Стражи Пламени - Путь к Эвенору

      Ноги твари извивались, как змеи, тело шло волнами, яркие глаза мутнели, пока не стали темными стекляшками. Тогда судороги прекратились.
      Ахира в последний раз навалился на рогатину — и вытащил ее.
      Я мчался к ним по мягкой земле, спотыкался, шатался, даже чуть не упал — хотя одному только Богу известно, чем я мог бы помочь. Теперь я позволил себе пойти медленнее. Когда враг мертв — бежать ни к чему.
      Тэннети опустила меч, отерла о штаны и сунула в ножны. Потом направилась туда, где из трупа волка торчала вторая рогатина. Уперлась ногой в волчий бок, выдернула оружие и оперлась на него, как на посох.
      — Блин, Уолтер, — сказала она, — ты самое интересное пропустил.
      Дело обернулось круче, чем мы планировали. Волкам полагалось просто удрать — и выскочить под ружейный и арбалетный огонь, а не нападать стаей. Ахира и его рогатина должны были довершать то, что начали пистолеты и лук. Или разбираться с теми, кто от огня увернулся.
      Ахира, хромая, сделал пару шагов, наклонился и тяжело опустился на мягкую землю. Дышал он с трудом.
      Я остановился над ним.
      — Тяжко пришлось?
      Я протянул ему руку, но он мотнул головой.
      — Даже слишком. Они действовали как команда: похоже, эта тварь ими управляла. — Он махнул рукой на приколотого к земле волка — не волка.
      Андреа улыбнулась, отирая со лба пот.
      — Теперь я вспомнила, почему всегда отправляла в походы вас. — Она глянула на тварь. — И что это?
      Ахира тряхнул головой.
      — Ходят же слухи о странных тварях из Фэйри. Похоже, одну из них мы и убили.
      Рот его сжался в прямую линию, потом стал прежним. Не важно было, кого мы убили, важно, что убили.
      Я собирался что-то сказать — несомненно, умное, — но глаза Энди расширились, а рот приоткрылся.
      — Господи боже!
      Тварь поднималась. Только что погасшие глаза наливались мерцанием, тело, как вода, струилось вокруг пронзившего его трезубца. Зверь встряхнулся, как пес — рогатина, кувыркаясь, отлетела прочь. В темной шерсти от нее и следа не осталось.
       Будь ты неладен!
      Оно с рычанием шагнуло к Ахире, подбираясь для прыжка.
      Тэннети заплясала вокруг твари с рогатиной в руках, но она переоценила себя: когтистая бескостная лапа, немыслимо изогнувшись, вышибла трезубец из ее рук. Она схватилась за меч — и тут тварь бросилась на нее.
      Ахира был слишком далеко, к тому же между ним и местом, где тварь собирается сожрать Тэннети, стояла Энди. Значит, действовать мне.
      Верным поступком — единственно разумным поступком — было бы отступить и всадить, куда надо, метательный нож. Мешало выполнить этот план только одно: парочка сплелась так тесно, что я запросто мог попасть в Тэннети вместо твари. И все же у меня с собой жидкий «драконий рок» — что стоит накапать немного на лезвие? Тогда останется только надеяться, что метаболизм у этой твари такой же, как у всех порождений магии, которых «драконий рок» поражает.
      В любом случае большей глупости, чем вскочить ему на спину и попытаться всадить клинок под лопатку, придумать просто нельзя. Пробовать это сделать мог бы только идиот, а я ну никак не идиот. Идиотом был Карл — вот уж кто непременно поступил бы именно так. А я — я парень умный.
      Но мои рефлексы глупее меня. Так что не успел я сообразить, что, собственно, делаю, как уже сидел на спине тварюки — с одной из терранджийских удавок в руке.
