Крестовый поход на Россию

29 Ibid., p. 367.

30 Messe G. La guerra al fronte russo, p. 167.

31 Ibid., p. 146.

32 Ibid., p. 160.

33 Ibid.

34 Goria G. L'ltalia nella seconda guerra mondiale, p. 217.

35 Ciano G. Diario, vol. II, pp. 63, 71.

36 Messe G. La guerra al fronte russo, p. 174.

37 Текст отчета см.: Valori A. La campagna di Russia, pp. 172—174.

38 Ciano G. Diario, vol. II, p. 51.

39 Simoni L. Berlin, Ambassaded'ltalie, p. 306.

40 Ibid., p. 313.

41 Goria G. L'Italia nella seconda guerra mondiale, pp. 307—310.

42 Cavallero M. Comando Supremo, p. 212.

43 Ciano G. Diario, vol. II, p. 169.

44 Messe G. La guerra al fronte russo, p. 178.

45 См.: Deakin F. Storia della repubblica di Salo, Torino, 1963, p. 25. 46ZanussiP. Guerra e catastrofe d'ltalia, pp. 59—60.

47 Franzini E. In Russia, Venezia, 1962, p. 9.

48 См.: Revetli N. La strada del davai, Torino, 1966.

49 Franzini E. In Russia, p. 12.

50 Revelli N. La strada del davai, p. 14.

51 Franzini E. In Russia, p. 29.

52 Gambetti F. I morti e i vivi dell'ARMIR, Milano, 1948. p. 21.

53 Messe G. La guerra al fronte russo, pp. 199—200.

54 Ibid.

55 См.: Valori A. La campagna di Russia, vol. I, p. 420.

56 Tolloy G. Con I'armata italiana in Russia, p. 44.

57 Messe G. La guerra al fronte russo, pp. 215, 218.

58 Valori A. La campagna di Russia, vol. I, p. 473.

59 Messe G. La guerra al fronte russo, p. 238.

60 Revelli N. Maitardi, p. 53.

61 Valori A. La campagna di Russia, vol. I, p. 465.

62 TolloyG. Con I'armata italiana in Russia, p. 51.

63 Revelli N. Mai tardi, p. 84.

64 Tolloy G. Con I'armata italiana in Russia, p. 50.

65 Ibid., p. 147.

66 Rigoni M. II sergente nella neve, Torino, 1953, p. 12.

67 Revelli N. La strada del davai, p. 141.

68 См.: TolloyG. Con I'armata italiana in Russia, p. 143.

69 Gambetti F. I morti e i vivi dell'ARMIR, p. 25.

70 Revelli N. Mai tardi, p. 3.

71 Messe G. La guerra al fronte russo, p. 169.

72 Tolloy G. Con I'armata italiana in Russia, p. 122.

73 Messe G. La guerra al fronte russo, pp. 57, 60.

74 Valori A. La campagna di Russia, vol. I, p. 543.

75 Ibid., pp. 238—239.

76 Cavallero M…Comando Supremo, p. 144.

77 Revelli N. Mai tardi, p. 81.

78 «Alba», 1943, №2.

79 «Perche non si e fatta luce sulla campagna in Russia», p. 10.

80 Messe G. La guerra al fronte russo, p. 170.

81 См.: Сидоров В., Фокин Н. Разгром итало-немецких войск на Дону, М., 1944. С. 8.

82 «L'armata italiana nella seconda battaglia difensiva del Don», p. 13.

83 Ibid., p. 11.

84 См.: Сидоров В., Фокин Н. Разгром итало-немецких войск на Дону. С. 7.

85 См.: ValoriA. La campagna di Russia, vol. I, pp. 765—766.

86 Типпельскирх К. История Второй мировой войны, М., 1956, стр. 267.

87 «L'armata italiana nella seconda battaglia difensiva del Don», p. 14.

88 Valori A. La campagna di Russia, p. 658.

89 «История Великой Отечественной войны…». Т. III. С. 104.

90 См.: Valori A. La campagna di Russia, vol. II, p. 699.

91 См.: «L'armata italiana nella seconda battaglia difensiva del Don», p. 4.

92 Deakin F. Storia della repubblica di Salo, p. 88.

93 Tolloy G. Con l'armata italiana in Russia, p. 203.

94 См.: Ciano G. Diario, vol. II, pp. 191,237.

