Освободитель (№2) - Император всего

– Пошли, – сказал он андроиду.

Алмазная Фасолинка оказалась вовсе не тем человеком, которого Руиз ожидал увидеть. Это была маленькая аккуратная женщина, у которой была внешность человека средних лет. Ее узкое лицо не носило никаких следов украшающих красок, нос у нее был длинный, губы тонкие и бесцветные. Свои седые волосы она носила в пучке на затылке, стянув их так, что, казалось, ей самой от этого больно.

Ее кабинет казался какой-то декорацией из исторической холопьесы, которая была поставлена по мотивам культуры Старой Земли. Свет был тусклым и коричневатым. Темно-зеленые тусклые папоротники стояли в горшках на круглых столиках, а стены были покрыты обоями в выцветших голубых розах. Единственной дискомфортной нотой во всей декорации был большой блестящий робот-убийца, который неподвижно стоял в дальнем углу, хотя на его полированной голове был кружевной чепчик, а в когтистых лапах – горшок герани, чтобы он хоть как-то вписывался в окружающий декор.

Алмазная Фасолинка показала ему на кривобокую кушетку весьма неудобного вида, и они вместе уселись на нее. Руиз снял свой шлем и перчатки. Он вдруг остро стал чувствовать, что его броня потрепана и покрыта кровавыми пятнами.

Казалось, она совершенно не смущается его внешним видом.

– Мы оба с вами понесли потери, – сказала она без всяких вступлений. Она всунула ему в руку рюмку на тонкой ножке, полную зеленой настойки. Потом бегло улыбнулась и пригубила свою рюмку.

– Вы назвали свое имя – Руиз Ав? Это, случайно, не имя знаменитого внедрителя Лиги Искусств с Дильвермуна? Вы утверждаете, что это вы и есть?

– Нет, – сказал он. – Насчет моих рабов. Кто их забрал?

Он поставил свой бокал, даже не пригубив..

– Может быть, вы предпочитаете чай? – спросила она.

– Нет. Скажите мне, что вы знаете про тех, кто разграбил ваши казармы?

Она снова осторожно пригубила свою рюмку.

– Я-то надеялась, что вы мне в этом поможете.

– Каким образом я могу что-либо знать про этих людей? – Руиз попытался изобразить удивление.

Алмазная Фасолинка уставилась на него своими пронзительными глазками.

– Потому что я считаю, что нападение было организовано с единственной целью – завладеть вашим имуществом.

– Что заставляет вас так думать?

– Многие вещи. И моя интуиция, которая часто оказывается права в таких вопросах. Во-первых, два дня назад была сделана попытка вытащить ваши данные из наших банков данных, но попытка была весьма неуклюжая. Естественно, она не удалась. Как раз перед этим наши казармы посетил весьма печально известный наемный убийца по имени Реминт. Он расспросил еще одного фараонского раба по имени Фломель, который был допущен на прогулки в тот же самый двор прогулок, что и ваши рабы. Ведь ваши рабы были с Фараона, правильно я помню?

– Да.

Снова Фломель. Руиз снова проклял себя за свою мягкотелость, ведь кому как не ему знать, что означает оставить в живых врага. Если когда-нибудь ему представится возможность, то он исправит эту ошибку. Какая страшная, трагическая ошибка, какое невероятное невезение… тот, кто купил Фломеля, разместил его здесь.

Алмазная фасолинка слегка отпрянула, словно Руиз позволил себе отразить свой гнев на лице.

– Хорошо, я продолжаю. На тех, кто напал на нас, была, разумеется, броня, были и маски, но анализ их антропометрических данных и моторики соответствуют данным Реминта. Странно, что он не принял никаких дополнительных усилий, чтобы скрыть свою личность. Он даже не потрудился сжечь мониторы сложения. Словно дело обстояло так, что он хотел, чтобы мы знали, кто совершил это и как… Наверняка он просто безумен, как наши пиратские владыки в последнее время. Они, кстати, охраняют безопасность моего дела, и они жаждут его крови больше, чем чего-либо на свете. А может быть; Реминт и вправду безумен – мои люди говорили мне, что он себя очень странно вел во время своего первого визита сюда.

