Освободитель (№2) - Император всего

Наконец они дошли до помещений, которые Публий использовал для жилья, когда ему приходилось оставаться в лабораториях подолгу. После бешеной активности они оказались в тихой изоляции.

Публий захлопнул замок и повернулся к Руизу, на его лице явно отразилось усталое презрение.

– Ну что, будешь шантажировать меня снова? Снова угрожать? Неужели тебе никогда не надоест держать над моей головой погибель, которая может разрушить все то, чему я отдавался долгие годы? Ты же не можешь жить вечно, неужели у тебя нет никакой пощады?

Руиз принял униженную манеру.

– Ты сам не оставил мне никакого выбора, Публий. Если бы я не принял предосторожности, ты бы меня немедленно погубил. Я столь же сильно, как и ты, жалею о том, что ты доверил мне тайну своего происхождения. Если бы этого не произошло, ты бы не ненавидел меня столь свирепо, а я не был бы вынужден прибегать к шантажу.

Давным-давно, у костра на привале, на Линии, тяжело раненный и бредящий Публий открыл Руизу свою величайшую тайну: что он родился в Ковчеге рабов Дильвермуна, а не был незаконным отпрыском благородного рода с мира Ях, как он это утверждал. Руиз не понимал силы, с какой Публий защищал свое вранье, пока многие годы спустя изготовитель чудовищ не попытался убить его, и тогда Руиз понял, что означало для Публия это притворство и игра в благородную кровь. Чтобы защитить себя, он оставил в надежном месте меморандум, который должен быть передан по всем каналам оповещения и средствам массовой информации, если только Руиз внезапно пропадет или погибнет.

В более поздние годы, Руиз стал беспокоиться, что Публий жил с угрозой разоблачения так долго, что эта угроза перестала его пугать.

– Честное слово, я хотел бы, чтобы ты убедил меня, что мои предосторожности были напрасны.

Публий крякнул. Он прошел по ковру, что покрывал пол его гостиной, и достал из бара графин и стаканы. Он налил и предложил Руизу рюмку бледно-сиреневой жидкости.

– Ладно, по крайней мере, ты можешь пить со мной без страха, что я тебя отравлю. Очень немногие могут сказать то же самое.

Руиз кивнул и отпил.

– Я очень плохой мальчик, – сказал Публий, садясь на заваленный подушками диван и показывая Руизу на ближайшее кресло. – Теперь: как тебе убежать. Где твоя маленькая дорогая космическая лодочка? «Вигия», правильно? Память у меня замечательная.

– Спрятана на очень далекой планете. Я прибыл на Суук зайцем.

– Почему-то мне это кажется очень подходящим тебе способом, – сказал Публий. Глаза его перестали излучать свой сумасшедший блеск. На миг он показался просто обыкновенным человеком. – А что у тебя было за задание, если не секрет?

Руиз пожал плечами.

– Да нет, больше не секрет. Меня наняли, чтобы выловить браконьера на одной из планет Жестокого мира.

– И как, преуспел ты в этом? Нет, дурак я, что спрашиваю. Ты же не знаешь неудач, правильно?

– Я знаю, кто браконьер, – сказал Руиз.

– Ну вот видишь, я был прав, – Публий глотнул жидкость из рюмки и пополоскал ею рот, прежде чем проглотить. – Так вот, давай предположим, что ты добрался до платформ Шардов, – ты хочешь оттуда добираться коммерческим транспортом?

– Да.

– А-а. Ну хорошо, как я уже сказал, пиратские властители в данный момент впали в истерику. Видимо, они напали на какой-то грандиозный секретный план или открыли великую тайну… Они не знают, что с этим делать. Кое-кто кричит, что надо это уничтожить, кое-кто стоит за то, что надо открытие использовать. Тебя удивит, если я тебе скажу, что я тоже знаю эту тайну?

Руиз покачал головой.

Публий рассмеялся своим странным смехом.

