Великолепная семерка (№1) - Великолепная семерка

Выбравшись за город, Крис вернул партнеру его законный выигрыш, вынув деньги из той пары мешков, которые его команда вынесла из «Одеона».

С тех пор, говорят, в «Одеоне» по средам выходной день.

ВИРНСЕНТ КРОКЕТ, РЕЙНДЖЕР-ЗАНУДА

Благообразный Ли Броуди действительно ждал нас в овраге. Не знаю, где он ночевал, но в любом случае переодеться он забыл. Я смотрел, как он выступает в поход в своем безупречном костюме, с шелковым сверкающим жилетом и блестящими запонками на белоснежных, острых, как бритва, манжетах сорочки. Без лишних слов, слегка приподняв шляпу, он приветствовал нас и занял место в конце колонны, рядом с Бриком. В седле Ли Броуди держался по-калифорнийски, чуть откинувшись назад, а не прямо, как принято в Техасе и Вайоминге. Больше я ни к чему придираться не стал, потому что разглядел его оружие.

Я уже знал про короткоствольный кольт в кобуре под жилетом. Но бросив мимолетный взгляд на спину Броуди, я заметил под натянутым сукном сюртука очертания второго «малыша», наверняка спрятанного в такой же изысканной кобуре. Забавно, у меня на этом самом месте тоже был кольт, но только засунутый за пояс и при быстрой езде натирающий мне задницу кончиком ствола. Буду в Джорджии, закажу себе у Кена-старшего такую же кобуру. Если, разумеется, на нее хватит дядюшкиного наследства.

В седельной кобуре мистер Ли Броуди держал более солидный инструмент, наверняка полученный им в качестве выигрыша. Не думаю, что карточному игроку так уж необходим «смит-вессон» 44-го калибра с восьмидюймовым стволом. Скорее всего, он выиграл его у охотника на бизонов, после того как тот отдал ему все свои деньги и шкуры. Кстати, и кобыла его, белая арабка, безумно дорогая и совершенно непригодная для войны (а мы ехали на войну), тоже, скорее всего, была выиграна в карты. Чтобы купить эту живую мишень, надо было родиться в семье русского князя и при рождении хорошенько задеть темечком о золотой балдахин. Но Крис говорил, что у мистера Ли Броуди с головой все в порядке. Наверно, так и есть. Если не считать того, что он поехал с нами…

Рядом с ним ехал на невзрачной мексиканской лошадке Брик. Я заметил, что и он с интересом глянул на соседа, точнее, на его дальнобойную артиллерию.

Брик и Ли Броуди замыкали колонну. Впереди них скакали Гарри и О'Райли. Иногда они догоняли меня и Криса, и тогда я мог услышать, о чем они говорят.

«Ацтеки спрятали в горах больше золота, чем вывезли испанцы за все эти годы», – мечтательно произносил один. – «А ты знаешь, что они делали бальзам из мышиных хвостов. Говорят, получалось крепче, чем ром», – сурово отвечал собеседник, булькая фляжкой.

Возглавляли колонну наши мексиканские работодатели. Их кобылы неторопливо и усердно выбивали пыль из дороги.

Наш путь лежал через горы и реки, через леса и прерии в страну, где люди едят на золотых тарелках. Когда находят хоть какую-нибудь еду.

В эту страну попадаешь сразу, как только пересекаешь реку. И даже раньше. Еще на середине переправы, когда задние ноги коня еще омывают струи Рио-Гранде, а передними ногами он уже рассекает воды Рио-Браво-дель-Норте. Одну и ту же реку по-разному называют на разных ее берегах. Неудивительно, что и жизнь на этих берегах разная.

Эта дорога считается безопасной. Даже мексиканские друзья легко преодолели ее без оружия, и никто их не ограбил. Правда, грабителям пришлось бы поломать голову, чем разжиться, остановив бедняков… С этой точки зрения нам тоже ничего не грозило.

Тем не менее, я оглядывал дорогу так внимательно, будто эскортировал весь золотой запас Конфедерации.

