Проблемные аспекты института банкротства в России

Проблемные аспекты института банкротства в России

О конкурсе статей на тему банкротства

Вопрос правовой грамотности общества всегда являлся одним из ключевых моментов в жизни государства. Незнание большинством своих прав и обязанностей, отсутствие компетентности в элементарных юридических вопросах – грустная реалия современной российской действительности.

Банкротство – это серьезный, сложный и весьма эффективный правовой инструмент в руках бизнесменов и юристов, грамотно использовать который сегодня могут совсем немногие. При этом процедура банкротства традиционно окружена массой негативных стереотипов, несмотря на то, что она является объективно законной, естественной и зачастую необходимой мерой для оздоровления рынка.

Способствовать развитию правового общества – долг любой юридической компании. Осознавая собственную ответственность, мы учредили Конкурс статей на тему «Проблемные аспекты института банкротства в России», к участию в котором были приглашены юристы, журналисты и студенты соответствующих специальностей. Цели проведения конкурса просты: привлечение внимания к интереснейшей теме банкротства предприятий, борьба с правовым нигилизмом и стереотипами в российском обществе, стимулирование творческой и профессиональной активности специалистов и студентов.

Начиная конкурс, мы были уверены, что он найдет живой отклик среди профессионалов, и ничуть не ошиблись. Мы получили множество интересных, глубоких, уникальных работ от специалистов и студентов из всей России. Главным итогом конкурса стал не имеющий на сегодняшний день аналогов альманах статей о банкротстве, который вы сейчас держите в руках. Искренне надеемся, что он станет настольной книгой юристов и бизнесменов.

Генеральный директор

юридической компании «Суррей»

Владимир Корнев.

Секция работы юристов

Изъятия из конкурсной массы должника при банкротстве: анализ законодательства и судебной практики

Ахонина Юлия

ПрайсвотерхаусКуперс Лигал СНГ Б. В.

Правовым последствием принятия арбитражным судом решения о признании должника банкротом является открытие конкурсного производства. Конкурсное производство – процедура, применяемая в деле о банкротстве к должнику, признанному банкротом, в целях соразмерного удовлетворения требований кредиторов (абз.16 статьи 2 Федерального закона «О банкротстве (несостоятельности)»[1] (далее – ФЗ «О банкротстве»).

Один из основных этапов конкурсного производства – формирование и реализация конкурсной массы.

В юридической литературе конкурсная масса определяется как «совокупность прав вещных и обязательственных»,[2] «имущественно – правовой комплекс, включающий в себя не только вещи и вещные права должника, но и другие его имущественные права, а в определенных случаях и обязанности»;[3] «совокупность ценностей, ради максимально полного формирования и справедливого распределения которой и необходим конкурсный процесс, объект, по поводу которого возникают конкурсные отношения».[4]

Законодатель определяет конкурсную массу как «все имущество должника, имеющееся на дату открытия конкурсного производства и выявленное в ходе конкурсного производства» (п.1 статьи 131 ФЗ О банкротстве).

Так как основным термином при определении конкурсной массы является «имущество», необходимо определить, что законодатель имеет в виду в данном случае.

В юридической литературе высказывается небезосновательное мнение о неемкости термина «имущество», употребляемого законодателем в контексте 131 статьи ФЗ «О банкротстве».[5] Исследователи обосновывают свою критику ссылкой на статью 128 Гражданского кодекса РФ (далее – ГК РФ).[6] В данной статье закреплено легальное определение имущества. К имуществу данная статья относит вещи (в том числе ценные бумаги, деньги), имущественные права и иное имущество. Таким образом, если буквально толковать статью 131 ФЗ «О банкротстве», получается, что в конкурсную массу не включаются работы и услуги, охраняемые результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации, нематериальные блага, а входят только вещи и имущественные права. Но такое толкование противоречило бы главной цели конкурсного процесса и цели формирования конкурсной массы – максимально полного удовлетворения требований кредиторов за счет всех благ должника, на которые можно обратить взыскание. На практике используется расширительное толкование термина «имущество» в рамках ФЗ «О банкротстве» с включением в конкурсную массу и иных объектов гражданских прав (помимо вещей и имущественных прав).[7]

Предполагаем, что логично было бы использовать в 131 статье ФЗ «О банкротстве» более емкое понятие, например, «активы должника». Его использует и гражданское законодательство, и законодательство о бухгалтерском учете, и ФЗ «О банкротстве». Так в статье 2 ФЗ «О банкротстве» недостаточность имущества определяется законодателем как «размер денежных обязательств и обязанностей по уплате обязательных платежей должника над стоимостью имущества (активов) должника». Из данного определения видно, что законодатель использует термины «активы» и «имущество» в качестве синонимов. Представляется необходимым законодательно закрепить определение данного термина для целей ФЗ «О банкротстве», например, как «собственность должника, в том числе машины и оборудование, здания, запасы, банковские вклады».

