Реальность на продажу

– А на чем же вы сами держитесь ночами напролет? – поинтересовался я.

Она взглянула на меня так, словно я сумасшедший или извращенец, либо и тот и другой, и, не ответив на мой бестактный, вероятно, вопрос, начала подниматься по лестнице.

Программисты располагались в помещении, вдвое меньшем, нежели производственное, да и выглядело оно совершенно по-другому. Здесь стояло около пятнадцати черных полированных столов, у каждого за своим компьютером сидел программист. А еще говорят о безбумажном делопроизводстве! У них тут бумага валялась повсюду – рулоны распечаток, газеты, обертки от сандвичей, конфет и прочего, вырезки из журналов, фотографии и дюжины маленьких желтых наклеек. Однако программисты, похоже, этого бумажного моря даже не замечали, каждый неотрывно смотрел на экран монитора. Эффектную картину напряженной умственной деятельности несколько нарушала громко хохотавшая в дальнем углу комнаты кучка молодых людей, поочередно пытавшихся попасть бумажным шариком в установленный на полку с папками бумажный же стаканчик.

– Чем это они занимаются? – с самым невинным видом полюбопытствовал я.

– О, знаете ли, долго объяснять, – замялась явно смущенная Рейчел.

Один из снайперов заметил меня, оценил мой костюм, и игра тут же прекратилась. Я оглядел комнату. Наверное, я ожидал увидеть компьютерных фанатов, двадцатидвухлетних прыщавых юнцов в очках и с сальными нечесаными шевелюрами. Ну, положим, тут были и такие, однако разнородность собравшейся компании сразу бросалась в глаза. Да, большинству было от двадцати до тридцати, но я увидел также и пару-другую солидных сорокалетних мужей профессорского вида. Двое или трое азиатов. И ни одной женщины. Общая атмосфера была непринужденной и, если не принимать во внимание команду метателей, вполне рабочей.

Я подошел к единственному в комнате окну размером в шесть квадратных футов. По обеим сторонам свисали бело-голубые шторы. Передо мной расстилалась вересковая пустошь с разбредающимися по ней овцами, в отдалении высились темные горы.

– Красивый вид, – похвалил я.

– Прелесть, правда? – подхватила Рейчел. – Удивительно, пустяк, кажется, а настроение создает. Экран мы оставили после какой-то демонстрации в прошлом году. Картинка меняется каждую неделю. Сегодня это остров Скай, если не ошибаюсь. Согласитесь, гораздо красивее, чем тот пейзаж, что на самом деле находится за стеной.

Она отвернулась от электронного «окна» и обвела взглядом комнату.

– Вот здесь и кроются самые сильные стороны «Фэрсистемс», – с гордостью объявила Рейчел. – Для создания виртуальной реальности требуется пройти целый ряд этапов. Сначала необходимо составить описание предмета, к примеру, кресла, в виде математических формул и системы координат. Затем задать текстуру, будь то ткань, кожа или дерево. Но и это еще не все. Нужна программа, которая вычислит, как будет выглядеть кресло при перемещении его самого либо зрителя в пространстве. В этом вся суть виртуальной реальности.

Мы создали наш собственный симулятор[12], который великолепно справляется с подобной задачей, и назвали его «Фэрсим-1».

Нетрудно догадаться, что виртуальная реальность потребляет неимоверно много вычислительной мощности компьютера. И как только мы пытаемся попробовать что-то новенькое нас останавливает его недостаточная производительность. Так что программисту при создании виртуального мира приходится идти на компромиссы. Он может задать скорость вычисления на уровне, скажем, тридцати раз в секунду, и тогда движение будет выглядеть столь же реалистичным, как при помощи телевидения. Или сосредоточиться на достоверности изображения текстуры предмета, либо его формы, либо светотеней... Или установить пространственный звук либо расширенную сферу обзора. Но программист не способен сделать это все одновременно. Наш «Фэрсим-1» в процессе работы системы обеспечивает разумный выбор между такими компромиссами в реальном времени, используя всю доступную производительность компьютера с максимальной эффективностью. Короче говоря, это просто лучшая в мире программа.

