Следствие ведет Ева Даллас (№11) - Наказание – смерть

– А он, выходит, не верил в меня, думая, что я не смо­гу разобраться сама.

– Ах, Даллас, Даллас! – Мэвис покачала головой и похлопала подругу по ноге, глядя на нее с нескрываемой жалостью. – Давай сделаем еще коктейлей. Они понадо­бятся нам, чтобы прийти к окончательному выводу, что все мужчины – свиньи.

Примерно посередине второго раунда Ева и Мэвис уже не сидели, а лежали на полу, созерцая звезды на по­толке и продолжая поглощать коктейли.

– Если все мужчины – свиньи, почему же каждая женщина стремится обзавестись мужиком? – задумчиво проговорила Ева.

– Потому, что женщины живут эмоциями – негром­ко сказала Мэвис и икнула. – Даже ты.

Ева перекатилась на бок и, прищурив глаза, посмотре­ла на подругу.

– Брось ты!

– Это ты брось прикидываться! Ты же знаешь, как это бывает! Сначала он заставляет суетиться твои гормоны. Нет, серьезно, ты только взгляни на своего мужика. Он же… Нет, подожди, дай сформулировать… Он у тебя на­стоящая секс-бомба, вот как! Потом мужчина поселяется у тебя в голове, если, конечно, он умен, интересен, загадочен и все такое… Но самый главный момент – это когда он забирается к тебе в сердце, и тут уж – все, кранты! Тебя нацепили на все крючки, и тебе уже не сорваться с лески.

– Я что, рыба какая-нибудь? – возмутилась Ева.

– Мы все – рыбы в огромном море жизни, – фило­софски ответила Мэвис и снова икнула.

Ева зашлась в безумном хохоте и, когда через полми­нуты, отсмеявшись, сумела отдышаться, заявила:

– Мэвис, ты – дура!

– Не только ты находишься в состоянии эмоциональ­ного кризиса. – Мэвис с трудом поднялась на четверень­ки, подползла к Еве и звучно чмокнула ее в щеку. – Бед­ная моя крошка! Мамочка научит тебя, как сделать, чтобы все было хорошо.

После этого она поползла к столику, на котором стоял шейкер, и вернулась с двумя полными бокалами, причем каким-то невероятным образом ей удалось не пролить ни капли на ковер.

– Ну? – спросила Ева. – И что же нужно сделать?

– Послать все к чертовой матери!

– Так просто? Это лучшее, что может посоветовать мамочка?

– Это всего лишь совет. Мужики, будучи свиньями, быстро забывают о своих обидах, если им о них, во-пер­вых, не напоминать, а во-вторых, искуплять… совокуплять… то есть искупать. – Язык у Мэвис уже основательно заплетался.

– Совокупляться, значит? – задумчиво протянула Ева. – Выходит, чтобы помириться, мне нужно заняться с ним сексом? – Некоторое время она напрягала затума­ненную алкоголем голову, пытаясь с максимальной серь­езностью обдумать эту мысль, однако мозг уже отказывал­ся повиноваться. – А что, это может сработать! – наконец решила она.

– Стопроцентно сработает! Но…

– Я так и знала, что без какого-нибудь «но» тут не обойдется.

– Это только – как бы получше сказать? – временная мера. Ты ведь тоже не подарок, и сама об этом знаешь. И ты должна сама проанализировать случившееся и по­нять, почему ты решила действовать за его спиной, – Мэ­вис так хотела помочь подруге, что почти протрезвела. – Я понимаю, у тебя работа, и время от времени без этого не обойтись. Но в данном случае ситуация другая: столкну­лись две упрямых бараньих башки и не хотят уступать друг другу. – Мэвис схватила Евин бокал и стукнула о свой. – Вот так: ба-бах!

– Значит, я, по-твоему, упрямая баранья башка?

– Конечно! За это я тебя и люблю! Но если вы будете бодаться постоянно, то рано или поздно кто-то получит сотрясение мозга. Понятно, о чем речь?

– Он со мной почти не разговаривает! – жалобно вос­кликнула Ева.

– Да, он серьезный мужчина. – Мэвис сделала еще глоток и крепко обняла Еву. – Хочешь мороженого?

