Великолепная семерка (№1) - Великолепная семерка

Винн отвернулся, до скрипа стиснув зубы, чтобы не расхохотаться.

О'Райли ничего не ответил, устанавливая половинку полена на плаху. Еще одно неуловимое движение топора, и половинка превратилась в две разлетевшиеся четвертинки.

– Ну что же, – сказал он наконец. – Один против пятерых? Прекрасные шансы. Не желаете пропустить по стаканчику виски?

БРИК БОЛТУН

Покинув гостеприимную и процветающую ферму О'Райли, Крис и Винн направились на железнодорожную станцию. Винн жил там и часто общался с ковбоями, ожидавшими отправки в лагеря. Он охотно обсуждал с ними проблемы развития животноводства в Техасе, и сам был готов отправиться на работу, как только появится стоящее предложение. Но предложений было мало, а ковбоев много.

Это были последние остатки великой армии, когда-то покорявшей бескрайние просторы прерии, а теперь потерпевшей поражение в битве с железной дорогой.

В течение трех десятилетий после Гражданской войны пастбища Техаса, Юго-Запада и Великих Равнин поставляли мясо для городов Севера и Востока, причем товар шел своим ходом. Ему навстречу строились железные дороги, и погрузочные станции долго оставались теми маяками, к которым тянулись по прерии многотысячные стада.

Среди ковбоев, что томились на станции, многие слыхали о великой Тропе Чизхолма, но пройти по ней им не довелось. Торговец Джесси Чизхолм в 1866 году проехал на своем фургоне через индейские земли Оклахомы от Сан-Антонио до Абилена в Канзасе и проложил в девственной прерии колею длиной в тысячу километров. Весной следующего года в Абилене открылась конечная станция железной дороги. Сюда, по сохранившейся колее фургона, отправились из Сан-Антонио первые стада.

Тысяча миль. Десять миль в день – удача. Пятнадцать – счастье. Огромное стадо в полторы-три тысячи голов, неспешно бредущее от водопоя к водопою. Жара и пыльные бури. Грозы и ливни, переходящие в наводнения. Волки, койоты, скорпионы и змеи. И дикий бродячий скот, который страшнее хищников, потому что может заразить неизлечимой болезнью все стадо. И непроглядные ночи, когда не сомкнешь глаз, оберегая покой спящего стада: бывало, внезапный звон упавшей на камин посуды вызывал у пугливых животных панику, что животные срывались с места и лавиной неслись в ночи, сметая все на своем пути, калеча домашний скот и затаптывая насмерть людей. Вот какой была работа ковбоя. Вот за что, трудясь по двадцать часов в сутки, получал он свои тридцать-сорок долларов в месяц.

Но и эту работу стало все труднее и труднее получить. Железные дороги перечеркнули прерию из стороны в сторону, и новые станции уже открылись на самой границе. Пастбища все чаще огораживали проволокой, и перегоны становились все короче и короче. От Тропы Чизхолма осталась широкая дорога в прерии, да множество песен, которые долго еще будут петь у костра.

Сейчас ковбоев ждала работа в загоне. Добравшись до ранчо, они займутся телятами, которых надо клеймить. Потом возьмутся кастрировать быков и спиливать им рога и наконец отсортируют скот для продажи и погонят его к ближайшей погрузочной станции.

Но пока хозяева дальних ранчо были редкими гостями здесь на станции, и ковбои томились ожиданием, убивая время за картами и в бесконечных разговорах. Там-то Винн и услышал о человеке по кличке Брик Болтун. Услышал же он такое, что не преминул передать Крису.

Это был случай, когда на стадо молодых быков налетела банда Черного Кельнера. Брик в одиночку пустился за грабителями, перебил всех и спустя пару недель пригнал животных хозяину.

– Говорят, этот Брик разбивает три бутылки, брошенные в воздух, – сказал Винн. – Он, конечно, может удивить местных стрелков, но только не индейцев моей школы. У меня лучшие стрелки попадали в три сосновые шишки, и не из револьвера, а из винчестера.

