Три загадки Арктики

Когда-то, во времена среднего плейстоцена, па месте Новосибирских островов лежала обширная суша – северная часть Восточной Сибири. Уровень Северного Ледовитого океана был ниже современного на сто метров. Длительное время на бескрайних просторах накапливались озерно-проточные отложения, подстилала же их уникальная порода – слои ископаемого льда толщиной в десятки метров. Иванов пишет: «Сейчас льды считаются жильными образованиями, установлено, что формирование их происходило в интервал времени, отвечающий максимальному оледенению Сибири».

Что же происходит теперь? «Вы подходите издалека к отвесному береговому обрыву, ожидая увидеть скалу, а видите стену высотой с трехэтажный дом, сложенную серым, непрозрачным и поэтому похожим на каменную соль льдом. Летом поверхность стены слезится, по ней сочатся ручейки грязной воды. Иногда во льду видны ниши, гроты, пещеры… Сверху над слоем льда нависает мрачный земляной или торфяной карниз…» Это рассказ В. Л. Иванова, а вот что увидел около ста лет тому назад А. А. Бунге: «С громким плеском обваливаются то большие, то малые земляные массы; они, превратившись внизу в густой кисель, похожий на поток лавы, стекают по мерзлой почве в более низкие места и наконец в море». Читатель согласится, что эти два описания, как бы дополняя друг друга, создают ясную картину разрушения берега.

Именно поэтому Новосибирские острова нередко называют «архипелагом исчезающих островов», а карты время от времени приходится исправлять.

В 1739 году Дмитрий Лаптев неподалеку от мыса Святой Нос (в проливе, который носит теперь имя Дмитрия Лаптева) усмотрел два небольших островка: Меркурия и Диомида. Через 22 года существование их подтвердил Никита Шалауров. Спустя еще девять лет Иван Ляхов пересек пролив Дмитрия Лаптева и открыл нынешний Большой Ляховский остров. Но об островах в проливе – Меркурия и Диомида – он по какой-то причине не упоминает. Наконец, М. М. Геденштром на карте, составленной в 1811 году, эти острова зачеркивает.

Так, может быть, они просто не существовали? Нет, недавно в проливе Дмитрия Лаптева обнаружена подводная банка, которая свидетельствует о том, что острова были.

Весной 1974 года коллеги В. Л. Иванова производили бурение дна в проливе. «Уникальный материал… – рассказывает Иванов, – показал, что под водами пролива Дмитрия Лаптева, под тонким слоем современных осадков, лежат те же плейстоценовые толщи, что и на островах, и на прилегающем материковом берегу, но без слоев каменного льда вверху разреза. Зато в самих породах совсем на небольшой глубине сохранились реликты «вечной» мерзлоты. Мерзлота и море несовместимы. Значит, пролив образовался недавно».

Точно так же на глазах исчезли острова Семеновский и Васильевский.

В 1912 году их еще застал ледокольный пароход «Вайгач». Участник экспедиции на «Вайгаче» доктор Л. М. Старокадомский пишет:

«Невысокий, с обрывистыми берегами, о. Васильевский представлял собой огромную глыбу ископаемого льда, покрытую сверху не более чем полуметровым слоем земли. Остров постепенно разрушался, лед таял, покрывавшая его земля осыпалась и, оседая на дно, образовывала отмели. Вокруг острова громоздились следы этого разрушения – глыбы ископаемого льда.

Были и другие, не менее красноречивые признаки разрушения острова. Остров Васильевский во время посещения его нашей экспедицией имел длину около 2,5 мили, примерно таких же размеров был и остров Семеновский. Между тем по съемке, произведенной лейтенантом Анжу в 1823 году, длина первого острова была определена в 5 миль, а второго – в 8 миль. Вероятно, некогда это был один большой остров, который, постепенно распадаясь, превратился в два отдельных острова».