– Что вы можете мне сказать относительно этого самого Реминта? – спросил Руиз.

– Минутку. Позвольте мне закончить свой рассказ.

– Продолжайте.

Почему-то Руиз понял, что нажим на Алмазную Фасолинку не даст ему никаких дополнительных сведений – лучше пусть расскажет о происшедшем, как ей самой понравится.

– Благодарю вас, – сухо сказала она. – Наконец, я думаю, что самое значительное в том, что захватчики увели ваших рабов живыми, и мне кажется, что они и были заинтересованы только в вашей собственности, хотя они сперва забрали и многих остальных. Это, вероятно, была попытка запутать дело. Выбор, казалось, сделан был наугад, в то время как все ваши рабы были с Фараона.

– Понятно.

– Кроме того, – добавила она, – мы нашли трупы двух других рабов, которые были взяты вместе с вашими. По всей видимости, их провели только на небольшое расстояние от казарм, прежде чем кто-то прожег дыру у них в голове и бросил на месте. К счастью, они были не столь ценными и были застрахованы.

Она пригубила свой ликер и налила себе еще рюмку.

– Поэтому, сами видите, у меня есть все основания интересоваться вами… и вашими врагами.

Она снова улыбнулась своей странной, отдаленной улыбкой.

Руиз запоздало сообразил, что, может быть, он попал в серьезный переплет. Он был столь занят тем, что держал в узде очевидную смертоносность Публия, что почти забыл, что Моревейник полон и других, не менее опасных людей.

– Кто еще этим интересуется? – спросил он.

Ее улыбка стала шире.

– Пока что, никто. Я кое-что утаила от пиратских властителей, хотя, разумеется, мне пришлось дать им данные касательно Реминта – они организовали внушительную погоню за его головой по всему Моревейнику. Если он покажется где-нибудь в одном из своих логовищ, его непременно немедленно схватят.

– Когда вы собираетесь сказать им относительно меня?

– Может быть, никогда, – ответила она. – Я вижу, что в том, чтобы разобраться в ситуации без их помощи есть определенное преимущество. Моя репутация была весьма сильно повреждена. Это будет стоить мне гораздо больше, чем просто замена нескольких людей из штата охранников или роботов-убийц. Я боюсь, что вред будет нанесен окончательно, если я не поднесу владыкам подходящий подарок, скажем, голову Реминта на тарелочке.

– До определенной степени наши цели совпадают, – сказал осторожно Руиз.

– Может быть. Скажите мне, кого вы в первую очередь подозреваете в том, что он мог забрать ваших людей. Кто мог быть настолько глуп, чтобы забрать их от меня, отсюда?

Руиз задумался. Нити этого клубка стали настолько перепутаны и сложны, что он уже не мог отыскать ту, которая принесла бы ему как можно больше выгоды. Он был сбит с толку и очень устал, не говоря уже о том, что ему трудно было увидеть, в чем сейчас лежит его выгода. Он не мог даже сообразить, где таилась самая страшная опасность. Но он попытался собраться с мыслями. Алмазная Фасолинка была деловым человеком. Ее интерес к тому, чтобы поймать напавших на нее, был совершенно понятен и очевиден. Почему бы не попытаться говорить с ней напрямую и открыто?

– Если я скажу вам, что я подозреваю, вы мне скажете, что сможете, про Реминта?

– Она кивнула.

– Хорошо. Насколько я знаю, мой единственный враг здесь или, во всяком случае, единственный враг, который знает, что я нахожусь в Моревейнике – это работорговка, которую я знаю как Кореану Хейкларо. Вы ее знаете?

Публия он пока не мог упомянуть – он слишком зависел от создателя чудовищ. Любое подозрение, которое упадет на Публия, сократит шансы Руиза использовать связи, благодаря которым он мог бы убежать с Моревейника и с Суука.

