Доминирующая раса - Доминирующая раса

      И у всех были такие яркие глаза.
      Особенно у пилотов истребителей и экипажей ракетоносцев.
      Они гибнут первыми.
 
      Нас организовала Инга — выходить к камере в парадной форме и держать строгий деловой тон. Она даже фон продумала. Интервью давались в комнате отдыха, там как раз удобно стояли диваны, кириллической буквой «П». Пока кто-то говорил, остальные сидели на этих диванах, в компании расхаживающих кругом нукт. Очень впечатляло. Экзальтированная журналистка от «Колониальных новостей» заявила Инге, что она «просто гений!»
      Инга посмотрела на нее свинцовым взглядом.
      …чудесным алхимическим образом этот свинец превратился в летучий гелий, когда очаровательная местра Чигракова объясняла зрителям, что внутренняя структура кораблей чийенкее прекрасно известна, а по штурму рритских судов были даже разработаны инструкции. Я видела потом этот выпуск. Откуда у Снежной королевы взялось столько добродушного юмора? Впрочем, у русских есть другая сказка о девушке из снега…
      О численности абордажных команд никто не заикался. Невоенные люди и так были слишком напуганы, чтобы еще поддавать жару.
      А я не чувствовала особого беспокойства. Сидела в просторном холле, пила кофе, разговаривала с соседками о всяких мирных вещах, смотрела кино, пела. Хозяйку гитары звали Наташа, она играла удивительно хорошо. Порой даже классику. Правда, пели все больше по-русски, а в этом деле переводчик с браслетного компьютера не помогает. Но песни Ифе Никас и Мартинеса «Дрейка» я делила со всеми… Наши мальчики слонялись рядом и требовали внимания. Это совсем не страшно — готовиться к славной драке.
      Страшно бессилие.
 
      Номерные планеты «большого круга кровообращения» эвакуировали без задержек и форс-мажора. Исключая, разумеется, Фронтир. Оттуда, насколько известно, эвакуировать не удалось никого. Уже обнаружили, что брошенную инфраструктуру промышленных планет противник не уничтожает. Может, намеревается использовать, может, просто не хочет тратить боеприпасов. Эвакуировали ближайшие к границе «малого круга» Терры — Четвертую и Девятую.
      Командующим объединенного флота был назначен адмирал Захаров. Чистая формальность со стороны Джейкоба, никто и не сомневался. Один за другим возвращались гиперы-разведчики. Теперь уже знали точный состав флотилии, конфигурацию каждого судна, определили все тактико-технические характеристики.
      Начали работу аналитики. Срочная лаборатория пыталась найти сигнал, используемый противником. Вражеские корабли шли молча, словно бы не пересылаясь между собой. Подозревали новый, неизвестный доселе тип связи.
      Перегруппировка началась уже несколько дней назад. Уход авангарда и первого эшелона нас не затронул. В начале сражения всегда обходились без десантных команд и экстрим-операторов. Поэтому я очень смутно представляю роль «первой линии». Скорее из фильмов, чем из обзорного курса тактики. В фильмах почти всегда показывают как раз «первую линию». Там стрельбы больше. И сложных маневров на тысячных долях световой скорости. Ракетоносцы яростно изрыгают боезапас, ловко прячутся за беспилотные муляжи больших судов. Противник бестолково палит по скорлупкам, впустую свой запас расходуя.
      Поймите правильно, на экране это выглядит замечательно и спецэффектно, но я не уверена, что именно так все оно и происходит. Насчет красивых взрывов вроде фейерверка совсем не уверена. Вакуум все-таки.
      «Гагарин» оставался во «второй линии». Её сражения тоже порой изображают в кино. И хотя стрельбы за бортом немногим меньше, но показывают обычно как раз наше профессиональное — насильственную стыковку, в просторечии называемую абордажем, и бой в коридорах.
      Тут тоже не могу поклясться насчет достоверности. Особенно по части удара кулаком в рритскую морду. Боюсь, что кулак был бы оторван с руки еще на подлете. Да и не всякую рритскую морду человек способен достать кулаком, если человека вообще подпустят на расстояние удара. Хотя могут. Скажем, развлечения ради.