По отчетам нескольких экспедиций можно проследить, как изменялись размеры острова Семеновского:

Остров Семеновский полностью исчез в 1948 году, остров Васильевский не удалось обнаружить уже в 1936 году. Разделила ли Земля Санникова их судьбу?

В. Л. Иванов, ссылаясь на работы геофизика В. А. Литинского, считает доказанным, что в недавнем прошлом к северу от островов Котельный и Фаддеевский по азимуту, названному Э. В. Толлем, существовала земля. Остается вопрос: с какой скоростью она разрушалась? Если эта скорость была приблизительно такой же, как скорость исчезновения островов Семеновский и Васильевский, то в 1886 году острова, усмотренные Толлем, могли быть лишь очень незначительных размеров и не могли располагаться, как писал ученый, на расстоянии 70 верст от Котельного. Или скорость размыва ископаемого льда Земли Санникова была существенно большей (это предположение вполне разумно, так как в открытом океане губительное действие волн могло оказаться значительно более интенсивным, чем в районе острова Столбового, где располагались острова Семеновский и Васильевский, или… Толль не видел земли.

Тогда что? Мираж? Вполне возможно. В полярных странах немало удивительных и полностью еще не разгаданных оптических явлений. Тот синий полушар, который мы видели 15 мая, ведь тоже, наверное, мираж. Другого объяснения не придумаешь.

Командир «Зари» Н. Н. Коломейцев описывает необыкновенное явление, которое называет «голубым туманом»:

«На полпути через Пясинскую губу прошел мимо большого острова с двумя очень приметными горами; подходя к нему, видел странное явление, которое не могу назвать иначе как «голубой туман». Это явление состоит в том, что горы острова, покрытые снегом, кажутся издали обыкновенного белого цвета, потом в одну минуту все покрываются густым цветом индиго, сохраняя всю резкость очертания предметов. Через несколько времени явление исчезает».

А вот что пишет Фритьоф Нансен: «Неожиданно прямо перед носом «Фрама» выросла большая земля, лоцман скомандовал: «Полный ход назад!». Затем все же стали осторожно приближаться: и что же – «земля» оказалась половиной плывшего по воде черпака».

Обычный черпак, которым выливают воду из лодки, несколько человек одновременно приняли за опасно близкий берег земли. О похожем эпизоде рассказывает Норденшельд: голова моржа, который лежал на льдине, показалась людям надвигающимся берегом.

Подобных примеров в полярной литературе немало, и вполне вероятно, что Земля Санникова была лишь миражем, грядой торосов на горизонте. Однако есть еще третья версия… Обратимся к истории другой земли, которую в 1937 году открыли полярники острова Генриетты приблизительно в том же районе – к северо-востоку от Новосибирских островов.

Вот что писал об этом начальник полярной станции «Остров Генриетты» Л. Ф. Муханов:

«В середине сентября 1937 г., когда установились морозы и все море покрылось полями льда, воздух в нашем районе стал прозрачнее и видимость значительно улучшилась. Странное скопление облачности, державшееся все время в одном и том же месте, привлекло мое внимание. В течение целого месяца я наблюдал за северо-востоком и с каждым разом все больше приходил к убеждению, что скопление облаков концентрируется над какой-то природной возвышенностью. Первое предположение относительно водяного неба исчезло быстро, так как скорость дрейфа льдов в нашем районе достигает 2–3 миль в сутки, и, следовательно, разводье, над которым могли скопляться облака, должно было перемещаться. Облако же, однако, находилось в одном и том же месте.

Наблюдения за этим районом велись ежедневно и очень тщательно. 12 октября солнце в наших широтах восходит последний раз. Утром, часов в 10, оно чуть-чуть поднялось краем своего диска над горизонтом и через 15–20 минут скрылось. Прямое освещение северо-востока позволило отчетливо увидеть контуры неизвестной земли, вытянутой с запада на восток, с двумя куполообразными возвышенностями на западе и значительным понижением к востоку.

