Кортни - Весы смерти

Вики мрачно кивнула.

— Молодец, — сказал он и хотел было уйти, но она схватила его за руку и прижалась всем телом. Потом встала на цыпочки и поцеловала в губы. Поцелуй ее влажных губ был мягкий и нежный.

— Я люблю тебя, — выговорила она хриплым шепотом.

— Ну и выбрала же время для признаний, дорогая моя!

— А я только что поняла это, — объяснила Вики, и Джейк крепко прижал ее к груди.

— Ой, как здорово! — крикнула Сара с башни. — Просто прекрасно! — И в восторге захлопала в ладоши.

— Потом, — шепнул он. — Сейчас надо выбираться отсюда.

Он подтолкнул Вики к броневику и, повернувшись, легко побежал к своей машине. Душа его пела.

— О, мисс Камберуэлл, как я рада за вас! — Сара протянула руку, чтобы помочь Вики подняться. — Я знала, что это будет мистер Бартон. Я уже давно его для вас выбрала, но хотела, чтобы вы сами это поняли.

— Сара, дорогая Сара, пожалуйста, не говори больше ничего. — И Вики быстро обняла ее перед тем, как сесть за руль. — Иначе все опять пойдет вверх ногами.

Рас Голам так устал и измучился, что едва шел вверх по дюне, таща свой меч, хотя Гарет всячески старался перевести его на бег.

Вдруг небо над ними треснуло, как будто туда ворвались все ветры преисподней. Послышался ужасный свист, и вверх взмыл столб песка и желтого дыма. Снаряд попал в дюну перед ними, шагах в пятидесяти ниже их броневика, силуэт которого вырисовывался наверху.

— Пушки, — зачем-то сказал Гарет. — Пора удирать, дедуля.

Он уже собрался было тащить раса волоком, но в том уже не было нужды. Заслышав выстрелы, рас моментально помолодел, испустил умопомрачительный боевой клич и стал спешно шарить в складках шамма — искал свои вставные зубы.

— Ну нет, не сейчас! — Гарет схватил в охапку сопротивлявшегося старика и потащил его к броневику.

Рас уже вкусил крови и хотел продолжать в том же духе — на своих ногах и с мечом в руках; он оглядывал горизонт в поисках врага, но Гарет продолжал тащить его к броневику.

Следующий снаряд взорвался за дюной, вне поля их зрения.

— Первый — перелет, второй — недолет, — бормотал Гарет, стараясь удержать рвавшегося в бой старика. — Ну а следующий?

Они почти добрались до броневика, когда над равниной цвета львиной шкуры сквозь серые облака, со свистом разрывая небеса, пролетел третий снаряд. Он упал на броневик позади башни, где броня всего тоньше, пробил ее и взорвался на стальном полу.

Броневик взорвался, как бумажный пакет. Башню сорвало, и в клубах багрового пламени и черного дыма она взлетела на воздух.

Гарет толкнул раса на песок и не давал ему встать, пока вокруг них падали обломки. Это продолжалось всего несколько секунд, и рас опять сделал попытку подняться, но Гарет не пустил, и тут огонь добрался до бензобака, броневик взорвался, и еще долго раздавался звук рвущихся боеприпасов. Когда все кончилось, Гарет осторожно приподнял голову, но тут грохнул выстрел, и им пришлось опять пригнуться к земле.

— Ну что ж, расик, — вздохнул Гарет, — пойдем узнаем, не подбросят ли нас до дома.

И в этот самый момент показалась уродливая, но бесконечно любимая «Свинка Присцилла». Она с воем взобралась на дюну и остановилась рядом с ними.

— Господи, — крикнул Джейк из люка, — я думал, что вы были уже внутри, когда она взорвалась. Ехал подбирать останки.

Подталкивая раса, Гарет взобрался на броню.

— Это уже входит в привычку, — проворчал он. — Теперь я дважды твой должник.

— Непременно пошлю тебе счет, — пообещал Джейк и инстинктивно пригнулся: еще один снаряд взорвался, и так близко, что пыль и дым ударили им в лицо.

