Открытое окно

      Заместитель министра взял из рук полковника скоросшиватель и стал внимательно изучать его содержимое. Покашливая от волнения, он менялся в лице, Не в силах сдержать удивление, он чуть не свистнул.
      – Значит, все стоит около трехсот тысяч долларов?
      – Да-да, – поспешил подтвердить полковник. – И теперь ты можешь должным образом оценить общегосударственное значение работы моего, гм, скромного отдела!
      – Все, что я здесь услышал, поистине необыкновенно!
      – Послушай, дорогой мой. – Полковник подошел к письменному столу. – Есть у меня одна проблема. Целый год прошу тебя помочь, а ты ссылаешься на сокращение штатов. Речь идет о пустяке, всего лишь об одном повышении. Пожалуйста, вот тебе ручка. Мне нужна твоя подпись, – говорил он, обольстительно улыбаясь.
      «Согласен. К исполнению», – успел я прочесть резолюцию заместителя министра. Полковник тут же спрятал бумагу в карман.
      – Ты пользуешься моей слабостью. Так не годится, – говорил генерал. – Ну, уж поскольку меня взволновали марки… Ход развития событий мне известен, – обратился он ко мне. – Но скажите, капитан, откуда вам стало известно, что нападение будет совершено в Д звонах?
      – Мингель и Трахт передали Алю письменные указания с помощью шифра. Каталог Минкуса, как наиболее удобный и к тому же весьма редко встречающийся, особенно подошел для их личной корреспонденции. Не имея под рукой этого каталога, я попал в затруднительное положение… И тогда неожиданно из Нью-Йорка пришла телеграмма. В ней содержался перевод номеров Минкуса на соответствующие номера Ивера, который у нас есть. Только благодаря этой телеграмме нам удалось вовремя попасть в Дзвоны. В расшифрованном виде записка выглядит так… – Я подал генералу листок. – В скобках названы изображения на марках: PD4 (цифра 5), РР5 (поезд), СМ354 + СМ354 (мосты), SD6 (велосипед), СМ72+ СМ72 (колокола ).
      – Это значит: «Пятого поездом до Мостов, велосипедом в Дзвоны», – сказал со знанием дела генерал. – А как же вы, капитан, догадались об этом?
      – О том, что можно дойти до сути, сравнив нумерацию в одном и в другом каталоге, я вообще не подумал!
      – А как же тогда?…
      Мы с НД взглянули на посмеивающегося шефа.
      – Видишь… видишь ли, дорогой, – начал объяснять полковник. – Искусство руководства заключается в том, чтобы не мешать людям. В то же время надо уметь нажать кнопку в ту минуту, когда подчиненные окажутся в тупике… Каталог Минкуса мы достать не могли. Но в нью-йоркском телефонном справочнике я нашел адрес издательства Минкуса. От имени Глеба мы послали телеграмму, в которой любезно просили господина Минкуса перевести номера его каталога на номера доступного нам каталога Ивера…
      Это был исключительный но мастерству ход, который ни мне, ни НД вообще не пришел в голову.
 
      – Ну, друзья, мы болтаем, а время летит, – заметил генерал. – Теперь, после успеха с марками, хочу вам пожелать, чтобы вы так же быстро разоблачили преступника или преступников, совершивших два убийства!
      – Раз уж об этом зашла речь, – сухо начал НД, – то, может, мне выручить сотрудников Главного управления?
      – Что-о-о? Ты знаешь?! – Я сорвался с места.
      – Ну да. Знаю, – ответил он. – А что? Тебе не нравится?
      – Ну, уж это… совершенно противоестественно! – взорвался полковник. – Знать и держать при себе? До последней минуты?!
      – Сейчас, сейчас, спокойно, – невозмутимо прервал НД.
      Придвинув чашку с кофе, НД ложечкой брал сахар чуть ли не по зернышку. Мы замерли с чашками в руках. Наконец он процедил сквозь зубы:
      – Не столько убийца, сколько орудие убийства находится… здесь, в этой комнате!
      – Как это… здесь? – беспокойно осмотрелся генерал.
      – Да вот так, – сказал, рассматривая потолок, НД. – Только… это будет кое-чего стоить!
      – Ну ладно… Сдаюсь. Давайте бумагу, я подпишу. Только быстрее, мне действительно некогда!
      – Пожалуйста. – НД вынул из портфеля бумагу.
      Через минуту, получив резолюцию о выделении для лаборатории электронного микроскопа, НД начал рассказ:
      – Дело обстоит так. В протоколах о вскрытии убитых меня насторожила одна вещь. Там указано, что в обоих случаях было обнаружено наличие болеутоляющего средства – квариоля. Но сам по себе квариоль не может явиться причиной смерти. Поэтому в заключении экспертизы говорится: «Вследствие действия неизвестного яда…» Я позвонил доктору Кригеру, и мы вместе проштудировали всю доступную литературу, но это ничего не дало. Один немецкий автор даже рекомендует давать квариоль новорожденным… Но когда человеку семьдесят лет, организм иначе реагирует на болеутоляющие средства, чем в детские или зрелые годы… Я продолжал поиски. Вопрос стоял так: должны ли были компоненты, явившиеся причиной смерти пациента, в том числе и квариоль, вводиться в организм только путем инъекции? Доктор Кригер произвел повторное вскрытие и ответил, что нет, покойный коллекционер мог принять квариоль через рот. В данном случае возникала следующая проблема: может ли строфантин в соединении с квариолем явиться причиной смерти? Опыты, проведенные на кроликах (а я должен был кормить их собственноручно и за свой счет), показали: да, могут. Опираясь на полученные результаты, я начал вторую серию опытов. Следовало проверить, как в особых обстоятельствах действует кофе в соединении с квариолем. Речь шла об «отравлении» вдовы в кафе.
      – И это дало такой же результат? – спросил полковник.
      – Конечно. Иначе я бы об этом не говорил. – НД поставил на стол зеленый флакон. – Это можно легко купить на толкучке, – продолжал он. – Изготовляется якобы за океаном. Этот флакон случайно был обнаружен в ванной комнате виллы, в домашней аптечке. Это лекарство купила когда-то вдова. Ее муж также употреблял его.
      НД наклонил флакон и прочел:
 
