Кощеевы земли (№1) - Кощеевы земли

Спорщики дружно посмотрели в направлении протянутой руки. От края утеса в бесконечность пролегла радужная дорожка, огороженная с обеих сторон невысокими перилами. Она поднималась маленькими ступенями вверх и исчезала в небесной дали. Плющ с изумлением посмотрела на нее, в глазах обеих девушек мелькнул огонек надежды.

– А-а, будь что будет! – неожиданно для себя согласился с Ольхой Венька.

Не дожидаясь ответа, он метнул алебарду в нависшего над троллем скорпиона. Оружие, стремительно вращаясь, так что глаз мог уловить только смазанные быстрым движением контуры двойного лезвия, с хрустом вошло в спину шипастого чудовища и, ломая панцирные пластины, полностью погрузилось в тело. Из открывшейся раны повалил темный дым, и края пролома в панцире сразу же начали оплывать, подобно воску на огне. Суставчатые лапы подогнулись, потерявшая опору огромная туша с грохотом рухнула на камни. Прижатый к скале тролль в последний момент успел отпрыгнуть в сторону и сразу же закрутил головой, стараясь углядеть нового врага. Убедившись в том, что ему ничего не угрожает, он с торжествующим воплем подскочил к поверженному скорпиону и стал торопливо отрывать ему конечности, сразу же засовывая их в свою пасть.

Венька с брезгливым интересом смотрел на набивающего желудок зверя. От омерзительного зрелища его отвлекли лесные девы. Ольха погладила охотника по плечу и звенящим колокольчиками голосом сказала:

– Пусть Жрун наестся. Благодаря тебе у нас появилось время для спокойного пути. Пойдем быстрее, кто знает, что нас ждет дальше, но и задерживаться здесь нельзя.

Айна уже ступила на небесную дорогу и, оглядываясь, торопила своих спутников. Лишь Плющ оставалась на утесе.

– Это ваша дорога, – с грустью проговорила она, – я останусь здесь. Путь на небо мне заказан. И к тому же как я могу бросить бедного Жруна – он без меня пропадет. Прощайте!

Картинная вилия спрыгнула со скалы. Венька охнул и подбежал к самому краю утеса. Лесная дева легкими шагами мчалась среди причудливо разбросанных камней, а за ней верной собакой следовал тролль, неся в руках недоеденные остатки метаморфа.

– Веня, Вениамин, пошли быстрее. Солнце уже заходит, – донеслись до охотника голоса со стороны радужного моста.

Он развернулся и быстрыми шагами устремился к ожидающим девам.

– На, пей. – Аким протянул кружку с холодной водой Филиппу. – И слушай меня внимательно.

Успокоившийся художник поднял глаза на старейшину. Лицо Басанова казалось высеченным из камня, только в глазах мелькали старательно гасимые огоньки. Стоявший рядом Силантий держал наготове краски и новые кисти, изредка бросая взгляд на разрисованную стену.

– Сейчас нарисуешь двери на мосту, но надо их изобразить так, чтобы Вениамин и девы смогли через них выйти прямо на нас, в эту комнату. Ты в состоянии такое сделать? Не молчи – отвечай сразу же.

– Я постараюсь, – В голосе художника появилась уверенность. – Я искажу перспективу радужного моста в пространстве. Такой прием известен у голландцев...

– Без подробностей. Просто рисуй и думай о том, как ты хочешь увидеть свою женщину. Давай.

Отшельник выхватил из рук Силантия кисти и, склонясь над изображением, начал наносить на рисунок уверенные мазки. Лесничий все порывался дать ему какие-то советы, но стоявший рядом старейшина грозно цыкнул и погрозил кулаком. Спустя несколько минут рисунок обновился дополнительными деталями. Невероятные изгибы моста стали напоминать лист Мебиуса, и радужный путь уперся в закрытую дверью арку.

– Все. – Художник откинул голову и всмотрелся в свое творение. – Пока они идут – краска подсохнет, а дальше – воля Божья.

