Следствие ведет Ева Даллас (№11) - Наказание – смерть

– Именно так, лейтенант. Мы действовали строго в соответствии с инструкцией. Здесь было довольно много людей, но никто не заговаривал с арестованным и тем бо­лее не вступал с ним в физическое соприкосновение. С нами тоже никто не общался, только один раз кто-то ос­тановил моего напарника и спросил, как пройти в зал, где слушаются дела по гражданским искам.

– Этот человек, который спросил дорогу… Насколько близко он подошел к арестованному?

– Она, лейтенант. Это была женщина. Она, видно, была очень расстроена и остановила нас, когда мы прохо­дили мимо.

– Вы хорошо ее рассмотрели, Хармон?

– О да, лейтенант! Лет двадцати с небольшим, блон­динка, глаза голубые, хорошо сложена… Она так горько плакала, что даже выронила сумочку, и оттуда высыпались все вещи.

– А вы с напарником, готова поспорить, были столь галантны, что бросились ей на помощь и стали эти вещи собирать?

Тон, которым Ева это произнесла, насторожил Хармона. Он почувствовал, что находится на пороге крупных не­приятностей, и не ошибся.

– Лейтенант, на это ушло не больше десяти секунд, и арестованный все это время находился в поле нашего зре­ния.

– Пойдемте-ка со мной, Хармон, я вам кое-что пока­жу. А вы потом расскажете об этом вашему придурку-на­парнику. – Ева подвела охранника к лежащему на полу Льюису, жестом велела санитару отойти и наклонилась над телом. – Видите эту круглую розовую отметину на груди?

Хармон, которого уже трясло от страха перед неминуе­мым наказанием, едва не уткнулся носом в волосатую грудь трупа.

– Д-да, л-лейтенант…

– Вы знаете, что это такое?

– Н-нет, л-лейтенант…

– Это отметина от шприца. Ваша рыдающая блондин­ка убила арестованного, которого вам было поручено охранять, прямо у вас под носом!

В поисках блондинки, которая отвечала бы описанию, данному конвоиром, здание суда было прочесано от чер­дака до подвала, но, как и ожидала Ева, поиски оказались безрезультатными. Поручив оперативно-следственной бригаде начать работу по возбуждению уголовного дела о новом убийстве, она позволила себе удовольствие допро­сить Кенарда.

– Вы ведь знали, что он готов согласиться сотрудни­чать с нами, не так ли?

– Не имею ни малейшего представления, о чем идет речь, лейтенант. – Они уже находились в Управлении по­лиции, в комнате для допросов, и Кенард, развалившись на стуле, с безразличным видом разглядывал свои ногти. – Хочу напомнить вам, что я не обязан здесь находиться и, согласившись приехать сюда, сделал вам одолжение. Сего­дня утром я даже не виделся с моим несчастным клиен­том, А вам, между прочим, еще только предстоит устано­вить, является ли его смерть насильственной или она была вызвана естественными причинами.

– Здоровенный сорокалетний мужчина ни с того ни с сего падает и умирает от сердечного приступа? И это при том, что накануне офицер полиции предложил ему защиту полиции в обмен на свидетельские показания против дру­гого вашего клиента, мистер Кенард. Замечательная полу­чается картина!

– Даже если вы предложили ему защиту, лейтенант, мне об этом ничего не известно. Вы, видимо, забыли вве­сти меня в курс дела. А между тем закон требует, чтобы подобное предложение было сделано подзащитному с ве­дома и в присутствии его адвоката. – Кенард обнажил в улыбке мелкие острые зубы. – Вы нарушили процессу­альные правила, лейтенант, и это, как видите, обернулось для моего клиента трагической гибелью.

– Вы все правильно понимаете, Кенард, и можете пе­редать вашему основному клиенту, что этот его шаг окон­чательно вывел меня из себя. А когда я злюсь, я начинаю работать еще усерднее.