95 Deakin F. Storia delta repubblica di Salo, p. 89.

96 Simoni L. Berlin. Ambassade d'ltalie, p. 344.

97 Deakin F. Storia della repubblica di Salo, pp. 92—93.

98 См.: Simoni L. Berlin. Ambassade d'ltalie, pp. 346—347.

99 Ciano G. Diario, vol. II, pp. 230—231.

100 См.: Deakin F. Storia della repubblica di Salo, p. 101.

101 Cavallero U. Comando Supremo, pp. 294, 421, 422.

102 Goria G. L'ltalia nella seconda guerra mondiale, p. 392.

103 Deakin F. Storia della repubblica di Salo, pp. 146—147.

104 Simoni L. Berlin, Ambassade d'ltalie, p. 362.

105 «Les lettres secretes echangees par Hitler et Mussolini», pp. 156—158.

106 Ibid., p. 170.

107 Deakin F. Storia della repubblica di Salo, p. 206.

108 Ibid., pp. 218—219.

109 Deakin F. Storia della repubblica di Salo. p. 206.

110 Типпельскирх К. История Второй мировой войны. С. 261.

В. И. Барышников, Э. Саломаа

ВОВЛЕЧЕНИЕ ФИНЛЯНДИИ ВО ВТОРУЮ МИРОВУЮ ВОЙНУ

В то время, когда Германия готовилась напасть на Советский Союз, целый ряд малых европейских стран был различными путями вовлечен в этот «крестовый поход». Некоторые страны были оккупированы без сопротивления, в случае надобности применялась сила. Их экономика и – в очень значительной степени – военная машина ставилась на службу этому давно задуманному и в начале лета 1941 года осуществленному мероприятию. Присоединение Финляндии к фашистской оси в качестве неофициального члена, а в действительности – в качестве надежного и при расчетах полностью учитываемого союзника, представляет собой особую статью.

Зимняя война между Финляндией и Советским Союзом окончилась подписанием мирного договора 12 марта 1940 года, финско-советский мирный договор содержал предпосылки развития мирных взаимоотношений между этими соседними странами, а также основу для развития взаимовыгодных экономических и культурных связей.

Однако тогдашняя правящая группировка Финляндии и стоявшие за нею политические силы считали мирный договор лишь «перемирием» (этот термин утвердился также в современной финской исторической литературе). Эта группировка выжидала, зная, что гитлеровская Германия рано или поздно нападет на Советский Союз. Она получила соответствующие прямые и косвенные намеки и одобрения. Однако надо было еще ждать, готовиться и оттягивать время.

Президент республики Каллио был болен и стоял в стороне от политической жизни, поэтому его было легко ввести в заблуждение. Правительством руководили «сильные люди»: премьер-министр Ристо Рюти и известный своими пронацистскими настроениями министр иностранных дел Рольф Виттинг. Вяйне Таннер, который временно был вынужден отстраниться, также принадлежал к этой группе. Несмотря на то что гитлеровская Германия не могла еще летом 1940 года сообщить своим возможным союзникам о подготовляемом плане «Барбаросса», финские власти стремились по собственной инициативе к союзу с Германией. Премьер-министр Рюти, например, пригласил к себе 16 августа 1940 года аккредитованного в Хельсинки германского посланника Блюхера и уверял его в том, что симпатии к немцам увеличились во всех слоях населения страны. До этого, 2 августа 1940 года, министр иностранных дел Виттинг во время доверительной беседы предложил Блюхеру, чтобы Германия при решении территориальных вопросов в Прибалтике действовала так же, как на Балканах. Он надеялся, что Гитлер примет его, и готов был направиться в Берлин. В своих мемуарах Блюхер отмечает, что он был вынужден сдерживать этих слишком рьяных политиков. Официальные отношения Германии и Финляндии должны были временно быть сдержанными. Однако Блюхеру уже намекали, что положение может вскоре измениться. Наконец заветные желания этой группировки сбылись. Маршал Маннергейм, остававшийся Верховным главнокомандующим, несмотря на то, что в мирных условиях этот пост должен был принадлежать президенту, получил из Берлина телеграмму, которую он охарактеризовал как луч солнца во тьме. В телеграмме указывалось, что по поручению Геринга в Финляндию направляется для переговоров некий подполковник Велтьенс. Приезд этого до тех пор неизвестного нацистского офицера в Финляндию не был случайностью. Он вместе с Герингом был у Гитлера, когда велись переговоры о планах касательно Финляндии. Теперь его откомандировали в Финляндию с непременным указанием вести переговоры исключительно с Маннергеймом. Если первый контакт будет удачным, можно будет привлечь к переговорам премьер-министра, министра иностранных дел и министра обороны. На посту министра обороны находился ставленник Маннергейма, бывший царский офицер Р. Валдэн. Переговоры и последующие за ними мероприятия ни в коем случае не должны были стать известны финляндскому сейму. Велтьенсу было поручено сообщить финскому политическому и военному руководству следующее: 1) Германия поставит Финляндии в секретном порядке и при определенных условиях оружие; 2) Германия намерена перебросить войска через Финляндию в Норвегию.