– Во мне тебя ничто не удивляет, а? Может быть, именно поэтому я и не топчу тебя, как ничтожного жучка, каким ты, по сути, и являешься. Ты помогаешь мне надеяться на что-то, на то, что я могу превзойти самого себя. Разумеется, я собираюсь использовать эту тайну, если, конечно, смогу наложить на нее лапу. Скажи мне, как звучит: Публий, Император Всего?

Руиз едва мог придумать, что сказать.

– А что это за тайна? – наконец спросил он.

Публий хихикнул.

– Да ведь это же тайна, разве ты не слышал, что я сказал?

– А-а-а…

Публий принял деловой вид.

– Опять же, я не говорю, что Моревейник невозможно покинуть, но это стало необыкновенно трудно. Дорого. И опасно. Я мог бы помочь тебе – но сперва ты должен оказать мне услугу. Нет, не пытайся грозить мне тем, что ты меня разоблачишь. Я больше не боюсь этого. Я вырос из тайны своего происхождения настолько, что мне уже совершенно неважно, каким оно было. – Публий усмехнулся злорадной улыбкой. – Какой добрый знак, что после всех этих лет ты появляешься как раз тогда, когда мне больше всего нужен именно такой человек, как ты.

Руиз вдруг от напряжения почувствовал страшную слабость.

– Что ты хочешь, – прокаркал он, – чтобы я сделал?

– Очень простую вещь, для такого наемного убийцы, как ты, – сказал Публий. – Я хочу, чтобы ты убил человека.

Наутро Кореана взяла Ленша и Мармо на главный невольничий рынок Моревейника – прокторы отказались впустить на аукцион Мокрассара, поэтому ей пришлось оставить его возле главного шлюза безопасности.

Фломеля держали в одном из отдельных бараков, которые напрямую примыкали к помосту, поэтому она вошла туда первая, ответила на все запросы идентификационного процессора, чтобы он смог установить, что именно она является новой владелицей Фломеля, и открыла дверь в камеру, где тот находился.

Фокусник сидел на своей узкой койке, сгорбив плечи в отчаянии, когда дверь отползла в сторону. Он взглянул и увидел Кореану.

По его лицу пробежала волна чувств, которых Кореана совершенно не ожидала. Она полагала, что увидит ужас, желание вымолить прощение, а вместо этого он показался ей сперва изумленным, а потом восторженным.

– Благородная Дама! – сказал он радостным тоном. – Я знал, что ты придешь!

Кореана была несколько сбита с толку. Либо Фломель был куда умнее, чем она полагала, или он совершено не понимал своего положения. В любом случае она вполне охотно подыграет ему.

– Значит, ты так и надеялся?

– О да! Я знал, что ты меня не бросишь. Остальные были совращены этим безродным продавцом змеиного масла, но только не я! Я знаю, что на самом деле Руиз Ав безродный убийца, вор, возмутитель душ! Я знал, что моя вера будет вознаграждена… и вот ты пришла!

Кореана улыбнулась. Она с удовольствием хотела принять его помощь, хотя она собиралась наказать Фломеля, – если не за то, что он участвовал в захвате ее воздушной лодки, то хотя бы просто за то, что он присутствовал, когда это событие произошло. Она, однако, была человеком гибким и могла отложить это наказание. Она уселась возле Фломеля и похлопала его по колену.

– Расскажи мне все, что знаешь, – предложила она.

Кореане потребовалось все ее невеликое терпение, чтобы выслушать рассказ Фломеля. Воспоминания фокусника постоянно включали в себя воспоминания о том, какие безобразные поступки были допущены по отношению к его достоинству и персоне. Много раз Кореане приходилось прерывать рассказ, прежде чем Фломель окончательно терял нить рассказа. Казалось, он был не в состоянии понять, что ей совершенно не интересны были его личные чувства, она же собрала воедино все силы, которые у нее были, чтобы вытерпеть его излияния и продолжала улыбаться и сочувственно кивать головой в нужных местах.

