Крестовый поход на Россию

И другое: «Для Венгрии настало время действовать. Венгерский королевский хонвед снова занял место в строю, чтобы участвовать в крестовом походе против большевиков…» О том же говорил начальник венгерского Генштаба Сомбатхеи, обращаясь к солдатам, отправляемым на фронт: «Пришло время, когда культурная Европа решила уничтожить большевизм…» Наряду со всем этим хортистское командование с целью материально заинтересовать солдат обещало им премии. Так, в 37-м пехотном полку 13-й дивизии было объявлено, что хонвед, подбивший советский танк, получит 30 га земли на Украине. В 54-м пехотном полку 7-й дивизии сулили за захват пленного выдавать тысячу папирос. Но ни в том, ни в другом случае охотников заслужить эти «премии» не оказалось141.

Что касается использования венгерских войск, то часть из них была брошена на передовую линию фронта, а «охранным частям» пришлось вести напряженные бои с партизанами, особенно в Брянских лесах.

У венгерских солдат вызывал недовольство и даже озлобление также тот факт, что командование стремилось скрыть от населения Венгрии правду об их положении на фронте и с этой целью усиливало военную цензуру. 4 апреля 1942 года командующий венгерской группой войск на Восточном фронте издал приказ, предписывавший уничтожать не проверенную цензурой корреспонденцию ввиду того, что на территорию страны прибывало большое количество солдатских писем «нежелательного» содержания. «Образцовым» в этом отношении оказался командир взвода лейтенант Месарош, который порвал письмо солдата Йожефа Беликаша, сообщавшего домой, что страдает от морозов. В приказе № 28 от 16 января 1942 года командир 3-го батальона 51-го пехотного полка пригрозил привлекать к ответственности офицеров в случае передачи солдатам писем, «не прошедших проверку»142.

Ко всему этому нужно добавить, что венгерские войска несли тяжелые потери с самого начала боев с Красной Армией и партизанами. Только за период с 15 октября 1941 года до середины августа 1942 года они составляли 31 818 человек. В этих сражениях 102 и 109-я венгерские дивизии лишились до 80% личного состава, а 108-я была фактически уничтожена. Явившись в новом составе на фронт в сентябре 1942 года, последняя менее чем за четыре месяца потеряла еще около 3 тыс. убитыми и не менее 3 тыс. ранеными, бросила на поле боя пять танков, две бронемашины, шесть орудий, большое количество пулеметов, винтовок и боеприпасов143.

2-я венгерская армия в составе девяти дивизий и танковой бригады, выведенная в апреле – июле 1942 года на советско-германский фронт и находившаяся в подчинении командующего немецкой группы армий барона Вейхса144, еще до выхода на Дон понесла большие потери. В июне под Тимом и около Дударека, в августе – сентябре под Коротояком и Сторожевым, в районах Урыва и Александровки ее 6, 7, 9, 20-я и другие дивизии лишились до 50% своего состава145. Например, 20-я пехотная дивизия только за один день в боях с частями Красной Армии потеряла 1400 человек убитыми146.

Такая же судьба постигла 13-ю дивизию, которой командовал Йожеф Грашши, учинивший кровавую расправу в районе Нови Сад в январе 1942 года. Заверив Хорти, что дивизия отправляется на Восточный фронт «добровольно», он вскоре после прибытия на территорию СССР бросил против партизан 31-й полк, который тогда же был полностью уничтожен. 7-й полк этой же дивизии в боях с Красной Армией в августе и сентябре потерял более половины состава. Еще больше жертв понес 37-й полк, в отдельных ротах которого осталось по нескольку человек. Тогда же потеряла более 700 человек убитыми и ранеными 1-я будапештская мотобригада147.

