Звездный Камень (№2) - Мудрец

Оба войска враждебно взирали друг на друга, потрясая оружием, но и те и другие чувствовали себя неуверенно.

— Это не враги, — сказала наконец Китишейн, — иначе они уже набросились бы на нас.

Кьюлаэра кивнул, сделал шаг вперед, переложил меч в левую руку, а правую поднял и сказал:

— Мир!

— Кьюлаэра! — прошептала Китишейн и затаила дыхание.

Один из всадников подвел своего зверя чуть ближе, переложил меч в левую руку и, подражая Кьюлаэре, поднял правую вверх:

— Солэм!

— Может, на их языке это означает «мир»? — спросила Луа.

— Очень может быть. — Кьюлаэра не спускал глаз с лица всадника, стараясь выглядеть дружелюбно. — Что будем делать дальше, Китишейн?

— Попробуем с ними поговорить, — ответил Йокот.

Он сделал шаг вперед, поднял правую руку и произнес фразу, которую не понял ни один из его соратников.

Человек во втором ряду всадников удивленно посмотрел на него, тронулся с места и встал рядом с вожаком. Он спросил что-то на странном языке — чужом и для его людей, судя по их удивленным лицам.

Но для Йокота язык этот не оказался таким уж чуждым. В его голосе, когда он отвечал второму всаднику, слышались радость и облегчение, но друзья вздрогнули, когда услышали, что он закончил фразу словом «Боленкар». Всадник вроде бы тоже вздрогнул и что-то ответил — быстро и взволнованно. Друзья снова услышали слово «Боленкар».

Йокот отвечал всаднику, широко улыбаясь, потом повернулся к друзьям и сказал:

— Это их шаман. Они тоже враги Боленкара. Он сказал мне их народную пословицу: «Враг моего врага — мой друг».

— Ну, значит, мы-то уж точно друзья! — страстно воскликнул Кьюлаэра. — Как зовут наших друзей и как получилось, что они прискакали к нам?

Йокот повернулся к шаману и переговорил с ним. Тот отвечал, и, пока он говорил, лицо Йокота становилось все мрачнее и мрачнее. Когда шаман умолк, Йокот коротко ответил ему и повернулся к друзьям:

— Его зовут Юзев, он шаман племени Дариада. Они прискакали к нам, потому что увидели нас издалека, а они всегда спешат навстречу беде, а не бегут от нее.

Кьюлаэра согласно закивал:

— Мудро.

— Да, до тех пор, если они сами не начнут создавать сложности там, где их и не было, — хмуро сказала Китишейн. — Но что погнало их в пустыню ночью?

Йокот спросил. Разговор между ним и шаманом всадников в переводе Йокота происходил примерно так:

Йокот: Зачем вы скачете в темноте?

Юзев: Пустыня беспощадна, днем скакать слишком жарко.

Йокот: Так я и подумал, поэтому и мы вышли сюда ночью. Но куда вы вообще скакали?

Юзев: Мы искали пастбища для нашего скота. Мы так живем, все время кочуем, потому что подножного корма здесь немного. Когда наши животные съедают всю траву в одном месте, нам приходится искать другое.

Йокот: Удивляюсь, что вам вообще удается найти траву в этих пустынях.

Юзев: Мы знаем, где растет трава и где прячется вода, эти знания в течение многих поколений переходили от родителей к детям. Но теперь большинство источников пересохло, и пальмы гибнут. Трава становится коричневой и сухой, рассыпается в пыль и улетает. Пустыня расширяется, как это происходило и в дни Дариада-защитника, и нам, живущим на границах живой природы, приходится уходить в поисках пастбищ все дальше и дальше.

Йокот: Печальная история, и она, конечно, объясняет причины ваших странствий. Вы скакали очень быстро.

Юзев: Мы бежали от солдат гормаранов.

Йокот: Гормараны! Значит, они гонятся за вами?

Юзев: Они охотятся на нас. Пока они не напали на наш след, и мы хотим быть уверены, что этого не случится.

Йокот: Что вы такое сделали, что они охотятся за вами?