— Знаешь ли, у меня странное ощущение, что нам пора двигаться, — мягко предложил Гарет. — Конечно, если у тебя нет других планов.

Джейк спустился с дюны, резко повернул, как только оказался на твердой земле равнины, и на большой скорости направился к ущелью, скрытому завесой тумана и дождя.

Вики Камберуэлл увидела их, повернула «Мисс Попрыгунью» и пошла параллельным курсом. Колесо к колесу старенькие машины бежали по плоской равнине, дождь застучал по броне как раз в ту минуту, когда — в пятнадцати метрах перед ними — взорвался снаряд итальянцев; им пришлось круто свернуть, чтобы объехать дымившуюся воронку.

— Ты можешь разглядеть, где находится их батарея? — крикнул Джейк.

Гарет, держась за скобу, высунулся из люка. Дождь потоками стекал по его лицу и белой рубашке.

— Скорее всего, на позициях, покинутых галла. А я-то так тщательно укреплял их!

— Сумеем мы там пробиться? — спросил Джейк.

— Нет, старина, я же сам там поработал. Наша единственная надежда — прорваться ко второй оборонительной линии у водопада. — Он медленно покачал головой, щурясь из-за воды, попавшей в глаза. — Ты да еще этот старый дурак, — он повернулся к расу, — вы оба доконаете меня, это уж точно!

Рас радостно улыбнулся — он был убежден, что они снова идут в бой, и эта перспектива приводила его в восторг.

— Как вы поживаете? — крикнул он и превесело ткнул Гарета кулаком в плечо.

— Мог бы и получше, старина, — заверил его Гарет, — намного лучше…

Тут оба пригнулись, потому что прямо над их головами просвистел снаряд.

— Эти парни совершенствуются, — заметил Гарет невозмутимо.

— Бог свидетель, у них было немало возможностей попрактиковаться, — крикнул в ответ Джейк.

Гарет поднял глаза к тяжелым, низко нависшим облакам.

— Да будет дождь, — проговорил он, и в ту же секунду громыхнул гром, в облаках вспыхнул электрический разряд. Отдельные капли слились в настоящие потоки, воздух стал молочно-белым от гремучих копий дождя.

— Потрясающе, майор Суэйлз. Никогда бы не поверил! — воскликнул Грегориус Мариам из башни над головой Гарета; в его голосе слышалось благоговение.

— А, чепуха, приятель, — разочаровал его Гарет. — У меня прямой провод туда, наверх.

В воздухе стоял густой белый туман. Джейку приходилось сильно щуриться, чтобы разглядеть узкий проход, его пышная шевелюра повлажнела и прилипла к черепу.

Из-за дождя видимость была меньше двадцати метров, и горы, и скалистый вход в ущелье исчезли за завесой дождя, так что Джейк вел броневик по наитию.

Вода, с шумом обрушивалась на движущийся броневик. Артиллерийский огонь итальянцев внезапно прекратился, так как артиллеристы лишились обзора.

Дождь с такой силой бил по незащищенным участкам тела, что было по-настоящему больно, и колотил по лицам с такой яростью, что ныли зубы. Ливень заставил их в поисках хотя бы маленького укрытия прижиматься к корпусу броневика.

— Бог ты мой, и сколько это будет продолжаться?! — возмутился Гарет, выбрасывая намокший окурок сигары.

— Четыре месяца, — крикнул в ответ Грегориус. — Теперь дожди будут лить четыре месяца.

— Или пока ты не прикажешь им прекратиться, — ухмыльнулся Джейк и посмотрел на «Мисс Попрыгунью».

Сара махнула ему из башни, ее лицо заливали струи дождя, пышная черная копна волос прилипла к щекам и плечам. Ее шелковое шамма промокло и четко обрисовывало тело; маленькие крепкие груди казались обнаженными и вздрагивали при каждом толчке.

Внезапно за пеленой дождя возникли бегущие фигуры в промокших шамма, они спешили к ущелью, неся с собой свое оружие.

Грегориус прокричал что-то ободряющее и перевел свои слова остальным:

— Я сказал им, что мы задержим противника у первого колодца. И велел передать это всем.

