Бог-Император

Он старался не думать о том, что вчера услышал от Мозга. И чувствовал, что его собственные мозги не справляются с масштабом действия, одним из героев которого сделали его самого.

Сразу после душа, едва он успел одеться, зашел Семен Кочетов. Он сел в кресло, уставился на Волкова своими холодными серыми глазами и сказал:

— Меня послали за вами. Общее собрание решило завтракать в ресторане. Тут рядом. — Потом помолчал и спросил: — Как вам вчерашнее действо?

— А никак. Я все равно ничего толком не понял.

— А я понял. Нас опять поймали в ловушку. Раньше мы были невольниками чужих законов, теперь будем рабами своих собственных.

— Ну, я бы так не говорил… — промямлил Сергей.

— Бросьте. Как дергали нас за ниточки, так и продолжают: любовь, родина, семья, долг, ответственность… Вот возьму и устрою в своем мире глобальную войну до последней капли крови. Чтобы все против всех. Подолью побольше черной ненависти, и посмотрим.

— А жить тогда как? — довольно глупо спросил Сергей, больше пораженный отчаянием Семена.

— А это и будет жизнь.

По голубому куполу ползло земное солнце. Все, что касалось внешней атрибутики, то эталоном здесь служила Земля. Они с Кочетовым прошли по небольшой тенистой улочке, обогнули толстую липу и оказались у летнего ресторана, расставившего столики и кресла прямо на обочине дороги. Впрочем, транспорт в городке за ненадобностью отсутствовал, везде бродили пешеходы, диковато, но приветливо оглядывая друг друга.

Как они уже знали, людской конвейер работал здесь быстро и времени прохлаждаться не давали: три-четыре дня, и отправляйся к себе домой. И Сергей был уверен, что большинство, так же как и он, так ничего и не поняли в этой божественной неразберихе.

Им соорудили большой круглый стол. Был и Илья, которому, пока не регенерированы ноги, сделали нечто вроде протезов с гравитационной подпиткой. Двигался он, как и раньше, и у Сергея отлегло от сердца.

Все чинно поздоровались, расселись и некоторое время были заняты выбором блюд. Только Марго раздраженно поинтересовалась:

— Так мы идем сегодня на экскурсию или нет? Муж ответил ей подчеркнуто заботливо, чем заставил подозревать себя в причине плохого настроения супруги.

— Конечно, дорогая, мы же договаривались.

Волков еще не совсем осознал всю колоссальность перемен, обрушившихся на них. Будучи одинок и внутренне сопротивляясь озарениям сознания как явлению, только мешающему жить, он еще не понимал, что статус Бога-Создателя, одаривая новой силой, фактически бессмертием, безвозвратно разлучал с жизнью прежней. И их замужние пары, конечно же, будут разлучены, хотя бы вначале, пока условия существования в личных Вселенных не станут ясны. С ходу же попасть в мир супруга может оказаться слишком опасно.

Но настроение было все равно прекрасное, и, откинувшись на спинку кресла, Волков потягивал горячий крепкий кофе, перемежая его с затяжкой обнаруженных здесь сигарет. Сейчас он был как губка и вбирал в себя все окружающее: и робота с живым улыбчивым лицом, и столики вокруг, редко занятые одиночками, и красную брусчатку на псевдопроезжей части дороги, и дрожащую пятнистую тень на панелях сиреневых домов от разлапистых листьев каштана.

К их столику подбежала, казалось бы, совсем невозможная здесь маленькая беспородная собачка, остановилась рядом, осмотрела каждого и безошибочно подошла к хмурому майору Михайлову, который машинально протянул ей кусок недоеденного мяса, деликатно снятый собачкой с ладони.

Катенька подставляла лицо иллюзорному солнцу, гревшему, впрочем, по-настоящему, и, глядя на нее, Сергей представил совершенный мир, где эталоном этого совершенства будет она — королева, богиня, чудо!

Малинин захихикал, и все посмотрели на него.

