Проблемные аспекты института банкротства в России

Вместе с тем, наверное, не лишним будет еще раз обратить внимание на формулировку пункта 4 статьи 15 Закона о банкротстве, в котором указано, что решение собрания кредиторов может быть признано недействительным арбитражным судом по перечисленным основаниям (в случае, если оно нарушает права и законные интересы лиц, участвующих в деле о банкротстве, лиц, участвующих в арбитражном процессе по делу о банкротстве, третьих лиц либо принято с нарушением установленных настоящим Федеральным законом пределов компетенции собрания кредиторов) и по заявлению указанных лиц (участвующих в деле о банкротстве, лиц, участвующих в арбитражном процессе по делу о банкротстве, или третьих лиц).

В связи с этим можно предположить, что при буквальном толковании названной нормы Закона, содержащееся в ней указание на возможность признания судом недействительными решений собрания кредиторов по указанным основаниям не носит для арбитражного суда императивного характера. Данная норма Закона указывает лишь на то, что решение собрания кредиторов может быть признано недействительным в двух случаях: нарушение прав и законных интересов лиц, перечисленных в ней, либо нарушение пределов компетенции собрания кредиторов.

Однако как толкование, так соответственно и практика применения могут быть различными, и для придания ей единообразия необходимо либо совершенствование правового регулирования, включая моменты, описанные выше, либо разъяснение Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации по каждому из обозначенных вопросов.

В заключение хочется отметить, что Концепция развития гражданского законодательства Российской Федерации содержит положения, касающиеся таких видов юридических актов, как решения собраний (решения участников юридического лица, решения сособственников, решения кредиторов в деле о банкротстве и некоторые другие). Более того, в ней имеются положения про принцип относимости (каузальности) нарушения, который состоит в том, что, если голосование лица, права которого нарушены оспариваемым решением, не могло повлиять на его принятие, решение не должно признаваться судом недействительным, а также про возможность при рассмотрении спора признания судом решения не имеющим юридической силы.

Между тем в проекте Федерального закона о внесении изменений в Гражданский кодекс Российской Федерации новыми положениями применительно к решениям собраний являются только дополнения, внесенные в перечни оснований возникновения гражданских прав и обязанностей, а также способов защиты гражданских прав, установленные соответственно статьями 8 и 12 кодекса.

Стоит надеяться, что законодатель все-таки включит названные положения Концепции, пусть даже и не в Гражданский кодекс Российской Федерации.

Проблемы установления признаков банкротства индивидуальных предпринимателей

Исаев Александр

Адвокатское бюро «Бизнес – Право»

Правовой институт современного российского законодательства о несостоятельности (банкротстве) – это очень сложный и чрезвычайно важный механизм регулирования материальных отношений рыночной экономики, один из самых динамично развивающихся правовых институтов. За десятилетний период 1992–2002 гг. в России были приняты три варианта Закона о банкротстве, посредством которых регулировались правоотношения, возникающие при неспособности должника удовлетворить в полном объеме требования кредиторов.

Одним из важных аспектов института банкротства является регулирование правоотношений связанных с особенностями несостоятельности (банкротства) индивидуальных предпринимателей.

Принятый в 1992 г. Закон РФ «О несостоятельности (банкротстве) предприятий» не регулировал банкротство индивидуальных предпринимателей.

В связи с этим возникла необходимость в изменениях Закона о банкротстве 1992 г., что повлекло принятие в 1998 г. нового Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)». В котором были введены нормы регулирующие банкротство индивидуальных предпринимателей. Следует отметить, что закон о банкротстве 1998 г. в большей степени был направлен на обеспечение интересов кредиторов, в связи с чем в научно – публицистической литературе получил название «прокредиторский».

Учитывая определенный практический опыт применения предыдущих законов о банкротстве 1992 г. и 1998 г., принятый в 2002 г. Закон о несостоятельности (банкротстве) является следующим этапом развития института несостоятельности (банкротства).