– Это имя мне непосредственно не знакомо, – сказала Алмазная Фасолинка. Она подошла к письменному столу розового дерева и постучала по компьютерному экранчику, вделанному в него. – Нет, тут я не могу найти никакого упоминания о ней, в моих записях ее нет. А как она выглядит?

Руиз описал Кореану как мог бесстрастнее – ее манеры, ее стройное тело, ее бесценное лицо. Как ему казалось, он смог утаить в голосе гнев и ярость, но Алмазная фасолинка смотрела на него с понимающей улыбкой и внимательными глазами. Когда он закончил, она покачала головой.

– Нет. Наверное, она пользуется услугами других казарм, если она ведет какие-нибудь дела в Моревейнике, или, может быть, она пользуется частными услугами. А может быть и так, что она всегда общалась со мной через посредников. Фараонец Фломель был сюда доставлен кошкообразным, который назвал себя Ленш – и в этом есть еще одна возможная связь с Реминтом. Один из захватчиков был котообразным. Мы почти что поймали его, когда тот нападающий, которого мы считаем Реминтом, снес ему голову энергометом. К сожалению, осталось очень мало, чтобы сравнить его идентификационные данные с данными того существа, которое привело сюда раба фломеля. Но мне кажется, что они могут быть одной и той же личностью.

– Теперь скажите мне вот что. Почему вы считаете, что Кореана может иметь что-то общее с нападением на ваших рабов. Почему эти фараонцы ей так нужны?

Руиз внутренне не мог решить, стоит ли ему упоминать генчей, но решил в конце концов, что распространение таких сведений может оказаться глупостью, так как они мигом разойдутся, даже если Алмазная Фасолинка окажется человеком, невероятно крепко умеющим хранить тайны.

– Однажды было такое время, когда эти рабы принадлежали ей, прежде чем я их украл.

– А-а-а…

– Что стало с Фломелем?

Она улыбнулась.

– Его тоже забрали. Мы не нашли его тела.

Руиз стал думать. Кореана стала казаться ему вполне реальной фигурой за этим нападением. Если так, то теперь у нее снова собралась ее труппа фокусников с фениксом, за исключением умершего Кроэля. Но были ли финансовые соображения достаточно серьезны для нее, чтобы рискнуть гневом пиратских владык? Разумным ответом было бы «нет». Но насколько разумна была Кореана?

Ему нужны были дополнительные сведения.

– Скажите мне, что вы знаете о Реминте?

Алмазная Фасолинка пожала плечами.

– Несколько лет назад он был самым странным, самым леденящим кровь в жилах из наемных убийц Моревейника, а это уже говорит само за себя. Он смекалист, физически необыкновенно одарен, безжалостен. Вокруг его убийств и его талантов в этой области слагали легенды. Потом он вроде бы как пропал из поля зрения. Никто не мог доказать, что убил его, поэтому я просто решила, что он устал от своего ремесла и ушел на покой. И такое бывает. Были слухи, что его видели на Дильвермуне, на других отдаленных мирах, но я не верила этим сведениям. Знаменитые люди всегда кому-нибудь везде мерещатся, правда же? Мне очень странно было слышать о том, что он вообще появился здесь, когда в первый раз приходил сюда, когда он расспрашивал Фломеля. Насколько я знаю, это был первый раз за несколько лет, когда кто-то точно видел Реминта. Точнее, первый раз за четыре года.

– Он был вольнонаемным?

– Нет, тогда нет. Он работал на своего брата, человека по имени Алонсо Юбере. Возможно вы про него слышали. Он держит целый штат генчей и делает персональные личностные модификации, главным образом по поручению пиратских владык. Но поговаривали, что у них с братом черная кошка пробежала, как раз перед тем, как Реминт пропал. Мне кажется, что это правда. Алонсо необыкновенно осторожный человек – он никогда не позволил бы напасть на меня, если только мое дело не угрожало бы непосредственно его жизни, а я не могу себе представить, каким образом ваши рабы могли бы представлять для него какую-нибудь угрозу. Либо Реминт действует сам по себе, либо он работает на кого-то – такова моя догадка, не знаю, насколько она хороша.