— Извини, Кирилл, — сказал он Исаеву, — но я подумал, что ты сам срубил сук, на котором всю жизнь сидел, — как ты теперь будешь бороться против власти?

Тот зло прищурился:

— Ты тоже меня извини, Валентин, но не пошел бы ты подальше. Не видишь, и без тебя тошно.

— А по-моему, все хорошо, — возразил веселый философ, — мы даже в гостях сможем бывать друг у друга. Если захотим, конечно.

Покончив с едой, все поднялись и, сверив маршрут с объяснением бармена, двинулись по увлажненной мостовой к пункту выдачи прогулочных скафандров. Скафандры представляли собой пояс с эмиттерами, который все тут же закрепили на талии. К ним прилагался обруч для головы, в момент активизации превращавший каждого в подобие христианского святого со светящимся нимбом.

Там же, на пункте проката, располагался и выход из купола, в который они и прошли.

Паломники знали, что планетоид покрыт или, вернее, состоит из кристаллов, даже видели это при посадке, но вблизи все выглядело совершенно иначе. Как можно описать непредставимую красоту, для которой еще просто не придумано слов!.. Грани, блеск, гигантские плоскости… Вся поверхность планетоида была в кристаллах, искрящихся под искусственным солнцем купола, а возможно, и излучающих собственный свет. Большие, как небоскреб, и совсем крошечные, которые сотнями можно было бы поместить в ладони. Не зря перед выходом за пределы купола всех предупреждают, что все камни сросшиеся — кристалл в кристалле — и пытаться отбивать их просто бесполезно.

А цвета!.. Опаловый, жемчужный, молочно-голубоватый, размытый, с радужным отливом, и темнее… темнее. А когда уже видишь эту размытость или белизну, сразу возникают розовые, дальше алые, красные, почти синие сияющие полянки, степи, океаны кристаллов до самого горизонта. И все светится. Пространство, сотканное из солнечных нитей, внутри которого оказываешься сам.

Сергей оглянулся на друзей, все стояли, замерев в благоговейном молчании, даже Исаев, даже Кочетов, и выражение их лиц вкупе с энергетическим нимбом на головах привело к ассоциации с раем.

Кто-то всхлипнул от избытка чувств. Это была Катенька. И этим возгласом она сумела выразить общий восторг, немое благоговение…

— Я теперь вижу, — сказал философ, — что только таким и должна быть кузница Богов. Я имею в виду место, где их выпекают, как пирожки.

Приятели побродили еще. Виктор попытался-таки отломить карандашик кристалла — как и ожидалось, ему это не удалось.

То ли экскурсия помогла, то ли были еще какие-либо скрытые причины, но настроение их, пасмурное с утра, выровнялось. Сергей, бродя вместе со всеми по хрустальным тропинкам, смотрел на сочетания случайных цветных узоров — отблески бесчисленных алмазных граней, — и говорил себе, что никогда-никогда больше этого не повторится, никогда они уже не смогут встретиться друг с другом с таким вот настроением, когда случайно встреченный взгляд вызывает беспричинную улыбку, тут же возвращаемую тебе. Волков украдкой поглядывал на своих товарищей, с которыми пережил так много, и изо всех сил старался высмотреть черты их дальнейших судеб в изломах кристаллических теней. Досматривался Сергей до того, что вся их компания являлась ему, как на старом снимке, подписанном: детство будущих скромных богов.

Что было дальше? Не запомнилось… До самого разъезда они так друг с другом ни о чем дельном не потолковали, не сговорились насчет тех будущих бесконечных веков, уже тронувшихся вдаль, нагруженных событиями будущих вечных жизней. Помнится, Сергей был поражен не столько отсутствием печали — ведь расставались, возможно, навсегда, — сколько чистосердечнейшей естественностью радостного ожидания, ибо и тогда, да и долго еще потом, он не осознал до конца простую истину, что все они куклы. И кто-то время от времени впрыскивает в них эликсир печали, радости, горя — всего, что надо кукловоду. И все довольны, принимая чужую волю за собственную чудную окраску чувств — радость, любовь, экстаз, — идя тем самым на компромисс, который и делает возможным собственное существование.