Мы долго взбирались на перевал. Перед нами одна за другой раскрывались зеленые долины, притаившиеся между голубых гор, словно складки разноцветных испанских юбок. Наверху воздух был настолько прозрачным, что я понимал, на этой тропе нас видно так же хорошо, как и мы видим белые кубики глинобитных домиков под бурыми тростниковыми крышами и пестрое расползающееся пятно коровьего стада, поднявшегося по изумрудному склону. Впрочем, понимал я и то, что враг, скорее всего, скрывается где-то впереди.

Когда дорога спустилась в узкую долину среди скал, поросших курчавой зеленью, я положил винчестер на луку седла. Крис усмехнулся:

– Собираешься охотиться по дороге?

– Не хочу, чтоб охотились на меня, – ответил я. – Мы не дома.

– Мы везде дома, – сказал Крис со своей скептической улыбкой.

Дорога снова поднялась в горы, но уже гораздо выше, чем утром, и стало тяжелее дышать. А с перевала стали видны еще высокие горы, голубыми и серыми треугольными лоскутами перекрывавшие друг друга, между ними клубились полупрозрачные облака. Где-то там, под облаками, лежала долина, где нас ждали неотложные дела. Крестьяне попросили, чтобы я научил их убивать.

Когда я был маленьким и глупым, меня учили все кому не лень. Теперь я стал старым и мудрым, и сам готов всех учить. Возможно, в отместку.

Самую серьезную подготовку я прошел в рейнджерской школе Форт-Беннинг, Джорджия. Частые прогулки по лесистым горам Чаттахучи весьма способствовали интеллектуальному развитию. Я нигде и никогда не слышал таких слов, какими награждал нас майор Дарнби. Как пригодились мне эти знания в кавалерийском полку! Особенно когда я покинул его безлунной ночью и, навьючив пару лошадей оружием и патронами, перебрался через непроходимый хребет к индейцам. Они согласились, что нормальный белый не мог бы пройти там, где нет даже звериных троп. Меня явно вел Дух Леса, а вернее, был дух майора Вильяма Дарнби.

Я не собирался ничему учить индейцев. Я просто хотел укрыться у них, поскольку мне некуда было бежать. Вождь Человек Большой Окунь сказал: «Мы будем звать тебя Человек Повелитель Винчестера». (Имена шайенов начинаются со слова «человек»: только себя они считают людьми. Все остальные – краснокожие, бледнолицые, медведи, еноты, клены, лососи и комары – всего лишь жители окружающего мира.) Так вот: «… Научи нас владеть винчестером так же свободно, как мы владеем луком и стрелами», – попросил меня Человек Большой Окунь. А у нас, Крокетов, не принято отказывать тем, кто молит о помощи.

Индейцы, вопреки моим опасениям, учились легко и быстро. Судя по всему, у них имелись врожденные способности к военному делу. Не знаю, кто учил их тактике, но в бою они всегда поддерживали связь с соседями справа и слева, прикрывали друг друга, слаженно действовали и в атаке, и в отходе. Их воинская дисциплина была неизмеримо тверже строевой муштры, которую в меня вбивала армия. Если бы их было раз в десять больше и если бы они могли не воевать со своими соседями – сиу, апачами, команчами – а объединиться с ними, и если бы у каждого воина был хотя бы один винчестер и три дюжины патронов на каждый бой… Ах, это «если бы»!

Я понимал, что ничего этого не будет, следовательно, мы проиграем. Но продолжал учить их заряжать, разряжать, разбирать и собирать винчестеры и кольты. С закрытыми глазами, как требовал майор Дарнби…

Где сейчас мои ученики? Об этом лучше не думать.

Я не собирался учить Криса или кого-нибудь из нашего отряда. Мне достаточно было взглянуть, как они носят оружие и как располагаются в строю, чтобы спокойно ехать дальше.

Даже благообразный мистер Ли Броуди без всяких напоминаний придерживал свою драгоценную кобылу, когда колонна вытягивалась на узкой горной тропе и следовало увеличить дистанцию между всадниками.

