что вы делаете сегодня вечером? – напористо спросил Джефф. Офелия хоть и струхнула немного, однако невольно заинтересовалась. – Свидание, наверное? – ничуть не смущаясь, хмыкнул он.

Несмотря на эту грубоватую напористость, Офелии нравился Джефф. От него всегда исходило ощущение юношеской силы и свежести, и к тому же парень искренне предан своей работе. Кто-то говорил ей, что раз он уже успел нарваться на нож, однако на следующий вечер явился на дежурство как ни в чем не бывало. Офелия восхищалась его безрассудной храбростью. Джефф не моргнув глазом пожертвовал бы жизнью ради любимого дела.

– Да нет, какие уж тут свидания, – ответила она. – Нет, просто мне не с кем оставить дочку. К тому же я обещала сводить ее в кино. – На самом деле у них с Пип не было никаких особых планов на выходные, кроме субботней игры в футбол.

– Сходите завтра. Нет, правда – поехали с нами! Даже Милли вчера говорила, что было бы классно взять вас! Надо, чтобы вы хоть раз увидели все собственными глазами. После такого человек уже просто не может остаться прежним.

– Особенно если его пырнут ножом, – сухо бросила Офелия. – Ну уж нет! У моей дочери в целом мире нет никого, кроме меня.

– Плохо, – нахмурился Джефф. – Сдается мне, Оффи, вам в жизни кое-чего не хватает. – Имя «Офелия» ему нравилось, но казалось труднопроизносимым, и Джефф всякий раз дразнил ее этим. – Решайтесь же! Мы приглядим за вами, если что. Ну как?

– Но мне не с кем оставить дочку, – заколебалась Офелия. Соблазн был велик, но ей стало откровенно страшно. Однако брошенный Джеффом вызов сделал свое дело.

– В одиннадцать-то лет?! – Джефф выразительно округлил глаза, и его бронзовое лицо прорезала белозубая ухмылка. Он был очень привлекательным юношей, шести футов роста, и к тому же девять лет прослужил в морской пехоте. – Господи ты, Боже мой, да в таком возрасте я уже приглядывал за всеми своими пятью братишками и еще регулярно каждую неделю вытаскивал из кутузки мамашу!

Как ни странно, он говорил чистую правду. Из скромности Джефф, конечно, умолчал, что он умудрился всех их выучить и поставить на ноги, но Офелия уже слышала об этом от других. Джефф и в самом деле необыкновенный человек. Один из его братьев получил в Принстоне стипендию, другой поступил в Йельский университет. Оба со временем стали юристами, третий брат – врачом, четвертый – известным общественным деятелем, а пятый баллотировался в конгресс и успел уже обзавестись четырьмя ребятишками. Да, Джефф был поистине потрясающим человеком! И к тому же умел убеждать. Офелия колебалась. Останавливало ее только то, что она дала слово этого не делать. И сказать по правде, она боялась.

– Да ладно вам трусить! Держу пари, если выберетесь с нами, больше вас уже не заставишь просиживать штаны за столом. Тут же все крутится вокруг нас! Ладно, значит, ждем вас в полседьмого. – Это было не столько приглашение, сколько приказ.

Офелия уклончиво пробормотала, что попробует, но не ручается, что у нее что-нибудь получится. Через час, подобрав Пип у школы, она все еще не могла решиться. И поэтому на обратном пути в основном молчала.

– Все в порядке, мам? – как обычно, встревожилась Пип. Офелия кивнула.

Пип внимательно разглядывала мать. Девочка уже научилась распознавать опасные признаки депрессии, в которую иногда погружалась Офелия, но сейчас она не выглядела ни подавленной, ни расстроенной. Казалось, она напряженно о чем-то думает.

– Что интересного в Центре?

Как обычно, Пип услышала несколько подкорректированный вариант событий.

Вернувшись домой, Офелия первым делом схватилась за телефон. Женщина, приходившая к ним убираться несколько раз в неделю, охотно согласилась посидеть до утра с Пип, и Офелия попросила ее прийти к половине шестого. Оставалось решить вопрос с кино. Офелии очень не хотелось огорчать Пип, но, как выяснилось, Пип сама хотела перенести это мероприятие на субботу. На следующее утро у нее была игра, и Пип собиралась лечь пораньше. Что же до нынешнего вечера, то Офелия отговорилась тем, что ей, дескать, нужно поработать в Центре. Пип нисколько не возражала – наоборот, только радовалась, что мать нашла себе занятие по душе. Так было куда лучше, чем смотреть, как Офелия спит или целыми днями слоняется по дому, не зная, куда приткнуться.