Финский подполковник Мартти В. Теря, игравший видную роль в начальной стадии переговоров об объединенном финско-немецком плане, писал в книге с метким названием «На перепутье», что Велтьенс был полномочным представителем великой державы. Посланнику Финляндии в Берлине Т.М. Кивимяки Велтьенс сообщил, что едет в Финляндию в качестве особого уполномоченного германского правительства.

Велтьенс вел переговоры 18—19 августа 1940 года не только с Маннергеймом, но также и с Рюти, Виттингом и Валдэном. Премьер-министр Рюти выразил ему благодарность и подтвердил согласие Маннергейма как главнокомандующего на предложения Велтьенса. Вероятно, это было первым совещанием на высшем уровне, в результате которого Финляндия была подключена к плану «Барбаросса».

Когда к 5 августа 1940 года в Генштабе сухопутных войск Германии был готов первый вариант плана войны против Советского Союза, то в нем Финляндии отводилась лишь пассивная роль – провести мобилизацию и в дальнейшем, не вступая в боевые действия, сковать 15 советских дивизий. Позднее, 15 сентября, с появлением нового варианта плана, им предусматривалось уже, что финская армия должна будет совместно с немецкими войсками в Заполярье образовать отдельную оперативную группу, в задачу которой входило вести наступление частью сил на Мурманск, а основными силами – на Ленинград из района севернее Ладожского озера1. Этот план, получивший условное наименование «Отто», в дальнейшем стал уточняться и должен был быть представлен Гитлеру.

В какой степени могли проникать в Финляндию полные сведения о замыслах фюрера и высшего военного командования? Скорее всего в кругах финского руководства улавливали лишь наметившуюся направленность действий с их стороны и нащупывали возможности, чтобы включиться в военный поход на Восток. Во всяком случае, после визита в Хельсинки Вейссауера, а затем Велтьенса и начавшейся переброски немецких войск в Финляндию на основе соглашения о «транзите», такая перспектива определенно вырисовывалась. Генерал Талвела писал в своих мемуарах: «Вести вторую войну одной (Финляндии. – В.Б.) против Советского Союза было бы безнадежно. Германия являлась нашей единственной слабой надеждой, и мы интенсивно обдумывали способ, чтобы можно было сблизиться с нею»2.

Именно на этапе появления плана «Отто» в весьма узком кругу государственного и военного руководства Финляндии принимается решение направить в Берлин такое лицо, которое бы не представляло Генштаб, но являлось весьма компетентным в оперативных вопросах. Предпочтение было отдано не находившемуся на действительной военной службе генералу Талвела. Он уже справился с одним из важных поручений, касавшихся поставок немецкого вооружения в Финляндию и организации «транзита» немецких войск. К тому же его не нужно было особо вводить в курс дела: Талвела все и так хорошо представлял. «Маршал, Вальден и Рюти решили, – писал он, – что мне было бы все же необходимо прозондировать возможность получения из Германии помощи…» Правда, явно камуфлируя цель поездки, добавил: «если Советский Союз использует вооруженные силы вновь против нас»3.

Перед отправкой Талвела в Германию Маннергейм поставил там перед ним задачу добиться встречи с благосклонно относившимся к Финляндии Герингом4, чтобы в неофициальной беседе изложить ему позицию финского руководства.