      Есть еще третья линия. И планетарная защита. Но когда о них снимают фильмы, то реализма в них искать не приходится вовсе.
      Хоррор — он и есть хоррор.
      Кстати, был единственный реальный случай в начале Великой войны, когда ррит прошли сквозь третью линию обороны и столкнулись с ракетными войсками Древней Земли. Нельзя сказать, что им повезло. Слишком уж много оказалось на маленькой планете пусковых шахт. Домой ни один из атаковавших кораблей не вернулся.
      Сарказм истории. Предназначались-то эти ракеты совсем не для ррит.
 
      Чийенкее — стайные хищники. Похоже, что ррит, проигравшие людям войну, разработку стратегии сейчас доверили тем, кто был больше похож на врага…
      Пятьдесят эскадр.
      Теперь ждали. Почему-то не собирались двигаться навстречу и перехватывать инициативу. Впрочем, я уже говорила, что почти ничего не смыслю в военном звездоплавании. Может, ждали, когда подойдут корабли от Маргариты, Локара и Альцесты: планет, недостаточно комфортных для того, чтобы зваться Террами, и освоенных по другим причинам. Может, просто обороняться выгоднее.
      Мне-то почем знать? Я не полководец. Во всеуслышание не то что планов командования не оглашали, даже предположений и оценок насчет развития ситуации.
      …лучше бы я побегала в виртуальных тренажерах, имитирующих утробы рритских кораблей разного типа. Или позанималась с Малышом лишний часок. Ха! Надо же было полезть в инфобанк сравнивать силы… Я неоднократно напоминала себе, что ничего в военном звездоплавании не смыслю. Но по голой численности картина рисовалась довольно тоскливая. Хотя бы потому, что «Гагарин» был один, второй суперкрейсер только строился в орбитальных верфях Марса; строиться ему предстояло еще полгода, и то если в авральном режиме, а ймерх’аххаров навстречу семитерранину двигалось три.
      Плотным фронтом. По-прежнему. Без задержек. Враг не разменивался на колонии.
      Оставалось пять дней пути до сердца Ареала.
      До великой Древней Земли.
      И двое суток — до нас.
 
      — Существует такая вещь, как разведка, — сказал местер Ценкович, Элия Наумович, как его без лишних просьб звали уроженки Седьмой Терры. — В особенности агентурная разведка.
      — И как вы ее себе представляете? — фыркнула Саша, — если расы разные?
      Ассириец отпил кофе из пластиковой чашки и поставил ее на пластиковое блюдце — так плавно и любовно, словно прикасался к драгоценнейшему фарфору.
      — Кто из нас ксенолог, Сашенька, вы или я? — необидно хмыкнул он. — Если вы думаете, что шишки нашего Ареала тридцать лет хлопали ушами, вы сильно ошибаетесь. Они, конечно, думали о своем благе, кто же такой дурак, что о нем не подумает? Но о благе вероятного противника они тоже думали, много и нехорошо. Все распланировано…
      — Даже уничтожение земного питомника?
      Я не собиралась ничего говорить. Я здесь чужая пока что, могу и не стать своей. Собиралась молчать. Кто-нибудь обязательно сказал бы вместо меня. Но это слетело с губ помимо воли.
      Ценкович поднял печальные черные глаза.
      — Бывают и просчеты, — согласился он. — Очень грустные, нелепые и удручающие просчеты. Без них не бывает.
      Вообще-то психолог нас так успокаивал. Через несколько часов начиналась наша передислокация из комфортных жилых отсеков крейсера на суда приписки. Предбоевая.
      Что-то не похоже на случайный поворот беседы. Только не беседы с психиатром-ксенологом. К чему он клонит?
      — Существует такая планета, как Дикий Порт, — сказал он. — Слыхали?
      У меня мурашки побежали по коже.
      Почему-то все смотрели на меня. Ценкович смотрел — и все смотрели, как по приказу.
