Внешний враг (Паучья лапка - 3)

Два тела, что лежали в траве оказались достаточной платой за разбойничье любопытство и те не особенно напирали на них, не желая платить больше. Да и что там брать, в клетке-то? Да и сами хранители пардуса не спешили прийти на помощь каравану - свое бы сберечь.... На Гавриловых глазах они нехотя вроде зарубили еще двоих, самых любопытных и встали около клетки, покачивая чудными мечам - черной стали с голубыми прожилками внутри. - А это кто? - Неверные. Они своего пардуса защищают, а до нас им дела нет... - Мечи у них хороши... - сказал Исин. - Где-то мы уже такие видели. - Любые в обозе возьмете, только помогите! Караванщик закусил бороду. Лицо его, искаженное рыданием мучительно содрогнулось. Он дернулся и упал назад, в повозку. Только когда он повернулся к ним другим боком они увидели, что он все же ранен. Гаврила нахмурился и посмотрел на подбегавших разбойников. - Так вот что тут у вас! И услышал в ответ. - Ба! Старые знакомые! И халат сберегли, не пропили! Атаман Шарлыга остановившись в десятке шагов посмотрел на Гаврилу. - А я думаю кого это нам еще Боги послали? А это вы... Старые знакомые считай родня! А раз родня, так подарки давайте! Он повернулся к своему воинству показывая на Гаврилу. - Этого не троньте. Он не опасен и прибытку с него никакого, а вот соседа его миролюбивого от халата освободите... Грех в таком халате одному ходить.... Сам походил - дай товарищу поносить... Да не особенно его уродуйте, я с ним за давешнее еще посчитаться должен. Разбойники осторожно двинулись к Избору с Исином, а Шарлыга почти дружески обратился к Гавриле. - Мало тебе ночи, - укоризненно сказал он. - И днем тебя по белу свету носит... Совесть что ли мучает? - Жизнь такая, - следя за приближающимися врагами, отозвался богатырь... - Жизнь? Какая же у тебя жизнь, у призрака-то? Так... Дым один. Он поскреб затылок, кое-что вспомнил и крикнул, обступающим Избора разбойникам. - Сапоги с него не снимайте. Он без сапог дюже лютый становится. Избор рассмеялся. - Нет. Теперь можно и сапоги.... Это уже не важно. Разбойники попытались стащить его с лошади, но Избор даже не стал вынимать меч, а просто ударил их по головам. Глядя сверху на обступавших его лихих людей он ласково сказал. - Ни стыда у вас, разбойнички, ни совести. Проезжих вот обижаете, прохожих в досаду ввергаете. Али дел у вас других нету? - Снимай халат, прохожий, - топнул ногой атаман. - Ну вот опять "снимай"... Избор перекинул ноги на одну сторону и теперь в любую минуту мог соскочить на землю. - Некому, видно, учить вас вежеству, да уму-разуму... Нет на вас ни Иль Муромца, ни Сухмата, с товарищами. Так вы уж не обессудьте, я сам вас поучу. Человек я простой и средства у меня простые, природные. Он спрыгнул в траву и поясно поклонился лихим людям, а когда поднялся, в руке его уже был обломок дышла от одной из повозок. Первым же резким взмахом он опрокинул стоявших перед ним разбойников и под хруст костей и дерева они полетели на землю. Враги отпрянули от него, словно болотная ряска от места удара и воевода пошел между возов, зашибая попадавшихся на пути супостатов. Купцы радостно закричали, но с ковриков никто не поднялся - смотреть на воеводу было страшно. Люди вокруг него разлетались в стороны, падали - против дерева в его руках не могло устоять и железо. Он дрался легко - знал, что Гаврила и Исин не дадут разбойникам зайти со спины и поэтому смело шел вперед ловко усмиряя лиходеев. Бил