Когда Фломель сказал относительно того, как их оценивали и судили в Глубоком Сердце, ее интерес усилился.

– Он стал размахивать руками, его схватили судороги, и он стал пускать пену изо рта самым вульгарным образом, – сказал Фломель. – Вот так обнаружилось его низкое происхождение. Может быть, он умер. Он, по крайней мере, лежал на носилках почти неподвижно, когда его вынесли. Лицо у него совершенно посинело.

– Погоди, – сказала она, – попробуй вспомнить, – они вынесли его спокойно или же торопились при этом что есть мочи?

Фломель нахмурился.

– А какая разница?

Она исчерпала запасы своего терпения. Она резко протянула руку и схватила Фломеля за глотку, сдавив ее усиленными специальными волокнами мышцами. Он попытался говорить, но мог только сипеть. Он наполовину поднял руки, словно хотел оторвать ее хватку, и она стиснула его сильнее, так что глаза его вышли из орбит.

– Ты, – сказала она, – моя собственность. Ты не смеешь спрашивать у меня объяснений. Понял?

Он кивнул, лицо его исказилось от боли. Она отпустила его глотку, но не окончательно.

– Ну, говори, – сказала она.

– Быстро вынесли, – прохрипел он, – они его вытащили быстро.

Она отпустила его и встала.

– Тогда он, вероятно, все еще жив, как я думаю. Мне кажется, я почувствую, если он вдруг умрет – мы каким-то образом связаны. Может быть, это моя потребность удовлетворить свою месть… Что еще, Фломель?

Он потер глотку и прокашлялся.

– Не так уж много я могу сказать, Леди. Они отвели меня в мою комнату, а утром привели меня вот в это место. Я остальных не видел, и ты – первый человек, которого я вообще увидел здесь.

Она отвернулась от него и задумчиво обратилась к Мармо.

– Интересно… Он все еще в Глубоком Сердце? Что ты о них знаешь, Мармо?

– Я провел всю прошлую ночь, подключившись к банкам данных, но очень трудно найти полезные сведения. Это саморазвивающаяся корпорация, которая зарегистрирована на Дильвермуне, но совершенно ограниченная в своих владениях здесь. Они именно здесь и обосновались и большего не хотят. Они исповедуют культ сексуального разнообразия…

– Мне не интересна их философия, Мармо. Я вот что хочу знать: как хорошо охраняется их цитадель? Насколько трудно туда проникнуть?

Мармо минуту помолчал.

– Вспомни, что я сказал относительно полезных сведений. Но я могу высказать предположение: они достаточно хорошо защищены. Почти за две тысячи лет с тех пор, как были построены их теперешние владения, архивные записи показывают, что успешной попытки вторжения в цитадель Глубокого Сердца не было. Это в какой-то степени удивительно, поскольку они, по слухам, очень богатая корпорация. Они наверняка должны были бы привлечь внимание пиратских властителей.

– Не ободряет… – сказала задумчиво Кореана. Она отказывалась принять факт, что Руиз Ав мог найти себе убежище там, где она могла его не достать. – Но мы должны попробовать сделать все, что мы можем, а, Мармо? Пошли, проведаем друга.

Она повернулась к Леншу.

– Надень ошейник на фокусника и забери его в подходящие рабские казармы. Хорошая репутация у Алмазной Фасолинки. Потом встреть нас в гостинице.

Руиз откинулся назад, осторожно поставив в сторону свой бокал.

– Я не наемный убийца, – сказал он.

– Что ты говоришь? – удивился Публий. – С каких пор?

– Я никогда и не был наемным убийцей.

– Нет, разумеется, нет. Но ты всегда был готов убить любое существо, которое могло помешать выполнению твоего задания, кем бы оно ни было. Скажи мне, сколько трупов ты оставил за собой во время выполнения этого последнего задания?

У Руиза ответа не было.

