Мудрость песков. Беседы о суфизме

Несколько лет спустя у него появился ещё один сын. Когда тот стал достаточно взрослым, мудрый человек дал ему другое кольцо с тем же самым советом.

То же произошло и с третьим и последним сыном.

Сейчас в мире есть только три религии: иудаизм, индуизм, даосизм. Все другие религии — это либо их ответвления, либо комбинации. Например, ислам и христианство — ответвления иудаизма. Они иудаистские. Они еврейские, по происхождению и всему остальному. Или джайнизм и буддизм, — они индуистские, по корням и всему остальному, они ответвления. И есть несколько религий, которые родились как комбинации. Например, встреча ислама и индуизма создала суфизм; встреча буддизма и даосизма создала дзэн, но основных религий три. Их должно быть три, потому что есть три аспекта Бога, троица, и индуистская концепция тримурти. И всегда помните, цифра три очень важная, существенно важная. Даже физика говорит, что, чем глубже вы входите в реальность, тем более приближаетесь к троице — электрон, нейтрон, позитрон. Это способ, которым физик описывает её. Это одно и то же; метафоры поменялись.

Три сына просто символизируют три аспекта Бога. Три религии возможны, потому что каждый аспект выражается одной религией. Каждому из трёх сыновей было вручено драгоценное кольцо с одинаковой инструкцией: «Оно будет напоминать тебе, что ты мой преемник, что это может открыть некую дверь к огромному богатству».

Когда старец умер, сыновья выросли один за другим, и каждый провозглашал своё первенство, поскольку он обладал одним из колец.

Это о том, с чего начинает глупость. Это о том, как Христос потерялся в христианстве, Кришна потерялся в индуизме; это о том, как Будда убит буддизмом.

Когда старец умер, сыновья выросли один за другим, и каждый провозглашал своё первенство...

Теперь вступают в дело штучки эго.

...поскольку он обладал одним из колец. Никто не мог сказать определённо, какое из колец было наиболее ценным.

Потому что никто не пытался открыть дверь, никто не пришёл за богатством. Они думали о ключах, спорили о ключах, возглашали: «Мой ключ гораздо более ценный, чем твой ключ». Это то, что постоянно делают люди: христиане всё время настаивают на том, что Христос более ценен, чем Кришна.

Я как-то слышал...

Я находился в маленькой деревушке в сообществе аборигенов в Бастаре. Люди говорили мне: за несколько дней до того что-то случилось в городе. Пришёл христианский миссионер. А эти очень примитивные люди абсолютно не образованны, они ещё живут голыми, полностью не осознают, что происходит с человеком. Они пока не заражены цивилизацией.

Люди сказали мне, что пришёл христианский миссионер. «И он убедил нас, он почти убедил нас, что Христос — это истинный спаситель».

Я спросил их: «Что случилось? Почему вы говорите „почти“?»

Они сказали: «Потому что пришёл индуистский санньясин и поколебал всё». Я попросил их рассказать всю историю; история была красивой.

Пришёл христианский миссионер. Если вы хотите убедить этих бедных необразованных людей, не нужно говорить о философии, теологии. Вы должны быть очень практичными, и христианский миссионер был очень практичным. Он принёс две статуи, одну Кришны, другую Христа. Статуя Кришны была сделана из железа, а статуя Христа было сделана из дерева, но покрашены они были одинаково. Со стороны трудно было сказать, какая была какая, — какая была из дерева, какая было из стали. Он говорил об обеих, а затем бросил обе статуи в ведро с водой. Естественно Кришна утонул, а Христос остался плавать.

Поэтому он сказал: «Посмотрите! Ваш Бог не может спасти даже себя. Как он может спасать вас?» И люди действительно были убеждены. Они видели это, вот оно чудо. Они видели, и это было истиной. Простые люди...

Но на следующий день индуистский санньясин вступил в деревню и услышал об этом. И он сказал: «Давайте посмотрим снова». Поэтому миссионер был призван снова. Он показал всё снова, и санньясин мог видеть, в чём было дело.