Впрочем, Волков помнил горячую речь Малинина, последний раз напрягавшего мощь своего философского интеллекта, мгновенно обесценившегося новым статусом владельца (зачем Владыке интеллект?!).

— Смысл! — восклицал он, задетый чьим-то вопросом. — Кто говорит о смысле там, где смысла нет по определению? Наши уважаемые планетарные Мозги просто вклинились в бесконечный процесс, придав ему видимость порядка. А смысл? С точки зрения меня лично, дальнейшая моя жизнь приобретает огромный смысл. И с точки зрения нашего друга Семена тоже. А вот какой смысл будут видеть обитатели его мира, когда их будут жарить на ядерных горелках — это уж вопрос иного порядка. Каждый сверчок должен знать свой шесток. Хотя меня лично не интересует шесток безымянного сверчка из чужого мира.

— Ты безнравственен, как все ученые, — сказала Катенька, ласковой безмятежностью тона только поощрив отдалявшегося мужа.

— Безнравственен! Я лишь описываю уже существующее явление, а не пытаюсь его изменить. Это уже сделал Мозг и ему подобные. Кстати, они дали возможность каждому — каждому! — обрести бессмертие. Цепь перерождений по закону вероятности обязательно прервется паломничеством, т.е. личным бессмертием человека-творца.

— Вот этого я решительно не понимаю, — сказала Марго. — Этот Мозг один, нас много, Вселенных еще больше, существ вообще не пересчитать. Где же все это помещается?

— Радость моя, ты слышала о замкнутых мирах?

— Нет, конечно.

— Ну и ладно. Суть в том, что, если Галактика или Вселенная уравновесит энергию притяжения всех своих тел — звезд, планет, пыли — и энергию массы этих тел, то суммарная энергия станет равной нулю: плюс на минус дадут мир с нулевой массой, то есть не более чем точка, даже нуль. Миллионы Вселенных могут составить часть твоего серого вещества, а создавать их силами нашего планетоидного Мозга довольно просто. Достаточно несколько килограммов вещества сжать до десяти-пятнадцати энергограммов в кубическом сантиметре, и процесс запущен. Ты особенно не напрягайся, просто поверь, что создать Вселенную легко. А вот как Мозг привязывает наше сознание к этим поделкам, это я постичь не могу. Так выпьем же, друзья, за чудо нашего преображения, потому что мне что-то становится грустно.

И они пили вино, подаваемое очень похожим на тумбочку роботом-официантом с подносом наверху, на котором один за другим появлялись сосуды с напитками.

Врезалось в память Сергею то, когда они вдруг остались вдвоем с майором Михайловым и тот стал рассказывать ему о чем-то — о детстве? о брате?..

— Брат был для меня и другом, и отцом, всем. Я был еще шпаной, а Алексей уже работал в полиции. А шпана она везде шпана. В нашей банде главарем был подлый злобный хорек. Это я сейчас знаю, что он был хорьком, но тогда, подростком я взирал на него снизу вверх, он был для меня кумиром — самым храбрым, самым сильным. А какие у него были бицепсы!.. Я был принят в компанию недавно и должен был утвердить свое место под этим заманчивым для меня солнцем. Этот хорек организовал чистку банкоматов в порту, и возглавить нападение должен был я. Это было что-то вроде экзамена, проверки новобранца. На самом деле это подлое животное — наш главарь — всегда таким образом подставлял новичков на случай возможного провала.

Виктор вздохнул и огляделся. Он невидяще смотрел на одиноких прохожих, серебристо мерцающий купол искусственного неба…

— Когда нас взяли, — продолжил он, — главарем оказался я. Все на меня показали, а я не имел права отпираться. Это было бы не по-мужски. Тогда я бы точно получил срок, если бы не брат. Он быстро разобрался, что к чему, и насел на следователя. Я помню, мы втроем сидели в кабинете, и брат говорил, что людям надо верить. Если не верить человеку, то и жить не стоит. Алексей сказал, что готов своей жизнью поручиться, что я никогда больше не преступлю закон.