– Меня стошнит… А какое у тебя мороженое?

Они опять лежали на полу, но теперь вместо бокалов с коктейлем держали в руках огромные пиалы с мороженым трех разных сортов, обильно политым клубничным сиропом.

– И все равно я была права! – упрямо проговорила Ева.

– Конечно, права. Мы, женщины, всегда правы.

– Соммерсет меня ненавидит, и то он на моей стороне.

– Ничего подобного! Он тебя не ненавидит.

– А я люблю этого глупого мерзавца.

– Как это трогательно. – Глаза Мэвис увлажни­лись. – Если бы ты сказала об этом старику, отношения между вами сразу наладились бы.

Ева некоторое время обдумывала услышанное, а по­том рявкнула:

– Да не Соммерсета, черт побери! Я про Рорка гово­рила! Про этого мерзавца! Представляешь, он начинает казнить меня презрением, когда я веду важнейшее расследование! И я просто не знаю, что делать…

– Ты всегда знаешь, что делать. Именно поэтому ты – лейтенант Ева Даллас.

– Я не работу имею в виду. Там я действительно все­гда прекрасно знаю, что делаю. Я говорю о другом – о Рорке, о нашем браке, обо всей этой любовной чуши… Ты, наверное, совсем напилась, раз ничего не сообража­ешь!

– Конечно, напилась. Вон сколько мы с тобой уже выхлебали!

Ева поставила пустую пиалу из-под мороженого на ко­вер, села и прижала руки к животу.

– Так… Мне срочно нужно в сортир!

– Давай, – кивнула Мэвис. – Я – следующая. Крик­ни, когда закончишь.

Ева поднялась на ноги и, пошатываясь, вышла из ком­наты, а Мэвис, свернувшись калачиком, подложила под голову диванную подушку и забылась блаженным сном.

Ева ополоснула лицо и посмотрела на свое отражение в зеркале. Она выглядела усталой, невыспавшейся и со­вершенно пьяной. Ее взгляд упал на пузырек с таблетками, которые предназначались специально для вытрезвления. Видимо, Мэвис нередко пользовалась этим снадобьем. Поскольку трезветь сразу и полностью Еве не хотелось, она решила ограничиться только одной таблеткой.

Вернувшись в комнату и обнаружив Мэвис крепко спящей на полу, она улыбнулась и пробормотала:

– Ну что бы я без тебя делала!

Ева наклонилась и легонько потрясла подругу за пле­чо, однако в ответ послышалось лишь какое-то кошачье урчание. Тогда она оставила мысль перетащить Мэвис на кровать и, сдернув с дивана пушистое покрывало, забот­ливо накрыла им подругу. А потом, пошатываясь и чувст­вуя нешуточное головокружение, направилась к выходу, бормоча себе под нос:

– Пьяной – за руль… Хорош страж порядка!

Оказавшись на улице, Ева расправила плечи, как бок­сер, который готовится к выходу на ринг. «Ничего, – по­думала она, – с Рорком мы все уладим. Я уже для этого вполне созрела». Несколько секунд она стояла неподвиж­но, делая медленные вдохи и выдохи, а затем, почти не шатаясь, направилась к машине.

В течение всей дороги домой Ева твердила себе, что сумеет помириться с Рорком, пусть даже ради этого при­дется затащить его в постель. «Ради мира в семье нужно иногда идти и на жертвы!» – мысленно хихикнула она.

Нью-Йорк в этот час выглядел спокойным и умиро­творенным, хотя на тротуарах все еще было полным-пол­но прохожих. Самое раздолье для уличных воришек, кото­рые обчищают карманы туристов и зазевавшихся растяп.

Над лотком уличного торговца поднимался вонючий дым, пахнущий соевыми хот-догами и пережаренным лу­ком. На углу Шестой и Шестьдесят второй улиц, не поделив клиента, лениво переругивались две проститутки. Один таксист подрезал другого и, не вписавшись в образо­вавшийся просвет между машинами, задел крылом за уличную ограду, ободрав весь бок автомобиля. Оба води­теля выскочили из своих машин и бросились друг к другу, сжимая кулаки.

Господи, до чего она любила этот город!