Поэтому он сказал: «Теперь зажгите огонь и давайте бросим обе в него, потому что огонь — более сильный критерий, чем вода». И примитивные люди согласились: «Это верно. Огонь конечно более сильный. Это будет решающим». Миссионер был очень недоволен этим, но что ему было делать? Он вынужден был согласиться, и обе статуи были брошены в огонь. Христос немедленно сгорел — бедный Христос, — а Кришна вышел в порядке. И они снова стали убеждёнными, что Кришна — это истинный Бог.

Это постоянно случается и на самом примитивном уровне и на самом изощрённом уровне. В этом направлении прикладываются все усилия христианских священников, и индуистских монахов, и джайнских священников, и буддийских философов; на это направлены все их усилия: они всё время ссорятся друг с другом. Никто не занят тем, чтобы открыть дверь! Все восклицают, что мой ключ правильный. На самом деле нет способа решить, чей ключ правильный, если не попытаться открыть дверь. Но спор продолжается: что Библия — это реальная книга, или Веды, или Коран. И они продолжают находить умные, ловкие аргументы. Остерегайтесь этих аргументов, потому что ваш ум также полон ими.

Когда старец умер, сыновья выросли один за другим, и каждый провозглашал своё первенство, поскольку он обладал одним из колец. Никто не мог сказать определённо, какое из колец было наиболее ценным.

Индуисты продолжают провозглашать, что Веды — это самые древние писания, и они правильные. Может быть это самая древняя книга, но это ничего не доказывает. Но они утверждают: поскольку это первая книга, пришедшая в мир, то она от Бога. Коран, Библия и другие книги не являются основными. «Наша религия самая древняя», — говорит индуист. А что скажет христианин? А что скажет мусульманин? Мусульманин говорит: «Может быть ваша книга очень старая; вот почему она негодная. Коран самый последний, последнее послание от Бога, — конечно исправленное, гораздо более соответствующее действительности. И когда приходит последняя книга, первая удаляется. В чём необходимость этой первой?» И так далее, и так далее, они продолжают спорить. И этот спор отнимает так много времени, так много энергии, что не остаётся времени посмотреть в книгу, поискать ключ, открыть двери и стать действительно богатым. Не остаётся времени, чтобы жить богатой жизнью.

Каждый из сыновей приобрёл своих приверженцев, которые провозглашали большую ценность и красоту именно его кольца.

И вскоре они начали находить сторонников. Они стали церквями.

Но любопытная вещь — «двери к богатству» оставались закрытыми для обладателей ключей и даже для их ближайших сторонников.

Никто не беспокоился о двери. Кто заботится о двери? Основная вещь — это доказать, чей ключ ценнее, чей Учитель более просветлённый. Это кажется людям более важным. Это предельная глупость, остерегайтесь её; человеческий ум склонен к этой глупости.

Они были слишком поглощены проблемой первенства, обладанием кольцом, его ценностью и внешним видом.

Всё, что было несущественным стало существенным. Люди говорят о красоте Упанишад; это разговоры о внешнем виде. Люди говорят о поэтичности Гиты, но это разговоры о внешнем виде. Иногда оказывается, что безобразный ключ может открыть дверь, а красивый ключ просто бессилен. Красота или безобразность не имеют отношения к открыванию двери, имеет значение, подходит ключ или нет, является ли ключ верным или нет. Люди продолжают рассуждать о несущественном: первенство, обладание, внешний вид, ценность — всё не относится к делу.

Лишь немногие искали дверь к древним сокровищам.

И они тоже искали во внешнем, и они тоже думали, что эти ключи были действительными, буквальными ключами. Они не были буквальными ключами; они были символическими ключами, метафорами.

Хотя они и были ключами, они не использовались прямо для открывания двери к сокровищам.

Потому что, на самом деле, нет двери и нет сокровища! Эти ключи были нечто, над чем надо было медитировать. Как раз путём определённой медитации над этими ключами открывалась дверь внутри вас. Облака исчезают и внезапно — вот оно солнце. Эти ключи не были действительными ключами, — действительными ключами в том смысле, что вы должны где-то найти замок. Вот почему отец не сказал ничего о двери.

Они не использовались прямо для открывания двери к сокровищам. Достаточно было...

Послушайте эти слова очень внимательно. В них определение медитации.

