Внешний враг (Паучья лапка - 3)

- Эх, я бы вас... - с тоской сказал Гаврила. - В другой раз, может ты нас, а уж в этот - мы тебя. Обладатель меча обрушил удар на голову, а мгновением позже на него обрушилась секира. Богатырь встретил удар не дрогнув. Но каков это был удар! Видя перед собой доспехи, разбойники вложили в удар всю силу, рассчитывая если не срубить богатыря, то хотя бы сбить его на землю, но картагино волшебство сослужило на этот раз добрую службу. Не причинив вреда человеку, меч и секира пронзили его и встретились с камнем. Веселый звон пролетел вдоль лесной дороги. - Славный удар, - сказал Масленников, глядя на меч и секиру, торчавшие из его груди. - Но никак не лучше моего! Разбойники стояли напротив него и в их круглых от удивления глазах уже теплился страх. Между ним и разбойниками был только один шаг и меч богатыря блестел как настоящий, но разбойники приклеенные к земле страхом даже не попытались увернуться. Больше всего на свете их сейчас занимали сведенные судорогой руки. Обездвиженные удивлением и болью разбойники застыли не в силах что-либо сделать, и чтобы заняться остальными он должен был покончить с теми, кто стоял перед ним. - В глаза смотреть! - крикнул он, так, что эхо заходило под березовыми кронами. Он обращался к тем двоим, что стояли перед ним, но глаза всех тех, что стояли на дороге были прикованы к нему.. Медленно, отлично понимая, что перепуганные разбойники никуда от него не денутся он четырьмя ударами крест на крест "разрубил" стоявших перед ним людей. Выдержать этого не смог ни один не другой и оба без чувств повалились ему под ноги. - Призрак! - в две глотки заорали оставшиеся. - Вурдалак! - Ха-ха-ха-ха - плотоядно захохотал в ответ Гаврила - Напьюсь нынче кровушки! И медленно, стараясь дать им время прийти в себя и сбежать, стал подступать к разбойникам. Одним прыжком атаман оказался рядом с помертвевшими от страха товарищами и тряхнул их за воротники, не дав страху спуститься до ног. - Кого боитесь, трусы? Вот я вам сейчас покажу! Он кулаками прошелся по лицам. - Не его. Меня бояться нужно! - Бежим, - крикнул один, отступив на несколько шагов. - Его же не убить! - Ерунда! - отмахнулся атаман. -Если уж мы ему ничего сделать не можем, то уж он нам и подавно. Сейчас я его к Ящеру отправлю... Он повел рукой, делая какой-то охранительный знак и тут, чувствуя в руке обманчивую тяжесть меча, Гаврила забылся и совершил ошибку. Вместо того, чтобы пугать разбойников он сделал выпад и мгновение спустя его меч по рукоять сидел в груди разбойника. - Сам ступай к Ящеру. Там твое место.... Атаман ужасно ахнул, ухватился за грудь. Несколько мгновений они неподвижно стояли друг против друга - богатырь и насаженный на меч разбойник. Слабея ногами, но не потеряв твердости духа, он медленно опустился на дорогу, глядя как оружие не причиняя боли и не оставляя следа, движется в нем через грудь и шею. Когда бесплотный меч проходил через переносицу глаза разбойника сошлись к лезвию и отразились в полированной стали. "Один хороший удар в лоб и он навсегда останется косым!" - подумал Гаврила. Но нанести удар было некому: Исин беззвучно дергался на веревке, Избор связан дурацким обещанием, а сам он - бесплотен. Атаман сел в траву и с облегченной улыбкой счастливо вздохнул. - Напугал, - честно признался он. - А ведь не напугать, а убить хотел? Не дожидаясь богатырского ответа, он сказал оторопело стоявшим на одном месте разбойникам. - Ну, что я вам говорил? Он же безвредный. Чего его бояться? А гонору, как у жука-притворяшки. Он неожиданно ловко и легко подпрыгнул и рассек Масленникова саблей. Гаврила отбил, точнее попытался отбить удар, но сталь пронеслась через доспехи невесомая и бесплотная, как клочок тумана. Только что обездвиженные страхом разбойники на глазах Избора приходили в себя. Не разобравшись еще что тут такое творится они поняли главное - единственный обладатель меча, что стоял на пути к заветному халату был не опаснее дурного