Юзев: Мы просто живем. Это единственная причина, вынуждающая их охотиться на все Народы Ветра, на всех подобных нам кочевников. Боленкар выслал свои орды, велел им построить вокруг каждого оазиса крепости, лишить нас необходимой для жизни воды и пастбищ и отогнать на края пустыни, где гормаранам легче нас найти. Они убивают всех, кого им удается поймать. Они хотят уничтожить всех свободно живущих в пустыне.

Йокот: Это я понимаю; свободные люди всегда угрожают тем, кто хочет править всеми. Они хотят, чтобы никто из вас не остался в живых?

Юзев: Кроме нескольких, если их можно назвать живыми и Людьми Ветра. Они пали духом, устали жить в вечном страхе за жизнь своих жен и детей и согласились уйти жить в крепости, поклявшись быть верными гормаранам и поклоняться Боленкару. Солдаты дали им пищу, и воду, и пастбища для скота. Женщины научились выращивать растения на полях, как это делают земледельцы восточных городов, мужчин взяли в войско Боленкара. Маленькие гормараны начали расселяться по пустыне, а бывшие Люди Ветра строят кирпичные дома вокруг крепостей и учатся жить городской жизнью.

Йокот: У них это и в самом деле может получиться?

Юзев: Что может получиться, если ты мертв? Ведь несомненно: для Людей Ветра быть привязанным к какому-либо одному месту — это смерть. Тело, конечно, живо, но душа их остается мертвой, и в конце концов они поверят, что Боленкар и вправду бог.

Когда Йокот перевел все это своим друзьям, Кьюлаэра спросил:

— Разве они не могут справиться с этими солдатами? В преданиях говорится, что народ Дариада — бесстрашные бойцы, а эти люди — их наследники!

Йокот перевел вопрос чуть более дипломатично. Юзев ответил:

— Люди Ветра — по-прежнему отважные бойцы, но даже если каждый из них успеет убить по десять и больше солдат, прежде чем убьют его, на место погибших солдат встанут новые. Кажется, что нет конца солдатам Боленкара. Нескончаемым потоком идут они в наши земли по нашим трупам. Они затопят нас только своим числом, как бы плохо они ни сражались.

— Но вы же не можете думать, что Боленкара невозможно убить! — возмущенно воскликнул Кьюлаэра.

— Конечно нет, — обратился Юзев к переводчику с таким же возмущением. — Мы знаем, что есть лишь один Бог — Творец, а улины — люди, почти такие же, как мы. Они, конечно, могущественнее нас и живут дольше, они рождаются с магическим даром, они мудрее людей, но страсти и дурной характер делают их очень похожими на нас, хотя эти черты у них, наверное, тоже сильнее.

— И добродетели у них такие же, как у нас, только, возможно, сильнее, — сказала Китишейн, а Йокот перевел ее слова.

Юзев кивнул:

— Возможно. Ломаллин, несомненно, был невероятно храбр и велик в своей способности принести себя в жертву другим. И все-таки улины — всего лишь сверхчеловеки, но не боги, а получеловеческий сын улина — это всего лишь более крепкий и рослый человек. Его можно убить; даже улина может убить другой улин, а ульгарл должен быть уязвим даже для людей.

— Точно, — подтвердил Йокот. — Одного из них Кьюлаэра уже убил.

Юзев изумленно уставился на воина:

— Ты? Ты убил ульгарла?

Услышав перевод, Кьюлаэра пожал плечами, почувствовав себя неловко.

— Мы вместе. Я лишь нанес своим мечом смертельный удар, вот и все.

— Все? Вчетвером вам удалось убить ульгарла?

Войско наших друзей зароптало — и здесь тоже никто об этом не знал. Только Вира и ее подруги молчали, хотя глаза у них загорелись.

— Йокот сражался против магии ульгарла, — сказал Кьюлаэра. — Китишейн и Луа отвлекали его стрелами и полностью обезвредили его, когда попали ему в глаз. А еще с нами был мудрец, он защищал нас.

— Но он не помогал вам убивать ульгарла?

— Нет, этого не понадобилось.

— Вот этим мечом был нанесен смертельный удар? — Юзев протянул руки. — Умоляю, дай мне коснуться его!