Необходимо отметить, что действующий закон о банкротстве практически полностью повторяет нормы закона о банкротстве 1998 г. регулирующие особенности банкротства индивидуальных предпринимателей.

Недостаточность гражданско – правового регулирования отношений, возникающих из несостоятельности (банкротства) индивидуальных предпринимателей, и имеющиеся в законодательстве о банкротстве и правоприменительной практике противоречия свидетельствуют не только о наличии проблем в теоретико – методологическом исследовании сущности и содержания правового регулирования имущественных отношений при осуществлении процедуры несостоятельности (банкротства) предпринимателей, но и о недостаточной разработанности и эффективности норм действующего законодательства.

Существующие нормы гражданского законодательства, регулирующие исследуемые отношения и правоприменительная практика, не позволяют в полной мере обеспечивать надежную и эффективную защиту интересов индивидуальных предпринимателей уже на стадии установления признаков банкротства, что в экономически развитом обществе противоречит смыслу гражданского права и обычаям делового оборота.

В соответствии с пунктом 2 статьи 202 Федерального закона от 26.10.2002 № 127–ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее – Закон о банкротстве) к отношениям связанным с банкротством индивидуального предпринимателя, применяются правила о банкротстве гражданина предусмотренные параграфом 1 главы X указанного закона.

В силу пункта 1 статьи 202 Закона о банкротстве к отношениям, связанным с банкротством гражданина, применяются правила, установленные главами I–VIII настоящего Федерального закона, если иное не предусмотрено настоящей главой.

Согласно статьи 3 Закона о банкротстве гражданин считается неспособным удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей, если соответствующие обязательства и (или) обязанность не исполнены им в течение трех месяцев с даты, когда они должны были быть исполнены, и если сумма его обязательств превышает стоимость принадлежащего ему имущества.

Таким образом, у практикующих юристов возникает вопрос – может ли суд признать банкротом индивидуального предпринимателя, если сумма обязательств такого предпринимателя не превышает стоимость принадлежащего ему имущества?

Результаты обобщения судебной практики позволяют сделать вывод, что этот вопрос разрешается не единообразно. О том, что данная проблема имеет существенный, а не малозначительный характер, свидетельствует статистика по количеству рассмотренных дел о банкротстве.

По данным информационного портала «ПРАВО. ru» (http://www.pravo.ru/), только за 2010 г. поступило 43.119 заявлений о несостоятельности (банкротстве), при этом за первые два месяца 2011 г. поступило 3.823 заявления, из них принято 36.280 в 2010 г. и 3.119 в период времени с январь по февраль 2011 г.

К сожалению, официальные данные по поданным заявлениям о несостоятельности (банкротстве) индивидуальных предпринимателей не приведены. Однако по данным неофициальных источников за 2010 г. около 14 % от всех заявлений о банкротстве – это заявления о банкротстве индивидуальных предпринимателей.

О том, что данная проблема стала правовой проблемой с противоречащими друг другу решениями, свидетельствует судебная практика. В зависимости от того, имеет ли значение для суда превышение суммы обязательств над стоимостью принадлежащего имущества или нет, такая практика разделена на две группы:

1) Превышение суммы долгов над стоимостью принадлежащего индивидуальному предпринимателю имущества имеет значение для признания должника банкротом.

2) Превышение суммы долгов над стоимостью принадлежащего индивидуальному предпринимателю имущества не имеет значения для признания должника банкротом.

Следует отметить, что приведенное деление судебной практики условно.

Для наглядности противоречия судебной практики приведем пример двух дел о банкротстве индивидуального предпринимателя рассмотренных Арбитражным судом Ульяновской области, который при практически идентичных условиях вынес противоположные судебные акты.

