Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Драконы Погибшего Солнца

ModernLib.Net / Уэйс Маргарет / Драконы Погибшего Солнца - Чтение (стр. 28)
Автор: Уэйс Маргарет
Жанр:

 

 


      Они обменялись взглядами, и кендеру показалось, что по лицу леди-рыцаря мелькнула тень.
      – Что может быть нужно кендеру от госпожи Первой Наставницы?
      – От кого? – опять не понял Тас.
      – От Золотой Луны, нашей Первой Наставницы.
      – Я… ее… старый друг, – прозаикался Тас и вежливо протянул руку. – Меня зовут Тассельхоф Не… – начал он и замолчал. Он ужасно устал от людей, которые принимались таращиться на него, стоило ему только назвать свое имя. И он опустил руку. – Впрочем, это неважно. Вы лучше скажите мне, как пройти к Золотой Луне…
      Ни одна из женщин не ответила, но Тас проследил за взглядом, брошенным соламнийкой в сторону самого большого из хрустальных зданий, и сразу догадался, куда ему следует направляться.
      – Вы, кажется, обе очень заняты, не буду вас больше задерживать. Прошу прощения. – С этими словами он метнулся в сторону и стал быстро удаляться по дорожке.
      – Мне нагнать его, леди Камилла? – спросила женщина в серебряных доспехах.
      – Нет, оставьте, – ответила та. – Госпожа Первая Наставница питает слабость к кендерам.
      – Но он может нарушить ее одиночество, – возразила женщина-гвардеец.
      – Хотела бы я, чтобы ему это удалось, – пробормотала первая. – Не пожалела бы ради этого и тридцати стальных монет.
      Леди Камилла была дамой лет пятидесяти, с приятной, здоровой и располагающей к себе внешностью, хотя ее волосы уже были кое-где тронуты сединой. Суровое, несколько стоическое выражение лица говорило о том, что она не из тех, кто легко поддается эмоциям. И тем не менее Тас отчетливо расслышал ее вздох.
      Подбежав к входным дверям хрустального здания, Тас остановился перед ними, не сомневаясь в том, что сейчас кто-нибудь выйдет и скажет, что кендерам вход сюда воспрещен. Но вот в дверях показались двое в белых одеждах и прошли мимо, ничего не сказав, лишь один мельком улыбнулся кендеру и пожелал доброго дня.
      – И вам, господин, тоже доброго дня, – раскланялся Тас. – Между прочим, я немножко заблудился. Что это за здание?
      – Это Главный Лицей.
      – Что вы говорите? – Тас мгновенно напустил на себя важный вид, хотя понятия не имел, что значит слово «лицей». – Очень рад, что наконец отыскал его. Спасибо.
      Попрощавшись с собеседником, он вошел в Главный Лицей. После подробного осмотра, который включал в себя открывание всех встретившихся дверей и прерывание всех проходивших за ними занятий, задавание бесчисленных вопросов и подслушивание всех ведшихся бесед, он обнаружил, что находится в Большом Зале, где проходили все важные встречи тех, кто жил, учился или работал в Главном Лицее Цитадели Света.
      В это послеобеденное время в Зале было сравнительно тихо и безлюдно, не считая нескольких читавших или беседовавших друг с другом людей. По вечерам Большой Зал обычно бывал переполнен, поскольку сюда к вечерней трапезе собирались все обитатели Цитадели Света.
      Все комнаты хрустального дома были залиты солнечным светом, везде можно было найти удобные стулья, в одном из концов огромной комнаты стояли длинные гладкие столы. Запах свежеиспеченного хлеба доносился из кухни, которая располагалась этажом ниже. Общие комнаты находились в дальнем конце здания, некоторые из них были заняты студентами и учителями.
      Тассельхофу без труда удалось раздобыть сведения о Золотой Луне, так как в каждой беседе, к которой он прислушивался, и половине тех, которые он прерывал, речь шла о ней. Но ему показалось, что все обеспокоены тем, как чувствует себя госпожа Первая Наставница.