он хоть и сильно, но не до смерти, как и обещал при первой встрече, с каждым ударом вколачивая в разбойников понятие добра и гостеприимства. Шарлыга, которого Избор просветил одним из первых вынырнул из забытья у ног Гаврилова коня. - Эй! Все сюда! Голос атамана собрал всех уцелевших. - Лук мне! Не спуская глаз с Избора он протянул руку в сторону. Он стоял спиной к Масленникову и тому сверху было видно как побурела от прилившей крови шея разбойника. Найти лук в обозе везшем оружие смог бы и слепой, а таких среди разбойников не было. В ту же минуты в его руке очутились и лук и стрела. Гаврила привстал в стременах. - Эй, Избор! Убить его, или ты его увечить будешь? Лук зазвенел и стрела улетела к воеводе. Гаврила увидел как перед Избором словно по волшебству возник полупрозрачный круг и стрела, треснув, раскололась. - Ударь... - неопределенно ответил воевода, которому не понравилось, как Шарлыга стреляет. В руке атамана уже была другая стрела и он засмеялся, уловив в словах воеводы похвалу себе. Масленников увидел, как мышцы на разбойничьем плече взбугрились, сгибая лук в дугу грозным движением. Атаман взметнул лук, но это стало последним движением в жизни. Гаврила не раздумывая более опустил свой меч на голову Шарлыги и две половинки некогда грозного атамана упали на землю. - Призрак! - заорало сразу несколько голосов никак не ожидавшие того, такого конца. - Ошибка вышла, - весело объяснил Гаврила. Он вскочил на седло ногами и оттуда перепрыгнул на крышу соседней повозки. Крыша затрещала, повозка накренилась и из нее с сухим треском посыпались короткие копья. Полированные древки сами просились в руки и Гаврила захватив сколько мог, стал метать их в разбегавшихся разбойников. Копья находили их везде - у возов, в кустах, за деревьями... После смерти атамана они и не думали сопротивляться. Каждый спасал только свою жизнь. Богатырь не успел и глазом моргнуть, как дорога обезлюдела. Он топнул ногой и земля ответила ему треском сухого дерева. - Трусы! - крикнул Гаврила. - Почему не деретесь? - Хоть и трусы, да не дураки, - сказал Исин, так и не обнаживший меча. - Зачем им драка? Наверняка ведь сбежали не с пустыми руками. Ты лучше караванщика пожалей. Ему еще убытки подсчитывать. Караванщика уже вынесли из повозки на воздух. Теперь ему было явно легче, но даже без стрелы в боку он выглядел не здорово. Гаврила наклонился поближе. - Помогай вам Боги! - прошептал караванщик. - Боги? - переспросил нимало удивившись Масленников. - Какие Боги? - Пусть вам помогают все Боги, какие только есть на свете! Он откинулся и закрыл глаза. Гаврила выпрямился. Рядом стояли только купцы. Он поискал воинов, но на глаза не попался ни один, а ведь они были, он же отлично их помнил. - Что же вы так, в лес очертя голову сунулись? А охрана ваша где? Купцы начали переглядываться. - Только зря на нее деньги переводите. Гнать таких надо... - Некого, - сказал кто-то из купцов. - Они свое отработали.... Обступившие их люди разошлись и Гаврила увидел что на земле лежат пятеро воинов со стрелами в груди. Караванщики смотрели на него сдержанно, но Гаврила знал, чего они хотят. Смерть пришла и ушла, забрав кого пожелала, а стоявшие тут люди должны были жить как жили. - Ладно, - махнул Масленников рукой. - Собирайтесь... До ближайшего города мы вас проводим, а там глядишь и пятница кончится... Со стонами и причитаниями купцы перепрягли лошадей и кое-как побросав товар в повозки двинулись следом за спасителями.