Конечно, брата знали, и ему в полиции верили. Мне тогда дали условно, буквально формальное наказание. Мы потом вышли… я помню, шли рядом, и брат повторил: «Это самое трудное — поверить человеку. Себе иногда не веришь, что там о других говорить! Запомни это, братишка. Тебе не только я поверил, на тебе теперь ответственность за две судьбы: мою и Сергеича, твоего следователя. Но я верю, я знаю, человеку стоит верить». Так он и сказал, а потом его убили.

— Я его не убивал, Виктор. Мне ты должен верить. Я клянусь…

— Понимаешь, я бы не стал тебе рассказывать об Алексее, если бы не понял, что ты ни при чем. Я просто хочу найти убийцу.

— Мы его вместе найдем, Виктор, — пообещал Сергей.

— Ну что ж… побратим, — сказал он и протянул твердую сильную руку.

Глава 4. ВОЗВРАЩЕНИЕ

Сергей немного помедлил, прежде чем пройти черную мембрану, перекрывающую коридор в его мир. Что ждет его впереди? Каков окажется мир, созданный его собственным подсознанием? Какова жизнь Бога?

Утром за ним зашел Персей, управляющий этим планетоидом. И Сергей уже понимал, что больше никогда не увидит своих товарищей, с которыми успел сдружиться, и между их вчерашним расставанием лежит не ночь, а бездна ночей, пропасть, которая сразу стала материальной, стоило роботу произнести:

— Пора!

Все эти мысли продолжали бушевать в Сергее и на эскалаторе, круто ползущем вниз, прямо от жилых отсеков.

Персей довольно долго вел его по центральному туннелю. Время от времени яркая вспышка отмечала появление боковых ответвлений, под разными углами пересекающими главный ход. Одновременно из ослепительного тумана вспышек высовывались гибкие тупые щупальца, неощутимо касались Сергея и белкового робота, и сразу же серебристый губчатый пластик пола делал быстрый скачок к следующей вспышке. Они все быстрей и быстрей неслись в безинерционном поле главного ствола, пока вспышки не превратились в сплошной яркий свет, пульсирующий замедленным метрономом. В такт этому звучали в Сергее слова Мозга:

— Задача любой культуры состоит в выживании носителей этой культуры. Но для нас каждый отдельный социум важен лишь как средство абстрагирования, трамплин в ирреальность, помогающий постижению незадействованных эволюцией потенций Разума. Разум в рамках любой культуры добровольно следует цели эволюции, вернее, самоцели, ибо смысл кода на антропогенетическом уровне давно уже является средством передачи. Значит, для Духа поставлена задача, соразмеримая с его возможностями, силу которых ему обычно не дано познать, ибо составители программы непременно вне и всегда недостижимо удалены…

Туннель стал заметно подниматься, продолжая все явственнее закручиваться по спирали. Подумать только! Живя на поверхности планетоида, трудно вообразить, что под зримой поверхностью все изрыто-перерыто. Планетоид, словно сыр, словно муравейник, был просто источен ходами насквозь.

Витки туннеля закручивались все туже, пока не слились в одной точке, и вдруг все кончилось мгновенным толчком: лифт мягко выдохнул их в очень большой, ярко освещенный зал. В середине зала, словно маленькая затерянная планетка, медленно вращаясь, висел трехметровый шар. Это был Мозг серии К-15585. Сергей даже сейчас весьма приблизительно представлял себе его устройство. Он знал, что окруженный гелиевой атмосферой со строго определенными свойствами, Мозг был абсолютно изолирован от каких бы то ни было воздействий со стороны. А кроме того, после установки вокруг него включилось защитное поле, чтобы уже никогда не отключаться. Внутри шара было заключено переплетение нейронных связей неслыханной сложности, которое, собственно, и было Мозгом. Остальное пространство зала пустовало, потому что посредниками между Мозгом и внешним миром — его голосом, руками, органами чувств— служили роботы.