Достаточно было смотреть на них без определённой точки зрения или слишком большой привязанности к тому или иному из их качеств. Если сделать так, то смотревшие люди были в состоянии сказать, где находится сокровище, и могли открыть его, просто воспроизведя очертания кольца. Сокровища имели ещё одно свойство: они были неисчерпаемы.

Эти ключи были объектами медитации. Вот для чего Библия, и Коран, и Упанишады, — они являются объектами медитации над ними. Но вы не должны думать. Если вы думаете, вы упустите. Медитация означает состояние без мыслей, чистое наблюдение. Так что эти условия должны быть соблюдены:

Достаточно было смотреть на них без определённой точки зрения.

Если вы скажете, что это истина, не зная, не испытывая её, то это есть высказывание определённой заранее принятой точки зрения. Если вы становитесь верующими без соответствующего переживания, то вы потеряны. Верующий никогда не придёт к истине, поскольку он уже имеет предубеждение, у него уже сформировалась идея об истине. Он не испытал это на себе, он взял некоторое заимствованное знание.

Почему вы христианин, или индуист, или джайн? Потому что вас научили. Вы родились в христианской семье и вас научили догматам христианства с самого детства. С молоком матери христианство было влито в вас, поэтому вы христианин. Но вы не принимали этого решения быть христианином сознательно. Это обман. Вас заставили быть христианином. Это рабство, вы в крепостной зависимости. Вы были поставлены в условия быть христианином. Вы просто имитировали ваших родителей, они имитировали своих родителей, и так далее и так далее. И то же самое вы сделаете со своими детьми, — они будут имитировать вас. Все имитаторы.

А знаете ли вы, что самые маленькие дети в совершенстве способны имитировать? Сейчас в результате исследований установлено, что семидневный ребёнок способен имитировать. Попробуйте это — если ребёнок в хорошем»настроении, просто покажите ему язык, и он покажет свой язык вам. Если он не злится, не плачет, есть все возможности, что ребёнок покажет вам свой язык. Это очень странно, это не обыкновенное явление, потому что ребёнок отвечает, реагирует, соответствует. Однонедельный ребёнок, семидневный ребёнок готов имитировать вас. Улыбка — и ребёнок улыбается. Покажите злое лицо, и ребёнок начнёт кричать. Ребёнок готов имитировать. Таким образом он выучит миллионы вещей. Он выучит язык, он выучит манеры, он выучит правила поведения — и всё в порядке. Это необходимо. Для внешней жизни то, что он выучит, будет в полном порядке, но внутренней жизни нельзя учить, потому что внутренняя жизнь должна быть обнаружена.

Каждый должен обнаружить своего Бога в самом себе; только тогда это будет истина. Язык это хорошо, вы можете выучить его от своих родителей. Иначе откуда вы его выучите? Но религия — это не язык, религия — это не манеры, религия — это не поведение. Религия — это единственная вещь, которую нельзя выучить; в этом её особенность, её уникальность. И поскольку её нельзя выучить, она революционна. То, что выучивается, никогда не может быть революционным. Это будет ортодоксальным, это будет привычным: вы берёте это от старых поколений, вы просто имитируете. И запомните, как люди страдают от отвердения артерий, от склероза, так люди страдают и от огрубления ортодоксальности. Медленно, медленно ваша ортодоксальность огрубляется. В то время, когда вы молоды, способны думать, вы ставитесь в такие условия, что вы не можете думать.

Чтобы двигаться в религиозное, нужно отбросить свою религию, нужно отбросить навязанные вам точки зрения. Нужно быть предельно свободным от точек зрения. Вы не можете идти к истине как христианин, или мусульманин, или коммунист. Вы не можете идти к Богу с какой-либо идеей о самом себе. Вы можете идти только в полнейшей наготе, в предельной наготе. Вы можете идти только как зеркало.

Достаточно было смотреть на них без определённой точки зрения или слишком большой привязанности к тому или иному из их качеств.

И есть красивые качества: в Упанишадах, в Библии, в Коране, есть множество высказываний огромного значения, но вы не должны быть слишком загипнотизированы этими красотами. Эти красоты только внешние. Ключ красив, усыпан бриллиантами; это хорошо, но не в этом его действительное значение. Его действительное значение в том, что он открывает некую дверь к богатству.

Если сделать так, то смотревшие люди были в состоянии сказать, где находится сокровище...

