Забытые королевства - Наследие (Темное наследие - 1)

      "Я не служка Паучьей Королевы", - ответил Джарлаксль. "Я оппортунист".
      "Это угроза?"
      Наемник рассмеялся, и тут же вздрогнул от боли пронзившей сломанную ногу.
      Из бокового туннеля в комнату влетел Бруенор. Он бросил мимолетный взгляд на Дриззта, затем заметил Джарлаксльа, и его лицо перекосилось от ярости.
      "Стой!" - крикнул ему Дриззт, увидев, что дварф направляется к беспомощному наемнику.
      Бруенор замер и остановил на Дриззте холодный взгляд, который выглядел еще более зловеще из-за отсутствия правого глаза и кровавого подтека, тянувшегося от вершины лба до низа левой щеки. "Нам не нужны пленники", рявкнул Бруенор.
      Дриззт заметил, какой яростью сквозил голос Бруенор и отметил тот факт, что во время схватки он так и не увидел Вулфгара. "Где остальные?"
      "Я здесь", - ответила Кэтти-бри, выходя из главного туннеля за спиной Дриззта.
      Дриззт обернулся поприветствовать ее и по мрачному выражению лица понял, что что-то было не так. "Вулф..." - начал он, но Кэтти-бри мрачно покачала головой, словно не могла вынести, когда его имя произносилось вслух. Она подошла к Дриззту, и он вздрогнул, заметив, что из ее челюсти все еще продолжает свисать арбалетный дротик.
      Дриззт нежно скользнул ладонью по ее лицу, взял дротик ладонью и вытащил его. Через мгновение он подхватил девушку, пошатнувшуюся от боли и отвращения.
      "Надеюсь, что я не ранил пантеру", - раздался голос Джарлаксльа, "это поистине удивительное создание!"
      Дриззт развернулся, его лиловые глаза сверкнули гневом.
      "Он дразнит тебя", - произнес Бруенор, его пальцы с готовностью скользнули к окровавленной рукояти топора, - "хочет вымолить пощаду без мольбы".
      Дриззт не был столь в этом уверен. Он знал об ужасах Мензоберранзана, знал на что приходилось идти некоторым дроу, чтобы выжить. Его собственный отец, Закнафейн, дроу, которого Дриззт любил больше всех, был хладнокровным убийцей, служил Матери Мэлис ради простого желания выжить. Могло ли быть так, что поступки этого наемника были продиктованы подобной же практичностью?
      Дриззту хотелось в это верить. Сейчас, когда Виерна лежала мертвой у его ног, когда его семья, его единственное связующее звено с наследием его прошлого, перестала существовать, он хотел верить, что он не одинок в этом мире.
      "Прикончить пса и всех делов", - рявкнул Бруенор, явно начинавший терять терпение.
      "Каково будет твое решение, Дриззт До'Урден?" - спокойно спросил Джарлаксль.
      Дриззт вновь мысленно окинул Джарлаксльа. Этот не похож на Закнафейна, - решил он, поскольку он помнил ярость своего отца, когда распространились слухи о том, что Дриззт убил поверхностных эльфов. Закнафейна и Джарлаксльа разделяла огромная пропасть. Закнафейн убивал только тех, кто, по его мнению, заслуживал смерти, кто служил Ллот или другим злым созданиям. Он бы ни за что не отправился с Вирной на эту охоту.
      Внезапный прилив ярости почти заставил Дриззта броситься на наемника. Однако он подавил это желание, вновь вспомнив, сколь ужасен был Мензоберранзан, ту ношу зла, которую были вынуждены нести те темные эльфы, которые не разделяли обычных взглядов сообщества дроу. Даже Закнафейн признавался Дриззту, что он сам много раз едва не терялся в лабиринтах Ллот. Да и во время своей жизни в Подземье Дриззт До'Урден часто боялся, что он и сам может свернуть на тропу Паучьей Королевы.
      Как он мог осуждать этого темного эльфа? Его скимитары скользнули в ножны.
      "Он убил моего мальчика!" - взревел Бруенор, очевидно поняв намерения Дриззта. Дриззт решительно покачал головой.