      — Да, — ответила я. — Всерасовая. Пиратская. Вы хотите сказать, что там существует агентурная разведка?
      — Там существует республика, — мягко проговорил шумер. — И в настоящий момент ею руководит Homo sapiens. Его представитель недавно прибыл сюда. Если второй фронт уже не открылся, прелестные местры, то скоро откроется. Можно с уверенностью сказать, что мы во Вселенной не одиноки.
      Его закидали вопросами о пиратах, республике, планете и собственно миссии представителя — всех удивляло, зачем было слать гонца вместо того, чтобы спокойно поговорить по галактической. Меня как раз это не удивляло. Ррит изобрели новый тип связи — сигнала даже найти не могут, а перехватить всем знакомую человеческую галактическую передачу — дело нехитрое. Думаю, на Диком Порту в особенности.
      Я пыталась осмыслить сказанное. Мастера полагали, что наблюдают реализацию планов местера Уильяма по обретению высшей власти. Элия Наумович же намекает, что расчет отнюдь не личный, а занимались этим высшие лица Ареала и едва ли не ради Ареала же.
      Собственно, одно другому не мешает.
      Местер Уэно на «Испел» отвлекал пассажиров историями о Магеллановом облаке. Местер Ценкович на «Гагарине» отвлекает солдат рассказами о помощи, которая обязательно придет. Мудрые, мудрые люди…
      Не то чтобы я была пессимисткой. Я просто случайно знаю, что на Диком Порту помимо людей много лет обретаются и ррит, и чийенки, и все прочие. И после поражения ррит в войне именно там наши самые страшные враги копили силы. Так что у неведомого местера — владыки пиратов возникнут определенные проблемы с помощью войскам человечества.
      Если он, владыка, вообще жив…
      Ценкович еще договаривал, мягкими движениями рисуя в воздухе какие-то каббалистические знаки.
      Ввалился Морган.
      Он опять был небрит, зато выглядел совершенно здоровым и бодрым. Я за него порадовалась и удивилась, почему он все еще в штатском. Должны, вроде, были зачислить куда-нибудь…
      — Местер Ценкович! — заорал Морган от дверей, по обыкновению громко и по-хамски. — Вы вот где? Ну… ну вы додумались сигнал на браслетнике отключать! И это в военное время! Вам знаете, сколько раз звонили?
      — Что? — почти испуганно вскинулся Элия Наумович, но на лице у него было написано, что обо всем он прекрасно знает и сигнал отключил вполне осознанно.
      — Когда я уходил, — доложил Морган, — собирались по общекорабельной вас вызывать. После того, как с распечатками ознакомятся. Вы лучше сейчас идите, там знакомиться особо не с чем.
      — Вы это о чем? — сладким голосом осведомился шумер, делая вид, что добрых трех десятков навостривших уши женщин вокруг него не существует.
      Мне было и смешно, и любопытно до смерти.
      Ценкович — прелесть. Ну, знаете, бывают такие чудесные старые хрены, про которых думаешь — ах, если бы он был моложе хоть лет на двадцать! Беда в том, что свое обаяние они приобретают именно с возрастом. В молодости местер Ценкович наверняка был унылой чернявой жердью. Шумные здоровяки вроде Моргана к старости резко скучнеют и начинают пить…
      А вот мастеров в старости я просто не представляю. Мастер Михаль казался мне всего лишь уставшим, не выспавшимся, а седина ничего не значила.
      Дитрих, разменявший восьмой десяток…
      — Об адмирале Захарове, — со значением произнес Морган. По-русски он говорил еще хуже меня, несмотря на продолжительную работу в компании двух уральцев в бытность свою «стратегическим». Может, просто не мог избавиться от акцента, — и прозвучало «Закхарофф».
      Семитерранки засмеялись. Добрая половина — молодые и привлекательные, все как на подбор — стройные, и местер Стюарт насупился.
      — Сигнал поймали? — продолжал уточнять Элия Наумович. — Или местер Терадзава?