Not Popy, nor Mandragora
Nor All the Drowsy Syrups of the World
Shall Ever Medicine Thee to That Sweet Sleep
Which Thou Ow'dst Yesterday
 
      – Создателем этой панацеи является якобы наш канадский земляк господин Фифилд, или, по-нашему, Фафула. Его лаборатория находится в Торонто, как явствует из надписи на наклейке. Составными частями панацеи являются: семьдесят процентов колодезной воды и тридцать процентов квариоля.
      – Сейчас же свяжитесь с дипломатическим представителем Канады! – распорядился заместитель министра. – В порядке международного сотрудничества они должны этого Фафулу или Фифилда из Торонто «прикрыть»!
      – Это уже не актуально, поскольку сегодня утром все уже «прикрыто», – пояснил НД.
      – Где?
      – А где же, как не в Воломине под Варшавой? – ответил НД. – Там со времен оккупации было спрятано около пяти литров квариоля. В типографии были отпечатаны этикетки с подходящими строками из. Шекспира, и «изобретение» пошло на толкучке как заокеанское лекарство, ведь на этикетке упоминались и мандрагора, и сонная трава, и медицина, которые звучат одинаково и по-английски и по-польски…
 

Эпилог

      Официальная часть выставки закончилась.
      – Ну что ж, в этом году мы от него вряд ли что-нибудь еще получим, – высказывался мой драгоценный шеф, прикрывая дверь за генералом. – Так что нет оснований его провожать, – продолжал он, усаживаясь за письменный стол. – Емёла!
      – Слушаю вас, полковник! – ответил Емёла.
      – Если вы, поручик Емёла, поедете в это воскресенье со мной на рыбалку… – мечтательно проговорил полковник.
      – Если я понял правильно, то… мы вам, а вы нам, полковник? – подхватил Емёла.
      – Да!
      – Ну… била не была, поеду! – решил Емёла.
      И покраснел как рак, получив от полковника только что утвержденное генералом представление о присвоении ему звания капитана.
      – Глеб! – обратился ко мне мой бесценный шеф. – Помнишь, ты получил из архива управления кляссер с марками?…
      – Да, получил. Но часть марок из кляссера я или обменял, или продал. Да и мама кое-что оттуда выудила для своей коллекции. Поэтому, чтобы восполнить…
      – Не надо восполнять, – решительно прервал меня полковник. – Сейчас мы отправим твоей маме письмо. Пусть она вместе с моими поздравлениями примет этот кляссер в подарок. У нас есть фонд, который предусматривает выдачу вознаграждения частным лицам, оказывающим нам ценные услуги. Ведь телеграмму приняла твоя дорогая мама…
      – Да. Но я к этой телеграмме не имею никакого отношения. И поэтому даже чувствую себя неловко…
      – Можно спросить, полковник, – прервал меня НД, – как и когда вы включились в это дело?
      – Ой, дети вы, дети. – Полковник отложил в сторону свою трубку. – Я ведь говорил перед началом операции: марки – это такое дело, что многие могут утратить самообладание, потерять голову… У нас были этому доказательства: арест доктора Кригера и матери Глеба, суматоха с «отравлением» наследницы, ужин в «Бристоле», сумасшедшее путешествие в Прагу… А ведь, несмотря на первоначальное предположение, искать надо было здесь, на месте. Если бы, анализируя ваши действия, я ругал вас за совершенные вами глупости, то перечеркивал бы вашу работу. Я должен был выжидать. Глеб узнал в Мейсене, что есть какой-то другой Кригер и что у этого Кригера был почтовый ящик. Заслугой Глеба явилось также разоблачение Посла-Мингеля благодаря первой «Норвегии». Правда, в «Бристоле» вы немного переборщили… Но все же в конце концов получили марки. Поэтому расследовать кражу «зима» смысла не было. Это относительно действий Глеба… В то же время данные о квариоле полностью реабилитируют НД со всеми его промашками… Вы спросили: как и когда я включился в операцию? А разве я от нее отключался? Если же говорить о непосредственных действиях, они начались, когда я поручил Кристине дать от имени Глеба телеграмму. Нет ничего проще, как протянуть руку к телефонному справочнику Нью-Йорка и дать телеграмму. Это нельзя сравнить с квариолем НД, – добавил он убежденно.
      – Квариоль квариолем, но… телеграмма – это, полковник, мастерский ход, – решительно запротестовал НД.
      Я не мог не присоединиться к его мнению.
      – Может, так, а может, и нет, – подшучивал мой бесценный шеф, раскуривая трубку. – Кстати, вы уже видели мои марки с рыбами?
      Полковник вынул из стола конверт и, словно заядлый коллекционер, разложил перед нами дюжину марок с изображением рыб.
      – На днях в коллекции доктора Кригера я видел финских «Лососей» и чилийского «Угря», – заметил НД.
      – Да? А как их можно достать?
      – Ну, если бы мне достали «Спутников»… – ответил НД.
      К столу подошел майор Ковальский.
      – Могу обменять на «Лайкул, выпущенную в Румынии. У меня есть марки двух цветов, – предложил он.
      – А у меня, – Емёла полез в боковой карман, – есть парочка болгарских марок «Мечта».
      Начался шумный обмен, пошли в ход увеличительные стекла, зубцемеры, пинцеты…
      Я отошел в сторону.
      Стало ясно, что свое отставание в области марок необходимо срочно ликвидировать.
 