      – Не могу поверить, что наши маги оставят дела в таком положении, – говорила одна дама посетительнице. – Позволить госпоже Первой Наставнице так долго не выходить из своих покоев! Она же может быть в опасности! Может быть, она заболела.
      – Неужели никто не сделал попытки поговорить с ней?
      – Конечно, сделали, мы много раз пытались поговорить с ней! – воскликнула дама и укоризненно покачала головой. – Мы все так беспокоимся о ней. С той самой ночи, когда разразилась эта ужасная буря, она отказывается видеться и говорить с кем-либо из нас. Ни с кем, даже с самыми близкими ей людьми. Пищу и воду для нее оставляют на подносе, который ночью приносят к ее дверям. Каждое утро он оказывается пустым. Иногда она оставляет для нас на подносе записки, уверяя, что с ней все в порядке, но умоляя не беспокоить ее и не пытаться войти в ее покои.
      «Я и не стану беспокоить ее, – сказал себе Тассельхоф. – Просто быстренько расскажу ей о том, что случилось, и сразу уйду».
      – Что нам делать? – продолжала меж тем первая дама. – Почерк на записках ее собственный, мы все это проверили.
      – Это ничего не доказывает. Может быть, ее держат там взаперти. Может быть, эти записки написаны под давлением, особенно, например, из опасений за судьбу кого-нибудь другого в этой Цитадели!
      – Но каковы мотивы этого? Если она схвачена как заложник, то мы вправе ожидать или требований выкупа, или каких-нибудь других. Но от нас никто ничего не требовал. Никто не нападал на Цитадель. Остров остается таким же мирным, как и был, насколько это возможно в наши мрачные времена. Корабли приходят и уходят, прибывают беженцы, жизнь течет так, как она текла прежде.
      – А что-нибудь новое стало известно о серебряном драконе? – спросила посетительница. – Мирроар – один из хранителей острова Шэлси, и я думаю, что он, обладая мощной магией, мог бы узнать, угрожает ли что-то Госпоже Первой Наставнице.
      – Безусловно, мог бы, но Мирроар исчез с острова, – расстроенно сообщила дама. – В ту самую бурную ночь он улетел, и с тех пор никто его не видел.
      – Я когда-то знал одну серебряную драконицу, – встрял в беседу Тас. – Ее звали Сильвара. Извините, я не мог не подслушать вашей беседы, так как вы говорили о Золотой Луне. А она – мой большой друг, и я ужасно беспокоюсь о ней. Где, вы сказали, расположены ее покои?
      – На самом верхнем этаже Лицея. Нужно подняться по этой лестнице, – прозвучал ответ.
      – Спасибо большое, – поблагодарил Тас и повернул в указанном направлении.
      – Но туда никому не разрешается ходить, – строго добавила дама.
      – Конечно, конечно, – тут же вернулся Тас. – Ни в коем случае не пойду. Еще раз спасибо.
      И обе дамы, продолжая беседовать, двинулись вдаль по коридору. Тассельхоф немного послонялся вокруг, восхищаясь большой белой статуей серебряного дракона, которая занимала самое почетное место в центре Зала. Дождавшись, когда женщины удалились на порядочное расстояние, Тас оглянулся, убедился, что за ним никто не наблюдает, и стал взбираться по лестнице.
 
      Покои Золотой Луны находились на самом верхнем этаже Главного Лицея, куда вела извилистая лестница, состоявшая из многих сотен ступеней. Подъем был очень трудным – ступени, рассчитанные для длинных ног человека, задали немало работы коротеньким ножкам кендера. Тас, с энтузиазмом начав подъем, где-то после семьдесят пятой ступени несколько сник и присел отдохнуть.
      – Фу-у! – Он уже задыхался. – Жаль, что я не серебряный дракон. По крайней мере, у меня были бы крылья.
      К тому времени когда Тас достиг – после еще нескольких коротких передышек – верхней ступеньки, солнце уже начало медленно погружаться в море. Лестница закончилась, и Тас понял, что он добрался до этажа, на котором находились покои Золотой Луны. В вестибюле было тихо и спокойно, во всяком случае на первый взгляд. В конце коридора виднелась высокая дверь, украшенная вырезанными из дерева листьями, которые были увиты лианами и цветами. Когда Тас приблизился к ней, до его слуха донеслись приглушенные рыдания.