Ева проводила взглядом бритоголовых кришнаитов в оранжевых хитонах, которые цепочкой, как муравьи, тя­нулись вверх по улице. Огромный рекламный плакат на стене дома расхваливал удовольствия, которые сулит тури­стическое путешествие в Вегас. Четыре дня и три ночи, роскошные отели и море развлечений, и все это за какие-то двенадцать с небольшим тысяч долларов. Какая пре­лесть!

По мере того как Ева приближаясь к дому, поток прохожих мелел, с тротуаров исчезли вонючие лотки и проститутки. Добро пожаловать в мир Рорка!

Когда в свете фар показались ворота, перед капотом вдруг возникла вышедшая из темноты фигура. Сдавленно вскрикнув, Ева резко надавила на педаль тормоза, и машина, дернувшись, замерла на месте. Вглядевшись в не­знакомца, Ева с отвращением узнала в нем Вебстера.

– Жить надоело?! – раздраженно крикнула она, опу­стив стекло.

Вебстер с удовольствием смотрел на нее. На его взгляд, она выглядела уставшей, сонной, но очень-очень сексу­альной.

– Работаешь по ночам? – осведомился он.

– Не твоего ума дело! Что тебе нужно?

– Поговорить с тобой. – Он взглянул на казавшиеся неприступными ворота. – Сюда так просто не попасть! Может, пустишь?

– Не желаю тебя видеть в своем доме.

Улыбка не исчезла с лица Вебстера, но глаза стали хо­лодными:

– Всего на десять минут, Даллас. Обещаю не воровать серебряные ложки.

– У меня имеется рабочий кабинет в Управлении по­лиции. Позвони днем и договорись о встрече.

– Если бы это дело не было таким важным, неужели, ты думаешь, я болтался бы ночью возле твоих ворот, рис­куя, что ты отдавишь мне ноги?!

Ева нехотя согласилась с тем, что в его словах была до­ля истины. Жаль, что она успела протрезветь! Иначе про­сто закрыла бы окно и въехала в ворота, оставив его торчать здесь. Тяжело вздохнув, Ева молча указала большим пальцем на пассажирское сиденье рядом с собой. Пока Вебстер обходил машину и открывал дверь, в голову ей пришло, что за последние несколько часов она даже ни разу не подумала о своем расследовании.

– Надеюсь, у тебя ко мне действительно важное дело, Вебстер. В противном случае я и впрямь отдавлю тебе не только ноги, но и яйца.

Она засунула пластиковую карточку пропуска в про­резь электронного замка, и ворота поехали вверх.

– Такая крутая система безопасности подходит скорее для банка, чем для частного дома, – заметил Вебстер.

Ева пропустила эту шпильку мимо ушей, но подумала, что ей нужно принять еще пару протрезвляющих таблеток, чтобы в голове окончательно прояснилось.

Ева остановила машину в конце подъездной аллеи, и они направились к крыльцу. Пока они шли, Вебстер делал вид, что фасад этого дворца ничуть не впечатляет его, но, когда Ева открыла входную дверь, не сумел сдержаться и удивленно присвистнул. В вестибюле появился Соммерсет и уже собрался что-то сказать, но Ева перебила его.

– У меня – рабочая встреча, – бросила она, сунув ру­ки в карманы, и стала подниматься по лестнице на второй этаж.

Вебстер уже не пытался изображать индифферент­ность и смотрел по сторонам широко открытыми от изум­ления глазами.

– Вот это да! – восхищался он. – Не могу пред­ставить тебя живущей в таком дворце. Ты никогда не ас­социировалась в моем воображении с образом принцес­сы. – Но когда они вошли в рабочий кабинет Евы, который она спланировала сама, Вебстер удовлетворенно кивнул: – Вот это уже больше похоже на тебя. Скромно и практично.

– Плевать мне на твое мнение! Говори поскорее, у ме­ня и без тебя дел по горло.

– Я гляжу, сегодня вечером ты нашла время, чтобы немного оттянуться?

Ева наклонила голову и посмотрела на Вебстера дол­гим взглядом.

– А тебя очень волнует, как я провожу свое свободное время?