Побывав, однако, с 17 по 25 сентября в Берлине, Талвела не смог, как свидетельствуют его дневниковые записи, встретиться с Германом Герингом. Зато было выполнено другое не менее важное поручение, касавшееся установления сотрудничества между германским и финским Генеральными штабами в целях скоординированных совместных военных действий против Советского Союза. Впервые об этой тайной миссии П. Талвела стало известно на Нюрнбергском процессе из показаний, данных 27 декабря 1945 года полковником X. Кичманом, ставшим в октябре 1941 года заместителем военного атташе в Финляндии. Располагая информацией, полученной тогда в аппарате атташе в Хельсинки, Кичман сообщил суду то, что до сих пор не раскрывается финскими документальными источниками: «…В сентябре 1940 года генерал-майор X. Рессинг (Рёссинг. – В.В.), по заданию Гитлера и германского Генерального штаба, организовал поездку генерал-майора Талвела – особоуполномоченного маршала Маннергейма – в Берлин в ставку Гитлера, где им было достигнуто соглашение между германским и финским Генштабами о совместной подготовке нападения на Советский Союз и ведении войны против него». Возможные сомнения в достоверности этого развеиваются тем, что Кичману сказал сам Талвела: «…Вспоминаю, – отметил немецкий военный дипломат, – что, когда в ноябре месяце 1941 года я посетил генерала Талвела в его штаб-квартире в районе города Аунус (финское название Олонца. – В. В.), он в беседе рассказал мне, что поличному поручению маршала Маннергейма он еще в сентябре 1940 года одним из первых установил связь с германским верховным командованием в деле совместной подготовки нападения Германии и Финляндии на Советский Союз»5.

Эти же данные, но без указания конкретных участников переговоров X. Рёссинг лично сообщил весной 1941 года и шведскому военному атташе в Хельсинки Г. Стедингу. Шведский атташе тогда срочно решил доложить в Стокгольм сенсационную информацию: по данным Рёссинга, указывал он, «со стороны Финляндии, начиная с сентября 1940 года, все время выражалась надежда на получение военной помощи в войне против Советского Союза… Финны не рассматривали здесь возможность ограниченной помощи, а надеялись на концентрацию сил для возвращения обратно Восточной Карелии и Карельского перешейка»6. Таким образом, переговоры Талвела в Германии имели весьма важный скрытый смысл.

Некоторые скудные сведения, относящиеся к миссии.

Следует иметь в виду, что в Берлине очень опасались, как бы не произошло утечки данных о привлечении Финляндии к участию в войне с Советским Союзом. По сведениям, исходящим от фельдмаршала Ф. Паулюса, который в сентябре 1940 года принимал участие в составлении оперативного плана войны против СССР, на Финляндию конкретно не возлагались еще боевые задачи. «На северном фланге, – отмечал он, – предусматривалось участие Финляндии в войне, но во время разработки этих оперативных планов этот момент не учитывался»3 Следовательно, и с Талвела не могли вестись еще конкретные разговоры о роли и месте финских вооруженных сил в войне. Это должно было произойти позднее.

Тем не менее немецкий военный атташе в Хельсинки в конце октября 1940 года передал перечень вопросов, которые интересовали немецкое военное командование в Норвегии Они касались дорожных условий и военных приготовлений на Севере Финляндии10. Маннергейм достаточно оперативно предоставил конкретные ответы на все поставленные ему вопросы, что, естественно, свидетельствовало о уже начавшихся первых шагах совместной координации военных приготовлений. Когда же начальник Генерального штаба финской армии Э. Хейнрикс лично после этого встретился с германским военным атташе, то Рёссинг всячески стремился еще и полностью раскрыть смысл слов Гитлера о том, что «Германия, очевидно, рано или поздно скрестит оружие с Россией»11.

В Финляндии стремились ускорить процесс сближения с Германией по военной линии и получить большую ясность в перспективном плане. Финляндский военный атташе в Германии Вальтер Хорн старался приложить максимум усилий, чтобы все-таки представитель финляндского руководства смог в Германии продолжить обсуждение немецко-финляндского сотрудничества. Он прямо по этому поводу подчеркивал, что все должно решаться в Берлине на самом высоком уровне, поскольку в данном вопросе это зависит от мнения «лишь Гитлера и Риббентропа»12.