      — Местер Ценкович, — мрачно перебил Морган. — Командующему требуется ваша консультация. Как ксенолога.
      — Поверю вам на слово, как корсару, — съязвил ассириец.
      Я не успела удивиться тому, откуда Ценковичу известна биография Моргана. И почему такие щекотливые подробности он без стеснения сообщает публике. Ксенолог продолжил:
      — Милые местры, позвольте представить вам полномочного представителя начальника альтернативной республики Дикий Порт.
      Если б я уже не сидела — я бы села.
 
      От королев красоты тоже иногда случается польза.
      Повстречавшись с ней в коридоре, я долго и с натугой пыталась вспомнить, где же я видела это лицо. Естественно, предположила, что мы встречались в Академии. Но она явно была младше меня. А я, в отличие от Инги, после окончания курса Джеймсон не навещала. Чувство ускользающего узнавания преследовало. Я припоминала коллективные задания, репортажи о выпусках Академии, о награждениях операторов… короче, все, что угодно, кроме конкурса «Мисс Вселенная».
      Не интересуюсь.
      А ее я видела в новостях из-за скандала, случившегося, когда «мисс Терра-7», только что надевшая венец самой красивой женщины человечества, отказалась от контракта с модельным агентством. Любым. Не знаю, зачем она вообще участвовала в конкурсе. Возможно, ради шутки. Наверняка в пятнадцать лет, поступая в Джеймсон, она не была такой красивой, как в девятнадцать. Не думала о карьере модели. И в Академию шла, испытывая жгучее желание попасть туда. Если бы она по-настоящему не хотела быть экстрим-оператором, нукта никогда не выбрал бы ее.
      Златокудрая наяда Катя Аникеева, ослепительная не только в гриме на экране, но и в жизни, заступила дорогу бедняге Моргану, полномочному представителю пиратского короля. И потребовала объяснений. Полномочный попытался скрыться. Не нашел моральных сил. Я подумала, что наяде стоило бы работать следователем, а не оператором, — такой правильный допрос она устроила.
      Нестыковочка относительно того, когда Морган успел так подняться в иерархии Дикого Порта, чтобы стать представителем его главы, отпала. В дипломатическую миссию местер Стюарт был отправлен именно потому, что ничего не успел. «Не успел совершить противоправных действий. И не за что меня сажать», — отчитался допрашиваемый.
      Значит, он врал.
      Мне.
      Врал, мерзавец, и лапшу на уши вешал!
      — Морган! — окликнула я.
      Полномочный представитель с натугой выпутался из золотых кос королевы и вцепился глазами в меня. В окружении поджарых невысоких женщин он выглядел еще больше и могучей, чем когда-либо. При этом был растерян и взъерошен. Чудное зрелище.
      Инга подняла бровь. Катя склонила голову грациозным движением сиамской кошки.
      Я подумала, что женское царство Моргана угнетает. А уж будь тут наши драконы…
      — Яна, — сказал он обреченно. — Привет… Ну вот. Я же обещал зайти. Я, между прочим, только для этого и зашел. Увидел тут деда этого сволочного, блин… надо было повременить…
      Улыбнулся. Виновато, криво, опустив голову.
      И я увидела, что половина моргановых зубов — ровная и белая, вторая половина — тоже ровная и белая, но слева зубы второй очереди, то есть нормальные постоянные, а справа — третьей, выращенные искусственно. И лицо самую малость асимметричное. Надбровные дуги на разной высоте, выступ скулы слева очерчен яснее…
      Крепко же его покорежило когда-то. И почему я раньше этого не замечала?
      — Ладно, — сказала я подчеркнуто спокойно. С моим лицом несложно научиться владеть голосом. Ни на что другое можно не отвлекаться. — Ты лучше рассказывай, раз начал.