      Сознательно — или случайно — тварь вцепилась Тэннети в руку. Я впервые в жизни услышал, как она стонет. Тварь надвигалась грудью на грудь Тэннети — вот-вот наползет совсем и поглотит ее.
      Я обхватил зверюгу за шею одной рукой и попытался закрепиться на ее спине, как всадник на понесшей лошади, но это было как вжиматься в желе: ни одного твердого мускула, ни одной кости, за которую можно было бы зацепиться. В конце концов — сам не знаю, как я это сумел — мне удалось сцепить ноги у твари под брюхом. Теперь я мог набросить ей на шею удавку — но мешала рука Тэннети.
      — Отпусти! — крикнул я. — Бога ради, отпусти!
      Каким-то чудом я сумел обмотать проволоку вокруг шеи зверя и пропустить рукоятку в петлю.
      Я потянул; удавка исчезла в густой шерсти. Теперь твари полагалось начать задыхаться и биться, пытаясь сорвать с шеи гарроту, и в конце концов сдохнуть. Но этот волк не остановился — только усилил напор и перекатился на спину, впечатав нас в землю.
      Мир на миг потускнел, но я держался, и зверюга, яростно встряхнув, отшвырнула Тэннети. Мы с этим существом покатились по земле, голова твари поворачивалась ко мне, как у совы.
      Кажется, я помню, как в руке моей оказался метательный нож и как я всадил его в бок твари, но сомневаюсь, что такое было возможно.
      Как бы там ни было — зверю удалось выдавить мой кинжал, но я продолжал цепляться за его спину...
      ...пока двойной изгиб, который просто сломал бы любой настоящийхребет, не сбросил меня вниз. Я тяжело шмякнулся оземь.
      Некоторые умения никогда мне не изменяют: я упал на мягкую землю как надо, с перекатом. Левая рука онемела. Я поднялся, шатаясь...
      — Он мой, — сказала Андреа Андропулос Куллинан, и ее спокойный голос перекрыл шум боя.
      Она давно отбросила дымящееся ружье. Теперь одним движением плеч она скинула плащ, отшвырнула его в сторону и, не обращая внимания на прохладу, встала лицом к лицу с тварью. Повисшее над ее плечом солнце облекало ее огненным ореолом. Рядом с ней, сжимая в руках топор, встал Ахира но она жестом отказалась от его помощи.
      Она смотрела на тварь. В упор.
      — Изыди! Ты не получишь меня и моих друзей, — молвила она. — Первый раз велю я тебе.
      Она тряхнула головой, отбрасывая с глаз волосы. Язык шевельнулся, облизывая полные губы — один раз, второй, третий.
      Волк неуверенно, текуче шагнул к ней. С легкой улыбкой она вскинула руку — тонкие сильные пальцы взбивали воздух.
      — Изыди! Сейчас же и навсегда. Второй раз велю я. Низкое гудение наполнило воздух — Андреа вытянула руки перед собой, ладони с расставленными пальцами напоминали чаши.
      Свет закатного солнца словно потек, ленты сверкающего меда струились меж ее пальцев, растекались по земле вокруг ее ног. Чего бы ни коснулся жидкий свет — сучки, трава, сухая солома, — все вспыхивало, даже земля начинала дымиться.
      В лицо мне дохнуло жаром — куда там горну!
      — Назад, назад! — выкрикнул гном.
      Лицо его было красным и потным. Одной рукой Ахира сгреб Тэннети, другой—обхватил меня за пояс и поволок нас подальше, хотя я в подбадривании и не нуждался. Но отвернуться все же не смог.
      Андреа мягко шагнула вперед, к твари, нога ее застыла в воздухе и твердо опустилась в мягкую грязь, бедра шевельнулись, закачались в почти сексуальном порыве. А возможно, и не почти: я мало знаю о магии.