Без предубеждения, без каких-либо точек зрения, без за и против, без присоединения к любому пути, если вы способны тихо наблюдать, дверь откроется. В этой самой тишине и есть дверь, дверь к неисчерпаемому богатству.

Сокровища имели ещё одно свойство: они были неисчерпаемы.

Запомните эти три момента. Человеческое сознание может иметь следующие три ступени: первая есть самосознание, — рациональное, логическое, концептуальное. Слишком много его, и вы сходите с ума, потому что теряете баланс, — это то сумасшествие, которое случается с философами, учёными, мыслителями; например, сумасшествие, которое случилось с Фридрихом Ницше. Слишком много рассуждений, слишком много себя, слишком много эго, слишком много односторонних знаний. Вы упадёте. Вы упадёте с каната жизни.

Второе состояние — иррациональное, бессознательное, интуитивное, эмоциональное. Слишком много этого, и вы снова сходите с ума. Это сумасшествие случается с поэтами, художниками, артистами: Ван Гог, Нижинский и другие. Станьте слишком иррациональными, и вы станете сумасшедшими. Станьте слишком рациональными, и вы станете сумасшедшими.

В точности между этими двумя находится третье состояние, называемое свидетельствованием. Это трансцендентальное сознание, не-самосознание, святость, баланс, золотая середина; пребывание в точности посредине, безвыборность, невыбор ни того ни другого. Ни то, ни другое, нети, нети: это состояние, где человек становится Буддой или Христом.

Если вы можете наблюдать жизнь, не имея каких-либо точек зрения по её поводу, какой-либо веры, то Бог откроется вам. Но люди идут с готовыми точками зрения. Некоторые идут как атеисты; они уже решили, что Бога нет. Некоторые идут как теисты; они уже решили, что Бог есть. Теперь у них не осталось места для истины, и в этом проблема. Если вы решили, что Бога нет, то вы не найдёте Бога, поскольку вы находите только то, что решили. Вы продолжаете создавать это; вы будете создавать состояние «не-Бога». Если вы решили, что Бог есть, вы создаёте Бога. А вопрос не в том, чтобы изобрести, а в том, чтобы открыть. Это все изобретения — Бог или не-Бог. Ваша вера действует как проектор и создаёт их. Идите предельно тихо. Идите предельно открыто, без идеи, — вот о чём вся медитация. Вот этому я пытаюсь научить вас здесь: станьте свидетелями жизни, действуйте из состояния невинности, будьте ребёнком, не знающим, что есть истина, и вы придёте к истине. Знающий никогда не придёт к ней, только невинный. Действуйте из состояния неведения. Всегда оставайтесь незнающим, никогда не становитесь знающим, и тогда истина придёт и освободит вас. Только истина освобождает, но не ваши идеи о ней.

Тем временем сторонники трёх колец повторяли сказку своего предка о достоинствах колец, каждый немного по-другому.

Время шло, они начали изобретать истории, мифы. Они начали философствовать, начали становиться немного отличными друг от друга. Таким образом евреи стали отличными от индусов, и даосисты — отличными от евреев. Это то же явление. Отличия только в вашем отношении к истории. Одна традиция подчёркивает что-то одно, другая традиция не подчёркивает это так сильно, вот и всё. Отличия только в подчёркивании. Нет существенной разницы, её и не может быть — потому что истина одна! Она ни еврейская, ни индусская, ни даосистская.

Первое сообщество думало, что они уже нашли сокровище.

Второе думало, что сокровище было аллегорическим.

Третье перенесло возможность открыть дверь на отдалённое и туманное воображаемое будущее время.

Это три состояния, в которых существуют люди. Некоторые люди решили, что они уже нашли его, и поэтому нет необходимости искать. В чём необходимость поиска, когда всё уже найдено? Вы идёте в храм; что вы говорите? Вы говорите: «Я нашёл его в храме, вот почему я хожу в храм. Вы тоже приходите, если хотите найти». Вы повторяете имя Христа; что вы имеете в виду? Вы говорите: «Я нашёл его». А к тем, кто не с Христом, вы чувствуете жалость: «Бедные ребята. Они будут страдать, они пойдут в ад, Христос не спасёт их. Я спасён! Я нашёл! Я нашёл моего спасителя!»