Однако в рейхе не особенно спешили с форсированием своих переговоров с финнами. К этому времени уже было достаточно ясно, что Финляндии остается выбирать только одно из двух: либо вместе с Германией участвовать в войне против СССР, либо приступить к выдворению немецких войск из своей страны, а это в данном случае было уже нереально13. К тому же продолжающаяся осторожность Берлина по поводу дальнейших переговоров с Финляндией, возможно, была связана с жесткой позицией СССР, внимательно следившего за немецко-финским сотрудничеством.

Тем не менее из Берлина все же негласно подбадривали финляндское руководство. 29 октября Геринг направил Маннергейму специальное послание, в котором говорилось: «Смелая позиция вашего народа принесет свои плоды»14. Действительно, в Финляндии активно продолжали искать пути к тому, чтобы более четко определить перспективы военного сотрудничества с Германией. Спустя полтора месяца после очередной поездки в Берлин Талвела опять был направлен в германскую столицу. Этот визит в Финляндии готовили достаточно долго. Планировалось, что Талвела все же сможет получить аудиенцию у высшего гитлеровского руководства. С этой целью была заготовлена и специальная памятная записка, которую финский эмиссар должен был вручить Герингу в ходе их встречи. Сама же программа предстоящего посещения рейха тщательно продумывалась, и обсуждения по этому поводу велись как среди высшего военного, так и дипломатического руководства Финляндии15.

Столь скрупулезно готовящийся визит оказался для финского эмиссара очень продолжительным. Он проходил с 8 по 22 ноября. Причем само прибытие Талвела в Германию происходило при достаточно тревожных для

Финляндии обстоятельствах. Это можно судить и по телеграмме, которую накануне приезда Талвела в Берлин направил министр иностранных дел Финляндии посланнику Кивимяки. В ней лаконично сообщалось: «Талвела прибудет в пятницу вечером. Обстановка развивается плохо»16.

Какие же обстоятельства озадачивали организаторов задуманной поездки? Дело заключалось в том, что нахождение Талвела в Берлине совпало со временем пребывания там Молотова на переговорах с Гитлером. Ситуация складывалась довольно оригинально: фюрер в имперской канцелярии в беседе с Молотовым пытался всячески скрыть все то, что прикрывалось «транзитом», а где-то вблизи в тот же самый момент действовал непосредственно причастный к данному делу человек, вновь прибывший из Хельсинки для достижения дальнейших договоренностей в интересах подключения Финляндии к военным планам Германии.

Эмиссар маршала опять не смог встретиться с Герингом. Также ему не удалось, как предполагалось, провести беседы с другими высокопоставленными представителями высшего военного руководства Германии фельдмаршалами Кейтелем и Браухичем. Однако Талвела сумел все же вступить в контакт с одним из ближайших советников Гитлера по морским делам адмиралом Отто Шниевиндом и сообщить ему, что имеет задачу по поручению Маннергеима проинформировать руководящих военных деятелей Германии относительно военного положения Финляндии. «Я заметил, – писал Талвела об этом разговоре, – что после того, как мы получили от Германии оружие и немецкие войска прошли маршем по Северной Финляндии, мы обрели смелость, почувствовав, что судьба Финляндии неотделима от Германии. Поэтому требовалось также, чтобы военные проблемы Финляндии интересовали Германию, особенно в том отношении, где интересы являются взаимосвязанными»17.

Уже перед самым отъездом из Берлина, ночью 22 ноября, Талвела встретился с Велтьенсом, который, может быть, сказал наиболее важное относительно перспектив будущих германо-финляндских контактов. Велтьенс заявил, что «ответ Германии в данной связи по-прежнему обдумывается с точки зрения формулировок»18. Иными словами, в Берлине все еще не спешили дать точные разъяснения финскому руководству и демонстрировали, что еще изучают этот вопрос.

Возвратившись 23 ноября в Хельсинки, Талвела в тот же день обстоятельно доложил о результатах своей поездки президенту, главнокомандующему, министрам обороны и иностранных дел, а также начальнику Генштаба. Судя по тому, какой круг лиц заслушивал его, можно предположить, сколь значима была его информация в военно-политическом отношении.