В ходе конкурсного производства конкурсная масса претерпевает ряд изменений в виде изъятий и дополнений. Остановимся подробнее на изъятиях (т. е. активах, которые не включаются в конкурсную массу).

К изъятиям относятся объекты, которые или не принадлежат должнику (например, находятся в постоянном (бессрочном) пользовании[8]) или принадлежат должнику, но в силу указаний ФЗ «О банкротстве» исключаются из конкурсной массы.

В соответствии с ФЗ «О банкротстве» из имущества должника, которое составляет конкурсную массу, исключаются:

1) имущество, изъятое из оборота.

Статья 129 Гражданского кодекса[9] Российской Федерации все объекты и вещи делит на три категории: объекты, находящиеся в свободном обороте, объекты, ограниченные в обороте (они могут принадлежать лишь определенным участникам оборота, либо их обращение допускается по специальному разрешению), объекты, нахождение которых в обороте не допускается (объекты, изъятые из оборота, должны быть прямо указаны в законе).

В настоящее время конкретного закона, устанавливающего перечень объектов, изъятых из оборота, нет. В различных нормативных актах содержатся указания на такую продукцию. Например, в Законе «Об оружии» или в Законах «О недрах», «О наркотических средствах и психотропных веществах». Наиболее развернутый Перечень продукции, ограниченной в обороте, утвержден Указом Президента от 22 февраля 1992 г. № 179 (с изменениями от 30 декабря 2000 г.) «О видах продукции (работ, услуг) и отходов производства, свободная реализация которых запрещена»[10].

На практике встречаются различные объекты, изъятые из оборота, например: линии связи;[11] светосигнальное оборудование, наружное охранное освещение, патрульная автодорога;[12] убежища[13] и пр. В каждом конкретном случае суд должен определить, действительно ли имущество, изъятое из конкурсной массы, является изъятыми из оборота.[14]

При наличии в составе имущества должника имущества, изъятого из оборота, конкурсный управляющий уведомляет об этом собственника изъятого из оборота имущества. Собственник имущества, изъятого из оборота, принимает от конкурсного управляющего это имущество или закрепляет его за другими лицами не позднее чем через шесть месяцев с даты получения уведомления от конкурсного управляющего. В случае неисполнения собственником имущества, изъятого из оборота, обязанности по истечении шести месяцев с даты получения уведомления от конкурсного управляющего все расходы на содержание имущества, изъятого из оборота, возлагаются на собственника указанного имущества.

В случае если имущество передается собственнику до истечения шестимесячного срока, закон не требует выплаты ни компенсаций, ни оплаты расходов на содержание имущества. Но на практике встречаются ситуации, когда за имущество, изъятое из оборота, собственник добровольно выплачивает компенсацию. Так в одном из дел должник передавал собственнику радиорелейную линию связи, а собственник данного изъятого из оборота имущества обязался выплатить компенсацию в сумме 1500000 рублей.[15]

2) имущественные права, связанные с личностью должника, в том числе права, основанные на имеющейся лицензии на осуществление отдельных видов деятельности.

На наш взгляд, данная норма, не до конца проработана законодателем.

Во – первых, нет ясности в отношении того, какие имущественные права законодатель связывает с личностью должника. В юридической литературе высказываются различные мнения по этому поводу. Например, по мнению В. А. Лапача, к таким имущественным правам следует относить права, упомянутые в статье 383 Гражданского кодекса РФ (требования об алиментах и о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью).[16] А. А. Пахаруков считает, что к данным правам нужно относить исключительное право на использование фирменного наименования, коммерческого обозначения.[17] Представляется обоснованной точка зрения Э. П. Гаврилова, считающего, что «права на товарные знаки являются имущественными правами, а последние входят в понятие «имущество» (ст. 128 ГК). Это означает, что если исходить из общегражданских норм, права на товарные знаки должны следовать судьбе имущества».[18]

