Радости и тяготы личной жизни

Это было не совсем так, но по неистовой гримасе, исказившей лицо Рорка, Джейд поняла, что нанесла точный удар.

– У тебя завтрак с Сэмом Сазерлендом?

– Не завтрак, а кофе.

– Завтрак, кофе, какая разница, что ты там ешь или пьешь, – отмахнулся от ее слов Рорк. – Какая разница, когда ты проводишь время с ним, а могла бы провести его со мной.

– Он мой шеф.

– Неужели? По возрасту он тебе в отцы годится.

Ревность Рорка была очевидной. Через боль Джейд сказала себе, что это его чувство может сейчас оказаться ей на руку.

– Не так уж он стар.

– Я слышал, что ему пятьдесят пять, Джейд.

А тебе двадцать три. – Рорк скрестил на груди руки. – Если я разбираюсь в арифметике, то на возраст твоего отца он как раз тянет.

Джейд пожала плечами.

– Повторяю, Сэм – мой шеф. Между нами вообще ничего нет.

– Пока нет. Но этот человек известен своей репутацией. Он прославился тем, что за свои миллионы покупает все, что захочет.

Джейд резко выпрямилась, напряглась.

– Значит, ты полагаешь, что и я – продаюсь?

Она даже не скрывала своего негодования.

– Я полагаю, что ты себя ведешь очень странно. На острове, где мы были вместе, ты дала мне понять, что я тебе дорог, важен, что для меня есть место в твоей жизни. А сегодня, спустя всего четыре недели, ты вовсю увлечена работой с Сазерлендом, да так, что даже не соглашаешься найти окно в своем проклятом графике, чтобы выпить со мной элементарную чашку кофе!

– Я сожалею, что ты так считаешь, – ровным голосом произнесла Джейд. – Сожалею, что ты не веришь мне, когда я говорю, что не сплю со своим работодателем. Сожалею, что не доверяешь мне и не можешь сказать, что ты снова работаешь на своего отца. Сожалею, что тебе пришлось все это пережить ради... ради ничего.

Она поднесла чуть дрожащую ладонь к его лицу, провела по жесткой от напряженной гримасы щеке.

– Я обо всем сожалею, Рорк, – почти шепотом продолжала она. – Но есть две страницы в жизни, о которых я не пожалею никогда – первое лето нашей любви и наш сказочный Серифос.

– Да, Серифос навсегда останется с нами, – эхом откликнулся Рорк. – Ты ведь искренне говоришь, а?

Джейд судорожно сглотнула.

– Да. Очень многое против нас. И лучше разом с этим покончить, пока мы не сделали друг друга несчастными.

– Но этого, черт побери, не будет, не может быть.

Она закусила губу, сдерживая слезы.

– Боюсь, что здесь ты ошибаешься.

Последним, легким поцелуем прикоснулась она к его твердым сжатым губам.

– Прощай, Рорк.

С окаменевшим сердцем Джейд ушла. С сухим металлическим щелчком закрыла она за собой дверь, навсегда оставив Рорка в другой жизни.

Три дня затем Рорк пытался всеми правдами и не правдами увидеться с Джейд. Но она велела консьержу говорить, что ее нет в городе. В конце концов, отчаявшийся поговорить с ней лично, Рорк оставил на автоответчике едкое прощание-послание.

«О'кей, Джейд, – слушала она дорогой звучный голос, – твоя взяла. Наконец, я, оклахомский болван, дошел, что ты действительно не хочешь дать мне шанс. – Речь его была полна ярости. – Можешь передать своему консьержу, что я не буду больше его беспокоить. Потому что я возвращаюсь в Сан-Франциско. Где женщины не пользуются запрещенным оружием».

Дрожащими руками она нажимала кнопки, чтобы перемотать пленку. Остаток вечера она просидела одна в полной темноте. По лицу ее беззвучно катились слезы.

Через три месяца изображения Джейд в окружении тигров замелькали повсюду. Спрос на новые духи был феноменальный; все это сделало Сэма богаче, а Джейд – еще соблазнительнее и популярнее.