Руиз почувствовал головокружение от страшного хаоса в мыслях. Алонсо Юбере. Он-то начинал строить теорию, которая была основана на личном желании Кореаны отомстить. Теперь эта мысль показалась ему слишком простой. Неожиданно слишком много совпадений оказалось в этой истории.

– С вами все в порядке? – спросила Алмазная Фасолинка. – Вы знаете Юбере?

– Я… встречался с ним. Очень кратко. – Он вспомнил темноволосую женщину, которая свалилась в яму на поедание генчам.

– Пожалуйста, скажите мне, когда именно произошло нападение?

– Позапрошлой ночью, в три часа утра. Они ворвались и сбежали в течение пятнадцати минут – весьма профессиональная работа во многих отношениях.

Руиз откинулся на кушетку, сердце его бешено колотилось. Эта женщина в яме могла быть Низой, у них было множество времени, особенно у Реминта, чтобы доставить фараонцев к Юбере, прежде чем Руиз проник в крепость.

Алмазная Фасолинка смотрела на Руиза, и ее проницательные глаза горели от любопытства.

– Видимо, мои рассказы огорчили вас. Почему?

Руиз чувствовал, что сейчас сломается под грузом ее сообщений. Он внезапно почувствовал, что больше, чем устал. Мысли его текли гораздо медленнее обычного, так что ему трудно было собрать их воедино, начало каждой мысли исчезало в каком-то ткано, прежде чем он успевал додумать ее до конца.

– Кореана хотела переправить фараонцев к Юбере, когда я украл их у нее, по крайней мере, мне так кажется.

– Если бы она тогда довершила переправку, это было бы чем-то губительным для ваших целей?

– Возможно, – он пытался не думать о том, что Низа может быть мертва, гнить в страшном мертвом супе на дне ямы. Даже если ее тело все еще было живым, может быть, ее уже обработали и превратили в нечто меньшее, чем человеческая личность? Что он может сейчас сделать? Ему нужно было время подумать, проанализировать, какой выбор у него есть. И он не мог быть полностью уверен, что Реминт действовал только по приказанию Кореаны. По крайней мере, было возможно, что за похищением стоял Публий. Он также был связан с Юбере, и ему тоже нужны были дополнительные рычаги, чтобы действовать против Руиза. Реминт, во всяком случае, мог еще и не доставить пленников к Юбере. Он попытался вспомнить те несколько мгновений, которые он провел с Юбере, прежде чем он его убил. Не было ли в них чего-то, что он должен был бы принять во внимание? Потом он вспомнил блеск узнавания, который мелькнул в глазах Юбере – в тот момент он просто отмахнулся от него. Каким образом мог Юбере что-нибудь про него знать, если ему предварительно не сказали про него либо Публий, либо Кореана?

Ему нужно было время подумать, но ведь у него не было этого времени. Если Низу забрали вниз, чтобы деконструировать, процесс уже могли начать. Он глубоко вздохнул и попытался прочистить мысли. Если ее взяли вниз, теперь уже слишком поздно. Но если она до сих пор была в темницах Юбере, тогда есть вероятность, что она какое-то время там и пробудет, поскольку липовый Юбере был не в состоянии приказать отправить ее туда, к генчам. Ему придется исходить из предположения, что так оно и случилось. У него получалось так, что ему надо скорее ловить Реминта, в надежде, что Низу еще не доставили к Юбере. Ему бы очень хотелось избежать нового вторжения в крепость Юбере, поскольку, выполняя эту операцию, он должен будет, по всей вероятности, снять свое заклятие с фальшивого Юбере и тем самым потеряет свое преимущество перед Публием.

Он потер лицо руками, горько жалея о том, что он так устал.