И только у одной из стен находилась узнаваемая уже мембрана, затягивающая каркас ворот, через которые осуществлялся переход в разные миры, а сегодня, сейчас— переход Волкова в сотворенный им же мир.

— Пора! — сказал Персей. — Осмотрись сначала. Мир хоть и сотворен тобой и связан с твоим мозгом непосредственно, но все-таки он объективно существует вне тебя. Тебе придется к нему привыкать.

Волков еще немного помедлил, прежде чем уйти во мрак — вполне понятная нерешительность, — но, собравшись с духом, шагнул.

Его встретил тот же коридор, откуда несколько месяцев назад в неизвестность шагнули восемь паломников. Никого. Сергей прошел через комнату с грудой неподвижных тел роботов, сваленных у стены, попал в другой коридор, который тоже узнал по пустым, лишь изредка заполненным отключенным электронным хламом нишам. В овальном кабинете сидел тот же старый серый робот или очень похожий на того.

— Я должен зарегистрировать ваше появление, — сказал он.

— Фиксируй, — согласился Сергей, — но без подробностей. Не хватало еще привлекать к себе внимание.

Робот достал из настенного шкафа серую тетрадь, нашел графу и попросил расписаться. Волков поставил закорючку и сказал, что этого довольно.

— Очень хорошо, — резюмировал он. — Наконец-то есть прецедент.

— Ты же говорил, что прецедент уже был.

— Кому говорил? — уточнил робот.

— Мне, нам, паломникам. Мы уходили отсюда четыре месяца назад.

— Сожалею, но вы ошибаетесь. Последние паломники ушли отсюда три недели назад. А до этого — десять лет назад. В их составе вас не было. Обратно еще никто и никогда не возвращался. Вы первый. Так что вы и есть прецедент, — спокойно объяснил робот.

Сергей помолчал, переваривая информацию, а потом потребовал такси. Сиреневая машина прибыла через десять минут, и он некоторое время не мог понять, что не так… Пока не догадался — раньше машины здесь были только черные.

— Отель «Титан», — сказал он роботу-водителю и, когда они взлетели, стал готовиться к новым открытиям.

Минут через пять машину сильно встряхнуло, со скрежетом и визгом, чуть не сбив их, мимо, сверху вниз, что-то пронеслось. Обескураженный водитель сообщил, что на них свалился автоматический экипаж.

— Видимо, неисправность, — объяснил он.

Волков смотрел, как эта «неисправная» машина вышла из пике и стала быстро набирать высоту. У него зародилось нехорошее предчувствие.

— Свяжись с этим экипажем и выясни, что там происходит! — приказал он.

— Уже пытался. Автомат на вопрос не отвечает.

— Ну так делай что-нибудь! — закричал Сергей, видя, что ярко-красный полированный болид готовится сделать новый заход на них.

— Что я должен сделать? — меланхолически спросил робот, но ответить Сергей не успел, потому что в них вновь врезались. На этот раз они не только получили повреждение, но нападавшая машина сразу после удара завалилась набок и быстро заскользила вниз.

Спасло их то, что противник ударился о землю в лесопарковой зоне и взорвался под их неуклонно терявшим высоту такси, когда им оставалось падать еще метров пятнадцать. Взрывная волна подхватила их, погасила скорость падения и со скрежетом и визгом металла вклинила корпус такси в ветви могучего, на дуб похожего дерева-великана.

Еще через пять минут с неба спикировала машина медобслуживания. Техник, не слушая ни вопросов, ни каких-либо возражений, обследовал потерпевшего рамкой искателя, повреждений не нашел, дал какие-то таблетки для успокоения нервов, а потом доставил раздраженного Сергея к вестибюлю отеля «Титан».

Знакомый перламутровый робот успел сообщить, что Сергея в номере ожидает гость.

— Кто? — готовый ко всяким неожиданностям, холодно спросил Волков.

— Гость не назвался, чтобы сделать вам сюрприз, — с улыбкой сказал портье, и Сергей поднялся в номер, готовясь к сюрпризу. И не ошибся.