Элис, их приходящая уборщица, явилась минута в минуту. Когда Офелия уходила, Пип сидела перед телевизором. Подумав немного, Офелия влезла в джинсы и теплый свитер, накинув поверх лыжную куртку, которую отыскала в шкафу. На ноги она натянула ботинки на толстой подошве, которые не надевала уже много лет. И заодно прихватила вязаную шапочку и перчатки – на тот случай, если ночью похолодает. Впрочем, об этом ее предупредил Джефф. Ночи в Сан-Франциско всегда стояли холодные, и чаще всего, как ни парадоксально, именно летом. К тому же в воздухе последние недели явственно ощущался знобкий холодок. Отправляясь на ночную вылазку, «Команда быстрого реагирования» обычно запасалась горячими пончиками, сандвичами и термосами с кофе и, как сказал Джефф, еще непременно заезжала в «Макдоналдс» перекусить. Офелия тоже прихватила с собой кое-что. Что бы там ни ждало ее впереди, она готова ко всему. Но, припарковав машину возле Центра, вдруг почувствовала, что ее пробирает дрожь. Офелия догадывалась, что ее ждет необыкновенная ночь. Может быть, самая необыкновенная в ее жизни. Узнай о такой авантюре Андреа, или Мэтт, или Пип, они наверняка попытались бы отговорить ее. И уж наверняка перепугались бы до смерти. Впрочем, сказать по правде, Офелия и сама тряслась от страха.

Войдя в гараж, Офелия обнаружила там Милли, Боба и Джеффа – троица занималась тем, что запихивала в фургон коробки с едой и лекарствами, спальные мешки и тюки с одеждой. Первым заметил ее Джефф, и лицо его расплылось в довольной ухмылке.

– Боже ты мой! Кого я вижу?! Привет, Оффи… добро пожаловать в реальный мир! – Офелия так и не поняла, одобрение это или насмешка. Но как бы там ни было, он явно рад ее появлению.

Милли тоже приветливо улыбалась.

– Рада, что вы решились, – кивнула она.

Через полчаса благодаря помощи Офелии с погрузкой закончили. Руки и спина у нес уже ныли от усталости, а ведь основная работа была еще впереди. Захлопнув дверцы машины, Джефф велел ей ехать во втором фургоне вместе с Бобом.

Высокий узкоглазый юноша жестом предложил ей забраться на пассажирское сиденье в кабине. Все остальные сиденья были сняты, чтобы освободить место для коробок.

– Вы действительно хотите ехать с нами? – невозмутимо поинтересовался он, поворачивая ключ зажигания.

Ему хорошо знакомы методы, которыми действовал Джефф, убеждая людей, и сейчас он не мог не восхищаться Офелией. Женщина с характером, одобрительно подумал он про себя. Ей не было нужды кому-то что-то доказывать, и все же она готова по доброй воле рисковать жизнью ради того, что считала правильным. И Боб вдруг почувствовал невольное уважение к ней.

– Это ведь не обязательно. Мы – другое дело. Все мы немного с приветом. А вам-то к чему рисковать? Поверьте, никто не будет считать вас трусихой, если вы откажетесь.

Боб явно хотел дать Офелии шанс бросить эту затею, прежде чем станет слишком поздно. Он считал, что так будет только справедливо – ведь она и понятия не имела, что ее ждет.

– Как это никто не подумает? – улыбнулась она. – А Джефф?

Они переглянулись и захохотали.

– Да, он уж точно. Ну и наплевать! Кому какое дело? Ведь вам решать, Оффи.

Офелия заколебалась. Потом, уже почти решив отказаться, набрала полную грудь воздуха и посмотрела на Боба. И если у нее до этого были сомнения, то теперь от них не осталось и следа. Рядом с ним она была в полной безопасности. Конечно, они едва знакомы, но Офелия почему-то не сомневалась, что может ему доверять. И была права. Из второго пикапа посигналили. Видимо, Джефф гадал, чего они ждут. Боб обернулся и выжидательно посмотрел Офелии в глаза.

– Ну так как?

Слова слетели с ее губ, прежде чем она успела подумать:

– Я с вами.

– Ладно, – с усмешкой кивнул Боб, потом резко нажал на газ, и машины одна за другой вырвались из гаража.

Было семь часов вечера.

Глава 16

К трем утра Офелия успела насмотреться такого, чего даже вообразить себе не могла – во всяком случае, поблизости от ее дома. Они останавливались в кварталах, о существовании которых она даже не подозревала, проезжали по темным улицам, от одного вида которых ее кидало в дрожь. Офелия увидела людей, настолько отличавшихся от тех, кого она привыкла встречать, что сердце у нее готово было разорваться. Людей со струпьями коросты на лицах или покрытых сплошными кровоподтеками, с ногами, обмотанными какими-то грязными тряпками, или вообще босых, несмотря на промозглый холод. Но были и другие – чисто, даже вполне прилично одетые, они прятались в темных закоулках или под мостами и спали, тут же, в грязи, соорудив себе жалкое подобие ложа из старых газет или картонных коробок.

