Долететь и … - Долететь и остаться

      — «Горошина»? Какой марки?
      — А Бог его знает… — растерянно сказал прогрессор Шура. — Тебе это важно?
      Экс-инженер нетерпеливо щелкнул пальцами.
      — Акустически активная?
      — Естественно… Стал бы я тебе другую предлагать.
      Сергей довольно потер руки, и подмигнул Шуре, уже видя в нем соучастника.
      — Вот что-то и просвечивается… Один канал давления уже есть…
      Про свою кость он уже забыл и, подхватив со стола кусок пирога, быстро зажевал.
      — Сейчас посидим, покушаем и придумаем еще что-нибудь… А потом, что придумали в жизнь воплотим!
      Прогрессор Шура, никак не ожидавший такого напора покачал головой.
      — При чем тут вы? Это моя работа! Мне ее и делать…
      — Мы же и не собираемся делать ее за вас, — сказал Джо. Его улыбка источала добродушие. Прогрессор недоверчиво покачал головой.
      — Слава Богу! А то я уже испугался грядущей безработицы…
      — Нечего вам ее бояться. Работа ваша, вы ее и делайте. Только не один, а вместе с нами.
      Он не сказал как. Туземец с соседнего стола выходя толкнул его и Всезнающий едва не прикусил язык.
      Глядя в удаляющуюся спину, Джо потер свою и пробормотал.
      — Паразит!
 
      …Момул не спеша поднялся из-за стола, оставив как полагается, монетку за выпитое вино. Можно, конечно, было и не оставлять ничего — все съеденное и выпитое шло в общий счет, за который платил брайхкамер, а точнее никто не платил, но не хотелось ему, чтоб те, кто сидел рядом посчитали его за постояльца или завсегдатая, имеющего у хозяина корчмы долговой счет. Пусть уж лучше считают его случайно зашедшим. Случайного человека всегда меньше опасаешься — встретился, разошелся вот и все дела. А сосед… Сосед совсем другое дело. У соседа ты на виду. И совсем не важно, что это за сосед — то ли тот, что живет рядом, то ли тот, с кем вместе на ярмарку едешь, то ли тот, кто за спиной сидит, винцо попивает…
      Он шел не спеша, хотя ногам хотелось рвануть вприпрыжку.
      Как все-таки загадочно жизнь устроена! Идешь за печенкой, а получаешь в руки тайну, над которой и мудрецы и Старшие годами бились и не нашли ничего, только лбы порасшибали.
      Ну и печенку, конечно то же получаешь… Куда ж без нее?
      Не зря! Ой, не зря Просветленный говорил, что чужая глупость всегда есть ступень к собственному возвышению! Ее только усмотреть следует и правильно ногу поставить.
 

Окрестности Имперского города Эмиргергера.

Корчма «Шестнадцать пальцев»

Второй поверх.