      "Милосердие странная штука, Дриззт До'Урден", - заметил Джарлаксль. "Это сила или слабость?"
      "Сила", - не раздумывая, ответил Дриззт.
      "Она может спасти твою душу", - ответил Джарлаксль, - "или проклясть твое тело". Он отвесил поклон своей широкополой шляпой Дриззту и резким движением вырвал руку из-под плаща. Что-то небольшое упало на пол перед Джарлаксльом, взорвалось, и наполнило пещеру густым дымом.
      "Чтоб его!" - рыкнула Кэтти-бри и спустила стрелу, которая прошила дымку и врезалась в камень противоположной стены. Бруенор, яростно размахивая топором, бросился вперед, но впереди ничего не было. Наемник исчез.
      К тому времени, когда Бруенор появился из клубов дыма, и Кэтти-бри, и Дриззт стояли над распростертым телом Тиббледорфа Пвента.
      "Он мертв?" - спросил король дварфов.
      Дриззт склонился над берсерком, припоминая, что Пвент получил свою дозу от змееголового хлыста Виерны. "Нет", - ответил он. "Хлысты предназначены не для того, чтобы убивать. Они парализуют".
      Его острый слух уловил слова Бруенора, - "Да? Жаль..."
      Им понадобилось некоторое время, чтобы привести берсерка в чувство. Пвент вскочил на ноги и тут же как подкошенный рухнул на пол. Он вновь поднялся, явно стесняясь, пока Дриззт не сделал ошибку, поблагодарив его за неоценимую помощь.
      В главном коридоре они наткнулись на пятерых мертвых дроу, один из которых все еще продолжал болтаться в воздухе, над местом, закрытым сферой тьмы. Когда Кэтти-бри объяснила, с какой стороны появился этот отряд, Дриззт почувствовал, как ужас стискивает своими когтями его горло.
      "Регис", - едва слышно прошептал он и бросился вглубь коридора, к боковому туннелю, где он оставил халфлинга.
      Перепуганный до смерти Регис сидел на месте, в руке он крепко сжимал усеянную драгоценными камнями рукоять кинжала.
      "Вставай друг", - облегченно выдохнул Дриззт. "Пора отправляться домой".
      * * * * *
      Пятеро измотанных друзей, облокачиваясь друг на друга, прокладывали путь через туннели. Дриззт обвел взглядом своих потрепанных спутников Бруенора, с одним прикрытым глазом и Пвента, который все еще испытывал некоторые трудности с координацией своих движений. У самого дроу по-прежнему нестерпимо ныла нога. Он понял, что рана была достаточно серьезна, лишь после того, как схлынул адреналин. Однако больше всего дроу беспокоили не телесные проблемы. Потеря Вулфгара потрясла всех его друзей.
      Сможет ли Кэтти-бри вновь воззвать к своей ярости и сражаться изо всех сил, игнорируя тот эмоциональный разлад, что творился у нее на душе? Сможет ли Бруенор, столь серьезно раненый, что он опасался, сможет ли тот вообще добраться живым до Митрилового Зала, взять себя в руки и вступить в еще одну схватку?
      Дриззт в этом не был уверен. Тем сильнее было его облегчение, когда он увидел, как из-за очередного угла поворачивает генерал Дагна во главе своей дварфской кавалерии.
      Увидев их, Бруенор позволил себе опуститься на землю, и дварфы, не теряя времени, привязали своего раненого короля и Региса к боевым хрякам и тотчас повезли их в Митриловый Зал. Пвент также вскарабкался в седло хряка, но путь Кэтти-бри и Дриззта был куда длиннее. В сопровождении трех дварфов, включая генерала Дагну, девушка повела Дриззта к месту гибели Вулфгара.
      Когда Дриззт обвел взглядом обрушившийся потолок и груду камня под ним, он понял, что никаких сомнений быть не могло - его друга больше не было.
      Кэтти-бри описала ему сражение, сделав длинную паузу, чтобы собраться с силами перед описанием ее заключительной части.
      Наконец он подняла взгляд на груду камня, тихо произнесла, - "Прощай", - и вместе с тремя дварфами покинула пещеру.