– Нет, – возразил Аким. – Только твоя. В данном случае Бог здесь ни при чем.

– Как скажешь, – покорно вздохнул Филипп и уставился на картину.

Маленькие фигурки быстро поднимались по небесной лестнице. Дойдя до дверей, перегораживающих путь, они остановились. Затем Ольха решительно распахнула створки и, сделав шаг вперед... вывалилась под ноги ожидавших их людей. Следом появились Айна и Венька, которые, споткнувшись о распростертое тело старшей девы, упали на нее. На полу образовалась куча-мала. Филипп с радостным всхлипом выхватил из нее свою подругу и крепко прижал к груди.

– Вот это «погуляли», – неловко пошутил Силантий, наблюдая, как помятые вилия и охотник встают на ноги.

Аким внимательно посмотрел на картины. На фоне пейзажа, изображающего берег лесного озера, застыла фигурка лесной девы, возле ее ног расплылась большая темная тень. На миг ему показалось, что лесная красавица, стоявшая среди зеленых зарослей, лукаво подмигнула, а тень в ее ногах тревожно заворочалась, как бы устраиваясь поудобнее. Старейшина отвел взгляд и строго посмотрел на художника.

– Так что будем делать дальше? – Вопрос Басанова повис в воздухе. – Я спрашиваю, что мы будем делать дальше с этими картинами? Или будем ожидать неведомых гостей оттуда, так сказать, с ответным визитом? Или сами соберетесь еще в один круиз? Ну? Кто скажет?

– Да закрасить все – и дело с концом! Можно обоями заклеить, – подал голос неуемный лесничий.

– Нет! – воскликнула Ольха. – Так мы убьем всех, кто там живет. Загубим еще один мир, населенный разумными и живыми существами.

– А где гарантии, что разумные существа из вернисажа не придут к нам на завтрак или ужин и мы не будем главным блюдом в меню? – В голосе Акима прозвучала обычная для старейшины осторожность.

– Вот она – гарантия. – Ольха показала на молодую вилию. – Если она станет жить здесь, то кому, как ни ей, контролировать границу между реальностью и фантазией вашего художника.

– Чокнутого художника, – поправил лесную деву Басанов.

– Чокнутого, безумного, сумасшедшего – какая разница. Все люди искусства изначально ненормальные. В сотни раз будет хуже, если он лишится своих творений и начнет малевать всякие гадости из потаенных уголков мятущейся души. Ведь именно кто-то из людей сказал, что «сон разума рождает чудовищ». Так лучше все оставим так, как есть, для того чтобы чудовища не родились, – рассудила Ольха. – Пусть этот мир живет на стенах дома. Вы все также небезгрешны. Я чувствую в доме запах чужих иномирных существ. Это детеныши, но они скоро вырастут, и неизвестно, какими чудовищами им предстоит стать. Ты же не стал убивать их за это, так ведь, старейшина?

Басанов кивнул. С женщинами, тем более с такими красивыми, спорить не хотелось. Обе лесные девы своей обнаженной красотой его просто ослепляли.

– Ладно, я соглашусь, – к удивлению односельчан, настроившихся на долгий спор, ответил Аким, – Пусть эти изображения остаются, но с условием, а точнее, с тремя условиями. И ты, лесная дева Ольха, принесешь клятву всего вашего племени в подтверждение нашего соглашения. Так ты согласна, старейшая вилия заонежских лесов?

Ольха провела ладонью по растрепанным волосам, затем скрестила руки на груди, коснувшись кончиками пальцев оцарапанных плеч. Аким удовлетворенным взглядом окинул замершую перед ним женщину. Она и в самом деле прекрасна! Тени от лучей заходящего солнца причудливым рисунком легли на кожу, создавая иллюзию одежды, зеленые глаза яркими изумрудами светились на точеном лице. Яркие губы дрогнули, нарушив изящную линию. – Говори свои условия.

