Шардлейк (№2) - Темный огонь

– Вы сказали, что можете определить, где было произведено это вещество? – напомнил Барак, на этот раз более почтительным тоном.

– Да, я уже определил это. Мы, аптекари, частенько обсуждаем новые лекарственные травы и снадобья, которые люди порой привозят из дальних странствий. Это постоянная тема разговоров между нами. Несколько месяцев назад до нас дошли слухи о некоем диковинном грузе, который доставило в Биллинсгейт судно, совершившее плавание по Балтийскому морю и побывавшее в стране вечных снегов. Так вот, на судне в Англию прибыло несколько емкостей с бесцветной жидкостью, которую пьют жители этих стран. Но когда англичане пытались пить эту жидкость так, как они пьют пиво, им становилось очень плохо. Похоже, в этой бутылке находится именно она.

– Да, но здесь лишь малая толика. Куда делись все эти емкости, наполненные живой водой?

– Это мне не известно. Знаю лишь, что кое-кто из моих коллег отправился в Биллинсгейт за этой диковиной. Однако им сказали, что вся жидкость уже продана. Поспрашивайте в тавернах, где собираются моряки. Наверняка там вы узнаете о судьбе груза, доставленного с дальнего севера.

Я задумчиво кивнул. Плотная, тягучая жидкость, которая горит синим пламенем. Кое в чем она чрезвычайно походила на греческий огонь. Однако различий было не меньше, чем сходств. По словам Кайтчина, жидкость, обнаруженная в монастыре, была черной и обладала сильным запахом. К тому же огонь, который мы только что видели, никак не мог спалить судно. Но может быть, это вещество является лишь частью формулы и свойства его изменяются, когда оно вступает в контакт с другими составляющими?

– А как вы относитесь к алхимии, Гай? – спросил я, указывая на книги, лежавшие на столе. – В этих книгах говорится о совершенно невероятных вещах. К тому же здесь столько загадочных терминов, что я ничего не сумел разобрать.

Гай взял одну из книг и перевернул несколько страниц.

– Алхимики создали себе скверную репутацию, – задумчиво произнес он. – Возможно, более скверную, чем они заслуживают на самом деле. Им нравится окружать свое ремесло покровом тайны. Именно поэтому их книги полны туманных выражений и ссылок, которые у непосвященных вызывают лишь недоумение. Подозреваю, содержание некоторых из этих книг, особенно древних, не способен постичь никто – даже сами алхимики, – с улыбкой добавил он.

– Но на людей вся эта заумная бессмыслица производит впечатление, заставляет поверить в то, что алхимикам и в самом деле известна великая тайна, – сказал я. Брат Гай кивнул.

– Так оно и есть. Впрочем, справедливости ради надо сказать, что многие доктора с их древними снадобьями, рецептуру которых они держат в строжайшем секрете, тоже не прочь напустить туману вокруг своего ремесла. Да и вы, законники, не лучше: на некоторых судебных заседаниях вы зачем-то изъясняетесь на старом французском, непонятном простым смертным.

Это замечание заставило Барака рассмеяться.

– Что верно, то верно, – заметил он.

– Так или иначе, алхимия является естественной наукой, одной из тех, посредством которых люди постигают окружающий мир, – заявил Гай, вскинув руку. – Господь наполнил этот мир множеством загадок, и, разгадывая их, люди становятся сильнее и увереннее, обретают новые знания и возможности. Они учатся исцелять недуги, выращивать щедрые урожаи и…

– Превращать свинец в золото? – нетерпеливо подсказал я. – Поджигать воду?

– И это тоже. Я уже сказал, основная цель алхимии, так же как астрологии и медицины, – это познание бесчисленных тайн природы. Эти науки стремятся узнать, как звезды воздействуют на судьбы людей, какие травы способны исцелять, а какие – убивать.