Было совершенно очевидно, что Рейчел верит в это непоколебимо. В ее заявлении не прозвучало даже намека на хвастовство, оно лишь констатировало положение вещей.

Она перехватила пристальный взгляд одного из молодых людей, развлекавшихся метанием бумажного шарика. Тот тут же поднялся и направился к нам. Долговязый, тощий, длинные темные волосы, черные джинсы и линялая футболка.

– Кит Ньювол, наш главный разработчик чипов, – представила его Рейчел. – Кит, это Марк, брат Ричарда.

– Приятно познакомиться. Слышь, мужик, Ричарда жаль до потери пульса!

Я заставил себя улыбнуться.

– Не обращайте внимания, – поспешно вмешалась Рейчел. – Кит долго работал в «Мотороле» в Калифорнии, отсюда и манеры. Однако пусть они вас не обманывают, родом он из Керколди[13].

– Ну, спасибочки тебе, Рейчел, умеешь ты человека выставить в лучшем виде! – Кит произносил слова так быстро, что кадык еле успевал двигаться вверх-вниз по длинной шее.

В говоре его слышался явственно различимый шотландский акцент с такой же сильной, как и у Дэвида Бейкера, примесью американского.

– Вы уж нас, слышь, за шарик извиняйте, надо же и передышку себе кой-когда устроить... А это Мэт Грегори из фирмы «Чипы для всего». – Он указал пальцем на парня с кустистой щетиной на лице, который с независимым видом подбрасывал на ладони бумажный шарик. – Когда навещает нас, всегда затевает такие состязания, большой любитель. Да вы не волнуйтесь, он не укусит. Мэт у нас, слышь, пиджачных костюмов ужас как боится!

Выпалив эту скороговорку на одном дыхании, Кит обернулся к Рейчел.

– Про наш «Фэррендер» уже рассказала?

– Нет еще, валяй.

– Мы только что сварганили новый графический чип для следующего поколения наших машин. Классная штука, просто загляденье! Пойдем покажу.

Он подвел меня к огромному монитору, облепленному желтыми наклейками. Уселся перед ним и принялся с невероятной быстротой щелкать кнопкой «мыши 1». Какие-то рисунки необыкновенно сложной конфигурации, сливаясь друг с другом, замелькали столь стремительно, что все происходящее на экране напоминало ранний мультфильм. По ходу дела Кит непрерывно бормотал что-то о зет-буферах, кэш-памяти, сверхоперативной обработке данных о текстуре, высокой степени параллелизма, цитированных многоугольниках и многом другом, от чего голова у меня пошла кругом.

– Ну как? – щелкнув «мышью» в последний раз и самодовольно откинувшись на спинку кресла, спросил он у меня.

– Здорово, – подумав, кивнул я с понимающим видом.

– Что значит «здорово»? – возмутился Кит. – Это ж, слышь, охренеть можно, как гениально!

Рейчел расхохоталась.

– Нет, чип очень хорош на самом деле, – извиняющимся тоном подтвердила она. – Он открывает совершенно новый путь к получению изображений, необходимых для создания виртуальной реальности. Наша микросхема намного превосходит все, что есть у конкурентов. На сегодняшний день создание виртуальных образов требует хранения колоссального объема данных в оперативной памяти компьютера в ходе их обработки, что ведет к замедлению процесса. «Фэррендер» позволяет нам производить все вычисления прямо в самом чипе, не обращаясь к памяти компьютера.

– Ну и что?

– А то, что мы теперь способны создавать виртуальные образы во много раз быстрее всех остальных производителей. И на этот процесс мы получили патент.

– А вот это, – улыбнулся я Киту, – и впрямь охренеть можно, как гениально.