      Дриззт еще долго стоял, беспомощно созерцая унылые каменные грани. Он с трудом мог поверить, что могучий Вулфгар был там. Несмотря на все слова, этот факт никак не мог осесть в его разуме.
      Но такова была реальность.
      И Дриззт здесь был абсолютно беспомощен.
      К горлу подступило чувство вины, вместеф с осознанием того, что именно он стал причиной охоты своей сестры, из-за которой погиб Вулфгар. Однако он тут же отбросил эту мысль, запретив себе вновь думать об этом.
      Пришло время попрощаться со своим верным спутником и самым близким другом. Он хотел быть сейчас вместе с Вулфгаром, рядом с юным варваром. Хотел утешить его, направить, разделить с ним еще хоть один короткий миг и вместе встретить любую опасность, грозившую им.
      "Прощай, друг мой", - прошептал Дриззт, тщетно пытаясь унять дрожь в срывавшемся голосе. "Это путешествие ты проделаешь один".
      * * * * *
      Усталым, измученным друзьям по возвращению в Митриловый Зал было совсем не до веселья. Сказать, что они одержали победу там, в нижних туннелях, просто не поворачивался язык. Каждый из четверых - Дриззт, Бруенор, Кэтти-бри и Регис - смотрели на смерть Вулфгара с различных точек зрения, поскольку взаимоотношения с каждым из них у него были своими. Бруенору он был сыном, Кэтти-бри - женихом, Дриззту - верным товарищем, защитником Регису.
      Самые серьезные ранения были у Бруенора. Король дварфов лишился глаза и, до конца своих дней, вынужден будет носить зловещий шрам ото лба до самой челюсти. Однако физические раны мало беспокоили Бруенора.
      Множество раз за последующие несколько дней дварф вспоминал, что ему нужно решить многочисленные вопросы с верховным жрецом. И лишь после этого приходило осознание того, что Коббл больше не мог помочь ему в решении этих вопросов и что этой весной в Митриловом Зале не будет свадьбы.
      Дриззт видел, как скорбь буквально снедает дварфа. Впервые за все те года, что дроу знал Бруенора, он показался ему старым и уставшим. Дриззт почти не мог смотреть на него без щемящей боли в сердце, но еще больнее было, когда он видел Кэтти-бри.
      Она была совсем юным, полным жизни созданием, считавшим себя почти бессмертной. Теперь весь мир Кэтти-бри рухнул у нее на глазах.
      Почти все это время друзья проводили в молчаливом уединении. Дриззт, Бруенор и Кэтти-бри почти не виделись, а Региса не видел вообще никто.
      Никто из них даже и не догадывался, что халфлинг покинул Митриловый Зал через западный выход и направился в Долину Хранителя.
      Регис забрался на уступ, расположенный в пятидесяти футах над каменистым дном южной оконечности длинной и узкой долины. Там он приблизился к безвольно обвисшей над обрывом фигуре, удерживаемой лишь клочками разорванного плаща. Халфлинг лег поверх плаща, и схватился за выступающий камень, чтобы справиться с порывом налетевшего ветра. К его изумлению человек внизу слегка пошевелился.
      "Ты жив?" - одобрительно прошептал халфлинг. Энтрери, чье тело, по всей видимости, было сломано в нескольких местах, провисел над обрывом больше дня. "Ты все еще жив?" Всегда осторожный, особенно, когда дело касалось Артемиса Энтрери, Регис извлек кинжал с драгоценной рукоятью и подсунул его лезвие под удерживающий клочок плаща, чтобы в случае чего в одно мгновение отправить опасного убийцу в полет над пропастью.
      Энтрери попытался склонить голову и слегка простонал - на разборчивые слова ему не хватило сил.
      "У тебя есть кое-что, что принадлежит мне", - произнес ему Регис.
      Убийца еще слегка повернулся и Регис вздрогнул и слегка отшатнулся назад при виде его изуродованного лица. Скула убийцы была буквально стерта в порошок, с одной стороны лица свисал кусок кожи, убийца явно не мог видеть тем глазом, который он обратил на Региса.
      И Регис даже не был уверен, что этот человек, со сломанными костями и многочисленными ранами, вообще обращал внимание на то, что он не может видеть.