– Да нет, просто заметил…

Вебстер стал ходить по кабинету, поочередно беря в ру­ки различные предметы и затем ставя их на место. Он едва не споткнулся, увидев огромного кота, свернувшегося на кресле. Прищурив разноцветные глаза, животное внима­тельно следило за каждым движением незваного гостя.

– Твой телохранитель? – хмыкнул Вебстер.

– Угадал. Стоит мне сказать одно слово – и он выца­рапает тебе глаза. Так что лучше не выводи меня из себя.

Вебстер рассмеялся и, казалось, немного расслабился.

– У тебя кофе есть?

– Да, – ответила Ева, но не двинулась с места.

Вебстер снова засмеялся, но уже не таким естествен­ным смехом.

– Я как раз собирался сказать, что со времени нашей последней встречи ты стала более дружелюбной, но, как видно, это не так.

– Переходи к делу или убирайся!

Вебстер кивнул, но говорить не торопился. Он мед­ленно подошел к окну и стал смотреть на сад.

– То направление, которое приобрело твое расследование, противоречит интересам нашего отдела, – наконец заговорил он.

– Ах, я этого не переживу! – воскликнула Ева со злым сарказмом.

– Я предупреждал свое начальство, что ты крепкий орешек, но они не послушали, считая, что с тобой легко удастся справиться. – Вебстер отвернулся от окна и по­смотрел на Еву: – Я пришел сюда, чтобы передать тебе приказ: оставить Рикера в покое.

– Ты не имеешь права отдавать мне какие бы то ни было приказы.

– Ну, не приказ. Считай, что это просьба.

– Считай, что в просьбе отказано.

– Даллас, ты нажимаешь не на те рычаги! Ты можешь пустить под откос расследование, которое продолжается уже много месяцев!

– Внутреннее расследование?

– Я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть это.

– Тогда проваливай!

– Пойми, я пытаюсь тебе помочь! У нас общие цели, Ева. Если ты пойдешь нам навстречу, мы все в итоге полу­чим то, что хотим.

Ева присела на край письменного стола.

– Я хочу поймать убийцу полицейских. А чего хо­чешь ты?

– Ты думаешь, меня это не волнует? – горячо загово­рил Вебстер, в глазах его блеснул огонь. – То, как убили этих двоих?!

– Я не знаю, что тебя волнует, Вебстер. Расскажи мне об этом.

– Меня волнует то, что ты можешь помешать нашему расследованию! – резко ответил он. – Я привык выпол­нять свою работу хорошо и чисто.

– А Миллз и Коли были грязными?

Вебстер открыл было рот, собираясь что-то сказать, но затем тряхнул головой и сжал руки в кулаки.

– Я не могу это комментировать.

– А мне твои комментарии и не нужны. У отдела внутренних расследований имеются какие-то свои причи­ны держать эти факты в тайне? Замечательно! Я, разумеет­ся, тоже не собираюсь вопить об этом на каждом углу. Но все равно делать хорошую мину при плохой игре долго не удастся. О связи убитых копов с Рикером станет известно гораздо раньше, чем вы думаете, и это будет настоящая бомба. Сколько еще полицейских должно погибнуть, пока вы тут возитесь со своими внутренними расследования­ми? Вы знали, что они брали взятки, и ничего не предприняли!

– Все не так просто, Даллас…

– Вы знали! – зло повторила Ева. – Знали, что они в кармане у Рикера, что они помогли ему избежать наказания, оказавшись, таким образом, в еще большей зависи­мости от него. И давно вы об этом знали? Говори!

– Знать и доказать – это разные вещи, лейтенант.

– Чушь, Вебстер! Ерунда! Мне всего за несколько дней удалось собрать столько материала, что вполне хва­тило бы, чтобы взять этих двух копов за уши и отобрать у них значки. А вы непонятно почему их и пальцем не тро­нули. А теперь хотите, чтобы я оставила в покое Рикера. Откуда мне знать, что он не купил и вас?!

Глаза Вебстера снова вспыхнули. В следующую секун­ду он оказался рядом с Евой, схватил ее за плечи и сдернул со стола.

– Неужели ты не понимаешь, что мы можем привлечь Рикера к ответственности, только соблюдая все требова­ния закона?!