      Мягкосердечный кендер тут же забыл обо всех своих неприятностях и тихонько постучал в дверь.
      – Золотая Луна, – позвал он. – Это я, Тассельхоф. Ты не плачешь? У тебя ничего не случилось? Может быть, я могу тебе помочь?
      Рыдания немедленно прекратились, и за дверью воцарилось глубокое молчание.
      – Золотая Луна, – снова позвал Тас, – мне очень нужно с тобой…
      Тут чья-то рука крепко ухватила его за плечо. Тас так испугался от неожиданности, что чуть не подпрыгнул и даже стукнулся головой о дверь. Кендер оглянулся и увидел, что у него за спиной стоит Палин. Стоит и сурово на него смотрит.
      – Я так и знал, что найду тебя здесь, – удовлетворенно констатировал маг.
      – Я не собираюсь возвращаться обратно, – пробормотал Тас, потирая затылок. – Сейчас, во всяком случае. Пока не поговорю с Золотой Луной. – И он с подозрением глянул на мага. – А ты чего сюда пришел?
      – Мы немножко беспокоились о тебе.
      – Это уж точно, – проворчал Тас и снова повернулся к двери. – Золотая Луна! – И он снова постучал в дверь. – Впусти меня, пожалуйста! Это же я, Тассельхоф!
      – Госпожа Первая Наставница, – обратился к ней и Палин. – Я здесь вместе с Тасом. Происходит что-то странное. Нам всем так нужен ваш мудрый совет.
      Минутная пауза, затем голос, слегка охрипший от плача, сказал:
      – Вы должны извинить меня, Палин, но сейчас я никого не могу принять.
      – Золотая Луна, – снова позвал Палин, помолчав немного. – У меня довольно грустные новости. Умер мой отец.
      Опять пауза, и опять тот же напряженный голос:
      – Карамон умер?
      – Это случилось несколько недель назад. Он мирно скончался в собственном доме.
      – А я приехал, чтобы выступить на его похоронах, – перебил его Тассельхоф. – Ужасно жалко, что ты не слышала моей речи. Но, если ты захочешь, я произнесу ее еще раз.
      Горький плач снова донесся до их слуха.
      – Ах, какой же он счастливец! О, счастливый, счастливый человек!
      Палин выглядел довольно хмурым.
      – Золотая Луна! – снова обратился он. – Я прошу вас впустить меня!
      Тассельхоф, печальный и торжественный, сунул нос в щелку.
      – Золотая Луна, – стал шептать он. – Мне ужасно неприятно, что ты заболела. И я так переживал, когда узнал, что Речной Ветер уже умер. Но я слышал, что он умер как герой, спасая несчастных в Кендерморе от дракона, хотя, наверное, там были такие, которые говорили ему, что спасать кендеров не стоит. И я хочу тебе сказать, что я очень горжусь им и ужасно счастлив, что Речной Ветер был моим другом.
      – Палин, перестань меня разыгрывать! – сердито сказали из-за двери. – Это старый трюк. Ты просто унаследовал от своего дядюшки способность подражать чужим голосам. Всем известно, что Тассельхоф Непоседа давно умер.
      – Нет же, нет, – заторопился Тас. – В том-то и проблема, по крайней мере для некоторых. – Он бросил на мага укоризненный взгляд. – Золотая Луна, это действительно я, Тассельхоф. Стоит тебе приложить глаз к замочной скважине, и ты меня увидишь.
      И он помахал рукой.
      Замок щелкнул. Медленно отворилась дверь, и на пороге возникла Золотая Луна. Комната Первой Наставницы была залита огнем многих свечей, пламя которых создавало ореол вокруг ее головы. Коридор же, где они стояли, был довольно сумрачный, поскольку освещался лишь светом далекой красной звездочки на небе. Золотая Луна продолжала стоять в дверях, и Тас не мог разглядеть ее лица.
      – Госпожа Первая Наставница. – Палин шагнул к ней, протягивая руку.
      Золотая Луна повернулась к свету, дав им возможность разглядеть свое лицо.