      Глава 29
      Лес, только что слышавший звон мечей стоя настороженный. Напуганным купцам за каждым кустом теперь виделся разбойник и они не жалея повозок нахлестывали лошадей. Поприще за поприщем они проносились по лесу в грохоте и блеске славы. Грохот слышали все, а вот блеск славы видел только Иосиф. При молчаливом попустительстве купцов он обвешал себя оружием и теперь, грохоча громче любой телеги, мчался впереди самой первой повозки. - Мальчишка-то! Боек! - сказал Исин. - Хоть в младшую дружину бери. Гаврила одобрительно кивнул, вполне понимая страсть с мальчишки к остро отточенному железу, но не согласился с сотником. - Он не будет служить. Он гордый... Вот если б сразу в старшую дружину или в воеводы... Тогда другое дело. А в младшую дружину... Он покачал головой. - В нем есть кровь... - Не меньше чем пол ведра, - подтвердил Избор. - Есть кровь, есть порода. Не такой он и простой, как кажется... Лес закончился, деревья прекратили мелькать по сторонам и миновав густые заросли малиновых кустов караван вырвался на простор. Чуть сбавив скорость они миновали деревушку и направились дальше, в город. Вдоль этой дороги не было ни кустов, ни деревьев. Люди вырубили, выкорчевали их и теперь дорога стала похожа на застарелый шрам на теле земли. Лес отступал все дальше и дальше, словно деревья объятые ужасом хотели убежать подальше, а над виднокраем вырастали стены незнакомого города. На глазах из земли выпирали башни, стены... - Что это там со стенами? - спросил вдруг Иосиф. - Что-то там не так со стенами! Гаврила ничего не разглядев ответил на всякий случай. - Что бы там ни было, что бы узнать нужно подъехать. - А может быть не нужно, - сказал Исин. Он также как и все щурился, вглядываясь в стену - А может быть даже наоборот... Он полуобернулся к мальчишке. - Что ты увидел? Иосиф молчал, глядя перед собой. Кони неслись и вскоре глазастый отрок удивленно крикнул. - Это же люди! Там люди на стенах! Гаврила с завистью к орлиному зрению объяснил. - Воины, наверное. Стража. Но Иосиф только плечом повел. - Что я стражи не видел? Они не сверху, а на самой стене... Висят вроде... Теперь, когда слова были сказаны, они словно прозрели. Стена действительно оказалась покрытой телами людей. Они висели там не шевелясь и никто не мог сказать что же удерживает их там - колдовство или добрая веревка. Дальше люди скакали молча - мысли каждого занимал ответ на вопрос что же там такое на самом деле. До стены осталось на больше двух поприщь, как Избор сказал: - А я, кажется, знаю кто там... - Кто? - Покойники. Гаврила дернул повод, останавливая коня и следом за ним встали все остальные. Даже Иосиф теперь не рвался вперед, а смирно стоял за Избором. Тот из-под ладони долго смотрел на город и спросил неизвестно у кого. - Приклеены они там что ли? - Да хоть гвоздями прибиты, - в сердцах сказал Исин. - Нам-то что до этого? Насквозь проедем и забудем. - Не люблю, когда гвоздями приколачивают... - Зато у людей на виду. - Все равно не люблю... За спиной послышались неторопливые шаги. Даже не оглядываясь, Гаврила понял, что идут несколько старых или очень уставших людей. Когда они поравнялись, он, не отрывая взгляда от стен, окликнул их. - Что за город, почтенные? Избор слегка поморщился от тона. Гаврила, вернув себе естество, а может быть еще не отойдя после схватки с разбойниками, говорил грубо. Надменный тон вопроса предполагал ответ тихий, но путники его удивили. Все четверо одновременным движение они набросили на головы капюшоны плащей, словно вид одной лысины и трех пыльных шевелюр мог оскорбить богатырей и дрожащими голосами, вразнобой, ответили: - Труповец. - Подходяще называется. Он не стал больше ждать и пустил коня в галоп. Название города ничего ему не сказало, но даже не зная что там за люди хорошего от такого названия ждать не приходилось. Странники отстали, а в душе Гаврилы осталось ощущение близкой беды. Опасность он ощущал вещью, которую куда-то убрал и не мог найти, но он точно знал, что вещь эта где-то есть и она, к сожалению, никуда не делась...