Кьюлаэра не понял, но достал меч и протянул, взяв за лезвие. Юзев благоговейно коснулся рукояти — и во взгляде его появилось еще больше трепета.

— Этот клинок выкован Огерном, другом Дариада-защитника!

Благоговейный взволнованный шепот пронесся по рядам. Воины вытянули шеи, чтобы лучше рассмотреть.

Кьюлаэра бы сказал, что это Дариад был другом Огерна, но он понимал, почему в легенде этого народа все именно так, и а не иначе. Он нахмурился и повернулся к Йокоту:

— Как он смог это узнать?

— Он шаман, — просто ответил Йокот.

— Удивительно! — Юзев гладил лезвие и с изумлением смотрел на него. — Огерн умер пять веков назад, а выкованный им меч выглядит как новый!

— Он и есть новый, — сказал Йокот. Юзев повернулся к нему и посмотрел сначала с изумлением, а потом с осуждением.

— Ты богохульствуешь!

— Что ты делаешь? Они будут считать нас лгунами или безумцами! — одернул гнома Кьюлаэра.

Но Йокот, похоже, был уверен в себе. Он громко сказал

— Я не богохульствую. Огерн очнулся от своего многовекового сна и нашел нас. Он велел называть его Миротворцем и обучал нас, не говоря, кто он такой.

— Огерн проснулся! Огерн проснулся! — пронесся по рядам взволнованный шепот.

— Где он? — спросил Юзев, его глаза горели.

— Боюсь, теперь он мертв, — печально сказала Китишейн. — Он дождался, когда мы полюбим его, и умер.

Послышались разочарованные стоны. Юзев повернулся к девушке с доброй улыбкой.

— Не сердись на него, девица. Я уверен, он не хотел умирать.

— Но он же умер! — Китишейн готова была заплакать. — Он привел нас к Звездному Камню, обломку меча Ломаллина, упавшему на землю во время его битвы с Улаганом, и приказал нам держаться подальше, пока он будет плавить железо и ковать из него меч Коротровир. Но в Звездном Камне был яд, яд, перешедший из оружия Улагана, проникший из копья в осколок, и Огерн принял этот яд в свое тело, чтобы Звездный Меч не отравил своего владельца. А его тело яд начал разрушать и убил его.

На ночной равнине воцарилась тишина. Юзев прошептал:

— Он отдал свою жизнь за вас.

Кьюлаэра опустил голову, взяв вину на себя.

— Он отдал свою жизнь за всех нас! — Это сказала Луа, дрожащая от гнева. — Он сказал нам четверым, что мы должны убить Боленкара, для этого он и выковал меч Коротровир!

— И перековал Кьюлаэру в героя, достойного этого меча, — добавил Йокот.

Юзев с трепетом посмотрел на Кьюлаэру:

— Правда? Ну да, я вижу, что это правда, я чувствую это в стали меча! Ты — тот, кого Огерн избрал сразить мерзкого ульгарла! Ты победишь гормаранских воинов! Возрадуйтесь, братья! Пришел тот, кто приведет нас к свободе!

Люди Ветра разразились громкими, победоносными воплями. Кьюлаэра ошеломленно озирался.

Юзев повернулся к вожаку кочевников.

— Вышли гонцов во все оставшиеся свободными племена! Скажи, что пришел Вождь Вождей, посланный Огерном! — Он повернулся к Кьюлаэре. — Что велишь ты делать нашим племенам, о Вождь?

Кьюлаэра стоял словно громом пораженный. Увидев это, Китишейн забыла про свою печаль и подошла к нему с улыбкой:

— Хороший вопрос, о Вождь. Ты нашел свое войско, что ты будешь делать с ним?

* * *

Верблюды — так звали странных зверей — были привязаны в нескольких сотнях ярдов и предоставлены заботам женщин и детей, это они путешествовали в домиках с занавесками, стоявших на спинах верблюдов посреди каравана. Люди расселись на берегах сухого речного русла и стали ждать со спокойствием камней. Кьюлаэра знал об этом, потому что сам видел, как они рассаживались. Потом он отвернулся, чтобы переговорить с Йокотом, а когда обернулся назад. Людей Ветра не было.