– Все в порядке, – сказал он. – Вам надо знать, кто и почему напал на вас, а мне надо вернуть себе свою собственность. Можете вы мне дать выписку из данных, которые касаются Реминта – его биография, его привычки, его логово, его приятели?

– Могу, и могу добавить туда же доклад, который мне представили присяжные судебные медики пиратов, – может быть, вы найдете там что-нибудь полезное для вас, хотя это было весьма чисто проделанная операция, – сказала Алмазная Фасолинка. – Но я вам все это дам при том условии, что вы поделитесь со мной всем, что узнаете. Я заплачу приличную сумму за все новые данные, которые вы добавите к моим архивам, плюс рыночную цену за тех рабов, которых вы потеряли. И очень хорошее вознаграждение за голову Реминта.

– Заметало, – сказал Руиз усталым и измученным голосом.

– Хорошо, – сказала она.

Она поднялась, взяла дискетку данных с письменного стола и уронила ее ему на колени.

– Но я хочу предостеречь вас – не будьте алчны. Узнайте все, что сможете, и не более того, получите ваши деньги – и будете жить дальше. То, что вы мне сказали, заставляет меня думать, что Реминт каким-то образом все еще связан со своим братом. Не делайте ошибки и не мешайтесь в дела Алонсо Юбере – он играет в Лиге большего масштаба, чем мы, простые смертные. Не пытайтесь заполучить голову Реминта, только разве что в вашу пользу будут невероятные шансы удачи. Он – легенда, как я уже сказала. Он – демон в человеческом образе.

– Наверное, ваш совет правильный.

Она усмехнулась – это была странно хищная усмешка на ее нейтральном сероватом лице.

– Так и есть. Разве что, может статься, вы и есть тот самый Руиз Ав?

Взвод роботов-убийц провел Руиза до выхода.

Снова на борту подлодки он был счастлив видеть, что Олбени все еще держал энергомет направленным на Публия. Он наполовину ожидал, что ситуация еще более ухудшится, чем она уже была.

Руиз вытащил из шкафчика поводок и швырнул его Олбени.

– Заведи-ка его в грузовой отсек и привяжи к скамейке.

Публий вскочил, лицо его озарилось всегдашней его гордыней, кроме того, оно стало багроветь.

– Это уж слишком, Руиз. Я тебе не пленник, мы союзники.

Он поднял голову, чтобы показать ему бешеный ошейник.

– Обращайся со мной как следует, не то я наши билеты прокомпостирую сию секунду. У меня есть мои клоны, какое мне дело до этой старой плоти?

Он вытянул к Руизу руку, в которой подрагивал контроллер. Пальцы скрючились над курком.

Руиз настолько устал, что ничего, кроме раздражения, не почувствовал.

– Тогда нажми – и покончим с этим, – сказал он.

Прошла долгая пауза, и Руиз стал думать, что Публий на самом деле хочет покончить со всеми вопросами. Он все еще не мог заставить себя полностью переключить внимание на происходящее.

Наконец Публий уронил руку и отвернулся. Ненависть, которую излучало его тело, можно было почувствовать в воздухе, как нечто осязаемое, почти видимое искажение воздуха.

– Нет, – пробормотал он, – не этому маленькому ничтожному человечку нас уничтожить. Надо думать и о более важных вещах, даже достоинство можно отбросить, если это необходимо. Если надо, значит, надо…

Он пошел впереди Олбени в грузовой отсек – и в конечном итоге до Руиза донесся щелчок застегиваемого поводка.

Олбени вернулся и положил энергомет со вздохом облегчения.

– Что теперь, Руиз? Я так понял, у тебя еще всякие хлопоты. Где твоя единственная любовь?

– Украли. Потом объясню.

Он попробовал злобно уставиться на Олбени, но слишком устал. Он отвязал подлодку от причала и вывел ее из лагуны, и, как только они вышли на чистую воду, он немедленно погрузил ее в глубину. Он настроил автопилот так, чтобы подлодка ушла на максимально возможную для нее глубину, а потом выключила моторы и бесшумно поплыла вместе с медленными течениями почти по дну Моревейника. Они там будут в наибольшей безопасности.