– Ваш отдел теперь дает уроки юриспруденции?

– А ты встаешь на защиту копа, которого сама же на­зываешь продажным? У меня есть основания делать то, что я делаю, и мне нет нужды оправдываться перед тобой. А ты… Что с тобой случилось, Даллас? Ты же всегда была прямолинейной и принципиальной. Когда же ты научи­лась прогибаться? Уж не тогда ли, когда связалась с Рорком?

– Пусти меня! Сейчас же!

Но Вебстер не послушался – просто не смог.

– Миллз был дерьмом! Он был готов продать кого угодно за пригоршню мелочи! А ты теперь, выискивая его убийцу, ставишь под угрозу расследование, которое с ог­ромными трудностями ведется уже много месяцев!

– Миллз теперь мертв! Или, может быть, в отделе внутренних расследований считают, что выпустить чело­веку кишки является адекватным наказанием за то, что он брал взятки? Вы теперь так понимаете правосудие? При­чем, если его убрал Рикер, то он сделал это руками другого копа. Это что, по-вашему, нормально?

Вебстер нахмурился:

– Это всего лишь гипотеза!

– Нет, не гипотеза! – Ева пристально посмотрела в глаза собеседнику. – Это факт. И ты знал об этом. Знал с самого начала, с убийства Коли…

Ева осеклась. В ее мозгу вдруг словно упала какая-то завеса, и кусочки головоломки начали выстраиваться в цельную, но совершенно неожиданную картину. Она по­чувствовала, как у нее все внутри похолодело.

– Коли… Ты не упомянул его – только Миллза. По­тому что Коли не был продажным, правильно, Вебстер? Он был честным копом и оказался всего лишь орудием в ваших руках… Вы использовали его! Вы его подставили!

– Перестань, Ева…

– Черта с два! – Ярость словно превратилась в живое существо и теперь лязгала зубами у нее в груди. – Он ра­ботал на вас под прикрытием! Он не брал денег – это вы давали их ему, чтобы он тоже выглядел продажным, чтобы смог сойти за «своего» среди взяточников и подобраться поближе к агентам Рикера в среде полицейских!

Ева закрыла глаза. Ее мозг лихорадочно работал.

– Вы выбрали его потому, что за ним не числилось никаких грехов, и потому, что он был незаметным серед­нячком. Умел подмечать детали и твердо знал, что хорошо, а что плохо. Вы стали играть с ним в свои игры, завер­бовали его… – Она снова открыла глаза и посмотрела на Вебстера. – Зная, что Коли нужна новая квартира, что его жена сидит без зарплаты с маленькими детьми, вы скорее всего обещали приплачивать ему и, конечно же, взывали к его чувству долга. Он согласился разыгрывать из себя взя­точника и в итоге поплатился жизнью. Это вы подставили его!

– Его никто насильно не заставлял идти на это. – Го­лос Вебстера звучал виновато. – Он действительно подхо­дил по всем параметрам, но вполне мог отказаться. Сказал бы «нет» – и дело с концом.

– Но вы же знали, что он не откажется. Знали – как раз потому, что он отвечал вашим гребаным параметрам! Черт вас дери, Вебстер, черт вас всех дери! Ведь его убили потому, что кто-то поверил в эту вашу подставу. Кто-то поверил в то, что Коли действительно продажный…

– А откуда нам было знать, что так обернется! – Веб­стер и сам был разозлен не на шутку, но к его злости при­мешивалась изрядная доля вины, и эта смесь разъедала его изнутри. – Для нас самих его гибель стала громом среди ясного неба! Но ведь он выполнял свой долг, Даллас, свою работу! Он знал, что рискует. Как, впрочем, и каждый из нас.

– Да, мы знаем, что рискуем, и живем с этим. Или умираем. – Ева приблизила лицо к лицу Вебстера. – Ме­ня вы ведь тоже использовали, Вебстер! Ты пришел ко мне – само дружелюбие – и эдак ненавязчиво запудрил мне мозги. Ты знал, как сделать так, чтобы я проверила счета Коли и нашла деньги, которые вы на эти счета пере­водили. Ты сделал все, чтобы этот человек и в моих глазах выглядел продажным копом.