Во – вторых, в научной литературе высказывается мнение о том, что не совсем правильно относить права, основанные на лицензии, к личным правам, так как лицензию может получить любой субъект, соответствующий установленным требованиям (что выражается в предоставлении в лицензирующий орган определенных документов), вследствие чего аналогичные лицензии могут быть у нескольких субъектов, осуществляющих определенную деятельность. Исходя из этого не вполне логично исключать права, основанные на лицензии, из имущественной массы. Эти права могут представлять значительную ценность и иметь соответствующую стоимость, а потому следовало бы включить их в имущественную массу и реализовывать посредством проведения закрытых торгов с участием субъектов, имеющих аналогичные лицензии (т. е. лицензии на осуществление такой же деятельности).

На практике встречаются попытки включения прав, основанных на лицензии в конкурсную массу, которые оспариваются в судебном порядке.[19]

Интересно, что Закон 1998 года допускал исключение при продаже бизнеса: «в случаях, когда основной вид бизнеса осуществляется только на основании разрешения (лицензии), покупатель предприятия приобретает преимущественное право на получение указанного разрешения (лицензии)».[20]

3) иное предусмотренное ФЗ «О банкротстве» имущество

К иному имуществу ФЗ «О банкротстве» относит социально значимые объекты, объекты культурного наследия (памятники истории и культуры) народов Российской Федерации, а также иные объекты, продажа которых в соответствии с законодательством Российской Федерации должна осуществляться путем проведения торгов в форме конкурса (далее – «социально значимые объекты»), а также составляющее ипотечное покрытие имущество должника, осуществлявшего эмиссию облигаций с ипотечным покрытием.

Остановимся подробнее на социально значимых объектах.

В научной литературе неоднократно высказываются справедливые мнения о том, что законодателю необходимо детализировать перечень объектов, относящихся к социально значимым объектам, так как из-за нечеткости законодательных формулировок на практике довольно часто возникают споры о том, считать ли тот или иной объект социально значимым, ведь от этого зависит, будет ли данное имущество включено в конкурсную массу или нет.[21]

На практике встречаются случаи, когда кредиторы пытаются оспаривать признание тех или иных объектов социально значимыми (например, дом культуры, стадион) на том основании, что данные объекты прямо не поименованы законодателем в статье 132 ФЗ «О банкротстве», однако суды, как правило, расширительно толкуют данную норму и выносят решения не в пользу кредиторов.[22]

Также необходимо остановиться и на некоторых законодательных противоречиях, связанных с порядком передачи нереализованных социально значимых объектов в муниципальную собственность.

В соответствии с п.5 и 6 статьи 132 ФЗ «О банкротстве» не реализованные социально значимые объекты подлежат передаче в муниципальную собственность соответствующего муниципального образования в лице органов местного самоуправления, о чем конкурсный управляющий уведомляет указанные органы.

Данное положение очень похоже на норму, закрепленную в Законе о банкротстве 1998 года[23], где говорилось, что передача социально значимых объектов уполномоченным органам местного самоуправления осуществляется по фактическому состоянию без каких-либо дополнительных условий. Таким образом, получалось, что за передаваемые объекты муниципальные органы не должны были выплачивать должнику никакой компенсации.

В 2000 году Конституционный Суд РФ в своем Постановлении от 16 мая 2000 года № 8–П[24] признал данную норму неконституционной. Конституционный Суд отметил, что передача муниципальным образованиям объектов, исключенных из конкурсной массы, осуществляется в публичных целях, которые оправдывают применение такого изъятия как превентивной меры, обеспечивающей жизненные интересы населения. Но при этом передача муниципальным образованиям перечисленных объектов должна осуществляться исходя из закрепленных Конституцией Российской Федерации принципов защиты частной собственности, включая недопустимость ее чрезмерного ограничения (статья 8, часть 2; статья 35 и статья 55, часть 3), что предполагает выплату должникам – собственникам передаваемых объектов разумной компенсации.

В новом Законе 2002 года в первоначальной редакции прямо закреплялось право должника на компенсацию: «Передача объектов в собственность муниципального образования осуществляется с учетом фактического состояния без каких-либо дополнительных условий на возмездной основе по договорной цене, за исключением объектов, эксплуатация которых является убыточной».