Мною, а через некоторое время т. Леоновым были сделаны зарисовки острова. Два рисунка, занесенные в вахтенный журнал, имели между собой полное сходство».

Новая земля? Нет, полярные летчики обнаружили в этом районе большой айсберг, который в западной части имел возвышение в виде двух «горных» вершин. Айсберг видели и два года спустя. Вначале он стоял на мелководье, потом стал медленно дрейфовать. Длина подобных айсбергов достигает 2–3 километров при высоте надводной части до 5 метров.

Уже в конце сороковых годов было доказано, что в Арктическом бассейне существуют и так называемые ледяные острова. Они откалываются от гигантских шельфовых ледников Канадского Арктического архипелага, в первую очередь от Земли Элсмира, и сами могут быть очень больших размеров. Советские летчики фиксировали плавучие громады площадью 50 на 50 километров с толщиной льда более 100 метров. По внешнему виду они фактически не отличаются от земли. На волнистой поверхности есть русла рек и водоразделы, горы, озера. Часто тут находятся и куски породы. Лучшими сувенирами для гостей полярники советской научно-исследовательской станции «Северный полюс-23», которая размещалась на ледяном острове, считали кусочки, отбитые от каменной глыбы, которую, видимо, со дня рождения нес на себе дрейфующий остров.

Медленно движутся ледяные «земли» в океане. Приближаются к суше, останавливаются на мелководье. Несколько лет, а то и несколько десятков лет стоят на месте, потом вдруг безмолвно «снимаются с якоря» и вновь продолжают свой таинственный путь. Полагают, что время жизни ледяных островов достигает сотен лет.

Так вот третья гипотеза: Земля Санникова – осколок шельфового ледника. Простояв много лет возле Новосибирских островов, она вновь ушла в просторы Северного Ледовитого океана. Возможно, она и сейчас движется где-то в Центральной Арктике. И кто знает, не «приледнится» ли через несколько десятков лет на ее поверхность вертолет или иной летательный аппарат и не ступит ли на нее кто-нибудь из наших сейчас еще юных читателей. Вспомните тогда об Эдуарде Толле – человеке, мечтой жизни которого была Земля Санникова.

10. «ПРОСТИ, ПРОСТИ, ПРОСТИ!»

На стене одного из домов большой полярной станции «Остров Котельный» есть мемориальная доска с барельефом Э. В. Толля. Надпись гласит: «Эдуард Васильевич Толль вступил впервые на Ново-Сибирские острова 2 мая 1886 года. Погиб во время работ Русской полярной экспедиции при возвращении с о. Беннетта в 1902 г. вместе со своими доблестными спутниками Ф. Г. Зеебергом, Н. Дьяконовым и В. Гороховым. Академия наук СССР, Якутская АССР. Лето 1928 года». Полярники гордятся памятником и бережно, даже ревностно, относятся к нему.

В Геологическом музее Академии наук СССР в полярном отделе установлен бюст Э. В. Толля. В палеонтологии, зоологии и ботанике именем ученого названы многие виды представителей фауны и флоры. По арктическим морям ходит судно «Эдуард Толль»,

На острове Котельный нам удалось побывать в горах – Толля и па берегу пролива Толля. Участники Восточного отряда экспедиции в 1973 году любовались чудесной таймырской рекой Толевой; дважды – в 1973 и в 1975 годах – мы были на мысе Толля – северном выступе острова Циркуль в шхерах Минина. Любопытно, что, видимо, первым имя Эдуарда Васильевича нанес на карту еще в 1893 году Фритьоф Нансен. Тогда в районе северо-западного Таймыра появился залив Толля. Есть и другие географические объекты, носящие имя полярного исследователя.