– Думаешь, меня самого от всего этого не тошнит?

– Я не знаю, от чего тебя тошнит.

Ева хотела отвернуться, но Вебстер схватил ее за руку.

– Когда придет время, он будет реабилитирован. Ему воздадут посмертные почести. О его семье как следует по­заботятся.

Рука Евы непроизвольно сжалась в кулак, но она не пустила его в ход. Разжав пальцы, она сказала усталым го­лосом:

– Оставь меня в покое. И убирайся из моего дома.

– Ради всего святого, Даллас! Ведь никто не хотел, чтобы так случилось!

– Но когда случилось, вы с готовностью этим вос­пользовались – раньше, чем остыл труп несчастного Таджа Коли.

– Это было не мое решение. – Вебстер взволнованно взял вторую руку Евы и крепко сжал. – Пойми, я не дол­жен был приезжать сюда сегодня ночью! Я вообще не дол­жен был говорить с тобой об этом!

– Зачем же ты приехал?

– Бюро найдет способ отстранить тебя от этого рас­следования или, если сочтет нужным, столкнуть вас с Рикером лбами. Тогда ты будешь прогуливаться по его тропинке с мишенью на спине. А я этого не хочу! Ты мне не безразлична!

Вебстер вдруг дернул ее за руки, и Ева, которая не ожидала этого, упала ему на грудь.

– Эй! – вскрикнула она.

– Ты нужна мне! Ты всегда была мне нужна!

Она уперлась обеими руками ему в грудь и стала оттал­кивать от себя, чувствуя, как бешено бьется в груди сердце.

– Господи, Вебстер! Ты что, ополоумел?

– Либо ты уберешь руки от моей жены, либо я их тебе переломаю, – послышался от двери голос Рорка. – Меня устроят оба варианта.

ГЛАВА 11

Голос Рорка прозвучал мягко, но этот тон ни на секун­ду не обманул Еву. Он был слишком хорошо ей знаком и таил в себе смертельную опасность для того, кому был ад­ресован. Догадку Евы подтвердило холодное голубое пла­мя, горевшее в глазах Рорка.

Она почувствовала приступ непреодолимого страха, в груди заныло, словно кто-то ударил ее в солнечное сплете­ние. Резко оттолкнув Вебстера, она сделала шаг вперед – так, чтобы оказаться между ним и мужем.

– Рорк, ты нам помешал. У нас с Вебстером рабочий разговор и профессиональный спор.

– Не думаю. Ева, пойди и чем-нибудь займись. Толь­ко не здесь.

От обиды Ева вздрогнула, словно ее наотмашь ударили по лицу, но она не отступила. Наоборот, ее мышцы напружинились. Она покрепче уперлась ногами в пол, предста­вив, что, возможно, этот вечер ей придется закончить, надев наручники на собственного мужа, обвинив его в убий­стве.

– Успокойся, Рорк, ты заблуждаешься.

– Нет, он не заблуждается. По крайней мере, в отно­шении меня. – Вебстер вышел из-за плеча Евы. – И я не привык прятаться за спиной женщины. Хочешь – прямо здесь? – обратился он к Рорку. – Или выйдем на улицу?

Рорк улыбнулся. «Такое выражение, – подумалось Еве, – наверное, появляется у волка, когда он собирается убить».

– Здесь и сейчас.

И они набросились друг на друга, наклонив головы, словно два марала в брачный сезон. Ева перестала что-либо соображать. Замерев от ужаса, не в силах сдвинуться с места, она могла лишь молча наблюдать эту сцену.

Мимо нее пролетело тело Вебстера и грохнулось спи­ной на стол, который немедленно раскололся под его тя­жестью. Галахад с диким шипением метнулся в угол и за­нял там оборонительную позицию, выгнув спину и взды­бив шерсть.

Вебстер, надо отдать ему должное, быстро вскочил на ноги, утирая кровь с лица, и в воздухе снова замелькали кулаки, с отвратительным глухим звуком впечатываясь в чужую плоть. Упал на пол торшер, и в нем взорвалась лампа.

Ева, словно со стороны, слышала, как она кричит, но собственный голос доносился до нее, как сквозь перину. Наконец трясущейся рукой она выхватила из наплечной кобуры пистолет и выстрелила в потолок.