– Мы с Бриком знакомы, – сказал Крис. – Вряд ли он согласится, но поговорить все равно стоит. Только ты не все его фокусы знаешь. Его трудно раскрутить. Однажды я сам видел, как он пробил три шляпы. В том числе и мою. Мы их подбросили одновременно, и упали они, уже пробитые.

– Простреленной шляпой не удивишь даже местных мастеров, – заметил Винн.

– Разве я сказал «простреленные»? – Крис усмехнулся. – Он пробил их тремя ножами.

Когда Крис и Винн прибыли на станцию и остановились у коновязи, на площадке у паровоза разворачивались непонятные события. В тени жидкого заборчика сидел на земле худой ковбой, расслабленно вытянув свои длинные ноги и надвинув шляпу на глаза. Перед ним стоял взмокший краснолицый верзила, сжимая кулаки и повторяя:

– Брик! Проснись! Ответь мне! Брик! Я с тобой говорю! Брик!

В ответ Брик надвинул шляпу еще глубже.

– Слушай, Брик! Мне тут рассказали, как ты дрался в Томбстоуне. А я не верю!

В этих краях выражение недоверия обычно служило преамбулой к вызову на поединок. После таких слов собеседник обязан был со сдержанным гневом спросить: «Так ты считаешь, что я вру?» – «Да, я думаю, что ты врешь!» – отвечал оппонент, выхватывая револьвер. Дальнейшее было уже делом техники. Иногда тот, кто первым выхватывал оружие и нажимал на крючок, оказывался в проигрыше: его поспешная пуля уходила в землю, в то время как противник успевал поднять ствол на уровень живота и оказывался прав. И никто уже никогда не вспоминал, из-за чего они спорили. Кто жив, тот и прав.

Эти нормы этикета были хорошо известны ковбоям. Но Брик не следовал никаким нормам. Он на секунду приподнял шляпу над глазами и с холодным любопытством глянул на собеседника. «Ты не веришь? – словно говорил его взгляд. – Ну и не верь. А мне-то что?» Оценивать вслух чужое мнение Брику было лень, шляпа вернулась на глаза, а ноги вытянулись еще длиннее.

В толпе ковбоев, с жадным любопытством следящих за скандалом, кто-то отчетливо рассмеялся в ответ на красноречивый жест Брика.

Верзила в ярости оглянулся и с новыми силами принялся приставать к утомленному собеседнику.

– Брик! Ну признайся, что ты просто наврал!

Шляпа еще раз приподнялась. Взгляд Брика был по-детски удивленным. Собеседник словно играл в карты сам с собой. Сначала он сделал свой ход, потом пошел за Брика. Эту игру надо было как-то остановить. С неожиданной легкостью Брик поднялся и встал возле углового столбика забора. Не произнося ни слова, он махнул рукой в сторону телеграфного столба, и верзила обрадованно зашагал на указанную позицию.

Крис, наблюдая за происходящим от коновязи, насчитал десять шагов дистанции между спорщиками. Стреляться на таком расстоянии, да еще из этих кольтов, которые могут уложить бизона? «Ну и порядочки у вас», – неодобрительно проговорил он. «Жара, безделье, – пожал плечами Винн. – Расславляются люди».

Пока верзила расстегивал кобуру, Брик поставил на забор рядом с собой пустую кружку. Он не стал доставать револьвер. В его руке щелкнул, распрямляясь, складной нож.

– Сигнал! – потребовал верзила, нервно постукивая пальцами по рукоятке револьвера.

Один из ковбоев вышел на площадку у паровоза, где изготовились спорщики, и поднял к небу свой револьвер.

Грохнул сигнальный выстрел. Сразу же за ним раздался выстрел верзилы, и кружка Брика с визгом слетела с забора и прокатилась по траве. Пауза между этими двумя выстрелами была ничтожна. Но все услышали, как перед вторым выстрелом раздался еще один звук – короткий и сухой удар ножа, который воткнулся в столб рядом с верзилой. Рукоятка ножа торчала на уровне его груди.