Публий рассмеялся своим неприятным смехом с искренним весельем.

– Вот видишь? Ну какая тебе разница – одним трупом больше, одним меньше? А? А я тебя могу заверить, что это очень скверный человек, почти такой же скверный, как я сам – он заслуживает, чтобы его убили, почти так же сильно, как я этого заслуживаю. Помоги мне в своем лучшем стиле решить мою проблему, и я отправлю тебя с планеты, независимо от того, чего это будет стоить в деньгах, во времени или в крови. Но если ты не выполнишь мое маленькое поручение, то я порежу тебя на кусочки и наделаю игрушек из твоего сырого мяса. Я устал беспокоиться насчет твоего дурацкого маленького шантажа. Человек, вроде тебя, в конце концов обязательно погибает, кто раньше, кто позже, поэтому почему бы не управиться с этим, да и с плеч долой? Через сто лет кому какое будет дело? Только не мне.

Руиз напряг мускулы и приготовился прыгнуть на Публия. Создатель чудовищ когда-то был ужасающим противником, но, может быть, с течением времени его навыки устарели, может быть, Руизу удалось бы подавить его, взять заложником, пока ему не удалось бы удрать из его лаборатории?

Руиз поднял руку странным жестом, и дула парализаторов выдвинулись из стены позади него, нацелившись на Руиза.

– Не делай глупостей, старый друг – и пожалуйста, не заставляй меня задумываться, уж не считаешь ли ты меня настолько глупым, чтобы сидеть и болтать с тобой, незащищенным ничем, кроме твоей замечательной доброй воли. Должен тебе сказать, что я был бы страшно оскорблен, если бы мог вообразить, что ты про меня мог такое подумать. А ты знаешь, какой у меня вспыльчивый характер.

Руиз обмяк в кресле. Чувство бесполезности всего накатило на него. Что еще он мог ожидать? Что он войдет и Публий поможет ему из несуществующей доброты своего характера? Этакое-то чудовище? Глупо, очень глупо.

– Кто этот человек? – спросил Руиз.

Публий встал и грациозным жестом поманил его.

– Пошли. Я тебе его покажу.

Руиз стоял вместе с Публием, глядя в окошечко в камере. Он увидел человека среднего роста и сложения, одетого в относительно модный комбинезон. Лицо его было ничем не примечательное, с ровными чертами, он не был ни толст, ни тощ. Волосы его тоже были неопределенного цвета: ни каштановые, ни белокурые, подстриженные в консервативном стиле. Он сидел в удобном кресле, лицо его лишено было всякого выражения, если не считать легкой настороженности. Руиз подумал, уж не шпион ли это какого-то государства или организации – человек идеально подходил для этой роли по своей внешности.

– Кто это, – спросил Руиз.

– Его зовут Алонсо Юбере.

Руиз был удивлен.

– Почему тебе нужна моя помощь? Вот он сидит. Почему бы тебе не убить его самому?

Публий рассмеялся, и по лицу его расплылось злорадное удовлетворение.

– О, это не тот Алонсо Юбере, которого тебе предстоит убить. Нет-нет. Это другой Алонсо Юбере, тот, в руках которого тайна. Ты знаешь, та самая тайна, которая так распалила пиратов.

Руиз напустил на себя вид холодного равнодушия.

– Видишь ли, этот Юбере на самом деле – мой старый слуга, которого я разобрал на части и перестроил в эту непримечательную личность. Увы, бедный Хедрин – он хорошо мне служил, но мне его тело нужно было больше, чем ему. Кстати, очень давно я генчировал Хедрина. Всем нужен, по крайней мере, хоть один приспешник, которому можно было бы доверять. Поэтому его верность, как и его внешность, абсолютна.

– А-а-а, – сказал Руиз спокойно.