Наш лыжный поход по Новосибирским островам мы начали от домиков полярной станции «Остров Котельный», прошли через устье реки Могур-Урях, откуда Толль впервые увидел Землю Санникова, побывали в лагуне Нерпалах, где когда-то стояла «Заря». Отсюда Эдуард Васильевич ушел в свой последний путь к острову Беннетта. Мы разговаривали со многими якутами, которые продолжают промысел на Новосибирских островах. Нам удалось даже встретиться с племянником Николая Дьяконова – того самого, который погиб вместе с Толлем. Честно говоря, в их рассказах, уже десятки лет передающихся из уст в уста, больше небылиц, чем действительных, подтверждающихся документами фактов. Но нельзя не заметить общую любовь к Толлю, даже преклонение перед ним. В устных якутских преданиях ученый превратился в легендарного героя, совершающего самые различные подвиги…

Мы поклонились могиле доктора Германа Вальтера, с которым Толль вместе учился в Тартуском университете и дружил всю жизнь.

Из дневника Толля:

«Воскресенье 5 января. В 11 часов утра во время полуденных сумерек полярной ночи мы похоронили доктора на вершине холма над западным мысом гавани в том месте, где летом был водружен для нас знак высадки.

… Вся команда оказывала внимание умершему доктору и все переживали искреннюю печаль… Читая «Вильгельма Мейстера» Гете, я нашел места, относящиеся к характеру Вальтера:…«У него был спокойный нрав, в обращении он был прост, был хорошим товарищем, снисходительным, скромным и заботливым. Он мог простить и забыть обиду, но никогда нe мог примириться с тем, что переходит границы честности, добра, порядочности…»

Книгу Э. В. Толля «Плавание па яхте «Заря» мы взяли с собой в маршрут, и эту запись прочли, стоя па вершине холма, который называется теперь мыс Могильный.

Одинокий высокий крест. Отсюда на западе видны торосы в проливе Заря и дальше, километрах в 30, остров Бельковский. На севере – губа Нерпичья, в ней ровный лед, и видно, как метет поземка. Мыс Могильный круто обрывается в губу Нерпичью, над льдом нависли сотни тонн снега. В конце мая, в июне с глухим шумом они обрушатся вниз.«Свежий, загорелый и радостный, как всегда, он вошел, восхищенный своей первой поездкой и ночевками в палатке… Сон в спальном мешке он находил чудесным; сновидения были чрезвычайно приятны – ему постоянно снился ток вальдшнепов. Чай показался доктору вкуснее прежнего, несмотря на попавший туда керосин».

Эти строчки Э. В. Толль записал в дневник в феврале 1901 года. И меньше чем через год: «Почему доктор не мог дожить до появления солнца? Как угнетала доктора полярная ночь и как он тосковал по солнцу!»

Наш товарищ Сергей Рахомяги (читатели помнят, что в 1974 году он был с нами на мысе Депо) по сценарию Юрия Хмелевского снял сюжет для «Альманаха кинопутешествий» «Клад Эдуарда Толля». А в 1979 году на студии «Таллинфильм» Сергей закончил научно-популярный фильм «Эдуард Толль. Притяжение», сценарий которого написал эстонский писатель Ленарт Мери.

Летом 1977 года гидрографическое судно «Дмитрий Стерлегов» подошло к острову Котельный, возле мыса Могильный, и на берег высадилась съемочная группа Рахомяги. Зимой, когда мы были здесь, о ремонте памятника речи быть не могло, да и не бросалась в глаза среди белых снегов заброшенность могилы, крест выглядел торжественно и величественно. Летом же, по словам Рахомяги, все было иначе. Крест наклонился к земле, и только цепи и металлические столбики, служившие некогда оградой, а теперь сваленные под крестом, удерживали его от падения. Съемочная группа работала целый день, и памятник, поставленный Толлем своему другу Герману Вальтеру, был восстановлен.