Спустя полгода после первого успеха «тигриной» кампании Джейд закончила Нью-йоркский университет. Нина приехала с поздравлениями на торжественную церемонию выпуска. Прилетел, к удивлению Джейд, из Сан-Франциско и Сэм.

Непросто все это было, но все же первый шаг на пути к своей цели она сделала. Увы, к разочарованию Джейд, у Реджинальда Бентли оказалась очень короткая память на обещания.

– Что значит, вы не можете предложить мне постоянную штатную должность? – потребовала Джейд у него ответа. – Вы обещали мне повышение.

– Да... э-э... видите ли, – бормотал он, то и дело поправляя крахмальный воротничок, – понимаете ли, Джейд, дорогая, наши клиенты, как правило, люди очень консервативные. Я не уверен, что они должным образом воспримут ваш новый облик.

– Но ведь это только рекламный образ, – возразила Джейд, – прежде вы не жаловались.

Не жаловался он и когда она сверхурочно работала в хранилищах, распаковывая экспонаты для аукциона. Не жаловался, и когда она соглашалась принять участие, безвозмездно, кстати, в нескольких торгах для привилегированных покупателей. По не совсем понятным причинам, цены в аукционном зале росли бешеными темпами, если ей случалось демонстрировать на подиуме предлагаемый антиквариат.

– Прежде все ваши рекламные выходы были безукоризненного вкуса, – не сдавался Бентли, – но вот последние... Ни одной стены, ни одной автобусной остановки нет без вас, куда ни ступи, куда ни глянь – всюду Джейд, растянувшаяся среди тигров. – Он покачал головой. – Нет, даже если потребительский рынок примет все это, в чем я сомневаюсь, боюсь, что наших клиентов «женщина-Тигрица» только отпугнет.

– Иными словами, вы хотите сказать, что пока я провожу рекламную кампанию духов «Тигрица», здесь я работать не могу?

– Боюсь, что так.

– Но мой контракт с корпорацией Сазерленда рассчитан еще на два с половиной года.

– Весьма сожалею. Но нет никакой возможности предоставить вам право ведения аукциона.

Хотя, – он вдруг просиял, – если вы хотите заняться индивидуальной работой с клиентами...

– Не разоряйтесь, – бросила ему Джейд. – Я ухожу от вас.

Она гордо вышла из бронзовых дверей и решительно отправилась к владельцу аукциона Сотби, затем Кристи. Но везде повторялась та же история. «Тигрицу», казалось, воспринимали как сущую напасть.

– Это несправедливо, – пожаловалась она за обедом Сэму. – Я столько лет училась, готовилась к этому. Я осведомлена в антиквариате лучше, чем большинство сотрудников этих аукционов. Включая эту благообразную свинью Реджи Бентли. Похоже, я вернулась туда же, откуда начинала, когда впервые приехала сюда.

– Вы не должны расстраиваться из-за этих великосветских снобов, Джейд, – посоветовал Сэм.

– Я понимаю, – удрученно согласилась она. – Это я повторяю себе сто раз на дню. Но что-то не очень помогает.

– Все они просто кучка тепличных чахлых растений, живущих на истощенной почве. В своем бизнесе они все уже сто раз «переженились», отчего ветвь эта вообще скоро угаснет. – Сэм задумчиво смотрел на нее. – Послушайте, Джейд, раз уж вы сами заговорили об этом. Я вдруг понял, что все время считал вас коренной жительницей Нью-Йорка. Но вы никогда не рассказывали мне о прошлом.

– Рассказывать, в сущности, нечего. – Джейд быстро вспомнила придуманную ею «легенду». – Я родилась в Индии, но толком не помню детских лет. Мои родители часто переезжали с места на место. Они были миссионерами.

– Что вы говорите? Они уже не работают?

Выросшая в доме пьянчужки, Джейд сызмала научилась говорить не правду. Сначала она лгала ради матери, потом ради себя, чтобы защитить свою и так безрадостную жизнь, чтобы никто не знал, что происходит за закрытыми дверями дома Макбрайдов. Несмотря на то, что Сэм Сазерленд, возможно, был один из немногих, кто понял бы, как тяжело ей пришлось на пути из нищеты и убожества к достойной жизни, она предпочла все же воспользоваться своей легендой.