      Тварь подбиралась для прыжка, а в ладонях Андреа змеился, играл жидкий свет.
      — Изыди, велю я тебе в третий — и последний — раз.
      Голос ее зазвучал ниже, а струи света потемнели, и сперва я подумал, что заклинание не сработает, но нет: гудение становилось все громче и выше, звук, пронзительный и яростный, все разрастался и разрастался...
      ...и оттеснял тварь назад.
      Андреа широко расставила пальцы и набрала полные ладони золотистых пылевых нитей. Ловкие пальцы, невообразимо могущественные и нежные, сплетали нити в полотно багряного света — оно потоком стекало с ее рук и выплескивалось на тварь. Там, где световая река касалась волка, — он вспыхивал, ошметки шерсти и плоти взлетали в воздух.
      Я подергал Ахиру за руку и заставил его — вместе с Тэннети — лечь.
      Андреа выкрикнула резкие слова, которые невозможно было запомнить, — и звук сделался еще громче, теперь он подавлял, а свет стал так ярок, что я закрыл глаза.
      И вовремя. Даже под веками глазам стало больно, вспышка ослепила меня, а жар омыл волной.
      Самая большая неприятность — ослепнуть в бою. Я заставил себя разлепить веки.
      Андреа — покрасневшее лицо лоснится от пота — стояла на куче пепла и грязи над одной из возникших на ровном месте луж лавы. Над другой, развеиваясь, клубилось облако тьмы.
      — Изыди, — негромко сказала Андреа. — Все кончено.
      — Здесь и сейчас, — уточнило облако голосом глубоким, но призрачным. — Но ты испортила мне игру. Когда-нибудь я испорчу игру тебе.
      Энди что-то пробормотала, потом вскинула взгляд в ожидании. Ничего не произошло.
      — Кто ты? — спросила она.
      Голос захохотал. Смеха мерзее мне слышать не приходилось.
      — Не все твои чары действуют на меня — хотя некоторые действуют. Я не стану вкладывать в твои руки оружия против себя. Зови меня... ну, хотя бы Бойоардо, хотя имя это никогда не было моим.
      Она пробормотала еще одно заклинание и начала, причудливо изогнув пальцы, поднимать руку.
      — Дай мне еще пару мгновений, — сказал Бойоардо. — Возможно, тебе воздастся за это — если мы встретимся там, где игра идет по другим правилам.
      «В Фэйри? — подумал я. — Нет, Энди. Прикончи его сейчас».
      Тэннети начала приходить в себя; я взял ее на руки и приготовился удирать — я лучший бегун, чем гном, — хотя, если Энди не справится с тварью, нам все едино конец.
      — А! Умно, Уолтер Словотский из Сикокаса. Будешь ли ты так же умен Там, Где Плачут Деревья, или Там, Где Лишь То, Что Ты Когда-то Любил, Может Помочь Тебе?
      — Разумеется. — Я заставил себя усмехнуться. Бравада — шутка дешевая, хоть и приятная. — Я буду еще умнее. Это часть моего обаяния.
      А может, не такая уж дешевая была бравада. Тьма двинулась ко мне.
      — Нет! Изыди! — Андреа распрямила пальцы, пробормотала какое-то слово — и ветер погнал тьму прочь, в сияние заходящего солнца.
      Тварь сгинула. Мы остались одни в сумерках, на курящейся дымом земле. Ахира склонился над Тэннети, осматривая ее раны. Андреа стояла на грязевом пригорке, над озерцом лавы. Лицо ее было красным, все тело покрывал пот.
      Она мягко повернулась, балансируя, как танцовщица.
      — По-моему, милые друзья, я молодец. Как я с ним управилась!.. — Она легко перескочила лаву, сделала несколько шагов к нам — и рухнула как подкошенная.

