Следствие ведет Ева Даллас (№11) - Наказание – смерть

– Обошелся? Обошелся?! – Рикер грохнул кулаком по столу и заорал так, что у Фини, сидевшего в контроль­ном пункте, заложило уши: – Ты предал меня! Обокрал! Ты растоптал мои лучшие чувства! За это тебя следовало убить уже тогда, но и сейчас еще не поздно!

– Послушай, Рикер, я хочу расплатиться с тобой за все, что я сделал и чего не делал. Я готов платить, готов! Мне известны возможности, которыми ты располагаешь, и я уважаю их… – Ради пущего эффекта Рорк сделал так, что, когда он поднимал свой бокал, рука его дрожа­ла. – У меня до сих пор есть и ресурсы и связи. Одни мои контакты в Управлении полиции Нью-Йорка дорогого стоят.

Рикер громко загоготал. Сердце его билось так часто, что от этого болела грудь. Он не хотел больше виски. Он мечтал о своем чудесном розовом напитке. Но сначала нужно было покончить с этим делом. Покончить с Рорком.

– Мне на хрен не нужна твоя женушка-коп! У меня в кармане целая куча полицейских!

– Но не таких, как она. – Рорк наклонился к столу и зашептал: – Я хочу, чтобы Ева ушла из полиции, но, пока она остается там, она может оказаться нам полезной. Очень полезной!

– Едва ли она окажется полезной даже для тебя. По­говаривают, что между вами большая черная кошка про­бежала.

– Да это так – временные трудности. Все утрясется. И десять миллионов этому помогут, – сказал Рорк, беря с подноса, принесенного официанткой, второй бокал с вис­ки. – Я скоро заставлю ее уйти в отставку. Мне удастся ее уговорить.

– А зачем, собственно? Ты же сам сказал, что связи в полиции могут оказаться полезными.

– Я хочу, чтобы рядом со мной находилась жена, а не чертов полицейский! Я хочу, чтобы она постоянно была у меня под рукой, а не носилась целыми днями по городу, расследуя убийства. – Рорк так вошел в роль, что в его го­лосе уже слышались плаксивые нотки. Он жадно отпил из бокала. – В семье должен командовать мужчина, разве не так? Если мне понадобится коп, я его куплю, но зачем мне на нем жениться!

Все складывалось даже лучше – гораздо лучше! – чем рассчитывал Рикер. Он получит не только деньги Рорка, но также добьется его покорности. И будет владеть всем этим до тех пор, пока не убьет его.

– Пожалуй, я могу устроить это для тебя, – самодо­вольно заявил он.

– Устроить что?

– Ее увольнение. Твою женушку вышибут из полиции уже через месяц.

– А что в обмен?

– Этот клуб. Я хочу получить его обратно. И еще кое-что. У меня есть нереализованный товар: клиент, которо­му я надеялся его сбыть, оказался несостоятельным. Возь­ми у меня товар миллионов за пять, пропусти его через «Чистилище», а сам клуб переведешь на имя одного из мо­их компаньонов – и по рукам.

– А какого рода товар?

– Ну-у… можно сказать, фармацевтического.

– Ты же знаешь, я не привык иметь дело с наркоти­ками.

– А мне плевать, с чем ты привык иметь дело! – Голос Рикера стал колючим, как проволока. – Кто ты такой, чтобы воротить от меня нос?! – Он перегнулся через стол и схватил Рорка за воротник: – Будешь делать то, что я скажу!

Ева бросилась к выходу из контрольного пункта.

– У него едет крыша! Нам пора вмешаться!

– Подожди! – крикнул ей вслед Фини. – Давай хоть решим, как действовать!

– Я не могу больше здесь оставаться!

А тем временем разговор за столиком, принявший столь опасный оборот, продолжался.

– Я вовсе не ворочу нос, – торопливо и нервно гово­рил Рорк, – просто у меня нет ни опыта, ни сети для под­польной торговли наркотиками.

– Это твои проблемы, – шипел Рикер. – Твои! Ты будешь делать все, что я прикажу, иначе пожалеешь! Или принимаешь мои условия, или пеняй на себя!

«Да, – думал Рорк, – он и впрямь спятил! Вконец съехал с катушек!» Доходившие до него слухи о психиче­ской нестабильности Рикера явно не отражали всей пол­ноты картины.