В найденном на правом берегу Дона в районе Сторожевого дневнике ефрейтора 3-го батальона 1-й венгерской мотобригады Иштвана Балога оказалась следующая запись от 16 августа 1942 года: «Грустное воскресенье. Многие венгерские товарищи поливают своей кровью русскую землю. Убитые покрывают землю. Не успеваем отвозить раненых». Этот дневник, начатый в Будапеште 18 июня, ярко показывает, как менялось настроение и у тех солдат, которые были обмануты пропагандой и надеялись на победу германского оружия.

Первая запись в нем гласила: «Уезжаем с грустью, но с уверенностью в грядущей победе». 1 июля: «Везде видны остовы разбитых немецких машин. Не покидает ли немцев военное счастье? Верим богу, что оно останется с ними и с нами, несмотря на отдельные поражения». 17 августа: «Теперь только бог нам может помочь». 19 августа: «Не дождемся улучшения положения. Хорошо бьют русские снайперы. Стоит только показаться, как они тебя продырявят. Обычно смертельно». 20 августа, после боя, «в котором земля содрогалась от разрывов бомб и снарядов», Иштван Балог записывал: «Не покидай меня, Пресвятая богородица!» 21 августа: «Подсчитываем потери роты: 20 убитых, 94 раненых, трое пропали без вести. Настроение подавленное. Все друзья ранены…» За 20 дней до гибели, 1 сентября 1942 года, Иштван Балог писал: «Вижу нашу судьбу: мало шансов на возвращение домой. Поскорее бы окончилась война, иначе мы все погибнем. Половина уже погибла…»148

Гнетущее впечатление производили на солдат огромные потери от огня советской артиллерии. Например, танковый полк, входивший в состав 2-й венгерской армии и насчитывавший 160 танков, в 10-дневных боях под Урывом и Коротояком потерял 138 из них149.

Моральное состояние венгерских солдат ухудшилось и из-за плохого питания. Их возмущало то обстоятельство, что немецкие части снабжались несравненно лучше. 27 июня 1942 года начальник Генштаба венгерской армии констатировал: «Часто имеют место сильные столкновения, что не способствует добрым отношениям между союзниками». О «нежелательных трениях» между немецкими властями и командованием венгерских частей говорилось незадолго до этого и в секретном приказе хортистского командования. Командиры дивизии и полков пытались пресечь эти противоречия угрозами. В одном из приказов по 46-му пехотному полку в июне 1942 года говорилось: «За выражение недовольства питанием виновные будут наказаны. Но все должны знать, что больше 120 г мяса и 150 г хлеба все равно никто не получит»150.

Сокрушительные удары по хортистским войскам наносили и части Красной Армии, и партизанские отряды. Против последних были дополнительно брошены весной и летом 1942 года войска 2-й венгерской армии. Это лишь увеличило потери оккупантов. Только при разгроме венгерского гарнизона в с. Шиловка партизаны уничтожили 150 солдат и взяли в плен 41. В сражении с партизанами у дер. Коломино венгерские части потеряли только убитыми свыше 200, а в уличных боях за Хиней – более 100 солдат и офицеров151.

Фронт, а также «партизанский театр» боевых действий страшили не только венгерских солдат, но и высших офицеров хортистской армии, что находило отражение в приказах командования. Так, в директиве! изданной Генштабом в апреле 1942 года, говорилось: «Борьба против Советов близко познакомила нас с особым и безжалостным средством борьбы: партизанским движением. Удивительными являются проявленные русскими при этой форме борьбы фанатизм, презрение к смерти и выносливость, с которыми мы столкнулись. Потрясающи те огромные масштабы, в которых русские применяют этот способ. Развивающееся на все большей территории партизанское движение уже принимает формы народного движения»152.

Что касается венгерских солдат, то покидать фронт их заставлял не только страх. Многие из них не хотели воевать за интересы германских союзников. О подобных настроениях солдат прямо говорилось весной 1942 года в приказе командира 3-го батальона 47-го пехотного полка майора Карменди. А командир 44-го полка подполковник Пулис тогда же писал в донесении, что во время боя с партизанами венгерские артиллеристы спрятали снаряды от орудий. Наконец, генерал Йожеф Хеслени в одном из своих приказов вынужден был констатировать, что венгерские солдаты «бросают оружие или продают его русским вместе с боеприпасами, чтобы, не имея оружия, не воевать»153.