Мотор натужно гудел, тяжелая машина шла по лесной дороге. Басанов откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза. Вот еще одно дело завершено, выиграно еще время для спокойствия родной деревни. Только торжественных фанфар не слыхать, да и нечего им звенеть по пустяшному поводу. Просто наступила еще одна передышка в череде порой слишком напряженных событий, которыми полна жизнь старейшины рода и всей его деревни. Лесные девы, чокнутый художник, поднадзорные полканы – для него просто частные случаи, из которых и состоит вся жизнь. Другой судьбы для себя Аким и не хотел, и не искал.

Договор с вилиями поднял Басанова еще на одну ступень в окружающем Ламбушку мире, но власть не являлась для него самоцелью. Важнее стал взаимовыгодный компромисс и добрососедские отношения с окружающими, теперь еще с одним племенем. Старейшина вспомнил счастливую улыбку Филиппа, мудрые глаза на молодом лице Айны, красно-черных полканчиков, с писком играющих с Ольхой, – и его сердце обогрелось добрым теплом.

Глава 5

В РАЙЦЕНТРЕ ВСЕ СПОКОЙНО

На рассвете спящих обитателей окраинной улочки разбудил тоскливый вой собаки. Выбежавшие спросонья со своих дворов люди увидели прижавшуюся к забору овчарку. Трясясь крупным телом, она жалобно посмотрела на разозленных людей, и истошный вой вновь разорвал тишину.

– Петро, забери свою скотину! – узнал собаку вылетевший на улицу первым мордатый мужик с похмельными глазами. – Петро, где ты, мать твою перетак! Заткни своего поганого пса!

Поддерживаемый поощряющими выкриками невыспавшихся соседей, мужик кулаком ударил по калитке. Та со скрипом распахнулась, показав пустой двор. Услышав знакомый скрип петель, овчарка опрометью, истошно завывая, помчалась вдоль улицы в противоположную от родного дома сторону.

Соседи неодобрительно зашумели, высказывая мнение о поганых сторожах и бестолковых хозяевах. Топтавшийся в воротах мужик решительно вошел во двор. Через минуту он пулей вылетел оттуда. Лицо, перекошенное ужасом, казалось, уменьшилось в размерах. Судорожно дыша, он хватал ртом воздух, но отдышаться не мог.

– М-мм-милицию вызывайте... – с натугой прошептал мужик, опускаясь на внезапно ослабевших ногах.

Стас Ращупов в первую очередь набрал номер телефона старейшины. Очередное происшествие, по мнению участкового, напрямую было связано с ламбушскими делами.

– Аким Афанасьевич, это Стас. У меня есть одна очень неприятная новость. – Расщупов оглянулся на стоящих чуть поодаль людей и понизил голос: – Убита семья в городе. По первым признакам – это дело не людей, очень похоже на какую-то нечисть. Третий случай за неделю. Явственно пахнет нашими подопечными, но все очень запутано, непонятно. Вы бы прислали кого поглядеть, знающего... Да...Улица Радищева, девять... Буду ждать.

Милиционер отключил телефон и спустился с крыльца. До приезда Алексея Феофанова оставалось около часа. Насчет того, что следственная группа обнаружит что-нибудь стоящее, у него иллюзий не было. Как и в предыдущих случаях, следствие зайдет в тупик, и на райотделе повиснет еще один «глухарь». Какие могут появиться следы и улики, если в доме побывала нелюдь? В последнее время такие вещи Стас чувствовал нутром, а не один кодекс не предусматривает существования другой, отличной от людской, жизни, где нелюдь, нежить и нечисть реальны так же, как вон тот фонарный столб. Участкового не всегда посвящали в дела ламбушских старейшин, да и он сам не стремился без острой необходимости влезать в запредельные проблемы – всяк сверчок должен знать свой шесток, – но в противоположность другим сотрудникам райотдела милиции у молодого охотника не было боязни пред ложными предрассудками. Пускай эксперты изгаляются в придумывании причин и версий: Ращупову даже краткого осмотра места происшествия хватило для вынесения вердикта: смерть всей семьи наступила в результате их контакта с нечистью. Всех четверых умертвили по-разному и очень мучительно, совершая при этом определенные магические ритуалы.