– Мне надо отдохнуть пару часиков, – сказал Руиз.

Он отогнал и подавил свои опасения. Низу он навсегда может потерять, если в своем теперешнем состоянии сделает какие-либо глупые ошибки. Это было бы фатально.

– Ты тоже устал и тебе тоже нужен отдых, я понимаю, но нам придется отдыхать по очереди. Даже с бешеным ошейником и поводком я не могу заставить себя доверять Публию. Он весьма хитер и смекалист.

– В этом сомневаться не приходится, – сказал Олбени. – Пока тебя не было, он рассказывал мне, как он собирается стать Императором Всего. Он меня даже заинтересовал, хотя и не сказал мне, как это может произойти. Но потом я вспомнил, что он не из того сорта, что может забывать и прощать, так что на его сторону не стоит переметываться ни в каком случае. А я тот парень, который держал дуло огнемета возле его башки.

– В твоей логике нет никакого изъяна, – сказал Руиз. – Слушай, я вырублюсь в кресле рулевого. Разбуди меня в два, и тогда будет твоя очередь.

Он приготовился вколоть себе снотворное и укрепляющие средства, потом сбросил с себя броню, он прикоснулся инъектором к плечу и откинулся в кресле. Глаза его сомкнулись, и он уснул.

Когда он понял, что это ему снится, первой его мыслью, затуманенной сном, была та, что он, слава богу, не вспомнит этого, когда проснется. У него никогда не было хороших снов, никогда… неважно, что они часто начинались очень хорошо.

Он был с Низой на причале, глядя, как она купается в маленьком фонтане. Воздух сиял тем золотым сиянием, нереальным блеском, какой всегда появляется вокруг сцен, которые люди помнят всю свою жизнь, вспоминая снова и снова. Такой блеск придают им только долгие годы воспоминаний. Уже в этом, сквозь сон думал Руиз, сон лгал. Эти события могли быть только всего пару лет назад.

Руиз смотрел на нее со странным чувством тоски и восхищения. Она старательно терла свою гладкую кожу, пользуясь черным песком со дна бассейна, и ее белокожее тело постепенно становилось розовым. Она одарила его милой улыбкой, и теплый янтарный огонек зажегся в ее черных глазах.

Низа казалась такой же грациозной, как бронзовое существо, которое стояло в центре фонтана, шестиногое хищное животное, видимо, какой-то исчезнувшей породы. Его прекрасная страшная пасть была оскалена. Длинные клыки, видневшиеся из пасти, позеленели от времени. Темная вода сбегала по его бокам и капала в бассейн, кипела, исходила паром, словно день был холодный, а вода – горячей. Было что-то захватывающее в том, что вода образовывала какие-то сложный узоры, протекая по броне, перемежаются сложные потоки, сходящиеся и расходящиеся струи завораживали.

Прошло много времени, и бронзовый хищник уже не казался таким грациозным. Его члены оказались толще и не так четко и красиво очерчены. Голова его казалась шишковатым вместилищем ненависти. Руиз оторвал взгляд от противной статуи и посмотрел на Низу.

Он издал сдавленный вопль ужаса. Пока он отвлекся, Низа продолжала старательно оттирать кожу, и результат был ужасен. Ее кожа, ее совершенно белая поразительная кожа исчезла, обнажив кровавое сырое мясо. Она все еще улыбалась ему, но губы ее исчезли, и теперь ее улыбка стала неестественно широкой, а зубы были запятнаны красным. Теперь он увидел, что в действительности песок состоял из темно-голубого кобальтового цвета стекла, которым Низа продолжала сдирать с себя свою плоть.

Он не мог подняться с облицовки фонтана, он не мог найти слов, не мог ничего произнести, ему казалось, что само тело его превратилось в камень. Он хотел удержать ее от того, что она продолжала разрушать свое тело, ведь наверняка было еще не поздно. Она все еще была жива, все еще двигалась, он уже один раз вернул ее к жизни из верной смерти. Почему бы не повторить это? Но он не мог действовать, он мог только смотреть, а она тем временем стала меняться еще страшнее, еще сильнее.