… На окраине эстонского города Кохтла-Ярве стоит памятник. О нем мы узнали из письма Ильи Дмитриевича Корнилова – члена городской секции ветеранов партии и гражданской войны. К письму И. Д. Корнилов приложил выписку из книги «Город Кохтла-Ярве и Кохтла-Ярвенский район»: «…шоссе пересекается пихтовой аллеей, идущей от бывшего здания мызы Кукрузе. Приводит она на холм Кабелимяги – место захоронения владельцев мызы Толлей, где стоит памятник в виде корабля известному ученому и полярному исследователю Эдуарду Толлю». Потом мы получили письмо от председателя той же секции Яна Яновича Юрика: «Памятник установлен в 1908 году двоюродным братом Эдуарда Толля Германом Толлем. До оккупации фашистами Эстонии на памятнике была металлическая пластинка… В настоящее время нашими краеведами установлена деревянная доска с текстом на эстонском и русском языках. Памятник охраняется государством». Ян Янович любезно прислал фотографии памятника.

19 мая 1974 года газета «Советская Эстония» рассказала о находке продуктового склада РПЭ на Таймыре и о памятнике в Кохтла-Ярве. Эта статья, письма Корнилова и Юрика нас взволновали и очень обрадовали. Мы получили к тому же несколько писем и фотографий из ФРГ от дочери Толля Анны Эдуардовны и не замедлили сообщить ей, что на родине ее отца память о нем хранится и люди чтут его…

Редакция «Советской Эстонии» попросила нас рассказать читателям об арктических маршрутах Толля. Мы это сделали, и в четырех номерах газеты было напечатано наше повествование и фотографии, в том числе и те, которые прислала Анна Эдуардовна.

Ныне уже покойная Анна Эдуардовна писала нам в одном из своих писем: «Мечта его была – вернувшись на родину, заботиться об улучшении положения народов Арктики».

Теплая дружба связывала Толля с проводником Джергели. Образ его в дневниках Толля не менее обаятелен, чем образ знаменитого Дерсу в книгах В. К. Арсеньева. Толль и Джергели вместе работали в 1885–1886 годах, потом в 1893 году. Они встретились вновь незадолго до роковой поездки на Север.

Из дневника Э. В. Толля:

«Когда я закурил с друзьями трубку на прощание, наша беседа коснулась „Америкатер-ары“ (острова Беннетта).

– Веришь ли ты, Джергели, что на Америкатер-ары существует тоже ичита? – спросил я.

– Ханна барей? (где же ему оставаться?) – ответил он. Это соответствовало по смыслу «само собой разумеется».

– Как ты думаешь, – спросил я дальше, – надо ли мне что-нибудь предпринять, чтобы расположить в свою пользу ичиту Америкатер-ары?

Джергели взволнованно ответил:

– Для этого существует два способа: во-первых, построй маленький стол из каменной плиты на четырех каменных ножках, на каждый угол стола положи маленькую серебряную монетку, больших денег для этого не надо. Во-вторых, кинь в тундру колоду карт, лучше совершенно новую, и тогда ичита получит все, что он хочет. Он будет тебе благодарен, и ты можешь быть уверен, что оттуда благополучно вернешься домой.

Джергели провожал меня еще некоторое расстояние, стоя на полозьях нарты. Затем мы обнялись в последний раз и крикнули друг другу: «Прости, прости, прости!» Я долго еще видел его маленькую ловкую и гибкую фигуру, видел, как он махал своей шапкой, обнажив седую восьмидесятилетнюю голову, этот необычно круглый череп, в котором были скрыты поразительная память, острый ум и верная, детски чистая душа».

Какая любовь и привязанность слышатся в последних словах! И это «прости, прости, прости!»

Мы цитировали дневники Толля и были бы счастливы, если бы те из читателей, кто увлекся глубиной чувств, отточенностью литературного стиля Э. В. Толля, прочитав эти выдержки, обратились к первоисточнику. Послесловие к книге «Плавание на яхте «Заря» написано женой Толля. Вот ее слова о муже:

«Он серьезно относился к жизни, не мог обходиться без работы и был весь без остатка поглощен ею. Для него было жизненной потребностью, даже в период величайшего трудового напряжения, отдавать себе отчет в своих действиях и мыслях, уяснять себе, откуда и куда ведет жизнь со своими трудными для разрешения задачами. Он верил в будущее народа и в развитие каждого человека в отдельности, невзирая на те существенные преграды, которые стоят на пути человека как покорителя природы».