Беда могла прийти откуда угодно. Хоть со спины. Он оглянулся и взгляд его наткнулся на странников все еще неподвижно стоявших у дороги. - Напугали мы их... Избор обернулся. - Кого? Странников? Чем? Масленников покачал головой. - Не знаю. Вон стоят, как примерзли. Дальше не идут... Исин, смотревший на стены, ответил, так и не обернувшись. - Кто тут нас знает? - Ну... Это хорошая слава лежит, а дурная - бежит. Гаврила засмеялся. - Нас не обгонит. - Вся наша слава за горами, - с удовольствием сказал Исин. - Вон там сейчас весело... Ковры летают, песиголовцы бегают, остроголовые мечутся... Красота. Избор укоризненно посмотрел на хазарина и постучал пальцем по лбу. - Что радоваться? Туда и направляемся. Насмотримся еще этой красоты. Стены выросли и загородили небо. Все там было так, как говорил Избор - вдоль всей стены висели люди. - Колдовство! - сказал Иосиф. - Вот сейчас поближе подъедем и сразу разберемся - колдовство или нет. Как начнут сейчас покойнички со стен прыгать... Но все обошлось без колдовства. Кто висел на стене, тот на ней и остался. Створки ворот оказались распахнуты настежь и там стояли сборщики воротного налога. Город давал всем возможность укрыться от разбойников, продать свой товар и наконец просто отдохнуть после долгого пути, а за все за это следовало платить звонкой монетой. Избор не торгуясь, бросил серебряную денежку и провожаемые восхищенными взглядами (халат, халат!) они попали внутрь. Сразу за воротами маленькая площадь разбегалась в разные стороны пятью улицами. На одну из них сворачивали повозки с горами снеди и Гаврила направил коня следом. - Куда? - спросил Исин.- Зачем? Полуобернувшись и сдерживая коня Гаврила сказал. - Как куда? На базар. Зачем мы сюда ехали? Иосиф посмотрел на Избора. - А зачем? Тот хлопнул себя по груди. - Нам нужна лавка золотых дел мастера. Освещенный солнцем халат сверкал всеми цветами радуги. Избор в нем искрился как сугроб в солнечную погоду. - Продадим камни, приоденемся, станем на людей похожи и только нас тут и видели. Он передернул плечами. - Неуютно мне тут как-то. - Предчувствие? - насторожился Исин, уловив в словах воеводы скрытое беспокойство. - Называй как хочешь, но чем дольше мы тут задержимся, тем крепче жалеть потом будем. Гаврила кивнул и повернул коня на улицу поспокойнее. Едва они покинули площадь, как на нее вбежали четверо путников, которых богатыри обогнали, подъезжая к городу. Придерживая полы халатов и не обращая внимания на ругань возниц они обежали площадь, забегая в начало каждой улицы и вновь собрались перед воротами. Им свистели вслед, смеялись, но вообще то обратили внимания не больше, чем на сумасшедших. - Ну? - грозно спросил лысый и бровастый старик. - Где эти мерзавцы? Двое промолчали, деловито оглядываясь, и отвечать пришлось самому младшему. - Они исчезли, Визуарий! Глаза старика начали выкатываться из орбит. - Да я тебя... В жабу... В труху... Старец побледнел, упал в ноги. Тогда дар речи обрел другой старец. - Да тут они где-то, Визуарий. Тут. Раз в город вошли, значит дела у них тут... - И тебя в жабу, - пообещал главный старец. - В песок, в щебень... - В песок, в щебень... - задумчиво повторил до сих пор молчавший старик. Визуарию эта задумчивость не понравилась и он набрал в грудь воздуху. Неясно чем бы все это закончилось, если б старик не сказал: - Не надо... Знаю, что можешь... Главный старик несколько мгновений держал воздух в груди, раздумывая чем выпустить его - то ли легким свистом, то ли проклятьем. Увидев нехороший блеск в глазах Визуария и чувствуя, что все висит на волоске старик добавил. - До Круторога с Хайкиным совсем не далеко. Береги силы. Только после этого старик выпусти воздух. Заметно успокоившись самый младший старик спросил. - Зачем они нам. Визуарий? У них своя дорога, у нас - своя. - Дурак! - с чувством сказал старый волшебник. - Недоумок... Он посмотрел на убитого презрением старика и тот тут же закивал соглашаясь. - Одна у нас дорога. Я всех своих врагов и не знаю... А может они из первых будут? Второй раз на моем пути... Он с едкой усмешкой посмотрел на потупившихся спутников. - Не забыли, чем в тот раз дело кончилось? Старики дружно закивали головами. - Только ноги и выручили...