Однако в дальнейшем были приняты поправки[25], и положение о компенсации стоимости передаваемого муниципальным властям имущества исчезло. В связи с этим на практике возник вопрос, получивший развитие в научной литературе: правомерно ли применение данной нормы, так как фактически законодатель попытался преодолеть силу постановления Конституционного Суда о признании акта неконституционным повторным принятием акта. В доктрине существует две точки зрения по данному вопросу: 1) социально значимые объекты должны передаваться муниципальным органам за плату (так как Конституционный Суд признал обратную практику неконституционной); 2) передача возможна и на безвозмездной основе (так как Постановление Конституционного Суда нельзя автоматически распространить на новый закон).[26] Полагаем, что первая точка зрения более справедлива и юридически точна.

Практика по вопросам передачи социально значимого имущества крайне разнообразна.

Так встречаются ситуации, при которых кредиторы требуют от муниципальных органов возмещения стоимости переданного имущества. [27]

В некоторых случаях муниципальные органы отказываются признавать имущество социально значимым и принимать его в свое ведение, пытаясь отстаивать свою позицию в суде.[28] А в некоторых случаях сами муниципальные органы требуют от кредиторов передать имущество, считая, что оно относится к социально значимому.[29] Таким образом, проанализировав положения законодательства и соответствующую судебную практику в отношении изъятий из конкурсной массы, можно прийти к выводу о необходимости внесения изменений и уточнений в ряд законодательных актов, прежде всего, в ФЗ «О банкротстве», о чем уже было сказано ранее.

Коллегиальные органы кредиторов по делам о несостоятельности (банкротстве)

Золотилов Илья

XIV арбитражный апелляционный суд г. Вологда

Вопросы, касающиеся отношений несостоятельности (банкротства), безусловно, являются актуальными, особенно в практическом аспекте. Именно одному из таких узких вопросов и посвящена настоящая статья.

Стоит отметить, что, несмотря на достаточное в целом обширное освещение проблем банкротства, исследуемому вопросу не уделено должного внимания. Среди исследователей, и то в составе более обширной темы, такого феномена конкурсного права как собрание (комитет) кредиторов можно выделить В. В. Витрянского, Е. А. Павлодского, М. В. Телюкину, В. А. Химичева и Г. Ф. Шершеневича, а в плане признания недействительными решений данных субъектов конкурсного права (хотя вопрос их правовой природы является дискуссионным) разве что В. А. Химичева и М. В. Телюкину.

В рамках данной работы, не претендуя на универсальность и обращаясь к трудам названных исследователей, считаю возможным осветить отдельные проблемные аспекты института банкротства в России применительно к собранию (комитету) кредиторов.

Во – первых, остается открытым вопрос относительно правовой природы коллегиальных органов кредиторов.

Предоставив кредиторам право инициировать процесс банкротства должника для защиты своих прав, закон не может оставить их в стороне от хода осуществления этого процесса, сделать лишь его пассивными наблюдателями, тем более что в его рамках возможно применение различных процедур и выбор тех из них, которые будут использованы в конкретном случае, должен осуществляться с обязательным учетом мнения кредиторов[30].

В связи с этим законодательство о банкротстве позволяет кредиторам должника реализовывать свои права как индивидуально, так и в составе объединения (коллегиально).

Для осуществления основного права кредитора, состоящего в удовлетворении его материально – правового требования к должнику, законодатель наделяет кредитора дополнительно специфичными правами, правами, которые не вытекают из гражданского правоотношения. Эти права присущи кредитору только как участнику конкурсных отношений. Одним из таких прав, неимущественных по своей природе, является право кредитора участвовать в коллегиальных органах кредиторов, которые выражают общую волю кредиторов[31]. Также можно дополнить, что коллегиальные органы кредиторов выражают и общий интерес конкурсных кредиторов. И такими волеобразующими органами конкурсных кредиторов, которые выражают общий интерес кредиторов, являются собрание и комитет кредиторов.

Вопрос правовой природы названных объединений кредиторов является дискуссионным, как впрочем и вопрос отраслевой принадлежности конкурсного права в целом. В связи с этим М. В. Телюкина отмечает следующее: «… не существует единого мнения о том, является конкурсное право правовой отраслью или институтом. … круг субъектов конкурсного права шире, чем круг субъектов гражданского права, поскольку в конкурсных отношениях участвуют такие специальные субъекты, как собрание и комитет кредиторов. … не будучи субъектом гражданского права, собрание является субъектом конкурсного права, т. е. конкурсное право имеет самостоятельный, характерный только для него субъектный состав.»[32].