      Огонек на кончике фитиля мигал, то ли тужась вырасти с ладонь, то ли наоборот, трясясь от страха, что масло кончится и он сгинет в безвестности. Эйтель поднял светильник, встряхнул, прислушался. Там слабенько плеснуло.
      — «И правда мало» — подумал Эйтель. — «Когда заправляли-то?» Светильник он сам заправил два дня назад, когда сюда пришли и принесли раненого Досах-хе.
      К этому времени поражение уже было пережито, как и счастье обретения товарища. Оставались будни, которые нудно тянулись в ожидании письма от брайхкамера Трульда. Бутылка булькнула, облегчаясь и по комнате поплыл запах цветов.
      От свежего масла фитилек и впрямь бросил тлеть и вспыхнул поярче. Досах-хе, неподвижно пребывающий на лежанке, медленно повернул глаза на свет.
      Посмотреть на него — так и не жилец вроде, но это, к счастью только казалось. Еще вчера он гляделся куда как хуже. «И то, — подумал проникатель, вытирая скользкие руки тряпочкой, — три стрелы принял. Когда ж это и кого стрела красила?» Однако лихорадка у него явно шла на убыль. Боевой товарищ уже не бредил, не говорил с духами воздуха и леса, а лежал тихо, только подергивался иногда, словно собака, которой снился дурной сон.
      Ему, как и всем кто скрывался тут от сыщиков Императорского Оберегателя, было ясно, что самое страшное миновало на этот раз, осталось только полежать так вот спокойно несколько дней, есть и пить вволю, чтоб восполнить кровь, что вылилась из жил под ноги Императору Мовсию. Как сделать это знал каждый из них— свежая печенка да красное вино с Уракским порошком.
      Досах-хе наморщил лицо, попытался подняться.
      — Лежи, — приказал Эйтель. — Пить?
      Сил кивать у раненого еще не было, но и так все было понятно. Он подхватил его под шею, поднес к губам кружку. За спиной заскрипело. Эйтель бросил быстрый взгляд на зеркало, что висело напротив. Так и есть, Момул. Двери ему мало, затеял в окно лезть.
      Эх, дать бы в лоб лентяю, да руки заняты. Не иначе как подглядывал, перед тем, как забраться.
      Раненый задергал кадыком, вино потекло по щекам.
      — Где тебя носит? Принес? — следя, чтоб Досах-хе не захлебнулся, сердито спросил Эйтель.
      Не слова не говоря, Момул сунул ему в руку кувшин с вином и тарелку. Лицо у него было такое, что впору в рот кран ставить да разливать оттуда, что налито — щеки выпучены, глаза блестят, даже о здоровье Досах-хе не спросил. Что-то случилось.
      — Что?
      — Внизу…
      Эйтель, поднимаясь с лавки, потащил кинжал из рукава, но непутевый только рукой махнул. Слава Кархе зримой опасности нет. Вроде нет.
      — Там, внизу Всезнающий!
      Вида не понял, но подобрался. Как это нет опасности? Как раз есть. В одной комнате с умалишенным всегда опасно. Вон как глаза блестят. Еще чуть-чуть и слюна закапает. Тем более не простой умалишенный, что у брайхкамера по земляным ямам сидят, а умалишенный секретному бою обученный.
      — Сядь…
      «А ну как не сядет?»
      Сел.
      — Выпей.
      Выпил. Блеску в глазах меньше не стало, но не это главное. Главное, смотрит на огонь, щурится совсем как нормальный и наговоренного вина не боится. Может быть и не сумасшедший. Хотя после таких слов… Он и сам сел, не отводя, впрочем, взгляда от Момула.
      Всезнающего искали все. После того, как отбыл он из замка Трульд на половинке замковых ворот в сторону Трех Братьев, брайхкамер только-только потери посчитал, так и отправил проникателей за сбежавшим чародеем.
      Где им только побывать не пришлось! Шли и расспрашивали, расспрашивали и шли… Вынюхивали, высматривали…