      "Рубиновый кулон", - чуть громче произнес Регис, заметив гипнотический камень на шее у Энтрери.
      Энтрери очевидно понял, поскольку его рука дернулась в сторону цепочки, но тут же безвольно обвисла.
      Регис покачал головой и поднял свою палочку для ходьбы. Держа кинжал как можно ближе к плащу, он склонился над уступом и ткнул Энтрери.
      Убийца не ответил.
      Регис ткнул его еще раз, чуть сильнее, затем еще несколько раз, пока, наконец, не убедился, что убийца и впрямь был абсолютно беспомощен. Довольно улыбаясь, Регис просунул палочку под цепочку и аккуратно снял кулон с шеи убийцы.
      "Ну, и каково это?" - спросил Регис, забрав свой драгоценный рубин. Он вновь огрел Энтрери по затылку.
      "Каково чувствовать себя абсолютно беспомощным, быть пленником чьих-то прихотей? Скольких ты заставил испытать унижение, подобное тому, которым ты наслаждаешься сейчас?" Регис вновь ударил его. "Сотню?"
      Регис хотел было ударить его еще раз, но тут заметил, что с пояса убийцы свисает еще кое-что, что представляло для него определенный интерес. Достать этот предмет будет чуток посложнее, чем кулон, но Регис как-никак был вором, и сам себя (по секрету конечно), он считал одним из лучших. Он накинул петлю своей шелковой веревки на камень и склонился над обрывом, при этом встав ногой на спину Энтрери для лучшего баланса.
      Маска была его.
      Затем халфлинг решил заодно обшарить и карманы убийцы, в результате чего был вознагражден небольшим кошельком и довольно дорогим драгоценным камнем.
      Энтрери застонал и попытался перевернуться. Испуганный халфлинг в мгновение ока вновь очутился на уступе и прижал кинжал к шву на плаще.
      "Я бы мог пощадить тебя", - произнес халфлинг, созерцая собиравшихся в небе падальщиков. "Я бы мог привести Бруенора и Дриззта. Возможно, ты обладаешь какой-нибудь полезной информацией".
      Но тут взгляд Региса остановился на его собственной руке, на которой отсутствовали два пальца. Эти пальцы отрезал ему убийца - как раз тем самым кинжалом, который сейчас сжимала ладонь Региса. Какая странная ирония, подумал Регис.
      "Нет", - решил он. "Сегодня я не настроен на сострадание". Он вновь поднял глаза к небу. "Пожалуй, я оставлю тебя здесь, пусть падальщики завершат это дело", - произнес он.
      Энтрери на это никак не отреагировал.
      Регис покачал головой. Он мог быть холодным, но не настолько как Артемис Энтрери. "Магические крылья спасли тебя первый раз", - произнес он, - "но их больше нет!"
      Регис дернул запястьем, распустив уцелевший шов плаща и позволил весу убийцы завершить остальное.
      Когда Регис спустился с уступа, убийца все еще продолжал висеть, но его плащ начал расползаться.
      Артемис Энтрери исчерпал свой запас уловок.
      Глава 25
      В Ладони Ее Руки
      Матрона Бейенре сидела, облокотившись на мягкую спинку стула, выбивая сморщенными пальцами нетерпеливую дробь по каменным подлокотникам. Подобный же стул, единственный кроме первого в этой комнате, стоял прямо напротив ее и сейчас его занимал наемник.
      Джарлаксль вернулся из Митрилового Зала с новостями, которые для Матроны Бейенре не стали особым откровением.
      "Значит, Дриззт До'Урден свободен", - пробормотала она себе под нос. Странно, но Джарлаксль никак не мог отделаться от ощущения, что эта новость ничуть не рассердила верховную мать. Что Бейенре задумала на этот раз? подумал наемник.
      "Во всем виновата Виерна", - без видимых угрызений совести произнес Джарлаксль. "Она недооценила коварство своего младшего брата". Он слегка усмехнулся. "И заплатила за эту ошибку своей жизнью".
      "А я во всем виню тебя", - отрезал Матрона Бейенре. "Чем заплатишь ты?"