– Ты начинаешь понимать? Это старая как мир идея – заменить ключевую личность дубликатом, который принадлежит тебе. Ты знаешь, насколько невыносимы и длинны в наши дни идентификационные процедуры, поэтому такие попытки больше не предпринимаются, и они не так часто увенчиваются успехом. А Юбере – самый осторожный из людей, кого я знаю. Его идентификационные данные очень трудно заполучить. Но, – продолжал Публий, протянув руки вперед и шевеля пальцами, – мои виртуозные способности обращаться с плотью и духом стали просто фантастическими, они более чем соответствовали этому заданию, и Хедрин стал Юбере во всех отношениях, кроме своей основной верности.

– Понятно. Однако почему бы просто не нанять убийцу на рынке?

Публий ударил его по плечу.

– Так это и был мой план, пока ты не появился у меня на пороге, точно по волшебству. А кто я такой, чтобы издеваться над подарками судьбы и смотреть дареному коню в зубы?

Кроме того, я очень верю в твои навыки и умение. Если вообще возможно добраться до Юбере, ты тот человек, который сможет это сделать.

12

Кореана кипела и бушевала. Достаточно скверно было то, что Алонсо Юбере заставил ее ждать, так он еще и отказывался встретиться с нею лицом к лицу! Она была оскорблена… и обеспокоена.

Его непримечательное лицо спокойно уставилось на нее с холоэкрана.

– Дела идут неровно, Кореана. Каким-то образом пиратские властители узнали нашу тайну или хотя бы достаточно для того, чтобы они полезли в это дело с пеной у рта. Мне угрожали, и даже мои генчи обеспокоены. А они неглупые существа. Ты сама это знаешь. Они просто не светские личности.

Кореана была потрясена.

– Не может быть!

– Увы, но это факт. Ты, случайно, не знаешь, каким это образом они вышли на нашу тайну?

– Не говори глупостей, – огрызнулась она, – у тебя есть тысячи прочих клиентов, любой из которых мог запросто все выболтать.

Однако ей стало весьма не по себе. Неужели Руиз Ав каким-то образом догадался, что она посылала их в Моревейник, чтобы их обработали? Может быть. Но не это было ключевым моментом тайны, которую она разделяла с Юбере и прочими работорговцами их организации.

– Пиратские властители знают насчет машины?

Губы Юбере искривились.

– Лучше не упоминать вслух подобных вещей, даже здесь, – предостерег он. – Нет, полагаю, что нет. Они знают только то, что неестественное количество генчированных рабов недавно появилось на рынке, и они полагают, что у кого-то есть несколько незарегистрированных генчей, которых этот кто-то не иначе как прячет в подвале. Этого вполне достаточно, чтобы они впали в бешенство от зависти и жадности, такова уж их натура. К сожалению, они быстро вышли на меня и полагают, что я и есть та самая личность. Может быть, мне придется бежать. Будь готова сделать то же самое.

Кореана набрала побольше воздуху.

– У меня здесь есть неоконченные дела. Это и твои дела тоже, поэтому пойдет только на пользу, если ты поможешь мне их завершить. Ты помнишь группу фараонских фокусников, которых я собиралась направить сюда для обработки? Они убежали, и один из них знает, что я везла их для генчирования. А он не фараонец, он пангалактик, в тому же вольнонаемный служащий Лиги… и он весьма способная личность, полная разнообразных талантов и возможностей. Чем дольше он останется в живых, тем больше вероятность, что он распространит сведения, которыми владеет.

Юбере наклонился вперед, лицо его приобрело выражение жадного интереса.

– Что именно он знает?

– Не очень-то много – просто то, что он и остальные должны были быть подвергнуты обработке генчами. Они убежали, прежде чем лодка достигла Моревейника, и он, по всей видимости, не знает, что генчи находятся здесь. Но он весьма умен и смекалист. Не хочу, чтобы у него было достаточно времени над этим подумать.

– Что ты хочешь от меня?

– Мне нужен убийца. Очень хороший убийца, кто-нибудь такой, кто специализируется на сложных ситуациях. Самым лучшим вариантом будет такой, при котором ты дашь мне генчированного убийцу, чтобы не было никаких сомнений в его верности и лояльности.