      Всю землю прошли и уперлись в море, за которым по слухам, ничего, никакой земли уже не было, а жила только рыба Пат, что мечет икру, вызывая трясение земли и снежные бури…
      Ночью трое самых отчаянных сели в лодку и уплыли.
      Остальные по берегу разошлись, походили вокруг. Ничего не нашли, конечно…
      Была надежда, да кончилась.
      К брайхкамеру пришли как оплеванные. Из девятнадцати посланных вернулось только четырнадцать. Остальные то ли сгинули, то ли нашли хозяина получше. Брайхкамер, правда, по доброте своей никого не казнил. Сам понимал, что задачу дал не легкую — колдуна искать это тебе не веревку сучить.
      Да и впрямь как найти правильного колдуна такой силы? Тот наверняка дорогу перед собой мостил, а после себя убирал. Не последний колдун, одним словом.
      На всякий случай, если Всезнающий по своим колдовским привычкам, догоняльщикам глаза отвел, поискали его и в других местах в Империи и дальше.
      Да и не они одни искали.
      Приходилось проникателям сталкиваться и с Императорскими сыщиками и с дознавателями Братства, но никому тайна в руки не далась. А тут на тебе… В простой корчме, самому младшему, в самые руки. Не бывает так… Эйтель головой тряхнул.
      А может, бывает?
      Тем более, что и корчма не совсем простая, а через подставных людей, так чтоб концов не найти, еще шесть лет назад, по совету того же Всезнающего, брайхкамером на чужое имя куплена, да и младший не дурак, а человек с понятием, хоть и лентяй. Вобщем надо разобраться.
      — Чего болтаешь? Какой Всезнающий?
      — Чистую правду. Там внизу сидит самый настоящий Всезнающий.
      Эйтель все же поднялся. Начинать следовало с самого простого. Он мог быть просто пьяным. Один удар в подвздошину, в нужное место— три пальца левее пупка… Лицо его, наверное, выдало и Момул, сторожась, отступил назад.
      — Посмотри сам. Его и отсюда видно… А руками махать нечего…
      Верить в удачу нужно. Если не верить в чудо, что может дать Карха, никогда его не дождешься. Проникатель отодвинул Момула и приоткрыл дверь. В малую щель — с ладонь — стало видно, как внизу пируют, обмывая, кто радость, кто горе, случайные люди.
      — Справа, рядом с бочками.
      Сердце рванулось, желая, опережая события, радостно застучать, но Эйтель не дал ему сделать этого. Ну сидели там люди, ну один и впрямь похож издали вроде бы. Пьют, едят…
      — Люди…
      — Он! Точно он! — Задышал в затылок товарищ. — Своими глазами видел!
      За столом три человека. Разговаривают как добрые знакомые. Вино, мясо… Вон один из своего кувшина всем налил. Плохо. Скорее всего, они все вместе. А если это и впрямь Всезнающий, то понятно, каковы у него товарищи… Н-н-да-а-а-а-а… Ну, а вдруг повезет?
      — Он один?
      — Они все вместе. Что-то об Императоре говорили. Собирались во дворец…
      Не повезло… А может и не он это? Что Всезнающему во дворце-то делать? Кто его знает, кто там сидит… Может быть не Всезнающий, а просто ротозей какой-нибудь лицом похожий, что зашел горло промочить. Как быть-то?
      — Собирались, значит…
      Он опять потрогал ножи в рукаве. Как бы исхитриться и самому на него посмотреть?
      Пока он искал выход, один из трех взмахнул рукой, подзывая мальчишку блюдоноса.
      — «А ведь так альригийцы прислугу зовут, — подумал проникатель. — С альригийцами он теперь что ли заодно?» Ага! Сейчас он им что-нибудь притащит…
      Эйтель сбросил свой халат, стянул с лежанки чей-то поплоше и, набросив на плечи, бросился к окну.
      Момул с завистью смотрел, как старший легко выскальзывает в проем и сползает вниз по стене, как раз к кухонным окнам, чтоб перехватить мальчишку с блюдом.
 