Не в силах смотреть ему в глаза, Джейд, перебирая столовые приборы, сказала:

– Моих родителей нет в живых. Они погибли в железнодорожной катастрофе. В Бангладеш.

– Простите.

– Это было много лет назад, – продолжала она. – Их брак был счастливым. Они бесконечно любили друг друга.

– Уверен, они столь же горячо любили и вас.

– Да. Любили.

У Сэма было такое участливое, теплое выражение лица, что Джейд впервые в жизни стало стыдно за свою вынужденную ложь.

Глава 15

Прошло всего пять дней после того обеда с Сэмом Сазерлендом, и Джейд получила письмо со знаменитого в Сан-Франциско аукциона Ремингтон, где ей предлагали работу. Она сразу поняла, кто стоит за этим щедрым предложением, поэтому не откладывая позвонила Сазерленду в Сан-Франциско.

– Вы воспользовались своим влиянием, чтобы раздобыть для меня это место?

– Теперь смотрите не подведите меня, – донесся далекий голос Сэма. – Вы ведь говорили, что ваша квалификация позволяет вам многое.

– Да, но...

– Ив искусстве и в антиквариате Юго-Восточной Азии и Дальнего Востока вы отлично разбираетесь?

– Вы же знаете, что это так, но...

– Ну, а поскольку Сан-Франциско до краев забит черным деревом, слоновой костью, старинным жемчугом и жадеитом, вы как нельзя лучше справитесь с этой работой. Разве предосудительно воспользоваться маленькой услугой ваших друзей?

Джейд с радостью согласилась бы. Но за всем этим стояла Эми.

– Я бесконечно признательна вам, Сэм, – сказала она, – но все же намерена отказаться от этого предложения.

Последовала долгая пауза. Джейд уже подумала, что прервалась связь на линии, как Сэм заговорил вновь:

– Как насчет того, чтобы сделать мне одно одолжение?

– Какое же?

– Подождите с отказом двадцать четыре часа.

– Но я все равно не изменю решения.

– Джейд, дорогая, – с легким смешком сказал Сэм, – жизнь научила меня одной нехитрой штуке: никогда не говорить никогда. Обещаете?

Спорить с ним сейчас не было смысла.

– Обещаю.

– Ну, вот и умница.

Спустя восемь часов Джейд проснулась от звонка портье, который сообщил, что к ней пришли.

– Надо поговорить, – сразу объявил Сэм, который и оказался за дверью.

– Сейчас глухая ночь, – пробормотала Джейд, пропуская его в квартиру.

– Я не виноват. Вы же согласились ждать только двадцать четыре часа. – Он взглянул на свои золотые часы на широком браслете. – прошло уже шестнадцать.

Не дожидаясь приглашения, он расположился на диване.

– Воистину вы самая умопомрачительная женщина из всех, кого я видел. Даже в этой, видит Бог, безобразной ночной рубашке.

Джейд сложила на груди руки.

– Вам чем-то не нравится Гарфильд[14]?

– Только не на вашей одежде. У вас можно разжиться какой-нибудь выпивкой?

– На нашей улице есть вполне пристойный бар. С пианистом, – сладким голосом предложила ему Джейд.

– Остроумно, Джейд. Браво.

Немного смутившись, она принесла из кухни бутылку бренди. Налила стаканчик, вручила его Сэму, а сама уселась рядом.

– А вы себе что не наливаете? – спросил он.

– Раз уж я собралась спорить с вами, лучше, если голова у меня будет ясная, – призналась Джейд – Ну, дело ваше.

– Честное слово, Сэм, я так благодарна вам за хлопоты Но не собираюсь при этом отступать от своего решения.

Он сделал глоток.

– Прекрасно.

С удивлением; Джейд смотрела на него. Подозрительна была его неожиданная, необычная покладистость.