      На сей раз, Джарлаксль не улыбался, но ответил на угрозу твердым, решительным взглядом. Он слишком хорошо знал Бейенре, чтобы понять, что она, подобно животному, чувствовала страх, и эти ощущения зачастую руководили ее дальнейшими действиями.
      Матрона Бейенре встретила его взгляд, по-прежнему барабаня пальцами по подлокотникам.
      "Дварфы дали нам отпор гораздо быстрее, чем мы на то рассчитывали", продолжил наемник, прерывая затянувшееся молчание. "Их защитные ряды слишком сильны, как и их решимость и, очевидно, их преданность Дриззту До'Урдену. Мой план" - он акцентировал ударение на этих словах - "сработал как нельзя лучше. Мы захватили Дриззта без особых проблем. Но Виерна, вопреки моему мнению, позволила человеческому шпиону совершить часть его сделки до того, как мы удалились от Митрилового Зала. Она не понимала, насколько преданны Дриззту его друзья".
      "Ты должен был пленить Дриззта До'Урдена", - почти про себя произнесла Матрона Бейенре. "Дриззта здесь нет. Значит, ты провалился".
      Джарлаксль замолчал. Он знал, что спорить с Матроной Бейенре не было никакого смысла, поскольку ей не требовалось ни чье бы то ни было одобрение, ни чья бы то ни было помощь. Это был Мензоберранзан, и в городе дроу у Матроны Бейенре соперников не было.
      И все же Джарлаксль совсем не боялся, что эта иссохшая верховная мать может наложить на него свои лапы. Она продолжала изрыгать проклятья, и к тому времени, когда она закончила, ее голос уже буквально срывался на крик. Однако, несмотря на все это у Джарлаксльа было смутное ощущение, что она наслаждается затеявшейся игрой - Дриззт До'Урден по-прежнему был на свободе, и, насколько мог судить наемник, Матроне Бейенре было наплевать на потерю дюжину воинов и Виерны До'Урден.
      Затем Матрона Бейенре перешла к описанию всевозможных способов, с помощью которых она могла запытать Джарлаксльа до смерти. Одним из ее любимых был "похищение кожи", особый метод дроу сдирания кожи с жертвы, когда за раз, с помощью различных кислот и специально заточенных кинжалов, сдиралось по дюйму плоти.
      Джарлаксльу приходилось прилагать неимоверные усилия, чтобы не рассмеяться ей в лицо.
      Внезапно Матрона Бейенре остановилась, и наемник на какое-то мгновение испугался, что она поняла, что он не воспринимает ее всерьез. Джарлаксль знал, что это было бы непростительной ошибкой. Бейенре не волновали мертвые воины и Виерна - похоже она даже была довольна тем, что Дриззт остался на свободе - но задеть ее гордость означало обрести мучительный и ужасный конец.
      Молчание Бейенре, казалось, длилось бесконечно; она даже отвела взгляд в сторону. Когда она вновь обернулась к Джарлаксльу, тот облегченно вздохнул, поскольку она широко улыбалась какой-то мысли, очевидно, только что пришедшей ей в голову.
      "Я недовольна", - явно солгала она, - "но на этот раз я прощаю твой провал. Ты снабдил меня ценной информацией".
      Джарлаксль тотчас понял, кого она имела в виду.
      "Оставь меня", - произнесла она, отсылая его прочь взмахом руки.
      Джарлаксль предпочел бы остаться чуть подольше, чтобы получить хоть какой-нибудь намек на коварные планы верховной матери. Однако он понимал, что противоречить Бейенре, особенно когда она находилась в столь скверном настроении как сейчас, явно не стоило.
      Он заставил себя подняться со стула, переместил вес тела на сломанную ногу и тут же вздрогнул, едва не упав на колени перед Бейенре. Покачав головой, Джарлаксль подобрал свою палочку для ходьбы.
      "Триэль не завершила лечение", - извиняющимся тоном произнес наемник. "Она вылечила мою рану, как ты и приказала, но, похоже, вложила в заклинание не всю силу."