Окрестности Имперского города Эмиргергера.

Апприбатский лес.

      То, что видел перед собой Чен, слова «фантастический» заслуживало куда как больше, нежели чем виды Мульпа, а метеоролог, пока лазил в поисках драгоценных камней, навидался там всякого.
      Землю под ним заливал плотный туман. Пока Чен держался над ним, разглядывая горизонт и то тут, то там торчащие из тумана верхушки деревьев. Часть крон покрывали листья, а часть высушенными безжизненными сучьями, походили на вырвавшиеся из тумана черные ломаные молнии.
      Хотя до земли было всего-то двенадцать метров, казалось, что тверди нет, а кроны вырастают прямо из ниоткуда.
      Где-то там, в этом мареве его ждали товарищи. Грузовой аэроцикл был хоть грузоподъемнее стандартного, да управлять им было куда как сложнее, хотя он пока справлялся. Радиомаяк вывел его на… Он даже не знал куда именно. Вокруг, километров на десять в окружности, поверхность утопала в спустившихся вниз облаках и последние полчаса он медленно утюжил небо, подбираясь к высмотренной коллегами поляне.
      — Где вы там?
      Эфир откликнулся оживленными голосами.
      — Прибыл!
      — Дождались благодетеля!
      — Похоже, что прямо под тобой. «Снайпер» твоя фамилия. Давай спускайся. Только смотри, не задави никого…
      — Ничего. Подвинетесь.
      — Куда? Погода-то самая метеорологическая. В двух шагах ничего не видно. Дай-ка свет на всякий случай. Только на секунду. Нам тут любопытные не нужны.
      Направив прожектор вниз, Чен дал импульс. Свет растекся в тумане, окутав аэроцикл неземным светом.
      — Мы тебя видим. Давай-ка медленно вперед. Не «Снайпер» твоя фамилия, а «Полснайпера» Не долетел малость.
      Голос в ухе показался Чену язвительным. Можно было бы попросить их обозначить себя, однако можно было обойтись и собственными силами.
      Он включил тепловизор, и белесая темнота стала переливчато-розовой. Звездочка радиомаяка пропала с экрана, но тут же зажглись сразу несколько.
      — Ого, — сказал Чен. — Любопытные им не нужны, а что столько народу вокруг собрали? Вы там что, охрану себе наняли?
      — Ты о чем? — спросил Джо.
      — Бредит он, — радостно предположил Сергей. — «Кислородное голодание» его фамилия или «Посттравматический синдром».
      Чен посмотрел еще раз. Не поленился.
      — Ага. И у меня и тепловизора… Да вокруг вас не протолкнешься. Народу как на стадионе.
      Сергей засмеялся.
      — Ты не заговаривайся. Какой народ?
      — Откуда я знаю? — невозмутимо отозвался Чен, поворачивая аэроцикл так, чтоб в случае чего накрыть любопытствующих парализатором. — Я только-только прилетел.
      — Говорил же я, что нужно хотя бы одному «невидимку» одеть… — сказал Джо.
      — Да нет тут других людей. Только мы… — серьезно возразил ему незнакомый голос. Чен не стал настаивать. Нет — так нет. Им, там внизу, виднее…
      — Ну, если не люди, значит звери. Восемь штук. Стая.
      Внизу никто не сказал ни слова. Чен представил, как они там переглядываются и не видят вокруг ничего, кроме тумана.
      — Хорошо если стая, — произнес Джо. — А если банда какая? Где они?
      — А где вы? Я вижу только метки на локаторе.
      — Мы сейчас сойдемся. Посмотри.
      На экране, что светился перед Ченом, три метки слились в одну.
      — Понял. Вы в центре, а они вокруг вас полукругом в десяти — двенадцати метрах. Перемещаются. Окружают со всех сторон.
 

Окрестности Имперского города Эмиргергера.

Апприбатский лес.

Точка рандеву.