– Да, и облеченные знаниями мужи важно заявляют, что рог носорога способствует приливу мужской силы, ибо походит на соответствующий орган, – с усмешкой добавил я. – По моему скромному разумению, Гай, подобное выискивание тайных знаков и совпадений сильно отдает обыкновенным надувательством.

– Да, как и в любой науке, в алхимии не обходится без мошенничества. Так тоже бывает. Я согласен, алхимики так много говорят об открытой ими великой тайне лишь для того, чтобы защитить свое ремесло от всяких посягательств.

– Значит, вы разделяете общее мнение и тоже относитесь к ремеслу алхимиков с недоверием?

– Да, но при этом я не отрицаю, что им удалось многого достигнуть. Разумеется, я говорю сейчас не о жуликах, утверждающих, что они открыли философский камень, способный превращать железо в золото. Но есть среди алхимиков и настоящие подвижники, которые все свое время отдают опытам, наблюдают, как вещества вступают во взаимодействие друг с другом и как они при этом изменяются. Они стремятся узнать, каким образом из четырех основных элементов – земли, воздуха, огня и воды – был создан окружающий нас мир. С помощью многочисленных наблюдений и опытов они выяснили, что путем возгонки одно вещество можно превратить в другое: например, вино становится живой водой.

– Все, что нас окружает, произошло из четырех основных элементов: земли, воздуха, огня и воды, – подхватил я. – Таким образом, всякое новое вещество, вроде этой странной жидкости, может быть разложено на составляющие.

– В этом мире нет ничего нового, – с улыбкой изрек брат Гай. – По крайней мере, новых элементов в нем точно не появляется. Но истинный алхимик путем проб и ошибок может, к примеру, выяснить, каким образом следует расплавлять в печах руду, дабы производить более прочное железо, как это сейчас делают в Уилде.

– Или как использовать сплав олова со свинцом, – добавил я, вспомнив рассказ мистрис Гриствуд о неудавшихся опытах Сепултуса.

– Да, или это, – кивнул головой Гай. – Короче говоря, изучая взаимодействие элементов, алхимики способны сделать весьма значительные открытия. Я принадлежу к числу сторонников мнения, согласно которому мы должны познать тайны созданного Господом мира путем длительных наблюдений, а не благодаря мистическим заклинаниям, найденным в древних книгах. Правда, порой наблюдения над природой приводят к довольно неожиданным заключениям. Вспомним хотя бы того чудака из Германии, который провозгласил, что Земля вращается вокруг Солнца.

– Да, порой ученые несут такую чушь, что остается только руками развести, – с улыбкой заметил я.

Тут смутная мысль шевельнулась в моем сознании.

– Гай, вы говорили о плавильных печах. Это напомнило мне, что именно в печах производятся металлы. Алхимикам не обойтись без печей, и, значит, они часто имеют дело с литейщиками.

– Разумеется, – согласился Гай. – Для того чтобы приготовить отвары из трав, достаточно очага или даже спиртовки, но для получения сплава металлов нужна плавильная печь.

Он пристально взглянул на меня, потом на Барака и слегка нахмурился.

– Цель нашего разговора не вполне ясна мне, Мэтью. Какое отношение все это имеет к делу, которым вы занимаетесь?

– Пока я сам не знаю, – ответил я, тоже сдвинув брови. – Скажите, а для того, чтобы сделать большой металлический бак с насосом и трубками, тоже необходима плавильная печь?

– А как же иначе. Насколько мне известно, алхимики часто договариваются с литейщиками из Лотбири, и те помогают им. Разумеется, они стараются найти среди литейщиков надежных людей, которым могут доверить свои тайны.

– Гай, – в волнении произнес я, – вы помните того молодого литейщика, которого я встретил на прошлой неделе? Возможно, ему известно, кто из его собратьев по ремеслу сотрудничал с алхимиками? Возможно, он даже знает, кто из них выполнял заказ для городского водопровода и, следовательно, выплавлял трубы и вентили?