В хортистской армии распространялись пораженческие настроения. Попытки же командования поднять моральный дух войск были безуспешны. Это вынуждено было признать и хортистское военное командование. Начальник Генштаба Сомбатхеи заявил в письме на имя Хорти: «Как бы пропаганда ни старалась вдолбить, что лучше защищать родину подальше от ее границ, сознание, что венгру необходимо воевать на расстоянии 2000 км от его родины, никак не укладывалось в его голове»154.

Еще тревожнее было положение в тех воинских частях, где имелись представители национальных меньшинств Венгрии. «У русин часто происходят массовые побеги, имеют место случаи неповиновения и т. д.», – сообщалось летом 1942 года в одном из донесений с Восточного фронта. Далее заявлялось, что причиной разгрома 13-го егерского полка, потерявшего в одном из боев 80% офицеров и 40% солдат, явилось то, что «отряды обеспечения, состоявшие из людей славянских национальностей, не позаботились о подвозке боеприпасов»155.

Не доверяя солдатам-«инородцам», фашистское командование сводило их в отдельные, вооруженные только винтовками, роты во главе с «верными и решительными командирами». Что же касается закарпатских украинцев, то в некоторых воинских частях их вообще разоружили и перевели в рабочие роты. Когда 43-й полк вышел у с. Марки на фронт, у 30 русин отняли оружие, дали лопаты и кирки и заставили под конвоем рыть окопы, а позднее перевели их в подносчики патронов к пулеметам156.

Все это заставило начальника хортистского Генштаба прийти к выводу, что в венгерской армии «дала о себе знать идея пацифизма»157.

Не хотели воевать и солдаты-венгры. Старшина пулеметной роты 1-го батальона 35-го пехотного полка записал 19 июля 1942 года в своем дневнике: «…Каждый ломает голову над тем, когда же нас сменят? Особенное разочарование вызвало у солдат заявление генерала Янн (командующего 2-й венгерской армией. —А. П.), что солдаты могут рассчитывать вернуться домой не раньше сентября будущего года». Участились открытые выступления солдат против войны. В одном из соединений в июле 1942 года арестовали и отправили в Венгрию группу «бунтовщиков». Побывавшие на фронте в тот период депутаты венгерского парламента, констатируя тяжелое состояние армии и плохое обеспечение питанием и боеприпасами, отметили рост антивоенных настроений у солдат и офицеров. Венгерские части, заявили они, «нужно было гнать в наступление с помощью оружия»158. 8 августа 1942 года лейтенант Ватор стрелял по отступавшим солдатам своей роты.

Начало коренного перелома в ходе войны. Разгром венгерской армии на Дону

Разгром 2-й венгерской армии на Дону в начале 1943 года оказал огромное влияние на положение в Венгрии. Он нанес хортистским вооруженным силам такой удар, от которого они уже не смогли оправиться. Поскольку одновременно были разгромлены и пленены отборные гитлеровские войска, то это развеяло в прах расчеты правительства М. Каллаи на победу фашистской Германии в войне против Советского Союза.

Чтобы яснее представить себе последствия разгрома 2-й венгерской армии, необходимо прежде всего обратиться к обстоятельствам ее гибели.

Как уже отмечалось, она понесла большие потери еще осенью 1942 года в боях, которые вели советские войска на правом берегу Дона. По данным венгерского Генштаба, только пять пехотных дивизий и танковая бригада к октябрю потеряли в этих сражениях 30 тыс. убитыми и ранеными159. Однако хортистское правительство продолжало посылать на фронт пополнения, но от этого 2-я армия вовсе не стала более боеспособной. На ее состоянии сказывался тот факт, что гитлеровское командование, не имея возможности полностью обеспечить материально-техническое снабжение всех находившихся в его подчинении войск, отдавало предпочтение немецким воинским частям за счет своих «союзников», в том числе и венгров. Последние имели устаревшее вооружение, страдали от плохого питания и отсутствия зимней одежды160.