– Пятнадцать миллионов – большие деньги, но, по­жалуй, я рискну этой суммой, чтобы получить то, что мне нужно. И… чтобы заплатить тебе долг. Я ведь тебе должен! Но мне нужно знать, как ты устроишь, чтобы Еву вышиб­ли из управления и чтобы никто не догадался, что в этом замешан я.

Теперь руки тряслись у Рикера, но сам он не замечал этого. Он был способен видеть лишь одно – осуществле­ние своей давнишней мечты.

– Я могу разрушить ее карьеру за неделю! Да какое там за неделю – в два счета! Мне только нужно потянуть за кое-какие ниточки, и все. Она сейчас расследует одно дело… Меня это раздражает. Она оскорбила меня! По­смеялась надо мной!

– Она извинится! – умоляюще воскликнул Рорк. – Я заставлю ее извиниться!

– Да уж, ей придется это сделать! Я никому не позво­лю насмехаться надо мной, и особенно бабам!

Рорк понял, что Рикера заело на этой мысли, и его нужно подтолкнуть к откровенности – незаметно, но по­скорее.

– Она извинится. Ведь ты контролируешь ситуацию, у тебя в руках все рычаги.

– Вот именно! У меня есть… рычаги… Мне ничего не стоит подкинуть кому надо ложную информацию, под­править кое-какие данные в нужных файлах…

Рорк вытер рот тыльной стороной ладони.

– Послушай, а те копы, которых пришили… Неужели за этим тоже стоишь ты?

Рикер самодовольно усмехнулся:

– И еще многих пришьют! Меня это развлекает!

– Но я не хочу быть замешанным в убийстве полицей­ских! Если они закопают тебя…

– Не будь дураком! Они меня и пальцем не тронут. Я-то сам никого не убивал. Я просто вложил нужную мысль в нужную голову. Это как игра. Ты же знаешь, как я люб­лю играть в разные игры! И как люблю выигрывать.

– Да, знаю. Никто не умеет это делать лучше тебя. Я даже догадаться не могу, как ты все это устроил.

– А вот так и устроил – кусочек к кусочку. Мне нра­вится смотреть, как разные кусочки встают на свои места.

– Потрясающе, Рикер! – В голосе Рорка звучало вос­хищение. – Я сплю в одной постели с женщиной, которая работает в управлении, и то понятия не имею, как это де­лается! Я недооценивал тебя. У меня бы, наверное, ушли годы, чтобы соорудить такую западню.

– А мне для этого потребовалось всего несколько ме­сяцев. Нужно просто уметь выбирать нужную мишень. Вот я и выбрал – молодого копа, слишком прямолиней­ного, чтобы играть в какие-нибудь игры. Хлопнуть его бы­ло проще простого, гораздо интереснее другое: посеять зерна ненависти в сердце безутешного отца, а потом на­блюдать, что из них вырастет и какие жуткие плоды созре­ют. А дальше мое дело – сторона. Я просто сижу и смот­рю: вот грохнули честного копа, потом – нечестного и так далее, снова и снова. А мне это не стоит ни копейки!

– Блестяще! – пробормотал Рорк.

– Ага. И главное, приносит огромное удовлетворение. Самое приятное – в том, что я могу устраивать такие ве­щи, когда вздумается. Убийство на расстоянии! От него никто не может защититься, а уж ты – в первую очередь. Так что переводи деньги, пока ветер не переменился, и я возьму под защиту тебя вместе с твоей женушкой.

– За пятнадцать миллионов?

– Пока – да, но я могу увеличить сумму, если ты меня разозлишь.

– Да, заманчивое предложение… – Незадолго до это­го Рорк опустил руку под стол и незаметно сунул ее за по­лу пиджака. Теперь он вытащил ее с зажатым в ней писто­летом. – Но знаешь, Рикер, при мысли о том, чтобы за­ключать с тобой какие-то сделки, меня тошнит. Узнаешь эту игрушку? Это один из запрещенных в нашей стране пистолетов, которые ты контрабандно ввозил несколько лет назад, 9-миллиметровый «глок». Если я выстрелю, он проделает в твоем черепе большую и очень неэстетичную дыру.