- сказал один. - Дорога была прямая, - добавил другой. - И до города близко. Визуарий покачал головой, но что выражало это движение понять было трудно - то ли негодование, то ли несогласие. - Мир велик - уверенно сказал он. - Гораздо больше, чем вмещается в ваши мозги и две встречи в этом огромном мире что-нибудь да значат. Он замолчал, задумавшись над своими словами. Его спутники стояли молча, не решаясь перебить его мысль. - Во всяком случае третий раз встречаться с ним мне совсем не хочется. - Испепели их! - восторженно вскричал младшенький - Пусть твой гнев падет на них тяжелой карой твоей справедливости! - В жаб их, - поддакнул другой. - В песок, в щебенку. Потрать на них толику своего могущества! Визуарий посмотрел по сторонам. Вокруг шли люди и никому не было дела до четырех стариков. Он вздохнул, вспомнив о лошади, которую они потеряли в прошлый раз и волшебных вещах, что она везла. Если бы все это оказалось у него под руками! Если бы! - Орел не гоняется за мухами. Сперва найдите их, а потом я решу, что нужно сделать что бы вернуть наши вещи. А уж потом я подумаю, что смогу сделать для них. - Мы заночуем тут? - почтительно спросил младшенький. - Да, - чуть помедлив кивнул Визуарий. Он посчитал что-то на пальцах и добавил. - Да. Мы успеем на праздник. Задержимся. Ненадолго. Выказывая редкую настойчивость младшенький наклонился к земле, словно собака, собираясь унюхать куда это скрылись беглецы, так нужные Визуарию. Тот благосклонно посмотрел на него - тот оправдывал его самые лучшие ожидания, потом он укоризненно оглядел двух других. Отвечая на немой упек один из них сказал. - На рынке они. Где же еще? Визуарий покачал головой. Жизнь научила его не доверять простым решениям. Он мог бы прибегнуть к колдовству, но у него не осталось уверенности, что все выйдет как нужно. - Один из них, вроде в халате был? - Был, вроде... - неуверенно ответил средний. - Так "вроде" или "был"? - Был! - твердо сказал старший. - В халате и сапогах! Лоб Визуария пошел морщинами. Прочно, словно прутья клетки они удерживали старческие мысли в черепе. Видно, что мысли эти были приятны. Старец улыбнулся. - Беги к начальнику городской стражи. Скажи, что в город прибыл... Нет. Пробрался. Старик прищелкнул пальцами, радуясь пришедшей мысли. - Пробрался известный мусульманский проповедник - Меч Аллаха и Надежда Пророка! И что он собирается склонить простодушных жителей Труповца к переходу в магометанство. Ложь была настолько чудовищной, что средний сказал то, что пришло первым в голову.. Кто же в это поверит? Что же он совсем дурак, что ли? - А разве нет? - Я бы на его месте не поверил бы. - Тебе и не придется на его месте быть, - осадил его Визуарий. - Думаешь много, оттого, видно и судьба к тебе боком... Беги. Тот замешкался. - Беги, пока прыгать не заставил. И средний побежал.
      Глава 30
      Город выглядел богато, но мрачно. Выстроенный из черно-красного камня он давил на души гостям, наполнял ее ощущением неуюта. Прислушиваясь к голосам людей, что сновали вокруг Избор задирал брови все выше и выше, качал головой и оглядывался. Голоса звучали вполне человеческие, но речи велись не вполне обыденные, да и названия улиц бросали в дрожь: Висельная улица, Трупный тупик, Кожедерная площадь... От этих названий внутри что-то ежилось от недоумения - как это под этим солнцем вызрел такой город. Даже у Гаврилы это вызвало какую-то оторопь. Единственная улица, с названием которой он смирился, была названа улицей Сорока Великомученников - он слышал, что у последователей Христа было что-то такое - но Избору и это не понравилось... - Не город - нарыв какой-то. Тут в оба глаза смотреть нужно, а то быстро станешь сорок первым... Ему никто не возразил, даже Иосиф, ибо и он почувствовал жуть, разлитую в воздухе. Они ехали молча, сбившись в тесную группу и понимая, что надеяться могут только друг на друга. Все тут был в диковину - и названия улиц и лавки перед домами, выполненные словно длинные виселицы и даже табуретки уличных торговцев, похожие на плахи. Торговцы, что сидели на них провожали халат заинтересованными взглядами. - Эй, почтенный, - обратился Гаврила к одному из местных. - Где у вас тут у вас золотых дел мастера работают? Из уважения к халату хозяин даже вышел из-за прилавка. Размахивая руками так, что рукава шелестели на ветру он объяснил. - Немного вперед пройдете. Потом свернете на Членовредительскую. Но ней дойдете до кружала "Три палача" и там повернете. За второй общественной плахой и живут золотых дел мастера. Избор шевелил бровями, укладывая все сказанное в голове. - Много их у вас? - поинтересовался хазарин. - Хватает. Улица до самого кладбища Невинно убиенных тянется. Лицо у Исина вытянулось. - И что большое кладбище? Купец оторвал взгляд от халата и посмотрел на прилавок. Покупателей не было и он задумался вспоминая. - Да нет