Грегориус опять повернулся, чтобы еще раз обратиться к своим людям, но Джейку пришлось внезапно затормозить, испустить ругательство и резко бросить машину в сторону — дорогу им преграждала груда тел.

— Здесь накрыло их пулеметным огнем, — крикнула Сара из второй машины, и, как бы в подтверждение ее слов, в тумане раздался слабый треск пулемета.

Джейк объехал неожиданное препятствие и оглянулся, чтобы проверить, следует ли за ним Вики.

— Это еще что такое?! — воскликнул он, обнаружив, что Вики нет. — Ох, эта женщина! Эта сумасшедшая женщина!

Он затормозил, дал задний ход и ехал так, пока не увидел силуэт «Мисс Попрыгуньи».

— Нет, — простонал Гарет, — я этого не вынесу.

Вики и Сара торопливо обходили нагромождение тел, наклонялись над ранеными, вытаскивали их и вносили в броневик через задние дверцы. Другие, легко раненные, сами добирались до машины.

— Вики, едем! — крикнул Джейк.

— Нельзя же оставить их тут! — прокричала она в ответ.

— Нам надо добраться до водопада, — попытался он объяснить ей, — мы должны остановить отступление.

Но он мог бы и не тратить пороха даром — обе женщины, не обращая на него внимания, продолжали заниматься своим делом.

— Вики! — снова крикнул Джейк.

— Если вы нам поможете, будет быстрее, — упрямо заявила она.

Джейк беспомощно пожал плечами и полез из люка.

В оба автомобиля погрузили тяжело раненных и умирающих харари, те, кто мог держаться сам, облепили броню снаружи. Наконец Вики успокоилась.

— Мы потеряли пятнадцать минут, — сказал Гарет, глядя на часы; дождь продолжал лить с неослабевающей яростью. — Этого могло хватить, чтобы нас всех перестреляли и овладели ущельем.

— Это стоило того, — упрямо ответила Вики и побежала к своему броневику.

Снова две тяжело груженные машины поползли к проходу в горах, но теперь приходилось не замечать жалобы и мольбы раненых, которых они обгоняли. Раненые лежали вдоль дороги, как кучи тряпья, промокшего от дождя и смешавшейся с водой розовой крови, или брели через силу в горы. Когда броневики обгоняли их, они умоляюще тянули к ним скрюченные руки и глядели вслед измученными страдальческими глазами.

На секунду развиднелось, солнечные лучи высветили броневики безжизненным светом театральных софитов, засияли на мокрой броне. Тут же застрочили итальянские пулеметы с расстояния не больше ста восьмидесяти метров, пули впивались в облепивших броневики людей, человек двенадцать с воплем упало на землю, и тут снова сомкнулась спасительная пелена облаков.

Они въехали в главный лагерь возле ущелья и увидели картину полного разрушения, которое произвел пулеметный огонь и довершил ливень. Повсюду валялись сломанные шатры, упавшие палатки, разбросанное как попало снаряжение, образуя грязное месиво.

Мертвые туши лошадей и трупы людей наполовину погрузились в грязь, то тут, то там подвывали насмерть перепуганные собаки и дети.

Беспорядочный бой все еще продолжался в окрестностях лагеря; в дымке дождя иногда мелькали итальянские мундиры, раздавались выстрелы. Каждые несколько секунд с воем пролетал снаряд и взрывался где-то в стороне.

— Направление — на ущелье, — крикнул Гарет. — Здесь не останавливаться.

Джейк поехал по тропе, шедшей через заросли верблюжьей колючки, из-за деревьев сражавшимся не были видны броневики. Он форсировал реку Сарди и оказался в пасти ущелья.

— Мои люди сдерживают их, — с гордостью прокричал Грегориус, — и ущелье они удерживают. Мы должны помочь им.

— Наше место — у водопада. — Гарет впервые повысил голос. — Когда итальянцы поставят пулеметы, здесь они удержаться не смогут. Единственный наш шанс — занять позиции у первого водопада.