Аналогичные случаи произошли несколько дней назад, и по городу поползли слухи о банде религиозных маньяков, совершающих ритуальные убийства. Попытки властей погасить возникшие слухи только подлили масла в огонь – произошло несколько случаев самосуда, когда озверевшие от алкоголя и бессильного страха перед непонятным обыватели поджигали молельни различных религиозных конфессий и избивали священнослужителей. «Помогли» и средства массовой информации, запутавшиеся в фантазиях и домыслах. Потуги начальника райотдела майора Галушко показать дело как обычную «бытовуху», нужного результата не принесли. Жителей Города обуял страх, многие подались в другие места, отсидеться подальше от зловещих убийств. Случившееся Новое ЧП стало еще одним комом грязи, брошенным в и так непопулярные в городе правоохранительные органы.

Стас грустно усмехнулся: «Что заслужили, то и получили». Молодой участковый хоть и гордился своими погонами, но за недолгую службу успел наглядеться на ту грязь, что, по его мнению, убивала авторитет милиции. А грязи было столько, что ее хватило бы, чтобы вымазать всех милиционеров по уши, независимо от «заслуг».

К расследованию странных убийств Стаса привлек майор Галушко. Проницательный хохол, стараясь удержаться в своем кресле, убедился, что следствие заходит в тупик и это грозит определенными «оргвыводами» со стороны недовольного руководства района и республиканского министерства. Вот тогда он и вспомнил об удачливом участковом с обширными связями среди загадочных, но авторитетных старцев. Расщупов без колебаний согласился, выторговав себе при этом свободу действий. Получив карт-бланш из рук майора, Стас только собрался спокойно разобраться в произошедших преступлениях, как случилась очередная беда – еще один случай и снова с кучей покойников.

Потерявшая в одночасье всех хозяев, лохматая овчарка тихо прокралась во двор и ткнулась мокрым носом в ботинок участкового.

– Эй, народ, – обратился Стас к угрюмо стоявшим у ворот зевакам, – кто пса приютит?

– на кой ляд нам этот трус нужен? – послышался ответ из толпы. – Бросил хозяев, а теперь приюта ищет. Пускай следом за Петром отправляется, предатель.

Почувствовав враждебный настрой людей, овчарка тихо зарычала и, ища поддержки, прижалась спиной к ноге милиционера.

– Во-во, псина тебя за хозяина признала, так давай, лейтенант, забирай ее себе. – Издевательский голос из толпы не унимался. – Может, показания давать будет или кичман сторожить. Здесь ей делать нечего – это не защитник, а дерьмо собачье.

Стасу стало жаль ни в чем не повинную собаку – Для многих видов нелюди спутники человека серьезных проблем не представляли. Да и что мог бы сделать даже самый преданный пес, если многие виды нечисти вызывают у него чувство непреодолимого страха. Рука охотника сама легла на лобастую голову овчарки, и та, прижавшись мохнатым боком к ноге, села.

– А как псину кличут? – поинтересовался участковый.

– Да Пиратом называли, – ответил тот же невидимый собеседник, – а надо было зайцем назвать или крысой.

Феофанова привез на своем уазике Пашка Седов, и для Стаса присутствие Ока Господнего с ведуном в придачу показалось хорошим предзнаменованием.

Овчарка, внимательно обнюхав приехавших людей, в дом следом за ними не пошла, а осталась сидеть на крылечке.

– Здорово собаку-то напугали – даже в свой дом зайти не хочет, – на ходу отметил поведение животного Пашка, – уже признак.

– Признак смерти, – поправил его Алексей и, посмотрев по сторонам, обратился к участковому: – У тебя есть что-нибудь прибавить к тому, что мы здесь увидим?