Верзила обвел собравшихся радостным взглядом, указывая дымящимся стволом револьвера на сбитую кружку:

– Ну что, видели?

Брик подошел к столбу и с усилием выдернул свой нож. Верзила растерянно глянул на треугольную щель, оставшуюся в столбе, и снова оглянулся к зрителям.

– Вы же все видели, я выстрелил первым!

Зрители пожимали плечами и отворачивались:

– Трудно сказать… Почти одновременно…

Брик между тем вернулся к примятой траве под забором, обессиленно опустился на прежнее место и надвинул шляпу на глаза.

Его противник, размахивая револьвером, кидался от одного зрителя к другому, но никто из них не подтвердил его победы. Его красное лицо стало багровым, а потом серым от бешенства. Громко топая и вздымая клубы пыли, он снова направился к Брику.

– Брик! Вставай! Мы начнем все сначала! Но только по-настоящему! Вставай, ты, хвастун! Ты слышал, что я сказал? Я сказал, что ты все врешь!

В ответ Брик опустил шляпу так, что она закрыла даже кончик его длинного носа.

– Вставай! – закричал верзила и выстрелил в землю рядом с сапогами Брика.

Брик не шелохнулся.

– Встань и покажи, на что способен, грязный хвастун! Вставай, или признай, что я выиграл!

Брик встал.

– Ты проиграл, – сказал он, и многие впервые услышали его голос.

Брик снова оказался у забора, но на этот раз ему не потребовалась кружка в качестве мишени. Теперь мишенью был он сам. Верзила, стоя в десяти шагах от него, раскачивался от нетерпеливой ярости, и пальцы его сжимались и разжимались, предвкушая сладость выстрела.

– Сигнал! – потребовал верзила. – Я требую сигнала!

– Ребята, давайте остановимся, – сказал ковбой, от которого ждали сигнального выстрела. – Нам не нужны новые проблемы. Покричали, и хватит, ребята…

– Сигнал, – коротко бросил Брик.

Все замерли. Сигнальный револьвер нацелился в небо. Верзила застыл в напряженной позе, не сводя горящего ненавистью взгляда с тощей фигуры Брика. А Брик смотрел на него с задумчивым любопытством, слегка прищурясь и наклонив голову на бок. И никто, кроме Криса, не видел, что кисть его безвольно висящей руки плавно и упруго отгибается назад, и между пальцами проступает черный зуб клинка.

Сигнальный выстрел прогремел с неожиданной силой. Верзила успел выхватить кольт, но выстрела не последовало. Все услышали чмокающий удар ножа между ребрами и вслед за этим – изумленный вздох верзилы. Он пошатнулся, схватившись за грудь. Ноги его подогнулись, и он осел на землю, как скошенный стебель.

– Готов, – проговорил Винн.

– Насмерть, – подтвердил Крис.

– Брик мог бы его ранить в руку, – предположил Винн.

– Зачем? – Крис пожал плечами. – Чтобы продолжить спор?

Брик поднял с земли седельные сумки и перекинул через плечо. Ковбои, сбежавшиеся к поверженному верзиле, смотрели на него достаточно красноречиво. Если бы поблизости оказался шериф, дело могло получить малоприятное продолжение.

Будь на месте Брика кто-то из своих, местных, шериф не стал бы вмешиваться. Оба вооружены, оба правы, каждый по-своему. Честный поединок, к тому же проиграл тот, кто его затеял.

Но Брик был здесь один, и он был пришлым. Мало того, что он мог отнять работу у кого-то из собравшихся ковбоев, он отнял у одного из них жизнь.

Несколько человек двинулись вслед за Бриком, молча и многозначительно переглядываясь.

Быстрой, но спокойной походкой Брик удалялся от толпы, направляясь к коновязи. Здесь его и встретил Крис. Заметив его, преследователи остановились.

– Брик!

– Крис?

– У тебя найдется пара минут для меня?

Брик кивнул.