Юбере откинулся назад, так что его лицо на холоэкране перестало быть четким и превратилось в случайный набор пятен основных цветов радуги. Он довольно долго молчал, пока Кореана не стала терять терпение.

– Ну? Ты можешь?

Лицо его снова возникло в фокусе, глаза его блестели, и Кореана прямо-таки могла видеть, как за этими глазами в гениально гибком и изобретательном мозгу вращались шестеренки и колесики мыслей.

– Да, конечно. У меня есть как раз такой человек, который тебе нужен. Оставь твоих киборга и Мокрассара. Иди за роботом, которого я пришлю. Мы посмотрим на того убийцу, которого я тебе дам, и ты сможешь его немедленно забрать, если захочешь.

Робот провел Кореану в изощренно сделанный шлюз безопасности, врезанный в древнюю облицовку стены. Как только она оказалась внутри, ее обыскали, сканировали, просветили рентгеном и сняли с нее все внешнее оружие. Наконец робот сомкнул на ее руке лапки нейтрализатора. Теперь, если бы она постаралась выстрелить из сонического ножа, встроенного в ее указательный палец, все, что ей удалось бы – это отстрелить себе руку.

На противоположном конце шлюза ее ждал Алонсо Юбере, его непримечательные черты были сосредоточены, руки сложены на животе.

– Пошли, – сказал он и пошел по коридору.

Она никогда до сей поры не бывала в его крепости, и откровенно разглядывала все, что попадалось по сторонам, стремясь удовлетворить свое любопытство. Стены коридора были из отполированного нержавеющего сплава, чистого, светлого, ничем не украшенного. Потолок был непрерывной светящейся панелью, пол – из губчатых серых изразцов. Ей показалось, что она различает запах дождевых червей, который всегда ассоциировался у нее с генчами. Генчи жили глубоко внизу, и если запах действительно и был, он был весьма слабым и неясным.

Они подошли к ряду комнат, в которые были встроены специальные наблюдательные панели. В каждой из них было стекло, которое давало возможность тем, кто находился снаружи, видеть происходившее внутри. Другая сторона казалась тем, кто находился в комнате, зеркалом. Когда они проходили мимо комнат, она заглядывала в панели, примечая, какой именно товар ее сообщники-работорговцы привозили сюда на обработку генчами. Она увидела множество таких особей, которые вызвали ее алчность, зависть и досаду, но Юбере быстро шел вперед, поэтому времени на более спокойное наблюдение за чужим товаром у нее не было.

Одно из существ привлекло ее внимание. Они прошли мимо этого окна слишком быстро, поэтому она не могла быть абсолютно уверена в том, что совершенно точно узнала, кто был пленник, но она была на тот момент убеждена, что увидела в камере Иванта Тильдореаморса, одного из наиболее могущественных пиратских властителей, прославленного своей редкостной жестокостью и таким же страшным и непредсказуемым чувством юмора. У нее на лице было все то же самое выражение любопытства и невинного интереса, но мысли ее понеслись вихрем. Неужели Юбере генчировал пиратских властителей Моревейника? Очень опасно, подумала она, но вполне дерзко и предусмотрительно.

В конце коридора был лифт, в который Юбере ввел ее. Дверь захлопнулась, и кабина полетела вниз. В этот миг Кореаны коснулась холодная рука страха. Она посмотрела на бесстрастное лицо Юбере. Неужели он отводил ее к генчам, чтобы обработать ее и совершенно увериться в том, что она для него больше не будет представлять никакой опасности? Нет-нет: ведь процесс требовал многодневных приготовлений, прежде чем он мог быть проведен, а ее люди мигом сообразят, что что-то нечисто, если она не вернется в самое ближайшее время. Разумеется, они не могли бы спасти ее из крепости, в которую Юбере превратил свою цитадель, но они тут же распустили бы сведения о том, как предательски он с ней обошелся, об этом узнали бы остальные работорговцы в организации Юбере, и они наверняка успели бы уничтожить его прежде, чем Юбере смог бы уничтожить их личности и автономность.