 
      Вообще-то злосчастный местер Стюарт сам ничего особо не знал. А что знал, то понять было довольно трудно даже при полном согласии выдать информацию. «Лаэкно, суки, все ловят!» — это, к примеру, означало, что никакую передачу на Диком Порту невозможно утаить от пресловутых обладателей «летающих тарелок». Из-за чего пришлось воспользоваться физическим носителем. Содержимое доставленной карты Морган представлял смутно. Физиком он не был, объяснить, какой именно связью пользуется противник, не мог. Равно и стратегические планы начальника Порта оставались для него тайной. Он только доложился, что по доставленным сведениям через пару часов вражеские переговоры дешифруют. Планы у владыки всех корсаров есть, и будут реализованы «безо всяких там, потому как мужик — зверь. Страшней гражданской войны».
      Вот и все.
      Наконец, передислокацию объявили. Девчонки начали собираться. Из вольера по стенам и потолку высыпала дюжина особо сообразительных нукт. Они решили, что внизу слишком тесно и можно кого-нибудь поцарапать. В результате изодрали когтями пластик облицовки и получили пинков от хозяек. Катя прощально помахала Моргану ресницами, а я затащила его в пустую каюту и набросилась.
      К челноку — успею. Терпела я долго.
      — Какого?!
      — Что? — почти робко спросил бывший «стратегический», ныне полномочный.
      — Какого хрена ты врал?! — заорала я, не сдержавшись.
      За спиной Моргана вырос Малыш. Просто так. Сначала нукта задумчиво смотрел на его штаны — чуть пониже талии, — потом поднялся на задние лапы и уставился на меня.
      Дежа вю. На Фронтире Аджи вот так смотрел на меня через голову местера Колина. Вопросительно. Незадолго. Незадолго так до того, как все началось…
      Я вспомнила, чем все кончилось, и мне стало нехорошо.
      Нет. О нет. Не надо опять. Пожалуйста.
      — Ну… легенда же, — оправдывался Морган. — Положено.
      — А мне-то зачем? — чуть не плача, спросила я. — Мне-то ты зачем легенду рассказывал?
      — Ну… — Морган стушевался. — Мне посмотреть хотелось, что ты скажешь…
      — Сволочь ты, — сказала я. — Беспримесная. Я думала, ты вправду…
      — Яна! — он растерялся. — Ну, прости! Ну, я же… Я же никому не передам!
      — Местра Лорцинг!
      Это Инга меня окликала от дверей.
      — Челноки ушли, — сказала она, глядя на меня со странной неприязнью. В чем дело? Неужели оттого только, что я ушла из холла… — Мы с вами пока остаемся. Еще час. Наш корабль — «Искандер».
      Окатила меня колотым льдом взгляда и развернулась. До меня дошло: она заподозрила, что я ревную Моргана к Кате. Плевать, в сущности, но стало как-то гадко. Тьфу. Вот уж, в самом деле, бабье царство…
 
      Большой общий экран уже настроили на мостик «Гагарина». На случай форс-мажора. Но пока что шли новости.
      Последнее время в каждом выпуске показывали Мраморный дом. То зал заседаний, то коридоры, то главный холл. Последний — чаще всего. Он огромен, и обычно освещение там не очень яркое, зажжены только бра. Но сейчас было полное освещение, словно по случаю торжества. Приема делегации, например.
      Особые краски. Особые, новые люстры, несколько лет назад заказанные специально. Цвета большого полотна не терялись и не тускнели при сильном свете — наоборот, становились глубже, сочнее, картина пламенела в вышине…
      Ее создатель был убит.