— Не бойся, о Вождь, — сказал Юзев. — Мы здесь, как ты приказал. Мы ждем гормаранов, мы с тобой.

Кьюлаэра опустился на колени позади большого валуна, приготовившись спрятаться при первом же признаке появления войск, о которых предупреждал Юзев. Но ему не нужно было самому нести дозор: вождь Чокир выставил собственных дозорных, и Кьюлаэра понимал, что кочевники видят больше, чем он, и заметить их гораздо сложнее.

— Думаю, твой замысел сработает, Йокот, — сказал Кьюлаэра. — Как ты до такого додумался?

Гном пожал плечами.

— Надо было быстро дать им какое-нибудь задание, воин, иначе они бы разочаровались и бросили тебя, а когда воины разбредаются, они становятся уязвимой целью.

— И хотя их несколько сотен, но врагу стоит только пальцем пошевелить, — кивая, сказала Китишейн. — Отлично придумано, Йокот. — Она повернулась к подоспевшей Луа. — Женщины против нас?

— Они взволнованы. Боятся, что могут потерять мужей и сыновей, — сообщила Луа. — Я объяснила им, что все же лучше подвергнуть себя такой опасности, чем погубить еще Людей Ветра, если воины гормараны настигнут их во время отдыха.

— Никто не говорил, что лучше было бы пойти в крепости гормаранов и строить там дома? — спросил Кьюлаэра. Луа покачала головой:

— По правде говоря, меня это интересовало, и наконец я сказала им, что это единственный безопасный выход.

— Луа! — закричала Китишейн. — Ты могла бы лишить нас целого войска!

— Я не смогла сдержать любопытства, — призналась девушка-гном. — Но женщины, все как одна, набросились на меня, начали кричать и рассказывать о том, как плохо живется Людям Ветра в крепостях. Некоторые сбежали оттуда, именно сбежали! Попав в руки солдат, они становятся рабами! За нарушение правил людей там казнят не меньше, чем погибло бы в бою, а жен и дочерей используют для самых унизительных целей. Все женщины согласны, что погибнуть честно лучше, чем жить с мертвой душой.

Китишейн поежилась:

— Верно, что тут скажешь. Вот почему они так охотно отпустили своих мужчин! Вот почему они так же быстро, как и их мужья, поклялись в верности.

— Песок!

Это слово, передаваемое из уст в уста, донеслось до них издалека, будто ветер его принес. Кьюлаэра оглянулся, не понимая, что в этом необычного. Если в этих местах чему-то не приходилось дивиться, так это песку.

Но тут он увидел, о чем шла речь. Песчаный вихрь поднялся в утреннем воздухе и, похоже, двигался в их сторону.

Всю ночь они скакали к этому пересохшему руслу. Люди Ветра хорошо знали, где стоят отряды гормаранов. Ближайший лагерь находился всего в нескольких милях отсюда. Кьюлаэра подозревал, что, если бы они не поехали искать врагов, они бы нашли их сами.

Он прищурился и разглядел русло между ними и песчаным вихрем. Только толпа живых существ могла поднять столько пыли, а кто еще, кроме людей, стал бы в таком количестве путешествовать по этой опустошенной земле? Через несколько минут Кьюлаэра расслышал стук копыт и грохот колес.

Кто-то заговорил рядом с ними. Юзев перевел слова Йокоту, а тот перевел их своим друзьям.

— Глупцы! Привести в эти земли лошадей! Им приходится тащить воды столько же, сколько весят они сами!

— Может, и глупцы, но глупцы опасные, — ответил Кьюлаэра. — Пусть без моего приказа никто не трогается с места.

— Хорошо, Кьюлаэра, — ответил Юзев и передал своим людям переведенный приказ.

Кьюлаэра встревоженно посмотрел на расположенный неподалеку утес, где находились Вира с отрядом северян. Они пришли бы в неистовство, если бы им не дали сражаться. Кьюлаэра понимал, что победа нужна им для поднятия духа не меньше, чем людям из племени Дариада, но жители пустыни лучше знали, как сражаться в этих краях. Поэтому Кьюлаэра решил оставить свое маленькое войско в засаде про запас. Но его беспокоило, что в какое-то мгновение ему придется призвать их, чтобы не вызвать их негодования.