Кенард одарил Еву еще одной змеиной улыбкой:

– За моего клиента можете не волноваться, лейтенант, он умеет о себе позаботиться. А сейчас я, с вашего позво­ления, выполню свой долг по отношению к бедному мис­теру Льюису. Насколько мне известно, у него остались же­на и брат. Я должен выразить им свои соболезнования. А если по странной прихоти судьбы вы окажетесь правы и выяснится, что ему действительно помогли сойти в могилу, я посоветую его родственникам подать в суд на Управ­ление полиции. Ведь в таком случае окажется, что он погиб в результате вашей халатности! Для меня будет огромным счастьем представлять в суде их интересы.

– Знаете, Кенард, чем дольше я с вами общаюсь, тем сильнее крепнет во мне убеждение, что Рикеру даже не нужно платить вам гонорар. Ему вполне достаточно про­сто кидать палочку в лужу, а вы будете прыгать в грязь и со счастливой мордочкой приносить ее хозяину. Это и станет вам лучшей наградой.

Адвокат продолжал улыбаться, но глаза его стали хо­лодными и злобными. Не говоря ни слова, он встал, резко повернулся и вышел из комнаты.

– Я должна была это предвидеть! – мрачно говорила Ева, сидя в кресле напротив стола Уитни, хотя ей хотелось вскочить и заметаться по комнате. – Я была обязана сооб­разить, что у Рикера есть источники информации в управ­лении!

– Ты все сделала правильно. О том, что Льюису нужно предоставить защиту, были проинформированы очень не­многие – только те, кого это касалось напрямую.

В голосе майора Уитни клокотал гнев, но не на Еву, а на сложившиеся обстоятельства. Она знала, что этот гнев еще долго будет подпитывать его, как дрова питают огонь в очаге.

– И все-таки утечка произошла! А теперь, когда Льюиса убили, мне ни за что не удастся склонить кого-ли­бо из оставшихся троих дать показания против Рикера. Я уже и сама не совсем уверена в том, что мы действитель­но можем кого-то от него обезопасить. Мне нужна какая-то зацепка, босс! Однажды я уже смогла схватить его за жабры и смогу еще раз. Но мне необходим любой – пусть даже самый незначительный – повод для того, чтобы вы­звать его на допрос!

Уитни почесал в затылке.

– Не так это просто. Рикер – тертый калач. Кстати, я хотел спросить тебя относительно Миллза. Ты уверена в том, что он брал в лапу?

– На все сто процентов, сэр. Но я не могу с той же уверенностью утверждать, что он брал именно у Рикера. Это сейчас пытается выяснить Фини. Мы работаем сразу по нескольким направлениям.

– Начиная с сегодняшнего дня я хочу получать еже­дневные отчеты о каждом шаге, который предпринимает ваша группа. О каждом шаге, лейтенант!

– Так точно, сэр!

– Я хочу знать имена всех полицейских, которые при­влекают ваше внимание, даже тех, честность которых под­твердится в результате ваших проверок.

– Так точно, сэр!

– Если вы обнаружите, что список полицейских-взя­точников не ограничивается именами Коли и Миллза, не­обходимо будет проинформировать отдел внутренних рас­следований.

Некоторое время Ева и Уитни глядели друг на друга в упор, словно соревнуясь в том, кто кого пересмотрит. За­тем Ева заговорила, тщательно подбирая слова:

– Сэр, я воздержалась бы от этого шага до тех пор, по­ка в нашем распоряжении не окажутся доказательства го­раздо более веские, нежели мы имеем сейчас. Пока у нас нет ничего конкретного – одни только подозрения.

– И сколько еще времени вам понадобится для того, чтобы ваши подозрения переросли в уверенность?

– Двадцать четыре часа, майор. Это все, о чем я прошу.

– Ну что ж, в вашем распоряжении одни сутки, Дал­лас, – помолчав, ответил Уитни. – Топтаться на месте дольше нам никто не позволит.

Не тратя времени даром, Ева позвонила Мартинес и договорилась о немедленной встрече. Подумав, что им бу­дет проще разговаривать, если встретиться на нейтральной территории, она пригласила коллегу в небольшое кафе в центре города. Оно находилось на половине пути между управлением и штаб-квартирой Сто двадцать восьмого от­дела, поэтому можно было не беспокоиться, что столики оборудованы полицейскими «жучками».