Не рассматривают собрание кредиторов в качестве специального субъекта конкурсного права Е. А. Павлодский и О. Р. Зайцев[33]. Данные исследователи основываются на правовой позиции, сформулированной Конституционным Судом Российской Федерации в пункте 5 Постановления от 22 июля 2002 года № 14–П, согласно которой «объединение кредиторов представляет собой собрание кредиторов кредитной организации, с которыми у кредитной организации заключены гражданско – правовые договоры либо которые признаны таковыми (налоговые и иные уполномоченные органы), а не какое-либо новое объединение физических и юридических лиц, создаваемое по устанавливаемым ими правилам.».

Рассматривая сущность исследуемых «объединений», Г. Ф. Шершеневич отмечал, что «кроме тех прав, которые принадлежат каждому кредитору в отдельности, в конкурсном процессе не создается вовсе новых прав», «кредиторы остаются так же разобщены, как и до объявления несостоятельности их должника. Создание общего собрания кредиторов не связано с каким-либо правовым общением: их соединяет общий интерес возможно полного удовлетворения – общение чисто фактическое.»[34].

Вероятно, правильнее всего было бы рассматривать данные коллегиальные образования как органы, наделенные определенной компетенцией в силу конкурсного законодательства и призванные выражать интересы кредиторов[35].

Что касается комитета кредиторов, то интересными являются особенности его появления в конкурсном процессе. Как отмечал Г. Ф. Шершеневич, «учреждение комитета кредиторов как органа контроля над деятельностью конкурсного управления… получило дальнейшее распространение ввиду аналогии между конкурсом и акционерным товариществом. Замечено было, что общее собрание акционеров нисколько не стесняет произвола директоров ввиду его многочисленного состава и неподготовленности, напротив, учреждение наблюдательного комитета… действительно ограничило бесконтрольность деятельности правления. По сходству признано было необходимым перенести этот комитет с той же ролью в конкурсный процесс, где общее собрание кредиторов играло столь же пассивную роль, как и общее собрание акционеров.»[36].

Таким образом, если проводить параллель с корпоративным правом, то собрание кредиторов можно сравнить с общим собранием акционеров, а комитет кредиторов – советом директоров (наблюдательным советом).

Следует отметить, что собрание и комитет кредиторов имеют различный правовой статус, а также иные особенности, связанные формированием и принятием решений. Подробно эти вопросы регламентированы в статьях 12–18 Федерального закона от 26 октября 2002 года № 127–ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» (далее – Закон о банкротстве, Закон).

Во – вторых, следует обратить внимание на основания, по которым решения, принимаемые собранием (комитетом) кредиторов, могут быть признаны недействительными.

Несомненно, что своеобразие принципов правового регулирования отношений, возникающих в связи с несостоятельностью (банкротством), обусловлено спецификой самих отношений. Отмечая это, С. А. Карелина указала, что одной из особенностей данных отношений является, с одной стороны, активное государственное вмешательство, а с другой – создание механизма саморегулирования. Отводя активное государственное вмешательство арбитражному суду, она пишет, что вместе с тем арбитражный суд в силу своей правовой природы и компетенции может осуществлять далеко не все, а лишь определенные действия и принимать соответствующие решения. Между тем, для функционирования и развития отношений, возникающих в связи с несостоятельностью должника, необходимо принятие решений, не входящих в компетенцию арбитражного суда[37].

В частности, она имеет в виду решения, принимаемые собранием (комитетом) кредиторов. Однако активная роль суда заключается еще и в том, что эти решения могут быть им признаны недействительными по заявлению заинтересованных лиц.

Действующий Закон о банкротстве, в отличие от предыдущих законов о банкротстве (1992 и 1998), содержит специальную норму, предусматривающую основания и порядок признания недействительными решений собраний кредиторов. Так, в соответствии с пунктом 4 статьи 15 Закона в случае, если решение собрания кредиторов нарушает права и законные интересы лиц, участвующих в деле о банкротстве, лиц, участвующих в арбитражном процессе по делу о банкротстве, третьих лиц либо принято с нарушением установленных настоящим Федеральным законом пределов компетенции собрания кредиторов, такое решение может быть признано недействительным арбитражным судом, рассматривающим дело о банкротстве, по заявлению лиц, участвующих в деле о банкротстве, лиц, участвующих в арбитражном процессе по делу о банкротстве, или третьих лиц.