Все лучницы спрятались на вершине утеса. Может быть, часть гормаранов уклонится достаточно далеко в сторону, и тогда по ним можно будет стрелять. Тогда все было бы намного проще.

Кьюлаэре с трудом удавалось поверить в то, что городские солдаты могут быть настолько глупы, что выберут для похода высохшее русло.

— Разве они не понимают, что такой овраг — лучшее место для засады?

Йокот перевел вопрос, и Юзев ответил:

— Они считают высокий берег природным укрытием, а наверх засылают дозорных, чтобы те предостерегли их в том случае, если кто-то появится.

— Они не понимают, что враг может заранее притаиться на берегу?

— Как им понять? — улыбнулся Юзев. — Они же не знают, что Люди Ветра способны исчезнуть даже там, где нет ничего, кроме голого песка.

— В это я готов поверить, — пробормотал Кьюлаэра. Он сам видел, как они исчезли в песке на берегу, но по-прежнему никак не мог себе представить, как люди могут исчезнуть полностью и безо всякой магии!

Облако песка все приближалось и приближалось. Кьюлаэра скользнул в свое укрытие, сжимая Звездный Меч в руке.

Неужели эта пыльная туча заставила меч подрагивать и издавать звук, похожий на пение?

И вот они появились, по две колесницы в ряд, по два человека в каждой. Один держал поводья, другой — копье, у возницы тоже было копье, перекинутое через плечо. Колесницы одна за другой выезжали из-за поворота...

Кьюлаэра потрясение смотрел на все увеличивающееся и увеличивающееся число колесниц. Они прогромыхали мимо него, а он был в самой середине отряда кочевников! Он начал думать о том, что его северяне, пожалуй, все же понадобятся.

Первые колесницы уже добрались до утеса, а новые все продолжали прибывать! Нет... больше их не было! Проехала последняя!

Надо было либо выскочить, либо дать врагу пройти мимо. Гормаранов оказалось намного больше, чем предполагал Кьюлаэра, но когда-то надо было начинать.

— Вперед! — крикнул он.

Йокот перевел, а Юзев передал своим приказ вождя — и воздух наполнился воем, а берега прямо-таки взорвались, и на колесницы бросились демоны в белых накидках.

Копьеносцы начали защищаться, но Люди Ветра разбили их строй. Один хватал и ломал копье, другой наносил удары. С последних колесниц полетели копья в спины жителям пустыни, несколько попало в кочевников, те закричали, больше от ярости, чем от боли, и постарались отдать свою жизнь не даром. Лошади испуганно заржали, попятились, начали брыкаться, несколько колесниц перевернулось. Вскоре в сухом русле воцарился хаос. Первые колесницы пытались развернуться, но не было места.

Кьюлаэра взвыл, как северный волк. Другие подхватили его вой, и постепенно он достиг слуха женщин Виры. Стрелы градом посыпались с вершины холма, убивая первых солдат, приводя оставшихся в живых в замешательство, а Вира и ее люди уже выбежали на берег, потрясая копьями. Они сползали и спрыгивали с берегов высохшей реки и вступали в битву.

Йокот махал руками, читая заклинание, как и стоявший рядом с ним Юзев. Если среди врагов был шаман, его заклинания не принесли бы никакой пользы. Китишейн стояла рядом на коленях, задыхаясь от желания вступить в бой, но помнила о своем особом задании; она держала стрелу наготове, дожидаясь, когда гормараны полезут по склону, пытаясь удрать. Луа стояла на коленях рядом с ней, сжимая в руке стрелу поменьше, но столь же смертоносную.

Один из вражеских солдат во множестве крушил Людей Ветра — тот, что выхватил боевой топор, когда у него отобрали копье. Вооруженный топором и щитом, он не подпускал к себе кочевников. Вокруг него лежали уже несколько трупов, а сам он не мог сдвинуться с места, потому что его колесница была загорожена другими.