Юбере наверняка рассмотрел такую возможность… поэтому пока она могла считать себя в безопасности.

Но она сама удивилась, почему ничего из этих мыслей не пришло ей в голову раньше, прежде чем она позволила провести себя в тайные тайных крепости Юбере. Неужели ее страсть к отмщению была столь сильна, что затмила ее инстинкт самосохранения? Может быть. Но ведь были и другие причины, прекрасные, разумные причины, по которым Руизу Аву полагалось бы быть мертвым.

Лифт задрожал, ударился о пол шахты и остановился. Они вышли из него в другой мир, который был темнее, чем покинутые наверху комнаты. Здесь стены были из какого-то серого сплава, шишковатые, на них виднелись словно потеки и складки, как будто стены были повреждены и оплавлены каким-то древним пожаром. По металлу стекали струйки грязной воды, местами встречались отложения минералов в виде блестящих белых кристаллов. Единственная полусевшая осветительная трубка извивалась неровными петлями по стене, бросая на окружающее голубоватый свет.

– Мы уже в логове генчей? – спросила Кореана. Здесь запах был сильнее.

Юбере покачал головой.

– Нет. Это гораздо глубже, Кореана.

– Насколько же ниже уходят этажи небоскреба?

– Никто этого не знает. Нет, может быть, генчи знают, но они никому не скажут.

Его небрежные спокойные слова заставили Кореану насторожиться. Почему-то ей представлялась совсем другая картина – что Юбере держал своих генчей в аккуратных небольших клетушках, что они покорно подчинялись ему и его прихотям. То, что, как оказалось, Юбере не совсем владел ситуацией и его никак нельзя было назвать хозяином положения, заставило дрожь пробежать по ее спине. Она подумала про себя, что, наверное, она не знает еще множества тайн.

– Сколько же их здесь? – спросила она.

– Я и этого не знаю, Кореана.

– Это как же такое может быть?

Он резко остановился.

– Ты не понимаешь моих отношений с ними?

Она начинала потихоньку сердиться.

– Видимо, нет.

Он сильно сдавил ее плечо.

– Видимо нет, а? Я ими не владею. Я просто посредник. Я даже не поставляю им охрану… Ты знаешь, что у них тут множество народу, люди, которые жили в анклаве черт знает сколько столетий? Они больше уже, конечно, не люди, да и как они могли ими остаться?

Он говорил с такими дикими, горящими глазами, что ее раздражение переросло в сильнейшее беспокойство.

– Нет, они давно уже не люди, но именно они сделают крайне затруднительной, если не невозможной, попытку пиратских владык захватить анклав, неважно, сколько солдат они сюда пришлют. Они не люди. Для того, чтобы выполнить то, что выполняю я, они годятся не больше, чем генчи. Поэтому генчи и пользуются мною как посредником, как мальчиком на побегушках между своим анклавом и человеческим населением Моревейника. Они сами невысокого мнения о своих способностях управляться с городом, но со мной они чувствуют себя вполне надежно. Они мне доверяют.

В этот миг, когда он почти вплотную приблизил свое лицо к ее и какая-то странная смесь гордости и отчаяния засверкала в его бесцветных глазках, Юбере выглядел почти как инопланетянин.

– Понятно, – сказала она.

Он отпустил ее и отпрянул, потом пошел дальше быстрым шагом.

– Нет, ничего ты не понимаешь. Все же, они делают то, что я попрошу. Они платят мне тем, что позволяют мне использовать свою роскошную машину для того, чтобы делать для нас наших марионеток, поэтому жаловаться не на что.

Она прибавила шагу, чтобы не отставать.

– Я не жалуюсь, – сказала она понизив голос, – но… что они тут делают?