Глава 7,
в которой появляется Эллегон — и напоминает о некоем обязательстве

      К радости своей, я мог ответить сразу, и я сказал: не знаю.
Марк Твен

      Мне всегда нравилась мысль Роберта Томпсона об отказе от компромиссов, о том, что надо позволять людям с твердыми убеждениями идти собственным путем... а потом я понял, что это поощряет людей иметь твердые убеждения, когда им не хватает данных.
Уолтер Словотский

 
      Над лугом висела золотистая дымка. Кукуруза вымахала по глаз слону — правда, слон этот был небольшой, и, возможно, он еще слегка присел. И — без трепа, я был там — выглядело это так, будто поле уходит в небо.
      — Утречко, чтоб тебя... — пробормотал я себе под нос. Ненавижу утра. И дурацкий этот фильм «Оклахома», где их воспевают.
      Кто-то должен стоять на часах. На Тэннети живого места не было, а тратить на себя больше целительного бальзама, чем, по ее мнению, нужно, она отказалась: эти снадобья дороги, намного дороже моего ночного сна. Энди совсем обессилела, да и потом — ей не хватает наблюдательности и настороженности, что есть у гнома и у-меня.
      Методом исключения остались мы с гномом, да еще у меня — чувство раздражения, что опять я крайний. (Мне все-таки не следовало жаловаться: на этот раз ничего особо противного не было.) Мы с Ахирой поделили между собой ночь, и хотя мне в этой сделке досталась лучшая часть, намного лучше мне не стало.
      Мы разбили лагерь на опушке, поставили несколько сигналок от тех, кто мог бы подобраться из леса, с тыла, одинокий часовой — то есть я — охранял лагерь спереди. Работа в поле — это упражнение в прикладной паранойе.
      Время сидеть, наблюдать и думать, пока по небу медленно разливается рассвет.
      По ночам в голову лезет многое. Даже слишком.
      Что бы ни произошло на границе с Фэйри — это больше не было чужой проблемой: Беда подошла к дому. Это не значит, что мне плевать, жрут или нет людей всякие чудища в других краях, но мир большой, а я — только один. На всех меня не хватит. Но мои жена и дети живут в баронстве Куллинан. Бойоардо, кем бы — или чем — он ни был, нагадил в баронстве Куллинан. Отныне это касалось меня лично.
      Однако не будет большой беды, если мы еще немного побудем в баронстве, вместо того чтобы очертя голову лезть в неприятности. Пусть в замке все утрясается, а мы пока подождем вестей: может, услышим что интересное; пусть Тэннети спокойно выздоравливает — сама, а не с помощью дорогих и редких целительных бальзамов. А я смогу еще немного поупражняться с пистолетом, мечом и луком. По мне лучше сидеть, чем бежать, лучше бежать, чем биться, но биться все же лучше, чем умирать. Этого мне, спасибо, не хочется.
      Возможно, есть из этого и другой выход. Порой, если достаточно долго тянуть с решением проблемы, находится кто-то, кто решает ее за вас. Рейган все полоскался и нервничал насчет ядерного реактора в Ираке, пока израильтяне не решили за него эту проблему, разбомбив реактор в клочья.
      Я был бы просто счастлив, случись нечто подобное и в этот раз. Магии и людям не ужиться рядом. Думаю, это одна из причин, почему развитие на Той стороне пошло иначе, чем здесь. И почему здесь земное постепенно вытисняет магическое. Если верить легендам, был когда-то век драконов, когда их стаи затмевали свет.
      Я не вижу, что может сделать сынуля Стаха и Эммы Словотских, чтобы помешать возвращению подобных вещей, даже влезь я в эту заваруху по самые уши. Это все равно что пытаться остановить утечку нефти в трубе, затыкая пальцем метровую дырку.
      Порой, если достаточно долго тянуть с решением проблемы, находится кто-то, кто ее за тебя решает. Как с Кирой?
      «Ты поступишь чертовски умно, Уолтер, если перестанешь думать об этом», — сказал я себе.
      Что же мне делать? Бросить ее ради Эйи? Ага, это гарантировало бы Кире сохранение душевного здоровья. Попробовать решить дело силой? Я не дотронусь до женщины, которая содрогается от моего прикосновения, и если она не хочет говорить о чем-то, то нет способа ее заставить.
      Я вздохнул. Никак не видно было разумного выхода.
      Возможно — только возможно, — если я оставлю ее в покое, не буду давить, не стану делать нашу историю предметом общего обсуждения, она сама в себе разберется.
      На это хотя бы можно надеяться.
      Порой приходится удовлетвориться и таким решением.
 