Дунул ветер, Коротровир застонал, просясь в бой. Кьюлаэра понял, что пробил его час. Он зашагал по склону холма к неуязвимому вражескому воину.

Глава 25

Кьюлаэра прокладывал путь по перевернутым колесницам. Рослый воин увидел, что он приближается, и скривил в ухмылке губы. Его одежда отличалась от других — командир, конечно. Поверх кожаных доспехов на нем была короткая рубашка, на кожаном шлеме был вырезан узор — животные и чудовища. Кьюлаэра подошел к нему и взмахнул мечом. Воин успел отклониться, в воздух взмыл его боевой топор. Кьюлаэра отпрыгнул и нацелился на самое важное — колесную ось. Коротровир прошел сквозь дуб, словно сквозь мягкий сыр, колесница накренилась, воин упал на колени. Кьюлаэра нанес удар плашмя, меч взвыл, но солдат успел в последнее мгновение поднять свой боевой топор и отразить удар. Коротровир ударил по заостренному железу, отскочил в сторону, а от топора откололся кусок.

Солдат изумился, вздернул брови, начал читать заклинание и попробовал выбраться из перевернутой телеги.

Кьюлаэра не понял слов, но распознал жажду крови в голосе воина.

— Откатывайте колесницы назад! Мне нужно больше места!

Послушные руки начали с готовностью оттаскивать колесницы, и через несколько секунд места уже было вполне достаточно для двух бойцов. Воин ступил на эту площадку, ударил себя в грудь кулаком и взревел:

— Атакселес!

Кьюлаэра нахмурился, гадая, что бы могло означать это слово, а враг ткнул в его сторону гигантским пальцем и крикнул нечто, что звучало как вопрос, — и Кьюлаэра его понял. Атакселес — так звали этого человека.

Кьюлаэра ударил себя по груди, открыл рот, чтобы выкрикнуть свое имя, но тут Йокот крикнул:

— Не делай этого!

Кьюлаэра не понял почему, но он привык доверять маленькому шаману. Он крикнул:

— Ну держись! — и налетел на врага с мечом. Рослый воин отпрыгнул и занес свой топор. Потом он сделал шаг вперед, затянул свою боевую песню, и впервые в жизни Кьюлаэре пришлось смотреть на другого взрослого мужчину снизу вверх: он был почти на фут ниже. На какое-то мгновение он почувствовал, будто в нем оживает тот же ужас, какой он испытывал во время боя с ульгарлом, но он подавил его, засмеявшись; может быть, этот человек и был выше его ростом, но он был всего лишь человеком.

А врага его смех взбесил. Продолжая петь, воин ударил. Кьюлаэра поднял свой меч, чтобы отразить удар, но Коротровир задрожал и порезал ему плечо; соперник был невероятно силен! И тут слева на него полетел боевой топор. Кьюлаэра увернулся от грубого удара, затем прыгнул вперед и ударил сам. Коротровир метнулся к шлему врага, дрогнул и замер в дюйме от его головы. Громила улыбнулся сквозь длинные усы и рубанул, сжав топор обеими руками.

— Он — шаман, — взвыл Йокот. — Кьюлаэра, назад!

Воин-шаман? О таком Кьюлаэра еще не слышал! Потом он понял, что воин равен в магии Йокоту. Он отпрыгнул, обороняясь Коротровиром. Топор пролетел мимо, но не совсем — он вонзился в землю, отрубив палец на ноге Кьюлаэры.

— Забери его! — крикнул Йокот.

Кьюлаэру охватила боль, он разозлился, неистово заорал и ринулся в бой, начал бить, махать, отражать удары, слишком быстро — неловкий топор за ним не поспевал. Коротровир снова отскочил от ваньярского шлема, повредил кожу на нагруднике врага, но не более того, потом потянулся вниз, к коленям...

Вражеский воин выкрикнул последнюю строку песни. Глаза Кьюлаэры ожгло светом; он вскрикнул, ударил вслепую, почувствовал, что меч за что-то зацепился. Свет превратился в пламя и растаял в противно пахнущем дыму. Кашляя, Кьюлаэра бил и бил, но Коротровир не встречал сопротивления, а когда дым рассеялся, Кьюлаэра увидел почему — воин-шаман исчез.