      – Теперь вы сами все видите, – тихо произнесла она.
      В пламени свечей ярко блестела густая копна ее золотых волос, оно мягко освещало упругую, гладкую кожу ее лица, сверкало в глазах, покрасневших от пролитых слез, но таких же небесно-голубых и блестящих, как в молодости. Ее тело было молодым, гибким и сильным, как в те дни, когда Дочь Вождя полюбила отважного молодого воина по имени Речной Ветер. Число лет, прожитых ею, приближалось к девяноста, но ее фигура, волосы, лицо, голос, руки принадлежали прелестной молодой женщине, которая когда-то переступила порог таверны «Последний Приют», сжимая в руках голубой хрустальный жезл.
      Прекрасная, стояла она перед ними, грустно поникнув головой.
      – Что это за чудо? – ахнул Палин.
      – Это не чудо, это проклятие, – горько ответила Золотая Луна.
      – И на тебя наложили проклятие? – живо заинтересовался Тас. – На меня его тоже наложили.
      Женщина повернулась к кендеру, и глаза ее быстро обежали всю его маленькую фигурку.
      – Это и вправдуты! – прошептала она. – Я узнала твой голос. Почему ты здесь? Откуда ты явился? Зачем ты пришел?
      Тассельхоф протянул руку и вежливо поздоровался.
      – Мне просто необходимо все рассказать тебе, Золотая Луна. Сначала о первых похоронах Карамона, потом о вторых, а потом о том, как на меня накладывали проклятие. Однако Палин хочет убить меня, он уже пробовал это сделать. И я пришел к тебе, чтобы ты его отговорила от этого. Но если ты не станешь этого делать, то я сразу убегаю.
      И Тас сделал рывок назад. Он уже почти достиг лестницы и готов был броситься вниз по ступеням, когда длинная рука Палина ухватила его за рубашку.
      Тас изворачивался так и этак, он применял различные широко известные среди кендеров трюки, годами отрабатывавшиеся во время спасения из рук разгневанных шерифов или возмущенных лавочников. Он уже применил свой старый излюбленный Поворот-с-Укусом и никогда не изменявший ему Прыжок-с-Ударом, но Палин продолжал крепко держать его воротник. Наконец, почти отчаявшись, Гас выполнил Ящерицу. Его руки выскользнули из рукавов, и он, подобно ящерице, уходящей от угрозы ценой потери хвоста счел себя почти освободившимся и уже готов был пожалеть об утрате новой рубашки. Но тут, к несчастью, выяснилось, что рубаха была довольно узкой, и этот номер не прошел. Палин был тощий, но жилистый, к тому же он решил любой ценой удержать кендера.
      – О чем он говорит? – спросила Золотая Луна, изумленно глядя на Таса. Затем она перевела взгляд на Палина. – Ты действительно пытался убить его?
      – Конечно же нет, – нетерпеливо дернул головой маг.
      – Очень даже пытался, – пробормотал, продолжая извиваться, Тас.
      – Послушай меня, Тассельхоф. Я очень жалею о том, что между нами произошло, – обратился к нему маг.
      Он, казалось, готов был продолжать, но затем вздохнул и опустил голову. Сейчас он выглядел почти стариком, став много старше, чем во время их расставания, притом что Тасу казалось, будто они виделись всего несколько мгновений назад. Морщины на лице мага углубились, кожа потемнела и туго обтянула кости. Он странно моргал и все время потирал глаза, будто пытаясь разогнать туман или пелену, затягивавшую их. Тас, который уже совсем было приготовился дать стрекача, был тронут несчастным видом Палина и решил, что может хотя бы выслушать его извинения.
      – Извини меня, Тас, – заговорил наконец маг. – Я был ужасно расстроен. Я просто-напросто испугался. Йенна даже рассердилась на меня. Когда ты исчез, она сказала, что не винит тебя за это и что, если б это я на нее так кричал, она бы тоже непременно убежала. И она права. Мне следовало все спокойно и внятно объяснить тебе. Но я просто впал в панику от всего того, что увидел. – Он еще раз посмотрел на Таса и глубоко вздохнул. – Тас, я хотел бы, чтобы был какой-нибудь другой путь. Ты должен понять меня. Я постараюсь объяснить все как можно лучше. Тебе полагалось умереть. Но ты не умер, и в этом, возможно, причина всех тех ужасных вещей, которые произошли в мире. Другими словами, если бы ты умер, мир мог бы быть таким, каким ты видел его, когда в первый раз пришел на похороны Карамона. Понимаешь?