      Ах, как хорошо, как удачно все получилось!
      Почти всех своих Эйтель успел собрать кроме Жоли да Найкара, до того, как Всезнающий с товарищами-колдунами из корчмы вышел, а уж когда следом пошли Жолю встретили. И без него, конечно, управились бы, да только с ним спокойнее. Жоля из них лучше всех «липучки» кидает.
      Туман немного подгадил, но не так уж, чтоб сильно. Он всем мешал и им и Всезнающему, а только ему больше. У них-то настойка фарраха была, а у колдунов — наверняка нет! Колдунам, чтоб в тумане видеть, не настойка нужна, а нужна особенная вещь — специальное колдовское зеркало. Это сам Хэст Маввей Керрольд рассказывал и описал его в точности, ибо держал его в руках. А сейчас не было у колдунов волшебного зеркала!
      Эйтель поскреб затылок.
      Хотя… Зеркала то может и нет, а что-то другое — есть! Он на то и колдун, что все у него не так как у людей, да и это все позже выяснится, есть или нет, а сейчас со всей осторожностью, как их сам Всезнающий учил к колдунам подкрадываться, чтоб они Третьим Колдовским Глазом ничего не увидели (Есть оказывается у каждого колдуна и такой глаз! Опять Маввей говорил, Кархой клялся!) они крались за ним, хоронясь за особо толстыми деревьями и изредка обозначая себя особыми звуками.
      Проникатель поморщился. Во рту до сих пор отдавало кислятиной. Настойка, которую он сам лично готовил, на пол дня обостряла все чувства, и теперь мир вокруг, даже сквозь тьму и туман казался более осязаемым, более плотным. Слух, зрение, обоняние обострились настолько, что даже не видя ни своих людей, ни Всезнающего с товарищами, он мог точно назвать место, где стоит каждый из них. Теперь он точно знал, что Всезнающий среди них. Он чувствовал его запах, который ни с чем не перепутаешь.
      Колдуны о чем-то переговаривались, спорили, смеялись. Они ничего не боялись, и, значит, ни о чем не подозревали. Ставшие оглушительными голоса не прятали в себе ни страха, ни озлобленности. Эйтель не понимал ни слова, но слышал все. Слышал даже как урчит у кого-то в животе.
      Шаги впереди стихли, и он тоже встал.
      Несколько мгновений прислушивался к себе, стараясь понять, что твориться вокруг. Обострившиеся чувства говорили, что деревьев впереди уже нет. Поляна.
      Он решил обойти ее, прячась за деревьями, но колдуны не двигались. Какое-то время он ждал, а потом понял — колдуны пришли туда, куда хотели и прямо сейчас, вот-вот, может произойти все, что угодно.
      — «Ну, значит, и мы пришли…»— подумал Эйтель.
      Проникатели сперва, чтоб не потерять колдунов, шли полумесяцем, и теперь глава проникателей чуть слышно чмокнув губами, послал их сомкнуть кольцо. В других командах нужды не было. Каждый знал свое место. Он снял с пояса веревку и зажав конец бросил моток Голбу, что шел слева. По сигналу его товарищи стали сходиться, окружая поляну.
      Конечно колдун — это колдун, но суть-то у него человеческая! Всех мамка на этот свет рождает, это уж потом человек от отчаяния или по глупости в колдуны бросается… А это значит, что с перепугу ведут себя колдуны совсем как простые люди — орать начинают, бегать… Вот, чтоб этого не случилось, надлежит поляну окружить веревкой.
      Тут уж как получится — либо, если побежит — споткнется, либо почувствует ее и побоится бегать, потому как не простая веревка, а в священном дыму выкопченная, а всем известно как колдуны силы Кархи опасаются…
 
      Высоко поднимая ноги над травой, Момул шагнул из-под защиты дерева. Страха в нем не было — только азарт. Конечно не каждый день вот так вот почти с голыми руками — с веревкой да с «липучкой» на колдуна выходишь, и какого колдуна! Но ведь и колдун, зато не чужой, да и награда… Он представил себе свою долю и зажмурился. Пообещал ее, правда, брайхкамер уже давно, но ведь и не отменил до сих пор…
      Видение было настолько соблазнительным, что только мгновение спустя он сообразил, что зажмурил глаза от вспышки в небе. В обостренных зельем глазах заплясали огненные круги. Момул замер, стоя на одной ноге, не решаясь встать на другую. Колдуны радостно заголосили. Под этот шум он и вернул ногу на землю. Шаг. Еще шаг… Трава оплетала ноги, словно была за одно с врагами брайхкамера.
      Где-то над головой раздалось жужжание и тихий, мелодичный звон. Момул замер. Такой звон ничего хорошего не сулил. Вполне могло оказаться, что это кто-то из божьих помощников прилетел посмотреть, чья тут душа слабее всего к телу пришита. Звук услышали все, кроме колдунов, конечно. Этим было не до того, они там заклинания читали на три голоса.
      Проникатель почувствовал, что товарищи его по обе стороны, до которых оставалось шагов десять-пятнадцать, встали, так же как и он сам.
      — «Не почудилось!» — понял Момул. Холодок скользнул по спине и ушел в землю. — «Это за кем-то из нас? Или из них?» Он ждал команды старшего, но вдруг понял, что ее не будет и, поборов робость, шагнул вперед.
      — «Нас не напугаешь! — гордо подумал он, услыхав, как товарищи дружно двинулись с места. — Мы сами кого хочешь, напугаем!» Впереди ждала награда, и ноги сами собой ускорили шаг. Звяканье сменило жужжание. Момул достал «липучку» и приготовился пеленать колдуна. Туман не стал прозрачнее, но и справа и слева проступили фигуры товарищей, точно так же, как и он сам, поднявшись руки для броска. Рука уже жила своей жизнью, готовая, едва мелькнет впереди тень, бросить «липучку», но ни через шаг, ни через два, ни через три он не увидел ни Всезнающего, ни его товарищей. И только на десятом шаге, когда перед ним обозначилась фигура Эйтеля, он понял, что на поляне никого кроме них нет.
      Несколько мгновений они то озирались, то смотрели друг на друга, пытаясь объяснить самим себе необъяснимое. Ответ нашел Эйтель.
      — Колдовство! — шепотом сказал он, и в этот момент в середину круга с каменным стуком что-то упало с неба.
 