В такие минуты неопытные кавалеристы начинают от страха жаться друг к другу. Это понятно и простительно в мирное время. Страх высоты неудержимо охватывает каждого, когда правый сапог трется о вертикальную скалу, а под левым круто уходит вниз голый склон с торчащими из него сухими корнями, и где-то далеко внизу поблескивает нить реки. Страх притупляется, когда рядом с тобой товарищ: он успеет помочь, если конь оступится. Но если поблизости враг, от друзей надо держаться подальше. Дружба дружбой, а дистанцию держи. Нет ничего глупее, чем коллективная смерть под залпом из засады.

Как только мы пересекли границу, порядок колонны изменился. Теперь впереди ехали попеременно мы с Бриком, читая следы, оставленные на дороге до нас. Остальные держались на приличном удалении. Время от времени Гарри или О'Райли забирались выше по склону, чтобы с высоты оглядеть окрестности.

Мы двигались без привалов, иногда останавливаясь у воды, чтобы напоить лошадей. Крестьяне предложили пообедать на речном берегу, в тени пышных ив. На этом самом месте они останавливались, когда ехали в нашу сторону, и теперь не видели причин отказать себе в удовольствии. Но Крис отрицательно покачал головой. Пока светло, надо двигаться, сказал он. А перекусить можно и на ходу.

«Не останавливаться до наступления темноты» – одна из заповедей рейнджеров.

Я сразу вспомнил этого краснолицего толстяка Дарнби с лиловым носом и пышными седыми усами. «Таблицу умножения можешь забыть, как только переступил порог школы», – повторял он. – Но заповеди рейнджера надо помнить всю жизнь. И потом тоже".

Даже ночью во сне я могу повторить его уроки:

Пункт 1. Ничего не забывай.

Пункт 2. Врать можно, но только не товарищу и командиру.

Пункт 3. Никогда не рискуй без надобности.

Пункт 4. Никогда не возвращайся тем же путем.

Пункт 5. Не спи после рассвета.

Ничего не забыл?

Последнее.

Пункт 6. Всегда добивай противника.

ПРЕСЛЕДОВАТЕЛЬ

Крис рассчитывал покинуть городок на рассвете, чтобы не привлекать внимания. Но ему не удалось скрыть свои действия от всех. Скоро обнаружилось, что кто-то, стараясь оставаться незамеченным, увязался за нами.

С самого начала пути, как только отряд Криса пересек реку и углубился в ущелье, силуэт незнакомого всадника несколько раз отчетливо вырисовывался над гребнем горы на фоне рассветного неба.

– У нас почетный конвой, – сказал О'Райли, первым заметив промелькнувшую вдали фигуру. – Похоже, что один. Остальные, правда, могут держаться дальше, а этот у них в дозоре.

– Ты успел разглядеть его? – спросил Крис.

– Нет.

– Я посмотрю, – сказал Брик, сворачивая с дороги в редкий лес.

– Будь осторожнее, – предупредил Крис. – Если это старик в плаще с обрезанным дробовиком, останови его.

Брик кивнул в ответ и углубился в лес. Крис неспешно повел отряд дальше по дороге.

Через час Брик догнал их, выбравшись на дорогу из кустарника.

– Это малыш, – коротко бросил он.

– Тот, что вчера буянил? – спросил Гарри. – Проспался, значит. Крис, чего он к тебе привязался? Чем ты его так допек?

– Как привязался, так и отвяжется, – ответил Крис.

– Не думаю, – сказал Винн. – Парень не отстанет от нас. Если он способен с похмелья чуть свет отправиться неизвестно куда, я за него спокоен. Ему в этой жизни нужно одно: чтобы мы его приняли. Вот тогда он постигнет, что стал мужчиной.

– Моя совесть чиста, – сказал Крис. – Я все сделал, чтобы отогнать мальчишку.

– Значит, не все. Можно, отогнать его и другим способом, – предложил О'Райли, похлопав по прикладу винчестера.

– Сам отстанет, – отмахнулся Крис.