Он посмотрел назад, где ожидал увидеть второй броневик, и простонал:

— О нет, Господи, только не это!

— Что там? — тревожно спросил Джейк, высовываясь из люка.

— Они опять отстали.

— Кто…

Договаривать не было нужды. Второй броневик свернул с тропы и теперь продирался сквозь заросли колючки к бывшему палаточному лагерю, как раз туда, где еще шел бой и слышались выстрелы.

— Поймай ее и отвинти ей голову.

Джейк свернул и поехал зигзагами, задние колеса пробуксовывали, из-под них летела жидкая красная грязь. Но у «Мисс Попрыгуньи» было большое преимущество, и она уже неслась довольно далеко прямо навстречу врагу. За деревьями и завесой дождя она быстро скрылась из глаз.

Джейк повел свой броневик в палаточный лагерь и увидел, что «Мисс Попрыгунья» стоит на поляне. Палатки валялись разорванные, куски красного брезента висели на деревьях, ящики с запасами пищи и чемоданы были вскрыты, все заливал дождь…

Сара в башне стреляла из «викерса» по деревьям, оттуда по ней вели ответный огонь. Джейк заметил бегущих итальянцев и развернул свой автомобиль так, чтобы можно было вести огонь.

— Стреляй по ним, Грег! — крикнул он.

Юноша приник к пулемету и дал длинную очередь. От деревьев полетели щепки, и по меньшей мере один итальянец упал. Джейк высунулся из люка и замер. Он не верил своим глазам.

Виктория Камберуэлл находилась вне броневика, она бродила по грязи, не обращая внимания на свист пуль.

— Вики! — крикнул он отчаянно.

Она нагнулась и выудила что-то из грязи с торжествующим воплем. Теперь наконец она решила вернуться к «Мисс Попрыгунье» и пробежала в нескольких шагах от Джейка.

— Какого черта… — попытался он выразить обуревавшие его чувства.

— Моя машинка и сумка с туалетными принадлежностями, — сказала она рассудительно и показала свои грязные трофеи. — В сумке у меня косметика, а без машинки я не могу работать. — И она улыбнулась, похожая на мокрого грязного щенка. — Теперь можно ехать, — сказала она.

Дорога в ущелье была запружена людьми и животными, устало бредущими вверх под ледяным дождем. Вьючные животные спотыкались и скользи ли по мокрой земле.

Гарет с огромным облегчением увидел «викерсы» и ящики с боеприпасами на горбатых спинах двенадцати верблюдов. Его люди сделали свое дело и сохранили оружие.

— Отправляйся с ними, Грег, — приказал Гарет. — Доведи их в целости и сохранности до первого водопада.

Юноша спрыгнул на землю, а оба броневика продолжали медленно прокладывать себе дорогу сквозь людское море.

— У них совсем не осталось боевого духа, — заметил Джейк, глядя на унылые коричневые лица вымокших и дрожавших от холода людей.

— Они будут воевать, — ответил Гарет и взглянул на раса. — А ты что скажешь, дедуля?

Рас улыбнулся усталой беззубой улыбкой. Мокрое шамма облепило костлявую фигуру, и он стал похож на огородное пугало.

По скользкому опасному узкому обрыву Джейк провел броневик под первым водопадом.

— Остановись-ка здесь, — сказал Гарет. Они выбрались из броневика и помогли выйти расу.

— Спасибо, старина. — Гарет взглянул на Джейка. — Веди броневики в Сарди и оставь там этих… — Он указал на нечаянный груз, раненых. — Найди подходящее помещение для госпиталя. Пусть этим займется Вики. А то ее не убережешь. Хоть привязывай… — Он улыбнулся, но сразу же посерьезнел. — Обязательно свяжись как-нибудь с Ли Микаэлом. Расскажи ему, что здесь происходит. Скажи, что галла дезертировали. Мне будет очень трудно удерживать ущелье в течение недели. Скажи, что нам нужны боеприпасы, оружие, лекарства, одеяла, продукты — одним словом, все, что он сможет нам выделить. Попроси его, пусть отправит в Сарди поезд, чтобы доставить нам все необходимое и вывезти раненых. — На минуту он задумался. — Кажется, все. Сделай это и возвращайся. Прихвати все съедобное, что сможешь раздобыть. Думаю, все наши запасы остались там, внизу, а эти парни воевать на голодный желудок не станут.