      "Думаю, ты этого заслужил", - холодно бросила ему Матрона Бейенре, и вновь отмахнулась от Джарлаксльа рукой, выпроваживая его. Вероятно, сама Бейенре приказала своей дочери залечить наемника не до конца, чтобы он испытывал боль, и теперь явно получала удовольствие, наблюдая за его страданиями.
      Как только за наемником сомкнулись дверные створки, Матрона Бейенре разразилась искренним смехом. Да, именно она, Бейенре, дала добро на поимку Дриззта До'Урдена, но это совсем не означало, что она рассчитывала на успех этого предприятия. По правде сказать, потрепанная жизнью верховная мать именно на такой поворот событий и рассчитывала.
      "Ты далеко не глуп, Джарлаксль. Вот почему я сохранила тебе жизнь", произнесла она в пустоту комнаты. "Сейчас ты уже должно быть понял, что дело вовсе не в Дриззте До'Урдене. Он всего лишь небольшая помеха, болотный комарик, и совсем не заслуживает моего внимания".
      "Но он представляет собой весьма удобный предлог", - продолжила Матрона Бейенре, вертя в руке большой дварфий зуб в виде кольца, что свисал на цепочке с ее шеи. Бейенре подняла руки, расстегнула защелку на цепочке и вытянула кольцо на своей ладони. Своды комнаты огласило тихое бормотание на древнем языке дварфов.
      Во имя всех дварфов Королевств,
      Их тяжелых щитов и блестящих шлемов,
      Услышь стук звенящих молотов
      И выйди на свет, старый Король!
      На кончике дварфьего зуба вихрем закружилась голубоватая дымка. С каждым мгновением туман клубился все быстрее, постепенно увеличиваясь в размерах. Вскоре перед Матроной Бейенре уже танцевал небольшой ураган. По ее мысленному приказу вихрь, усиливаясь в своем свечении, отклонился от нее и словно застонал. Через мгновение он отделился от зуба и завертелся в центре комнаты, переливаясь ярким голубым сиянием.
      Постепенно в клубах вихря начали проступать некие очертания: в его центре, сжимая протянутые вверх руки, стоял старый, седобородый дварф.
      Ветер, а затем голубоватое свечение, постепенно унялись, оставив после себя лишь призрак старого дварфа. Это был не цельный образ, лишь прозрачная оболочка, но некоторые детали призрака можно было различить с удивительной четкостью - рыжеватый оттенок седой бороды и серо-стальные глаза.
      "Гандалуг Баттлхаммер", - тотчас произнесла Мать Бейенре, используя власть настоящего имени дварфа, чтобы удержать призрака под своим контролем. Перед ней стоял Первый Король Митрилового Зала, основатель Клана Баттлхаммер.
      Старый дварф поднял глаза на своего давнего заклятого врага и в его взгляде сверкнула ненависть.
      "Как же давно это было", - произнесла Бейенре.
      "Я готов пережить целую вечность страданий, пока буду знать, что рядом со мной нет тебя, ведьма!" - загробным голосом произнес дух. "Я..."
      Взмахом руки Матрона Бейенре заставила умолкнуть разгневанного призрака. "Я тебя позвала не за тем, чтобы выслушивать твои стенания", ответила она. "Я хотела тебе кое-что рассказать, что-то, что может повеселить тебя".
      Дух отвернулся, подчеркнуто отводя взгляд от Бейенре. Гандалуг пытался выглядеть безразличным, но, как и все дварфы, старый король плохо умел скрывать свои подлинные чувства.
      "Ну же, дорогой Гандалуг", - поддразнила Бейенре. "Как должно быть тяжело столько столетий томиться в заточении! Уверена, тебе не терпится узнать, как поживают твои потомки".
      Гандалуг обратил печальный взгляд на Матрону Бейенре. Как же он ненавидел эту старую, сморщенную дроу! Однако он не мог отрицать, что ее слова о потомках разбередили его душу. Каждый дварф больше всего, даже больше драгоценных камней и украшений, чтил свое наследие, и Гандалуг, который был основателем клана, видел в каждом дварфе Клана Баттлхаммер своего ребенка.
      Он не смог скрыть своей тревоги.