вроде... Не больше чем пять других... Взмахом руки богатырь отпустил купца за прилавок и они отправились по указанному пути. Когда отъехали подальше Исин спросил: - Ну что? Хороший город? Заметили, чем он торгует? - А чего замечать? Веревками простыми... - Простыми... - вздохнул Исин. - В этом городе, поди простых веревок нет. Тут, пожалуй все для виселиц. - А нам какое дело? - сказал Гаврила - Мы тут проездом. Продадим- купим, только нас тут и видели... Избор вспомнил стену города. - Если к стене не приклеят. Гаврила хлопнул себя по рукояти меча. - Отклеимся. Избор рассеянно кивнул и Масленников понял, что все это его уже не интересует и мыслями воевода уже был не только за стенами, но и за горами... Иосиф широко раскрытыми глазами смотревший вокруг спросил: - Как тут только люди живут? - Да какая это жизнь - куда не посмотришь мертвяки мерещатся. - Ну не вся же жизнь такая? Наверняка ведь песни поют, - заступился Исин за горожан. - О покойниках. - Пляшут. - Или на могилах, или на похоронах. - Сказки детям рассказывают. Гаврила махнул рукой и направил коня по Членовредительской. Они добрались до "Трех палачей". Напротив заведения стояла виселица. На виселице висел покойник, прямо под его ногами играли дети. Из открытых дверей на все это с улыбкой смотрел толстый человек в белом переднике. - Безумный город, - сказал Исин. - Сделали смерть смыслом жизни! - Не свою - чужую. Как тут только дети родятся? Избор махнул рукой. Тут начинались ряды золотых дел мастеров. Там они, не особенно торгуясь, поменяли несколько камней с халата на несколько мешочков с серебром и золотом. Уклонившись от попыток хозяина продать им серебряные пытошные клещи и позолоченные гвозди для вколачивания под ногти они пошли тратить деньги на одежду и еду. С каждой покупкой на душе Гаврилы становилось все легче и легче - городские ворота становились все ближе и ближе. - Город маленький, а воспоминаний надолго хватит. Как о нем подумаю - сразу виселицу вспомню... - Это ты зря, - отозвался Избор. Камни камнями, а кошель что приятно оттягивал пояс подкреплял его уверенность в будущем. - Город чистый... Мрачновато только, а так - ничего. Улица вывела их на площадь, к воротам. На площади еще сновали люди опоздавшие к торгу, но пахло уже не соломой и навозом, а съестным. Запах еды, словно протянутая поперек дороги веревка остановила Избора около корчмы. У дверей вместо вывески стояли, сыто порыгивая, подвыпившие горожане и смотрели на них. - Скверный городишко. Может в корчме лучше будет? Зайдем? - Зачем? Еда есть... - Потом хоть корчму добрым словом вспомнишь. - Мимо едем. Все равно поесть стоит, - поддержал воеводу Исин. Гаврила оглянулся, не зная что сказать. - Тут кусок в горло не полезет. - Сухой не полезет - смочишь. - И я есть хочу, - подал голос Иосиф, про которого все забыли. - Терпи. А то оставим в городе, придется к палачу в ученики поступать... - Оставь мальчишку, - отозвался Исин. - Дорога дальняя, поесть не помешает. Гаврила уже сдаваясь спросил. - Ну, а если что? - Если что, то до ворот двадцать шагов. Ворота хлипкие, да стража худая. За ворота выберемся, а там ищи ветра в поле. Гаврила хотел есть, но он и не хотел оставаться в городе. Богатырь смерил глазами расстояние до ворот, оглядел щуплого стражника, подпиравшего одну из створок. Ни створка, ни страж не казались опасными. Он нехотя, не из-за голода, а скорее из-за понимания необходимости слез и пробормотал. - Мертвечиной накормят. Похлебкой из пальцев четвертованного. Ни Избор, ни Исин ничего ему не ответили, и только Иосиф, сглотнув слюну, откликнулся. - Мы быстро. Я даже жевать не буду. Сразу проглатывать. Он догнал сотника и воеводу, когда те входили в корчму. Сделав первый шаг в темноту Избор ударился головой обо что-то гибкое и звенящее металлом. - Ящер! - выругался Избор. - У кого в ушах звенит? Из темноты раздался дружный хохот. Воевода провел рукой, ощупывая темноту перед собой. - Цепи тут, - сообщил он друзьям. - Головы берегите. Цепи связками и поодиночке свисали с потолка на малом расстоянии друг от друга. Кое-где на концах цепей блестели крючья, а где-то висели не то мешки не то трупы. Гремели цепи, голосили люди, в полумраке что-то качалось перед глазами. Не хватало только лунного света, что бы ощутить себя среди повешенных. Исин провел рукой сверху вниз. Он понюхал руку и к облегчению ощутил запах мяса.