Любопытно, что причину такого положения отлично знало высшее хортистское командование. Так, в ответ на сообщение главного интенданта 2-й армии о том, что на большинство из «200 представлений по этому вопросу» гитлеровское и хортистское командование не дали ответа, прибывший на фронт начальник венгерского Генштаба Сомбатхеи сказал: «Отсутствие ответа – тоже ответ»161. Свою осведомленность в этом отношении он подтвердил и в воспоминаниях, написанных им в тюрьме после войны. В них, в частности, говорится, что зимняя одежда для венгерской армии была вывезена на фронт, но доставить ее в части помешали в основном «трудности, связанные с транспортом, находившимся в руках немецкого командования»162.

Тем временем гитлеровское командование, стремясь установить полный контроль над 2-й венгерской армией, а заодно и над находившейся южнее итальянской, расположило в начале января 1943 года на стыке между ними две немецкие пехотные дивизии с группой бронетанков. Вместе с 1-й венгерской бронетанковой дивизией они образовали «резервный» корпус. Возглавивший его гитлеровский генерал Крамер формально находился в подчинении командования 2-й венгерской армии, но фактически сам держал ее под своим контролем. Согласно специальному разъяснению, корпус Крамера мог быть брошен в бой только по приказу Гитлера163.

Так обстояло дело в момент, когда уже началось наступление Красной Армии в районе Волги. Беспокойство правительства Венгрии усилилось в особенности после того, как военный министр Вилмош Надь, сменивший на этом посту Барту, доложил 7 января, что румынские и итальянские войска уже понесли большие потери и что следует ожидать сильного удара также по венгерской армии. Однако ни министр, ни правительство в целом не сделали из этого никаких выводов, возложив все надежды на немецкие резервы164.

Мощный удар войск Воронежского и Донского фронтов Красной Армии в конце 1942-го и в начале 1943 года был нанесен и по 2-й венгерской армии. 12 января 1943 года с Урывского плацдарма был прорван фронт на ее участке. Это наступление, как свидетельствует целый ряд документов, явилось неожиданностью для венгерского командования и вызвало в первые же дни смятение и панику в армии. Связь между дивизиями и полками была прервана. Офицеры в панике бросали свои подразделения, а оставшиеся без начальников солдаты бежали куда глаза глядят или сдавались в плен165. Запланированное ранее венгерским командованием на утро 13 января контрнаступление успеха не имело. Из поддерживавших его 60 немецких танков 56 было уничтожено166.

В течение трехдневного боя с 12 по 14 января были разгромлены 7, 20 и 12-я дивизии, а также 700-я бронетанковая немецкая группа. 15 января войска 3-го венгерского корпуса были полностью отрезаны от других частей 2-й армии. Ее командующий генерал Янн, пытаясь организовать сопротивление, в ночь на 16 января приказал «держаться до последнего человека», но уже на следующий день дал указание «отступать в направлении Буденновки». Однако вместо «организованного отступления» продолжалось паническое бегство. Пытаясь остановить солдат, офицеры начали расстреливать «каждого десятого». Но когда и это не помогло, начальник штаба 2-й венгерской армии Ковач по телефону потребовал от командования 3-го корпуса «устроить резню похлеще!»167.

Но уже 30 января он был вынужден приказать «мелкими группами пробиваться на запад». Это был последний приказ штаба. 2-я армия перестала существовать. Ее остатки откатывались на запад, продолжая нести крупные потери. Уже к 19 января 27 500 офицеров и солдат хортистской армии были пленены. В конце января был разгромлен и 3-й корпус. Тогда же сдались в плен командир корпуса генерал-майор Штом и другие генералы и офицеры, а 7 февраля так же поступили остатки этого соединения.