1) 06 апреля 2009 г. Федеральная налоговая служба в лице Инспекции Федеральной налоговой службы по Ленинскому району города Ульяновска обратилась в Арбитражный суд Ульяновской области с заявлением о признании индивидуального предпринимателя Андрея Павловича Шаповалова (далее – ИП Шаповалов А. П.) несостоятельным (банкротом), о введении в отношении него процедуры наблюдения, включении требования Федеральной налоговой службы в реестр требований кредиторов должника с суммой 75.635 рублей 44 копеек (дело в суде зарегистрировано под N А72–3048/2009).

Определением Арбитражного суда Ульяновской области от 02 июля 2009 г. в удовлетворении заявления Федеральной налоговой службы о введении в отношении индивидуального предпринимателя Шаповалова А. П. процедуры наблюдения было отказано, производство по делу прекращено.

При этом суд руководствовался следующим: представителем ИП Шаповалова А. П. в материалы дела представлен отчет об оценочной стоимости встроенных нежилых помещений, принадлежащих на праве собственности должнику, согласно которому стоимость имущества составляет 17.148.928 (семнадцать миллионов сто сорок восемь тысяч девятьсот двадцать восемь) рублей, то есть его стоимость превышает его задолженность перед бюджетом и, следовательно, он является платежеспособным лицом.

Таким образом, признаки банкротства, предусмотренные статьями 3 и 6 Закона о банкротстве, у должника отсутствуют.

На основании изложенного суд не нашел оснований для удовлетворения заявления Федеральной налоговой службы о введении в отношении должника процедуры наблюдения и прекратил производство по делу о банкротстве.

Таким образом, судом установлено, что с целью определения неплатежеспособности (платежеспособности) индивидуального предпринимателя необходимо сопоставить размер его обязательств со стоимостью принадлежащего ему имущества, за исключением имущества, на которое не может быть обращено взыскание.

При этом следует привести аналогичную судебную практику в подтверждение вышеуказанной позиции Арбитражного суда Ульяновской области, а именно: Постановление ФАС ВВО от 05.03.2009 по делу N А43–30471/2007, Постановление ФАС ВВО от 10.12.2008 по делу N А43–3287/2008, Постановление ФАС ВВО от 15.10.2008 по делу N А79–7454/2007, Постановление ФАС ДВО от 11.09.2008 N Ф03–А04/2008, Постановление ФАС ЗСО от 22.01.2010 по делу N А27–1038/2009, Постановление ФАС ЗСО от 08.07.2008 N Ф04–4035/2008, Постановление ФАС ЗСО от 20.12.2007 N Ф04–8166/2007, Постановление ФАС СЗО от 15.12.2009 по делу N А05–14666/2008.

2) 13 января 2010 г. Федеральная налоговая служба в лице Инспекции Федеральной налоговой службы по Ленинскому район у обратилась в Арбитражный суд Ульяновской области с заявлением о признании ИП Шаповалов А. П. несостоятельным (банкротом) о введении в отношении него процедуры наблюдения, включении требования Федеральной налоговой службы в реестр требований кредиторов должника с суммой 25 939 руб. 16 коп.

(дело в суде зарегистрировано под N А72–303/2010).

Определением Арбитражного суда Ульяновской области от 14 апреля 2010 г. заявления Федеральной налоговой службы о введении в отношении ИП Шаповалова А. П. процедуры наблюдения удовлетворено.

При этом суд указал следующее: довод должника о необходимости при рассмотрении требований к индивидуальному предпринимателю учитывать в совокупности признаки банкротства, установленные статьей 3 ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)», в том числе учитывать превышение суммы его обязательств над стоимостью принадлежащего ему имущества, суд считает несостоятельным, поскольку этот довод не основан на нормах федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)».

Требование Федеральной налоговой службы России о признании несостоятельным (банкротом) заявлено к индивидуальному предпринимателю Шаповалову А. П., а не к гражданину Шаповалову А. П.