Окрестности Имперского города Эмиргергера.

Апприбатский лес.

Атмосфера.

      — Зря ты это, — хмурясь и тряся мизинцем в ухе, сказал Джо. — Лишняя у тебя граната, что ли? И вообще, что вы взяли за моду гранатами кидаться?
      Сергей все еще смотревший вниз, покосился на него.
      — А что гранаты жалко?
      — А если это люди? — в тон ему ответил Джо.
      — Наверняка ведь кто-то из этой швали за нами увязался… Вот пусть и подумают в следующий раз как в затылок хорошим людям дышать.
      Никулин и Чен кивнули, соглашаясь с Сергеем.
      — Они теперь, может, и вовсе не дышат, — сказал Джо тоном ниже. Он и сам считал, что это кто-то из местных джентльменов удачи. Чен посмотрел на тепловизор. Жизнь внизу не то чтоб била ключом, но определенно присутствовала.
      — Да не беспокойся ты за них. Живы все. Вон ползают…
      Джо посмотрел через плечо — и правда, ярко-розовые точки, обозначавшие то ли людей, то ли зверей двигались, правда, никто почему-то не стремился убежать.
      — Ничего, — сказал Александр Алексеевич, — в ушах позвенит, и пойдут они себе дальше по своим делам добрых людей до последней нитки обирать.
      — А мы по своим полетим, — подхватил Чен, до нельзя довольный тем, что самое главная и сложная часть дела сделана. — И никого даже пальцем не тронем. Цивилизация!
      Аэроцикл сделал широкий разворот, проскользнув между двумя рядом стоящими вершинами деревьев. Гор отсюда видно еще не было, но Чен и собирался лично править аэроциклом. Для того чтоб добраться до склада, нужно было только включить автопилот. Только он собрался это сделать, как Сергей тронул его за плечо.
      — Погоди.
      Чен оглянулся.
      — «Не торопись» твоя фамилия, — сказал егерь. — Мы тут обсудили ситуацию и решили ненадолго слетать в Эмиргергер.
      Чен повернулся к нему лицом.
      — Зачем?
      Он подумал о торжественном обеде, который сейчас готовил кибер-повар, о специях, что лично намолол сегодня перед отлетом и непроизвольно сглотнул.
      — Чего вы там забыли?
      — Договор с Императором, — объяснил прогрессор, — и ничего более…
 

Имперский город Эмиргергер.

Зал Государственного Совета.