– Да. Есть ряд совпадений с предыдущими случаями. Время – все произошло сразу же после полуночи. Затем немногие свидетели утверждают, что накануне видели ребенка – девочку лет десяти в светлом нарядном платье. Все убитые связаны одним бизнесом – продажей подержанных вещей, секонд-хенд всякий. Это следственные данные. Есть и другое. Идентичная во всех случаях смерть членов семей. – Расщупов показал на нанесенные мелом на полу силуэты: – Мужчина старше тридцати лет – обширное кровоизлияние в мозг. Женщина – распята на столе и полностью обескровлена. Молодые мужчины или подростки – разорвано горло и выдраны половые органы. Дети – смерть от удушения, выдавленные глаза и проникновение постороннего предмета в головной мозг через глазные впадины. Странная избирательность по возрасту и половому признаку.

– Ты, в таком случае, не упомянул девушек.

– Тут тоже совпадение – ни в одной из убитых семей девушек или молодых женщин до тридцати лет не проживало или они находились в длительном отъезде.

Феофанов не спеша обошел помещения, внимательно рассматривая все. В одной из комнат он принюхался и резко открыл дверку платяного шкафа. Его палец уперся в женский халат, висящий на плечиках среди других вещей.

– Этот халат вчера надевала молодая женщина, не рожавшая и не употребляющая косметики. Я чувствую запах ее тела... И еще какой-то странный аромат... Что-то такое... Где-то я сталкивался с таким... Постой... – Старейшина рода Ока Господнего присел и осторожно провел рукой по материи, затем встал и повернулся к участковому. – Женщина-кошка, оборотень. Рваные глотки – это ее лап дело. Остальных же убила не она. Здесь побывали еще некоторые особи. Вот смотри, вампир – обескровливание распятых женщин входит в ритуал восточноевропейских кровососов, они таким путем усиливают возможности к регенерации и воспроизводству потомства. В недельный срок им необходимы четыре жертвы. Кровоизлияние в мозг – кроме чердынских ведьм, на память ничего и не приходит. Они могут за полминуты сделать из здорового мужика паралитика, искусственный инсульт. Дети... Кто-нибудь слышал о морлоках?

– У Герберта Уэллса такие были, – блеснул эрудицией Пашка.

– Нет, я говорю о рипейских морлоках.

Стас и Пашка в унисон китайскими болванчиками отрицательно качнули головами.

– Да откуда вам знать! Это не наша родная земная гадость. Они – порождение рипейского мира, кромешники – пришельцы из-за Кромки. Маленькие человечки со взрослыми лицами и длинными зубастыми языками. Через глаза легко могут дотянуться до мозга человека, если человек не слишком крупный. Возникает только один вопрос: и откуда они могли взяться здесь? Из наших Черных Камней им сюда ходу нет, значит, пришли издалека. Вот такой ребус. Ищи, участковый, как минимум двух женщин с уродливыми детьми и вампира в одной с ними компании. Вампир, скорее всего, трансильванский. У него специфический вид: черные, жесткие, как проволока волосы на голове, чуть надорванная верхняя губа и фиолетовые глаза и ногти.

Алексей замолчал, задумчиво прошел в прихожую и присел на старый продавленный диван. Весь его вид показывал на определенные сомнения и тяжкие раздумья. Стас в ожидании пристроился на другом конце дивана. Через несколько минут Феофанов очнулся и с видимым изумлением произнес:

– Если я все понял правильно, то случилось невозможное. Четыре всегда относившиеся друг к другу недружелюбно старые расы объединились. Такое практически невозможно. Нет, здесь что-то не так!

– Может, под них «поработал» кто-нибудь знающий, – высказал мнение Стас, – ну, чтобы там стрелки перевести.

– Нет, – категорически возразил старейшина. – Какой смысл в такой подтасовке? Ведь для большинства людей старых рас не существует в помине. А значит, бессмысленно подставлять то, чего не существует. Здесь надо смотреть по-другому. Ладно, я с Басановыми и еще кое с кем переговорю – глядишь, что-то и присоветуют. Здесь же делать нечего. Что надо – посмотрели. Пойдем отсюда.