Но куда бы они ни приезжали, вслед им неизменно слышались слова благодарности и благословения. Ночь оказалась чертовски длинная и мучительная. Но как ни парадоксально звучит, Офелия еще никогда не чувствовала себя до такой степени спокойно и уверенно, не ощущала так остро собственной значимости, кроме разве что тех двух ночей, когда дала жизнь Пип и Чеду. Может быть, это покажется странным, но сейчас она почему-то испытывала примерно такое же чувство.

Большую часть ночи они с Бобом работали рука об руку. Указания были не нужны – достаточно следовать велению сердца. Остальное и так ясно. Если полуодетые люди спят на земле – значит, им нужна одежда и спальные мешки, ведь так? Джефф с Милли раздавали лекарства. А потом возле грузовых доков за Саутмаркетом они наткнулись на целое поселение, и Боб объяснил Офелии, что у них есть еще одна «Команда быстрого реагирования», но уже для подростков. Он передаст им сведения об этом «поселке», и они утром подъедут сюда, попробуют уговорить подростков обратиться в приют. К несчастью, все они знали, что очень немногие решаются на такой шаг. И дело даже не в том, что им тут хорошо, – просто подростки еще меньше, чем взрослые, склонны верить в чью-то помощь. Больше всего они боятся, что их отправят домой.

– Многие из ребятишек живут так по нескольку лет. Того, что ждет их дома, они боятся больше, чем улицы. Наши программы направлены на то, чтобы вернуть их в семьи, но что можно сделать, если родителям часто наплевать, где их чадо?! Городских тут мало, все больше из сельской местности. Бедняги годами слоняются по улицам, пока не станут взрослыми.

– А потом что? – печально спросила Офелия. Ей никогда еще не доводилось видеть такое количество людей, которые не имели даже самого необходимого и которые давно уже утратили надежду на то, что когда-нибудь снова станут людьми. Офелия даже не могла представить себе, что можно испытывать такую благодарность за те крохи, которые они могли им уделить. Некоторые из несчастных были даже не в силах что-то сказать – просто молча стояли и плакали, глядя вслед их фургончику.

– Знакомая история, – проворчал Боб, когда Офелия забралась в пикап вся в слезах. – Сам плакал не раз. Это детишки… А старики?! Ты ничем не можешь им помочь и знаешь, что долго они не протянут. Им уже не вернуться к прежней жизни – все они либо окончательно сломлены, либо просто слишком стары, чтобы что-то предпринять. Они даже не в состоянии жить в другом месте – только тут. С тех пор как пару лет назад урезали федеральные фонды, мы уже не имеем права помещать часть этих бедолаг в больницы для душевнобольных, а ведь большинство из них отчаянно нуждаются в лечении, даже те, что на вид кажутся вполне нормальными. Знаете, сколько тут таких? А все потому, что колют себе что ни попадя, лишь бы протянуть еще хоть немного! Да и кто их осудит? Проклятие! Попади я в этот ад, сам скоро сидел бы на игле.

В эту ночь Офелия узнала о людях больше, чем за всю свою жизнь. Ей преподали урок, который она не скоро забудет. А когда в полночь они притормозили возле «Макдоналдса» перекусить гамбургерами, у нее кусок не лез в горло – она чувствовала себя чуть ли не виноватой, потому что всего в двух шагах от них люди умирали от голода, готовые на все ради глотка горячего кофе.

– Ну, как дела? – поинтересовался Джефф, пока Милли с усталым видом снимала перчатки. К ночи сильно похолодало, и Офелия так и не решилась снять свои.

– Поразительно! Вы тут, похоже, делаете за Господа Бога его работу, – пробормотала Офелия, с благоговением глядя на всех троих.

Она была так тронута, что слезы навернулись ей на глаза. Боб смущенно закашлялся. Сама того не желая, Офелия произвела на него неизгладимое впечатление. В этой женщине чувствовалось глубокое, истинное сострадание без малейшего намека на снисходительность или презрение. Все время она трудилась не покладая рук, терпеливо и уважительно обращаясь со всеми несчастными, давно уже потерявшими человеческий облик. Он так и сказал Джеффу, и Джефф молча кивнул в ответ. Он заранее знал, что так будет, когда предложил ей поехать с ними. Об Офелии все говорили, что она потрясающая, и ему вдруг захотелось, чтобы она увидела их работу, до того как горы бумаг поглотят ее с головой. Почему-то Джефф был уверен, что эта женщина станет ценным приобретением для их команды. Только бы удалось ее уговорить! Риск, которому все они подвергались каждую ночь, пугал многих. На такую работу добровольцы не шли. Да и многие из персонала тоже боялись. Даже мужчины.