– Да? Значит, прилетев на всех парах с берегов Другого океана, вы не собираетесь переубеждать меня?

– Конечно, не собираюсь. Вы взрослый человек, Джейд Умная женщина. Судя по вашей успешной карьере. И я верю безоговорочно, что решение ваше взвешено и продумано.

– Но тогда зачем вы здесь?

– Чтобы услышать истинную причину отказа от работы в Сан-Франциско.

– Это долгая история.

Он сел поудобнее, пристроив руки на спинке дивана.

– Я никуда не тороплюсь.

Было что-то в выражении его лица, что подтолкнуло Джейд рассказать ему правду. Набрав полную грудь воздуха, она ступила в небезопасные воды своего повествования.

– Когда-то давно, еще в юности, я была влюблена. Много лет сходила с ума по одному человеку и в конце концов сделала ошибку. Решила, что и он испытывает ко мне те же чувства.

Мы стали любовниками.

– И теперь он живет в Сан-Франциско? И что из этого? Он женат?

– Нет, он не женат. И в Сан-Франциско он не живет, – на всякий случай слукавила она, желая избежать возможных расспросов. – Но это все не имеет значения. Даже если бы он и жил там, это не помешало бы мне туда переехать.

– Тогда в чем проблема?

– У меня есть дочь.

Надо отдать Сэму должное, он и глазом не моргнул.

– Как ее зовут?

– Эми. Ей скоро шесть.

– Я бы хотел увидеть ее.

Джейд вовсе не удивило, что Сэм совершенно невозмутимо воспринял факт существования девочки. Джейд уже давно знала, что Сэм Сазерленд – душевный, искренний, общительный человек.

– И мне бы хотелось, чтобы вы познакомились, – честно сказала она. – Однако это еще не все. – Джейд глотнула воздуха. – Эми глухая.

Сэм смотрел на стакан, который держал в руках, будто обдумывал услышанное.

– Можно что-нибудь сделать, чтобы помочь ей? Джейд, если вам нужны деньги, скажите только...

– Деньги не помогут. – Губы Джейд дрогнули, но она все же улыбнулась. – Если бы дело было только в деньгах, ничто не помешало бы мне помочь ей. Врачи считают, что ее глухота – результат токсического действия антибиотиков, которыми меня лечили в первые месяцы беременности.

Это было правдой. Во всяком случае походило на нее. О чем Джейд умолчала, так это о своих страшных догадках, что же в действительности обрекло ее девочку существовать в мире тишины и молчания.

– И еще нам сказали, что это – неизлечимый недуг.

– Но ведь есть другие врачи, великолепные специалисты, – возразил Сэм. – Медицина каждый день делает шаги вперед. Джейд! Давайте я отвезу Эми в Калифорнию. Мы найдем лучших специалистов, консультантов – за любые деньги, слышите, Джейд!

– Мы были у специалистов, – сказала она. – Все они ставили один и тот же диагноз – Необратимое нейрогенное поражение слуха.

Сазерленд не признавал от жизни никаких пощечин, и Джейд понимала, как больно ему сейчас слушать ее рассказ. Поэтому она продолжала:

– Но Эми вовсе не несчастное или жалкое создание, наподобие некоторых диккенсовских персонажей. У нее потрясающая няня-педагог, миссис Кэмпбелл, которая стала ее почти родной бабушкой, Эми ходит в замечательную спецшколу в Бруклине, к тому же она – восходящая звезда Детского театра глухих. Вот почему я не могу ехать в Сан-Франциско. Эми здесь счастлива, Сэм. Я не имею права лишать ее этого.

– Джейд, раз уж вы согласились недавно сделать мне одно одолжение, сделайте еще одно, совсем небольшое.

– Какое?

– Съездите со мной в Сан-Франциско. Всего на пару дней.

– Но...

Он повернул к себе ее лицо, вгляделся в ее расстроенные глаза.

– Кажется, я знаю, как решить ваши проблемы. Неподалеку от Сан-Франциско, в Напа Вэлли есть учебное заведение, знаменитое своей работой с глухими детьми...