Крис проводил взглядом преследователей, которые разошлись в разные стороны, явно отложив свои намерения до более подходящего времени.

Брик не оборачивался, но, похоже, по глазам Криса догадался о том, что происходит за его спиной. Он улыбнулся так же безмятежно, как иногда улыбался Крис.

Многие посчитают, что для человека, только что стоявшего на краю могилы, эта улыбка была неестественной. Особенно если принять во внимание, что минуту назад он только что собственноручно отправил на тот свет другого человека.

Но Крис знал, что эта безмятежная улыбка относится не к нему, и тем более не к недавнему приключению, а к тем людям, которые что-то затевали за спиной Брика. Улыбка ничего не выражала, ни презрения, ни насмешки. Она всего лишь позволяла расслабиться. Для быстрых и точных действий в бою надо, чтобы все ненужные мышцы были расслаблены.

– Есть работа на другой стороне реки, – сказал Крис. – Патроны и еда бесплатно.

– Я еду на ранчо Тома Васкеса, – ответил Брик.

Винн хотел вмешаться и что-то сказать, но Крис остановил партнера. Перед ними был не тот человек, которого можно уговорить.

– Жаль, – только и сказал Крис.

– Жаль, – согласился Брик.

НЕДОЛГИЕ СБОРЫ

К ужину все собрались в штаб-квартире мексиканской конторы по найму мухобоев, то есть в буфете гостиницы, в которой остановились Рохас, Мигель и Хилларио.

О'Райли сидел за столом с мексиканцами. Все четверо с одинаково непроницаемыми лицами занимались дегустацией народного ирландского напитка, сваренного на основе техасских ингредиентов. О'Райли собирался взять его в дорогу не только для питья, но и для лечения ран, порезов, ангины и шума в ушах.

За соседним столом Неугомонный Гарри азартно раскладывал пасьянс «Сокровищница фараона». Пасьянс, после отчаянного сопротивления, сошелся, и Гарри радостно начертил на столе новый крестик. Он уже выиграл у фараона двадцать пять тысяч древнеегипетских долларов.

Крис и Винн составляли список необходимых покупок. Винн настаивал на еще трех дюжинах патронов 44-го калибра, которые годились и для его винчестера, и для кольта. Крис считал, что лучше взять побольше вяленого мяса, чтобы не обременять хозяев кормежкой.

– Вот если бы с нами был Брик, – сказал Крис, – пришлось бы гнать с собой небольшое стадо, иначе его не прокормить. В жизни не встречал человека, который может съесть так много, оставаясь при этом худым, как щепка.

– А ты давно его знаешь?

– Мы провели вместе много времени, – Крис отпил изрядный глоток виски и мечтательно улыбнулся, покачивая головой. – Это было очень интересное время… Замечательное место, пустыня. Я люблю пустыню. Замечательные ребята, Брик со своей командой перегонщиков. Семь недель мы сидели в осаде в Нью-Мексико. Банда Кровавого Андерсена соединилась с индейцами и пробивалась на юг, в горы Сьерра-Мадре. А ранчо, где мы остановились передохнуть, было как раз у них на пути. Кровавый Андерсен попытался взять ранчо с налета, но мы отбились. Попытался еще раз, мы отбились еще удачнее. Тогда он решил взять нас на измор и обложил кольцом, рассчитывая покончить с нами за два-три дня. Откуда ему было знать, что не только Брик со своим табуном, но и я застрял в этом месте со своим караваном, и то, что я везу не простой груз, а патроны и ружья для моих друзей на Западе? Мы держались ровно семь недель, от субботы до субботы. К счастью, когда патроны подошли к концу, подоспела армия и погнала остатки банды Андерсена дальше в горы. Я в той поездке много потерял, зато познакомился с Бриком.

– Как думаешь, почему он отказался? – спросил Винн.

– Он же ясно сказал. Он едет на ранчо.

– Но ты даже не попытался ему рассказать о нашем деле!

– А зачем? Ему и так уже рассказали. О нашем деле знают все. Просто он едет на ранчо. Он хочет пасти коров, а не разгонять шайку оборванцев.