Кьюлаэра выругался.

К нему подбежал Йокот:

— Прости меня, Кьюлаэра! Мне надо было сразу догадаться, что этот человек — шаман, но я не ожидал, что воин вдруг начнет читать заклинания. Я подумал, что это боевая песня. Я только потом понял, что он поет на шаманском языке.

— Я тоже должен был это понять, — выдохнул Кьюлаэра, — и позвать тебя. Прости, Йокот, — боюсь, я уже слишком сильно привык к тебе.

— Я только! Эй! Где твой палец?

Шаман кочевников положил палец Кьюлаэры на ладонь Йокота. Йокот приложил его к ступне, Кьюлаэра издал сдавленный стон, а Йокот начал читать заклинание. Юзев кивал.

— Оба попросили друг у друга прощения — хорошо. Я тоже прошу прощения — я должен был сражаться, а не наблюдать за чужой магией.

Кьюлаэра сжал зубы от боли, но смог выговорить:

— Присоединяйся, будем рады. Вы оба — и воины, и шаманы! Конечно, я должен был догадаться, что такие могут быть и среди врагов! А-а-а-а-а! Что ты делаешь, Йокот?

— Приращиваю тебе палец. — Гном отошел в сторону. — Пошевели им.

Кьюлаэра ошеломленно посмотрел вниз. Палец чудесным образом вернулся на свое место. Кьюлаэра шевелил им и был удивлен, что палец его слушался, хоть и двигался вяло.

— Для полного исцеления, конечно, нужно какое-то время. — Йокот как будто немного извинялся.

— Я и не думал, что что-то вообще получится! Как я могу и отблагодарить тебя, Йокот?

— Простив меня, что ты уже сделал. — Йокот склонился к другой ране Кьюлаэры и начал бормотать.

Вылечив Кьюлаэру, он отправился бродить среди других раненых, исцеляя всех, кого мог. Тем же занялся Юзев. Луа собрала тех, кто был близок к смерти, и сделала все, что могла, чтобы облегчить им уход, затем утешила вдов, стоящих около павших. Китишейн смотрела на подругу, потрясенная ее действиями, затем последовала ее примеру. Через какое-то время те дариадские женщины, которые не потеряли мужей и сыновей, последовали их примеру.

Кьюлаэра осматривался, не понимая, почему не видит радости. Погибла всего лишь дюжина кочевников, и они было начали петь победные песни, но потом передумали. Он разрешил загадку, когда увидел небольшую группу дариадских воинов, собравшихся смотреть на убегающих вдоль лощины солдат. Кьюлаэра понял, что они не считают случившееся победой, потому что не все враги уничтожены — мало того, уцелевшие бегут в сторону своих укреплений. Он понял — беглецы запросто могли привести вдесятеро большую армию.

С другой стороны, если все воины покинут крепость, она станет легкой добычей для кочевников... Он понимающе кивнул; об этом стоило подумать. Но через некоторое время ему в голову пришел замысел получше.

Кьюлаэра подошел к группе воинов и дал им знак рукой. Они посмотрели на него сначала с удивлением, потом почувствовали что-то неладное, но пошли за ним. Луа и Китишейн искали умирающих солдат, но нашли немногих: воины уже прошли по полю брани, нашли тех, в ком еще теплилась какая-то жизнь и прикончили их быстрыми ударами.

Кьюлаэра привел кочевников к мертвым врагам и начал снимать доспехи с самого большого из солдат. Люди Ветра смотрели на него с отвращением; Кьюлаэра предположил, что некое табу запрещает им грабить мертвых. Но когда он принялся натягивать гормаранские доспехи поверх собственных, они начали понимающе восклицать и принялись стаскивать одежду с других мертвых.

Китишейн, завидев это, подошла и мрачно осведомилась:

— Что вы задумали?

— Небольшой подарочек для солдат в крепости, — объяснил Кьюлаэра.

Китишейн медленно кивнула, замысел ей понравился.