Скоро к преследователю привыкли. Он держался на почтительном расстоянии, и его фигура беспокоила только Неугомонного Гарри.

– Что он привязался? Когда отстанет? У меня уже шея болит. Надоело следить за ним, – возмущался он.

– Взял бы дамское седло, – посоветовал О'Райли. – Легче было бы крутиться.

Крис оглянулся. Дорога лежала в узкой долине, и полуденный зной, казалось, стекал в нее с раскаленного белесого неба по скалистым склонам. Далеко-далеко позади в облачке пыли виднелась фигурка одинокого всадника.

– Вот дурачок, – сказал Винн, стряхивая пот со лба. – Скачет себе и скачет по такой жаре, глотая пыль…

– Да, дурачок, – кивнул Крис. – Не то, что мы.

К вечеру парнишка исчез из виду. Однако ночью, когда отряд остановился на привал, его костер появился уже достаточно близко, и Гарри не пришлось выкручивать себе шею.

– Может, отнести ему поесть? – предложил он. – Малыш наверняка не успел собраться в дорогу.

– Не думаю, что его устроит наша еда, – сказал Крис.

– Это ему не мамочкины пончики, – добавил О'Райли.

Брик не участвовал в разговоре о Малыше, но он был спокоен.

Отдежурив у костра с часу до трех, Брик растолкал Ли, но спать вместе со всеми не лег. Его весьма заинтересовал негаснущий огонек, мерцающий среди далеких деревьев.

Незаметно подкравшись, Брик увидел любопытное зрелище. Малыш, закатав штаны и подняв над головой горящую ветку, стоял посередине тихого широкого ручья. Другой рукой он держал над водой оструганный посох, раздвоенный на конце. Парень стоял неподвижно, не сводя пристального взгляда с поверхности воды. И вдруг вонзил рогатину в дно.

Малыш уже не кормится мамочкиными пончиками, подумал Брик, увидев, как он бросил пойманную рыбу на берег ручья, где в отсветах низкого бездымного костра уже поблескивал чешуей вполне приличный улов.

Брик вспомнил, как сам когда-то, очень давно, старался пробиться в круг старших. Как он первым хватался за любую работу и как терпел унизительные насмешки, когда что-то не получалось. Первая команда, в которую его взяли, перегоняла две тысячи волов из Техаса на Запад, и он был самым юным погонщиком из двадцати ковбоев. До конца перегона дошли только десять, и никто из них уже не помнил, что Брик был младше всех.

Главное – вовремя попасть в команду. Какой будет твоя первая команда, таким будешь и ты. Брика окружали отчаянные бойцы, и путь у них был нехоженый и опасный, и стычки случались по два раза на день. Брик приобрел в том перегоне девять лучших своих друзей, лучших у него больше не было. Вот что значит для человека первая команда.

Малыш, видно, до сих пор не нашел своей команды, потому так стремился в отряд Криса.

Брику хотелось как-то подбодрить парня, но он понимал, что его появление было бы неуместным. Вряд ли парню понравится, что за ним подглядывали. К тому же, зная привычку юности к необдуманным действиям и заметив, что за поясом у Малыша торчит кольт, Брик не решился выйти из темноты и подойти к его костру без приглашения.

На рассвете, когда колонна покидала лагерь, Гарри ворчал сзади, оглядываясь:

– Ну вот, Малыш проспал. Не видно его что-то. Черт возьми, сначала он надоедал, а теперь его уже и не хватает. Надо было все-таки позвать парня к себе.

– Ты согласен отвечать за него? – спросил О'Райли. – Где ты будешь прятать Малыша, когда дойдет до дела? Поод крылом? Ничего, проснется отправится домой.

Но у Малыша, как оказалось, были другие планы. Крис, возглавлявший колонну, увидел на лесной дороге свежие следы: опавшая листва развесистого ясеня была взрыта копытами коня. На длинной ветви раскачивалась блестящая связка рыбы.

– Хорошая прибавка к рациону, – сказал Гарри. – Я же говорил, что он от нас не отстанет.