– А сейчас посмотрим, как мы его применяем, – предложила Рейчел.

Мы подошли к взлохмаченному чернобородому здоровяку с заметным брюшком, обтянутым белой футболкой с надписью «Сбился с пути к Тайне». Бог знает, что это значит.

– Привет, Терри, – приветствовала его Рейчел.

– А вот и наша Рейчел, – обернулся он к ней, выговор выдавал в нем уроженца Йоркшира. – Ну, как ты?

– Терри работает с одним из ведущих розничных торговцев Америки, – объяснила она мне. – Взгляните туда.

Я посмотрел через плечо Терри на экран с изображением отдела моды в магазине готового платья. Толстые пальцы Терри проворно пробежали по клавиатуре, и перед нами предстало облегающее вечернее платье глубокого черного цвета.

– Вот эта тряпочка стоит пять тысяч фунтов, – небрежно бросил он. – Хочешь примерить, Рейчел?

– Конечно, – обрадовалась она.

Картинка на экране сменилась, нам открылась роскошная примерочная, по которой в смело декольтированном платье расхаживала Рейчел, в многочисленных зеркалах мелькало ее отражение в разных ракурсах. Фигура у нее была сногсшибательная, по крайней мере на дисплее. Я не смог удержаться от того, чтобы не бросить искоса взгляд на ее мешковатый свитер. Рейчел поймала меня за этим занятием и покраснела. Выглядело это очень мило, яркий румянец плавно потек вверх от шеи к ее бледным щекам.

– Пока этот трюк будет использоваться в качестве рекламного хода для продвижения товара на рынок, – торопливо проговорила она, справившись со смущением. – Но через пять лет, когда система появится в каждом доме, мы, может, именно таким образом будем покупать себе всю одежду.

– У нас разработана техника обмеров тела, которая позволяет воспроизводить точное изображение реального человека в любом ракурсе, – похвалился Терри. – Хотите посмотреть на меня в бикини?

Однако Рейчел уже потянула меня прочь, и я успел лишь мельком увидеть на экране заросшее густыми волосами брюшко Терри, свисающее на узенькую полоску зеленой ткани.

– Классный специалист этот Терри, но чудак страшный, – буркнула Рейчел.

Было неприятно осознавать, что программист при помощи компьютера целыми днями одевает и раздевает красивых женщин. И еще наряжает себя в бесстыдно откровенное бикини. В этом действительно есть что-то ненормальное.

Рейчел познакомила меня и с тем, чем были заняты другие программисты. Один из них создавал трехмерное изображение нефтяной скважины, другой разрабатывал систему, призванную помочь страдающим головокружениями преодолеть страх высоты.

– Попробуйте-ка вот это. – Она указала на груду металла и электроники, оказавшуюся учебно-тренировочным комплексом для лыжников.

Несколько секунд я колебался, а потом осторожно сунул ноги в лыжные ботинки, укрепленные на металлических пластинах особой конструкции, и надел очки. И в то же мгновение очутился на склоне горы. Вокруг меня было только небо, солнце и ослепительно сияющий в его лучах поскрипывающий снег. Я оттолкнулся настоящими лыжными палками, которые Рейчел вложила мне в руки, и понесся вниз по крутому спуску. Я слышал свистящее шуршание снега и, что удивительнее всего, чувствовал ступнями вибрацию лыж и толчки на каждой неровности и ямке под ногами. Попробовал поворот, икры задрожали от напряжения, из-за резкой смены угла зрения я потерял ориентацию. Но уже через несколько секунд приспособился к этому новому миру. Конечно, горы выглядели не совсем как настоящие и щеки мои не ощущали на себе теплого прикосновения солнца, пощипывания морозца и упругого сопротивления ветра, в чем, собственно, и кроется вся прелесть лыжного спорта, однако впечатление оставалось просто потрясающее. А главное, когда я все же упал, перевернувшись на всей скорости, больно не было ни чуточки!