– Не исключено, – ответил Гай после недолгого раздумья. – Скорее всего, литейщикам не так часто приходится делать трубы. Но, Мэтью, если это дело связано с опасностью, я вовсе не хочу, чтобы вы втягивали в него того юношу.

– Если лорд Кромвель прикажет, литейщик даст все необходимые показания, – подал голос Барак.

Гай повернулся к нему.

– Лорд Кромвель может приказать все, что угодно, – с невозмутимым видом отчеканил он.

– Вы правы, мой испанский друг, – сверкнул глазами Барак.

– Сделайте милость, Барак, придержите язык, – сердито оборвал его я. – Я все прекрасно понимаю, Гай. Попытаюсь обратиться к документам Городского совета. Может, удастся узнать, кому именно было поручено производство водопроводных труб.

– Да, думаю, это будет наилучшим выходом, – кивнул Гай. – К вашему сведению, сэр, я вовсе не испанец, – добавил он, повернувшись к Бараку. – Я родился в Гранаде, стране, которую Испания завоевала пятьдесят лет назад. Родители мои были мусульманами, и Фердинанд и Изабелла изгнали их из Испании. Точно так же они поступили с евреями, к которым, судя по вашему имени, вы имеете некоторое отношение.

– Я англичанин, аптекарь, – вспыхнув, процедил Барак.

– Тем лучше для вас, – вскинув бровь, проронил Гай. – Благодарю за то, что отнеслись к моим словам с пониманием, Мэтью. Надеюсь, ваше расследование завершится удачей.

Он пожал мне руку, не сводя с моего лица изучающего взгляда.

– Вижу, глаза у вас горят, Мэтью, горят в предчувствии успеха. Кстати, вы бы не могли оставить мне эти книги? Было бы любопытно познакомиться с ними. – Разумеется, я оставлю их вам.

– Если вам понадобятся еще какие-нибудь сведения – я всегда к вашим услугам, – произнес Гай и добавил, устремив на Барака ледяной взгляд: – По крайней мере, до тех пор, пока иностранцам дозволено оставаться в этой стране.

Едва выйдя из аптеки, я набросился на Барака.

– Вы держались молодцом, – злобно процедил я. – Ваша любезность и обходительность немало способствуют успеху нашего расследования.

– Этот старый мавр дерзок до невозможности, – пожал плечами Джек. – К тому же, клянусь муками Господа нашего, он страшен, как смертный грех.

– А вы по праву заслуживаете звания олуха, которым столь часто награждаете всех прочих, – заявил я.

Барак только ухмыльнулся.

– Так как по вашей вине нам не приходится рассчитывать на помощь Гая в поисках литейщика, отправляйтесь в Городской совет и расспросите хорошенько обо всех литейщиках, делавших трубы водопровода, – распорядился я. – А я поеду на Вулф-лейн, задам еще несколько вопросов мистрис Гриствуд. Если Майкл и Сепултус были связаны с литейщиками, ей непременно об этом известно.

– А я думал, мы вместе отправимся в Саутуорк, на поиски подружки Майкла.

– Через полтора часа встретимся у ворот Стил-Ярда[6], – отрезал я. – Кто знает, может, в ваше отсутствие я сумею провести время с большей пользой.

Я вытер пот со лба, ибо день выдался невыносимо жаркий. Барак мешкал, как видно, борясь с желанием вступить со мной в спор. Я был так раздосадован, что с нетерпением ждал возражений, которые дали бы мне право обрушиться на него с новой силой. Но он счел за благо смолчать и, вскочив на свою гнедую кобылу, поскакал прочь.

По мере того как я продвигался по узким улочкам Куинхита, досада моя улетучивалась. Я постоянно озирался по сторонам, стараясь избежать возможного нападения. Улицы были пустынны, люди, спасаясь от жары, предпочитали не выходить из домов. Я почувствовал, что солнечные лучи жгут мне щеки, и пониже надвинул шляпу. Крыса, неожиданно выскочившая из дверей лавки и метнувшаяся через улицу, заставила меня вздрогнуть и натянуть поводья.