Сам Чико сидел чуть поодаль, как ни в чем ни бывало помешивая прутиком в кофеварке, стоящей на углях.

– Неплохо пахнет, – сказал Гарри. – Эй, Малыш, давай с нами.

Чико медленно повернул голову и через плечо посмотрел на Криса. Крис кивнул ему. Чико широко махнул рукой, приглашая к утреннему завтраку, и с важным независимым видом отвернулся.

– Ну и наглец, – восхищенно проговорил Гарри, и отряд проехал мимо, не останавливаясь.

Малыш так и не допил свой кофе: уже через полминуты его чалый мерин догнал колонну и пристроился сзади.

ПО СЛЕДАМ АЦТЕКОВ

Дорога сузилась до тропы, изгибаясь в тесном каменистом ущелье, всадники совершили крутой поворот, и вдруг перед ними распахнулась гладкая равнина, покрытая кактусами.

Кони пошли резвее, радуясь привычному простору. Слева и справа зеленели покатые склоны, над ними темнели синеватые густые леса.

– Если придется еще раз ночевать, – сказал Гарри, – я предпочел бы свернуть к лесу. Там можно будет без особого труда разжиться мясом. В этих лесах полно оленей, и они не боятся человека.

– Тебе это рассказали сами олени? – спросил О'Райли.

– Здесь заповедный край, – Гарри благодушно улыбнулся в ответ на привычную колкость попутчика. – Когда-то эта долина была населена ацтеками, но они ушли отсюда к океану. Давно, очень давно. Звери за это время успели забыть о людях.

– Почему они ушли? – спросил Чико. – Места здесь вполне подходящие для жизни, как я посмотрю. Земля жирная, рядом вода, солнца сколько угодно. Зачем покидать такое славное место?

– Этого никто не знает. Наверно, не сиделось на месте, – Гарри пожал плечами. – Рассказывают, что и сюда они пришли откуда-то с севера. Никто не знает, какая сила гонит людей с места на место.

– Я знаю эту силу, – сказал О'Райли, отхлебнув из плоской фляжки. Он предложил ее и попутчикам, но Гарри и Чико отрицательно помотали головами. Пить виски на такой жаре мог только краснокожий ирландец. О'Райли сделал еще один глоток и продолжил: – Эта сила зовется дьяволом. Вот что я слышал от матери…

Долгая дорога по однообразной голой равнине была бы слишком жестокой пыткой, если бы люди не умели развлекать себя в пути. Песни путников, длинные и неторопливые; обстоятельные пересказы известных всем легенд; вялый спор о преимуществах того или иного пороха – сгодится все. Лишь бы не молчать, лишь бы не заснуть в седле и не проморгать появления на горизонте фигурки всадника, который может оказаться врагом.

Под мерный перестук копыт О'Райли начал свой рассказ.

В этих знойных долинах между гор жили несколько племен, которые знавали чары и волшебство. Земля приносила им удивительные плоды. Тыквы были такими огромными, что их едва можно было обхватить руками. Кукурузы было так много, что мелкими початками топили печи, и в каждом из них было не двенадцать рядов зерен, а сорок четыре. Стебли томатов были такими длинными и толстыми, что на них забирались, как на деревья.

Эти племена сеяли и убирали хлопок всех цветов – красный, желтый, фиолетовый, зеленый, рыжий, сероватый и белесый, красный и… Нет, красный я уже говорил. Да, еще черный и оранжевый. Хлопок так и рос цветным, никто его не красил.

И были у этих племен все богатства мира – золото, серебро, изумруды и рубины.

Но нельзя пользоваться чародейством безнаказанно. Рано или поздно настает расплата.

Вожди племен заключили союз с дьяволом, и он пообещал им удесятерить их богатства, если они переплывут океан.

Они бросили свои хлопковые поля, покинули золотые рудники, оставили дома, украшенные драгоценными камнями. Поднялись из долин, перешли через горы и направились к океану, взяв с собой только волшебные книги и каменные плиты с рисунками.