В мире есть огромное число людей, которые думают, что они нашли. Это на самом деле очень хитрая стратегия. Вот так избегают поиска. Лучший способ избежать поиска — это объявить себе и всему миру, что ты уже нашёл. Тогда проблем не остаётся. Вы можете продолжать оценивать ключ, вы можете продолжать восхвалять ключ, вы можете продолжать слагать стихи о ключе. Вы можете продолжать обращать других, но вы ещё не нашли! Вы даже не пытались найти; что уж говорить о нахождении? Вы даже не предприняли первого шага.

Но есть люди, которые не хотят продолжать это утомительное путешествие. Они говорят: «Мы нашли. Теперь нет необходимости идти куда-либо. Это наша книга, в ней Бог. Это наш Бог. Это наш храм. Какой смысл идти куда-нибудь ещё?» Это состояние было преобладающим в человечестве в течение долгого времени. Молодое поколение выходит из этого состояния. Молодое поколение осознало ложность этого состояния. «Мы не нашли! Год за годом вы ходите в церковь и ничего не происходит». Молодое поколение рассталось с иллюзиями; оно ищет. Гипноз сломан, условности больше не действуют. Молодое поколение естественно запутано, смущено. Пионеры всегда запутаны, смущены. Ортодокс всегда установлен, уравновешен: он знает все ответы, он никогда не чувствует никакого сомнения. Но он мертв. И всякий раз, когда одна ортодоксия начинает ломаться и люди начинают двигаться от неё — от церквей и храмов, — то, естественно, люди оказываются запутанными. У них нет никакого понимания ценности, поскольку понимание ценности обычно приходит от ортодокса, от традиции. Сейчас ничего не приходит, сейчас они не знают, каков критерий. Но это хорошее состояние; этот хаос созидательный.

Распространите этот хаос по всей земле! Пусть всё больше и больше людей расстаются с иллюзиями, станут озадаченными, смущёнными, поскольку только от этого смущения начинается поиск. Только от этого запутанного состояния начинают смотреть внутрь. Больше нет ценностей, идущих извне. Внешние лидеры исчезли, внешние гуру исчезли, — сейчас начинается поиск внутри. Священник больше не имеет отношения к делу; начинается поиск Учителя. Христианство отставлено; сейчас хочется Христа, ничто другое не удовлетворит. Буддизм отставлен; сейчас начинается восхождение на Гималаи в поиске действительного Будды, живого Будды, который дышит, живёт в теле, находится в контакте с материей, — потому что только тот, кто пребывает в контакте с материей, может быть в контакте с вами, только тот, кто живёт как материя.

Первое сообщество думало, что они уже нашли сокровище.

Второе думало, что сокровище было аллегорическим.

Это другой путь.

Первые — это из общей массы, вторые — это из тех, кто думает, что они думают. Вторые — это из тех, которые думают, что они принадлежат к интеллигенции. Они говорят: «Это аллегорически. Эти писания — красивые истории, они — литература».

Как раз на днях я просматривал книгу Библия как литература. Нельзя сказать, что Библия не является литературой; Библия — это литература, но это несущественно. Красота, которой обладают высказывания Иисуса, несущественна, существенна истина. Они действительно красивы, но они красивы не как поэзия, они красивы как истина. Они красивы, потому что в них существует истина. Если вы думаете о Библии как о литературе, тогда Библия спускается на тот же уровень, что Шекспир, Калидас. Вы теряете всю перспективу. Но интеллигенция всегда думает подобным образом.

Второе думало, что сокровище было аллегорическим.

Оно является аллегорическим, но не только. Оно не является всего лишь аллегорическим. Конечно, оно является аллегорическим, но более того, — и это «более» следует запомнить. Не потеряйтесь в этой аллегории.

Третье перенесло возможность открыть дверь на отдалённое и туманное воображаемое будущее время.

Это поэты, люди с воображением, всегда смотрящие в будущее с мечтательными глазами. Большая масса думает, что Бог найден, — это Бог христиан, Бог индуистов, Бог мусульман: «Все другие Боги ложны, мой Бог истинен. Всё, что требуется, это обратить всех остальных к моему Богу, в мою религию».