Когда он вошел, гость машинально играл с пультом, доводя интерьер до совершенства. Это был Илья, Илья Бондарев. Со здоровыми ногами. Так Сергею показалось, когда Илья вскочил, увидев его.

— Илья!

Тот вздрогнул, словно Сергей его обругал, и большие, обычно добрые глаза его наполнились гневом.

— Ах ты!.. — словно зарычал он.

— Ах я, — передразнил Сергей. Все еще не пришедший в себя после автокатастрофы, он не стал сдерживаться. Тем более что не видел причин для злобы со стороны Ильи.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он.

— Это я хочу тебя спросить, Орел, что ты тут делаешь? Какую еще гнусность затеял?

Сергей сел напротив него в голубое кресло. Своим поведением Илья несколько его озадачил. По всему видно, он знал что-то такое, чего не знал Сергей.

— Я пока что никакой не Орел, — холодно сказал он. Сергей начинал кое-что понимать, но пока предпочитал свои догадки держать при себе.

— Я имею в виду именно тебя, — продолжал то ли Илья, то ли Сергей. — И раз ты вернулся, да еще с таким треском, значит, опять что-то затеял. А с учетом того, что ты сбросил свою овечью шкурку, здесь скоро станет жарко. Я прав?

— Жарко будет, — пообещал Сергей. — Какая-то машина только что пыталась сбить такси, в котором я летел.

— Жаль, что попытка не удалась. Я многое бы дал, чтобы оказаться за водительским креслом в той машине.

— Тогда ты был бы трупом. И вообще, откуда такая любовь ко мне?

— А ты не знаешь? — ехидно спросил он.

— Откуда? Впрочем, до этого еще дойдем. Предлагаю прекратить глупую пикировку и заключить перемирие.

— Ты предлагаешь! Да я при любом удобном случае сломаю тебе шею.

— Заткнись! — приказал Сергей. — Меня здешнее гостеприимство начинает утомлять. А насчет шеи… я ведь после Урана, так что не советую пробовать.

— Ну-ну, — сказал тот с гаденькой усмешкой. — В детстве я всегда клал тебя на обе лопатки. А попозже с синяками от моих кулаков ходил ты, а не я.

— Уймись и расскажи мне обо всем. Расскажи так, будто меня не знаешь и разговариваешь с посторонним человеком. Выложи мне все. — Сергей намеренно решил использовать ту же уловку, которой воспользовался, беседуя с Ильей в прошлый раз. Он уже понял, что этот мир, вероятно, несколько отличается от прежнего. Предстояло узнать, в чем состояло отличие.

— С какой стати? — возразил Илья.

— Я тебе потом тоже сообщу кое-что интересное. Колебался Илья недолго. Да и что он терял?

— Я немного знаю. Впрочем, как и другие.

— Не важно. Расскажи все с самого начала.

— Ну что же. Ты — Николай Орлов. В детстве мы с Мариной называли тебя Орлом. Ты родился здесь, в Мечтограде. Учился в нашей дворцовой школе. После смерти отца ты должен был стать нашим Премьер-министром. Потом ты убил своего отца. — Он закурил. Сигарета прыгала в его пальцах. — Кроме того, ты соблазнил и ее. Ты только перед ней и строил из себя героя, вот она и поверила…

— Кто?

Илья поднял на него взгляд. И должен сказать, Сергей редко видел у людей такие полные ненависти глаза.

— Марина Вронская. Чудесная девушка, которая была достойна лучшей судьбы.

Так. Все совпадало. Может, только детали?.. Сергей вежливо осведомился:

— И конечно, это я помешал устроить ее судьбу?

— Что б ты пропал! — Илья закатил глаза и говорил, говорил…

Сергей поморщился, потому что в какой-то момент ему показалось, что рядом с ним сидит плохой актер. Но продолжал он слушать.