Вид дула, нацеленного ему в лицо, лишил Рикера дара речи. Он растерянно оглянулся, не понимая, куда делся его охранник. Уже много лет – да какое там, целую веч­ность! – никто не осмеливался направить на него оружие.

– Ты с ума сошел!

– Я-то нет, а вот ты, похоже, совсем сбрендил. – Рорк схватил Рикера за левое запястье и сильно вывернул его. Маленький пистолет выскользнул из рукава и брякнулся на стол. – Ты всегда питал слабость к миниатюрным ве­щам.

– За это ты умрешь страшной смертью! Тебе не выйти отсюда живым!

– Не обольщайся. А, кстати, вот и моя жена! Красави­ца, правда? А если верить тому, что сообщают мне по пе­реговорному устройству, стадо твоих баранов уже обезору­жено, и его гонят к полицейскому автобусу.

Рикер смотрел на него остекленевшими глазами и из­давал какие-то нечленораздельные звуки.

– Не мычи, дружок! Ты уже достаточно наговорил за этим столиком, и все это записано на пленку. Вот и я сыграл с тобой в игру, причем ты оказался в проигрыше. Впро­чем, для меня это было детской забавой. Даже неинтересно.

Тут взгляд Рикера приобрел осмысленное выражение, и он издал глухое рычание.

– Ты сдал меня копам! – Вращая глазами, он вскочил на ноги: – Ты сдал меня копам, сволочь!

– Я бы с удовольствием скормил тебя бродячим соба­кам, будь у меня такая возможность, – с усмешкой отве­тил Рорк. – Но меня устраивает и этот вариант – не буду возражать, если ты сгниешь в тюремной камере.

В кабинку вихрем ворвалась Ева и ткнула в бок Рикеру электрический полицейский шокер.

– Хватит, Рорк! Дело сделано!

– Вы сдохнете! Вы оба сдохнете! – заорал Рикер и ударил Еву локтем в лицо. В тот же момент она нажала на кнопку шокера, послышался короткий треск, и Рикер грузно рухнул на пол.

– Сделай мне приятное, скажи, что ты его прикончи­ла, – попросил Рорк.

– Нет, он всего лишь парализован. Через несколько часов оклемается.

Ева вытерла рукавом кровь с разбитой губы. Рорк про­тянул ей чистый носовой платок. На сцене продолжали танцевать обнаженные девушки.

Внезапно Рорк наклонился и, ухватив Рикера за воло­сы, приподнял с пола его голову.

– Не смей! – крикнула Ева, рванувшись вперед.

– Отойди! – рявкнул в ответ Рорк. – Не мешай, я должен закончить дело.

– Если ты убьешь его, ты станешь преступником!

Рорк посмотрел на жену, и в его взгляде читался весь тот гнев, который он был вынужден прятать от Рикера.

– Удивительно свежая мысль. Но я не собираюсь его убивать.

В доказательство своих слов Рорк протянул ей «глок», который все еще держал в руке. Затем он наклонился к Рикеру и заговорил:

– Ты ведь слышишь меня, правда, Рикер? Я знаю, ты меня слышишь! Так вот, это я раздавил тебя, как гниду, и я хочу, чтобы ты помнил об этом каждый день, который ты проведешь в железной клетке. Пусть то, что осталось от твоих сгнивших мозгов, будет занято только этой мыс­лью.

– Убью тебя… – еле слышно прохрипел Рикер, но он был не в состоянии даже пошевелить пальцем.

– Пока это у тебя не очень получалось, но почему бы тебе не попробовать еще разок? А теперь послушай меня! Внимательно послушай, сволочь! Только попробуй при­коснуться к моей жене, я спущусь за тобой в ад и сдеру ко­жу с твоих поганых костей! Клянусь тебе! Ты меня знаешь, так что можешь не сомневаться: я это сделаю!

После этого Рорк выпрямился и обратился к Еве:

– Позови кого-нибудь, пусть уволокут его. Не хочу, чтобы в моем клубе на полу валялось дерьмо!

ГЛАВА 23

Ева спала недолго, но очень крепко, поскольку знала, что Рикер наконец-то находится за решеткой. Когда он очухался, то буквально криком кричал, требуя своего ад­воката. Но поскольку Ева умудрилась засунуть в камеру и Кенарда, эти двое уже ничем не могли помочь друг другу.