В доме Гриствудов, похоже, все было спокойно: облупившаяся и потрескавшаяся входная дверь находилась на своем месте. Я постучал, и звук эхом отдался внутри. Мне открыла сама Джейн Гриствуд. На ней были прежнее серое платье и белый чепец, однако выглядела она опустившейся и неопрятной: на платье я заметил жирные пятна. Она смерила меня усталым взглядом.

– Снова вы?

– Да, сударыня. Вы позволите мне войти? Она пожала плечами и пропустила меня в дом.

– Эта глупая девчонка Сьюзен уволилась, – сообщила она.

– А где охранник?

– В кухне, пьет пиво и портит воздух.

Через холл, увешанный выцветшими от времени гобеленами, мы прошли в скудно обставленную гостиную, где мистрис Гриствуд остановилась, устремив на меня выжидающий взгляд.

– Вам уже удалось вступить во владение домом? – осведомился я.

– Да, теперь он принадлежит мне. Я виделась с поверенным, к которому меня направил барристер Марчмаунт. – Вдова горько усмехнулась. – Что ж, хотя бы крыша над головой есть. Чтобы заработать на кусок хлеба, придется пускать жильцов. Можно представить, какие отребья согласятся жить в этой заплесневелой дыре. Вы знаете, все мои деньги были у него.

– У кого?

– У Майкла, у кого же еще. Когда мы поженились, отец, который только и мечтал, как бы сбыть меня с рук, дал за мной хорошее приданое. А Майкл быстро спустил все деньги и оставил меня ни с чем. Он не удосужился даже привезти из монастырей приличную мебель, притащил только эти уродливые старые гобелены. Вы уже видели шлюху, к которой он таскался? – неожиданно спросила вдова.

– Пока нет. Но я хотел бы кое о чем узнать у вас, сударыня. Я полагаю, во время своих последних опытов Сепултус обращался за помощью к какому-нибудь литейщику.

Испуганное выражение, мелькнувшее на лице вдовы, доказывало, что я попал в точку.

– Я уже говорила, что его идиотские опыты не вызывали у меня ни малейшего интереса, – сердито возвысив голос, заявила она. – Я лишь опасалась, что он взорвет дом. К чему все эти бесконечные расспросы? Не лучше ли вам оставить бедную вдову в покое?

– Вы что-то скрываете, сударыня, – угрожающим тоном произнес я. – И я должен выяснить, что именно.

Но слова мои, казалось, не достигли ее слуха. Вдова Гриствуд напряженно прислушивалась к каким-то звукам, доносившимся из сада.

– Это опять он, – дрожащим голосом прошептала она.

Я повернулся и увидел, что садовая калитка открыта и там стоит какой-то человек. С ужасом я стал вглядываться в его лицо, ожидая увидеть следы оспы, но это оказался коренастый, темноволосый молодой парень, ничуть не походивший на нашего недавнего преследователя. Заметив, что мы на него смотрим, он бросился наутек. Я кинулся вслед, но потом остановился. Даже если бы мне удалось догнать его, что с того? Несомненно, он намного сильнее и с легкостью справился бы со мной. Я вернулся к вдове Гриствуд. Сидя за столом, она плакала так, что все ее тело сотрясалось. Я дал ей время успокоиться, а потом осведомился довольно суровым тоном:

– Вы знаете этого человека, сударыня? Она подняла залитое слезами лицо.

– Нет! Нет! Я понятия не имею, кто это такой. Почему вы все время пытаетесь уличить меня во лжи? Просто вчера я заметила, что этот парень наблюдает за домом. Он проторчал на улице весь день, не сводя с дома глаз, и я едва с ума не сошла от страха. Наверняка он один из тех, кто убил Майкла, так ведь?

– Это мне не известно, сударыня. Но вы должны были сказать охраннику, что какой-то человек наблюдает за домом.