Изумительный способ научиться бегать на лыжах или просто восстановить навыки перед выходом на склон. Мне жутко хотелось покататься еще, но я взглянул на лицо Рейчел и нехотя поплелся за ней к выходу. Когда мы шли коридором, дверь слева внезапно распахнулась, и из нее вывалился парнишка лет двенадцати, изо всех сил трущий глаза кулаком. Тщедушный, мягкие, будто смазанные черты бледного лица, огромные, покрасневшие от недосыпания глазищи. Свободной рукой он прижимал к груди четыре пустые коробки из-под пиццы.

– Хочу выбросить тару, – чуть не сбив Рейчел с ног, сообщил ей он. – Пыхтим. Почти закончили.

– Молодец, Энди, – улыбнулась Рейчел. – Ты хоть немного поспал?

– Еще не успел, – буркнул парнишка.

Тут он заметил меня и торопливо захлопнул ногой дверь. На ней висела табличка «Проект „Платформа“. Вход воспрещен», под которой был нарисован огромный череп и скрещенные кости.

– А это кто? – поинтересовался я, дождавшись, когда Энди отойдет подальше.

– Энди Кеттеринг. Лучший, наверное, наш программист. И не смотрите на меня так, внешность, как известно, обманчива. Ему, кажется, уже двадцать три.

– А что такое проект «Платформа»?

– Секретный заказ, который мы выполняем для одного клиента, – помолчав в нерешительности некоторое время, ответила наконец она. – О нем в компании знают всего пять человек. То есть теперь, без Ричарда, четыре.

Я был весьма заинтригован, но допытываться не стал. Прошел за Рейчел в ее кабинет. Стол завален пустыми бумажными стаканчиками из-под кофе. По меньшей мере три пепельницы, переполненные окурками. На одном углу стола – папки с аккуратно уложенными в них бумагами, на другом мурлычет включенный компьютер. У нее в кабинете тоже было электронное «окно», однако без штор. Серый город в дымке раннего утра, широкая река рассекает его центр надвое.

– Глазго? – уточнил я.

– Ага.

Я следил, как одинокое судно, преодолевая течение, поднимается вверх по Клайду.

– Ричард много работал в своем сарае в Керкхейвене. Хранил там некоторые очень важные документы. Нельзя ли мне как-нибудь заскочить забрать их?

– Конечно, можно. Если хотите, я сам могу их доставить.

– Да нет, не стоит беспокоиться. Они в основном у него в компьютере, так что я просто скачаю себе его файлы, и все.

– Ладно. Когда они вам нужны?

– Чем скорее, тем лучше.

– Сегодня вечером?

– Нет, не успею, – с сожалением покачала головой Рейчел. – Сегодня мне всю ночь придется просидеть здесь. Вот если завтра утром. В половине восьмого вас устроит?

– Вполне.

Интересно, когда же она спит? И спит ли вообще?

Мы помолчали, неловко переминаясь с ноги на ногу у небольшого стола для совещаний. Вот женщина, которая многие годы работала рядом с Ричардом. От нее в «Фэрсистемс» не существует никаких тайн. Меня одолевало жгучее желание спросить, не известно ли ей что-нибудь об обстоятельствах гибели Ричарда.

– Вы не знаете, кто мог убить Ричарда?

Ох, нельзя было ее об этом спрашивать. Рейчел, прикусив нижнюю губу, молча смотрела на меня.

– Нет, – коротко обронила она наконец.

Выражение ее бледного лица не изменилось, однако было видно, что ей трудно сохранять спокойный и даже равнодушный вид.

– Я не хочу об этом говорить. Понятно?

– Понятно. – Я, конечно, злился, но осознавал, что она вправе переживать свое горе так, как ей заблагорассудится. – Ну что ж, что-нибудь еще?

– Вы будете продавать «Фэрсистемс»? – Рейчел уставилась мне прямо в глаза.