Но выйдя на берег океана, люди остановились: они не знали, как пересечь его. И все их чародейство потеряло силу в морских волнах. А дьявол оставил их без помощи…

– Это всего лишь сказка, – произнес Гарри, внимательно выслушав эпическое повествование, прерывавшееся пару раз бульканьем фляжки. – Черного хлопка не бывает.

– Да, сеньор Гарри, – сказал один из фермеров, долговязый Хилларио, который пристроил свою кобылу поближе к рассказчику. – Сказки все это. На самом деле все было не так.

– А как? – спросил Чико.

– На самом деле все эти племена остались в долинах, да там и вымерли. Спаслось только одно племя, семейство Патекатль, и спаслось оно из-за своего позора. Все дело в том, что земля в долинах была хорошая и богатая, и одна женщина научилась добывать из земли вино.

Она, эта самая женщина, стала накалывать листья агавы и добывать оттуда мед, из которого вино делают. Называется оно «майяуэль». А Патекатль нашел корни, которые бросают в мед, чтобы получилось пульке. Когда созрело самое первое пульке, Патекатль пригласил на праздник всех уважаемых людей племени, всех стариков и старух. Всем дали поесть как следует, а потом и выпить нового напитка. Каждому, кто был на празднике, дали по четыре чашки, чтобы не напивались.

А сам Патекатль выпил пять чашек. Ну и потерял рассудок. А будучи без рассудка, посрывал свои одежды и обнажил срамные места. Старики и старухи страшно оскорбились и хотели его наказать. Но он убежал вместе со всем своим семейством. Дошли они до моря, а дальше идти не могли, потому что не знали, как ходить по воде. И это даже было не само море, а только топи и болота на побережье. Потекатль основал там поселение, которое теперь называется Матаморос. Вот так.

– Все сходится, – сказал Гарри. – Людей отсюда выгнал дьявол. А имя тому дьяволу – пьянство.

О'Райли невозмутимо встряхнул свою фляжку, на слух определяя ее заполненность, и отпил еще глоток.

Ехавшие впереди Крис, Брик и Рохас остановились. Винн, следовавший за ними, предостерегающе поднял руку, и все замолчали, остановив коней.

Брик спешился и присел над дорогой, пытливо ощупывая ее своими длинными пальцами. Он вставал и переходил с места на место, снова опускался на корточки, осторожно перебирая дорожную пыль. Что-то растер, понюхал, пересыпал с ладони на ладонь.

Наконец Брик вернулся к своей лошади.

– Ну, что сказали тебе следы? – спросил Крис.

– Солдаты, – сказал Брик

– А если это индейцы? – с плохо скрытым беспокойством спросил Ли.

Брик не удостоил его ответом.

Винн тоже соскочил с коня и принялся разглядывать следы. Он повторил все действия Брика – присел, растер, понюхал. Но его отчет был более подробным.

– Да, похоже на то. Это не индейцы, они не подковывают своих лошадей. А эти подкованы, причем недавно. Не меньше двух десятков. Судя по помету, кормили их овсом. И еще, судя по помету, проехали здесь несколько часов назад. Колонна держалась ровно. Один всадник скакал сбоку, потом вернулся. Есть сигарный пепел. Я тоже думаю, что это солдаты.

– Может быть, это Кальвера? – спросил Рохас. – Может, он решил вернуться раньше срока?

– Нет, – сказал Брик.

– Лошади не перегружены, – пояснил Винн. – Едут налегке, а ваш Кальвера наверняка везет с собой всякие припасы. Это явно солдаты. Патруль. Здесь могут быть патрули?

Рохас перекрестился.

– Господи, помилуй и обереги от патрулей на этой дороге. Давно уже такого не было. И что их сюда-то занесло?

– Неужели опять начнется? – с тоской в голосе спросил Мигель.

Крестьяне были смертельно напуганы. Крис постарался их подбодрить, втянуть в разговор:

– Почему вы так боитесь солдат?

– Для крестьянина нет напасти страшнее, чем солдаты на дороге, сеньор Крис. Лет десять назад здесь уже шастали патрули, мы из-за них и в город ездить перестали.