– Академия Лунной Долины... – Это название давно слышала Джейд. – Но зачисления туда надо ждать целых два года.

– За этим дело не станет. В качестве спонсора я вхожу в правление школы. Ваша малышка со следующей недели сможет приступить к занятиям.

– Это будет несправедливо по отношению к другим... – неохотно возразила Джейд.

– Жизнь вообще несправедливая штука. Черт возьми, Джейд, все эти годы ты несла свой крест в одиночку. – Сэм неожиданно сказал ей «ты», а она восприняла это вполне естественно. – Теперь я хочу помочь тебе.

Как бы утешая, он провел пальцами по ее щеке.

– Ты и так уже столько сделал...

– Помогать тебе только в радость, – просто сказал Сэм. – Ладно. Предлагаю своего рода сделку. Я вношу в списки школы Эми и одновременно вкладываю средства, чтобы можно было принять еще шестерых учеников.

За что судьба послала ей в награду этого удивительного человека? Джейд не знала.

– Спасибо, – лишь сказала она.

– Пожалуйста. – Сэм допил остатки бренди в стакане. – Ты бы начала собирать вещи, – посоветовал он. – Наш самолет через два часа.

– Наш самолет?! Ты что же, с самого начала решил, что я непременно помчусь с тобой в Сан-Франциско?

Джейд даже растерялась – сердиться ей на этого человека или восхищаться его уверенностью в себе.

– Шуметь совершенно не обязательно. Я вовсе не собирался вязать тебя по рукам и ногам и швырять в самолет. Если бы ты отказалась ехать со мной, я просто улетел бы один. И все.

– Что-то мне в это не верится?

– Вот уж не знаю, – молвил он и потрепал ее спутанные ото сна волосы. – Ну, что, помочь тебе со сборами?

Итак, Джейд отправилась в Сан-Франциско.

Первым делом она побывала в офисе аукциона Ремингтон и нашла его идеальным для работы.

Съездила Джейд и в Академию Лунной Долины, которая оказалась всего в пятидесяти минутах езды от Сан-Франциско. Близость к городу позволила бы на уик-энд забирать Эми домой. Детский учебный городок был просто очарователен.

Он приютился среди пологих холмов, заросших виноградниками, садами, рощами. Вдали за холмами возвышался голубоватый конус горы Хелена, которая как зоркая стражница охраняла мирную долину. На территории городка было и футбольное поле, и бейсбольная и волейбольная площадка, и пятидесятиметровый бассейн.

– Я вижу, вы много внимания уделяете спорту? – спросила Джейд у директора школы, которая, к удивлению, оказалась молодой женщиной едва за тридцать.

– Мы считаем, что следует дать возможность нашим подопечным разносторонне проявлять себя, – объяснила Лайза Палмер. – У нас неплохая команда баскетболистов, а пловцы – просто замечательные. – Она улыбнулась Сэму, который, конечно же, приехал вместе с Джейд. – Это все благодаря Сэму. На его средства в прошлом году здесь построили бассейн.

Еще один сюрприз за этот день, полный сюрпризов! Первый был, когда навстречу Сэму гурьбой бросились ребятишки, совсем как к старому доброму дядюшке, а он приветствовал их уверенной пальцевой речью.

Чем ближе Джейд знакомилась со школой, тем спокойнее становилось на душе. Учебные программы были до мелочей продуманы, спальни скорее походили на детские комнаты в доме любящих родителей, а ланч, накрытый в столовой, здорово выигрывал по сравнению с традиционными школьными трапезами.

– Наши ребята во многом сами обеспечивают порядок некоторых служб школы, – сказала Лайза Палмер в ответ на ее восторженные замечания о ланче. – Они составляют меню, работают на кухне, сервируют столы, как вы только что видели, обеспечивают чистоту. Когда Эми приедет сюда, ей тоже найдется посильная работа.

– Да ей еще нет и шести! – встрепенулась Джейд, которой показалось немыслимым, чтобы при такой стоимости обучения дети еще и работали.