— Да, — говорил Илья, — Марина увлеклась тобой. А ты погубил ее, уничтожил. Даже когда тебя осудили, даже тогда она осталась тебе верна. Только ради ее памяти я тут с тобой разговариваю.

— Да, теперь я понимаю, какой я отпетый негодяй. Илья взял себя в руки. Потухшим взором смотрел на стол.

— Раньше я мечтал убить тебя. Бесполезно, все бесполезно. В общем, когда после убийства Премьер-министра тебя осудили, она… Я до сих пор не могу понять, почему, когда тебя отправили на Уран, она не вернулась ко мне, а связалась с этим подонком Мирабом. Не из-за власти же! Она ведь племянница нашего нынешнего Премьер-министра. А пить и принимать наркотики она начала из-за тебя, подлеца. Но как ей удавалось несколько лет держать в руках Мамедова до такой степени, что он просто молился на нее?

— Несколько лет? А потом?

— Потом она исчезла. — Илья в тоске наклонил голову и качал ее в такт словам. — Какой же ты вонючий подонок! Как же ты еще можешь жить после всего, что натворил?

Он бросился на Сергея так внезапно, что тот не успел среагировать. Отвлекся, пока Илья упивался своим горем, потому и пропустил бросок. Руки Ильи неожиданно сильно сдавили ему горло, но Сергей все-таки смог прошептать:

— Николай Орлов умер.

Илья уставился на него, как на сумасшедшего. И поверил — Сергей прочел это в его глазах. Поверил, но душить не перестал.

— Что ты сказал?! — наконец Илья отпустил его горло.

Надо заметить, Сергея стала забавлять ситуация — он второй раз рассказывал Илье о смерти Николая, о студне, сожравшем его тело, о собственной амнезии, об отрывке письма, найденном в вещах умершего друга, и о своей клятве добраться до тех, кто отправил его на смерть в Урановый ад.

Сигарета обожгла Волкову пальцы — он не заметил, как целиком ушел в воспоминания.

— Он спас меня. И на его могиле я поклялся, что стану его наследником. Чтобы хоть этим отблагодарить за то, что я живу. Он мне рассказал немного. Хочешь знать что?

Илья кивнул. И Сергей перечислил:

— Первое: у Николая убили отца и отняли причитавшуюся ему по праву наследования должность Премьер-министра. Второе: девушка предала его, потому что была замешана во всем этом. Он ее любил, а она посмеялась над ним. Вот и все. Он был скрытен, а я думал, что еще будет возможность обо всем расспросить.

— Но он не назвал никаких имен, — заметил Илья.

— Да. Но это ничего не меняет. Я прибыл сюда… несколько дней назад и чувствую, тот или те, кто убил Николая, сами вскоре выдадут себя. А потом я их настигну. Ты даже представить не можешь, что я намерен с ними сделать.

— Но тебе какое дело до всего этого? — удивился

Илья.

— Какое дело?! Видно, у тебя нет друзей. Николай был мне настоящим другом. И его обида — моя обида. Так что я прибыл отомстить за себя.

— Очень благородно. А если он действительно совершил эти убийства?

— Вот я и займусь расследованием. Хотя, конечно, я уверен в обратном.

Илья озадаченно посмотрел на собеседника:

— Что же теперь будет?

— Я постараюсь, чтобы весь Мечтоград узнал об этом.

— Не хотел бы я быть на месте неизвестно пока еще кого там, — пробормотал он и вдруг улыбнулся: — Думаю, скучать не придется, — потом вновь задумался и спросил: — А что ты намерен делать сейчас?

— Отыскать Марину. Я чувствую, именно к ней сходятся все нити.

Илья сразу же будто озверел:

— Оставь ее в покое!

— Не могу. Мои чувства к другу важнее твоей самой сильной привязанности. Да и Николай говорил…

— А что б тебя!.. — Он ударил кулаком по столику, отчего тот испуганно провалился в пол. — Оставь ее в покое. Это мужские игры.

— Перед смертью все равны. Когда замешана власть, власть с большой буквы, вопросы пола теряют свою остроту. Кто не понимает этого, всегда выбывает из игры.