сна. Словно цветы, попавшие под дождь, разбойники на их глазах поднялись, расправили плечи. Из согнутых страхом людей они превратились в хозяев большой дороги Сейчас они были даже, пожалуй, более опасны - они еще помнили свой страх и видели перед собой тех, кто был причиной его и свидетелем.. - А приятель его не такой же? - спросил один. Меч уже не ходил в его руке, а спокойно покачивался. - А по мне хоть и так, только был бы халат настоящий... - отозвался товарищ. Они осторожно пошли к Избору, поигрывая мечами. Желая хоть как-то задержать их, Гаврила бросился навстречу, но разбойники не обратили на него внимания. Размахивая оружием, они просто прошли сквозь него и стали с двух сторон обходить камень. Гаврила зло задышал. Он не сомневался, что Избор сдержит слово. Приближалось неотвратимое. - Дерись! - голосом, полным безнадежности воззвал Гаврила - Дерись же! - Не могу, - глухо сказал Избор - Слово!... - Дурак! - горько выдохнул богатырь. - Какой же ты дурак! - Сам знаю. Ничего выберемся. Избор для виду взялся за ножи. Разбойники остановились и напомнили. - Халат. Воевода послушно развязал пояс с ножами, бросил вниз, к разбойничьим ногам. Видя такую покорность, разбойники опустили оружие. Следом за поясом туда же упал и халат. На голой груди Избора заблестела поддельная "Паучья лапка". Атаман молча показал на нее, а потом на халат. Не возражая, Избор подчинился и этому. - Что в мешке? - Второго халата там нет... - с сожалением сказал Избор. - Слушай... Раз халат забираете, так и сапоги берите... Чего это я как дурак в сапогах пойду? Но разбойникам было не до сапог. Не обращая внимания ни на Гаврилу, ни на Избора, ни на все еще лежавших на земле товарищей они теребили халат. Атаман очнулся первым. Расклад был прежний трое против одного, но никакой пользы извлечь из этого уже было нельзя - путешественники были обобраны и не опасны. На всякий случай - не из надобности, а из простого любопытства он еще раз ударил Гаврилу мечом (тот даже не заметил), а потом посмотрел на Избора. - Почему он еще живой? - притворно удивился атаман. - Если не можете убить одного, так зачем оставлять в живых остальных? - А сапоги? - спросил Избор. - Там в каждом каблуке по жемчужине! - Возьмем, возьмем, - сказал разбойник. - Только не сейчас, а чуть по позже Он повернулся к товарищу и сообщил. - А сапоги-то точно не плохие... Не люблю носить вещи с покойников, но что поделаешь? Придется привыкать... - Кровью ведь испачкаю, - предупредил он их. Разбойники не ответили. Избор понял, что пришло время выбирать между жизнью и интересом Руси и верностью слову. Через головы разбойников посмотрел на Гаврилу. Тот разжал окаменевшие губы. - Русь важнее нас. Убей их. Пожалуйста... Чего тебе стоит? Разбойники оглянулись на Гаврилу и собрались, было рассмеяться, когда Избор сказал. - Хорошо. Конечно. - Убьешь? - рассмеялись разбойники - Попробуй! - Убить не убью, - серьезно сказал Избор, - но, извините, изуродую... Разбойники рассердились. - Добром слезай! Они ухватили его за ноги, собираясь сдернуть воеводу с камня, если тот воспротивится, их не остановил даже облегченный смех призрачного богатыря. Мгновение их руки лежали на Изборовых лодыжках, но тот не стал дожидаться рывка, что смел бы его к ногам разбойников, а сам прыгнул вперед, через разбойничьи головы. Призывая в свидетели Богов, он крикнул. - Я бос! Они таки сняли с меня сапоги! Пусть потом никто не говорит, что я слово не держу... Пошевелив пальцами ног, он попробовал, не скользко ли будет драться. Двое разбойников подходили от камня, двое других лежали рядом. Атаман оставался за спиной. Сейчас он был самым опасным противником. - Сзади! - крикнул Исин сверху. - Берегись! Избор присел и откатился в сторону. Над головой свистнула сабля, с влажным шелестом упали на землю срезанные ветки. Атаман выругался. Разбойники перешли на бег, но атаман остановил их. - Я сам! Он ждал легкой победы, но Избор уже поднимался, сжимая пальцы в кулаки. Конечно, голые