Ева сделала по две копии с каждой кассеты, на кото­рых была записана операция, проведенная в «Чистили­ще», опечатала их и на всякий случай оставила по одному экземпляру в своем домашнем сейфе. На сей раз не будет ни пропавших улик, ни уничтоженной информации, ни поврежденных файлов. Теперь они прижали его к стене окончательно и бесповоротно!

Убеждая себя в том, что улик у них выше крыши, Ева рухнула в кровать и тут же отключилась, будто в ней пере­горела кокая-то электрическая цепь. А потом она внезап­но проснулась. Это случилось, когда Рорк положил ей ру­ку на плечо и произнес ее имя.

– Что?.. – ошеломленно вскрикнула Ева и маши­нально сунула руку туда, где находилось бы ее оружие, если бы, конечно, она не была голой.

– Спокойно, лейтенант! Я не вооружен. И вы, кстати, тоже.

– Я… О господи! – Она потрясла головой, чтобы прийти в себя. – Я в отключке.

– Я это уже заметил. Извини, что разбудил тебя.

– А ты почему не спишь? Почему в одежде? Сколько сейчас времени?

– Начало восьмого. Мне просто нужно было сделать несколько ранних звонков. И пока я сидел возле телефо­на, позвонили из больницы.

– Вебстер… – прошептала Ева. Прошлой ночью она так и не успела осведомиться о его состоянии, а теперь… «Наверное, уже слишком поздно», – с горечью подумала она.

– Он очнулся, – продолжал Рорк, – и, кажется, хочет повидаться с тобой.

– Очнулся? Он жив и очнулся?!

– Совершенно верно: и жив, и очнулся. Ночью ему стало лучше. Состояние до сих пор тяжелое, но стабиль­ное, и врачи выражают… Как это они сказали? Ах да, «осторожный оптимизм»! Я отвезу тебя в больницу.

– Не стоит, я сама.

– Я настаиваю. Кроме того, если он подумает, что я охраняю свою территорию… – Рорк сжал кулак и похло­пал костяшкам пальцев по ладони. – Это улучшит его на­строение.

– Задница тебе, а не территория!

– Дорогая, твоя задница является моей самой запо­ведной территорией! На нее вообще никому ходу нет!

Ева фыркнула, сбросила одеяло и направилась в ванную, позво­лив Рорку всласть полюбоваться «его заповедной террито­рией».

– Буду готова через десять минут, – бросила она на ходу.

– Можешь не торопиться, – откликнулся Рорк. – Вряд ли он куда-нибудь убежит.

Однако она была готова только через двадцать, по­скольку Рорк соблазнил ее чашкой крепкого горячего ко­фе, а она потом еще налила себе этого божественного напитка в пластмассовый стаканчик и взяла его с собой в ма­шину.

За руль сел Рорк.

– Может, купим ему цветы или еще что-нибудь? – спросила Ева.

– Нет, не надо. Если ты подаришь ему цветы, он от такого потрясения может снова провалиться в кому.

– Какой ты у нас веселый малый! – хмыкнула она. – Особенно рано утром… Скажи, та фраза: «Сожри свои собственные глаза!» – это какое-то ирландское проклятье?

– Никогда такого не слышал.

– Выходит, прошлой ночью у тебя получился удачный экспромт. Да, что я раньше говорила, то и сейчас скажу: страшный ты человек!

– Если ты не в курсе, могу сообщить: я убил бы его за то, что он тебя ударил.

– Я знаю, – призналась Ева. – Но ты все равно не должен был приносить эту свою пушку. Разгуливать в об­щественном месте с запрещенным видом оружия! Знаешь, какой разнос мне за это устроят?

– А кто сказал, что пистолет был заряжен?

– А он был заряжен?

– Конечно, но об этом же никто не знает! Расслабь­тесь, лейтенант, ведь это вы принесли пистолет в клуб.

– Нет, ты!

– Хорошо, придем к компромиссу: мы принесли его вместе. Идет?

– Ладно, черт с тобой. И еще один вопрос: что это за фигня относительно того, что в семье должен командовать мужчина, а жена должна быть всегда под рукой? Это ты просто такое шоу устроил?