      Далеко в синеве неба возникла черная точка — застыла на миг, а потом начала снижаться к нам.
      — Эллегон?— мысленно окликнул я его, стараясь думать погромче.
      Если это и он, то еще слишком далеко. Карла и особенно Джейсона всегда связывали с драконом необычайно прочные узы, и они могли беседовать с ним на почти любом расстоянии, но я никогда не был ему настолько близок. Оно и понятно: с Джейсоном Эллегон познакомился еще до его рождения.
      А вот если это не Эллегон, то мы влипли. У меня в куртке была та самая фляжка с «драконьим роком»; я вытащил ее и сломал печать.
      — Эй, люди, у нас гости! — крикнул я, вскакивая. — Все по местам!
      Как же я люблю выбирать между дракой и бегством! Что до меня, я предпочитаю голосовать ногами: ударь и беги — проживешь до завтра. И все такое прочее... Но того, что летает, мне не обогнать, а чтобы спрятаться, нужно нечто большее, чем полоска леса шириной в бикини.
      Смочив три стрелы «драконьим роком», я аккуратно уложил их на камень. Я смогу быстро их выпустить — а потом сбежать еще быстрее, чем стрелял.
      Точка росла.
      Только что спавшие тела, все как одно, зашевелились — и быстро. Ахира лихорадочно натягивал одежду и доспех; Андреа тянулась к ружью; Тэннети — левая рука ее была на перевязи — взвела пистолет и сунула его за пояс.
      В моей голове прозвучал знакомый голос.
      « Уолтер, я восприму как личное одолжение, если ты будешь столь любезен меня не убивать».
      С такого расстояния я уже смог разглядеть знакомый силуэт: громадный, треугольный, кожистые крылья взбивают
      воздух.
      У меня отлегло от сердца.
      — Я тоже рад тебя видеть, Эллегон, — пробормотал я. Он все равно услышит, так что можно и не кричать.
      « Всегда приятно оказаться близ центра известной вселенной».
       Чего?
      « Центр мироздания — та точка, что у тебя под черепной крышкой. Или к югу от пряжки твоего ремня. Она у тебя иногда смещается, знаешь ли».
       Ладно, подождем, пока ты до полового созревания доживешь.
      « Через пару столетий я буду таким же. В точности. Примерно каждую дюжину лет. Это если смогу найти драконицу».
      Я пробормотал мысленно что-то вроде: Неужто и для тебя земля вертится?
      « Как для всех».
      Больше я ничего не сказал — просто отпустил тетиву лука, отложил его в сторону и занялся стрелами. Обжечь наконечники в костре, и от «драконьего рока» следа не останется, а стрелам — никакого ущерба. Хорошие стрелы дороги, их стоит поберечь.
      Я поднял взгляд: в небе — никого.
       Эй, ты где?
      « За тобой, захожу на посадку. Пассажирам не нравится, когда она жесткая».
      Я потер копчик.
       Да, помню.
      Темная тень прошла над головой, кожистые крылья подняли ветер: Эллегон приземлялся. Он тяжело шлепнулся на дорогу ярдах в пятидесяти от нас. Земля ощутимо дрогнула.
      Эллегон: серо-зеленая драконья туша запредельного веса размером с автобус, который хорошо кушает и мечтает вырасти в «Боинг-737». С одного конца — длинный хвост, с другого — крокодилья башка; из пасти, меж кинжалов-зубов, сочатся струйки дыма.
      С огромной треугольной головы на меня холодно воззрились полуприкрытые веками глаза. Видимо, замечание насчет «Боинга» не пришлось Эллегону по вкусу.
      « Ты очень догадлив».
      Голова отвернулась. Из пасти выметнулся снопик огня, рыжие язычки пламени лизнули дорожную грязь. Дракон шагнул вперед и плюхнулся на землю в согретом месте — то ли от усталости, то ли чтобы седоку было удобнее слезать.
      « Элементарная вежливость. Как всем известно, я — самый воспитанный из драконов. То, что последние три дня я без отдыха махал крыльями, тут совершенно ни при чем».
      Пассажиром, разумеется, был Джейсон Куллинан. Кое-какие вещи предсказуемы до безобразия. Весело махая рукой, он зашагал к нам.
      — Доброе утро, — сказал я. То, что он был нам нужен вчера, я говорить не стал. Сам сообразит.
      Он похлопал по мечу и по рукояти револьвера, едва видимого под короткой курткой.
      — Я, в общем, подумал...
      Ахира тряхнул головой.
      В следующий раз не думай «в общем», — сказал он. — Думай конкретно.
      Я сам не сказал бы лучше. Так что просто указал на бревно, где недавно сидел.
      — А пока выпей чаю.
 