Джейк подал автомобиль назад и выехал на дорогу.

— Да, Джейк, постарайся раздобыть сигары. У меня все осталось внизу. — Он взглянул в неясные, подернутые туманом глубины ущелья.

— А воевать без хорошей затяжки я не могу.

Он улыбнулся и помахал рукой.

— Держись, старина, — крикнул он и отвернулся.

Он задерживал бредущих вверх воинов, размещал их по окопам, заранее отрытым в каменистых склонах ущелья, не забывая при этом посматривать на двойную петлю дороги, лежащую внизу.

— Вперед, ребята, — кричал он весело, — впереди нам светит слава!

«От генерала Бадолио, главнокомандующего африканскими экспедиционными силами, из ставки под Амбой Арадам. Полковнику графу Альдо Белли, командующему данакильской колонной, в штаб у Колодцев Халди.

Приближается момент, наступление которого мы планировали. Я стою перед основными силами противника и пять суток бомбардирую его с воздуха. Завтра на рассвете перехожу в наступление и буду гнать его по дороге на Дэссе. Продвигаетесь ли вы со всей скоростью, чтобы перерезать дорогу на Дэссе и преградить противнику путь к отступлению, чтобы мы могли взять его в клещи?»

На Амбе Арадам сорок тысяч человек укрывалось в пещерах и окопах. Это был становой хребет эфиопской армии, командовал тут рас Мутулету, самый способный и самый опытный из эфиопских военачальников. Но перед лицом такой мощи и ярости и он был бессилен, его уверенность поколебалась. Такого он даже вообразить не мог раньше, и теперь, отрешенный, терпеливо лежал вместе со своими бойцами. Перед ним не было врага, не с кем было воевать, только огромные «Капрони» сбрасывали сверху бомбы, а невидимые орудия обстреливали эфиопов снизу.

Они могли только натянуть свои пыльные шамма на голову и стоически переносить взрывы, от которых дрожало все нутро, а легкие забивались грязью и дымом.

День за днем вокруг них бушевала буря разрывов, и они, оглушенные, одуревшие, измученные, терпели и терпели, ни о чем не думая, ничего не чувствуя, равнодушные ко всему.

И на шестую ночь над их головами заревел трехмоторный бомбардировщик. Люди раса Мугулету, со страхом глядевшие в небо, видели его зловещие очертания на фоне сиявших звезд.

Они ждали, что на них снова обрушатся бомбы, но бомбардировщики долго кружили над ними, а бомб не сбрасывали. Потом бомбардировщики улетели, и рев их моторов замер в светлевшем перед рассветом небе.

И только тогда с тихого неба стала падать предательская роса. Неслышно, словно легкий снег, падала она на обращенные вверх коричневые лица, на расширенные от страха глаза, на обнаженные руки, сжимавшие старинные ружья.

Она прожигала кожу, въедалась в живую плоть, как невидимый рак, она выжигала глаза в глазницах, превращая их в кровавые дыры, откуда сочилась страшная желтая жидкость; боль, которую она причиняла, можно сравнить только с жжением концентрированной кислоты и горящих углей, вместе взятых.

На рассвете, когда тысячи воинов раса Мугулету стонали и рыдали в мучительной агонии, а их товарищи, обезумевшие и растерянные, тщетно пытались оказать им хоть какую-нибудь помощь, итальянская пехота пошла на приступ и оказалась в эфиопских окопах прежде, чем их защитники поняли, что происходит. В первых лучах восходящего солнца итальянские штыки отблескивали багровым цветом.

На высокогорье, скрывая вершины, плотно лежали тучи, дождь превратился в потоп. После разгрома на Амбе Арадам он шел уже два дня и три ночи. Только дождь их и спасал, как спас тридцать тысяч уцелевших, которых иначе постигла бы судьба десяти тысяч их соплеменников, оставшихся лежать в горах.