Вебстер замер, будто оглушенный, но на Рорка звук выстрела не произвел ни малейшего впечатления, и его тяжелый кулак со всего размаха врезался в челюсть противника.

Еще один стол распался на куски, но на сей раз Веб­стер остался лежать посреди кучи обломков. Рорк накло­нился, схватил его за ворот и поставил на подгибающиеся ноги.

Руки Евы уже не дрожали. Она с ужасом обнаружила, что целится в собственного мужа.

– Хватит, Рорк, или, клянусь богом, я выстрелю!

Их взгляды встретились. Глаза Рорка все еще пылали, но в них уже не было того дьявольского огня, что прежде. Он отпустил воротник Вебстера, и тот в полуобморочном состоянии рухнул на четвереньки. В следующее мгновение в комнату скользнул Соммерсет.

– Я провожу вашего гостя к выходу, – сказал он.

– Валяй. И не забудь закрыть за ним дверь, – буркнул Рорк, продолжая смотреть в глаза Евы. – Ну, стреляй, что же ты!

Ева попятилась. Ее нервы трепетали, как натянутая те­тива, в горле пересохло.

– Если не успокоишься, выстрелю! А сейчас я пойду и посмотрю, насколько сильно ты его изуродовал.

– Нет, не пойдешь. Тогда лучше действительно при­стрели меня, – сказал Рорк, и в его голосе зазвучали ир­ландские нотки. Должно быть, именно так он разговари­вал много лет назад, когда скитался по трущобам Дублина.

Рорк подошел к двери, повернул ключ в замке и поло­жил его в карман, а затем вернулся обратно.

– Послушай, Рорк, между нами ничего такого не бы­ло! Мне обидно, что ты можешь допустить даже мысль об этом!

– Дорогая Ева, – проговорил Рорк, не меняя выраже­ния лица. – Если бы я думал, что здесь, как ты говоришь, было «что-то такое», он бы отсюда живым не вышел. – Рорк протянул руку и взял оружие из ослабевших пальцев Евы. – Но ты все же встала между нами.

– И пыталась не допустить именно того, что вы тут устроили, черт тебя побери! – В ее голосе зазвучали сле­зы. – Ты разгромил мой кабинет и без всякой причины напал на офицера полиции! Только из-за того, что у меня с моим коллегой вышел профессиональный спор.

– Этот коллега когда-то был твоим любовником, и, когда я вошел, вы обсуждали отнюдь не профессиональ­ные темы.

– Ну хорошо! Ладно! Пусть так! Но это все равно не оправдывает твоего поведения. Если бы я набрасывалась на твоих бывших любовниц, мне пришлось бы измордо­вать всех женщин Нью-Йорка!

– Это совсем другое!

– Почему же? – Ева с удовлетворением подумала, что наконец-то ей удалось немного осадить его. – Почему – другое?

– Потому что я не приглашаю своих бывших любов­ниц домой и не позволяю им себя лапать!

– Все было совсем не так… – попыталась возразить Ева, но Рорк вдруг сгреб ее за ворот рубашки и потянул вверх – так, что ей пришлось встать на цыпочки.

– И еще потому, что ты – моя!

От возмущения Ева разинула рот.

– Ты считаешь меня своей собственностью?! Как ка­кой-нибудь из твоих проклятых отелей или стриптиз-клу­бов?

– Если угодно, да!

– Нет, не угодно! Ни хрена мне это не угодно!

Она попыталась отодрать от себя его руку, но добилась только того, что ее рубашка лопнула на плече. Однако, не­смотря на это, Ева продолжала крутиться, стараясь осво­бодиться от его хватки, но результат был печальным: она оказалась прижатой спиной к его туловищу и не могла да­же высвободить руки.

– За короткий промежуток времени вы совершили множество недопустимых поступков, лейтенант, – жарко зашептал в ухо Евы его голос – опасный и эротичный. – Может, вы принимаете меня за мужчину, который будет наблюдать любые ваши выходки, сложа руки? Или вы по­лагаете, что любовь к вам сделала меня окончательно без­зубым?

Словно желая доказать обратное, он слегка прикусил кожу на ее шее.