руки слабая защита от отточенной стали, но у Избора имелась голова на плечах и поэтому, поднимаясь, он ухватил в каждый кулак по горсти песку. Еще дважды увернувшись от ударов атамана, он дождался порыва ветра, дунувшего в спину, и швырнул пыль по веру, целя в лицо разбойника. Ветер подхватил пыль и в одно мгновение донес ее до атамана. Тот попытался увернуться, но воевода расчетливо добавил к первой горсти вторую. Песок попал туда, куда и требовалось. Разбойник замахал руками, отскочил в сторону, попытался закрыться от пыльного ветра, даже зажмурил глаза и проклиная всех тех, кто пришел ему на ум в это мгновение еще быстрее замахал саблей. Но это уже было не страшно. Проскользнув между двух разрезавших воздух рядом с ним ударов отточенной стали Избор подобрался к разбойнику поближе и одним ударом руки остановил несуразный поединок, свернув атаману скулу на бок.. Ругань перешла в стоны и поперхнувшись очередным богохульством враг свалился на траву. - Добей его! - крикнул Гаврила, давясь счастливым смехом. - Добей его! - Ничего... Пусть живет пока. Попостится. И лучше него люди постились.... Он повернулся к разбойникам. Кивком указал на атамана. - Как сказал - так и сделал. Одного изуродовал...
      Глава 16
      Наклонившись к силившемуся подняться атаману, он хлопнул того по затылку, припечатывая к земле. Тот ткнулся носом в землю и затих. Не спуская глаз с разбойников, воевода нашарил атаманову саблю, крутанул ее кистью, привыкая к необычно легкому весу. Он успел подумать, как трудно, должно быть придется ему отбивая этой легкой полоской удары тяжелых мечей, но тут разбойники набросились на него. Он легко отбил оба удара (сабля выдержала!) и по тому, как умело лесные злодеи отклонились от его ударов понял, что перед ним люди бывалые, успевшие повоевать в своей жизни. Эти умели драться и точно знали ради чего обнажили мечи. Сейчас они не только защищали свои жизни, но и драгоценный халат, и жизнь атамана. - Что ты возишься с ними? - возмущенно закричал Исин. Раскачавшись, он зацепился за ветки и теперь висел, изо всех сил дергая ногами, пытаясь порвать веревку или хотя бы ослабить петлю на ногах. Гаврила стоял около мешка, скрестив на груди руки, с видом человека, готового в любую минуту двинуться в путь. - Не могу, - крикнул в ответ воевода, отбивая удар сверху и уворачиваясь от бокового. - Я обещал их изуродовать, а не убивать. Я слово держу. - Кончай! - подержал Гаврила хазарина. - Провозишься с ними, так потом по жаре идти придется. Много ли по жаре пройдешь? Пока Масленников рассуждал о погоде, Избору чуть не отсекли правую руку. Не смотря на все их умение, каждый из разбойников не стоил и половины Избора, но на пару они могли доставить ему неприятности. Они приноровились и начали наносить удары одновременно. Пока один бил сверху второй пытался достать его или боковым или каким-нибудь обманным ударом... Но разбойники все же трусили. Тот, что держался слева отскочил назад и, сорвав со спины рог, протрубил. Гаврила, не рассуждая, бросился на него и тот не окончив, уронил рог в траву. - Кончай с ними. Пока жалеть их будешь, глядишь, еще кто-нибудь явится... проорал с дерева Исин. Избор не хуже хазарина понимал бессмысленность происходящего. Он хотел, чтобы устрашенные разбойники убежали, но те, завороженные блеском халата ожесточенно махали мечами и не помышляли о бегстве. Так было до того мгновения, пока трубач не уронил свой рог на землю. Теперь он искал его там, оставив своего товарища один на один с Избором. Не опасаясь второго меча, воевода ухватил разбойника за запястье, и рукоятью сабли стукнул того по лбу. Деревянный стук пронесся над дорогой, и разбойник опрокинулся навзничь. Не отпуская руки, Избор аккуратно опустил его в траву. Трубач, по-прежнему шаря рукой по земле, переводил взгляд с Избора на лежавшие повсюду тела и обратно. Он вполне мог убежать, но это даже не приходило ему в голову. Воевода с жалостью посмотрел на него. Не хотелось никого