      Когда-то, в студенческие годы, одна подружка пригласила меня принять участие в ее еженедельных компьютерных беседах — убейте, не помню, какой это был чат — то ли «КомпьюСенд», то ли «Соре», то ли еще чего. Мы сидели перед ее «Осборном» — симпатичная машинка — и перестукивались с кучей прочего народа по всей стране, время от времени думая, сидят ли они там голые... как мы.
      Сильнее всего мне запомнилось... ну, скажем, второе, что мне сильнее всего запомнилось, потому что вечер был очень хорош, — так это что самым интересным в этом электронном разговоре не то с шестью, не то с десятью собеседниками было то, что говорилось под поверхностью общего разговора, приватно между двумя его участниками.
      Беседа с участием Эллегона на это чем-то похожа, даже если беседовать, сворачивая лагерь.
      Ахира аккуратно упихнул в рюкзак свернутый брезент, тщательно затянул горловину и бросил рюкзак мне. Я зашвырнул его в повозку.
      Тэннети покрепче взяла под уздцы упряжных лошадей — те фыркали, гарцевали, приседали и вообще всячески показывали, что происходящее им не по нутру. Лошади всегда нервничают в присутствии Эллегона — думаю, по тем же причинам, по которым гамбургер, если б мог, нервничал бы в моем. Поэтому-то Энди и отвела верховых коней подальше.
      Джейсон сидел на земле, поджав колени и опираясь спиной о ствол дерева. Он аккуратно опустил чашку с чаем в мягкий мох.
      — Придется разбираться с тем, что лезет из Фэйри. Эвенор, так?
       У мальчишки дар подмечать очевидное.
      « Ты слишком суров. — Мысленный голос Эллегона прозвучал особенно чисто, с легким отзвуком бронзы, и я понял, что дракон говорит только со мной. — Хотя душевной тонкостью он в отца — что есть, то есть».
      Гном бросил мне еще один мешок с вещами, потом поднял обожженную ветку и последний раз — на всякий случай — разворошил угли.
      — Кто-то же должен. — Он пожевал губами. — Не нравится мне это. Я о магии.
      Я хмыкнул.
      — Это ты жалуешься на магию?
      Если бы не магия, Ахира по сию пору был бы калекой Джеймсом Майклом Финнеганом.
      — Разумеется, — сказал он. — А на Той стороне я ворчал бы на ядерное оружие, антибиотики, автомобили и прочие сомнительные блага цивилизации.
      Он взглянул на Андреа.
      — Как близко ты должна быть, чтобы узнать, что происходит?
      Она похлопала по концу бревна, на котором сидела.
      Посадите сюда кого-нибудь, кто это знает, и я узнаю прямо отсюда.
      Ахира приподнял бровь.
      — Прочитаешь мысли?
      — Просто спрошу, — улыбнулась она.
      — Очень смешно. Серьезно: насколько близко от происходящего ты должна быть, чтобы понять, что именно происходит?
      Она пожала плечами:
      — Зависит от того, что происходит. Я могу узнать это, скажем, за три дня пути от места события. А могу не понять и за полмили.
      — А отсюда никак нельзя? Что бы оно ни было? Она усмехнулась.
      — Ну, в случае, если события не сфокусированы, если развиваются мощно, динамично, без прикрытия, без особой тонкости... плюс еще перечень качеств, которые для вас ничего не значат... Однако в таком случае происходящее привлечет внимание доброй половины эренских магов, и там будет столпотворение. Плохо — но уж как есть. Так что — нет. Чтобы я могла разобраться, что происходит, мне нужно отправиться к месту действия. И чем ближе к нему я буду, тем меньше сил это у меня отнимет.
      Ахира кивнул.
      — Я это обдумаю. Он оглянулся на меня.
      Я знал, о чем он спрашивает, но вопрос был неверен. Он спрашивал — когдавместо надо ли.
      Я помотал головой.
      — Не стоит ни во что лезть, пе подумав. Если у нас будет пара дней — мы не только сумеем лучше подгото­виться к походу, но и будем в лучшей форме, чтобы выхо­дить на дорогу.
      — Что-то уж слишком ты убедителен. — Тэннети отпи­ла чаю и сплюнула в костер. — Остыл. — Губы ее покриви­лись. — Ты не хочешь идти.
      — Я не убежден, что идти надо, — сказал я.
      Мне совсем не понравилось, как смотрел на меня Бойоардо, и у меня не было ни малейшего желания кидаться дого­нять его прямо сейчас. Я никогда не рвался на свидание к Самарре (простите, приврал. Была у меня знакомая девушка Самарра Джонсон, и на свидание с ней стоило мчаться гало­пом. Но я отвлекся).
      Тэннети почесалась и поморщилась, когда ее избитое тело возмутилось.
      — Я отведу повозку и коней в замок, если вам всем хо­чется полетать.
      « Справедливо, — одобрил Эллегон. — Можно мне съесть детенышей?»
      — Детенышей?
      « Я забыл. Ты не слышишь не только разумом — у тебя и уши забиты. Волчат. — Струя пламени указала направ­ление. — Вон там».
 