– Все эти наказания посланы за мой великий грех, – прошептала она, пропустив мои слова мимо ушей. – Господь лишил меня своих милостей.

– О каком грехе вы говорите? – резко спросил я. Вдова глубоко вздохнула и посмотрела мне прямо в глаза.

– В молодости, мастер Шардлейк, я была очень миловидной девушкой, – произнесла она. – Но под привлекательным обличьем таились самые грязные похоти. Когда мне было пятнадцать, я стала таскаться к одному подмастерью.

Я уже забыл, какой у этой особы грубый язык, и теперь невольно поморщился.

– И нагуляла ребенка, – продолжала она.

– Вот как.

– Мне пришлось отдать его в приют и вынести строгое покаяние. Священник заставил меня признаться в своем грехе в церкви, перед всей паствой. Воскресенье за воскресеньем я должна была во всеуслышанье твердить, что раскаиваюсь в своем разврате. И старая, и новая религия одинаково суровы к тем, кто не смог устоять перед искушениями плоти, – вздохнула она.

– Я вам очень сочувствую.

– Сами понимаете, никто не хотел связываться с девушкой, запятнавшей себя грехом. Лишь когда мне перевалило за тридцать, нашелся наконец охотник взять меня замуж. То есть, по правде сказать, его нашел мой отец. Отец был хорошим плотником, и как-то раз Майкл дал ему дельный совет относительно того, как получить невыплаченный долг. По части невыплаченных долгов Майкл был большой знаток – у него самого их было множество, так как он вложил все свои сбережения в какую-то идиотскую авантюру. Если бы не мое приданое, сидеть бы ему в долговой тюрьме. – Вдова вновь испустила глубокий вздох. – С тех пор прошло немало лет. Но Господь не забывает о наших прегрешениях. И за все наши проступки нас неминуемо ожидает кара.

Вдова сжала в кулаки свои маленькие, загрубевшие от работы руки.

– Мы говорили о литейщике, – напомнил я. Несколько секунд мистрис Гриствуд сидела молча, не разжимая кулаков. Когда она заговорила вновь, в голосе ее послышалась какая-то отчаянная решимость.

– Сына, которого я нагуляла, меня заставили отдать в приют при монастыре Святой Елены. Монахини и близко не подпускали меня к ребенку, но я подкупила одну из монастырских работниц, и она передавала мне новости о сыне. Когда мальчику исполнилось четырнадцать, монахини отдали его в учение.

– К литейщику?

– Да, – кивнула она. – После того как мой сын освободился от опеки монахинь, я смогла наконец с ним видеться. Я навещала его каждую неделю, – сообщила она, и на губах ее неожиданно мелькнула нежная улыбка.

– А потом у вас поселился Сепултус и стал искать литейщика, который помог бы ему в работе? – подсказал я.

– Да. Я не рассказывала вам об этом прежде, потому что не хотела втягивать Дэвида в это жуткое дело.

– Сударыня, если причастность вашего сына к этому делу выйдет наружу – ему угрожает серьезная опасность. Но меня ему бояться нечего. Разумеется, в том случае, если он всего лишь честно выполнял свою работу.

Вдова подскочила на месте.

– Опасность? Дэвид в опасности?

– Не скрою, это так, – кивнул я. – Но если вы скажете мне, где ваш сын сейчас, лорд Кромвель возьмет его под свою защиту – так же, как и вас.

– Мальчика зовут Дэвид Харпер, – быстро произнесла вдова. – Харпер – это моя девичья фамилия. Он служит подмастерьем у опытного литейщика, Питера Лейтона из Лотбири. Это с Лейтоном работал Сепултус.

– Мастер Лейтон выполнял заказ для городского водопровода?

Вдова удивленно взглянула на меня.

– Откуда вы знаете?

– Догадался.

Мистрис Гриствуд поднялась со стула.

– Я немедленно отправляюсь к Дэвиду. Надо его предупредить. Если я не подготовлю его к разговору с вами, он ничего не скажет. Ведь дело касается его хозяина, а литейщики привыкли стоять друг за друга.