– Конечно, – сказал Хилларио, отвлекаясь от процесса дегустации. – На ранчо он заработает деньги, а у нас…

– Ему не нужны деньги, – сказал Крис.

– А что ему нужно?

– Достойный противник.

– Знаешь, – Винн покачал головой, – не хотел бы я столкнуться с парнем, которого Брик сочтет достойным противником. Я даже и не представляю, кто бы это мог быть.

– А я представляю, – сказал Крис. – Сам Брик.

Заскрипела входная дверь, послышались неуверенные, но громкие шаги, и на пороге возникла знакомая фигура парнишки в кожаном жилете. Это был Чико.

Пошатываясь, он спустился по ступеням и остановился посреди буфета. Взгляд его блуждал по незнакомым лицам, по запыленным бутылкам, по темному закопченному потолку и грубым столам и наконец остановился на фигуре Криса.

Чико, облизывая губы, направил на него палец и выкрикнул:

– Ты здесь! Я нашел тебя! Хлопай в ладоши, да?

Хлопай в ладоши? Ты думаешь, я пришел к тебе в ладоши хлопать? Я пришел, потому что уважаю тебя. Потому что мечтал работать с таким человеком. А ты меня выставил полным придурком! Обошелся со мной, как с малолеткой!

На него смотрели со снисходительным любопытством. Мигель, как самый молодой из присутствующих, попытался образумить подгулявшего гостя и встал перед ним:

– Сеньор, успокойтесь…

Но Чико с неожиданной яростью оттолкнул крестьянина и выхватил револьвер:

– Ты, фермер несчастный, не лезь в наши дела! Перестреляю всех!

Мигель благоразумно отступил к бару, а невозмутимый буфетчик опустил руку на спрятанный под стойкой дробовик.

Винн перехватил взгляд буфетчика и еле заметно качнул головой из стороны в сторону. Буфетчик вернулся к протирке стаканов. О'Райли тоже взялся за стакан. В руках у Гарри снова появились карты, а револьвер вернулся в кобуру так же бесшумно, как и выскочил из нее.

За те считанные мгновения, когда Чико вытаскивал револьвер, все успели достать и снова спрятать свое оружие, и только Крис оставался неподвижным.

Парой минут раньше он казался непривычно оживленным. Но сейчас на лице его снова появилась маска равнодушного спокойствия. Он сидел за столом, задумчиво поглаживая пальцами кромку стакана, и, казалось, не слышал и не видел наступающего на него юнца.

А Чико кричал все громче:

– Ну давай, достань свой ствол! Давай проверим, кто из нас круче! Только без фокусов! Один на один! На пять шагов! Давай, будь мужчиной!

Крис поднес стакан к губам и снова поставил его на стол, беззвучно, как во сне. Чико проследил за движением стакана, спокойствие Криса окончательно вывело его из себя. Он вскинул револьвер и выстрелил дважды. Два рикошета промяукали у дальней стенки.

Крис остался неподвижен.

– Ты что, не слышишь меня?! – чуть не плача, выкрикнул Чико. – Встань! Вот я! Стреляй в меня, если ты мужчина! Посмотрим, кто круче!

Крис снова поднес стакан к губам и отпил глоток. Когда посуда по-прежнему беззвучно вернулась на стол, Чико шагнул вперед и уставился вытаращенными глазами на стакан, словно пытаясь убедиться в его реальности.

Наверно, он увидел такое, чего не видели окружающие. Лицо его внезапно исказила гримаса изумления. Ноги Чико подкосились, падая, он уронил револьвер на стол. С громким стуком голова парня ударилась о деревянный пол. И тогда Крис, наконец, встал и подошел к буфетчику, вытиравшему полотенцем взмокший лоб.

– Наш юный гость доставил вам беспокойство, извините нас, – сказал он, кладя монету на стойку. – У него был тяжелый день. Пусть выспится. Утром верните ему револьвер. И дайте пива.