ТАЙНА ЗАЛИВА АХМАТОВА

1. В РОМАНЕ И В ЖИЗНИ

«Светало, по горизонт еще закрывала мгла. И вдруг впереди, немного вправо от курса, я стал различать смутные очертания высокого берега… Я отчетливо видел землю – очертания крутых возвышенностей не менялись, были очень характерны; на горах виднелись снежные пятна». Так было в жизни…

«Между тем, находясь на широте 79°35 между меридианами 86 и 87 к востоку от Гринвича, мы заметили резкую серебристую полоску, немного выпуклую, идущую от самого горизонта. Третьего апреля полоска превратилась в матовый щит лунного цвета, а на следующий день мы увидели очень странные по форме облака, похожие на туман, окутавший далекие горы. Я убежден, что это земля». Так было в романе…

Первая запись сделана участником экспедиции на ледокольных пароходах «Таймыр» и «Вайгач» доктором Л. М. Старокадомским 3 сентября 1913 года, в день открытия архипелага Северная Земля.

К неведомой земле суда подошли с востока и, приблизившись к берегу, взяли курс на север, вдоль ее побережья. На одном из мысов начальник экспедиции Борис Андреевич Велькицкий поднял русский флаг. Открытая земля была присоединена к России.

Вторая запись – строки из письма Ивана Татаринова, одного из главных героев книги «Два капитана» Вениамина Александровича Каверина. Читатель помнит, как был поражен, прочитав эти строки, второй капитан – Саня Григорьев.

«Третьего апреля! – восклицает он. – А Вилькицкий открыл Северную Землю осенью, не помню точно когда, но только осенью, в сентябре или октябре. Осенью, через полгода! Осенью, значит, он ни черта не открыл, потому что она была уже открыта…»

Велика популярность каверинского романа, не одно поколение советской молодежи восторженно зачитывалось им, следило за поисками Григорьева, и, наверное, обстоятельства открытия Северной Земли, изложенные в книге, известны шире, чем то, что было на самом деле. Вениамин Александрович рассказывал авторам, что получает нередко письма от школьников с вопросом, кто же все-таки открыл Северную Землю – Вилькицкий или Татаринов?

Конечно, Вилькицкий. Татаринов – вымышленный герой. Это обобщенный образ, и не удивляет, что многие эпизоды романа похожи на реальные события полярных экспедиций Г. Я. Седова и Г. Л. Брусилова. Татаринова подло обманули при поставке снаряжения и продуктов – то же было и в реальной жизни с Седовым. «Св. Мария» Татаринова была затерта льдами и увлечена дрейфом – то же произошло со «Св. Анной» Брусилова. Штурман Климов в романе вернулся на землю, доставив судовой журнал экспедиции, – в жизни этот подвиг совершил штурман «Св. Анны» В. Альбанов. Последние письма Ивана Татаринова созвучны дневникам английского исследователя Антарктиды Роберта Скотта. Так что в романе заложен очень большой подлинный полярный материал.

Но вот эпизод открытия Северной Земли Татариновым целиком вымышлен. Нет ему аналога в истории. Архипелаг открыт Б. А. Вилькицким!

Тут-то и начинается удивительное. Роман (точнее, первая его часть) был написан В. А. Кавериным еще в тридцатых годах. А через полтора десятка лет, точно повторяя эпизод романа, в научной статье было высказано предположение: раньше Вилькицкого к Северной Земле подошла экспедиция Русанова!

Безусловно, это была сенсация! Ведь речь шла об открытии огромных земель, площадь которых равна площади нескольких европейских государств. Недаром это открытие называют крупнейшим географическим открытием XX века.