– Хорошо. Предупредите сына, что я должен поговорить с ним и с этим человеком, Лейтоном.

– В случае чего могу я послать вам записку?

Я кивнул и написал свой адрес на клочке бумаги.

– Вы ведь поможете нам, сэр? – спросила вдова дрожащим голосом.

Вся ее грубость исчезла бесследно, теперь передо мной была лишь встревоженная мать.

– Обещаю сделать все, что от меня зависит. А сейчас я поговорю с охранником, еще раз напомню ему, что он должен постоянно быть начеку. Возьмите его с собой, когда пойдете в Лотбири. Как следует заприте все двери. И закройте ставни на окнах, – добавил я, вспомнив про арбалет.

– Но сегодня так жарко…

– Это необходимо для вашей безопасности, – заявил я и направился к двери.

Выходя из дома, я думал о том, что видел обоих злоумышленников: рябого и этого здоровенного парня.

ГЛАВА 17

Я с облегчением приблизился к реке. Прилив на время унес прочь вонючий ил, и от воды тянуло желанной свежестью. Не заметив нигде Барака, я оставил лошадь в маленькой таверне и прошелся по берегу, разглядывая громадный склад, принадлежавший одному из купцов Ганзейского союза. Возможно, именно на этого купца работал Билкнэп. Привилегия торговать с балтийскими портами, издавна принадлежавшая немецким купцам, в последнее время упорно оспаривалась купцами английскими. Кто-то из них совершил морское путешествие в дальнюю северную страну и привез оттуда жгучий напиток, непривычный для английских глоток. Благодаря своим связям с купцами Билкнэп наверняка знал об этом необычном грузе. Может быть, именно он способствовал тому, что огненная вода попала к Гриствудам.

Я поправил кожаный ремешок сумки, висевшей у меня на плече. На реке было полно лодок, причем перевозили они отнюдь не только путешественников, которым требовалось попасть в Саутуорк или в какой-нибудь другой город вверх или вниз по течению Темзы. В этот томительно жаркий день многие состоятельные люди наслаждались прохладой и свежестью, совершая прогулку по реке. Разноцветные паруса проносились туда-сюда. Я с любопытством провожал их глазами, размышляя, не находится ли в одной из этих лодок леди Онор со своими слугами.

Кто-то тронул меня за плечо; обернувшись, я увидел Барака.

– Удалось узнать что-нибудь в Городском совете? – кратко осведомился я, ибо все еще был сердит на своего помощника за его бесцеремонное обращение с Гаем.

– Да, я привез список всех литейщиков, которые выполняли заказы для городского водопровода.

Вид у Барака был несколько смущенный; возможно, решил я, он начинает сознавать, что грубые и надменные манеры отнюдь не способствуют успеху проводимого нами расследования.

– Я тоже не терял времени даром, – сообщил я. – Мистрис Гриствуд сообщила мне нечто весьма важное.

И я вкратце передал Бараку разговор с вдовой. Потом пробежал глазами принесенный им список и удовлетворенно кивнул. Имя Питера Лейтона значилось в нем первым.

– Что ж, этот список нам очень кстати. Он подтверждает, что мы на верном пути.

– Я заехал также к себе домой, на Олд-Бардж, – сказал Барак. – Спросил, не приходило ли каких-нибудь писем. Мне передали записку от клерка лорда Кромвеля. Он просмотрел таможенные документы и выяснил, что Билкнэп ведет дела ганзейских и французских купцов: главным образом помогает им преодолеть все таможенные формальности.

– Хотел бы я знать, сколько он при этом загребает.

– Связь с французами чревата весьма серьезными последствиями, – заявил Барак, пристально глядя на меня. – Представьте только, что будет, если в Темзу войдут французские военные корабли.

– Зачем воображать подобные ужасы?

– Кстати, я вспомнил, где прежде видел Билкнэпа.