Она стояла и тут же гнила, вместо стекла она теперь мылась пригоршнями могильных червей, которые вползали, ввинчиваясь, в ее тело, и ее плоть пульсировала их не видимым глазу движением. Она была мертва, давно мертва, но почему-то двигалась.

Ее плоть темнела, разжижалась, спадала с нее в бассейн, который теперь казался мерзким отстойником, полным заразы и кипящего разложения.

Он ждал, наконец, что увидит чистую белизну кости, но то, что он увидел, оказалось бесконечно хуже. Когда в конце концов вся плоть отпала прочь, под нею он увидел блестящий металл робота-убийцы. Это существо – он не мог называть его Низой, – двигалось с быстротой и точностью насекомого к середине фонтана и положило свои когти на плечо бронзового животного.

Со стоном, который заставил Руиза подумать о давно запертых замках, которыми не пользовались, которые вдруг открылись глубоко под землей, зверь сошел с пьедестала и зашевелился.

Оба они, существо и зверь, движением, которое продолжалось века, перевели свои взгляды на Руиза. Их красные глаза были полны немеханическим голодом.

Чудовищно-синхронным движением они сделали шаг по направлению к нему, и робот-убийца поднял руку в страшном гротеске нежного объятия.

Он проснулся с воплем, не в состоянии вспомнить, что же напугало его так страшно.

20

Руиз пришел в себя, покрытый липким потом, чувствуя себя не намного лучше, чем перед тем, как он лег спать. Он потер лицо ладонями, протер глаза, выжидая, пока не пропадут последние следы сна. Он уже забыл содержание сна, но помнил, что в нем каким-то образом была Низа. И он почувствовал страшную пустоту при мысли, что потерял ее. Иногда ой жалел, что не помнит своих снов, пусть даже они бывают неприятными, каким наверняка был этот сон, так напугавший его.

Олбени вскочил и пошел к Руизу, но, видимо, передумал, и теперь стоял неподвижно, протягивая к приятелю руку жестом не то предостережения, не то успокоения.

– Черт тебя подери, Руиз, – сказал он, – у меня от тебя мурашки по коже. Ты в порядке?

– Еще бы. Все о'кей. – Руиз выбрался из штурманского кресла и увидел, что он проспал почти полных два часа, которые сам себе разрешил. Он размял свое раненое плечо и решил, что оно хорошо заживает, отвечая на тканевые стимулянты, которые ввела медицинская прилипала.

Олбени покачал головой.

– Что за дурдом, – сказал он, покачивая головой.

Лицо его было бледно в вырезе шлема, и он ей улыбался.

– Прости, – сказал Руиз. – Почему бы тебе не поспать? Мне надо просмотреть дискетку с данными, и надо составить хоть какой-то план.

Он начал снова втискиваться в броню, морщась от кисловатого запаха, который исходил от мономолевых сегментов.

Секунду Олбени не реагировал, потом, казалось, расслабился от какого-то напряжения, которое Руиз не заметил, пока Олбени не пошевелился.

– Ага. Ага. Наверное, я так и сделаю.

Он начал стягивать собственную броню, и Руиз заметил, что руки у него дрожат.

– Что тут происходило? – спросил Руиз.

Олбени пожал плечами и уселся в штурманское кресло.

– Ничего особенного. Мы в течении, которое идет на запад, плывем-дрейфуем со скоростью пол-узла в час. Там, на поверхности кой-чего творилось, как раз когда ты уснул, кто-то все время возился и трепыхался, включили тьму сонаров и опускали детекторные драги, такое ощущение, что кто-то чего-то искал. Это не нас, часом?

– Может, и нет, – ответил Руиз. – А еще что-нибудь было?

Олбени неловко и смущенно заерзал.