Он повернулся к выходу и увидел, что в проеме открытой двери, небрежно прислонившись к косяку, стоит Брик. Седельные сумки свисали с его плеча.

Крис не удержался от довольной улыбки. Брик улыбнулся в ответ.

– Я передумал, – сказал он.

Крис понял, что в город вернулся шериф.

– Завтра с утра выезжаем, – объявил он.

Теперь их было пятеро, и задача становилась проще. Один против шестерых, если в банде действительно тридцать всадников. Это соотношение будет исправлено после первой же стычки. И если исправить его достаточно сильно, то второй стычки не будет. Дикие звери быстро учатся. Наступив однажды на капкан, шакал больше никогда не сунется в него. Так и бандиты, получив по зубам, оставят деревню в покое. Есть и другие деревни, в конце концов.

Один против шестерых – сойдет для начала, решил Крис.

Соотношение изменилось гораздо быстрее, чем он рассчитывал.

Когда Крис вместе с Винном направился к себе в номер, портье предупредил его:

– Вас ждут. Очень приличный джентльмен. Назвался вашим другом.

– У тебя есть приличные друзья? – удивился Винн.

– Не все же такие, как ты, – сказал Крис.

Опасаясь неприятностей, они обошли отель и заглянули на конюшню. Новых лошадей не было, значит, гость прибыл пешком.

Крис толкнул дверь. В луче лунного света он увидел сидящего за столом приличного джентльмена в костюме и белоснежной сорочке. Мужчина держал руки под столом, на коленях. Черный сюртук был распахнут, над поясом висела пустая кобура.

Это была необычная кобура, и для Криса и Винна она многое говорила о ее владельце. Она была сделана из тонкой, но плотной кожи, и каждым своим изгибом, каждой выпуклостью или впадинкой повторяла форму отсутствующего короткоствольного револьвера. Внутренняя часть кобуры лоснилась от частого соприкосновения с металлом. Она висела на тонком ремне, который уходил под плечо сюртука. На ней не было клапанов или предохранительных ремешков для удерживания оружия. Револьвер держался в кобуре за счет своей формы и особой цепкости кожи. Незаменимая вещь в тех краях и заведениях, где не приветствуется открытое ношение оружие.

– Добрый вечер, Крис Беллоу, – произнес джентльмен, вкладывая револьвер в кобуру.

– Ли Броуди! – сказал Крис. – Вот уж кого не ожидал увидеть в таком месте.

– Я уже начал опасаться, что мне дали неправильный адрес, – сказал Ли, встав и сдержанно кивнув Винну. – Набираешь людей в Мексику?

– Уже набрал. Но одно место свободно.

– Надолго?

– Месяц-полтора.

– Меня устраивает. Сколько платишь?

– Двадцать.

– Аванс?

– Тебе? Могу дать, – сказал Крис, доставая монету.

– Надо рассчитаться за постой, – сказал Ли. – Не хотелось бы подрывать у хозяйки веру в людей.

– Могу я узнать, в каких краях умеют делать такие интересные детали туалета? – спросил Винн, похлопав себя по живвоту в том месте, где у Ли Бруди была спрятана кобура. – Наверно, дорогое удовольствие, если не осталось денег заплатить за угол в этом захолустье?

– Рисака, Джорджия, – сказал Ли. – Мастер Кен Налл-старший. Могу дать рекомендательное письмо, если надумаете к нему обращаться.

– Давно я не был в Джорджии, – сказал Винн. – Конская кожа, как я понимаю. А почему черная, а не рыжая, как у меня, например?

– У вас она уже не рыжая, – сказал Ли, – а пятнистая. Металл пачкает кожу. А если покрасить ее заранее в черный цвет, то это незаметно.

– А черная кобура под черным сюртуком выглядит особенно изысканно и строго, – иронично продолжил Винн.

– Это тоже важно, – хладнокровно кивнул Ли.

– Мы отправляемся утром, – сказал Крис, прерывая разговор двух франтов. Он знал, что Ли может часами говорить о принципах подбора галстука к жилету, а Винн, похоже, так же помешан на амуниции. – Ты успеешь собраться?