      - Да тут на убой кормят... - двусмысленно пошутил хазарин. - Или травят сразу насмерть, - откликнулся Гаврила. Избор, приняв слова всерьез ответил. - Если они сделали смерть развлечением, то этого быть не может. Какое это развлечение отравить человека? - Ну, как же... Кто корчится, тот почти пляшет... Глаза уже привыкли к полусвету и Избор разглядел тех, кто сидел рядом с ними. Ни один из сидельцев не обращал на них внимания - все были заняты своими делами. К ним подбежал бледный, как дух смерти, мальчишка и остановился с вопросительным видом. - Вина, мяса, хлеба, - осторожно сказал Гаврила, помимо воли прикидывая куда этот отрок может подсыпать отраву. - А так же еще чего-нибудь... - добавил хазарин оглядываясь. Мальчишка вернулся через минуту с подносом уставленным кувшинами кружками и хлебом. - А мясо? - Режьте сами, - он показал на качающиеся туши. - Тут говядина, а там дальше свинина, баранина, оленина... Избор подмигнул Иосифу и тот ринулся в темноту. Понемногу они привыкали к странностям этого города. - А ничего тут, - наконец сказал Гаврила. - Видно в этом городке и готовят с такой же любовью, как вешают, сажают на кол и рубят головы. Если так дело дальше пойдет не скоро мы отсюда выйдем. Исин сдув пену с кружки прямо на стол заметил. - Судьба свистнет - стрелой вылетим. Иосиф, что возился с курицей захрустел костями и заглушил последние слова сотника. Гаврила скорее догадался, чем услышал их. - Не услышим, - усмехнулся Гаврила, глядя на него. - Когда ей нужно, Судьба свистит очень громко. Цепи на входе зазвенели и сидельцы вновь разразились хохотом. Гаврил настороженно поднял голову. В проеме стоял человек с мечом в руках. - Спокойствие и повиновение! - прокричал он. - По княжескому повелению! В корчме стало тихо, только мертвые свиньи и бараны позванивали цепями. Воин сунул руку за спину и вытащил махонького старичка. Тот ничего не видя в полумраке хлопал глазами, тщась что-то разглядеть за цепями и тушами. Глаза сотника оказались острее. Несколько мгновений он смотрел узнавая старичка и убеждаясь, что тот ему не чудится. - Визуарий, сволочь! - сказал Исин в полголоса. Он не забыл той ночи, когда этот невзрачного вида волшебник едва не превратил его в лягушку и встряхнув плечами сбросил с себя мерзость воспоминания. - Вот так встреча! - сказал Гаврила, лопатками ощутив меч. - Убью гада! Он поднялся и кувшин осколками разлетелся по полу. - Вот они! - закричал Визуарий. - Они все склоняли меня перейти в мусульманство! Халат обещали подарить! Еле живой ушел! Воин за его спиной тряхнул его. - Где они? Голос Визуария перешел в визг. - Проповедник в халате и подручные его. Старец сделал, что хотел и воин убрал его за спину, сделав шаг навстречу вставшему Гавриле. В темноте он ткнулся в стол и выругавшись опрокинул его. Он подошел поближе и стал разглядывать Избора. Он успел оценить и ширину плеч и толщину рукояти меча, что торчала из-за плеча незнакомца в халате. Связываться с ним не хотелось, но вот халат... - Да. Халат есть... Это точно. Он сказал это так, словно именно это все и решало. Вокруг стало так тихо, что Избор услышал как у Иосифа забурчало в животе. Люди кругом молчали, не решаясь ее нарушить. - Что тут за порядки у вас? Мы по своим делам едем, никого не трогаем... наконец сказал Избор, уже понявший, что