– Наш бывший работодатель… Он совсем без пятой клепки с поехавшей крышей, а? Он мне тут рассказывал про свое искусство, пытался меня напугать как следует. Должен тебе сказать, в этом он преуспел. Теперь мне понятно, почему ты сказал, что лучше хочешь умереть, чем попасть ему в лапы.

Он вздохнул и посмотрел на Руиза измученными глазами.

– И я тоже так решил. Надеюсь, ты можешь с ним управиться, Руиз.

– Мне тоже так кажется, – ответил Руиз, стараясь говорить как можно увереннее, – если вообще кто-то может с ним справиться.

– Ладно, – Олбени вздохнул и закрыл глаза. Секундой позже глаза его закрылись, и он начал храпеть.

Руиз потянулся, потом подошел к панели коммуникатора и засунул туда дискетку Алмазной Фасолинки.

Реминт снова позвонил, вскоре после рассвета, и разбудил Кореану от неспокойного сна, в котором ей снились страшная опасность, угроза гибели и побег. Сны ее были окрашены страшными картинами из безумных коридоров Добравита – это была протечка из намертво отрезанного от сознания ее детства и детских воспоминаний.

Мармо ответил на вызов, но Реминт настаивал, что он должен говорить только с Кореаной. К этому времени Кореана стояла в дверях, расчесывая спутавшиеся от сна волосы. Когда она увидела, чье лицо заполнило экран, она подошла к панели коммуникатора.

– Что такое?

– Еще одно наблюдение.

– Где?

Теперь она совершенно проснулась, ее плохие сны испарились в огне ее ненависти.

– В казармах. Он прибыл туда в маленькой подлодке, вошел внутрь на несколько минут, потом вышел, взошел на борт подлодки и уехал.

Бесстрастное лицо Реминта ничего ей не сказало.

– Ты его схватил? – она вся исполнилась восторга.

– Нет. Мы ожидали, что он прибудет в надводном транспорте – скажем, на воздушной лодке – и соответственно устроили все наши ловушки. У нас не было никакой возможности напасть на него в лагуне казарм. У нас были страшные трудности даже с тем, чтобы ввести туда шарик-шпион. Пиратские властители вне себя, они пылают от ярости, они вооружили казармы многочисленными роботами-убийцами, они меня повсюду ищут. Я боюсь, что моя полезность моему брату навсегда пострадала – настолько сильно она уменьшилась.

При этом отступлении от темы что-то зажглось в глазах убийцы.

– Но ты идешь за ним по пятам? Уж это точно?

– Нет. По выходе из лагуны лодка нырнула прежде чем мы успели прикрепить к ней отслеживающее устройство; Она ушла на максимальную глубину, а потом выключила моторы, и мы не в состоянии были уловить что-либо нашими детекторами.

– Идиот несчастный! – Ее восторг превратился в жгучую ярость. – Я тебе перережу глотку и скормлю тебя маргарам.

Реминт, казалось, совершенно не отреагировал на ее вспышку. Он откинулся назад, и в поле зрения камеры появился сонический нож. Он включил нож и притронулся лезвием дрожащего воздуха к своей шее.

– Это твой приказ?

Пока он говорил, лезвие впилось в его горло, немножко, но тонкая струйка крови побежала по лезвию и забрызгала линзу камеры крохотными красными брызгами.

– Нет! Нет! Не будь дураком! – она смотрела, как он выключил нож и спрятал его, видимо, совершенно не интересуясь тем, что красный ручеек бежал по упругим мускулам его шеи. Как она поняла, это было существо, на которое совершенно не распространялся человеческий опыт, она никогда не имела дела с такими людьми, хотя у нее было несколько генчированных рабов. Никто из них не проявлял такого ледяного неистовства. Реминт до своей деконструкции, должно быть, был незаурядным человеком.

Он взглянул на нее, глаза его не выражали никаких чувств.

– Мне продолжать?

– Да.

– Тогда следующее: Руиз Ав теперь обдумывает то, что он узнал в казармах.