Она застала меня врасплох, и я не ответил. Просто не знал, что ей сказать.

Однако Рейчел видела меня насквозь.

– У нас здесь только об этом и говорят. Считают, что вы получите денежки и – поминай как звали.

Может, они не так уж и ошибаются в своих предположениях, подумалось мне. Рейчел не сводила с меня испытующего и в то же время осуждающего взгляда темных глаз.

– Мы многие годы тянули лямку вместе с Ричардом. Его смерть здесь всех потрясла. И мы все знаем, к чему он стремился, мы все хотим достичь этой цели. Ради него. Это все, что мы можем для него сделать. – Лицо Рейчел осунулось и побледнело еще больше, она изо всех сил сдерживала свои эмоции. – Ричард говорил, что никогда не продаст компанию. Надеюсь, вы понимаете почему.

В душе у меня взметнулась буря чувств. Угрызения совести из-за того, что я собираюсь продать компанию Ричарда, опасения, что дальнейшая неопределенность приведет к еще большему разброду и деморализации среди сотрудников.

– В общем, да, – уклончиво ответил я.

– Я знаю, вы работаете в банке, – продолжала она. – Знаю, что для таких, как вы, деньги превыше всего. Но эту компанию нельзя оценивать по прибылям и убыткам. Она – это Ричард. Все, чем он жил, все, во что он верил. Здесь, в Гленротсе, решается будущее виртуальной реальности. Мы так близки к тому, чтобы воплотить мечту Ричарда в жизнь. Так не губите ее!

В голосе Рейчел отчетливо звучало презрение, она не уговаривала, не просила. Она требовала. Я неопределенно кивнул головой и промолчал, отнюдь не желая брать перед ней никаких обязательств. Но чувствовал себя при этом очень паршиво.

– Пойдемте, познакомлю вас с Уилли, – сухо сказала она.

Глава 8

Уилли Дункан сидел за столом, сгорбившись над бесчисленными папками и листками бумаг. У него маленькое круглое личико, нежная кожа без единой морщинки, пышная рыжая шевелюра. За круглыми линзами очков в металлической оправе тревожно бегают беспокойные глазки.

Рейчел была права, с Уилли я чувствовал себя увереннее, нежели с остальными. Он имел дело с цифрами, прибылями и убытками. А если ты маклер, то от прибылей и убытков тебе никуда не деться. Прибыли означают удачные сделки, убытки уличают тебя в том, что ты оплошал, никакие отговорки и объяснения во внимание не принимаются. С моей точки зрения, единственной подлинной мерой ценности «Фэрсистемс» может служить ее доходность – если не в данный момент, то по крайней мере в ближайшие год-два.

Шотландские бухгалтеры, работающие на предприятиях, пользуются кошмарной репутацией, однако Уилли не производил такого впечатления. Он не обладал ни природным интеллектом Рейчел, ни внешним лоском Дэвида, но бухгалтерскую отчетность «Фэрсистемс» знал досконально и вел безукоризненно. Все сходилось – тютелька в тютельку. И потому главная проблема компании вставала особенно зримо.

Все деньги, вырученные от размещения акций «Фэрсистемс» на рынке НАСДАК, были истрачены на ряд важнейших исследований и разработок, а также на оплату услуг фирмы «Вагнер – Филлипс». В общей сложности пять миллионов фунтов. Поскольку у компании вновь возник дефицит наличных средств, все расходы были взяты под строгий контроль. Хотя «Фэрсистемс» и поставляла свою продукцию потребителям, суммы их платежей не превышали в среднем трехсот тысяч фунтов в месяц. Ежемесячные убытки колебались от ста до двухсот тысяч. На банковском счете компании оставалось всего лишь двести тысяч фунтов.

К счастью, Уилли ожидал в течение ближайших трех месяцев поступления пятисот тысяч фунтов от фирмы «Дженсон компьютер», а к концу года эта сумма могла значительно возрасти.