Согласно статье 202 ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» к отношениям, связанным с банкротством гражданина, применяются правила, установленные главами I–VIII настоящего Закона, если иное не предусмотрено главой X «Банкротство гражданина». Правила, предусмотренные параграфом 1 главы Х «Банкротство гражданина», применяются к отношениям, связанным с банкротством индивидуального предпринимателя с учетом особенностей, предусмотренных параграфом 2 «Особенности банкротства индивидуальных предпринимателей» главы Х «Банкротство гражданина».

Статья 214 ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» определяет особенность банкротства индивидуальных предпринимателей по сравнению с банкротством обычных физических лиц – к предпринимателю применяется критерий неплатежеспособности: предприниматель может быть признан несостоятельным (банкротом), если выявлена его неспособность удовлетворять требования кредиторов по обязательствам и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей; превышения размера обязательств над стоимостью имущества не требуется.

Следовательно, в силу статей 3, 6, 48 ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» № 127–ФЗ от 26.10.2002 г., если требование заявителя превышает 10 000 рублей, не исполнено должником в течение трех месяцев с даты, когда оно должно быть исполнено, обоснованно и не удовлетворено на дату заседания арбитражного суда, суд выносит определение о введении в отношении должника процедуры наблюдения.

То есть судом установлено, что превышение суммы долгов над стоимостью принадлежащего индивидуальному предпринимателю имущества не имеет значения для признания должника банкротом.

Вышеуказанная позиция суда согласуется со следующей судебной практикой: Постановление ФАС ВСО от 12.05.2009 N А33–9471/2008, Постановление ФАС ДВО от 25.01.2010 N Ф03–8124/2009, Постановление ФАС ДВО от 21.11.2006 по делу N Ф03–А16/2006, Постановление ФАС ПО от 26.03.2009 по делу N А12–9030/2008, Постановление ФАС ПО от 13.07.2004 по делу N А49–488/2004, Постановление ФАС СЗО от 05.03.2008 по делу N А13–301/2007, Постановление ФАС СКО от 31.03.2009 по делу N А53–8167/2008, Постановление ФАС УО от 25.02.2009 N Ф09–536/2009, Постановление ФАС УО от 04.02.2009 N Ф09–120/2009, Постановление ФАС УО от 06.11.2008 N Ф09–8100/2008, Постановление ФАС ЦО от 26.05.2009 по делу N А08–52/2009, Постановление ФАС ЦО от 29.01.2007 по делу N А35–4775/2006.

Приведенная судебная практика позволяет говорить, что определенные практические сложности возникают при определении признаков банкротства индивидуального предпринимателя.

Необходимо согласиться с позицией судов, согласно которой превышение суммы долгов над стоимостью принадлежащего индивидуальному предпринимателю имущества не имеет значения для признания должника банкротом. Поскольку специальная норма (статья 214 Закона о банкротстве) посвященная индивидуальным предпринимателям устанавливает, что основанием для признания индивидуального предпринимателя банкротом является его неспособность удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам и обязательным платежам (вне зависимости от стоимости его имущества).

В тоже время в целях устранения двойного толкования норм Закона о банкротстве регулирующих особенности банкротства индивидуального предпринимателя и установление единообразия судебной практики, необходимо внести законодательные поправки. В частности дополнить статью 3 Федерального закона от 26.10.2002 N 127–ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" пунктом следующего содержания: «Индивидуальный предприниматель считается неспособным удовлетворить требования кредиторов по денежным обязательствам и (или) исполнить обязанность по уплате обязательных платежей, если соответствующие обязательства и (или) обязанность не исполнены им в течение трех месяцев с даты, когда они должны были быть исполнены.»

Оспаривание действий при банкротстве

Коблов Антон

ООО «Консультант: ИС»

Достаточно очевидно, что законодательство о банкротстве всегда будет казаться неудовлетворительным, несовершенным и имеющим многие недостатки. Такое отношение к правовому регулированию института несостоятельности не должно вызывать недоумения, потому что трудности и противоречия заключаются в самой природе данного института, который основан на столкновении множества интересов.