      "Неужели ты надеялся, что я забуду Митриловый Зал?" - продолжала дразнить его Бейенре. "Ведь это было всего две тысячи лет назад, старый король".
      "Две тысячи лет", - с отвращением сплюнул Гандалуг. "Почему ты просто не ляжешь и не сдохнешь, старая ведьма?"
      "Скоро", - ответила Бейенре, - "но прежде я завершу то, что начала две тысячи лет назад".
      "Ты помнишь тот судьбоносный день, старый король?" - продолжила она, и Гандалуг вздрогнул, осознав, что она вновь собирается вспомнить былое, открыть старые раны и заставить дварфа упасть духом.
      Когда залы были девственны, когда в них змеились толстые жилы,
      Когда стены сверкали серебряным светом,
      Когда король был молод и горяч,
      И его народ был единым целым,
      Когда Гандалуг правил со своего митрилового трона
      Берет свое начало Клан Баттлхаммера.
      Завороженный магией таившейся в струящихся словах Матроны Бейенре, Гандалуг Баттлхаммер почувствовал, как его мысли стремятся к прошлому, ко времени, когда он основал Митриловый Зал, когда он с надеждой взирал на своих детей и на их потомков.
      И ко времени, когда он повстречал Ивоннель Бейенре.
      * * * * *
      Гандалуг не отрываясь, смотрел, как умелые дварфы Клана Баттлхаммера откалывают куски камня в обширной пещере, вырезая ступени, которые вскоре станут Подземным Городом Митрилового Зала. Это была задумка Бруенора, третьего сына Гандалуга и величайшего героя клана, который возглавил поход и привел в это место тысячу дварфов.
      "Ты мудро поступил, поручив это Бруенору", - заметил стоявший по соседству с королем чумазый дварф, имея в виду решение Гандалуга передать свой трон Бруенору, а не его старшим братьям. В отличии от большинства рас, у дварфов нет обычая передавать наследство или титул старшему из детей. К этому вопросу они подходят более прагматично, выбирая наиболее достойного наследника из всех детей.
      Гандалуг кивнул. Он уже был достаточно стар, прожил на свете более четырех сотен лет, и силы уже были не те. Целью его жизни было отыскать местность, где мог бы основаться его клан, Клан Баттлхаммера, и он провел почти двести лет в поисках лучшего места для своего королевства. Вскоре после того, как Клан Баттлхаммер устроился на новом месте и основал Митриловый зал, Гандалуг начал понимать, что он выполнил свой долг, и теперь его время прошло. Он осуществил цель своей жизни, и теперь настал момент уступить место своему сыну и его великим планам - строительство Подземного Города, моста, раскинувшегося над огромным ущельем в восточном окончании комплекса, города на поверхности к югу от гор, чтобы он служил торговым звеном с соседними королевствами.
      Разумеется, все это радовало Гандалуга, но он не очень сильно желал все это увидеть собственными глазами.
      Старик, чья седина еще отливала, некогда бывшим ярким, рыжим цветом, перевел благодарный взгляд на своего ближайшего друга. За все эти двести лет Гандалуг и не смел мечтать о лучшем спутнике, чем Кроммовер Пвент, и сейчас, когда впереди его ждало еще одно путешествие, он был рад его компании.
      В отличие от царственного Гандалуга Кроммовер был перемазан с головы до ног. Он носил все еще черную бороду и налысо брил голову, чтобы его огромный шлем с шипом накрепко сидел на его черепе. Кроммовер был берсерком, дварфом со своеобразным взглядом на жизнь. Если кто-нибудь угрожал его королю или оскорблял его богов, он попросту хладнокровно убивал его. Он пригибал голову и насаживал врага на рог, погружая в него свои шипованные перчатки и многочисленные шипы на доспехах. Он отрывал врагу ухо, или вырывал язык, а если получалось, то и голову. Но что самое главное - он всегда одерживал победы.
      Гандалуг, чья жизнь была полна трудностей, ценил Кроммовера превыше даже своих собственных детей. Однако немногие в клане одобряли привязанность короля. Многие дварфы попросту не могли переносить зловоние, источаемое Кроммовером, как и жуткий скрежет его доспехов.