– И где же? – спросил я, с интересом взглянув на своего помощника.

– Помните, я рассказывал вам, что после смерти отца моя мать вышла замуж за судейского? Так вот, мой отчим был знаком со стариной Билкнэпом. Тот несколько раз приходил к нам в дом. По всей вероятности, он использовал отчима в качестве лжесвидетеля. Помню, как-то раз разговор шел о том, что отчим должен дать ложные показания. Заявить, что хорошо знает одного мошенника, и поручиться за него.

– Вы это точно помните? – спросил я, устремив на Барака испытующий взгляд. – Сможете в случае чего дать на суде показания под присягой?

– Разумеется, я помню точно. Я еще слишком молод, чтобы жаловаться на память.

– А сколько лет вам было тогда?

– Думаю, лет десять.

Я задумчиво потер подбородок.

– В таком случае суд может отказаться принимать во внимание ваше свидетельство. Скажите, Барак, вы по-прежнему поддерживаете связь с вашей матерью и отчимом?

– Нет, – он покраснел и сердито сжал губы, – Я не видел их уже несколько лет.

Уголки его большого рта, всегда насмешливо поднятые вверх, теперь печально опустились.

– Но в любом случае ваш рассказ дает нам важную улику против Билкнэпа. Рад, что вы отличаетесь столь отменной памятью, Джек. И вообще, сегодня вы неплохо потрудились.

Я внимательно наблюдал, как Барак отреагирует на снисходительную похвалу, более уместную в устах хозяина, разговаривающего с наемным работником. Но мой самоуверенный напарник не выказал никаких признаков недовольства и лишь кивнул в ответ. Я решил продолжать в том же духе.

– Я уже говорил вам о том, что сегодня утром посетил семейство Уэнтвортов?

– Да.

– Скажите, вы способны открыть замок без помощи ключа?

– Смотря какой замок, – ухмыльнулся Барак, недоуменно вскинув бровь.

– Я думаю, с этим замком вы справитесь без особых затруднений, – заверил я и рассказал ему о разговоре, который произошел сегодня утром в доме сэра Эдвина. Барак присвистнул, когда я упомянул о скверном запахе, идущем из колодца.

– Так вот, я думаю, нам с вами стоит ночью пробраться в сад и сбить замок с колодца. А потом было бы неплохо, если бы вы спустились вниз и посмотрели, что к чему. Вам понадобится веревочная лестница.

– Клянусь смертью Господа нашего, подобное поручение никак не отнесешь к числу легких, – с нарочитым смехом заметил Барак.

– Полагаю, оно ничуть не более трудное, чем то, что дал мне граф. Ну что, согласны? Вы ведь помните о нашем уговоре? Помните, что обещали помочь мне в расследовании дела Уэнтвортов?

– Так и быть, я попытаюсь разобраться с этим проклятым колодцем. К тому же я чувствую себя виноватым перед вами. Кажется, я едва не поссорил вас с другом.

Я понял, что в устах Барака подобные слова почти равнозначны извинению.

– Ничего, Гай слишком умен, чтобы придавать значение подобным выпадам, – кивнул я.

Как раз в этот момент лодка с тентом остановилась у причала, высадив двух хорошо одетых фламандских купцов. Мы с Бараком заняли их места, и лодочник направился к противоположному берегу. Передвигаться по гладкой темной воде, дышавшей свежестью и прохладой, было истинным наслаждением. У берега на воде качались несколько величавых лебедей, над нашими головами с криком носились чайки. С нарядных парусников, сновавших вокруг, то и дело доносились взрывы смеха.

– Завтра вы будете выступать в суде против Билкнэпа? – осведомился Барак.

– Не напоминайте мне об этом. Боюсь, для того, чтобы как следует подготовиться, мне придется не спать всю ночь. Но наконец у нас появится возможность задать Билкнэпу несколько нелицеприятных вопросов.

– Скажите, а в чем состоят привилегии барристеров высшего ранга, подобных Марчмаунту?