Мозг Евы застилала какая-то красная пелена, она не могла дышать.

– Отпусти меня! Я сейчас слишком зла, чтобы иметь с тобой дело.

– Нет, ты не зла! – Рорк повернул Еву к себе и при­жал спиной к стене. Его лицо отверженного ангела оказа­лось в дюйме от нее. – Ты заинтригована. И возбуждена, хотя не хочешь в этом признаться. Я чувствую, как бьется твое сердце, как ты дрожишь. Отчасти это вызвано стра­хом, и он делает твое возбуждение еще более острым.

Он был прав, черт его возьми! Ева была готова убить его за это, но волна желания действительно бежала по ее телу, вызывая легкие судороги внизу живота.

– Ты делаешь мне больно! Отпусти мои руки…

– Нет, не делаю. И, наверное, напрасно. Я всегда был слишком осторожен, боясь причинить тебе боль. Разве ты забыла, как у нас с тобой было, Ева?

– Нет… – Она не могла отвести взгляда от его шепчу­щих губ. Господи, как же она хотела его!

– Ты моя, Ева, и ты признаешь это раньше, чем уснешь сегодня ночью. А сейчас я хочу взять то, что мне принадлежит.

Ева пыталась сопротивляться, но этот порыв диктовался гордостью, а она всегда оказывается слабее желания. Выставив ногу вперед, Ева сделала Рорку подсечку, чтобы повалить его на пол. Он же вместо того, чтобы попытаться восстановить равновесие, просто увлек ее за собой, и они вместе рухнули на ковер.

Ева тут же попыталась откатиться в сторону. Однако, поскольку Рорк продолжал крепко держать ее, дело кон­чилось тем, что он перекатился вместе с ней и оказался сверху, а его губы тут же прижались к ее рту. Затем он впился губами в ее шею.

Цивилизованный предприниматель, лощеный мужчи­на исчез, а вместо него появился опасный и хищный зверь. Нет, он не причинял ей боль, но был одержим жаждой во что бы то ни стало взять верх над своей добычей, в полной мере насладиться победой. В их сексуальных играх и раньше скрещивались сила и воля каждого из них, те­перь же игра шла без всяких правил.

Рорк положил руку на грудь Евы. Ее кожа была горя­чей и влажной. Она издала какой-то странный звук – не­что среднее между стоном и рычанием, и, когда он снова прижался губами к ее рту, укусила его. Рорк резко вздер­нул голову, но в глазах его была не злость, а ярость распа­ленного самца.

Ева все еще пыталась бороться, но Рорк снова впился в ее губы, и на сей раз она сдалась. Ее тело продолжало выгибаться дугой, но теперь это была не попытка сопротивляться, а необузданное, первобытное желание. Она хо­тела, хотела, хотела его!

Рорк приподнял Еву и сорвал с нее то, что оставалось от ее рубашки. Ремни наплечной кобуры соскользнули и крепко спеленали руки Евы. К ней снова вернулся страх: она оказалась совершенно беззащитной.

– Скажи мне! Скажи! Черт тебя побери, Ева, скажи мне это!

Губы Рорка опять искали ее рот, а затем скользнули вниз по горлу, и она почувствовала, как его зубы сжимают ее сосок. Наслаждение пронзило ее тысячей острых игл, и остатки гордости разлетелись на мелкие кусочки.

Задыхаясь, они катались по ковру; его руки, казалось, были везде, и это сводило ее с ума. Он сорвал с нее брюки, и Ева почувствовала его горячее дыхание внизу живота, ниже, еще ниже…

– Скажи, скажи мне это! – просил Рорк. – Дьявол! Я все равно услышу от тебя это!

И вдруг сквозь пелену охватившего ее безумия Ева осознала, что он требует от нее не капитуляции, а призна­ния. Она полностью открылась ему, приняла его в свое лоно и только тут смогла прошептать:

– Мой… Ты тоже мой…

Оглушенная, Ева лежала под ним. В ушах у нее звенело, глаза ничего не видели. Ей казалось, что от нее оста­лась одна оболочка, и она прислушивалась к эху вулкани­ческих ощущений, которое все еще отзывалось внутри ее.