Действительно, для Хельсинки многое еще оставалось невыясненным. Неконкретность достигнутых результатов во время ноябрьской поездки Талвела требовала новых разъяснений. Они могли быть достигнуты уже в конце ноября, поскольку в столицу Финляндии вслед за П. Талвела сразу же вновь прибывает Ё. Велтьенс. Как отмечает по этому поводу М. Теря, он был направлен ввиду того, что «правительство Германии… считало все же необходимым в какой-то степени показать теплоту»19.

Визит Велтьенса продолжался в течение четырех дней, с 23 по 26 ноября. В ходе него он встречался с Вальденом, Виттингом, Маннергеймом и другими представителями финского руководства. Причем круг вопросов, который в ходе этого визита обсуждался, был достаточно широкий: от расширения поставок Финляндии вооружения до политической информации, которую германский представитель пытался донести до высокопоставленных лиц, т. к. «финнов не следовало слишком опечаливать»20.

Более того, Велтьенс постарался сообщить об итогах визита Молотова в Берлин и показать, что Гитлер «активно защищал» на переговорах Финляндию от попыток Молотова добиться согласия фюрера «на захват Финляндии». К тому же Маннергейму он передал особое послание Геринга, а от себя советовал в отношениях к СССР быть решительными, но не «дерзить»21. Иными словами, Велтьенс стремился продолжить тот процесс переговоров, который вел Талвела в Берлине и в то же время опять напомнить финнам о «советской военной угрозе». В этой связи профессор М. Ёкипии восклицает: «Трудно осудить руководителей нашей страны в их связях с Германией… если представить, что они в полной мере были информированы о планах ликвидации их страны, высказанных на столь высоком государственном уровне»22.

Таким образом рейх стремился активно использовать визит Молотова в Берлин с тем, чтобы дипломатическим путем еще больше привязать финское руководство к немецкой политике, направленной на подготовку войны против СССР. И эти действия находили понимание и полную поддержку у правительственных кругов Финляндии. Теперь Маннергейм опять начал выяснять вопрос о возможности нового визита Талвела в Берлин, причем речь уже велась о непосредственной встрече с начальником Генштаба сухопутных войск Германии Гальдером23.

В это время в Берлине приступали к завершающей стадии выработки плана нападения на СССР, и, конечно, один из главных участников этого процесса как раз и был начальник Генштаба сухопутных войск. Естественно, что б это время он был невероятно занят. Однако новое посещение представителя финского военного командования стало теперь уже необходимо для руководства вермахта. 5 декабря 1940 года на совещании германских генералов у Гитлера фюрер совершенно определенно заявил, что в операции против СССР «будет участвовать Финляндия». Как зафиксировал тогда в этой связи Гальдер; «финны… выступят вместе с нами, так как их будущее связано с победой Германии»24. В результате именно в декабре 1940 года настал уже тот день, когда в Германии могли наконец заслушать Талвела.

События стали разворачиваться невероятно стремительно. Не прошло и десяти дней после окончания визита Велтьенса в Хельсинки, как Талвела вновь прибывает в столицу Германии. Эта поездка, подобно предыдущей, носила крайне законспирированный характер. Как по этому поводу отмечается в финской исторической литературе, «читая воспоминания Талвела. поражаешься, сколь смехотворными зачастую выглядят уверения в том, что он в декабре 1940 года случайно оказался в Берлине»25. Но именно только в данный момент ему наконец удается встретиться с высокопоставленными представителями вермахта и прежде всего с генерал-полковником Ф. Гальдером.

Оценивая произошедшие встречи, профессор Охто Маннинен отметил, что «у генералов были достаточно широкие полномочия обсуждать важнейшие вопросы»26. В свою очередь финский военный историк Хельге Сеппяля, пользовавшийся неопубликованной рукописью воспоминаний Талвела о 1940—1941 годах, обратил внимание на следующее: «Из мемуаров видно, что Талвела встречался с рядом лиц в ресторанах. Удивительно, что многие встречи остались за пределами воспоминаний, равно как и темы разговоров»27. Почему? Мы видели уже, какой круг вопросов обсуждался с его участием в закрытых кабинетах ресторанов Хельсинки. Очевидно, способ обсуждения важных, острых вопросов и здесь оказался своеобразно традиционным.