      «Первая волна» должна была вступить в бой с минуты на минуту. Я думала о том, что чувствуют люди, на которых движется армада, пятикратно превосходящая их по численности. Что вообще чувствуют люди в маленьких скорлупках истребителей и ракетоносцев, которые можно уничтожить целиком, и у экипажа не будет шанса спастись. Огромный многомодульный корабль — совсем другое, ни одна цивилизация не создавала более живучих моделей, чем «соларквин» и ее производные. Почти все системы автономны; во время войны нередки были случаи, когда корабль разваливался на две-три части, но все они продолжали вести бой. Новейшие «энтерпрайзы» во время войны с анкайи зарекомендовали себя как лучшие боевые суда Галактики…
      Их просто мало. После того, как более десятка пришлось уничтожить самим людям… «Искандер», «Тамерлан», «Маршал Луговский», «Адмирал Смирнов» — сопровождение «Гагарина». Из приписанных к Древней Земле — только «Виджайя». И «Тора-мару». Хотя последний, кажется, все-таки «соларквин»…
      …новости оборвались на середине репортажа с какой-то колонии. Неподвижная, как застывший кадр, бледная картинка: пустой мостик суперкрейсера. Наверняка ее сейчас транслируют по галактической. Плюя на стоимость. В обычное время экономят каждую долю секунды, а сейчас…
      — Понеслось… — тихо сказал отмалчивавшийся до сих пор Морган.
      — Ничего не понеслось, — отозвалась Лидия, не поднимая глаз от компьютера. — «Первая волна» развернулась и идет сюда. В силу безнадежности…
      — Там что, так и написано? — по-прежнему тихо, будто боясь, что услышат, удивился Морган. — Ну, комедия…
      — А что?
      Я прикинула время. Если они собираются примкнуть к основным силам — то не более двух часов отсрочки. Может, даже меньше.
      — Сейчас увидим… — тут Моргана накрыла неуверенность, и он повторил, — не, мужик — зверь. У него без всяких!
      Имел в виду, похоже, начальника Дикого Порта. О котором ни слуху, ни духу, как и о его войсках.
      Вид на экране отдалился. Пошли помехи. Картинка дернулась, улучшились цвета, стали насыщенней, потом снова бледнее. Настраивали прямо в эфире. Я подумала, что миллиарды людей сейчас смотрят на это почти неприличное действо, словно верующие — на богослужение. Ждут. Им кажется, что это очень важно — увидеть все, что передадут по галактической. Они обсуждают бессмысленную картинку, миллиарды землян. Кто с родственниками, сидящими рядом, кто в он-лайне — с друзьями, находящимися за тысячи километров…
      Мы чувствовали то же самое.
      Наконец в кадр попал включенный адмиральский визуализатор. И пресс-секретарь командующего флотом.
      — Понеслось! — торжествующе воскликнул Морган, сияя разновозрастными зубами.
      Пресс-секретаря мы почти не слушали.
      Пять эскадр чийенкее развернулись и на полной скорости отправились в обратный путь. Через несколько минут ушли еще десять эскадр.

Часть пятая. Лили Марлен

1

      У корабля было совершенно непроизносимое имя. «Р’хэнкхра-мъйардре» или что-то в этом роде. Зато переводилось оно кратко и, пожалуй, почти изящно.
      «Дар мести».
      Особенность первого слова, адекватно не переводимого, заключалась в тончайшей, неуловимой сакральности «дара». Человек, объясняя природу подобного, мог бы сказать о даре свыше. Или, скорее, об одаренности. Дар не был тем, что вручается молящемуся из милости каким-то всевышним существом. Само наличие существа подразумевалось скорее по традиции. Но дар, безусловно, нес печать неземного. Не относился к грубому и вещественному.
      «Вдохновение мести».
      Мы с Малышом стояли перед зевом абордажного щупа. За нашей спиной был «Искандер», родной и надежный, мощный и несокрушимый, безупречный корабль класса «энтерпрайз». Впереди — рритская цйирхта.
      Враг.
      За бортом — ураганный огонь. Хорошо, что ничего не слышно, в самом деле. В атмосфере стоял бы оглушающий грохот.
      «Искандером» управляют пилоты экстра-класса. Это современное судно, и в маневренности оно почти не уступает «Вдохновению мести». Подойти на расстояние насильственной стыковки с помощью щупа — не проблема. Но капсул линкор не выстреливает по другой причине — при такой плотности огня использование абордажных капсул не допускается.
      — Что стоишь? — заорала на меня Чигракова и без паузы, не снижая децибел, позвала, — Фаш, Фаша, ко мне!