Одним из самых спорных составляющих российского банкротного законодательства является признание недействительными сделок при банкротстве.

Многие сделки, заключённые, казалось бы, без каких-либо пороков воли, формы и волеизъявления, могут не отвечать цели законодательства о несостоятельности, а именно соразмерному удовлетворению требований кредиторов должника в порядке, установленном законом. Более того, в настоящее время Федеральный закон от 26.10.2002 N 127–ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" (далее – Закон о банкротстве) позволяет оспаривать различные действия, направленные на исполнение обязательств, что не допускается по общегражданским основаниям.

Единая точка зрения на признание сделок недействительными по особым основаниям и в особом порядке в рамках института несостоятельности также ещё не выработана. При этом почти все специалисты признают значительную эффективность такой защиты кредиторов несостоятельного должника как признание некоторых совершенных им сделок недействительными. Хотя потенциальная угроза стабильности экономического оборота, заложенная в этих законоположениях, очевидна. Речь в первую очередь так же идет об оспаривании действий в соответствии с п. 3 ст. 61.1 Закона о банкротстве.

У должников к моменту начала производства по делу о банкротстве может быть заключено и исполнено огромное количество сделок, ни одна из которых не застрахована от попытки признания её недействительной при соблюдении ряда специальных условий, предусмотренных в законодательстве о банкротстве. На данный момент практикующие юристы уже начали отмечать такую тенденцию: многие дела о несостоятельности инициируются исключительно с целью опровергнуть какую-либо сделку должника, которую по тем или иным причинам нельзя признать недействительной в обычном порядке[41].

Действовавшие ранее Федеральные законы "О несостоятельности (банкротстве)" от 08.01.1998 N 6–ФЗ и от 26.10.2002 N 127–ФЗ (до 05.06.2009) предполагали признание недействительными только сделок, а не действий должника. Однако не совсем удачное определение понятия "сделка", закрепленное в ст. 153 ГК РФ, породило длительную заочную дискуссию в судебных актах о том, что может быть отнесено к сделкам, а что нет. В большинстве своем судебная практика указывала на то, что не являются "сделками в смысле ст. 153 ГК РФ" следующие действия (как разновидности юридических фактов)[42]:

– погашение обязательства и исполнение договора;

– списание и перечисление денежных средств;

– перечисление суммы задолженности платежным поручением;

– иные банковские операции;

– передача спорного имущества судебным приставом – исполнителем;

– акт приема – передачи имущества;

– размещение обыкновенных бездокументарных именных акций;

– передача имущества, направленная на восстановление нарушенного права лица;

– изъятие имущества из хозяйственного ведения.

Таким образом, данные действия нельзя было опровергнуть в рамках дела о несостоятельности.

Приведенная судебная практика за 1998–2009 гг. не уточняла причины, по которым фактические действия по исполнению обязательства не могут пониматься как сделки. Однако, как указывалось в юридической литературе[43], такая правовая квалификация действий, направленных на исполнение договора, может породить серьезные логические противоречия.

В то же время в ряде судебных актов[44], к примеру, банковские операции признавались сделками в смысле ст. 153 ГК РФ.

Такая ситуация привела к тому, что в 2009 г. было принято компромиссное решение о возможности оспаривания в рамках дела о банкротстве действий, направленных на исполнение договора. Федеральный закон от 28.04.2009 N 73–ФЗ "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации" устанавливал, что исключительно в целях законодательства о несостоятельности оспаривать (признавать недействительными) можно, в том числе, действия, направленные на исполнение обязательств и других обязанностей, возникающих в соответствии с действующим законодательством (п. 3 ст. 61.1 Закона о банкротстве).