      Однако две сотни лет проведенных бок о бок стерли эту грань между друзьями.
      "Пойдем, друг мой", - позвал старый Гандалуг. Он уже попрощался со своими детьми, с Бруенором, новым Королем Митрилового Зала, и с остальным кланом. Теперь пришло время вновь отправиться в путешествие, как в старые времена. "Я собираюсь расширить границы Митрилового Зала", - провозгласил Гандалуг, - "отправляюсь на поиски величайших сокровищ для моего клана". Зал огласил одобрительный рев толпы дварфов, но в тот день было выплакано немало слез, поскольку все понимали - Гандалуг не вернется.
      "Надеюсь, нам удастся вскоре подраться", - довольно промычал Кроммовер, ступая рядом со своим обожаемым королем. С каждым шагом его доспехи издавали жуткий скрежет.
      Старый Гандалуг лишь рассмеялся.
      Они вдвоем провели много дней, скитаясь по туннелям чуть ниже и западнее Митрилового Зала. Однако, они так почти и не нашли следов драгоценного серебристого митрила - по крайней мере таких крупных залежей, которые встречались в комплексе, на глаза им не попалось. Неустрашимые исследователи спустились ниже, в пещеры, которые даже у них, дварфов, вызывали смутное ощущение тревоги, в туннели, где тысячи тонн камня выдавливали из себя кристаллы, заставляя коридоры играть множеством цветов. Они спустились в Подземье.
      Уже после того как отгорел их последний факел, после того, как погасла последняя лампа, Кроммовер Пвент получил то, о чем так мечтал - схватку.
      Она началась внезапно. Сиявшие до того в теплочувствительном зрении дварфов многочисленные цвета затуманились и через мгновение растворились в облаке чернильной тьмы.
      "Мой король!" - дико вскрикнул Кроммовер. "Я ослеп!"
      "Как и я!" - заверил Гандалуг скверно пахнувшего берсерка, и предсказуемо услышал его рев и нетерпеливый топот ног. Кроммовер на всех парах мчался вперед, в поисках своего врага.
      Гандалуг бросился в сторону, руководствуясь шумом издаваемым берсерком. На своем веку он повидал достаточно магии, чтобы понять, что только что какой-то маг или жрец окутал их сферой тьмы, и что это было лишь предвестием прямой атаки.
      Рык и скрежет Кроммовера позволил Гандалугу выбраться из тьмы с относительно небольшим количеством синяков и ссадин. Прежде чем их вновь окутала тьма, он успел бросить мимолетный взгляд на своих противников.
      "Кроммовер, это дроу!" - в ужасе вскрикнул Гандалуг, поскольку уже тогда репутация темных эльфов заставляла дрожать даже самых храбрых обитателей поверхности.
      "Я видел их", - раздался ответ Кроммовера. "Нам придется прикончить около пятидесяти этих тварей. Уложим их штабелями!"
      Присутствие дроу и их магии дало понять Гандалугу, что у него и берсерка были серьезные проблемы, но он все равно рассмеялся, черпая уверенности и сил в решимости своего друга.
      Они выскочили из второй сферы, но на них тут же навалилась третья, на сей раз сопровождаемая едва различимым щелканьем ручных арбалетов.
      "Может хватит, а?" - недовольно рыкнул Кроммовер в сторону невидимого врага. "Как я, по-вашему, должен буду наса - Ой! Ах вы, грязные твари! насадить вас на свои шипы, если я ни черта не вижу в этой тьме?"
      Затем они выскочили с другой стороны сферы и оказались в широком туннеле с высокими сталагмитовыми наростами и множеством свисающих сталактитов. Гандалуг заметил, что у Кроммовера из шеи торчит арбалетный дротик.
      Они остановились; больше на них не опускалась тьма, и поблизости не было ни одного дроу. И все же оба воина понимали, что эльфы вполне могли укрыться за многочисленными сталагмитовыми наростами.
      "Отравлена?" - мрачно спросил Гандалуг, хорошо осведомленный о коварстве дроу.
      Кроммовер с любопытством посмотрел на стрелу, затем послюнявил ее кончик во рту, смачно причмокивая губами.