– Ну, с легкими обязанностями она и в таком возрасте справится, – с улыбкой ответила Лайза. – Мы хотим, чтобы у нас была не просто школа. Мы изо всех сил стараемся создать здесь домашнюю обстановку. Ведь дома Эми наверняка накрывает на стол, убирает одежду, наводит порядок в комнате.

– Да, на стол она накрывает, – сообщила не без гордости Джейд.

– Ну, вот видите, – подбодрила ее Лайза. – Все это детям только на пользу. Я уверена, вы совершенно не хотите, чтобы Эми чувствовала себя инвалидом, неполноценным человеком.

– Нет. Естественно, не хочу.

– Почему бы вам не показать Джейд ваш театр, – предложил Сэм. – Эми обязательно проявит интерес к драматическим представлениям.

Сэм все время оставался непривычно тихим, почти незаметным, что дало Джейд возможность составить собственное мнение обо всем. Зная, что Сэм привык держать под своим контролем все происходящее, Джейд была признательна ему, что сегодня он как бы самоустранился. А ведь это было наверняка нелегко для него.

Театр оказался самым настоящим, с огромной сценой, с тяжелым занавесом, с системой световой и звуковой помощи юным артистам, что не было предусмотрено в здании драматической студии в Бруклине.

– Боже праведный, – воскликнула Джейд, усаживаясь в обитое красным бархатом зрительское кресло. – Просто потрясающе.

– Все это – дар Мэгги Ньюмен. – Директор школы назвала имя глухой актрисы, которая недавно получила специальный приз как лучшая артистка года. – Она училась в свое время в этой школе и до сих пор раз в год приезжает сюда для практических занятий с ребятами. Дети ее обожают.

Сама школа, учебные программы, драматический кружок – все было идеальным. Благодаря своей работомании и почти одержимому трудолюбию Джейд была в состоянии платить за обучение дочери немалые суммы. Оставалось выяснить только один нюанс.

– Возможно, вы найдете в этом противоречие, – обратилась она к директору, когда они наконец вернулись в офис, – но я веду довольно скрытую личную жизнь. Я далека от светских мероприятий а церемоний, сторонюсь прессы. До сих пор мне удавалось не посвящать публику в свою личную жизнь, в частности, это касается Эми. И вовсе не потому, что я стыжусь ее, – поспешила заверишь Джейд, – а истому, что категорически не хочу, чтобы за эго уцепилась пресса. Мне приходилось видеть, что случается порой с детьми так называемых знаменитостей. Я хочу уберечь Эми от подобных ударов.

– Прекрасно понимаю вас, – поддержала ее улыбкой Лайза Палмер. – Эми будет не единственной обитательницей Академии Лунной Долины, чьи родители – люди известные и даже знаменитые. Заметьте, мы заботимся о безопасности и покое наших ребят столь же рьяно, как и их семьи. В свое время, когда Эми усвоит все навыки общения с людьми слышащими, когда она будет свободно владеть речью, ей предстоит заняться другими вещами Включая науку быть дочерью супермодели мирового класса. Но на данном этапе могу вас уверить, что частная жизнь Эми никем не будет нарушена.

Именно это и надеялась – уповая на Господа – услышать Джейд. И именно это и решило судьбу Эми. Джейд заполнила официальные документы, Эми была принята в школу.

– Можно задать тебе нескромный вопрос? – по дороге в Сан-Франциско спросила у Сэма Джейд.

– Конечно.

– Откуда ты знаешь пальцевую азбуку?

– А, ты об этом, – пожал плечами Сэм. – Мой отец потерял слух после несчастного случая на шахте. Это было еще до моего рождения. Ему оказывала помощь, правда, его компания. Но я, можно сказать, в связи с этим стал двуязычным.

Знаково-пальцевой речью я свободно владею с детства.

– Почему ты никогда не рассказывал об этом?

Сэм удивленно посмотрел на нее.

– Во-первых, я никогда не придавал этому особого значения. У меня не было привычки приходить к людям и объявлять: «Здравствуйте, я Сэм Сазерленд, я намерен купить вашу компанию.