      Великолепный механизм «Нортона» пробил два часа, когда НД, уже в моем кабинете, положил мне на стол акт повторного вскрытия трупов.
      – Это понадобится прокуратуре для прекращения следствия, – сказал НД. – Со студентом-медиком я тоже поговорил. В тот день он, как обычно, поехал к коллекционеру. Тот впустил его в квартиру, и студент сделал укол… Уже уложив шприц в чемодан, студент вдруг заметил, что с пациентом что-то неладно: опершись ладонью о стеклянную дверь шкафа, он медленно опускался на пол. Конечно, студент перепугался и наклонился над лежащим. Через несколько секунд он убедился, что коллекционер мертв. Уйдя из виллы, студент придумал историю о неизвестном враче, телефонном звонке и тому подобный вздор… Он не знал, да и не мог знать о том, как может подействовать квариоль в соединении со строфантином.
      – И все-таки он должен ответить за ложные показания!
      – Да, но он поступил так потому, что хотел избежать вызовов на допросы, что помешало бы ему сдать последний экзамен. Экзамен он сдал и сегодня сам пришел ко мне.
      – Это вовсе его не оправдывает.
      – Конечно, нет. Но подумай, что было бы, попади он в руки молодого или неопытного прокурора… Как ты думаешь, что в общественном плане может иметь большую ценность: то, что он сдал последний экзамен, или то, что он отсидит после всего этого в тюрьме?
      В последнем, конечно, смысла не было.
      Мы помолчали.
      – Послушай, Глеб, – заговорил НД. – Не мог бы ты в конце концов отстать от Олеся?
      – А в чем дело?
      – Видишь ли, из-за тебя Олесь продал свою автомашину и вообще сел на мель по крайней мере на пару лет!
      – Ничего не понимаю… При чем здесь я? Ты случайно не бредишь?
      – Ты послал к нему Юзека? Ты дал ему адрес Олеся?
      – Я… Юзек стибрил что-нибудь в доме или…
      – Хуже! – мрачно прервал НД. – Марка на конверте, который принес Юзек, является уникальной. Это единственная известная в настоящее время марка «За лот» с полиграфической ошибкой. Центральная часть марки была отпечатана вверх ногами. Олесь – человек честный, он заплатил Юзеку, вернее, его родителям столько, сколько она стоит. Клуб филателистов оценил уникат в сто пятьдесят тысяч злотых. Впрочем, Олесь считает, что ты, прислав Юзека, теперь с ним в расчете. И ты больше не должен устраивать ему ужин.
      – Мог бы не покупать! – заметил я.
      – Да! Легко сказать… А если бы тебе подвернулась такая оказия, ты не купил бы?
      Он встал, потянулся, зевнул и, скептически улыбаясь, захлопнул за собой дверь.