Мартинес немного опоздала, и, наблюдая, как она идет к столику, Ева поняла, что эта женщина всерьез при­готовилась обороняться.

– Я встречаюсь с вами в свое свободное время, а у ме­ня его не так много, – сказала она, усаживаясь напротив Евы, и та заметила, что ее голос столь же напряжен, как и все тело.

– Мои часы тоже тикают, – сказала Ева. – Хотите кофе?

– Я его не пью.

– Не пьете кофе? На что ж тогда похожа ваша жизнь?

Мартинес кисло улыбнулась и знаком подозвала маль­чишку-официанта.

– Сделай-ка мне чаю, – велела она, когда парень по­дошел, – да не из этих ваших дурацких пакетиков, а зава­ри, как полагается, иначе я поджарю твою тощую задни­цу! – Покончив с указаниями относительно чая, Марти­нес повернулась к Еве: – Вы, видимо, обратились ко мне в надежде на то, что я помогу вам повесить что-нибудь на Коли и Миллза? Так вот, учтите, этого не будет! Вам, оче­видно, нравится копаться в грязи не меньше, чем геста­повцам из отдела внутренних расследований, а меня от этого мутит.

Ева спокойно поднесла к губам чашку и взглянула по­верх нее на свою собеседницу.

– Я поняла вашу мысль. А теперь скажите, откуда вы все это взяли?

– Когда один коп начинает охотиться на других, слу­хи об этом разносятся быстро. Теперь под удар попал Сто двадцать восьмой отдел. Двое наших уже убиты, а вы… Вы бы лучше попытались выяснить, кому выгодно очернить этих бедняг еще до того, как их успели опустить в могилу!

Ева уважала женщин с таким непреклонным, бунтар­ским характером, но сейчас она подумала, что вряд ли эта черта помогает Мартинес в продвижении по служебной лестнице.

– Что бы вы ни слышали, что бы вы ни думали, моей главной задачей является найти тех, кто их убил.

– Ну конечно! Охотно верю! – с нескрываемым сарказмом фыркнула Мартинес. – Вашей главной задачей является прикрыть задницу своего муженька!

– Простите, что вы сказали? Я вас не поняла.

– А что тут непонятного? «Чистилище» принадлежит вашему мужу. Вполне возможно, что там творились какие-то грязные делишки, о которых пронюхал Коли: они ведь не подозревали о том, что их бармен на самом деле являет­ся полицейским. И, когда он подобрался слишком близко, взяли да и кокнули его, чтобы спрятать концы в воду!

– А как вы в таком случае объясните смерть Милл­за? – поинтересовалась Ева.

– Это только вы считаете, что убийства Коли и Милл­за связаны друг с другом, – передернула плечами жен­щина.

– Знаете, Мартинес, когда я впервые повстречала вас с Миллзом, я сразу решила, что если в вашем тандеме и есть придурок, то это именно Миллз. А теперь вы подры­ваете мою веру в себя: заставляете меня усомниться в моих способностях разбираться в людях.

Глаза детектива Мартинес и так были темными, теперь же они пылали, как два черных солнца.

– Вы не являетесь моим непосредственным начальни­ком, лейтенант Даллас, – отчеканила она. – Поэтому я не обязана выслушивать от вас оскорбления!

– В таком случае выслушайте хотя бы совет человека, который прослужил в полиции гораздо дольше вашего. Для начала научитесь соображать, когда можно говорить, а когда необходимо молчать. Не прошло и пяти минут, как мы здесь находимся, а вы наговорили уже в пять раз боль­ше, чем я хотела узнать. Вы рассказали мне все.

– Черта с два! Ничего я вам не рассказала!

– Ну как же! Вы сообщили о том, что кто-то пытается бросить тень на ваш отдел. Что, видимо, этот же «кто-то» распускает слухи, будто Коли и Миллз брали на лапу. Спросите себя: кому это выгодно? Кто хочет, чтобы все вы насторожились и стали смотреть на меня, как на злейшего врага? Подумайте, детектив!