– Ты поделишься со мной кофе?

– Нет! Так это было шоу?

– Ну, дай мне подумать… Просто я представил себе, как здорово было бы иметь маленькую тихую женушку, которая с утра до вечера хлопочет по дому, а когда я воз­вращаюсь после тяжелого рабочего дня, встречает меня с теплыми шлепанцами и стаканчиком виски. Славная кар­тинка, да? – Рорк повернулся к жене и, увидев ее изум­ленное лицо, громко расхохотался. – Правда, потом я за­думался над тем, через сколько дней эта тихая женушка осточертела бы мне до отвращения.

– Хорошо, что ты успел сказать это раньше, чем я вы­лила тебе кофе на ширинку! Но ты его все равно не полу­чишь.

Когда машина въехала на территорию больницы, Ева повернулась на сиденье, чтобы лучше видеть Рорка.

– Мне потребуется несколько дней, чтобы закончить с Рикером и передать его в руки судебных психиатров, – сказала она. – Не понимаю только, для чего нужна эта психиатрическая экспертиза. Ведь невооруженным взгля­дом видно, что он спятил окончательно и бесповоротно!

– Да, несомненно, – кивнул Рорк. – Скорее всего он окончит свои дни в специальном дурдоме для психов-пре­ступников.

– И поверь мне, это далеко не санаторий! Так или иначе, нам предстоит еще многих допросить, а также отыскать и конфисковать уйму различных фирм и прочей собственности, принадлежащей Рикеру. В основном эта работа ляжет на плечи Мартинес, но и мне еще придется повозиться. Если бы ты сумел немного отложить свою по­ездку в Олимпус, я бы смогла поехать с тобой…

Рорк подъехал к автостоянке и припарковал машину в длинном ряду других. Затем он выключил мотор и с удив­лением посмотрел на жену.

– Я не ослышался? Ты готова по собственной воле взять несколько отгулов и съездить со мной на курорт? И мне не придется предварительно накачать тебя снотворным или оглушить?

– Я же сказала, что хочу поехать с тобой. Но если это создаст для тебя какие-то проблемы, мы…

– Цыц! Ни слова больше! – Он притянул ее к себе и поцеловал в губы. – Я буду ждать тебя столько, сколько нужно, чтобы только мы могли поехать вдвоем.

– Хорошо. Спасибо. – Ева вылезла из машины и по­тянулась. – Ой, смотри, эти распустились… как их там?

– Нарциссы, Ева, – напомнил Рорк и взял жену за руку. – Нарциссы. Ведь весна на дворе.

– Наконец-то и я это почувствовала!

Все так же держась за руки, они прошли по больнич­ному коридору и оказались в палате Вебстера. Его лицо уже было не таким серым, как в последний раз, когда его видела Ева, но и здоровым румянцем Вебстер также не мог похвастать. Он лежал молча и неподвижно, и под сердцем у Евы снова зашевелился червячок страха, а хоро­шее настроение стало улетучиваться.

– Врачи вроде сказали, что он в сознании, – неуве­ренно прошептала она, и в тот же момент веки Вебстера дрогнули и приподнялись. Несколько мгновений его взгляд оставался невидящим, но затем, когда он сумел сфокусировать его на пришедших, в глазах Вебстера вдруг вспыхнула веселая искорка.

– Привет, – сказал он, и Еве пришлось сделать шаг к постели, поскольку голос раненого был едва слышен. – Ты могла не приводить сюда своего сторожевого пса. Се­годня я слишком слаб, чтобы приставать к тебе.

– В этом отношении ты никогда не представлял для меня опасности, Вебстер.

– Увы, я это знаю. Спасибо, что заехала.

– Не стоит благодарности, я просто проезжала мимо.

Вебстер рассмеялся, но тут же стал задыхаться и се­кунд десять лежал молча, пытаясь восстановить дыхание.

– Глупый ублюдок! – проговорила Ева с такой стра­стью в голосе, что на лице Вебстера появилось озадачен­ное выражение.

– Чего? – просипел он.

– Ты что же, думал, я сама о себе позаботиться не мо­гу? Думал, я нуждаюсь в том, чтобы какой-нибудь кретин из отдела внутренних расследований сбил меня с ног и подставил грудь под нож, который предназначался мне?