В дни этих боев гитлеровское командование своими действиями в отношении «союзников» вызвало еще большую ненависть со стороны венгерских солдат.

Под Борцово – Яблочков немецкие заградительные отряды задерживали венгерских солдат из разбитых частей 9-й дивизии и гнали их на передовую. В январе при отступлении немецкая часть выгнала в дер. Ивановка всех венгров на мороз и заняла избы и сараи. Когда в дер. Верхнее Гурово застряли немецкие машины, гитлеровцы отобрали лошадей из венгерского обоза, бросив сопровождавших его солдат на произвол судьбы168.

Командир корпусной группы немецкий генерал Зиберт отводил свои части под прикрытием остатков венгерских войск. Последние использовались и на других участках фронта в качестве арьергарда при отступлении германских войск. В частности, 1-я венгерская танковая дивизия по приказу Крамера прикрывала отход его корпуса. То же самое попыталось сделать командование разбитой 8-й итальянской армии169.

Сохранились десятки и сотни документов о подобных фактах. «Немцы оттесняли венгров с хороших дорог, – писал впоследствии генерал Сомбатхеи, – не давали им места для расквартирования или вообще не впускали в населенные пункты. Средства передвижения, коней, теплые одеяла отнимали… Сбрасывали раненых венгров с автомашин…»170 Полковник Золтан Фаркаш свидетельствовал: «Немецкая армия обращалась с нами почти как с врагами. Нашим войскам запрещено было пользоваться дорогами… Хонведы и офицеры, поодиночке или группами, подвергались нападениям со стороны немцев. Последние срывали пистолеты с пояса венгерских солдат, насильственно отнимали у них лошадей и средства передвижения, не переставая ругать венгерскую нацию и ее армию». Фаркаш приводил также изданный немецким командованием приказ, гласивший, что «с венгерскими войсками следует обращаться как с военнопленными»171. А командир 47-го пехотного полка писал: «Обычно раненых венгерских солдат немцы сталкивали с саней… и доходили даже до того, что снимали повязки с наших (т. е. венгерских. – А.П.) раненых и забинтовывали ими своих»172.

Приведенные факты дают представление о том, почему в ходе наступления Красной Армии в начале 1943 года венгерские солдаты предпочитали сдаваться в плен не только одиночками или группами, но и целыми подразделениями. Так поступили, например, 2-я маршевая рота 23-го полка 20-й пехотной дивизии в составе 180 человек во главе с прапорщиком Косаш, 3-й взвод 1-й роты 14-го полка вместе с фельдфебелем Боя, 1-й взвод 7-й роты 22-го полка со своим командиром прапорщиком Лучко и целый ряд других подразделений. Перешли на сторону Красной Армии два минометных взвода 47-го полка под командованием Габора Чомоша и Габора Баги. 18 января 1943 года двое военнопленных – венгр и русин, отправившись в свою часть, привели с собой 250 солдат. Минометчики из роты ст. лейтенанта Андраша Чомаша не пошли за ним, а остались в дер. Сторожевке и сдались в плен173.

В архивах сохранилось множество документов, в которых приведено большое количество таких фактов174. В ходе январского наступления Красной Армии 200-тысячная 2-я венгерская армия была наголову разгромлена и, по признанию Хорти, сделанному им в письме Гитлеру, потеряла 80 тыс. солдат и офицеров убитыми и 63 тыс. ранеными175. Как доложил военный министр на заседании правительства 2 марта 1943 года, 75% ее вооружения стоимостью 367 млн. пенге было уничтожено в ходе зимнего наступления Красной Армии176.