Ева ненадолго умолкла и отпила из своей чашки, давая собеседнице время переварить услышанное, а затем вновь заговорила:

– Мне нет нужды покрывать Рорка. Он сам умеет по­стоять за себя и уже давно привык рассчитывать только на свои силы. Так кого может беспокоить тот факт, что мое расследование бросает тень на двух полицейских? Только того, у кого есть причины для беспокойства. Разве я не права?

– Обо всем рано или поздно становится известно, – сказала Мартинес, но в ее голосе уже не было прежней уверенности.

– Вот именно! Особенно когда это кому-то очень нужно. Вы что, всерьез думаете, что это я положила боль­ше трех миллионов долларов на счета Коли и Миллза, для того чтобы, по вашему выражению, «прикрыть задницу моего мужа»? Что я на протяжении нескольких месяцев переводила им огромные суммы с единственной целью – скомпрометировать своих коллег-полицейских?

– Только вы одна и говорите, что на их счетах были такие деньги…

– Да, я это говорю! Причем со всей ответственно­стью!

Несколько секунд Мартинес молча смотрела в лицо Еве, затем закрыла глаза.

– Черт! О, черт! Я не могу поверить, что мои товари­щи способны на такое! Ведь я же – коп в пятом поколе­нии! В полиции служила вся моя родня на протяжении последних ста лет! Для меня все это очень много значит. Я всегда считала, что мы, полицейские, должны стоять друг за друга горой…

– Я не прошу, чтобы вы выносили кому-то приго­вор, – мягко сказала Ева. – Я прошу вас только об од­ном – подумать. К сожалению, далеко не каждый из на­ших коллег уважает свой полицейский значок так же, как вы или я. Два человека из вашего отдела убиты. У каждого из них было больше денег, чем любой обычный коп смо­жет заработать за всю жизнь. Теперь они мертвы. Вы гото­вы к тому, чтобы стать следующей жертвой?

– Следующей жертвой? – эхом откликнулась Марти­нес. – Вы думаете, мне грозит опасность? – Ее глаза сно­ва яростно вспыхнули. – Значит, по-вашему, я тоже брала взятки?

– Я проверяла, но не нашла ничего, что указывало бы на это.

– Ах вот как! – буквально взвилась Мартинес. – Я пахала день и ночь, чтобы заработать нашивки детекти­ва, а ты теперь тащишь меня на растерзание в отдел внутренних расследований?!

– Успокойтесь, никуда я вас не тащу. Но если вы не будете со мной откровенны, то тем самым подпишете свой смертный приговор. Я, правда, еще не знаю, каким спосо­бом его приведут в исполнение… – Ева резко подалась вперед. – Кто стоит за всем этим, Мартинес? Будьте же, в конце концов, детективом, раскиньте мозгами! С кем мог­ли быть связаны Коли и Миллз? У кого достаточно денег, чтобы купить полицейского и превратить его в Иуду?

– Рикер… – Пальцы Мартинес сжались в кулаки с такой силой, что костяшки побелели. – Будь он про­клят!!!

– Вы же сами выслеживали его! Когда вы отправля­лись его брать, у вас было все необходимое – и для ареста, и для обвинения, и для вынесения приговора. Улики, вещдоки, свидетельские показания. Причем вы действовали крайне осторожно, чтобы не спугнуть его. Я не права?

– На то, чтобы организовать и подготовить все это, у меня ушли месяцы работы. Я только что не спала в об­нимку с делом № 20 – 4/7! Я не спешила, перепроверяла все по десять раз, лишь бы только ничего не упустить. А потом все вдруг рассыпалось, как карточный домик! Я ничего не понимала и лишь продолжала твердить себе, что этот мерзавец просто слишком хитер и изворотлив. И все же… Что-то подсказывало мне, что у него может быть – должен быть! – сообщник из числа наших. Но я попросту отказывалась в это верить. И не верю до сих пор.

– Теперь-то уж придется поверить.

Мартинес поднесла чашку к губам: у нее пересохло в горле.

– Зачем вы установили за мной слежку?

– А, значит, заметили?

– Еще бы не заметить! Я, впрочем, так и полагала, что в качестве очередной жертвы вы выберете именно меня.