убивать и все тут, но поведение разбойника не оставляло другого выхода. Все было предрешено. Его взгляд перехватил Гаврила. - Оставь его мне! - крикнул он, и Избор опустил занесенную для удара руку. - С этим я сам справлюсь... Гаврила сунул меч в ножны и прищурив глаза, словно слепой пошел на разбойника. Когда их отделяло друг от друга три шага разбойник начал медленно отступать. Лицо его посерело, покрылось потом. Это был холодный пот ужаса. Избор дернулся, было вперед, представив, что будет, если Гаврила почувствует запах пота, но опомнился. Слава Богам запахов Гаврила еще не ощущал. - Сейчас я войду в него, и он перестанет быть самим собой! - простонал Гаврила, словно простуженный призрак. - Я войду в него, и он исчезнет! Подходя к врагу, богатырь принимал позу, в которую того поставил ужас. Прищуренные глаза богатыря смотрели на разбойника так, что тот почувствовал себя халатом, за которым пришел хозяин. Он мелко дрожал. То, что обещал враг без тела было куда как более ужасно, чем-то, чем грозил враг с саблей. Воевода смотрел на него сочувственно, словно говорил: " Не завидую я тебе дружочек... Но что поделаешь? Видно судьба..." И разбойник не выдержал. Что он не мог решить сам за него решил страх. Подстегнутый ужасом он швырнул в Гаврилу мечом и боком, боком, словно огромный перепуганный паук, влетел в кусты. Упругие ветки захрустели, не пропуская разбойника как если бы были заодно с Гаврилой, но продравшись сквозь их сплетение разбойник исчез в лесу оставив товарищей на поругание победителям. Треск стремительно удалялся и вскоре пропал совсем. - Здорово мы их! - крикнул Исин. Он все еще висел, не сумев освободится и сверху ему видно было как колыхались кусты на пути разбойника. Избор прикинул, что означало "мы" в устах висевшего на дереве хазарина и ничего не сказал, а подобрав оброненный меч швырнул его вверх. Сталь ударила по натянутой веревке и хазарин охнув свалился на землю. Меч упал рядом и хазарин тут же цапнул его, прибирая к рукам. - А я вижу, что не остроголовые, ну, думаю, сам справишься... Чего мешаться? Избор улыбнулся. - Так висеть неудобно ведь было? Чего же терпел-то? - Ничего. Перетерпел. Главное, что опять наша взяла! - Наша? Ну, уж нет. Мне чужой славы не нужно, - гордо сказал Гаврила, свысока глядя на хазарина. - Мне своей хватает... Избор всех положил. - И мне чужой не нужно, - возразил воевода. - За мной только один, за тобой трое... Тут, как ни крути, придется нам славу на троих делить, ну, а большую часть конечно сотнику. - Чего это? - Командовал хорошо.... - Ладно. Славу поделили, теперь уходить поспешим. Не зря он трубил-то - звал кого-то. Избор кивнул и пошел за сапогами. Он нашел их за камнями, рядом с "зарубленными" Гаврилой разбойниками, вытряхнул мусор, одел. Легкий ветерок, воровски скользнувший вдоль дороги донес до Избора волну мерзкой вони. Он поморщился, отмахнулся ладонью. Пахло как из выгребной ямы. - Этого еще не хватало... - Что еще? - насторожился Гаврила. - Запах. Не чувствуешь? Гаврила даже не стал отвечать. - Тухлятиной пахнет. Гаврила оглянулся, оглядывая дорогу, березы и боярышник. Он не чувствовал запахов, но память и здравый смысл подсказывали, что все это должно пахнуть как-то иначе. Вполне доверяя носу Избора, он сказал. - Надеюсь, что это не от яйца. Избор оглянулся, отыскивая проводника, но оно где-то пряталось. - Не могло же оно с испугу протухнуть? Исин крикнул. - Яйцо! В траве рядом с камнем зашуршало, и мелькнул молочно-белый бок. Не чувствуя опасности оно выкатилось на дорогу, готовое вести за собой каждого, кто пожелает идти к Черному зеркалу. - А с этими, что делать будем? - спросил Исин кивая на недвижимых разбойников. - Так оставим? - Неужто ты их собрался с собой взять? - удивился Гаврила. - А хоронить их вроде рано... Или нет? - Ну, я думал, может добить? Они ведь как в память придут поквитаться захотят... Гаврила хмыкнул, поняв, откуда шла вонь. - Нет. Сперва они отмываться пойдут, а речка тут