      Нукта Инги, носивший странное имя Фашист, зашипел, бросаясь вперед. По потолку, несмотря на недавний свирепый разнос.
      — Пошли! — выдохнула она.
 
      Этого всего не существует.
      Здесь снимают кино. Очередную военную ленту про бой «второй линии». И мы в ней играем. Мы играем в бой.
      Нет, не так.
      Не выходит.
      Я несколько раз уже успела залезть в тренажер. И вот — снова. Репетиция. До настоящего сражения остается целых пять дней. Нет, лучше десять.
      Сейчас побегаем, посмотрим.
      …только в тренажере так не пахло. Иногда обоняние симулировало характерный запах пластика и нагретых микросхем — или пах сам тренажер? В этом коридоре, высоком, светлом, было тепло и стоял тонкий, рассеянный, словно акварельный, сладкий аромат, похожий на аромат кемайла.
      На Фронтире я видела — в кафе, стилизованном под местную экзотику, — панели из полупрозрачной золотистой древесины, расписанные черной краской. Они были настоящие, эти панели. Их вынесли из жилищ ррит во время каких-то зачисток. Сырьем для краски служила кровь огромных рептилий хехрту; рассказывали, что добывают этих тварей, похожих на длинноногих крокодилов, подростки, с помощью одного только холодного оружия. У ррит на семь мальчиков рождается одна девочка, и естественный отбор форсируют…
      Говорят, что во время оккупации — перестали.
      Здесь были панели с похожими узорами. Не золотистые, а из сиреневого материала, напоминающего пластик. Такие узоры я видела и в фильме. Скорее всего, это просто алфавит. Но зачем — здесь, на стенах? Изречения мудрых, что ли?
      …вроде бы, все знакомо. Сейчас прошвырнемся до рубки. Почистим. За нами пройдет техник, отмечающий возможные изменения в конструкции, произошедшие со времен первой войны. Пройдут пилоты, — и цйирхта развернется против своих… Ненадолго. На краткий отрезок времени, от мига первого залпа до мига, когда с ймерх’аххара придет сигнал, запускающий самоуничтожение. Может быть, ксенотехник сумеет отключить этот механизм. Тогда цйирхту придется расстрелять. Может быть, не сумеет. Но нас здесь в любом случае уже не будет.
      До боли знакомый лихой визг. Издалека. Кто-то радуется — видимо, этот кто-то выскочил и играючи откусил чью-то голову. С серьгами и гривой.
      Дальше…
      Инга обернулась ко мне, бледная, с каплями пота на лице. Странно, здесь не так уж жарко. Неужели ей так тяжело держать связь с нуктой?
      …это Малыш — уникум и вундеркинд. Это у него IQ вдвое выше среднего для взрослой особи и уж не знаю во сколько раз — для годовалого нукты. Это у него, оружия новой модификации, случайно родившегося сына юной Итии, радиус телепатического поля в полтора раза больше нормального.
      Чиграковой — тяжело.
      — Останешься здесь, — приказала она. — У выхода. Чендра, Соня! Здесь же…
      Глухой рык перекрыл ее слова.
 
      Я ничего не поняла. Перед глазами мелькнули лиловатые, странной фактуры стены, пол ударил меня в затылок, но шлем амортизировал, и сотрясения я не получила. В глаза чуть не воткнулись нижнечелюстные лезвия Малыша. Нукта стоял надо мной, укрывая — подобравшись, — по-скорпионьи занося над головой острие хвоста…
      И вот уже я просто так себе валяюсь, глядя в высокий, под рритский рост, потолок коридора.
      Нет, не валяюсь. Сижу на корточках. Биопластик пульсирует. В мышцах по всему телу такое ощущение, какое бывает в глотке, когда углекислота из газировки бьет в нос.
      — Поздравляю, — запыхавшийся голосок Сони. — Все живы…
      Ррит шли парой. «Лезвия», наверное. Жили они долго и счастливо… и в один день умерли.
      Инга, оказывается, даже наблюдать не стала. Отряда не видно. Они ушли к рубке.