Заждавшийся на крыльце пес, дружелюбно помахивая хвостом, встретил ламбушан и последовал за ними к стоявшей у ворот машине. Ни Пашка, ни Алексей не сказали ни слова, когда Пират шмыгнул на заднее сиденье вслед за участковым и пристроился у него в ногах Только при подъезде к Подворью Феофанов поинтересовался причиной, толкнувшей Стаса на странное милосердие по отношению к чужому животному, но тот лишь неопределенно пожал плечами.

Боярыня, изменив сложившимся традициям, встретила машину во дворе и, даже не пригласив приехавших в дом, сразу взяла быка за рога, потребовав полного и немедленного отчета. Выслушав рассказ Алексея, хозяйка Подворья заволновалась:

– Сейчас же надо принять меры защиты. У нас ни вход, ни ограда не зачарованы. Ловушки бы выставить на задворках... Да и детишек надо бы собрать в одном месте.

Приехавшие односельчане сразу предложили помощь в важном деле, но боярыня выбрала в помощники опытного старейшину, отправив молодежь заниматься своими делами. Стас даже облегченно вздохнул, когда своенравная Басанова отказалась от его «услуг», ему было чем заниматься, в отличие от Пашки, который с неприкаянным видом шлялся по двору.

Бумагомарание всегда являлось неотъемлемой стороной государственной службы. Участковому приходилось ежедневно посвящать канцелярщине свыше часа личного времени, не считая различных бумажных дел, возникавших по ходу работы. За недолгий срок службы Стасу стало казаться, что основной целью существования всех вышестоящих органов является изобретение различных форм документации. Множились приказы, директивы, распоряжения и прочие начальственные опусы, несущие в объемистых приложениях образцы или параметры новых документов. Невысокие чины скрипели от злости зубами и перьевыми ручками (по странному повелению начальства требовалось заполнять документацию только чернилами), но не могли избежать печальной участи писарей.

Рашупову на ниве бумагомарания «повезло» вдвойне: если дело хоть каким-то боком задевало интересы Ламбушки или ее жителей, то милиционеру приходилось в дополнение к документам, представляемым начальству, составлять еще один отчет, но более полный, где с учетом милицейской специфики и особых родовых знаний излагались и сопоставлялись факты дела. Каждый месяц таких отчетов набиралось несколько десятков. Требования старейшин оказались во много раз жестче, чем у самого крутого начальника системы МВД.

Стас легко накатал докладную для районного майора и, стараясь учесть всю имеющуюся информацию, сел за отчет для старейшин. Сведения, полученные от Феофанова, а также оперативные и следственные данные четко обозначали складывающуюся версию об объединенной банде нелюди-нечисти, но что-то тревожило охотника. То ли сомнения, высказанные Алексеем, то ли сама беспредельная наглость преступления. Взгляд упал на овчарку, не отходившую от него ни на шаг. Даже попав на Подворье, к вящему неудовольствию боярыни, собака не осталась на дворе или в комнате охраны, а с настороженным видом прошла с новообретенным хозяином в его комнату на второй этаж и устроилась в ногах сидящего за столом участкового.

– Да, если б ты мог говорить, – тихо сказал Стас, – то, наверное, я бы услышал много интересного.

Услышав голос, овчарка подняла морду и печально, почти по-человечески вздохнув, уткнулась носом в передние лапы. Рядом с человеком животное чувствовало себя уверенно и комфортно.

Творческие страдания милиционера прервал Пашка. Ведун деликатно постучал и, не дожидаясь приглашения, вощел в комнату. Не обращая внимания на встрепенувшегося пса, он сел на свободный стул. Стас с тоской посмотрел на односельчанина и стал ожидать, что же тот ему скажет. Близкими друзьями они не считались, но взаимное уважение и общее дело связывало их покрепче обычных дружеских уз.

– Ты извини, если отвлек от важных дел, – вежливо заговорил ведун, – но я тоже кое-чего смыслю в наших делах, и сдается мне, что наше Око Господне что-то не учел, где-то сделал ошибку в выводах.