      Поворачиваться и смотреть назад Мовсию не хотелось. Все одно ничего нового он там не увидел бы, а спрашивать можно было и так, тем более что и ответы он знал почти наверняка.
      — Опять колдовство?
      — Да, Император…
      — А колдуны?
      — Исчезли…
      Голос был один, хотя за спиной стояли двое. Старший Брат Черет многозначительно молчал. Правда, Мовсия его мнение уже не интересовало. Он выплеснул его, как только переступил через порог и грозно умолк, так что участь вываливать на Императорскую голову все остальные неприятности выпала Иркону. И пока Старший Брат молча стоял, Иркон рассказывал о том, что произошло около дома Синдбада-морехода.
      — Как, как он его назвал? — переспросил Мовсий, все же обернувшись. — Повтори…
      — Синдбад-мореход.
      — Значит их двое, — едва слышно пробормотал Император. Имя первого купца он запомнил, наверное, на всю жизнь. Иркон не расслышал, что сказал Император и жадно подался вперед, но переспросить не решился. Мовсий посмотрел сквозь него и сел на подоконник.
      — Искали?
      — Все перерыли… Пыль перетряхнули, просеяли…
      — И что?
      В голосе Императора не было издевки — простое любопытство.
      — Ничего, — мрачно ответил Иркон. — Исчезли. Испарились…
      Мовсий, словно потеряв интерес к разговору повернулся к нему спиной… Глядя в окно, он подумал, что это вообщем-то справедливо, что император не его товарищ, а он. Он знал гораздо больше. Наверное, Эвин, все-таки прав. Тот купец был послан ему Кархой, а его враги опередили его, Императора Мовсия. Это были не простые враги… Колдуны… А колдуны не исчезают без причины.
      — Если б они исчезли, то это было бы не самое скверное известие, — сказал он. — А они не исчезли. Они невидимыми стали…
      Челюсть у Иркона поползла вниз. Мовсий бросил взгляд на Черета. Тот стоял неколебимо, как столб. Для него колдовство было вещью вполне понятной.
      — Есть у них такое колдовство, это мне точно известно…
 

Мульп.

Промежуточная База.

Кабинет Главного Администратора.