— Но только не все, — сказала она. — Беглецы не должны заметить, что их догнало втрое больше товарищей, чем пришло сюда.

— Именно так, — ответил Кьюлаэра. — Мы просто откроем ворота для остальных.

— Здорово придумано. — Китишейн отвернулась и начала стаскивать доспехи с одного из мертвых солдат.

— Ты не можешь идти с нами! — Кьюлаэра схватил ее за плечо. По его лицу было видно, что им движет страх за нее, но он сказал лишь:

— У гормаранов нет женщин среди воинов. Сомневаюсь, что у них это разрешено.

— Они не увидят женщины. — Китишейн, улыбаясь, похлопала по нагруднику. — Доспехи могут послужить по-разному.

Когда мертвые были похоронены, Люди Ветра поскакали по сухому руслу, и ничего необычного не было в том, как они выглядели, но под рубахами у двенадцати из них были гормаранские доспехи.

Догнать солдат было нетрудно: они оставляли след, будто стадо верблюдов. Кочевники скакали вдоль лощины. Кьюлаэра увидел солдат вдалеке и поднял руку. Двенадцать выбранных им воинов спешились, перекинули свои рубахи через седла, сползли по склонам в лощину и поспешили вослед солдатам. Оставшиеся воины двинулись на верблюдах следом, достаточно медленно, чтобы их не заметили, и достаточно близко, чтобы беглецы оставались в пределах слышимости.

Гормараны устало плелись вперед, упавшие духом, и создавали много шума. Идти за ними, оставаясь невидимыми, было довольно легко. Наконец они вышли из русла почти у самых крепостных стен.

Стена была сложена из высушенных на солнце кирпичей, а не из дерева, но все-таки это была высокая, крепкая стена. Кьюлаэра посмотрел на нее, и ему стало не по себе. Что смогут сделать племена пустынных кочевников с такой твердыней?

Однако он знал, на что способно это племя.

— Теперь быстро! — Он дал знак своим людям. Они поняли если не слова, то знак и, улыбаясь, побежали за ним.

Когда отступившие солдаты были уже самых ворот, кочевники встали прямо позади них. Со стены доносились удивленные возгласы, а караульные, выставленные у больших ворот, отошли в сторону и уставились на входящих — усталых, поникших, побитых.

Слышались крики, которые, как ни сомневался Кьюлаэра, означали:

— Что с вами случилось?

На что беглецы давали краткие ответы, которые скорее всего значили:

— Потом расскажу.

Они ускорили шаг, спеша укрыться в безопасности за воротами.

Кьюлаэра, Китишейн и их воины прошли сразу же за ними.

Никто особенно к ним не присматривался — все были слишком обеспокоены бедой, случившейся с их друзьями, и уже сообщали страшную историю остальным. Появился и начал задавать вопросы командир. Шаман-солдат Атакселес начал отвечать ему очень злобно.

— Юзев запомнил, когда нужно начинать атаку? — прошептала Китишейн.

За стеной послышался жуткий вой. Изумленные караульные бросились смотреть, а Китишейн на дарианском языке крикнула:

— Пора!

Йокот выскочил из-под плаща Кьюлаэры и начал читать заклинание. Атакселес, видимо, почувствовал его магию — он резко повернулся, его глаза широко распахнулись, но Йокот уже закончил, выкрикнул последний слог, и что-то невидимое ударило по вражескому шаману; его голова резко откинулась назад, глаза закатились. Он потерял сознание и рухнул на землю.

Никто из солдат этого не заметил: все смотрели на бросившуюся в атаку армию кочевников.

В атаку рванулись и замаскированные солдаты. На каждого караульного накинулось по два дариана; еще четверо обрушились на солдат, стоящих у ворот. Блеснули ножи, Гормараны бесшумно попадали на землю. Кочевники быстро оттащили тела подальше, спрятали их за каменными плитами, затем заняли места убитых и стали ждать. Командир что-то крикнул со стены, они тупо уставились на него — ведь его слова ничего не значили для них. Командир побагровел, разозлился и начал на них кричать. Они продолжали непонимающе смотреть на него. Командир взревел и побежал вниз по спрятанной внутри стены лестнице.