Да, кстати, отец мой был глухим». А потом, – заметил он, – я ведь только на днях узнал, что у тебя есть ребенок. Не говоря уж о том, что у нее нарушение слуха.

В этом он, конечно, лукавил. Джейд прекрасно знала, что Сазерленд был человеком бесстрастным, даже жестким. Но уже в который раз с момента их первой встречи она вынуждена была признать, что прежде всего он замечательный человек.

Для переезда в Калифорнию оставалось решить еще один вопрос. Связанный с Эдит Кэмпбелл. Но, оказалось, беспокоилась Джейд зря.

Узнав все обстоятельства, Эдит только спросила:

– Так когда мы уезжаем?

Уладив все с Эдит, Джейд должна была огласить историческое решение Эми. С огромным облегчением встретила она предложение Сэма присутствовать при этом.

– Здравствуй, – наклонясь к девочке, сказал он. – Я – Сэм. Я друг твоей мамы.

Все слова он дублировал пальцевой речью.

Эми перевела взгляд с матери на Сэма, с Сэма – на мать.

– Ты женат? – неожиданно спросила Эми.

Не вникая в суть ее вопроса, Джейд с гордостью подумала, что говорить дочка стала гораздо лучше и отчетливее. А поначалу только сама Джейд и Эдит понимали ее, чуть позже – Нина. Сейчас, хотя она и проглатывала иногда согласные, Эми говорила так, что понять ее мог практически любой человек.

– Нет, – ответил Сэм.

– Мама моей подружки Кэти только что вышла замуж, – сообщила ему Эми. – Когда они приедут из свадебного путешествия, Кэти больше не будет жить здесь, переедет к ним.

– Ты, небось, будешь скучать без нее, а?

– Ага, – кивнула Эми. – Но Кэти такая счастливая, будет жить с мамой и с новым папой. – Девочка посмотрела на Джейд слишком серьезным для ее возраста взглядом. – Я бы так хотела, чтобы моя мама вышла замуж, тогда она бы все время проводила со мной дома.

– Твоя мама сама мечтает все время быть с тобой, дружок, – сказал Сэм. – Может быть, так и будет в свое время, но сейчас ей надо работать.

– Да она только работает, всегда работает, – пожаловалась вдруг Эми. Движения ее «говорящих» ручек вдруг стали, скованными, а в глазах ее Джейд увидела незнакомую прежде досаду, даже обиду. – Работает, – повторила Эми, и руки ее замерли, сцепленные вместе так, что побелели костяшки пальцев.

Сэм подбодрил Джейд взглядом, а сама Джейд выглядела так, будто земля пошатнулась у нее под ногами. Ведь она так старалась, чтобы Эми ни в чем не испытывала недостатка! Естественно, понимая, что нельзя ожидать от ребенка проникновения во все сложности «взрослой» жизни, Джейд все же было больно, что дочь испытывает такие чувства, не говоря уж о том, что она запросто высказала их в сущности незнакомому человеку.

– Работа – это обязанность, необходимость для всех взрослых людей, – сказал Эми Сэм.

Выражение его лица было серьезным, движения рук сдержанными, чтобы подчеркнуть важность этого разговора. – Однако у мамы есть для тебя сюрприз.

– Какой сюрприз? – с предвкушением обернулась к матери Эми.

– Как насчет того, чтобы поехать в Калифорнию?

Задавая этот вопрос, Джейд не могла справиться с дрожью в руках, так потрясли ее последние обиженные слова девочки.

– Поехать... – ровные брови Эми нахмурились, пока она вспоминала нужный знак. – Поехать в гости? – наконец спросила она.

– Нет, не в гости, – ответила Джейд. – Жить.

Глазенки Эми вдруг расширились та, наполнились слезами.

– Уехать отсюда? От всех моих друзей? – Горючие слезки готовы были вот-вот хлынуть.

– И мама, и миссис Кэмпбелл обязательно поедут в Калифорнию с тобой, – бросился утешать ее Сэм. – Твоя мама нашла там для тебя замечательную школу, где ты будешь плавать в бассейне, кататься верхом и выступать на сцене.