Весть о разгроме 2-й армии на Дону быстро долетела до Венгрии. Уже 23 января в Будапеште распространился слух о том, что «венгры, все до одного, погибли»177. Власти предпринимали все, чтобы скрыть это. Тех, кто говорил на эту тему, арестовывали. И все же население страны узнало правду как о положении на фронте, так и об отношении гитлеровцев к венгерским солдатам. Об этом свидетельствуют полицейские донесения из различных городов и районов. В частности, как сообщали из Шопрона, местному населению стало известно, что «на русском фронте немцы не только не подбирали на свои транспортные средства раненых венгров, но и давили их своими танками и самоходными установками. Они отнимали средства передвижения не только у венгерских солдат, но и офицеров, а сопротивлявшихся расстреливали… В результате этого многие венгерские солдаты замерзли»178.

Примечания

1 BMI, V– 128424, 102.1;KarsaiElек. Op. Cit., 2. г., 76—78. Old.

2 BMI,V– 128424, 1102. 1.

3 «Венгрия и Вторая мировая война», стр. 245.

4 Karsai Elek. Op. Cit., 2. г., 74-75. Old.

5 Паулюс тогда же привел следующий пример, показывающий, как Гитлер затем на практике осуществлял свое намерение не допустить захвата Венгрией тех территорий, которые он оставлял «для себя»: после нападения на СССР 17-я немецкая армия получила приказ во что бы то ни стало завладеть Дрогобычским нефтяным районом на Украине раньше, чем туда смогут прибыть венгерские войска (см. «Нюрнбергский процесс», т. II, стр. 605).

6 «Нюрнбергский процесс», т. II, стр. 605.

7 Karsai Elek. Op. Cit., 79. Old.

8 BMI, V– 101501/1, 35a. 1.

9 PCTMI, v. XXXIV, p. 228—239.

10 BMI,V– 128424, 102—103. 1; Karsai Elek. Op. Cit., 82—84. Old.

11 Ibidem.

12 «Венгрия и Вторая мировая война», стр, 254.

13 Там же.

14 BMI,V– 135341/1,367—372. 1.

15 Karsai Elek. Op. Cit., 2. г., 86—87. Old.

16 OL, ME, MTjkv., 1941 jun. 14.

17 Karsai Elek. Op. Cit… 2. г., 87-88. Old.

18 BMI,V– 1101501/1, 35 a. 1.

19 Karsai Elek. Op. Cit., 2. г., 80-81. Old.

20 BM! V– 128424,36. 1.

21 Ibidem.

22 «Венгрия и Вторая мировая война», стр. 259.

23 Horthy Miklos. Op. Cit, 223. Old.

24 Karsai Elek. Op. Cit., 2. г., 71. Old.

25 Ibidem.

26 Ibid., 90. Old.

27 «A Bardossy-per», Bp., 1945, 2 r, 23. Old.

28 «Magyar Nemzet», 4.XII 1962.

29 Karsai Elek. Op. cit, 2, г., 91—92. Old.

30 Ibidem.

31 Ibidem.

32 Ibid., 92—93. Old.

33 Ibidem.

34 ИДА, ф. 323, on. 1. д. 77, л. 31. В приведенном документе заявление Гимера датировано 24 июня, но на самом деле оно было сделано 23 июня, о чем свидетельствует телеграмма Эрдманс-дорфа в Берлин (см. Ranki Gyorgy. Cedula az asztalon. – «Magyar Nemzet», 4.XII 1962).

35 Karsai Elek. Op. Cit., 2. г., 93. Old.

36 Ranki Gyorgy. Cedula az asztalon. – «Magyar Nemzet», 4.XII 1962.

37 Ranki Gyorgy. Cedula az asztalon. – «Magyar Nemzet», 4.XII 1962.

38 Кип Jozsef. Magyarorszag masodik vilaghabomba valo belepescnek katonaivonatkozasai. – HK, Bp., 1962, 1. sz., 30. old. Приводя эти слова Гальдера, венгерский сотрудник военного архива в Вене Йожеф Кун ссылается на запись от 23 июня 1941 года в «Krigstagebuch des Deutschen Generals beim Oberkommando der Kgl. Ungar. Wermacht. Bundesarchiv Koblenz». 39 BMI,V– 128424, 38. 1.

40 «Венгрия и Вторая мировая война», стр. 246.