— Я уверен, что она ни при чем.

— А я в этом не уверен. Поверь мне, я только за последние месяцы увидел столько смертей, за которыми, так или иначе, стояли сладкие мордашки (в тот момент он думал о Лене), что иллюзий у меня не осталось. Правда, их никогда не было слишком много. — Сергей закурил. — Где бы мне ее увидеть? Хотя бы какое-нибудь изображение. Мне не хотелось бы искать вслепую.

Илья удивленно взглянул на него:

— Ты что, серьезно? — и тут же досадливо скривился. — Все забываю о твоей амнезии. Нет ничего проще. — Он повернулся к экрану и потребовал: — Покажите нам последние записи Марины Вронской.

На самом деле это была не запись, а обработанное электроникой изображение. Девушка прошлась в полный рост, потом явила один анфас, медленно повернула лицо в профиль и снова взглянула с экрана. Прелестная блондинка. Даже экран не мог скрыть ее очарование. У нее был нервный чувственный рот и большие страстные глаза, которые могли прожечь сердце любому мужчине. Сергей признал, что она ему тоже понравилась.

— Ну, как? — поинтересовался Илья.

— Ты ее до сих пор любишь?

— Люблю? — удивленно переспросил он. — Вот уж не знаю. Но я был бы рад, если бы она вернулась ко мне. Мне безразлично, что она делала в банде Мираба.

Подражая Илье, Сергей небрежно бросил в сторону экрана:

— Подайте что-нибудь прохладительное. Можно даже пива.

Исчезнувший от удара Ильи синий столик выпрыгнул возле Сергея, уставленный бокалами. Волков взял ближайший бокал.

— Хорошо, давай пока не будем заострять на этом вынимание, — предложил Сергей. — Лучше расскажи, как все произошло тогда, десять лет назад.

— Ну, ты же сам… Никак не осознаю, что ты не Орлов, — перебил он сам себя. — Я знаю лишь то, что Премьер-министра нашли в его личном кабинете с дырой в груди. Рядом валялся твой бластер. Вернее, бластер Николая Орлова. Возле дверей — остатки охраны, распыленные тобой. Эксперты сразу указали, что убийство Премьера совершено из найденного оружия и что стрелял Орлов.

Слушая, Сергей не мог отделаться от смутного ощущения, что концы сходятся не настолько гладко, как кажется на первый взгляд — что-то чертовски несуразное было во всей этой истории…

— А где находился в это время Мираб Мамедов? уточнил Волков.

Илья повернул голову и окинул его внимательным взглядом.

— У тебя есть чутье. Жаль только, что ниточка очень легко обрывается. Мираб есть Мираб. Даже если он принимал участие в покушении и убийстве, сам бы он этого не делал.

— Ты знаешь, я тут на днях был у Мамедова…

— В Мистическом квартале?

— Да. И не один… Но это не важно. Так вот, меня за полдня там несколько раз пытались убить. Даже с башни сбросили.

— Шутишь? Когда это ты успел? Да и потом, там же все иллюзии, фантомы. Поэтому и люди ходят.

— Да ну?! Расскажи-ка мне о Мамедове.

— Мамедов мужик с головой, точнее — с железными нервами и весьма неразборчив в средствах. Честно говоря, Магический квартал и «Сад Наслаждений» — это только малая часть того, что принадлежит его Империи. На многих планетах никто не сделает без его воли и шага.

— Теперь сделает, — пробормотал Сергей и поставил бокал на столик. Илья посмотрел на него, но сдержал едва не слетевшие слова. — Ладно, может быть…

Глава 5. ВСЕ ПОВТОРЯЕТСЯ

— Есть хочешь? — вдруг встрепенулся Илья. — Что-то мы с тобой заболтались.

Сергею уже в который раз показалось, что перед ним разыгрывается спектакль, в котором, повторяя действие, актеры старательно делают вид, что играют впервые. Он вспомнил, как суетился тот Илья несколько месяцев назад, здесь же… И приготовился к следующей сцене.