      – Нет, – быстро ответил Тас.
      Палин посмотрел на кендера с откровенным разочарованием:
      – Боюсь, что лучше я не смогу объяснить. Возможно, нам следует обсудить это вместе с Золотой Луной. Не убегай, пожалуйста. Я не стану принуждать тебя вернуться назад.
      – Извини, мне, конечно, не хотелось бы тебя обижать, – возразил Тас, – но ты и не можешь принудить меня вернуться. Устройство-то у меня, а не у тебя.
      Палин долго и серьезно смотрел на кендера, потом неожиданно улыбнулся. Улыбка вышла не совсем настоящей – так, скорее четверть улыбки; она лишь коснулась его губ, но не затронула глаз. Но это было только начало.
      – Ты прав, – признал он. – Устройство у тебя. Ты отлично это знаешь. Как знаешь и то, что дал Фисбену обещание, и он верит, что ты его сдержишь. – Палин помолчал, затем спросил: – Тас, а тебе известно, что Карамон сказал о тебе на твоихпохоронах?
      – А он говорил обо мне? – Тас был ошарашен. – Я даже не знал, что были похороны! Я думал, что от меня вообще ничего не осталось, разве только маленький кусочек, застрявший между пальцами той огромной ноги. А что Карамон сказал? А народу много собралось? Йенна испекла те слойки с сыром?
      – Народу собралось очень много, – серьезно отвечал Палин. – Они прибыли со всего Ансалона, чтобы почтить память героя-кендера. Мой отец, рассказывая о тебе, назвал тебя «лучшим из лучших», он сказал, что ты – воплощение всего самого хорошего, что есть в народе кендеров: ты очень благородный, храбрый и, самое главное, очень честный.
      – Может быть, Карамон был немножко пристрастен. – Тас глянул на Палина уголком глаза.
      – Может быть, – согласился тот.
      Тасу совсем не понравилось, как смотрит на него маг, – так, словно он сморщился и превратился во что-то очень противное, вроде высохшего таракана. Тас не знал, что сделать и что сказать (состояние довольно для него необычное). Он даже не мог припомнить, чтобы такое случалось с ним раньше, и надеялся, что впредь этого никогда не случится. Молчание стало весьма напряженным, Тасу показалось даже, что если один из них отпустит свой конец молчания, то оно взовьется и щелкнет другого по носу. Поэтому он страшно обрадовался, когда на лестнице раздались шаги. Палин оглянулся – и напряжение спало.
      – Госпожа Первая Наставница! – воскликнула леди Камилла. – Нам показалось, что мы слышим ваш голос. И кто-то сказал, что видел, как кендер поднимался сюда и…
      Дойдя до верхней ступеньки, она увидела Золотую Луну.
      – Госпожа! – Леди-рыцарь застыла на месте как вкопанная, не сводя глаз с ее лица. Охранники Цитадели столпились позади, затаив дыхание.
      Тасу представилась великолепная возможность бежать. Никто не попытался бы остановить его, никто бы даже не заметил, что он скрылся. Он проскользнул бы между ними, и только его и видели. Почти наверняка гном Конундрум имеет что-нибудь плавучее. У гномов всегда есть что-нибудь плавучее. Иногда у них есть и что-нибудь летучее, а иногда и то и другое, но тогда это обычно оканчивается взрывом.
      «Да, – думал Тас, оглядывая лестницу и всех стоявших на ней. – Это именно то, что я сейчас сделаю. Я сбегу. Прямо сейчас. Мои ноги уже почти бегут».
      Но, похоже, у его ног было другое намерение, потому что они не двигались с места, а, наоборот, как будто приросли к полу.