– Нет, конечно – Глаза Вебстера снова лукаво забле­стели. – Сам не знаю, что на меня нашло.

– Если бы ты не шастал по улицам, а спокойно сидел и жирел за своим письменным столом, то не загремел бы на эту койку. И только попробуй еще соваться в мои де­ла – я быстренько отправлю тебя обратно в больницу!

– Это будет забавно. По крайней мере, теперь у меня есть мечта, ради которой стоит жить… Вы взяли его? Расска­жи, а то эти чертовы врачи мне ничего не хотят говорить.

– Нет… Нет, я его не взяла.

– Черт! – Вебстер снова закрыл глаза. – Это все из-за меня!

– Ах, да заткнись ты!

Ева подошла к маленькому окошку и, сунув руки в карманы, встала там, пытаясь успокоиться. Ее место возле постели занял Рорк.

– Спасибо, – тихо сказал он.

– Не за что.

Больше им не нужно было говорить ничего.

– Зато мы взяли Рикера, – подала Ева голос от окна, справившись наконец с охватившим ее гневом. – Аресто­вали его прошлой ночью.

– Что?! Как? – От волнения Вебстер забыл о своей ране и захотел сесть, но не смог даже оторвать головы от подушки и слабо выругался.

– Это долгая история. Расскажу тебе как-нибудь в другой раз. Но мы взяли его, крепко, за жабры. А поми­мо самого Рикера, поджарили задницы его адвокату и еще дюжине его людей. – Ева отвернулась от окна и снова по­дошла к постели. – Пока что он будет считаться задер­жанным, а мы тем временем начнем кирпичик за кирпи­чиком разбирать созданную им преступную пирамиду.

– Я могу помочь! – взмолился Вебстер. – Я могу ана­лизировать информацию, работать на компьютере… По­звольте мне принять участие в этой работе! Иначе я здесь сойду с ума от безделья!

– О, не говори так, ты разбиваешь мне сердце! – фыркнула Ева, но затем пожала плечами: – Ладно, я по­думаю, чем можно тебя нагрузить.

– Не упрямься, Даллас, я же знаю, что ты обязательно что-нибудь придумаешь. – На лице Вебстера появилась слабая улыбка. – И вот что я вам еще скажу, ребята. Вы мне очень нравитесь – оба. И я думаю, что вы – идеаль­ная пара.

– Вот спасибо, Вебстер! Теперь мы можем спать спо­койно!

– И я тоже. Правда, для того чтобы со мной случилось это озарение, меня нужно было порезать на кусочки. Дол­жен вам сказать, что нет ничего лучше, чем хорошая кома, чтобы привести свои мысли в порядок. – Глаза Вебстера почти совсем закрылись, но он сделал над собой усилие и снова открыл их: – Господи, эти докторишки совсем до­конают меня своим снотворным!

– Так поспи. Говорят, когда ты выйдешь из больни­цы, у тебя будет очень много работы, так что собирайся пока с силами.

– Ладно. Постойте! – окликнул он Еву и Рорка, уви­дев, что они направляются к двери. – Еще один вопрос, Даллас. Скажи, ты уже приходила сюда перед…

– Перед чем?

– Перед тем, как прийти сегодня. Ты уже была здесь, говорила со мной?

– Ну, может, и заглянула разок, чтобы хоть одним глазком посмотреть, как выглядят идиоты. А что?

– Просто мне приснился сон. А может, это был и не сон… В общем, ты стояла здесь, склонившись надо мной, и поливала меня на чем свет стоит. Тебе никто не говорил, какая ты сексуальная, когда ругаешься?

– Господи Иисусе!

– Извини, это оста… остаточная похоть. Ты и впрямь сказала, что плюнешь на мою могилу?

– Плюну, если ты и дальше будешь подставляться под чужие ножи.

Вебстер тихонько хмыкнул:

– Могила… Это нынче не в моде. В крематорий, а по­том – в стену, и все дела. Чтобы получить персональную могилу, сегодня нужно быть либо очень богатым, либо очень набожным, а я – ни то, ни другое. И все равно, мне было приятно слышать твой голос. – Он закрыл глаза. – Ну ладно, идите. Я устал.

– Давай спи.