Итальянские бомбардировщики, как голодные птицы, кружили высоко над облаками; несмотря на толстый слой облачной ваты, Ли Микаэл ясно слышал гул их моторов. Бомбардировщики поджидали любого просвета в облаках, чтобы обрушиться на отступавших. Если бы это случилось, им бы представилось огромное поле деятельности. Дорога на Дэссе на тридцать два километра была забита медлительной, неповоротливой колонной. Оборванные промокшие люди брели по дороге, склоняясь под дождем; ноги их скользили в грязи. Голодные, холодные и упавшие духом, они все шли и шли вперед, волоча оружие, которое с каждым мучительным шагом становилось все тяжелее и тяжелее, но все же они еще держались.

Дождь мешал итальянцам преследовать их. Огромные грузовики вязли в грязи; в каждой горной речушке, в каждой лощине бушевали потоки дождевой воды. Чтобы переправиться через них и продолжать преследование, итальянским инженерам пришлось бы сооружать мосты через каждый ручеек.

Итальянскому генералу Бадолио не удалось одержать решительную победу, и тридцать тысяч эфиопских солдат сумели отступить.

* * *

Особым приказом Нэгусе Нэгеста, Хайле Селассие вывести эти тридцать тысяч было поручено Ли Микаэлу.

Вырвать из лап Бадолио, увести на берега озера Тана, чтобы соединиться там с Южной армией, которой лично командовал сам император. Еще тридцать шесть часов, и задача будет выполнена.

Закутавшись в толстое пальто, Ли Микаэл сидел на заднем сиденье заляпанного грязью «форда», и хотя в машине было тепло и уютно, и хотя он устал до того, что не чувствовал ни рук, ни ног, а глаза горели, словно засыпанные песком, но он и думать не мог о сне. Слишком многое надо было обдумать, слишком много непредвиденных случайностей предусмотреть. Кроме того, он испытывал страх. Ужасный липкий страх овладел всем его существом.

Легкость, с которой итальянцы одержали победу на Амбе Арадам, наполнила его страхом перед будущим. Казалось, ничто не может противостоять итальянскому оружию — их пушкам, их бомбам, их горчичному газу. Он боялся, что на берегах озера Тана его соотечественников ожидает еще одно ужасное поражение.

Еще он боялся за безопасность вверенных ему тридцати тысяч человек. Он знал, что данакильская колонна итальянских экспедиционных сил движется на Сарди и, возможно, уже достигла города. Он знал, что небольшая армия раса Голама потерпела тяжелое поражение на равнине и несла огромные потери в самом ущелье. Он боялся, что итальянцы могут разбить их в любой момент и, как злобные львы, кинутся на него с тыла, отрезая пути отступления на Дэссе. Ему нужно время, совсем немного времени, всего тридцать шесть часов.

Кроме того, он боялся галла. В начале итальянского наступления они не принимали участия в боях, они просто рассеялись в горах, откровенно предав вождей харари, которые положились на них. Теперь же, когда итальянцы одержали свои первые громкие победы, галла, как стервятники, накинулись на остатки львиного пиршества. Прежние союзники затрудняли ему отступление с Амбы Арадам, они устраивали засады вдоль дороги на Дэссе, выжидая случая напасть на слабое место в неповоротливой колонне отступавших. То была типичная тактика шифта, горных бандитов, они в совершенстве владели древним искусством устройства западни, быстрого налета и моментального бегства, в результате — несколько глоток перерезано, несколько ружей украдено; но все это замедляло отступление, а медлить при наступавших на пятки итальянцах было никак нельзя. Позади итальянцев находился вход в ущелье Сарди.

Ли Микаэл наклонился вперед и, опершись о спинку переднего сиденья, вглядывался в ветровое стекло. Дворники безостановочно ходили из стороны в сторону, очищая заляпанное грязью стекло, и Ли Микаэл увидел железнодорожный переезд.

Он удовлетворенно хмыкнул, водитель стал прокладывать дорогу сквозь медленно движущуюся массу жалких человеческих тел, которые неохотно расступались и, как только машина проезжала, сразу же снова смыкались.