Участковому такое начало разговора показалось интересным, и он внимательно прислушался к сказанному. Внутри защемило – слова Седова почти полностью совпадали с его мнением, которое он только что перенес на бумагу. Уловив на лице собеседника понимание, Пашка продолжил:

– Я не подвергаю сомнению знания старого Феофанова, но мне почему-то кажется странным, что за несколько дней один вампир осушил несколько человек, к тому же именно однотипных – одни женщины средних лет. Тебе не кажется, что это – странный выбор «меню»? А оборотень? Настоящий гурман – питается исключительно гениталиями. А характер ран на шее? Ты ведь видел следы нападений рыси, диких кошек и им подобных. Что-то мало они похожи на эти. Про чердынских ведьм не скажу – не знаю, чем они отличаются от остальных представителей этого племени, но про Чердынь в наших краях мало кто слышал. Кромешник-морлок, уродливый карлик или карлица – слишком заметны в нашем и так малонаселенном городке. А кто-нибудь их видел?

– Что ты хочешь сказать? Что Алексей ошибается? Или вообще врет?

Взглянув на брезгливое выражение, появившееся на лице Стаса, Пашка осторожно ответил:

– Нет. Обвинять старейшину рода в таком недопустимо, но сомнения все равно имеются. Не поддаются некоторые вещи логике, хоть тресни.

– Ты боярыне свои сомнения высказывал? – поинтересовался участковый. – Она-то баба тертая – сразу разберет, где истина затаилась.

– Не-а. Мои сомнения граничат с обвинением, а это... Сам понимаешь – все голословно и бездоказательно.

Раздраженно отодвинув бумаги, Стас встал. Периодически вылезавшая интеллигентность Седова иногда доставала быстрого на решения и незамысловатого в действиях милиционера. Но высказанная ведуном мысль навевала новые идеи для дальнейшей работы по поиску бесчинствующей нечисти.

– Пойдем к боярыне. То, что ты сейчас сказал, слишком серьезно, чтобы держать в тайне. Сам все ей расскажешь, но прошу тебя без облыжных обвинений в адрес Алексея. Кто из вас неправ или некомпетентен – судить не тебе. И не мне.

Невзирая на слабое сопротивление ведуна, Ращупов подхватил его под руку и повел к двери. Внутренний голос тихо шепнул Стасу, что медлить нельзя, события очень скоро навалятся на них такой грудой, что неизвестно, как обернутся дальше попытки расследования.

Елена Афанасьевна выслушала Седова спокойно, даже чуть с ленцой, всем своим видом показывая, что предположения молодого ведуна ее не волнуют. Когда же задетый равнодушно-вежливым видом Басановой Пашка попробовал намекнуть на некомпетентность старейшины, ее прорвало. Но сначала она обрушилась на участкового:

– Стасик, у тебя имеется столько данных, что выявить, откуда эта нечисть вылезает, – раз плюнуть. Так и займись своим делом, а наговаривать на одного из старейшин неприлично. Он помогает тебе искренне, в меру своих возможностей. И вообще, господа пинкертоны, если Феофанов вам не нужен и только мешает, скажите прямо, а демагогию не разводите.

Сбитый с толку, растерянный после отповеди боярыни Ращупов обиженно уставился на нее, пытаясь понять: при чем здесь он? Но Басанова, приняв, надменный вид, добавила:

– Делай, как считаешь нужным, но старейшину рода не позорь. Он ох как тебе еще пригодится. Уразумел?

Затем глаза Елены Афанасьевны остановились на потупившемся Пашке. Слушая разгорячившуюся женщину, Стас скромно похвалил себя за то, что сам не стал говорить про возникшие сомнения. Гневная речь с конкретными советами длилась около десяти минут, но за это время скромный ведун успел несколько раз перейти от бледно-синюшного до ярко красного, но во всех случаях нездорового, румянца на лице.

На этом краткая аудиенция закончилась. Смущенные односельчане выкатились из кабинета. Едва дверь за ними захлопнулась, как скрипнула створка запасного выхода. Оттуда выглянуло мрачное лицо Ока Господня.