      Нас трое в пустом коридоре. Три экстрим-оператора, две стороны, с которых может появиться враг, и неровный пролом в стене, сделанный абордажным щупом.
      Один экстрим-оператор. И две вчерашние курсантки, соплюхи вроде Эльсы.
      Вместо того, чтобы подумать о жестокости мира, где детям, не узнавшим жизни, приходится драться и умирать, я подумала о том, что Эльса, дай ей право выбора, наверняка предпочла бы погибнуть вот так — на борту чужого корабля, в бою. А не глупо, нелепо, в расстрелянном грузовозе…
      …и мы падаем. Тихий, тошнотворный звук выстрелов. Боевой клич Малыша. Остальные взрослей и лучше выучены. Они атакуют молча. Рядом с моим виском яростно ударяет в пол чей-то хвост.
      — Мама… — шепотом выдыхает Чендра.
      — Не «мама», — взрослым голосом говорит Соня. — А Ланг.
      Умница Ланг, в самом деле…
      На этот раз был один. С той же стороны. Отряд, ушедший в другую, словно канул. Я стучу пальцем по гарнитуре, и издалека отзывается недовольный голос Инги. У них порядок. Я коротко отчитываюсь о нападении.
      Конец связи.
      — Девочки, идите туда, — нервно выдыхаю я и тычу пальцем в темноту за проломом.
      Там, конечно, тесно и не особо приятно сидеть, но хоть случайный выстрел не достанет. А у драконов достаточно ума, чтобы оборонять «нору» самим. Нужно поставить заградительную сетку, но этим я займусь сама.
      — Давайте пойдем лучше в ту сто… — начинает Соня.
      — С ума сошла! — я в панике. Словно Соня — школьница, а не такой же солдат, как я… почти такой же. Без опыта смертных забросов. — Неподчинение приказу!
      — Ой, — невинно говорит Соня.
      Чендра уже спряталась в щуп и сверкает оттуда раскосыми вытаращенными глазами. Ее семья родом из Малайзии, но она даже «мама» произнесла по-русски… да почему же я смотрю на них как на детей?! Они обе не боятся трупов. По полу растекается лужа зелено-черно-коричневого, густого, быстро стынущего: это кровь, но им все равно. Как и мне. И в их возрасте мне тоже, помню, уже стало все равно. Мы прошли одинаковый психологический тренинг…
      Сетка паутинно поблескивает. Я не рискнула уходить далеко от щупа, к углу коридора. Поэтому заграждение находится близковато к нам.
      Я смотрю на браслетник. Четыре минуты. По расчетам, еще целых одиннадцать.
      …еще целых одиннадцать минут все спокойно.
 
      Услышь бравый пилот Вася, как матерится его соотечественница, — и «кролику» осталось бы только выйти покурить. Местра Чигракова, злая как гюрза, выехала из-за угла верхом на Фашисте; проклятия ее предназначались прежде всего дракону. Сквозь смотровые прорези в шлеме Снежной королевы хлестала огненная ярость. Издыхающий ррит сумел вытащить ритуальный нож из ножен на боку уже мертвого собрата — и распороть Инге икроножную мышцу. А я-то боялась, что это Малышу взбредет в голову не добивать жертву!
      Ха.
      Стоило мне увидеть их, и пластик под моей одеждой мигом потерял форму упругого контура, растекаясь живым кремом.
      Это — сделано. То, что мы видели только в кино. То, что делали только в тренажерах.
      Захват.
      Все.
      Только сейчас я вновь обрела способность обращать внимание на что-то, кроме движения и шороха. Увидела цвет, фактуру, узор. Довольно странное чувство.
      Доспех двоих убитых ррит очевидно был новоделом. Почти без украшений. И кос они заплетали всего по две, височные, без побрякушек. Зато третий являл собой великолепную картину рритского воина поры расцвета цивилизации. Хоть сейчас в кино.
      Высокоранговый…
      — Ну? — спросила я, и меня поняли.
      — Все путем, — ответила Маянг. — Уже стреляют.