Так они добрались до стрелки, и Ли Микаэл приказал шоферу свернуть с дороги и подъехать к стоявшим кучкой офицерам. Он вышел из машины с непокрытой головой, и на его густую черную шевелюру обрушился дождь. Офицеры окружили его, каждому хотелось рассказать свое, заявить о своих потребностях, высказать свои опасения — каждый был полон новыми сведениями о разгроме, о новых угрозах самому их существованию.

Никто ничего утешительного не сообщал, и пока Ли Микаэл слушал их, тяжесть у него в груди все нарастала.

Наконец он жестом попросил тишины.

— Телефонная линия на Сарди еще работает? — спросил он.

— Пока галла не перерезали ее, потому что она идет не вдоль железнодорожного полотна, а пересекает отрог Амба Сакаль, наверное, они ее не заметили.

— Свяжите меня со станцией Сарди. Мне обязательно надо поговорить с кем-нибудь оттуда. Я должен точно знать, что происходит в ущелье.

Он покинул офицеров, стоявших рядом с железнодорожным полотном, и прошел чуть дальше параллельно отрогу Сарди.

Там, внизу, в нескольких километрах от него, ближайшие члены его семьи — отец, братья, дочь — рисковали своей жизнью, чтобы выиграть для него время, в котором он так нуждался. Он спрашивал себя, какую цену он уже заплатил, и вдруг перед глазами у него встала Сара, его дочь, — юная, гибкая, смешливая. Он решительно отогнал этот образ и оглянулся на бесконечную вереницу измученных людей, которые тащились по дороге на Дэссе. До тех пор, пока их не переформируют, не накормят и пока боевой дух в них не возродится, они не смогут защитить даже самих себя.

Да, если итальянцы объявятся прямо сейчас, это будет конец.

— Ваше высочество, связь с Сарди есть. Будете говорить?

Ли Микаэл повернул назад и пошел туда, где к телефонной линии Дэссе — Сарди был подключен полевой телефон. Над головой Ли Микаэла гудели телефонные провода, он взял трубку, протянутую офицером, и спокойно заговорил.

Рядом с домиком начальника станции Сарди стояли длинные щелястые пакгаузы, в которых обычно хранилось зерно и другие товары. Крыша и стены были обиты ржавым оцинкованным железом, выкрашенным толстым слоем тусклой охры. По цементному полу гуляли сквозняки, в щели задували горные ветры.

Через сотни дыр в крыше, образовавшихся в тех местах, где цинковое покрытие прохудилось, беспрерывно лил дождь, и на голом цементном полу стояли ледяные лужи.

В этом убежище сгрудилось около шестисот раненых и умирающих. Ни постелей, ни одеял не было, их заменяли пустые мешки из-под зерна. Люди длинными рядами лежали на жестком цементе, снизу через тонкие джутовые мешки проникал холод, а с высокого потолка капал дождь.

Никаких элементарных условий там не было — ни водопровода, ни одного судна, а большинство раненых были слишком слабы, чтобы выходить во двор. Вонь стояла такая, что хоть ножом режь, она пропитывала одежду и волосы человека и не выветривалась еще долго после того, как тот оттуда уходил.

Не было никаких антисептических средств, никаких лекарств — ни единой бутылки лизоля, ни единой пачки аспирина. Жалкий запас миссионерской больницы был давно исчерпан. Немецкий доктор работал без обезболивающих, без всяких препаратов боролся против вторичной инфекции. Вонь от гниющих ран стояла не слабее той, другой, вони.

Самыми страшными были ожоги горчичным газом. Эти волдыри и открытые раны смазывали тавотом. На железнодорожном дворе нашли две бочки этого «лекарства».

Вики Камберуэлл последний раз спала два дня тому назад и то не больше трех часов. С тех пор она беспрерывно работала, ухаживая за несчастными. Она была смертельно бледна, глаза запали, под ними появились черные круги. Ноги опухли от постоянного стояния, плечи и спина ныли, как будто их перепиливали тупой пилой. Ее льняное платье было заляпано пятнами запекшейся крови и другими, еще менее привлекательными выделениями, а она все работала и работала в отчаянии от того, что они так мало могут сделать для сотен страдающих.