      Я вздохнул. Волчат только и не хватало! Как будто нельзя защитить невинных крестьян от волчьей стаи — и потом уже никого не убивать, не винить себя из-за этого во всех грехах.
      Их было двое. До невозможности прелестные, до смерти голодные и вонючие, как куча дерьма. Маленькая щель под скалой — не лучшее логово, но, возможно, лучшее, что смог­да быстро выкопать для своих детей мама-волчица. Воля Бойоардо гнала стаю вперед, так что от настоящих логовищ при­ходилось отказываться.
      Гном не собирался выручать меня из этой трудной ситу­ации.
      — Ты можешь оставить их подыхать от голода, а потом казниться уже этим.
      Джейсон глянул на него сверху вниз:
      — Дурнее в голову ничего не пришло?
      Андреа присела на корточки и потянулась погладить од­ного. Сперва звереныш попробовал ее цапнуть, потом при­нялся сосать палец.
      — Или можно перерезать им глотки.
      Тэннети опустилась на колени возле скалы.
      — Я это сделаю. Нечестно оставлять их голодать.
      Она вытащила нож и потянулась к ближайшему волчонку. Джейсон перехватил ее руку.
      — Что за спешка?
      Она пожала плечами:
      — Они голодные. — Она убрала руку. — Я им не враг. Просто не хочу, чтоб они страдали.
      Он приподнял ладонь:
      — Не надо торопиться. Давай подумаем. Я — так уже подумал. Обо всем. Черт!
      Иногда воспитание, подобное нашему, — это бремя, и, похоже Джейсон унаследовал часть этого бремени от Карла. В первобытном обществе люди не сюсюкают над симпатичными зверушками. Такого рода сочувствие — роскошь, ко­торую те, кто борется за выживание, не могут себе разрешить. Скажем, ты не можешь позволить себе вырастить всех щенят, которых приносит твоя сука, а стерилизовать ее тебе умения не хватает. Так что приходится топить щенят — всех или большую часть.
      Понимаете — порой мне приходилось быть жестоким. Есть ситуации, когда просто приходится признавать, что что-то там — совершенно естественно, что с этим ничего не поделаешь. Во всех лесах постоянно умирают обаятельные зверята, и в большинстве случаев это совершенно естествен­но. Я видел вещи и пострашнее.
      Но в этом не было ничего естественного. Бойоардо при­вел из предгорий мать этих волчат, а мы перебили стаю — так что ответственность за сирот лежит теперь на нас. На мне.
      За деревьями смутно вздымалась Эллегонова туша.
      « Самым правильным будет сейчас улететь».
      Самым правильным будет найти в замке Куллинан соба­чье молоко.
      — Джейсон! — окликнул я. — Есть в замке щенная сука?
      — Нет, — отозвался он. — На моей псарне нет. Брен показывал мне хозяйство, но об этом не поминал. С другой стороны, таковая сука вполне может найтись у какого-нибудь ближнего старосты. Видели вы старосту без собак?
      — Есть коровы, — заметил Ахира. — Можно попробо­вать коровье молоко.
      Тэннети сплюнула.
      — Глупости. Прикончить их побыстрее — это лучшее, что можно сделать.
      Джейсон помотал головой.
      — Не думаю, что мой отец на это бы согласился, а ты?
      Тонкая улыбка проскользнула по его губам. Он полез ру­кой в логово и сгреб одного из волчат. Тот скулил и трепы­хался. Джейсон протянул его мне. Сидеть спокойно щенок намерен не был.
      Джейсон вытащил второго и, не обращая внимания на тре­пыхания и скулеж, зашагал по тропе к Эллегону.
      — Тем, кто хочет лететь со мной, лучше поспешить. Мы возвращаемся в замок — бегом.
      Я смотрел на волчонка у себя на руках. Шерсть его была жестче и гуще, чем, на мой взгляд, полагалось щенку, глаза стекленели от голода и жажды.
      Черт, черт, черт.
      — Ладно, поехали.
      — О'кей. — Ахира поправлял мешок у себя на плечах. — Поможем мальчику.
      — Я думал, ты хочешь бросить их подыхать от голода, а после казниться этим, — сказал я.
      — Ничего такого ты не думал.
 