Эми ладошками растерла слезы по щекам.

– На сцене? В театре?

– В самом настоящем. Где ставят настоящие спектакли, – уверила ее Джейд, вытирая платочком личико девочки.

– Это удивительная школа, Эми. А на выходные я обязательно буду забирать тебя домой.

Эми надолго замолчала, размышляя.

– А ты тоже поедешь? – наконец обратилась она к Сэму.

– Да, я живу в Калифорнии, – ответил он, – так что видеться будем очень часто.

Последовала еще одна бесконечная пауза.

– Ладно, – вынесла решение Эми. – Поеду.

Джейд вздохнула с таким облегчением, что этого даже не удалось скрыть.

– Я буду скучать, – призналась Нина во время их прощального ужина, заказанного в ресторане «Палм Корт» в отеле «Плаза».

– Но не так, как буду скучать без тебя я, – сказала Джейд. Внешне она была спокойна, но на сердце было грустно. – Как только я устроюсь, тебе предстоит прибыть в Калифорнию с торжественным визитом.

– Да, уж от меня ты так просто не отделаешься, – предупредила Нина. – Кстати, я уже не первый год подумываю о том, что надо бы открыть филиал нашего агентства на Западном побережье. Сдается мне, что Сан-Франциско – лучшее место для этого.

Нина и Джейд обменялись скупыми улыбками. Продолжая убеждать друг друга, а главное, себя, что никакие расстояния не ослабят теплоты их отношений, тем не менее обе понимали, что после стольких лет тесного сотрудничества и близкой, искренней дружбы их пути расходятся.

Грустное это было чувство.

Через два дня Джейд, Эми и Эдит поднялись на борт самолета частной авиакомпании Сазерленда. Им предстояло перелететь всю Америку, с тем чтобы погрузиться в новую жизнь.

Джейд знала, что Сэм – богатый человек, но никогда не задумывалась, какие же средства находятся в его руках. Не задумывалась, пока не ступила в салон его небольшого личного «Боинга». В отличие от одноместного самолета «Чессна Ситэйшн», на котором Сэм летал самостоятельно в качестве пилота, этот «Боинг» мог перевозить до двадцати четырех пассажиров, мог четыре тысячи миль лететь без посадок для дозаправки. Что касается удобств, он был само совершенство.

Мягкие кожаные кресла, резного дерева столики, мозаикой выложенный паркет превращали салон самолета в уютную гостиную. Оборудована была и столовая, в шкафу сверкал ирландский хрусталь и английский фарфор. В салоне для отдыха, а иначе говоря, в спальне поражала неимоверных размеров кровать, лежа на которой можно было смотреть видеомагнитофон или слушать музыку. Примыкающая к спальне ванная комната так и блестела позолоченными кранами и ручками, стены ее были выложены итальянской керамической плиткой.

– Мне нравятся самолеты, – объявила Эми, прыгая на упругом сиденье кожаного кресла. – Очень нравятся.

– Такие полеты не должны входить в привычку, – урезонила Джейд дочку, пристегивая ремни безопасности в ее кресле.

Эдит устроилась напротив и сразу погрузилась в чтение одного из своих любимых исторических романов.

– Если бы ты стала женой Сэма, мы бы все время могли летать, – заявила Эми.

К счастью, именно в этот момент взревели двигатели. Рев и шум поглотили все ответные слова Джейд, да и Эми почти сразу обо всем забыла, обнаружив книжки и раскраски, о которых заранее позаботился Сэм.

Сазерленд лично не встречал Джейд, Эми и Эдит в Сан-Франциско, так как был вынужден вылететь в Амстердам по делам бизнеса. Такая малость, конечно, не помешала ему проследить, чтобы путешествие нью-йоркских дам закончилось безукоризненно. Поэтому в аэропорту их встретила Джоан Петерсон, одна из ближайших деловых помощниц Сазерленда. Джоан, высокая молодая блондинка, облаченная в строжайшего покроя серый костюм, усадив гостей в ожидавший лимузин, проводила их в отель «Фэйрмаунт».