– Выберу, если узнаю, что вы коротаете ночи в постели Макса Рикера. Пока же наблюдение за вами установле­но лишь в целях обеспечения вашей безопасности.

– Снимите его. Если уж я решу помогать вам, пусть никто не дышит мне в затылок. У меня до сих пор сохра­нилась информация, которую мне удалось собрать, охотясь за Рикером, – все записи, планы, схемы, описание каждого шага, который приближал нас к цели. После такого сокрушительного поражения мне было противно да­же притрагиваться к этим бумагам, но теперь я снова зай­мусь ими.

– Мне хотелось бы иметь копию этого вашего до­сье, – сказала Ева.

– Я сделаю ее для вас. В конце концов, это моя ра­бота.

– А когда мы прижмем Рикера к стенке, я позабочусь о том, чтобы вы получили повышение, – пообещала Ева.

– Это для меня и впрямь кое-что значит. Работа для меня – все! А что касается этого дела… Капитан Рот ска­зала, что в данном случае я утратила объективность. И на­верное, она была права. – Губы Мартинес дрогнули. – Я действительно не могла быть объективной. Подумайте сами: я вставала с мыслью об этом деле, завтракала, думая о нем, и ложилась спать, размышляя о том же! Если бы я не погрузилась в него до такой степени, я могла бы во­время увидеть, откуда исходит опасность. Я обратила бы внимание на то, как агрессивно ведет себя Миллз, как он лезет во все дырки и пытается выведать каждую деталь предстоящей операции. А тогда я принимала все это за обычный мужской выпендреж.

– Каждый из нас отвечает только за самого себя. Так что не терзайтесь понапрасну – вы ни в чем не виноваты.

– Послезавтра состоятся похороны Коли. Теперь я уже не сомневаюсь в том, что он тоже был повязан с Рике­ром. Я плюну на его могилу! Мой дед, полицейский, погиб, выполняя служебный долг, – он спас двух детишек. Они давно уже взрослые – даже старше меня, – и все же каждый год присылают моей бабушке по два письма: поздравление с Рождеством и еще одно – в тот день, когда дед спас им жизнь. Они не забывают этого. Так что дело не в повышении, Даллас. Просто мы – полицейские!

Немного поколебавшись, Ева снова подалась вперед и торопливо заговорила:

– Послушайте, Мартинес! Я задержала четырех бой­цов Рикера и почти заставила расколоться одного из них. Мы заключили сделку: я предоставляю ему иммунитет от судебного преследования в рамках программы защиты свидетелей, а он «сливает» мне информацию на своего шефа. Сегодня утром должны были состояться предва­рительные слушания. Его привезли в суд, и, хотя он по­стоянно находился под присмотром двоих конвоиров, кто-то ухитрился его убить. Вот так! Откуда-то идет утеч­ка информации, и я не знаю, откуда именно. Прежде чем вы окончательно решите сотрудничать со мной, я обяза­на предупредить вас: об этом может стать известно преступникам, и тогда вам будет грозить нешуточная опас­ность.

Мартинес отодвинула пустую чашку:

– Я ведь уже сказала, Даллас: мы – полицейские.

После встречи с детективом Мартинес Ева несколько часов сидела за компьютером, считывая информацию с экрана монитора. Когда у нее наконец начали слезиться глаза, она решила сделать перерыв и нанести еще один ви­зит Пэтси Коли. Она приехала к ней под предлогом того, что должна выяснить кое-какие дополнительные подроб­ности, и уже через двадцать минут разговора была уверена, что той действительно ничего не известно о делах ее мужа. По крайней мере, такой вывод подсказывало Еве внутрен­нее чувство, когда она садилась в машину. Вот только можно ли ему доверять? Теперь Ева уже не была в этом столь же уверена, как раньше.

Сейчас, впрочем, ее больше занимало другое – список полицейских, которых усердно проверял Макнаб, пытаясь отделить зерна от плевел и в течение каждого часа сооб­щая ей о результатах своих «раскопок».