      Ко времени, когда мы вернулись в замок Куллинан, Эйя, Брен и их свита отбыли в Малый Питтсбург.

Глава 8,
в которой мы с женой, как ни странно, не ссоримся

      Уснуть... и видеть сны.
Уильям Шекспир

      Билли, у твоей мамаши крыша по­ехала, она за солдатами бегает!
Уолтер Словотский

 
      Сложные проблемы зачастую решаются легко и просто это от простых голова идет кругом.
      Вот, например, кормление волчат. Сложная проблема была — чем и как их вообще кормить?
      Вполне могло получиться, что мы не сможем найти для щенков достаточно еды — и нам придется убить их просто из милосердия. Я не сторонник таких мер, поверьте, но это все упростило бы.
      Однако оказалось, что кормление приемышей — воп­рос вполне решаемый, так что мы решили попробовать при­ручить их. В прежние дни — в древности — такое случалось, и собаководы даже изобрели собственную методику, как вскармливать и воспитывать зверят. А так как людьми они были грамотными — в старину собаководство почиталось делом уважаемым, и занимались им в основном небогатые дворяне, — то они оставили на сей счет записки.
      Один из наших псарей, Фред (я тут ни при чем: это сокра­щение от холтского имени Фределен), был твердо убежден, что Нифиэнская пастушеская собака происходит от смешения волка и огромного холтского пса породы калифер — мне эта громадина всегда напоминала лохматого мастифа.
      Впрочем, тут были свои хитрости. По Фреду, сука может кормить волчат только первые десять дней — потом зверята вырывают у собаки соски. Чтобы держать волчат в строгос­ти, нужна волчица.
      Обычная смесь для волчат состоит из козьего молока и сыворотки с добавлением одной части бычьей крови на де­сять частей молока и некоторых травок, которых Фред не мог описать.
      И куда больше внимания, чем нужно новорожденному младенцу. Если вы хотите, чтобы волчата уживались с людь­ми, надо, чтобы звери постоянно людей обнюхивали.
      Следующие десять дней нам всем было не до смеха.
 

* * *

 
      Кошмар повторяется.
      Мы стараемся вырваться из ада, мчимся сквозь влажные завесы, что свешиваются из ниоткуда, закрывая бесконеч­ный простор.
      Здесь все, кого я любил, и вместе с ними — знакомые и незнакомые лица.
      Позади, порой видимая сквозь завесы, ярится демонская погоня. Я не хочу смотреть на них, да и не должен — мы почти выбрались, почти спаслись.