– Я собран. Знаешь овраг на южной стороне? Жду вас там на рассвете, – сказал Ли и церемонно поклонился Винну на прощание, исчезая в темноте улицы.

Крис проводил его взглядом:

– Один против пяти. Наши шансы подросли за этот вечер.

– Ты уверен? – спросил Винн, сгибая и разгибая указательный палец на уровне глаза.

Крис уверенно выставил вперед ладонь.

– Стрелок отличный. Стальные нервы и с мозгами все в порядке. Он игрок. Никогда не садись с ним.

– Он знает, какую игру ты ему предложишь?

– Ему все равно, – сказал Крис.

– Как и мне. Как и всем нам, – согласился Винн.

ПОКЕР ПО СРЕДАМ

Крис познакомился с Ли Броуди во время ограбления игорного дома. Самое смешное, что грабили не они. Грабили их.

Притон располагался на окраине городка Флэшбург, штат Колорадо. Заведению покровительствовал местный шериф – бывший содержатель притонов и борделей. Горожане знали, кого посадить на этот пост. Прежний шериф сетовал на плохое освещение городских улиц, что способствовало росту преступности. При новом шерифе жить в городе стало гораздо спокойнее, хотя фонарей на улицах не прибавилось. Появилось только одно сооружение – виселица во дворе городской тюрьмы. Первое время она редко стояла свободной.

Наведя порядок на улицах, шериф Эрп Дуглас взялся за игорные и публичные дома, запретив работать в черте города. Подходящих зданий за городом было не так много, и все они, по невероятному стечению обстоятельств, принадлежали ближайшим родственникам шерифа. В конце концов флэшбуржцы и гости города стали отправлять свои азартные потребности в одном-единственном игорном доме со звучным названием «Одеон».

Надо напомнить, что через Флэшбург лежала дорога к золотым приискам, и многие гости города расплачивались не банкнотами или монетами, а золотым песком и самородками. Высокая концентрация шальных денег делала город чрезвычайно привлекательным для Криса и для его конкурентов.

В тот роковой вечер он пришел в «Одеон» на разведку. Отдал неизбежную дань Черному Джеку, насладился пением и пластикой местного колоратурного сопрано, отведал «натурального шотландского виски», вспомнив добрым словом старого одесского Фишеля.

К исходу третьего часа наблюдений Крис смог выяснить путь, по которому собранная выручка перетекает в сейфы подвалов «Одеона», а оттуда в банк «Дуглас и Зильбер». Охрана перевозки была организована Дугласами безупречно, со знанием дела, но Крис и не собирался затевать сражение с перевозчиками. Он нашел единственное уязвимое место в этой цепочке – участок между кассой и подвалом.

Присев для приличия за покерный стол, Крис незаметно изучал подходы и выходы, расстановку охранников, их вооружение и черты характера. Увиденное весьма способствовало росту его оптимизма, и партнерам по игре в покер оставалось только удивляться тому редкостному благодушию, с которым он беспечно проигрывал доллар за долларом.

Один из игроков, бледнолицый франт, во время сдачи карт подчеркнуто откидывался на спинку стула, смотрел в потолок и брал свои карты последним. Говорил он только тогда, когда требовалось объявить свой ход. За время игры он не произнес ни слова о репертуаре и габаритах колоратурного сопрано. В общем, партнер малоприятный. Особенно если учесть, что при этом ему страшно везло. Если бы Крис пришел сюда ради развлечения, он бы невзлюбил этого человека так же искренне, как не любили его прочие участники игры. Но Крис был здесь по делам, а этот человек неплохо делал свое дело, и этим был симпатичен.

Наблюдая за действиями мистера Броуди, Крис задержался за покерным столом и стал невольным свидетелем и участником чрезвычайного происшествия, которое долго не сходило с криминальных полос колорадских газет.