В связи с этим в п. 1 недавно опубликованного Постановлении Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 N 63 "О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона "О несостоятельности (банкротстве)" разъясняется, что при банкротстве могут признаваться недействительными:

1) действия, являющиеся исполнением гражданско – правовых обязательств (в том числе наличный или безналичный платеж должником денежного долга кредитору, передача имущества в собственность кредитора), или иные (заявление о зачете, соглашение о новации, предоставление отступного и т. п.), направленные на прекращение обязательств;

2) банковские операции, в том числе списание (как безакцептное, так и на основании распоряжения клиента) банком денежных средств со счета клиента банка в счет погашения задолженности клиента перед банком или другими лицами;

3) выплата заработной платы, в том числе премии;

4) брачный договор, соглашение о разделе общего имущества супругов;

5) уплата налогов, сборов и таможенных платежей как самим плательщиком, так и путем списания денежных средств со счета плательщика по поручению соответствующего государственного органа;

6) действия по исполнению судебного акта, в том числе определения об утверждении мирового соглашения, а также само мировое соглашение;

7) перечисление взыскателю в исполнительном производстве денежных средств, вырученных от реализации имущества должника.

В п. 2 указанного Постановления Пленума ВАС РФ разъясняется положение Закона о банкротстве, позволяющее признавать недействительными не только сделки несостоятельного должника, но и иных лиц. К недействительным сделкам в смысле Закона о банкротстве могут относиться:

1) сделанное кредитором должника заявление о зачете;

2) списание банком в безакцептном порядке денежных средств со счета клиента – должника в счет погашения задолженности перед банком или перед другими лицами, в том числе на основании представленного взыскателем в банк исполнительного листа;

3) перечисление взыскателю в исполнительном производстве денежных средств, вырученных от реализации имущества должника или списанных со счета должника;

4) оставление за собой взыскателем в исполнительном производстве имущества должника или залогодержателем предмета залога.

Таким образом, действующие правовые акты допускают оспаривание фактических действий, что есть явная логическая несообразность. Признавая недействительность сделок в строгом смысле этого слова, суд тем самым констатирует отсутствие самого факта заключения сделки. Для сделки как части юридической действительности, то есть абстракции, вопрос факта ее существования может являться относительным. Сами же сделки – это часть идеального мира юридических отношений. Вопрос о действительности или недействительности сделок – это вопрос о праве, а не о факте. Следовательно, столкнувшись с признанием сделки недействительной, участники гражданского оборота могут сделать вид, что "ничего не было", так как фактическая (материальная) составляющая мира не изменилась. Признать же недействительным некий объективный факт попросту невозможно.

Так, передав некий предмет контрагенту в качестве заклада, можно обсуждать действительность этого договора и правомерность нахождения этого предмета у указанного лица. Однако, признав недействительность самой передачи как фактического действия, сама передача не перестанет существовать. Предмет так и останется во владении указанного лица. При этом в материальной стороне отношений ничего не изменится, хотя действия по изменению материальной действительности признаны недействительными. Следовательно, признавать существующую реальность недействительной противоречит всем нормам логики и здравого смысла.

Оспаривать действия можно лишь в качестве юридических (то есть абстрактных и идеальных) действий сторон гражданских правоотношений. Сам инструмент признания недействительным не может быть успешно применен к неприспособленным для этого объектам. Институт недействительности был разработан исключительно для сделок, а правовая квалификация действий по исполнению договоров в качестве сделок весьма сомнительна. Однако в судебной практике недействительными в рамках дел о банкротстве в соответствии с п. 3 ст. 61.1 Закона о банкротстве признаются именно фактические действия[45]: исполнение договора, передача имущества, перечисление денежных средств и т. д.