В финском военном архиве удалось обнаружить в данной связи лишь лаконичные телеграммы финляндского военного атташе из Берлина. 9 и 17 декабря в них был один и тот же текст: «Ставка. Маршалу. Хельсинки. Генерал Талвела действует»23. Но не более того. Вместе с тем посланец маршала не счел возможным приоткрыть в своих мемуарах суть происходившего на встречах и переговорах с представителями германского командования. Они, кстати, проходили уже совместно с прибывшим тогда в Берлин бывшим командующим финскими войсками на Карельском перешейке в «зимнюю войну» генералом Хуго Эстерманом. «Переговоры Талвела и Эстермана, – заметил X. Сеппяля, – наверняка могли бы заинтересовать нас, как и оставшиеся неизвестными беседы в ресторане, но, увы!»29.

При всем этом, надо полагать, самыми важными являлись встречи Талвела с Гальдером. В памятной записке, которую составил финский генерал по случаю произошедших переговоров, имеется весьма лаконичная запись: «Обсудили дело, о котором ген. – полк. Г. (генерал-полковник Гальдер. – В.Б.) не захотел делать письменных заметок и о котором разрешил сообщить только финскому Генштабу»30. Дело в том, что тогда в руководстве вермахта впервые были подвергнуты рассмотрению уже чисто оперативные вопросы, связанные с проблемой боеготовности финской армии и планами проведения Финляндией мобилизации, а также временем, необходимым для скрытой подготовки к наступлению ее войск в юго-восточном направлении31. Причем, как справедливо заметил немецкий историк М. Менгер, все эти проблемы как раз «могли иметь значение только при неожиданном нападении» на СССР32.

В ходе той встречи Гальдера особо интересовали также районы финского Заполярья, где должны были размещаться немецкие войска. В этой связи Талвела писал в своих мемуарах: «Взяв карту Финляндии, Гальдер отметил, что мы правильно делаем, заботясь об этом направлении… Он поинтересовался, как мы сами оцениваем нынешнюю границу, проходящую по Карельскому перешейку»33. Таким образом германское руководство уже обстоятельно изучало вопросы, связанные с осуществлением нападения на СССР с территории Финляндии. И, судя по всему, позиция финского политического и военного руководства, изложенная Талвела в германском Генштабе, была учтена при окончательном определении места Финляндии в ходе разработки оперативного плана похода на Восток.

Через день после этой беседы, 18 декабря, Гитлер подписал уже известную директиву № 21, содержавшую общий замысел и исходные указания об агрессии против СССР. Ей было дано условное наименование плана «Барбаросса». «На флангах нашей операции, – говорилось в этом плане, – мы можем рассчитывать на активное участие Румынии и Финляндии в войне против Советской России… Основным силам финской армии будет поставлена задача в соответствии с успехами немецкого северного фланга сковать как можно больше русских сил путем нападения западнее или по обе стороны Ладожского озера, а также овладеть Ханко»34.

С завершением визита Талвела для финляндского руководства не было уже особых сомнений относительно перспектив будущей германской политики. Как отметил в данном случае О. Маннинен, предположение о возможности войны Германии против «России, не могло получить иного истолкования у Талвела, поскольку немцы хотели иметь сведения для своих военных планов»35.

Следовательно, можно предполагать, что после поездки Талвела в Германию в ноябре в финской ставке и в Генштабе только еще пытались согласовывать намечавшиеся составителями плана «Барбаросса» перспективы участия Финляндии в войне, а уже в декабре, перед подписанием Гитлером директивы № 21, согласие финского руководства с определенными уточнениями было доложено в Берлин. Иными словами, по мнению профессора Мауно Ёкипии, между Финляндией и Германией была все-таки достигнута принципиальная договоренность. Свою позицию М. Ёкипии подтвердил в обстоятельном исследовании «Рождение войны-продолжения». В качестве источника в подтверждение сделанного вывода им приводилась телеграмма фельдмаршала В. Кейтеля от 15 июня 1941 года, адресованная находившемуся в Финляндии начальнику штаба немецкой армии «Норвегия» полковнику Эриху Бушенхагену, в которой подтвердил его полномочия и разъяснил, что Финляндия должна осуществлять свои действия «в соответствии с тем, что подлежало выполнению»36.

В ходе своей последней поездки в Германию Талвела, более того, получил возможность дважды встретиться с Герингом. Это произошло 18 и 19 декабря.