– Только барристеры высшего ранга имеют право выступать в Палате гражданских исков. Их не так много, и назначают их судьи. А сами судьи обычно выходят из барристеров.

– Я вижу, вы неплохо разбираетесь в этом вопросе. Хотя сами до сих пор не барристер.

Я пожал плечами.

– Подобные назначения, как правило, решаются путем бесконечных интриг и протекций, а я до всего этого не охотник.

Тут резкий звук барабана заставил меня вздрогнуть. Лодки, плывущие по середине реки, врассыпную бросились прочь, уступая дорогу барке под роскошным балдахином. Множество гребцов в королевских ливреях проворно орудовало веслами под неумолчные раскаты барабана. Наша маленькая лодочка раскачивалась на волнах, поднятых королевской баркой; подобно всем прочим, мы сняли шляпы и склонили головы. Балдахин и плотно задернутые занавески не позволяли рассмотреть короля. Я подумал, что, возможно, сейчас рядом с королем находится Кромвель или Кэтрин Говард. Барка направилась вверх по реке, к Уайтхоллу.

– Говорят, если на трон взойдет новая королева, в церквях опять начнут молиться по-старому, – заметил лодочник.

– Может быть, – проронил я с непроницаемым видом.

– Все эти перемены только в тягость простым людям, – изрек лодочник и вновь налег на весла.

Мы высадились на саутуоркском берегу и направились вверх по ступеням спуска. Громада Винчестерского дворца маячила у нас перед глазами. Я на минуту остановился, чтобы перевести дыхание, и окинул взором величественное здание, построенное в норманнском стиле. Застекленное окно-розетка невероятных размеров сверкало в лучах яркого солнца. Епископу Винчестерскому принадлежала большая часть Саутуорка, включая и публичные дома. Дворец являлся лондонской резиденцией епископа, и ходили слухи, что этой весной король частенько обедал там в обществе Кэтрин Говард. Я вздохнул, размышляя о том, какие заговоры против Кромвеля плелись в этих стенах.

Барак резко свернул и направился к кварталам бедных домов, тянувшимся на восток. Я следовал за ним.

– Когда-нибудь прежде вам доводилось бывать в Саутуорке? – осведомился он.

– Нет.

И в самом деле, я множество раз проезжал по дороге, ведущей в Сюррей, но никогда не углублялся в эти узкие улицы, служившие прибежищем ворам и шлюхам. Судя по тому, как уверенно шагал мой напарник, он чувствовал себя здесь как рыба в воде. Барак наградил меня язвительной ухмылкой.

– А в публичных домах вам доводилось бывать?

– Да, – кратко ответил я. – Только рангом повыше.

– А, из тех, где есть свой сад со множеством укромных уголков.

– Когда я был студентом, мне приходилось довольствоваться обществом шлюх.

– Саутуоркские гусыни мигом превратятся в кротких пташек, стоит им догадаться, что они имеют дело с законником, – предупредил Барак. – Так что нам ни словом, ни намеком нельзя дать понять, что нас привело сюда отнюдь не желание потешить свою плоть. Иначе вы и моргнуть не успеете, как все девки разбегутся прочь. Поверьте, здесь вам лучше выполнять мои указания, – заявил он, сопроводив свои слова серьезным взглядом.

– Хорошо, будь по-вашему. Распоряжайтесь.

– Тогда снимите мантию, а то она отпугнет здешних обитательниц. Сделаем вид, что мы обычные посетители, которые переправились через реку, чтобы немного развлечься. Я выдам себя за вашего слугу. Хозяйка, как водится, пригласит нас выпить в обществе девочек. Если она предложит какие-нибудь кушанья, не отказывайтесь, какой бы высокой ни показалась вам цена. Публичные дома, где шлюхи дешевы, делают деньги главным образом на вине и закусках.

Я послушно снял мантию и запихал ее в сумку. Откровенно говоря, избавиться от нее было для меня большим облегчением.