Мы хотим рассказать о том, как возникла русановская гипотеза, как несостоятельна она была и в то же время как романтична и притягательна. Мы хотим рассказать о том, насколько важно изучать подлинные документы и насколько опасно опираться на сенсационные непроверенные материалы.

Мы хотим развеять возникший миф. Ведь он продолжает существовать. Уже не в эпизодических публикациях, а в энциклопедических сборниках маститые ученые утверждают, что Северную Землю открыл В. А. Русанов.

Мифов в подлинной истории не должно быть, а этот миф к тому же мешает практическому делу – поискам следов последней экспедиции В. А. Русанова. Приковывая внимание к Северной Земле, он как бы отвлекает людей от западного побережья Таймыра, где действительно обнаружены следы стоянок В. А. Русанова. Вопросы, выходит, встают не только академические, но и практические. Итак, в путь. Как это было. Вернее, как это не было.

2. РОЖДЕНИЕ ТАЙНЫ

Все началось со статьи гидрографа А. И. Косого «Лагерь неизвестного морехода в заливе Ахматова», которая была опубликована в сборнике «Летопись Севера» в 1949 году. Речь в ней шла 6 находках топографа Н. Н. Пьянкова.

«На острове Большевик… 12 июля 1947 года была сделана удивительная находка, – пишет А. И. Косой. – В верховьях залива Ахматова (северо-восточное побережье острова) на западном берегу были найдены части человеческого скелета. В 300 м от берега на поверхности земли на участке радиусом около тридцати метров были разбросаны отдельные кости: правая голень со ступней, часть позвоночника, ребра, правая лопатка. В этом же месте были обнаружены остатки костра, вокруг которого валялись пять вскрытых пустых консервных банок…

Через несколько дней на побережье залива несколькими километрами ближе к его вершине была сделана новая находка – на берегу были обнаружены доски, скрепленные болтами. По внешнему виду доски напоминали обшивку корабля. Концы досок прогнили, болты были изъедены ржавчиной…

По остаткам костра, ржавчине, покрывавшей банки, можно было без труда определить, что трагедия, следы которой неожиданно открыты, разыгралась всего лишь несколько десятков лет назад».

Дальнейшее совсем просто и не требует, как считал, видимо, автор, никаких доказательств. В статье указывается, что до 1947 года никто не посещал залив Ахматова, а следы пропавшей без вести экспедиции В. А. Русанова обнаружены «всего» километрах в 600 к западу. Этого, по мнению А. И. Косого, вполне достаточно. К чему проверять факты, к чему сомнения и еще какие-либо доводы! Конечно, «лагерь неизвестного морехода» – стоянка Русанова. Поскольку же экспедиция на судне «Геркулес» пропала без вести в 1912 году, а Северная Земля открыта год спустя, то именно Русанов – первооткрыватель.

«Страстный путешественник, любознательный географ (т. е. Русанов. – Авторы) не мог пройти мимо неведомой земли, не обследовав ее», – пишет А. И, Косой.

Как тут не вспомнить слова каверинского капитана Сани Григорьева: «Он стремился к своей земле (к Северной Земле. – Авторы), и для меня было ясно, что если где-либо еще сохранились его следы, то их нужно искать на этой земле». Слова написаны много раньше, чем сделана находка в заливе Ахматова. Поневоле закрадывается предположение: уж не «гипноз» ли романа В. А. Каверина – первопричина статьи А. И. Косого?

Так или иначе приоритет Б. А. Вилькицкого подвергнут сомнению. Родилась «тайна залива Ахматова».

3. ХРОНИКА ЗАЛИВА АХМАТОВА

1913 год. Впервые панорама Северной Земли предстала перед человеком. Вдоль ее восточных берегов на север шли ледокольные пароходы «Таймыр» и «Вайгач». Неизвестные берега ложились на карту. Иногда темный абрис гор прерывался, точно буквы в написанном слове были стерты. Нерастаявший белый лед вел в глубь земли. Одну узкую щель, оставшуюся позади, назвали в честь гидрографа-геодезиста заливом Ахматова.