41 OL, KUM, ReS. pol., 1942, 10,230, 10. 1.

42 OL, KUM.Rk, Pol., 1941, 19. biz., 221. pol., 127.2—3. 1.

43 После войны бывший посланник США в Будапеште Монтгомери опубликовал мемуары, в которых попытался оправдать действия фашистского венгерского правительства и регента Хорти. Однако и он в своей книге подтвердил, что американское правительство «относилось с пониманием» к политике хортистов, включая союз с Гитлером и участие в нападении на Советский Союз. «Венгрия, – писал Монтгомери, – как союзница Гитлера, неудачно выбрала партнера, но она поступила правильно, когда, послав свои войска, выступила против Советского Союза» (John Flournoy Montgomery. Op. cit, p. 150).

44 OL, KUM, Bk, KGd, 1940, 6. ton, 1.1.

45 См. «Фальсификаторы истории». М, 1948, стр. 71—72.

46 Ibid., 1941, 36. ton, 1. 1.,

47 Ibid., 60. fon, 1.3. 1.

48 Ibid., 72. fon, 1—2. 1.

49 «Переписка Председателя Совета министров СССР с президентами США и премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941—1945 гг.». М., 1957, т. II, стр. 30.

50 Там же, стр. 32.

51 Некрич А.М. Указ. соч., стр. 389.

52 OL, KUM.ReS.pol., 1941,2,7799,6—12. 1.

53 Ibid., 1942, 10,230, 11.1.

54 Ibid., 13,20-21. 1.

55 «Нюрнбергский процесс», т. II, стр. 674.

56 Венгерскому посланнику в Москве в условиях начавшейся Великой Отечественной войны была предоставлена телеграфная линия Москва – Анкара, чтобы он мог быстрее связаться со своим правительством и передать запрос советского правительства.

57 «A Bardossy-per». 1.r., 15. Old.

58 BMI, V – 128424. 39. 1. Фальсифицируя события, связанные с нападением на Советский Союз, Хорти в своих воспоминаниях утверждал впоследствии, будто бы о телеграмме венгерского посланника ему ничего не было известно до августа 1944 г. Эту версию он выдвигал и в письме И.В. Сталину в октябре 1944 года в связи с обращением к советскому правительству за выяснением условий перемирия. Лживость этого утверждения очевидна, так как у Бардоши не было никаких оснований скрывать от регента телеграмму Криштоффи. Наконец, и бывший венгерский посланник в Москве заявил, что не верит в «неосведомленность» Хорти. Если бы даже премьер-министр скрыл от регента названную телеграмму, то о ней сообщили бы ему другие, так как, по свидетельству Криштоффи, он лично в 1941—1943 гг. рассказал более чем сотне человек в Будапеште о запросе советского правительства (BMI, V– 128424, 100. 1.).

59 BMI, V – 128424, 38—39. 1.

60 HL, Vkf, EL, 1. 1941, jun. 22-26.

61 ИДА, ф. 323, on. 1, д. 63, л. 5.

62 Horthy Miklos. Op. Cit., 224—225. Old.

63 BMI, V – 128424, Krudi vallomasa.

64 BMI, V – 128424, 112.1; BMI, V – 93320, 61.1. Установление этого факта и признание Хорти, казалось бы, раз и навсегда внесли ясность в данный вопрос, разоблачив фальшивые версии правительства Бардоши и Генштаба, как и статьи, публиковавшиеся в подтверждение этой выдумки (например, 28 июля 1942 года в журнале «Футар», редактором которого был имре-дист Ференц Райниш). Поэтому можно лишь догадываться, в результате ли незнакомства с этими материалами или преднамеренно директор института истории Оксфордского университета Макартни опубликовал статью, в которой поставил под сомнение вопрос о том, кто бомбил Кошице (см. MaccartneyС.А. Hungary's Declaration of War on the USSR in 1941. – «Studies in Diplomatic History and Historiography in Honour of G. P. Gooch». London, 1961. P. 153—168).