не близко... Успеем уйти. Воевода натянул халат, подпоясался и принялся пристраивать на спине меч. Саблю с легким вздохом уронил рядом с атаманом. Махать ей было легко, но против хорошего двуручного меча, которым мог оказаться вооружен его следующий противник, она могла и не устоять. Разбойники лежали беспомощные, и Избор сказал. - Одних... В лесу... Беспомощных... - Пойдем, - настойчиво сказал Гаврила. - Если уж ты пошел в разбойники, то тебя можно понять, но никак не простить. Да они и сами знают, что лучшей доли не заслуживают... В обиде не будут. Исин ушел уже шагов на двадцать и теперь оглядывался, ожидая Гаврилу и воеводу. - Ты говоришь так, словно и сам был таким. Гаврила покачал головой. - Таким? Нет. Я был куда как более удачливым. И чистым. Он посмотрел на разбойников и поморщился, представив, как они теперь пахнут. - Никогда не поверю, что и тебе пришлось пошалить на дорогах... - На дорогах? Ну, нет. Пока крестьянствовал - не до этого было, а когда воином стал - то уж и вовсе... Мое дело война. Там ставки гораздо выше. - Да уж конечно, - подтвердил Исин. - Какие там халаты.. Там княжества, сундуки с золотом, царские дочери... Избор не согласился с хазарином. - Нет, сотник. Есть вещи более ценные, чем золото и камни. Война может дать и земли и титулы... - Да, конечно. Только иногда это не имеет никакого значения. - А что имеет? - Да какая разница? Другое главное. Чтобы ты не брал чужого, это может кончиться либо хорошо, либо плохо, либо никак.... Исин из слов Гаврилы понял только одно - помогать разбойникам он не собирается. У него самого такого желания было не больше. - Что-то ты с утра загадочный... Как это "никак"? Дорога тянулась перед ними, словно кошка, пришедшая в охоту. Избор встал на нее, и Гаврила, не смяв ни травинки, встал рядом. - Так что значит "никак"? - "Никак"? - Гаврила повторил вопрос. - Это и значит никак. Думаешь, что будет так, а на самом деле.. - "Эдак"? Масленников покачал головой. Ему трудно было объяснить, что он имеет в виду. - И ни так, и ни эдак. Никак. Он посмотрел на дорогу. Пыльная лента убегала далеко вперед и пока была безлюдной. Время для рассказа у него было. - Был такой случай у меня, - начал он. - Я тогда по ромейской земле ходил, страх свой в пыль растирал, а у базилевса в тех местах свои дела были - воевал он с кем-то, ну и повстречался я однажды где-то на границе с Патрикием Самовратским. Его Император послал забрать наследство Джян-Бен-Джяна. - Наследство? Так он умер? - удивился воевода. - Не слышал... Гаврила с уважением посмотрел на воеводу. Не всякий вот так на Руси мог бы удивится этому имени. Джян-Бен-Джян слыл могучим волшебником и на Востоке всяк знал его имя, но что бы тут, в глуши... Он почесал голову. Потом он вспомнил, что воевода побывал и у ромеев и дрался с саркинозами. - Если бы так! Дошли до Императора слухи, что он то ли исчез, то ли помер... Кто их магов разберет. Все они с чудинкой, как наш Муря... Короче отправил он Патрикия захватить магические вещи. Только не все там связалось как нужно. Суффи-ас-Ассейн узнал об этом первый и захватил Аккореб - замок Джян-Бен-Джяна раньше Патрикия. Захватить-то он захватил, только предметами распорядиться не сумел, и сделала единственно правильный шаг - направил гонцов за знающими людьми - Халдейскими магами. Те уж точно во всем разобрались бы и тогда ромеям с ним ни за что не справиться. Но Патрикий успел вовремя. Гаврила не успел разогнаться и Избор остановил его: - Погоди, погоди.... А ты-то, каким боком к ним? - Мимо шел. Пристал, - не стал вдаваться в подробности Гаврила. - Так вот Патрикий окружил замок и предложил Суффи-ас-Ассейну на выбор две вещи... - Не похоже не ромея... Враг в его руках, а он ему предлагает какой-то выбор.... - сказал подоспевший хазарин. Гаврила понимающе засмеялся. Он ромеев знал не хуже, чем Исин. - Да, выбор ему оставили. Или сдохнуть с голоду или выйти в поле и сражаться ... Дорога под ногами повернула, и яйцо повернуло вслед