Передохнув немного, они двинулись к Потреро-Хилл, а потом в Хантерс-Пойнт. Последнюю остановку они рассчитывали сделать возле Центра. Они почти приехали, когда Боб вполголоса предупредил ее об осторожности. По его словам, среди его обитателей, озлобленных, опустившихся наркоманов, оружие было обычным делом и они не задумываясь пускали его в ход. После таких слов Офелия уже не могла думать ни о чем, кроме Пип. Боже, только бы ее не ранили и не убили! На одно краткое мгновение в голове у нее молнией промелькнула мысль о том, что хорошо бы выбраться отсюда, и поскорее. И тут же исчезла. Эта работа оказалась похлеще любого наркотика. Офелия даже сама не заметила, как втянулась. То, чем они занимались, было истинным актом милосердия. Каждую ночь люди рисковали своей жизнью – без оружия, только со словом утешения на устах они мужественно делали то, к чему призывал их долг. Их миссия исполнена глубокого смысла.

Когда пикап наконец въехал в гараж, Офелия внезапно с удивлением почувствовала, что нисколько не устала. Ее переполняла энергия. И что самое странное, она чувствовала себя на удивление живой – как, может быть, никогда в жизни.

– Спасибо, Оффи, – тепло поблагодарил Боб, выключив зажигание. – Вы сегодня сделали огромное дело, – искренне добавил он, ничуть не покривив душой.

– Вам спасибо, – с улыбкой кивнула она в ответ, чувствуя, что из его уст услышала величайшую похвалу.

Боб нравился ей даже больше, чем Джефф, – не такой напористый, он был мягче и терпеливее. А с Офелией держался по-рыцарски галантно. Теперь она знала, что его жена четыре года назад умерла от рака и Боб сам воспитывал троих детей. Работая по ночам, он мог проводить с ними весь день. Он тоже был копом, и риск ничуть не пугал его. А пенсия, которую он получал после увольнения из армии, позволяла сводить с концы с концами, ведь служащим Центра платили немного. И потом Боб любил свою работу. В отличие от Джеффа в нем не чувствовалось ни малейшей склонности к опасным авантюрам. С ним было легко разговаривать, и Офелия только уже в гараже с некоторым смущением обнаружила, что они с Бобом на пару уплели громадный пакет горячих пончиков. Интересно, с чего вдруг у нее прорезался такой зверский аппетит, гадала Офелия. Может, от страха? Как бы там ни было, она знала, что эта ночь навеки врежется ей в память. Знала она и то, что за несколько часов они с Бобом стали друзьями. И была благодарна ему от всего сердца.

– Так до понедельника? – бросил Джефф, глядя ей в глаза, когда они прощались. Джефф, как всегда, шел напролом, и глаза Офелии чуть на лоб не полезли от удивления.

– Вы хотите, чтобы я снова поехала с вами?!

– Нет, мы хотим, чтоб вы ездили с нами всегда. Чтобы вы стали членом команды. – Джефф решил это уже несколько часов назад – поговорив с Бобом, а потом и увидев собственными глазами, как она работает.

– Мне надо подумать, – неуверенно ответила Офелия. Но в глубине души была польщена. – Я ведь не могу работать каждую ночь. – И не должна, едва не добавила она. Это несправедливо по отношению к Пип. Но внезапно лица этих несчастных, утративших человеческий облик, которые спали в подворотнях и под мостами, теряли рассудок и умирали, вновь встали перед глазами Офелии. Ей показалось, они зовут ее, и Офелия поняла, какое примет решение. Риск отступил куда-то на задний план. Теперь у нее уже не оставалось ни малейших сомнений, в чем ее предназначение. – Но больше двух раз в неделю мне все равно не выкроить. У меня дочь.

– Ну, если бы вы бегали на свидания, то пропадали бы из дома чаще, чем на две ночи, – уперся Джефф. Он уже принял решение и не намерен был отступать.

– Могу я все-таки подумать? – Офелия почувствовала, что на нее давят, но именно этого и добивался Джефф. И он не собирался дать Офелии ускользнуть.

– А вам нужно думать? Да бросьте! Держу пари, что вы уже все решили. – Он прав. Но Офелия не хотела торопиться – не хватало еще сгоряча наделать глупостей. Однако все было так ново, так необычно, что эмоции просто переполняли ее. – Будет вам, Оффи! Вы нужны нам… и им тоже! – Глаза его молили.