Поскольку Ева находилась неподалеку от управления, она решила заехать на работу, чтобы проверить по полицейскому архиву кое-какие имена. Она надеялась нащупать связи между полицейскими из списка и Рикером, од­нако, несмотря на все ее ухищрения, обнаружить ничего, заслуживающего внимания, ей не удалось. В конечном итоге Ева поняла, что ничего не найдет, если только не попытается копнуть глубже, а это было рискованно. Она знала, что означает стать объектом подозрений, когда ищейки из отдела внутренних расследований суетятся во­круг тебя, высунув языки и мечтая впиться зубами в ногу. И даже если ты оказываешься чист, омерзительный привкус во рту не выветривается еще очень долго.

Ева не могла копнуть глубже без риска засветиться. Если только не воспользоваться незарегистрированной – и незаконной! – аппаратурой Рорка. Однако просить Рорка о помощи после того, что случилось между ними, ей не позволяла гордость.

Внезапно ее виски пронизала острая боль. Ева обхва­тила голову руками, закрыла глаза и… обрадовалась. Луч­ше страдать от головной боли, чем от размолвки с люби­мым человеком!

Она решила ехать домой, но по дороге вдруг увидела на улице огромный рекламный щит с изображением Мэвис. Даже не надеясь застать подругу дома, Ева все же на­брала номер ее телефона, и трубку, как ни странно, сняли.

– Алло! Эй, Даллас, это ты?

– Угадай, на что я сейчас смотрю!

– На голого одноглазого пигмея?

– Ах, черт, угадала! Ладно, потом поговорим…

– Подожди! Не вешай трубку! Ну ладно, скажи, на что ты смотришь?

– На тебя. Только ты – в миллион раз больше, чем в жизни, а висишь над Таймс-сквер.

– O-o-o! Классно, правда? Я то и дело придумываю всякие предлоги, чтобы лишний раз заехать туда и по­смотреть. Учти: я намерена подарить твоему мужу затяжной поцелуй взасос. Леонардо, учитывая обстоятельства, не возражает, осталось только заручиться твоим согласи­ем. Ты как, не против?

– Мне наплевать, с кем будет целоваться Рорк.

– Ага, понятно… – Голос Мэвис посерьезнел. – По­лаялись?

– Вообще-то нет… То есть… Черт, я и сама не пойму, в чем дело! Он со мной почти не разговаривает. Слушай, ты не могла бы… А впрочем, не стоит.

– Нет уж, договаривай! Не могла бы что? – Мэвис прикрыла трубку ладонью и стала перешептываться с кем-то, находящимся рядом. – Извини, – снова заговорила она в трубку, – Леонардо работает над моим новым сце­ническим костюмом. Послушай, а почему бы тебе не за­ехать к нам?

– У вас и без меня дел невпроворот.

– Ох, Даллас! Кончай нести чушь! Ты и так не жалу­ешь вниманием свое старое гнездышко. Если ты и впрямь находишься на Таймс-сквер, то сможешь доехать до нас за пару минут. Так что – все! Возражения не принимаются! Жду!

– Нет, я… А, черт! – выругалась Ева, кладя трубку, в которой уже слышались короткие гудки.

Она подумала, не перезвонить ли Мэвис, чтобы ска­зать, что она не приедет, а потом, вспомнив, каким холод­ным, отстраненным тоном говорил с ней сегодня утром Рорк, пробормотала сквозь зубы:

– А собственно, какого черта? Заеду к ним на пару минут…

ГЛАВА 10

Мэвис Фристоун и ее любовник Леонардо жили в квартире, в которой обитала Ева до того, как переехать к Рорку.

«Господи, как сильно все может перемениться за один-единственный год!» – подумала Ева. В те времена она жила в однокомнатной квартирке со спартанской обстановкой и холодильником, который по большей части пустовал. Она никогда не была склонна к сибаритству.

Мэвис открыла дверь, и у Евы зарябило в глазах от представшей ее взору разноцветной картинки. Мэвис яв­ляла собой не просто палитру цветов, а воплощение раз­ноцветья: волосы, выкрашенные в два цвета – розовый и зеленый – и заплетенные в косички, лиловые тени на веках, кричащие румяна на щеках, пурпурные ногти на руках и желтые – на ногах… В этом была вся Мэвис!