Вторые принадлежат к интеллигенции, к людям, которые думают, что они думают. Я говорю, что они лишь думают, что они думают, потому что они не могут думать. Они настолько бессознательны. Они очень умные люди, но не мудрые; интеллектуальные, но не разумные. Они могут спорить, но их аргументы бессильны. Это просто жесты. Внутри них нет соответствующего переживания, которое могло бы поддерживать их аргументы.

Их ситуация подобна следующей:

Атлетичный молодой человек упражнялся в отжимании в парке. Пьяный проходил мимо и остановился понаблюдать с минуту.

«Ей, парень, — пробормотал он, — а что случилось с твоей подружкой?»

Так называемый интеллектуал делает именно это: подружки нет, а он занимается любовью, — пустой жест.

Но они постоянно находят великие аргументы в пользу того, что они делают. Они продолжают убеждать других, что делают что-то великое. Они продолжают убеждать по крайней мере друг друга. Интеллигенты, профессора, знатоки, — все они продолжают убеждать, по крайней мере, друг друга, что они делают что-то великое. Философы пишут книги только для других философов, а те не соглашаются, и они продолжают спорить. Никого другого не затрагивает их философия. Их собственная философия не оказывает воздействия даже на их собственные жизни; она остаётся поверхностной.

Человек заметил философа, который стоял, плотно прижавшись ухом к стене, и внимательно прислушивался. Подняв предупреждающий палец, чтобы соблюдалась тишина, философ поманил человека подойти поближе и сказал: «Послушай здесь».

Человек послушал некоторое время и затем сказал: «Я ничего не слышу».

«Да, — сказал философ, — и вот так целый день»

Они постоянно делают пустые вещи; они думают, что это очень значительно. Весь их жаргон создаёт иллюзию, что происходит что-то существенное.

Всякий, кто достигает истины, говорит простым языком. Его язык не сложен, сам он очень прост, — как Будда, как Христос. Всякий, кто притворяется, что подошёл ближе, или уже пришёл, или познал истину, создаёт разнообразный жаргон. Этот жаргон действует как облако. Вы не можете найти, в чём же собственно дело, что было сказано. Вы читаете Гегеля, или вы читаете Гайдеггера; вы читаете и читаете и не понимаете, о чём это они говорят. Они сами не знают. Одно слово тянет другое, и они идут и идут кругами. Это те люди, которые говорят, что религия — аллегория. Это те люди, которые пишут философию религии.

У религии нет философии. Религия — это опыт, переживание, это не философия.

И, наконец, есть третий тип, эстетический, поэтический, сентиментальный, эмоциональный, чувствительный, воображающий тип. Он всегда с блестящими глазами сфокусирован на будущем. Он всегда смотрит туда, далеко вперёд.

Однажды случилось так. Великий астролог упал в колодец, поскольку всегда ходил, глядя на звёзды. Женщина, бедная женщина, которая жила поблизости, прибежала и как-то сумела помочь ему выбраться. А он был великий астролог, очень знаменитый. Он сказал бедной женщине: «Вы не знаете, кто я. Я великий астролог, королевский астролог. Моё жалование так велико, что только короли или очень богатые люди в состоянии приглашать меня. Но вы спасли мою жизнь. Если вы хотите знать что-нибудь о своём будущем, то вы можете прийти ко мне и я прочту вашу ладонь, я увижу вашу судьбу, — и всё бесплатно. Вы спасли меня».

Старая женщина рассмеялась. Она сказала: «Вы, должно быть, дурак».

Он сказал: «Что!?»

И женщина сказала: «Вы не можете увидеть даже на один шаг перед собой. Как можно доверять вашим предсказаниям будущего? Не надо меня дурачить!»

И она была права.

Третий тип постоянно думает об утопии. Он утопист.

Третье перенесло возможность открыть дверь на отдалённое и туманное воображаемое будущее время.

Они говорят: «Это случится однажды», — во второе пришествие Христа, во второе пришествие Будды. — «Это случится однажды, но это не может случиться прямо сейчас».