– Какие у нас проницательные кадры, – с ехидцей проговорила Елена Афанасьевна входящему Феофанову. – Тебя, мой милый друг, раскусили почти сразу.

– Пусть. Я ведь не утверждаю, что прав на сто процентов. К тому же, пока я не столкнусь с нечистой силой лично, мне трудновато ее классифицировать.

– Ты что, оправдываешься, или в самом деле тебя задела критика снизу? – покровительственно усмехнулась боярыня. – Безупречных людей не бывает, как и нелюдей. Все идет нормально – зацепит наша молодежь тварей, я в этом уверена, и вытащит их на свет божий. Может, дров наломают после моего разноса, хоть это и сомнительно. Что-нибудь они предпримут. Но посмотри, какие ребятки гонористые – сразу на одного из старейшин наехали! Только все равно они мне нравятся. Хорошее поколение растет, лишь бы раньше времени не сломалось и не загордилось. Думать могут, под авторитеты не подстраиваются, сомнения высказать не боятся – очень скоро они нас заменят.

– Лишь бы дров сгоряча не наломали, – осторожно заметил Алексей. – Они сейчас обижены, натура рвется доказать, что истина в их руках, не напортачили бы. Беспокойно мне.

– Так не мальчики – сколько их за ручку водить? К тому же я не думаю, что они сами полезут в гнездо нечисти, если обнаружат.

– Во-во, а если полезут, не обнаружив, и попадут как кур во щи?

– Да брось ты пугать. – Боярыня с наигранным испугом махнула ладошкой и, сменив тон, добавила: – может, с ними что и случится, но если провалят такое несложное задание, как поиск явного следа, то грош им цена в базарный день – таких не жалко.

– А ты крута, боярыня, даже брат твой позаботливее.

– Я тоже забочусь, но по-своему – не забывая о естественном отборе. Лозунг классика помнишь? «Лучше меньше, да лучше», – Басанова хитро усмехнулась. – В условиях чрезмерной опеки настоящие бойцы не вырастут, а я хочу, чтобы наши ребятки стали настоящими воинами. По возрасту пора им становиться такими. Детство закончилось.

За стеклом тянулась длинная пыльная улица, ведущая к вещевому рынку. Пашка уныло смотрел в окно машины на проходящих мимо людей. После разговора с боярыней настроение у него упало.

– И что теперь? Может, старуха права? – грустно спросил он у сидящего рядом Стаса.

– Права не права – все едино. – Расщупов чувствовал нешуточный азарт, будто выговор от боярыни добавил ему адреналина в кровь. – Следствие продолжается и не закончится, пока не будут поставлены все точки над «и». Учти, кроме нас, никто этих тварей не достанет – не придуман на нечисть Уголовный кодекс, и правила следствия на них тоже не распространяются. Пусть Феофанов Подворьем занимается, а мы по рынку походим, поспрашиваем – глядишь, что нужное узнаем.

Хождением по торговым рядам Стас утруждаться не стал. У въезда на рынок он показал место парковки и, выскочив из машины, почти сразу втерся в оживленную толпу, снующую у длинного ангара с аршинными буквами «СЕКОНД-ХЕНД». Когда Пашка вслед за участковым протиснулся через заставленный мешками проход, заваленный различным поношенным шмотьем, Стас уже неторопливо беседовал с двумя мордатыми мужиками в одинаковых кожаных куртках. Он неопределенно мотнул головой ведуну – походи, мол, посмотри, а я пока занят.

Ношенная неизвестно кем и где старая одежда вызывала у Седова чувство брезгливости, а копошащиеся в ней люди напоминали насекомых-падалыциков в своем желании выдрать что-нибудь стоящее. Выпяченные задницы и склоненные спины любителей дешевизны навевали желание пнуть кого-нибудь коленом под зад. Стоящий в ангаре гам дополнял запах потных тел и специфический аромат дезинсекции. Сдерживая желание немедленно выскочить из душного помещения, Пашка для очистки совести, а вдруг что-нибудь заметит, все же заставил себя пройтись вдоль тянущихся по стенам стеллажей.