Стены гостиной были увешаны полотнами, созданны­ми рукой Леонардо. Одни из них, как показалось Еве, могли являться произведениями некоего доселе неизвестного вида искусства, другие – незаконченными эскизами новых нарядов. Продавленный диван, который Ева оста­вила здесь, переезжая к Рорку, теперь был покрыт мате­рией ярко-розового цвета, которая блестела, как полиро­ванная. Вдобавок к этому диван был завален подушками самых вызывающих цветов, от которых у каждого не под­готовленного к подобному зрелищу начинало рябить в гла­зах. С потолка, выкрашенного в серебряный цвет и распи­санного большими малиновыми звездами, свисали яркие матерчатые ленты, струи бисера, стекляруса и бог знает чего еще.

Оглянувшись вокруг, Ева поняла, что, пробыв здесь полчаса, она рискует сойти с ума, но все это было так по­хоже на ее лучшую подругу!

– Какая ты молодец, что приехала! – Мэвис схватила ее за руки и закружила по комнате. – Ну, и что ты дума­ешь? – спросила она, повернувшись на триста шестьдесят градусов.

– О чем?

– Ты что – дура? О моем новом платье, о чем же еще!

Только тут Ева обратила внимание на то, во что была одета Мэвис. Платьем этот наряд можно было назвать лишь с большой натяжкой. Он состоял из перекрещиваю­щихся полос материи разного цвета – от фиолетового до ярко-розового, – прикрывавших лишь соски и ягодицы Мэвис. Зато две татуировки на ее плечах представали во всем своем великолепии. На ногах Мэвис была некая разновидность древнеримских сандалий, но ремни, обматы­вающие ноги, доходили почти до самого паха. «Вряд ли солдаты Юлия Цезаря носили такую же обувь, – подумала Ева. – Иначе черта с два бы они покорили половину пла­неты!»

– Это просто… – У нее не было слов. – Просто по­трясающе!

– Правда? Вот и мне кажется, что это – настоящий динамит! Трина сделает мне прическу специально под это платье. А Леонардо – просто гений! Леонардо! – крикну­ла она. – Ева приехала! Ты молодец: приехала в самое подходящее время. Мне хочется выпить, а ты знаешь, что Леонардо у меня – непьющий!

Мэвис продолжала болтать, подталкивая Еву к розово­му дивану. Она не собиралась выпускать ее, прежде чем не услышит все новости.

– А вот и он! – Ее голос стал воркующим, глаза зату­манились. – Спасибо тебе, моя радость!

В комнату вошел Леонардо – гигант с длинными во­лосами, заплетенными в косу, и кожей цвета меди. Опре­делить его национальность не смог бы никто. Было ясно лишь одно: в жилах этого человека смешалась кровь мно­гих рас – от индейской до европейской и негритянской.

– Здравствуй, Даллас! Здравствуй, голубушка! – про­изнес он низким горловым голосом. – Наверняка ты ни­чего не ела, так что я приготовил кое-что перекусить.

– Ну, разве он не прелесть?! – воскликнула Мэвис.

– Прелесть – это не то слово! – откликнулась Ева, наблюдая за тем, как ее подруга хлопочет вокруг меднокожего гиганта. Даже несмотря на толстые подошвы санда­лий, Мэвис не доходила и до половины груди Леонардо. – Не беспокойся, – добавила она, – мой визит не означает для тебя никаких неприятностей.

– Надеюсь! – усмехнулся гигант. – Тем более что я сейчас уезжаю. Это даже здорово, что ты приехала к нам: Мэвис не придется сидеть в одиночестве. Дело в том, что мне нужно съездить по делам.

Мэвис одарила Леонардо взглядом, полным обожания. На самом деле нынешний вечер они собирались провести дома в компании друг друга. Но когда Мэвис сказала Лео­нардо, что к ним едет Ева и что, по всей видимости, у нее какие-то неприятности, он с готовностью согласился дать подругам возможность пообщаться с глазу на глаз. И вот сейчас Мэвис смотрела на своего любимого и думала о том, какой же он у нее замечательный!