И завтра никогда не приходит. Всё, что приходит, всё это всегда сегодня. Это всегда сейчас. Если что-то должно произойти, это должно произойти сейчас, сейчас или никогда! Запомните эти два слова: сейчас или никогда. Вы должны войти в реальность сейчас, потому что сейчас — это единственное время, и здесь — это единственное место. Если вы думаете, что «там» против «здесь» и «потом» против «сейчас», то вы просто воображаете. Вы играете в красивые игры, но они — это сны.

Вы должны избегать этих трёх вещей: вы должны избегать воображаемого, потому что оно живёт утопией; вы должны избегать интеллектуального, потому что оно выглядит разумным, но не является им; вы должны избегать общего, посредственной массы, потому что она верит, что нашла. Если вы избегаете этих трёх, то ключ с вами.

Посмотрите на ключ. Ключ — это вы! Всё, что вам нужно, дано вам. Всё обеспечено. Наблюдайте своё сознание, становитесь свидетелем своего ума. Без всяких точек зрения, без предубеждения за и против просто наблюдайте из состояния невинности, и внезапно вы найдёте, что дверь открылась. На самом деле дверь всегда была открыта, просто вы не были открыты для неё.

Дверь оставалась открытой с самого начала. Она никогда не была закрытой. Почему она должна быть закрытой? Бог хочет, чтобы вы вошли в неё. Со дня Адама в саду Эдемском дверь оставалась открытой, находилась в своего рода ожидании, и Бог искал вас и спрашивал: «Адам, где ты?» А вы прятались за тем кустом или этим.

И вот они три куста; избегайте этих трёх кустов.

Встаньте лицом к своему Богу, поскольку ваш бог — это ваше внутреннее бытие. Встаньте лицом к реальности. Он внутри. Он вовне. Всё, что требуется, — это просто ум без предубеждений, не преследуемый никакой концепцией, никакой философией, никакой религией.

Нужен безмолвный ум... и дверь является открытой.

5. Позвольте сердцу

6 марта 1978 г.

Первый вопрос:

Как слеп я был! Так много указательных столбов я пропустил, а сейчас я хотел бы знать, кто писал те указания. В эти дни я открываю через слова других так много следов того, какова реальность на самом деле, и спрашиваю: «Где они были?», особенно некоторые из английских поэтов, Шекспир, Боб Дайлан. Осознавали ли они, что говорили? Сознательно ли они раздавали свои проблески озарения?

(Т. С. Элиот, Льюис Кэрролл)

Прадипа, это сложный вопрос. Перед тем, как понять его, нужно понять несколько вещей.

Мистик живёт в другой реальности, в отдельной реальности. Его местопребывание там. Поэт имеет лишь проблески озарения. Лишь иногда дверь открывается, он видит что-то и дверь закрывается. Он не понимает, что происходит, он не может постичь себя. Это остаётся тайной. У него нет объяснения этому, откуда это приходит, почему приходит; это всё с неба. Он во власти этого. В некоторые моменты он предельно во власти этого, в эти моменты он начинает говорить вещи, которые впоследствии он не может объяснить.

Об одном великом поэте рассказывают, что однажды к нему пришёл человек, чтобы спросить о смысле одной поэмы, которую тот написал двадцать лет тому назад. Поэт сказал: «Слишком поздно. Когда я писал её, смысл знали двое. Сейчас знает только один». Человек сказал: «Тогда этим одним должны быть вы». И поэт сказал: «Этот один не я. Когда я писал эту поэму или, точнее, когда эта поэма была написана мной, или эта поэма сама написалась через меня, смысл знал Бог и смысл знал я. Сейчас я не знаю, только Бог знает».

Поэт не находится в состоянии медитации, он не находится в состоянии осознанности. Он может быть задет неизвестным. Он имеет определённые проходы к неизвестному, и неизвестное проникает к нему, возбуждает его сердце, даёт отзвук в его существовании, иногда становится песней, или картиной, или танцем, но поэт полностью не осознаёт, что происходит, откуда это всё приходит. И приходит это, как вспышка света, и затем исчезает. Он должен описать это, он имеет обязательство описать это. Если он не опишет это, оно остаётся внутри. Это будет стучать в нём. Поэт пишет, потому что, если он не напишет, станет слишком тяжело. Написав, он сбрасывает с себя бремя. Поэзия — это катарсис, очищение. Поэт чувствует себя хорошо, когда он напишет что-нибудь, что настойчиво требовало внимания.