65 BMI, V– 128424,39. 1.

66 В действительности, тогда еще никаких сообщений о подобных намерениях Италии не поступило. Известно лишь, что Рим, подобно Берлину, усиленно подталкивал Венгрию к вступлению в войну. 25 июня 1941 года, например, итальянский посланник в Будапеште посетил постоянного заместителя венгерского министра иностранных дел и высказал опасение, что неучастие Венгрии в войне против Советского Союза может оказать «вредное влияние» (на народы других стран фашистского блока. – АЛ.) (BMI, V– 128424,39. 1.)

67 Karsai Elek. Op. Cit., 2. г., 96-99. Old.

68 BMI, V – 128424 (Показания Иштвана Барци).

69 Ibid., 42. 1.

70 Karsai Elek. Op. Cit., 2. г., 101—102. Old.

71 Ibidem.

72 «Magyar Nemzet», 5.XII 1962.

73 OKN, X. k., Bp., 1941, 305. Old. Когда в 1945 г. народный суд предъявил Бардоши обвинение в столь грубом нарушении, бывший премьер-министр пытался оправдаться тем, что он якобы не знал основного закона страны (BMI, V – 128424).

74 Tyth Sandor. A Horthy-hadseregszervezete (1920—1944), II. resz. – НК, 1958, 3—4. sz., 81—82. Old.; Хорват М. Военно-политические принципы и цели хортистского фашизма до и во время Второй мировой войны. Характер фашистского немецко-венгерского военного союза. – «Studia Historica», 24. Вр., 1960, 15—16. Old.

75 Это были 102, 105, 108, 121, 124 и 201-я пехотные дивизии.

76 OL, KUM.Beb, HM, I, 1 – 12, В/13, 1941,23, 16—17. 1.

77 «Венгрия и Вторая мировая война», стр. 261—262.

78 «Венгрия и Вторая мировая война», стр. 261—262.

79Horty Miklos. Op. Cit, 224. Old.

80 BMI, V– 126424,43. 1.

31 Ibid., 44. 1. (см. письмо Хорти Гитлеру от 5 июля 1941 года).

82 BMI, V – 128424, 43. 1. К этому можно добавить, что, как заявил Гитлер в июле 1941 года при обсуждении в своей ставке планов раздела СССР, он «ничего определенного» не обещал Венгрии.

83 BMI, V —128424,43. 1.

84 Karsai Elek. Op. Cit., 2. г., 112–! 13. Old.

85 BMI, V—101501/1,36. 1.

86 ИДА, ф. 323, on. 1, д. 77, л. 32—33.

87 Там же.

88 Там же, л. 29.

89 ИДА, ф. 323, on. 1, д. 77, л. 30—32.

90 Хотя части этого корпуса не участвовали в серьезных сражениях, тем не менее с 28 июня по 30 октября 1941 года, как сообщал венгерский Генштаб германскому военному атташе в Будапеште, они потеряли все малые танки, 80% легких, 90% броневиков. Кроме того, было уничтожено 1200 автомашин и 30 самолетов, т. е. 3/4 авиации. Из всего подвижного корпуса осталось три с половиной батальона. Столь тяжелые потери в живой силе и технике привели к тому, что в ноябре 1941 года хортисты вынуждены были отозвать в Венгрию остатки этого соединения, создание которого обошлось в 3 млрд. пенге (HL. Vkf. El. 1, 1941, 6466).

91 Ibid., V—19430, IX, 105. 1.

92 BMI, V—99231/1, 30—31. 1.

93 Ibid., V—10430, IX. 105—110.6.

94 Ibid., V—128424,45. 1.

95 BMI, V – 128424, 58, 130, 45. 59. 1.

96 OL, IM.Ei biz., 1941, 1293/20, 2. 1.

97 OL, KUM, Rk, 1941, 61, fon, 3—6. 1; ibid., 1941. biz.; 12,26. 1.