      И похоже, что такое же намерение было и у его головы. Она в это время лихорадочно размышляла над тем, что сказал Карамон. Ведь почти такие же слова он слышал о Стурме Светлом Мече и о Танисе Полуэльфе. А теперь такие слова были сказаны о нем! О Тассельхофе Непоседе! Он почувствовал, как какое-то приятное тепло разливается у него внутри где-то в области сердца. Но в ту же минуту он испытал совсем иное, неприятное тепло в районе живота. Как будто он съел что-то дурное. «Вдруг это из-за овсяных хлопьев», – подумал Тас.
      – Золотая Луна, – зашептал Тас, прерывая поток вздохов, ахов и нарушая то общее оцепенение, которое владело собравшимися на лестнице, – как ты думаешь, можно мне войти в твою комнату и прилечь там? Мне что-то не по себе.
      Золотая Луна вздрогнула и повернула к нему свое бледное лицо. Когда она заговорила, голос ее звучал горько:
      – Я понимаю, каково тебе. Я знаю, как чувствуешь себя, когда на тебя смотрят как на ярмарочное чучело.
      – Извините нас, госпожа Первая Наставница. – Леди Камилла стала пунцовой от смущения. – Но это просто… Просим у вас прощения, но такое чудо…
      – Это не чудо! – резко сказала Золотая Луна. Она подняла голову, и в ее облике мелькнуло что-то напоминавшее ее прежний королевский дух, ее благородную осанку. – Извините меня за то беспокойство, которое я доставила вам, леди Камилла. Я знаю, что многим причинила боль. Прошу известить всех в Цитадели, что обо мне не следует больше тревожиться. Со мной все в порядке. В скором времени я присоединюсь к вам, но сейчас мне нужно поговорить со своими друзьями.
      – Конечно, конечно, – заторопилась леди Камилла. – Я буду счастлива передать ваши слова остальным. – Как ни старалась она не смотреть на Наставницу, она не могла отвести взгляд от юного лица Золотой Луны.
      Палин многозначительно кашлянул. Леди Камилла моргнула и вздрогнула:
      – Прошу прощения, госпожа Первая Наставница. Это всего только…
      Она покачала головой, не в силах облечь в слова свои путавшиеся мысли. Уже поворачиваясь, она еще раз взглянула назад, чтобы убедиться в реальности происшедшего, и заторопилась вниз по витой лестнице. Охранники Цитадели после минутного колебания двинулись за леди-рыцарем. С лестницы еще долго доносились их голоса, на разные лады повторявшие слово «чудо».
      – И так будут вести себя все остальные, – рассерженно сказала Золотая Луна, заходя к себе в комнату. – Они будут глазеть на меня, восторгаться и говорить всякие глупости. – Она резко захлопнула за собой дверь и прислонилась к ней.
      – Но едва ли можно винить в этом их, госпожа Первая Наставница, – заметил Палин.
      – Да. Я знаю, и именно по этой причине я не покидала свои покои. Когда перемена только что произошла, я надеялась, что это… что это только временно, – вздохнула она. – Пожалуйста, оставим это. Мне кажется, у нас есть другие темы для беседы.
      Обстановка в ее покоях была самая простая. В комнате стояли лишь обычная деревянная кровать и письменный стол, а на полу лежало несколько ручной вязки небольших ковриков и много мягких подушек. В одном углу виднелась лютня. Еще один предмет меблировки – высокое зеркало, разбитым валялось на полу. Его осколки были сметены в аккуратную кучку.
      – Что же с вами произошло, госпожа? – спросил Палин. – Эта перемена имела магические причины?
      – Хотела бы я это знать! – беспомощно воскликнула Золотая Луна. – Она свершилась сама по себе в ночь того страшного шторма.
      – Гм, шторма, – пробормотал задумчиво Палин и взглянул на Таса. – Я вижу, много странных происшествий случилось в ночь шторма. Кендер тоже прибыл в ту ночь.