      После того, как первые кружки были осушены, капитан перешел к делу, из-за которого и позвал Главного Администратора к себе.
      — Все, Игорь Григорьевич! В нашем распоряжении пять дней.
      Игорь Григорьевич молча прихлебывал, не задав ни одного вопроса и капитан повторил.
      — Еще пять дней и «АФЕС» уйдет с Мульпа.
      — Куда? — поинтересовался Главный Администратор.
      — Да какая вам разница? — отозвался капитан — Вы о другом подумайте…
      — Вы, капитан, неуемный какой-то, словно ребенок ясельного возраста. О чем думать? Все в порядке. Прогрессора мы освободили…
      — Это, конечно, хорошо, — согласился Мак Кафли. — Но вы лучше подумайте о том, насколько вам будет меня не хватать, когда вы все же придете к нужному решению.
      — Какому решению? — невозмутимо переспросил главный администратор.
      — Да ладно вам в эхо играть, — отмахнулся от серьезного тона Мак Кафли. — Я же вижу, как вы мучаетесь. Надеюсь, Александр Алексеевич не захватил с собой то золото, которое вы обещали Императору?
      Игорь Григорьевич посмотрел на него с интересом.
      — Нет, не захватил.
      Мак Кафли довольно хлопнул себя по колену.
      — Ну, значит, даже формальности будут соблюдены. Вы отдали ему ценности и теперь вправе получить то, за что заплатили. В этой ситуации любой суд, от деревенского совета Старейшин до Федерального, будет на вашей стороне.
      Игорь Григорьевич смотрел в кружку и молчал. Тогда Мак Кафли обозначил акценты еще более явственно.
      — Я думаю, что после того, что произошло, вы имеете на это болото все права, включая моральные.
      Отдавая дань логике, Главный Администратор покачал головой.
      — В ваших рассуждениях, капитан, есть существенный изъян.
      Мак Кафли вопросительно поднял бровь.
      — По здешним установлениям Император стоит над любым законом. Его воля сильнее любого писаного или не писаного права.
      — Даже если это касается законов природы? — вкрадчиво спросил Мак Кафли, готовый к такому повороту разговора. — Может ли Император в рамках Империи отменить закон Ома или гравитационную постоянную?
      — Поверьте, капитан, мне не до смеха, — серьезно ответил Игорь Григорьевич. — Я рассчитывал услышать от вас что-нибудь серьезное… А вы повторяетесь.
      Мак Кафли был терпелив как Будда.
      — Я потому и повторяюсь, что пытаюсь втолковать вам очевидное! Ответьте на мой вопрос, и я отвечу на ваш.
      — Ну, конечно же, нет! Какой еще тут может быть ответ?
      — То есть законы природы имеют большую силу, чем местные законоустановления? — уточнил капитан.
      — Конечно! Ну что из этого?
      Мак Кафли торжественно поднялся, держа в руке кружку.
      — А из этого следует, что если вы обопретесь в своих притязаниях на закон природы, то ваша позиция будет сильнее!
      — Наверное…
      — Да или нет?
      — Да, да. Будет, — в сердцах сказал Игорь Григорьевич. — Что дальше?
      Капитан пожал ему руку и снова вернулся в кресло.
      — Я рад, что установлена точка, от которой мы пойдем вместе к решению этой проблемы.
      — Что конкретно вы можете предложить?
      Весело сверкнув глазами, Мак Кафли заявил:
      — Мы должны отыскать такой закон, который был бы древнее Императорского права. Опереться на право более древнее, чем право Императора!
      Игорь Григорьевич смотрел на него и по его глазам Мак Кафли понял, что он уже догадался, что тот имеет в виду.
      — Кстати, право Императора зиждется на точно том же фундаменте.
      — Капитан! Вы уже говорили об этом! Вы опять о праве сильного?
      — Да. О праве сильного!
      Главный Администратор хотел кое-что уточнить, но капитан остановил его жестом.
      — Применение силы в этом случае нравственно оправдано! — заявил он. Игорь Григорьевич уперев взгляд в стол, пальцем развозил лужицу из пива. Он молчал, словно все его внимание было поглощено этим занятием. Капитан умолк, боясь спугнуть удачу.
      — Вы думаете? — наконец спросил он.
      — Конечно! Вы же понимаете это не хуже меня. Ведь тем самым мы спасаем для них их же достояние.
      Он подлил пива, и Игорь Григорьевич смотрел на то, как оседает шапка пены над ободком кружки. Мак Кафли видел, как он идет… Нет, не к решению. Решение уже давно созрело в нем, а к необходимости признать его единственно верным.
      — Вы должны захватить эту землю, чтоб труд Земли не пропал даром!
      Игорь Григорьевич молчал.
      — Драконы, — напомнил капитан, вспомнивший про поговорку о перышке и спине верблюда. — Целый вид. Исчезающий вид, заметьте. Если они их повыбьют, то другого не будет…
      — Да, — произнес, наконец Главный Администратор. — Да. Именно так я и поступлю.
      Он энергично отодвинул полупустую кружку и поднялся.
      — Я могу на вас рассчитывать?
      — Еще как! — радостно сказал Мак Кафли. С его души, словно камень свалился. Он встал следом. — Я охотно помогу вам. Мало того, я бы обиделся на вас, если б вы не воспользовались моей помощью.
      — Охотно воспользуюсь. Как крупный специалист по захвату чужой собственности, вы без сомнения…
      Капитан протестующе всплеснул руками, и Игорь Григорьевич поправился.
      — Хорошо, хорошо… Как серьезный теоретик в этой области.
      Мак Кафли удовлетворенно кивнул.
      — Вы, несомненно, сможете дать ценные замечания к моему плану.
      — У вас есть план? — воодушевился капитан. — План? Уже?
      — Конечно. Каким бы я был Главным Администратором, если б не имел плана? Бой! — скомандовал Игорь Григорьевич.
      — Слушаю товарищ директор!
      Слушая этот диалог, Мак Кафли расплылся в улыбке. Нравилось ему это дело.
      — Карту заповедника. Вариант «Аннексия» с позавчерашними поправками.
      Улыбка на капитанском лице уступила место удивлению. Брови поднялись и опустились. Надо же… Тут уже «позавчерашние поправки», а он со своими советами.
      Над столом, переливаясь оттенками зеленого и коричневого цветов, появилась карта. Казалось, что люди смотрят на заповедные болота откуда-то сверху. По поверхности земли змеились несколько линий — разноцветные и пунктирные. Были там еще какие-то синие крестики, сиреневые спирали и черные значки. Капитан только открыл рот, как Игорь Григорьевич сказал:
      — Сейчас я все объясню. Желтая линия — это граница заповедника. В ее границы укладываются все основные места гнездования драконов. Красный квадратик — Императорский драконарий. Мы предпримем акустическую атаку на него. С помощью инфразвуковых излучателей мы разгоним там все живое, а потом по периметру заповедника выставим щиты «Преграда», чтоб ни один из сбежавших не вернулся.