Вебстер и так почти уже спал. Когда они вышли в ко­ридор, Рорк похлопал Еву по руке и сказал:

– Он поправится.

– Да, – откликнулась Ева, – поправится. А знаешь, по-моему, он был рад, что ты тоже приехал его прове­дать. – Она провела ладонью по волосам. – В крематорий, а потом в стену… Что за дурак! Но в принципе он прав: традиционные могилы нынче не в моде. Если толь­ко… О нет! – Она резко обернулась к Рорку. – Какая же я дура! Он сказал: «Богатым или набожным». Теперь я знаю, куда отправился Клуни, знаю, где закончится эта история. Поехали скорее!

Ева бросилась бежать по коридору.

– Могила его сына? – спросил Рорк, озабоченно то­поча рядом.

– Да, да… – Ева хлопала по карманам в поисках сото­вого телефона. – Где же эта чертова штука? Люди, кото­рые держат у себя в гостиных религиозные статуи, навер­няка хоронят своих родственников в могилах и ставят на них кресты.

Они вошли в кабину лифта, и Рорк протянул жене свой мобильный телефон.

– На, возьми мой, – сказал он, – и вызови подмогу.

– Нет, подкрепление вызывать рано. Сначала я долж­на его найти, убедиться в том, что права. Его сына звали Тад. Тадеуш Клуни.

– Да, я помню. Кладбище «Санлайт Мемориал» в Нью-Рошели, третий участок.

– Недалеко от его дома. В этом есть свой смысл… – Ева быстрым шагом пересекла вестибюль и вышла на ав­томобильную стоянку, одновременно нажимая кнопки на панели телефона. – Пибоди? Слушай внимательно!

– Да, лейтенант!

– Просыпайся, одевайся и будь готова к срочному вы­зову. – Ева забралась в машину. – Возьмешь полицей­ский автомобиль с шофером. Я иду по следу Клуни. Если я не ошиблась – перезвоню, и ты должна будешь срочно приехать в то место, которое я укажу.

– Куда? Куда вы направляетесь?

– К мертвецам! – сказала Ева и отключилась. – Гони скорее, – обратилась она к Рорку. – Он, возможно, уже узнал про Рикера.

– Пристегнись, – посоветовал Рорк и вдавил педаль акселератора в пол.

По пологим зеленым холмам протянулись длинные ряды надгробий из белого или светло-серого камня. Неко­торые из них были освещены солнцем, другие укрывались в тени редких деревьев. Глядя на строгие очертания крестов и могильных плит, Ева удивлялась тому, как некото­рые люди могут испытывать здесь умиротворение – перед этим мрачным напоминанием об их собственной бренно­сти.

И все же сюда, видимо, приходили, и приходили час­то. Несмотря на то что в последние годы все меньшее чис­ло людей были готовы лечь в землю – хотя бы потому, что не могли позволить себе приобрести кладбищенский уча­сток, – многие могилы были украшены свежими цветами. Символ жизни, принесенный в дар смерти.

– Куда идти?

Рорк вынул из кармана заблаговременно приобретен­ную схему кладбища, сверился с ней и указал влево:

– Туда, на то возвышение.

Они бок о бок пошли между рядами надгробий.

– Между прочим, – вспомнила Ева, – мы с тобой первый раз встретились как раз на кладбище. Жутковатое знакомство.

– Стоп! – Рорк положил руку ей на плечо. – Вон он. У тебя все-таки потрясающая интуиция!

Ева остановилась и посмотрела на мужчину, который сидел на аккуратно подстриженном газоне у могилы, усы­панной цветами, метрах в пятнадцати от них. Надгробье представляло собой простой крест, высеченный из белого камня.

– Останься здесь, – велела она Рорку.

– Нет.

Ева молча вытащила из кобуры пистолет и протянула его мужу.

– Я верю, что у тебя хватит выдержки использовать это лишь в самом крайнем случае, если иного выбора не будет. А ты доверься мне и позволь мне выполнить мою работу. Я хочу попытаться поговорить с ним – пожалуй­ста, предоставь мне такую возможность. Ты – мне, я – тебе.

– Ладно.

– Спасибо. Позвони Пибоди, объясни, куда ей при­ехать. Она понадобится мне здесь.