– А это за что? – поинтересовался я, указывая на строку платежей «Дженсон компьютер».

– Ах, это... Ну, как бы вам объяснить... Это один проект, над которым работали Ричард и Рейчел...

– "Платформа"?

– Ну да. – Уилли был явно удивлен тем, что мне известно это название. – Так вы о нем знаете?

– Ничего я не знаю. Табличку на двери только что видел. А вы о нем знаете?

– Нет-нет, что вы!

– Тогда откуда же вам известно об этих платежах?

– Видите ли, прошлым летом я настоял на регулярном учете поступлений наличных средств. И теперь Ричард передает мне сведения о сроках и размерах ожидаемых выплат. То есть, я хотел сказать, передавал... – Он запнулся, пытаясь взять себя в руки, и продолжал срывающимся голосом: – Вы уж простите, никак не могу заставить себя поверить в то, что случилось...

Он выглядел таким подавленным и расстроенным, что я с трудом удержался от того, чтобы не погладить его по голове.

– Недели три назад Ричард сообщил мне, что «Дженсон компьютер» вскоре начнет проплачивать нам деньги.

– А что насчет возможных поступлений к концу года?

– Он сказал, что их суммы могут быть очень большими или их вообще не будет – все зависит от того, что получится из проекта «Платформа».

Ну и ну! Этот проект явно имел для компании жизненно важное значение. Придется разузнать о нем поподробнее.

– Что будет, если к концу лета поступления от «Дженсон компьютер» прекратятся?

– В сентябре у нас кончится вся наличность, – пошелестев бумагами, упавшим голосом признался Уилли.

– Вы уверены?

– Может, и в августе, если совсем не повезет...

Три месяца. Положение компании представлялось мне неустойчивым и даже угрожающим.

Я попросил Уилли детально ознакомить меня с финансовой документацией – расклад продаж по каждому потребителю, просроченная дебиторская задолженность, колебания цен, расходы на исследования и разработки, товарные запасы и тому подобное. Все цифры были у него под рукой, и каждая подтверждала одно и то же: ежемесячно «Фэрсистемс» тратила наличных средств больше, чем получала. Я знал, что мелкие компании, как правило, плохо осведомлены о своем подлинном финансовом положении, здесь, однако, был совсем другой случай. И Уилли, протягивая мне очередной документ, испещренный колонками цифр, морщился, как от боли.

– Плохо дело, а, Уилли? – заметил я.

– Куда уж хуже! Как только кончатся деньги Дженсона, надеяться больше не на что.

– А может, нам еще урезать расходы на исследования и разработки?

– Не думаю, что это целесообразно. Можете, конечно, еще посоветоваться с Рейчел, если хотите. Но в последние месяцы мы и так запаздываем с новыми проектами, кроме, естественно «Платформы». На их завершение нужны наличные деньги. Если же мы приостановим эти работы, то очень скоро потеряем вообще какие бы то ни было доходы.

В этом он, безусловно, прав. Если такие компании, как «Фэрсистемс», не осваивают все новую и новую продукцию, их ждет неизбежный крах.

Я потянул к себе простыню бухгалтерского баланса.

– Смотрю, у вас нет ни ссуд, ни кредитов, никаких заемных средств. Вы в банки-то обращались?

– О да! Шотландские банки нам все отказали. Я лично вел переговоры с полудюжиной банков в Англии, но и те никакого интереса не проявили. В наш совет директоров входит Найджел Янг из фирмы «Мьюир кэмпион», это один из старейших коммерческих банков Эдинбурга. Он использовал все свои связи, но тщетно. Видите ли, мы банкирам не можем ни гарантий предложить, ни предъявить прибыли.

Это-то я и сам видел.

– И когда же мы начнем делать деньги?

Уилли, явно растерявшись, только пожал плечами.