– Остановят на дороге и давай спрашивать: «За кого ты, да за кого?». А мы ни за кого, – в отчаянии Мигель ударил себя кулаком по коленке, и его лошадка испуганно попятилась. – Ни за кого мы! Мы сами за себя!

– Ага, только скажи им такое, – вступил Хилларио. – Ах, за себя? Значит, против нас? И все, пропал человек. Так что мы больше в город не ездим. А теперь, значит, они и сюда забрались…

– Это нам здорово повезло, что мы с ними разминулись, – сказал Рохас.

Крис и Винн переглянулись, а Чико гордо заявил:

– Им повезло больше!

О'Райли мрачно заметил:

– Патруль обычно возвращается той же дорогой…

– Придется растянуться, – предложил Винн. – Дозор вперед, остальные на самой границе видимости.

Они тронулись дальше, но теперь ехали молча и внимательно оглядываясь. Брик скакал далеко впереди, иногда свешиваясь с лошади, чтобы рассмотреть следы.

Примерно через час он остановился.

– Здесь что-то происходило! – сказал он, указывая подъехавшему Винну на новый след.

– Здесь патруль встретил кого-то на трех мулах, – сообщил Винн после осмотра следов. – Дальше мулы пошли уже за патрулем.

Через несколько миль, когда справа от дороги зашелестел высокий тростник, Брик снова остановился, привстал в стременах и, оглядевшись, осторожно направил лошадь по свежим следам, ориентируясь по надломленным и примятым стеблям растений.

В конце тропы, на топком берегу мутной узенькой речки, лежали два трупа. Это были мужчины со связанными за спиной руками. Жужжащие мухи кружили над их обнаженными телами и сплошным сверкающим слоем копошились на лицах.

– Мы не слышали выстрелов, – заметил Крис. – Значит, патруль.

– Был далеко, – сказал О'Райли, оглядываясь поверх тростника. – Но здесь они задержались. Не хотел бы я их догнать.

– Что ты предлагаешь? – спросил Крис.

– Нам спешить некуда, – ответил ирландец. – Надо закопать покойников. А те, кто их тут бросил, пусть себе едут. Это не наша война.

Через два часа на обочине дороги темнели два свежих холмика с крестами, связанными из толстых стеблей тростника. Никаких надписей, никаких знаков, хоть как-то обозначающих, кто здесь лежит. Две безвестные жертвы войны на дорогах.

ТОРЖЕСТВЕННАЯ ВСТРЕЧА

Наконец долгое путешествие закончилось, и взору путников предстали каменные ворота, ведущие в деревню мексиканцев. Крис и Рохас первыми проехали под ними и остановили своих коней в центре пустынной площади, вокруг которой стояли глинобитные хижины фермеров. Ворота полуразваленной церкви были открыты, оттуда тянуло безжизненным холодом. Под навесом веранды стояли три дощатых стола, на пустом прилавке остались стоять весы, блестя жестяными чашками, но не было видно ни продавцов, ни покупателей, ни товаров.

За домами, до невысоких скалистых гор, простирались кукурузные и пшеничные поля. Для такой небольшой деревни запасов урожая с этих полей могло бы хватить с избытком, можно и на рынок выходить. По склону, на земле, отвоеванной у леса, поднимались аккуратные прямоугольники огородов, отличавшиеся разными оттенками зеленого цвета. Вот здесь темная листва томатов, а рядом, похоже, перец, определил Крис. Дальше, наверно, картофельная полоса. Впрочем, Крис не считал себя знатоком сельского хозяйства. Хотя и завидовал иногда «свободным хлебопашцам», людям, жизнь которых зависит только от их собственного труда. Ну и от милости земли, конечно… Крис порой задумывался: а мог бы он сам стать фермером? У фермера всегда на столе еда, на кухне любящая жена, а во дворе два маленьких Криса играют в ковбоев. И как знать, может быть, ему удастся избежать главной беды крестьянского существования, того гнетущего однообразия жизни, отпечаток которого при первой же встрече заметил он на лицах трех мексиканцев.