Прошло 19 лет, и тем же курсом – на север, только значительно ближе к берегу, составляя первую карту всего архипелага, прошли советские полярники – знаменитые исследователи Северной Земли Г. А. Ушаков и Н. Н. Урванцев.

В книге «На Северной Земле» Урванцев пишет: «17 мая… пересекли очень глубокую бухту – видимо, залив Ахматова». Это 1932 год.

Не раз, будучи в гостях у профессора Н. Н. Урванцева, мы расспрашивали его о североземельских походах.

– С Георгием Алексеевичем мы не заезжали в залив, спешили, – рассказывал Николай Николаевич. – Предстояла еще съемка острова Пионер, а времени оставалось в обрез…

А вдруг консервные банки попали на берег залива Ахматова «сверху» – талые воды принесли их с ледников острова Большевик?

– На ледники острова Большевик ни Георгий Алексеевич, ни я не поднимались, – говорит Урванцев.

В экспедиции Г. А. Ушакова было еще два человека – радист Василий Васильевич Ходов и охотник-промысловик Сергей Прокопьевич Журавлев. Охотник много ездил по архипелагу, однако в книгах Г. А. Ушакова «По нехоженой земле» и Н. Н. Урванцева «На Северной Земле» о его маршрутах сведений почти нет.

Может быть, Журавлев побывал в заливе Ахматова или на ледниках острова Большевик?

Драгоценные материалы – дневники С. П. Журавлева – хранятся сейчас в Центральном государственном архиве народного хозяйства СССР, в отделе личных фондов. Они переданы в архив после смерти Никиты Яковлевича Болотникова, который поистине спас дневники, проделав огромнейший труд по их «расшифровке».

Журавлев вел записи в течение 25 лет – на Новой Земле, на Северной Земле, па Таймыре. Он писал для себя, писал в тетрадях (их 33 штуки), на отдельных листах. Писал карандашом, наспех. Текст со временем поблек, стерся. Тетради побывали и под дождем, и под снегом, и в морской воде.

Н. Я. Болотников расположил записи в хронологическом порядке и перепечатал их. Объем «расшифрованного» материала – 1151 страница, текст напечатан через один интервал!

Дневники Журавлева исключительно интересны. Это энергичное и самобытное повествование о борьбе человека с Севером и о любви к Северу, описание животного мира Арктики… Личные записи в дневниках (разумеется, помимо воли автора) ярко рисуют облик Журавлева – честного, храброго и сильного человека.[15]

На острове Большевик Сергей Прокопьевич был только один раз. Вместе с Г. А. Ушаковым он должен был заложить продовольственное депо вблизи мыса Неупокоева – юго-западной оконечности Северной Земли. В отсутствие Ушакова и Урванцева, когда они были в своих рабочих маршрутах, охотник не мог отправиться в такое далекое путешествие. Для этого у него просто не было подходящей упряжки. Выходит, нужно восстановить всего лишь один маршрут североземельцев: поездку Ушакова и Журавлева к острову Большевик.

В книге «По нехоженой земле» об этом походе подробностей не сообщается, зато Журавлев о нем рассказывает с увлечением. Записи содержатся в тетради № 17, которую охотник вел с 25 февраля по 9 апреля 1932 года. Заметки в этот период делались ежедневно.

18 марта. Ушаков и Журавлев находятся еще па острове Октябрьской Революции. «Хотя и тяжело собачкам приходилось, но все-таки добрались. Прошли сегодня км 50. Остановились у астро-пункта в 19-м часу и видно о-в Большевик. Лед проходимый вполне, завтра можно прямо катить». Журавлев упоминает астропункт па мысе Свердлова, поставленный Ушаковым и Урванцевым в 1931 году.