– Но должна же эта компания все-таки стать прибыльной? – настаивал я.

– Ричард говорил, что с будущего года мы начнем получать кучу денег.

– И вы ему поверили? Он показывал какие-нибудь расчеты?

– Никаких расчетов у него, по-моему, не было, – сознался Уилли. – Но и сомнений тоже. Я, знаете ли, не меньше любого другого хотел бы увидеть все это в цифрах, однако... Сам не знаю почему, но я ему поверил.

Я не стал скрывать своего скептицизма. «Верь мне!» Именно так любил повторять Ричард, и ему верили – будь то Карен, или я, или вот этот самый Уилли. Однако, так или иначе, он должен был когда-то выдать товар, в противном случае нечем платить по счетам и все заканчивается отключением электроэнергии.

Надежда на иллюзорные платежи «Дженсон компьютер», которые могли поступить к концу года, – типичный пример подобного подхода Ричарда к бизнесу. Я сомневался, что они когда-либо материализуются, и отнюдь не собирался на них рассчитывать. Только надеялся, что мы можем полагаться на поступление выплат, намеченных на ближайшие три месяца.

Уилли понимал, о чем я думаю, на лице его вновь изобразилось отчаяние. Однако до августа у нас есть еще время. Когда Ричард позвонил мне той ночью, я заподозрил, что у компании куда большие трудности с наличностью. Опасался, что удар последует не через месяцы, а в считанные дни. Оказалось, что «Фэрсистемс» столкнулась с проблемами, несомненно, очень серьезными, но не столь неотложными, как мне представлялось.

– Ричард звонил мне за несколько дней до смерти, – прервал я затянувшееся молчание. – Хотел что-то срочно со мной обсудить. Не знаете, что он имел в виду?

– Ума не приложу! – подумав, замотал головой Уилли. – Со мной он ни о чем таком не разговаривал.

– Значит, дело не в дефиците наличности?

– Вероятнее всего, нет. Сами видите, у нас еще двести тысяч в банке. Не так уж и много, конечно, но несколько месяцев мы продержимся. Тем более что должны поступить деньги от Дженсона.

– Может, он хотел пустить акции «Фэрсистемс» в продажу?

– Вполне возможно, – согласился Уилли. – Он запрашивал у меня данные из реестра держателей акций, но это было три недели назад.

То есть как раз перед тем, как Ричард поделился со мной и Карен своими подозрениями о манипуляциях с бумагами компании.

– Вы не покажете мне документы, которые у вас просил Ричард?

– Да ради Бога! Только вряд ли они вам помогут. – Уилли снял со стоящего у него за спиной стеллажа папку и протянул мне. – Вот реестр наших акционеров.

Кое-что в нем было понятно без объяснений. Основные акционеры, например. Всего в обращение было выпущено два миллиона акций, Ричарду из них принадлежали восемьсот тысяч, или сорок процентов от общего числа. После раздела этого пакета на равные доли между мной и нашим отцом я с 23,75 процента акций оказывался единственным крупнейшим их держателем. В собственности отца находилось двадцать процентов. Среди других владельцев акций были названы Уолтер Соренсон с четырьмя процентами, Карен Чилкот с 3,75, Рейчел Уокер с 3,5, Дэвид Бейкер с двумя и Уильям Дункан с одним процентом. В реестре числилось еще около пятисот акционеров, но все они значились как клиенты фирмы «Вагнер – Филлипс», каждому из которых был присвоен свой номер.

– А это что такое? – решил уточнить я, показывая на загадочные номера, занимающие десять страниц.

Уилли с жаром пустился в объяснения.

– Как вам известно, в ноябре прошлого года мы продавали наши акции на публичных торгах через НАСДАК, – начал он. – Что такое НАСДАК, знаете?