Однако, как отмечает В. А. Химичев, эффективность применения указанной нормы может быть низка ввиду невысокого уровня ее содержания, выражающегося в расплывчатости юридических формулировок[38].

К тому же в действующей редакции названной нормы ничего не сказано про формальные основания для признания решений недействительными, а также про ситуации, когда допущенные нарушения не являются существенными и (или) когда голосование заявителя не могло повлиять на принятие решений.

В этой связи неоднократно высказывались предложения позаимствовать из корпоративного права положения, касающиеся обжалования решений собраний акционеров, а именно пункт 7 статьи 49 Федерального закона от 26 декабря 1995 года № 208–ФЗ «Об акционерных обществах», согласно которому акционер вправе обжаловать в суд решение, принятое общим собранием акционеров с нарушением требований настоящего Федерального закона, иных нормативных правовых актов Российской Федерации, устава общества, в случае, если он не принимал участие в общем собрании акционеров или голосовал против принятия такого решения и таким решением нарушены его права и (или) законные интересы. Суд с учетом всех обстоятельств дела вправе оставить в силе обжалуемое решение, если голосование данного акционера не могло повлиять на результаты голосования, допущенные нарушения не являются существенными и решение не повлекло за собой причинение убытков данному акционеру.

Между тем законодатель, часто изменяя законодательство о банкротстве в целом, данный вопрос обходит стороной.

Ситуация усугубляется еще и тем, что по вопросу признания недействительными решений собраний кредиторов отсутствует правовая позиция (практика, разъяснения) судов кассационной инстанции и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации, так как названные споры в силу прямого указания Закона (пункт 5 статьи 15 и пункт 3 статьи 61 Закона о банкротстве) рассматриваются арбитражными судами первой и апелляционной инстанций.

Что же касается возможности и порядка признания недействительными решений комитета кредиторов, то в Законе о банкротстве напрямую данные вопросы не оговорены, как в случае с решениями собрания кредиторов (пункт 4 статьи 15 Закона). Между тем, арбитражная практика идет по пути признания возможности обжалования таких решений[39], применяя процедуру аналогичную той, что применяется к решениям собрания кредиторов. В связи с этим, как вариант, следует дополнить статью 17 Закона о банкротстве нормой, отсылающей к пунктам 4 и 5 статьи 15 Закона.

Считаю также важным рассмотреть вопрос о пределах компетенции арбитражного суда относительно признания решений собраний кредиторов недействительными в случае, если отсутствует заявление уполномоченных лиц об этом. Судебная практика в этом отношении придерживается императивного требования Закона, согласно которому решение собрания кредиторов может быть признано недействительным лишь по заявлению лиц, участвующих в деле о банкротстве, лиц, участвующих в арбитражном процессе по делу о банкротстве, или третьих лиц. Таким образом, получается, что суд не в праве самостоятельно оценить и признать недействительными решения, принятые собранием кредиторов[40].

Между тем применительно к корпоративным спорам существуют разъяснения, данные высшими судебными инстанциями в постановлениях Пленумов Верховного Суда Российской Федерации и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 09 декабря 1999 года № 90/14 «О некоторых вопросах применения Федерального закона «Об обществах с ограниченной ответственностью» и Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 18 ноября 2003 года № 19 «О некоторых вопросах применения Федерального закона «Об акционерных обществах», согласно которым в случаях, когда стороны, участвующие в рассматриваемом судом споре, ссылаются в обоснование своих требований или возражений по иску на решение общего собрания участников общества (акционеров), при этом судом установлено, что данное решение принято с существенными нарушениями закона или иных правовых актов (с нарушением компетенции этого органа, при отсутствии кворума и т. д.), суд должен исходить из того, что такое решение не имеет юридической силы (в целом или в соответствующей части) независимо от того, было оно оспорено кем-либо или нет, и разрешить спор, руководствуясь нормами закона.

Так, в постановлении Президиума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 30 июня 2009 года № 2913/09 по делу № А34–692/2008 указано, что вопрос о том, имеет ли юридическую силу решение общего собрания (общества с ограниченной ответственностью), должен исследоваться и получить соответствующую правовую оценку в общем порядке наряду с иными обстоятельствами спора. Обстоятельства ничтожности решения не требуют обязательного их подтверждения отдельным судебным актом по самостоятельному иску.

Считаю, что аналогичный подход должен применяться и к спорам, рассматриваемым по делам о несостоятельности (банкротстве).