Единственное, что было в ее силах, — подать воды тому, кто просил, помыть тех, кто ходил под себя, подержать в своих руках ищущую темную руку умирающего, потом натянуть ему на лицо джутовый мешок и дать знак помощникам-мужчинам, чтобы они унесли тело и принесли еще одного из страдальцев, беспорядочно лежавших на открытой веранде.

Один из санитаров наклонился к ней и настойчиво, требовательно схватил за руку. Только через несколько секунд она поняла, что он говорит. Тогда она с трудом поднялась с колен и мгновение постояла, держась руками за спину, ожидая, пока отпустит острая боль и пройдет темнота в глазах. Затем через отвратительно грязный двор пошла за санитаром в здание вокзала.

Она взяла телефонную трубку, хрипло и невнятно произнесла свое имя.

— Мисс Камберуэлл, говорит Ли Микаэл.

В трубке трещало, голос был едва слышен, так что Вики с трудом разбирала слова, к тому же по железной крыше барабанил дождь.

— Я на переезде, на дороге в Дэссе.

— Поезд… — произнесла она чуть-чуть охрипшим голосом. — Ли Микаэл, где обещанный вами поезд? Нам необходимы лекарства — обеззараживающие, обезболивающие, неужели вы не понимаете? У нас здесь шестьсот человек раненых. У них гниют раны, они мрут как мухи.

Она услышала истерические ноты в собственном голосе и замолчала.

— Мисс Камберуэлл, простите, но поезд… Поезд я вам послал. С продовольствием, с лекарствами. Еще одного доктора послал. Он выехал из Дэссе вчера утром и миновал этот переезд вчера вечером…

— Где же он тогда? — спросила Вики. — Он нам необходим, вы не представляете, что здесь творится.

— Простите, мисс Камберуэлл, поезд до вас не дойдет. Примерно в двадцати пяти километрах к северу от Сарди он сошел с рельсов.

В засаде были люди раса Куллы, галла. Они разобрали пути, убили всех, кто был в поезде, и сожгли вагоны.

Оба долго молчали, только статическое электричество свистело и жужжало в проводах.

— Мисс Камберуэлл, вы слушаете?

—Да.

— Вы понимаете, что я говорю?

—Да.

— Поезда не будет.

— Да.

— Рас Кулла перерезал дорогу между нами и Сарди.

— Да.

— Никто не может до вас добраться. Из Сарди нельзя выехать по железной дороге. Там у раса Куллы пять тысяч человек. Его позиции в горах очень прочны. Он может удерживать дорогу против целой армии.

— Мы отрезаны, — сказала Вики глухо. — Впереди — итальянцы, позади — галла.

Снова установилось молчание. Потом Ли Микаэл спросил:

— Где теперь итальянцы, мисс Камберуэлл?

— Почти рядом, у последнего водопада… — Она умолкла и отвела трубку в сторону. Затем снова приблизила ее к уху. — Вы слышали итальянские орудия. Они ведут огонь беспрерывно. Очень близко.

— Мисс Камберуэлл, вы можете передать сообщение майору Суэйлзу?

— Да.

— Скажите ему, мне нужно еще восемнадцать часов. Если он удержит итальянцев до полудня завтрашнего дня, они не доберутся до переезда раньше чем стемнеет. Таким образом я буду иметь в своем распоряжении две ночи и один день. Если он продержится до полудня, он с честью выполнит все свои обязательства передо мной, а вы все заслужите вечную благодарность императора и народа Эфиопии.

Вы, мистер Бартон и майор Суэйлз.

— Да, — сказала Вики. Каждое слово давалось ей с большим трудом.

— Скажите ему, что к полудню завтрашнего дня я сделаю все, что в моих силах, и обеспечу вашу эвакуацию из Сарди. Скажите ему, пусть держится до полудня, а я не пощажу своих сил, чтобы вырвать вас всех оттуда.