драться все-таки придется.. Уедите тогда, когда князь вас отпустит. - Почему это? Исин поднялся и встал рядом с Гаврилой. В его голосе не было высокомерия, а только любопытство. - Проповедников Ислама у нас принято выдворять из города по частям. Они его поняли, но воин не удержался и добавил. - Сперва одну ногу, потом другую... И все по разным дорогам. - Ладно, - перебил его Избор. - К нам-то это как относится? Мы мирно едем... Воин не стал его слушать. Он крикнул и из-за его спины в корчму полезли вооруженные люди. - Никто не имеет права проповедовать ислам в нашем городе! - Мы и не собирались делать этого... - честно сказал Избор, прикидывая сколько до ближайшего окна. - Старик утверждает обратное. - А ты его знаешь? - Я и тебя не знаю... - Он сделал нетерпеливый жест рукой. - Ничего. Князь разберется. Избор почесал затылок. - Что-то я не верю в вашу справедливость... - Ничего. Пытка покажет виновного, - уверено, словно изрекал непреложную истину, произнес стражник. По заду пронесся легкий шум. Сидельцы как один закивали -кому как не им знать, что воин говорит сущую правду. Но Избор не поверил и им. - Боюсь в это раз все будет по-другому... - Пытка покажет, - повторил воин. - Пытки не будет, - сказал Избор. - Пытать будет некого. Воин пожал плечами, оставляя последние слова на совести богатыря. - Старика я сейчас убью, а нас вам не взять... - Уж не Аллах ли помешает мне сделать это? Избор несколько мгновений решал не шутит ли его враг и так и не поняв ответил, неопределенно пошевелив пальцами. - Не знаю как случится в этот раз, но обычно мы в состоянии постоять за себя не прибегая ни к чьей помощи... Избор рассчитывал получить в ответ хотя бы оскорбление, а получил улыбку и слова. - Твои друзья хороши, но у меня друзей больше и у каждого по мечу. Люди у него за спиной поняли это как приказ и вытащили оружие. - Человек с мечом это еще не воин. Воин засмеялся, увидев слабость там, где ее не существовало. - Что ж, - сказал Исин. - Все слова сказаны. Осталось только проверить насколько твой язык длиннее меча. - Зря я с вами говорил... - вздохнул воин. - Взять их и доставить к князю. Обходя его воины сдвинулись с места. Избор переглянулся с Гаврилой и кивнул на окно. На пути к нему пока никого не было, но Гаврила отрицательно качнул головой и кивнул на дверь. Где-то там, за рядами воинов блестели восторженные глаза Иосифа. - Нет Через дверь. Там Иосиф и этот проклятый старик. В конце концов там и до ворот ближе... Избор пожал плечами. Он допил кувшин и разбил его о чью-то голову. - Если вспотеешь - предупреди... - Чего предупреждать. Если что сами увидите... Он огляделся и с горечью добавил. - С этими разве вспотеешь?
      Глава 31
      Гаврила рывком опрокинул стол и в грохоте и журчании бьющихся кувшинов затерялся вопль хозяина, уже посчитавшего во что ему обойдется все то веселье, что тут намечается. Гаврила окинул взглядом полутемный зал. - Хорошие вы люди, - сказал он вынимая меч. - Даже жаль вас немного... Богатырь отбросил стол, что стоял справа от него и когда шум вылетел в дверь сказал: - Сейчас я досчитаю до десяти, и тот, кто хочет остаться целым, пусть уходит. А из тех кто останется мы с друзьями зипунов понаделаем. У нас зимы холодные... Он начал медленно считать. Голос рассекал монолит времени на гранитные глыбы мгновений.