– Я ненадолго, – начала было Ева, но Леонардо с Мэвис уже целовались на прощание так, будто в комнате, кроме них, никого нет, поэтому она отвернулась и стала смотреть в окно.

– Не скучайте, голубки мои! – Леонардо одарил жен­щин лучезарной улыбкой и выскользнул за дверь.

– По-моему, у него нет никаких дел, – проронила Ева.

Мэвис стала возражать, но потом усмехнулась, пере­дернула плечами и принялась готовить первую порцию коктейлей.

– Я сказала ему, что нам с тобой надо пошептаться, и он тут же все понял. – Мэвис протянула Еве бокал разме­ром с небольшую цветочную вазу, наполненный жидко­стью изумрудного цвета. – Сначала выпьем, а уж потом поговорим, или сразу расскажешь, что стряслось?

Ева открыла было рот, чтобы запротестовать, но затем снова закрыла его. Как много времени прошло с тех пор, как они с Мэвис вот так сидели за коктейлями!

– Пожалуй, – наконец сказала она, – я буду делать это одновременно.

– Итак… – Мэвис смешала им уже по третьему кок­тейлю, а с чипсами, кукурузными палочками и соленым печеньем было уже давно покончено. – Давай-ка разло­жим все по полочкам. Ты отправилась на встречу с каким-то мерзавцем, с которым Рорк давным-давно имел дела, ничего не сообщив ему об этом, так?

– Я веду полицейское расследование. Это моя ра­бота…

– Ладно-ладно, я просто пытаюсь во всем разобрать­ся. Затем этот мерзавец послал за тобой в погоню еще не­скольких мерзавцев.

– Ну, с ними-то я сумела разобраться!

Мэвис посмотрела на подругу долгим пристальным взглядом, а затем спросила:

– Ты намерена говорить одна или мне тоже будет по­зволено вставить хоть слово?

– Извини, затыкаюсь, – буркнула Ева и налила себе еще один коктейль из шейкера.

– Когда ты вернулась домой, тебя там ожидал букет цветов и записка от главного мерзавца. – Увидев, что Ева снова открыла рот, Мэвис предупреждающим жестом подняла указательный палец с длинным ярко-красным ногтем. – Ты решила, что он сделал это специально, что­бы позлить тебя и спровоцировать Рорка на необдуман­ные действия. Поэтому ты велела Соммерсету уничтожить цветы. Но Рорк все же увидел их и стал выпытывать из те­бя правду, а ты прикидывалась дурочкой и твердила: «Ка­кие такие цветы?»

– Я не говорила «какие такие»! – возмутилась Ева. – Я вообще так никогда не говорю. Возможно, я могла ска­зать: «Это совсем не то, что ты думаешь!»

– Не важно. Ты… Какой есть синоним к слову «врать», но не такой грубый? Ну, скажем, обманывать. Итак, ты стала обманывать Рорка, боясь, что он поедет к тому мерзавцу, раздавит его как клопа и наживет, таким образом, неприятности на свою шею. Так было дело?

Вообще-то Ева обычно сама употребляла слово «врать», но в данный момент не стала заострять на этом внимание.

– Более или менее.

– Так вот, это было очень глупо с твоей стороны.

От удивления Ева вытаращила глаза:

– Глупо? Ты хочешь сказать, что я повела себя глупо?! Так-то ты поддерживаешь меня! Подруга называется!

– Даллас! – Мэвис откинулась на спинку кресла, а за­тем изящно соскользнула на пол. – Ты рассуждала, как баба, и не учла одного: того, что Рорк – настоящий мужик! И, имея с ним дело, об этом никогда нельзя забывать.

– Забудешь тут! – Последовав примеру подруги, Ева тоже сползла с кресла на пол. – Кому, как не мне, знать, что у Рорка есть член, и он пытается пустить его в ход при любом удобном случае.

– А член напрямую соединен с мужским «эго». Это медицинский факт! – Мэвис передернула плечами и до­пила очередной коктейль. – Нам, женщинам, этого не по­нять. Попробуй проследить ход его мысли: если ты реши­ла разобраться с мерзавцем сама, значит, в него – Рор­ка – не веришь.