за ней. Гаврила вспомнил эти дни и расставил все по своим местам. - Хотя, по чести говоря, какой это выбор? Ромеев было почти втрое больше. - И что Суффи-ас-Ассейн? - Благоразумно отказался. У него еще оставалась надежда, что кто-нибудь из соседей придет ему на помощь. Ромеев в тех краях не любят. Патрикий понимал это не хуже самого Суффи-ас-Ассейна и начал штурм замка. Он задумался, припоминая давнее. - Восемь дней ромеи то влезали на стену, то падали с нее. Ты знаешь, именно тогда я понял насколько забавной бывает война, если смотришь на нее со стороны и не видишь ни грязи, ни крови... Ромеи все же проломил стену и ворвались в замок. Суффи-ас-Ассейну, потерявшему почти половину своих людей, все же удалось скрыться в цитадели. А потом у ромеев начались неприятности. Суффи-ас-Ассейну удалось голубиной почтой вызвать к себе на помощь племя Бледных людоедов, кочевавших на его счастье где-то рядом. Они пришли на четвертый день после того как Патрикий ворвался в замок. Опоздай они, приди на день позже, и ромеи справились бы. Четыре дня без воды настолько измотали их, что слабые духом начали бросаться с башен вниз, прекращая жизнь, полную мучений. Но нам теперь пришлось бороться сразу с двумя врагами. Теперь и речи не могло идти о нашем численном перевесе... - Нашем? - удивился Исин. - Ты же сказал, что не ввязывался в это дело? - Нашем. После этого пришлось выбирать, на чью сторону вставать. Людоедам я был не нужен - их и так было слишком много, да и не люблю я человечину... До Суффи-ас-Ассейна идти было дальше и по жаре, а Патрикий вот он, рядом стоял... Так что выбор напрашивался сам. Да и уйди я к людоедам пришлось бы потом ромеев есть, а я не люблю этого. Избор улыбнулся. - Нас было меньше, чем врагов, но мы были лучше вооружены и более злы... Днем людоеды оттеснили нас за реку, а ночью я с темя десятками личной охраны Патрикия переправился назад. Эта переправа стоила жизни четверым из нашего отряда - их утащили крокодилы, но мы все же добрались до берега и огнем и мечом прошлись по становищу людоедов. Гаврила замолчал и молчал шагов двадцать. Избор слушал его тяжелое дыхание, дыхание человека только что вырвавшегося из боя. - Так просто? - спросил Избор. - Просто? - Гаврила покачал пальцем. - Как бы не так! После вылазки из тридцати нас осталось двенадцать. Нас осталось бы еще меньше, если бы Патрикий не пришел на помощь, но в том бою Светлые Боги были на нашей стороне. К рассвету мы уже вломились в цитадель и началась резня... И людоеды, и воины Суффи-ас-Ассейна понимали, что терять им нечего - после таких потерь ромеи никого не собирались щадить - и дрались отчаянно. Но Патрикия драка интересовала меньше всего. Все, что он искал, хранилось в сокровищнице на самом верху башни и пока воины добивали людоедов мы с ним полезли на стену сокровищницы. - Добрались? - Добрались. Только... - Гаврила задумчиво посмотрел в небо. По тому, как он поднял голову, воевода понял, что башня была не маленькой. - Только ничем это не кончилось... - Ничем хорошим? - уточнил Исин, чтобы понять. - Нет. Все "никак". Пришел Джян-бен-Джян и всех выгнал... Вздорный старик оказался живым и здоровым... Избор расхохотался. - Ничего себе - война за наследство. Я бы на его месте осерчал. Как это он вас живых еще отпустил? Не заметил что ли? - А что меня можно не заметить? - обиделся Гаврила. - Да я сроду не прятался.. И там не стал. Колдовство спасло! - Колдовство? - недоверчиво переспросил Избор. Уж больно не вязались эти две веши - колдовство и Гаврила. - Ты что же колдуном стал со страху? Гаврила молчал и Избор добавил: - Хотя со страху... Со страху все возможно... Кто штаны марает, кто колдуном становится. - Если бы со страху... Я к тому времени уже мало чего боялся. Не мое колдовство спасло. Его... Брови у Исина поднялись. Он посмотрел на Избора и встретил почти такой же взгляд. Что-то у Гаврилы не сходилось. - Совсем ничего не понятно... Как же ты жив остался, если он тебя убить хотел?