В голосе его была странная легкость.

– Они говорят, что они Становятся Достойными… Что это такое, я сказать не могу. Может, они становятся достойными богами или демонами.

Это были подземные темницы Юбере, наконец поняла она. Они пошли мимо дверных проемов, которые были блокированы болевыми полями и засовами. Из этих темных проемов доносились звон цепей, стоны, проклятия. Что это, враги Юбере?

Когда они подошли к цели, она начала уставать, на нее давило то, что эти темницы были такими древними. Над головой она чувствовала огромный вес небоскреба, словно физический вес, который ее давил, прижимал к анклаву генчей, к его неприятным тайнам. Она также заметила, что и любопытство ее исчерпалось. Все, что она хотела, сводилось к тому, чтобы получить своего убийцу и поскорее убраться восвояси.

Юбере зажег свет, и одна из камер озарилась.

В стимуляторе мышц лежал мужчина, глаза его были закрыты, тело напружинивалось мышцами и выгибалось, пока машина делала упражнения с его телом. Кожа его была плотно натянута поверх массивной мускулатуры, никакого жира на буграх мышц не было. Лицо его казалось достаточно обыкновенным, может быть, оно было чуть маловато для такого массивного тела, но в этом лице она увидела нечто такое, что ее поразило. Она все еще не могла понять, откуда возникло такое ощущение, когда Юбере заговорил:

– Мой брат Реминт.

Тут она увидела сходство и удивилась, почему она сразу не поняла, в чем дело.

– Он был одним из моих самых доверенных и ценных помощников, – сказал Юбере почти мечтательно, – ах, какой мы были парой! Мой интеллект – и его совершенная убийственная сила. Но он потерял правильный путь, позволил своему воображению предать свой разум.

Он стал предателем. Я сохранил его для специальных заданий с того самого дня, как закончил его генчирование. Его первым заданием было уничтожить его сотоварищей-конспираторов, что он и сделал поразительно эффективно. Я приказываю ему постоянно поддерживать форму, быть всегда готовым к службе. Разумеется, я держу его здесь не для того, чтобы засадить его в темницу. В этом нет никакого смысла. Но его необходимо защищать от врагов, а их много и они настойчивы.

– Насколько он владеет своим искусством?

Юбере посмотрел на нее с легким раздражением.

– Не родился еще на свет убийца, который был бы способен противостоять Реминту. Только весьма маловероятная у остальных людей удача в свое время спасла меня от него и отдала его в мои руки для отмщения.

– Значит, он неудачник? – она вспомнила, что Мармо говорил насчет везения Руиза Ава.

– Только один раз ему не посчастливилось, – ответил Юбере. – Именно тогда, кстати сказать, я и почувствовал, что я воистину судьбоносное существо.

На миг он заулыбался – это была первая улыбка, которую Кореана когда-либо видела на его лице.

Он снова коснулся переключателя, и решетка скользнула в сторону, болевое поле потускнело и погасло.

– Реминт, – сказал Юбере. – Ты мне нужен.

Реминт выключил машину и отстегнул ее ремни. Он выбрался из ложа машины и подошел к ним. Двигался он с грациозной экономичностью, которая немного напомнила ей движения Руиза Ава. Его лицо отличалось каким-то отстраненным выражением, в нем была огромная сдержанная сила, напряжение укрощенной ярости – и она вдруг безоговорочно поверила в ту оценку, которую Юбере дал своему брату.

Реминт остановился в шаге от брата, и ненависть сделала его лицо страшной маской.

– Да, – сказал Юбере Кореане, – он все еще меня ненавидит. Но он должен мне служить. О, разумеется, эта ненависть столь же искусственна, как и все эмоции, которые наполняют его душу, но она по-прежнему такая же активная и жаркая для него. И то искусственное унижение, которое он переживает, когда вынужден мне служить… ну что же, это было самое лучшее, что могли сделать генчи, и меня это очень устраивает.