В «Одеон» не принято было ходить с оружием. Привратники на входе коротко и вежливо объясняли новичкам, что в игорном доме собирается почтенная публика и кольты следует оставить дома. В «Одеон» следует приходить налегке, и в кармане должны звенеть не патроны, а монеты. Закон соблюдался строго и без исключений. Тем сильнее было удивление почтенной публики, когда на сцену вместо «колоратурного сопрано» вышел давно не бритый джентльмен в кожаном жилете и высоких сапогах, держа в каждой руке по револьверу с отвратительными широкими гранеными стволами.

Небритый джентльмен объявил, что следующим номером программы будет сбор благотворительных пожертвований в фонд Такера. Охранники, находившиеся в зале, не возражали, они лежали на полу в позе миссионера, но без дамы. Рядом с каждым стояло два-три джентльмена, по виду – единоутробные братья выступающего.

Сбор пожертвований начался с кассы. Собранная выручка сноровисто укладывалась в мешки с клеймом федеральной почты, что говорило о разнообразии интересов «фонда Такера». На столах заманчиво высились горки денег. Единоутробные принялись ходить по залу с мешками и очищать столы с помощью лопаток, любезно предоставленных им местным крупье.

Крис с интересом наблюдал за действиями конкурентов и мысленно аплодировал им. Они тоже обнаружили единственное уязвимое звено в цепи «карты-касса-банк», но использовали его не на сто, а на сто пятьдесят процентов. Если все закончится удачно, они унесут отсюда не только законную выручку игорного дома, но и деньги, которые посетители проиграли друг другу. Или выиграли, мысленно добавил Крис, увидев лицо своего удачливого партнера, мистера Броуди.

Ли Броуди был весьма огорчен незапланированными изменениями в программе вечера, хотя и старался не подавать вида. Лицо его сохраняло строгое сосредоточенное выражение, и только губы были сжаты в бесцветную складку, а брови сведены к переносице. Он сидел, откинувшись на спинку стула, и держал руки под столом.

Когда сборщики пожертвований приблизились к их столу, Крис обратился к Ли с вопросом, который прозвучал в тот момент довольно странно: «Вы не подскажете, сэр, какой сегодня день недели, вторник или четверг?» Ли повернулся к нему, с трудом отвлекаясь от своих мыслей: «Вторник? Четверг? Да сегодня среда!»

Лопаточка, конфискованная у крупье вместе с выручкой, сгребла деньги Ли со стола в тот момент, когда Крис говорил ему: «Прекрасно, сэр! Значит, завтра уже четверг. А там и суббота не за горами. А потом и новая среда!»

«Вы правы как никогда, сэр», – медленно выговаривая каждое слово, ответил Ли Броуди, и Крис подарил ему самую безмятежную из своих улыбок. Не так часто можно встретить человека, который понимает бессмысленные фразы.

На самом деле нет бессмысленных фраз, как нет бессмысленных действий и бесполезных жертв. В повседневной суете мы часто не успеваем разглядеть смысл, который присутствует во всем. Ли Броуди не только лихо просчитывал возможные комбинации в покере, но и смог понять сказанное Крисом. Сегодня – не самый последний день. Будет новый день, будет новая игра, будут новые выигрыши. Но только для тех, кто останется в живых. А перестрелка с грабителями, даже если закончить ее удачным нырком в соседнее окно, оставляла присутствующим мало шансов дожить до новой партии. Ли все это понял. Не понял он только, откуда Крис узнал о его планах.

– До новой среды я научу вас играть в покер, – добавил Ли, чтобы выразить свою признательность.

Единоутробные благополучно удалились, а Ли вернул револьвер под жилет так же незаметно, как и вынул его оттуда.

Из «Одеона» они ушли вместе. В следующую среду они снова посетили заведение, но уже вместе с командой Криса. Ли сидел за игорным столом у окна. Он дал условный сигнал, когда в кассе начали паковать выручку. Крис вышел на эстраду вместо «колоратурного сопрано», а его партнеры обошли зал с новой лопаточкой крупье. Охранники со скучающим видом лежали на ковровых дорожках, а публика тихо роптала.