Тихо ступая по мягкой траве, Ева направилась к сидев­шему возле могилы человеку. Он был полицейским и сразу почувствовал ее приближение – она поняла это по тому, как едва заметно шевельнулась его спина. Но Ева ре­шила, что это даже к лучшему: ей не хотелось его пугать.

– Сержант…

– Да, лейтенант, – откликнулся Клуни, даже не по­смотрев на Еву. Его взгляд был неотрывно прикован к мо­гильной плите. – Хочу сказать вам, что я вооружен, но не желаю причинять вам вреда.

– Спасибо за предупреждение. Я тоже вооружена и тоже не хочу причинить вам вреда. Мне нужно поговорить с вами, сержант. Могу я присесть рядом?

Только тут он посмотрел на нее. Глаза его были сухи­ми, но Ева поняла, что он недавно плакал: на его щеках все еще сохранились дорожки от высохших слез. В руке его, лежавшей на коленях, был зажат пистолет точно та­кой же модели, как у нее.

– Вы пришли, чтобы забрать меня, но я не намерен идти с вами.

– Можно мне сесть?

– Конечно, садитесь. Хорошо здесь, правда? Потому мы и выбрали именно это местечко. Только вот ведь как получается, я всегда думал, что именно Тад будет тут сидеть, а мы с его матерью будем лежать под этой плитой, и он будет с нами разговаривать. А вышло наоборот. Он был у меня единственным светом в окошке.

Ева уселась по другую сторону от могилы:

– Я читала его послужной список. Он был хорошим полицейским.

– Да, хорошим. Я им гордился. Он себя вел с таким достоинством, будто был рожден для этой работы. А мо­жет, так оно и было… Я всегда им гордился – с того само­го мгновения, когда взял его на руки в роддоме, а он пи­щал и морщился. Я тогда подумал: такой крохотный узелок, а в нем – целая жизнь! – Свободной рукой сержант погладил траву, что росла над его сыном. – У вас ведь по­ка нет детей, лейтенант?

– Нет.

– Тогда позвольте мне сказать вам одну вещь. Как бы сильно вы кого-нибудь ни любили, какой бы огромный запас любви ни находился внутри вас, она многократно усиливается, когда у вас появляется ребенок. Это не по­нять до тех пор, пока не почувствуешь на себе. И это не меняется по мере того, как ребенок растет, превращаясь в мужчину или женщину. Точнее, это чувство растет вместе с вашим ребенком. Здесь, под этим камнем, должен ле­жать я, а не мой мальчик. Мой Тад…

– Мы взяли Рикера, – быстро проговорила Ева, заме­тив, как сжались его пальцы на рукояти пистолета.

– Я знаю, – ответил Клуни и снова немного рассла­бился. – Я услышал об этом по телевизору в своей потай­ной норе. Каждому из нас нужна потайная нора, правда?

– Рикер ответит за вашего сына, сержант. – Ева на­меренно назвала его звание: она хотела напомнить ему, что он является полицейским. – Ему будет предъявлено обвинение в организации заговора с целью убийства офи­цера полиции. Впрочем, обвинений будет больше чем до­статочно. С учетом всего, что нам удалось о нем разузнать, ему не выбраться из-за решетки до гробовой доски. Он так и подохнет в тюрьме.

– Это до некоторой степени утешает меня. Я очень надеялся на вас, лейтенант. Я никогда всерьез не думал, что вы замешаны в грязных делах, хотя, откровенно говоря, в последнее время в мозгах у меня путалось. После Таджа…

– Сержант!

– Я лишил бедного мальчика жизни, а ведь он был так же невинен, как и мой сын. Его чудесную жену я сделал вдовой, а его малышей – сиротами. Свое раскаяние, свой ужас я унесу с собой в могилу.

С этими словами Клуни поднял пистолет и приставил дуло снизу к своему подбородку. Ева знала: выстрел в это место, да еще из такого мощного оружия всегда оказыва­ется смертельным.

– Не нужно, – мягко, но настойчиво сказала она. – Подождите. Неужели вашему сыну будет приятно, если прямо на его могиле вы заберете еще одну человеческую жизнь? Неужели Таду бы это понравилось? Неужели он одобрил бы такой поступок со стороны своего отца?