В результате происходит оспаривание последствий совершения сделок, а не самих сделок. Концептуально этот механизм не может не порождать путаницы. Не случайно оспаривание действий допускается исключительно в рамках законодательства о банкротстве и явно в утилитарных целях. Судебная практика, а вслед за ней и действующее законодательство признает возможность признания недействительными действий должника и его контрагентов только потому, что в ряде случаев (прежде всего из-за строгих временных рамок "периода подозрительности", в течение которого должен быть заключен "сомнительный" договор) законодательство не позволяет признавать недействительными непосредственно сделки для целей законодательства о банкротстве. Однако при явной направленности указанных сделок на уменьшение имущества должника (или во вред его кредиторам, или же в обход установленной в законе очередности удовлетворения требований и т. п.) арбитражными судами, а теперь и законом допускалось применение последствий недействительности к действиям, совершенным во исполнение таких сделок. Таким образом, сама идея о признании действий недействительными вызвана единственно тем, что это позволяет вернуть переданное имущество в конкурсную массу. Квалификация действий должника и его контрагентов как недействительных, подобно сделкам, вызвано исключительно тем, что это позволяет вернуть имущество, тогда как всем понятно, что оспаривать в фактических действиях нечего. Они совершены, и говорить, что их не было – попросту глупо.

Верно и обратное. Сделка по своей природе – это некое явление, которое находится в сфере идей, в сфере духа. Материального воплощения сделка не получает, за исключением бумаги, на которой записывают условия сделок. Сделки сами по себе не преобразовывают материю. Следовательно, если правопорядок признает некую правовую связь существующей, то он же может ее признать и никогда не существовавшей, что никак не отразится на объектах материального мира. Если же во исполнение сделки совершены некие действия, то следует помнить, что они могли быть совершены и без какого-либо правового оформления. Следует понимать, что реальные последствия производятся не самой сделкой, а на основании сделок, но это уже фактические действия. Отсюда можно сделать некоторые выводы.

В силу всего, сказанного выше, представляется, что институт недействительности все же не должен применяться к юридическим фактам, которые по своей природе отличны от сделок. Необходимость достижения определенного правового результата должна быть обеспечена с помощью иного особого инструмента, отличного от недействительности. Действующее законодательство уже поставило возможность оспаривания действий в исключительные рамки[46], тем самым подтвердив, что по общему правилу оспаривать действия нельзя. Однако эти нормы об оспаривании действий даже с такими оговорками нельзя признать удовлетворительными в силу их абсурдности и избыточности.

Институт недействительности сделок изначально не предусмотрен для целей возврата имущества в конкурсную массу, так как возврат всего полученного по сделке является лишь побочным эффектом судебного признания того факта, что определенного правового события не было. Хотя для собственно сделок такая констатация допустима и удобна, тогда как для фактических действий она явно неприменима в силу своей бесполезности, так как нельзя признать несуществующим некий факт объективной реальности. Такое признание никак не повлияет не существование этого факта. Тем самым проявляется избыточность положения, закрепленного в п. 3 ст. 61.1 Закона о банкротстве.

Имея цель вернуть переданное по сделке имущество, в настоящее время по непонятной причине приходится признавать действия недействительными, что само по себе уже является абсурдом. Законодательству о банкротстве необходим правовой инструмент, позволяющий возвращать имущество в конкурсную массу, не прибегая к нелогичному и абсолютно бесполезному признанию недействительными действий по отчуждению такого имущества.

Налог на добавленную стоимость при реализации имущества должника, являющегося предметом залога

Конкин Павел

ОАО «Россельхозбанк»

Проблема уплаты НДС при реализации имущества, принадлежащего должнику и являющегося предметом залога, в настоящее время чрезвычайно актуальна.

Учитывая неопределенность действующего законодательства, неразрешенными остаются вопросы о порядке исчисления и уплаты этого косвенного налога.

Согласно п.1 ч.1 ст.146 Налогового кодекса РФ объектом НДС в частности является реализация товаров на территории Российской Федерации, в том числе реализация предметов залога.

В силу прямого указания ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» № 127–ФЗ (Далее – Закон) денежные средства, вырученные от реализации предмета залога, распределяются в установленном порядке и не как иначе, при этом в ст. 138 Закона речи об уплате НДС не идет.