Я кивнул. Ведь именно я предложил Ричарду попробовать НАСДАК после того, как британские маклеры уклонились от размещения акций «Фэрсистемс» на Лондонской фондовой бирже. НАСДАК специализируется на торговле ценными бумагами быстро развивающихся компаний, среди которых достаточно упомянуть «Майкрософт» и «Дженентек». Со временем эта биржа стала заключать сделки и с акциями зарубежных компаний, многие из которых только-только начинали бизнес и на своих отечественных биржах не котировались.

– Так вот, американская система регистрации акционеров отличается от британской, – с энтузиазмом продолжал Уилли. – Первоначальные держатели акций, получившие их при выпуске в обращение, заносятся в реестр под собственными именами. Те же, кто приобретает акции на публичных торгах, регистрируются через своих посредников, в нашем случае таковым является «Вагнер – Филлипс». Далее, на публичных торгах акции «Фэрсистемс» купили некоторые сотрудники компании. Всего около двадцати, что совсем неплохо, учитывая, что работают у нас не более пятидесяти человек. Им в общей сложности принадлежит примерно два процента акций.

– А остальные?

– Это все клиенты фирмы «Вагнер – Филлипс».

– Как бы нам выяснить, кто они такие?

– Разве что спросить у Скотта Вагнера. Он как раз приезжает на будущей неделе, и вы могли бы с ним встретиться, – с сомнением в голосе ответил Уилли. – Однако мне почему-то кажется, что он нам ничего не скажет. Хотя и беспокоиться особо не стоит. Если кто-нибудь скупит более пяти процентов от общего числа акций, ему придется встать на учет в американской Комиссии по ценным бумагам и биржам и обнародовать размер своего пакета. Пока же ни у кого из клиентов фирмы нет больше двух процентов.

Что ж, придется поверить ему на слово. Хотя тот факт, что столь солидная доля в компании принадлежит пяти сотням неизвестных людей под номерами, никакой радости мне не доставлял, куда лучше было бы, конечно, знать их по именам. Однако, если таков порядок, ничего не поделаешь. Тем более что в реестре я не обнаружил никаких признаков того, что с акциями компании происходит что-то странное. Сомневаюсь, чтобы Ричарду в этом повезло больше.

Я взглянул на часы – уже половина шестого. Однако оставалась еще одна очень важная область деятельности компании, коснуться которой мы не успели.

– Есть ли какие-либо нерешенные юридические вопросы? Проблемы с патентами?

– Вот это просто кошмар, – признался Уилли. – Особенно когда дело касается программного обеспечения. Мы пользуемся услугами очень надежной фирмы в Эдинбурге, «Бернс – Стивенс». Расценки у них, кстати, весьма приемлемые.

Название показалось знакомым, я тут же припомнил, что именно эта фирма занималась завещанием Ричарда.

– Они считают, что патент на облегченные очки для нашей системы стал большой удачей компании, – продолжал Уилли. – Однако по большей части патенты могут пригодиться нам разве что для сдерживания конкуренции.

Я пожал плечами: насколько мне было известно, подобный подход к патентованию своей продукции типичен для всех компьютерных компаний.

– Других юридических проблем нет?

Уилли замялся. Несмотря на небольшой опыт общения, я уже достаточно хорошо его изучил.

– Уилли?

– Кое-какие трудности могут возникнуть, но, похоже, все обойдется.

– О чем это вы?

– Несчастный случай в Калифорнии. Три месяца назад семнадцатилетний парень по имени Джонатан Берги весь вечер играл с нашей системой, а потом на мотоцикле поехал домой. На крутом повороте не справился с управлением, врезался в дерево и через несколько часов скончался в больнице. С нами связались адвокаты его отца, они утверждают, что авария произошла якобы из-за того, что в результате пользования устройством виртуальной реальности он утратил ориентацию в пространстве. Я было переполошился, однако две недели назад мы получили письмо от отца Джонатана, в котором он сообщает, что отказывается от иска. И слава Богу, судебная тяжба в Америке может обойтись в миллионы долларов.