      Гаврила удивился их бестолковости. - Просто. Я же говорю - колдовство. Я там наткнулся на щит Джян-бен-Джяна... А когда он озлился и стал молнии метать щитом загораживался... Честно говоря спасло нас то, что Джян-бен-Джян вернувшись слегка подрастерялся . Никак он не ожидал встретить у себя в замке столько народу, а когда пришел в себя, то не стал разбираться- досталось и правым и виноватым.. - Кто же там был правый? - спросил Исин. - Пришли без спроса в дом, драку учинили - хозяйских вещей поделить не смогли. - А что за щит? - поинтересовался Избор. - Чудной ты. Щит Джян-бен-Джяна!!! Из-за щита это все и было затеяно... Знаменитая вещь! Имеет форму дубового листа, а сам склеен из семи драконьих шкур при посредстве желчи отцеубийцы. Нет оружия, что могло бы пробить его! Он настолько крепок, что выдерживает даже попадание молнии! - Врешь! - убежденно сказал Избор. - Чтобы Перунову стрелу выдержать, это же какую крепкость нужно! Гаврила усмехнулся. - Была крепкость.. Только ей и спаслись, когда он начал по нам молниями гвоздить. Еле живые ушли... - Ну, как же это "никак"? - удивился Исин - Выгнал он вас и все тут... - Ну, выгнал, - согласился Гаврила - Так ведь не убил же. Избор покачал головой- не убил, мол, нашел чем хвастать... - Ну, вот я это и называю "никак". Ни мы его не убили, ни он нас... С разбойниками так же вышло. Все при своем остались... Они приумолкли, Гаврила достал свою баклажку, промочил горло. Избор прислушался. В этот раз плеску там почти не было. Сам вид пыльной дороги будил жажду. Избор представил как дорога, петляя между деревьев уходит к виднокраю и полюбопытствовал праздно. - Чего у тебя там? Вода? Вино? Гаврила еще раз тряхнул рукой, грустно прислушался. - Да, считай, ничего нет... - А вон там есть! Исин показал рукой на кусты справа от дороги. Из-за них бесшумно, пара за парой выезжали поляницы. Женщины довольно улыбались и даже на лошадиных мордах, казалось, цвели улыбки. Впереди всех ехала Тулица , а рядом с ней Диля держала на копье чудную деревянную птицу. - Ба! Старые знакомые! - сказал Избор, вынимая меч. - С той стороны у нас обычно бородатые вылезают, а тут... Зачем пожаловали? - За вечной молодостью, - ответила ему Тулица. Голос ее звенел смехом. - Зачем же еще?
      Глава 17
      В глазах главы Совета плыли искры, круги, квадраты и треугольники. Растирая пальцами веки он со злостью думал, что вся Евклидова геометрия слетелась в это забытое Богом и удачей место чтобы досадить чародею. И если б только она одна! Кроме понятных и знакомых фигур в глазах еще прыгали чертики, жирные цветные кляксы, загогулины и еще Бог знает что. После того как он использовал все шары, что нашлись у запасливого Тьерна он уже плохо соображал что, где и как. В голове смешались десятки бородатых лиц, похожих друг на друга как медвежьи морды, голоса и просьбы, одна чуднее другой. Воеводы, купцы, простые ратники - он не ставил никого, всех послал на поиски талисмана и теперь, закончив, мог хоть немного отдохнуть ото всей этой сумятицы. Подперев голову ладонями, Санциско посмотрел в зеркало. Ничего. Лицо держалось. Все было на месте, и даже глаза не казались рыбьими. Несколько мгновений он просидел, глядя на себя, вминая вглубь хребта тупую тянущую боль. Ему нужен был отдых. За пологом заворочался Тьерн, и Санциско вдруг остро позавидовал своему собрату, лежащему там на мягком, и в бесчувственности своей не ведающего никаких забот. Злость, обычная человеческая злость, вскипела в нем, но пробитая копьем света улеглась на дно души. Он дернулся вперед. Нет. Ошибки не было. Куча шаров, что еще лежала перед ним засветилась. Сердце стукнуло раз, другой и Санциско ухватил себя в руки. Кто-то звал его. Кто-то из тех, кто мог знать о "Паучьей лапке". Шары лежали перед ним невысокой горкой и свет шел откуда-то изнутри. Он ткнул рукой вглубь, ухватил нужный шар и глядя краем глаза как раскатываются по столу остальные, водрузил сиявший чистым серебряным светом шар в треножник. В жаровню полетели травы, и через мгновение там мелькнуло женское лицо. - Здорово дева! - донеслось до него. Санциско даже не пришлось вспоминать имя.