      – Дождь барабанил по крыше, – продолжала Золотая Луна, будто не слыша его слов. – Завывал ветер, обрушиваясь на хрустальные купола так, словно намереваясь разбить их. Вдруг сияющая вспышка молнии озарила эту комнату, стало светлее, чем бывает в самый солнечный день, я чуть не ослепла от столь яркого света. С мгновение я ничего не видела. Но это сразу прошло, и в ту же секунду я увидела свое отражение в зеркале. Сначала… Сначала я подумала, что в комнату вошел кто-то незнакомый. Я обернулась к дверям, но комната была пуста. Взглянув снова в зеркало, я поняла, что это мое собственное отражение. Я больше не была пожилой, седой женщиной с морщинистым лицом. Я стала молодой. Такой же молодой, какой была в день своего венчания.
      Она утомленно прикрыла глаза, по ее щекам покатились слезы.
      – Тот звон, который слышали внизу, – спросил Палин, – это был звон разбитого зеркала?
      – Да. – Золотая Луна сердито сжала кулачки. – Я была так близка к нему, Палин! Уже так близка! Речной Ветер и я совсем скоро могли соединиться! Ему так долго пришлось ждать! Он был так терпелив, он знал, что мне нужно выполнить важные дела здесь, на Кринне, но теперь моя работа уже закончена, и я слышала, как мой возлюбленный зовет меня к себе. Мы могли вечно быть вместе. Я уже готовилась наконец соединиться с ним и… и тут-тут вот это!
      – Вы на самом деле не имеете понятия о том, как это произошло? – неуверенно спросил Палин. Его лицо было нахмуренным. – Может быть, все-таки в вашем сердце таилось желание… невысказанное желание, и магическое снадобье… или мощный артефакт…
      – Другими словами, вы хотите сказать, что я просила об этом? – уточнила Золотая Луна, и голос ее сразу стал холодным. – Уверяю вас, нет. Я была вполне удовлетворена тем, что происходит. Моя работа окончена. У других достаточно сил и веры, чтобы продолжить ее. Я стремилась только к одному, Палин, – отдохнуть в объятиях моего мужа. Я хотела вместе с ним вступить в другую жизнь, в иной план бытия. Мы с Речным Ветром, бывало, часто говорили о том, что ждет нас в конце нашего великого путешествия. Однажды мне довелось мельком видеть это место: это случилось, когда я была у Мишакаль и она дала мне тот волшебный жезл. Красота того далекого края… Ее невозможно передать словами. Я не могу описать, как это прекрасно. Но теперь я устала. Страшно устала. Я выгляжу молодой, но это совсем не так, Палин. Это тело подобно маскарадному костюму, а мое юное лицо – всего лишь маска. Да только снять их мне не по силам. А я так устала!
      Золотая Луна прижала ладони к щекам и надавила на них. Ее лицо было покрыто царапинами, и только теперь перепуганный Тас догадался, что бедная Золотая Луна пыталась расцарапать свою гладкую кожу.
      – Внутри меня все такое старое, Палин, – продолжала она надломленным голосом. – Я уже прошла отведенный мне жизненный путь. Мой муж ушел до меня, не осталось никого из друзей. Я совершено одна. О конечно, я знаю, – она подняла руку, пресекая возражения, – у меня и здесь есть друзья. Но они не из моего времени. Они… Они поют другие песни.
      Она обернулась и улыбнулась Тассельхофу, но улыбка была такой грустной и такой доброй, что у того защипало в глазах.
      – Это, наверное, по моей вине, Золотая Луна, – печально признался он. – Но я не хотел, чтобы ты была несчастна! Ничуточки не хотел!
      – Нет, конечно, кендер, ты не хотел. – Золотая Луна успокоила его мягким прикосновением. – Ты пришел ко мне с весточкой. И с головоломкой. – Она обернулась к Палину. – Каким образом он мог здесь оказаться? Он что, странствовал по миру все эти тридцать с лишним лет, когда мы считали его мертвым?
      – Кендер явился сюда в ту же грозовую ночь, он совершил путешествие с помощью одного магического артефакта, – негромко, серьезным тоном стал объяснять Палин. – С помощью устройства для путешествий во времени. Когда-то оно принадлежало моему отцу. Вы, наверное, помните историю его путешествия с госпожой Крисанией?