– Кальвера въезжает в деревню по этой же дороге? – спросил Крис, повернувшись к Рохасу.

– Да, прямо на площадь. Сидит на веранде, пока его дьяволы собирают добычу. Потом уезжает.

– Он тоже ездит по этой дороге?

– Да. Она ведет в горы, где-то там у него лагерь.

За время пути Крис успел выяснить у фермеров, как ведет себя Кальвера, как действуют его бандиты, как они вооружены. Выяснил он и причину, по которой фермеры безропотно отдавали грабителям свой урожай. Несколько лет назад они попытались припрятать нажитое. Однажды Кальвера приказал вывести на площадь всех крестьян, с женами и детьми. Наугад выбрал одного из фермеров. Бандиты растянули бедолагу на земле и хлестали кнутами до тех пор, пока он не рассказал, где спрятано зерно. После этого Кальвера смилостивился и пристрелил фермера. С тех пор никто и не помышлял о тайниках или о сопротивлении.

То, что бандиты привыкли к повиновению, играло на руку Крису. Внезапность – хороший союзник, хотя и недолговечный.

– Куда ведут эти две улицы с площади? – спросил он. – За деревней есть еще дороги?

– Одна улица ведет на кладбище. Вторая в горы. Мы не ходим по второй дороге. За теми горами никогда не был ни один человек из нашей деревни.

– Я смотрю, у вас большое кладбище, – заметил Винн.

– Да, сеньор. Увы, сейчас под землей больше наших земляков, чем на этом свете. Наша деревня была когда-то большой и процветающей. Но болезни и голод сделали свое дело.

– Это заметно, – усмехнулся Винн. – Вымерли даже куры.

Крис смотрел на залитые испепеляющим солнцем стены домов и каменную кладбищенскую ограду. Площадь была пустой. На ней не было видно ни людей, ни кур, даже воробьи куда-то попрятались.

С немым вопросом во взгляде он повернулся к Рохасу, но и тот, скорее в гневе, чем в недоумении, озирался по сторонам.

– Что это такое? – Рохас искал глазами хоть одного живого человека. – Куда все подевались?

– Мда… – мрачно заключил немногословный О'Райли, подъезжая к Крису.

– Луис, Асунсьон! Эйсебио! Сотеро! Что с вами со всеми случилось? Какая лихорадка всех свалила? Разве так встречают гостей в нашей деревне, – наперебой заголосили Мигель и Хилларио. – А ну все выходите, а то мы сейчас здесь от стыда сгорим!

На их призывы отреагировал лишь одинокий старик, скрывавшийся под навесом дома Сотеро. Опираясь на трость, он поднялся со скамьи и подошел к всадникам.

– Не рви глотку, Хилларио. Так ты напутаешь своих земляков еще больше. Вы уехали втроем, а вернулись с целым отрядом. Кто знает, что это за люди? От незнакомцев можно ждать только худшего. Вот все и разбежались, как крысы по своим норам, и сидят там, скованные страхом, – старик повернулся к Крису: – После того, что здесь год назад устроили солдаты, которых направили к нам для защиты, их легко понять. Теперь они будут бояться даже чужой курицы, если она забредет в эту деревню.

Рохас быстро соскочил с коня и подбежал к Старику:

– То были солдаты, а это приличные джентльмены, которые сжалились над нами, которые сочувствуют нашему горю и главное – готовы нам помочь. Что они о нас теперь подумают?!

Старик отодвинул Рохаса и подошел ближе к гостям.

– Добро пожаловать. Вы, наверное, устали после дороги? – спросил Старик у спешившегося Криса, когда тот привязывал коня. – Не стоит на них обижаться. Это обыкновенные фермеры. Их на этом свете все пугает. Они боятся, что скоро начнется дождь, и боятся, что он не начнется. Лето для них слишком жаркое, а зима слишком холодная. Если вдруг не опоросилась свинья, то им становится страшно оттого, что теперь они будут голодать, а если свинья опоросилась, боятся, что будет голодать свинья.