      - Здравствуй, Тулица.... Помощь, какая нужна? Совет? Княгиня виделась ему четко. Она стояла не в доме, а где-то в поле, в лесу. За широкими плечами тянулись деревья, по солнечному небу плыли облака, слышался женский смех и ржание коней. - Это тебе помощь нужна. А мне от тебя яблоки требуются. Просила Избора с Гаврилой найти? Он думал, что уже разучился волноваться, но тут волна крови ударила по затылку. Боль только что упрятанная в глубину тела словно рыба вынырнула и ударила хвостом. Дыхание сперло, и он сперва кивнул, а только потом овладел голосом. - Да. - Ну, мы и нашли.... Шум в ушах превратился в ликующий рев труб, победный грохот литавр. - А они драться полезли, - донеслось слева. Санциско повернул шар и увидел смутную фигуру княгининой подружки. - Не захотели добром-то... - А вы? Голос его все же выдал. - Ну, мы их и зарезали. Наверное лицо у Санциско дрогнуло, потому что Тулица быстро сказала. - Ты же сама просила, чтобы мы зарезали их, помнишь? - Где они? Покажите! Тулица подвинулась, давая простор взгляду. Два тела он увидел сразу. В спине ближнего торчал меч, а у того, что лежал подальше - в боку сидели сразу две стрелы. - Их двое было? - Трое. - А третий? - Убежал...Чего тебе от них нужно было-то? Может шар в крови намочить? Он смотрел на трупы и не верил собственным глазам. Люди, когда-то убившие Игнациуса и истребившие сотню Челнака, люди ускользнувшие от Сельдеринга и его отрядов, люди доставившие столько хлопот ему самому лежали перед ним и чья это была заслуга? Женщины! Княгини полудикого сброда, считавшего себя воинами. - Ожерелье... - хрипло сказал Санциско. Он сжал невидимые женщинам пальцы в кулаки. - У них должно быть ожерелье. Найдите его. Это важно... На его глазах Тулица наклонилась над телом и сняла с шеи белоголового ожерелье. - Это? Отчаяние упало на мага как наковальня. Это была явная фальшивка из тех, что он уже видел и в Пинске и в Вечном Городе. С виду такое же как и настоящее но у него не было того, что было у настоящего талисмана. Носи покойник настоящий талисман так открыто, то теперь, когда были подобраны нужные заклинания, найти его было бы проще простого. А сейчас настоящий талисман забрал бы всю силу у шара и ни шар и никакая другая волшебная вещь рядом с ним не смогла бы работать. А шар действовал. Он видит и Тулицу и фальшивку в его руке. - Ищите другое... Тулица вытащила меч и ногой, боясь перепачкаться в крови, перевернула тело. Санциско не успел ничего рассмотреть - картинка в шаре качнулась, словно кто-то наклонил шар, потом шар и вовсе погас, но через мгновение вновь налился светом. - Корова, - донеслось с неведомой полянки. - Ходить не умеешь! Смотри куда прешь! - Тут ларец какой-то в мешке... Тащите... Сюда дай... Шар замерцал, и сердце мага наполнилось трепетом, предчувствуя удачу. Шкатулка в руках Тулицы колыхалась, словно дерево на его глазах превращалось в дым и стремилось растаять в воздухе. Сила талисмана оказалась столь велика, что даже в шкатулке, запечатанный чудовищной силы заклятьем он влиял на шар.