      – Превосходно помню. – И щеки Золотой Луны вспыхнули. – Но должна признаться, что всегда с трудом верила в нее. Если бы только это не касалось почтенной госпожи Крисании…
      – Вам нет нужды извиняться за это, – прервал ее Палин. – Могу в свою очередь признаться, что и сам с трудом верил в эту историю. Но когда-то давно, задолго до Войны с Хаосом, мне довелось говорить об этом с Даламаром. Разговаривал я и с Танисом Полуэльфом. Они оба подтвердили историю, рассказанную моим отцом. А затем я прочитал заметки Пар-Салиана, в которых говорилось о том, как было принято решение послать моего отца в путешествие сквозь время. А мой большой друг, госпожа Йенна, присутствовала в Башне Высшего Волшебства в тот момент, когда мой отец передавал этот артефакт Темному Даламару на хранение. Она видела это устройство прежде и теперь узнала его. Более того, я сам могу служить свидетелем подлинности этого артефакта. Тассельхоф совершил свое нынешнее путешествие с его помощью так же, как когда-то мой отец совершил свое. Я в этом совершенно уверен, потому что я сам воспользовался им.
      Глаза Золотой Луны расширились от удивления, из груди ее вырвался тихий вздох, похожий на легкое дуновение.
      – Вы говорите, что Тас явился к нам из прошлого? Что он путешествовал во времени? И что вы самипутешествовали во времени?
      – Тассельхоф, – обратился Палин к кендеру, – будь добр, расскажи Золотой Луне то, что ты рассказывал мне о первых похоронах Карамона. Пожалуйста, говори кратко и конкретно.
      Таких слов, как «кратко» и «конкретно», в словаре кендеров не имелось, и потому история Таса отличалась многословием и красочностью, она уходила далеко в сторону, допускала отклонения во времени и в конце концов совершенно увяла среди посторонних описаний, из которых рассказчик тщетно пытался выбраться. Но Золотая Луна была таким прекрасным слушателем, она так внимательно смотрела на него, сидя рядом на полу среди разбросанных подушек!
      Когда Тас рассказывал, как она и Речной Ветер посетили первые похороны Карамона, и о том, как ее муж, седой и согбенный, гордый Вождь объединенных племен жителей Равнин, пришел на них в сопровождении сына и дочерей, внуков и даже правнуков, слезы Золотой Луны полились вновь. Но она плакала молча, не отводя внимательного взгляда от кендера.
      Тассельхоф наконец замолчал, главным образом потому, что ему не хватило воздуха. Затем выпил стакан воды, который должен был возвратить ему силы, и откинулся на подушки.
      – Итак, что вы думаете об этом рассказе, госпожа Первая Наставница? – спросил Палин.
      – Время, в котором Речной Ветер не умирал, – словно про себя проговорила Золотая Луна. – Время, в котором мы старились вместе. Разве такое возможно?
      – С помощью этого устройства, – продолжал Палин, – я совершил путешествие в прошлое. Я хотел найти такой момент, когда одно будущее заместилось другим, и надеялся, что смогу повлиять на этот процесс.
      – Но это могло быть очень опасным. – Золотая Луна резко подняла голову.
      – Да, но теперь это уже не важно. Не важно потому, что установить такой момент я не сумел.
      – Но это уже хорошо.
      Палин прервал ее:
      – Госпожа Первая Наставница, дело в том, что я вообще не обнаружил прошлого.
      – Что вы имеете в виду? Нет прошлого? Но как такое возможно?
      – Я вернулся в прошлое, – объяснил Палин, – и застал конец Войны с Хаосом. Я видел, как оставляли нас Боги. Тогда я попытался заглянуть в начало этой Войны, но вместо событий, случившихся в то время, я увидел лишь пустоту. Ничего, кроме огромной и необитаемой пустоты. Я словно заглянул в бездонный колодец.
      – Что же это значит?
      – Не знаю, госпожа. – И Палин глянул на Тассельхофа. – Я знаю только, что много лет назад Тассельхоф Непоседа умер, во всяком случае должен был умереть. Но, как видите, он живехонький сидит тут перед вами.
      – Потому-то вы и хотели отослать его обратно в прошлое. – И Золотая Луна сочувственно посмотрела на Таса.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39