Рыцарь Золотого Сокола

— Так выполняй! — Принц добавил металла в голосе.

Караульный поклонился.

— Слушаюсь.

Скоро кастилец — последняя надежда Эскобара — растворился в дальнем конце коридора, а потом и шаги его замерли в темноте.

Джиллиана сидела у окна, держа рукоделие на коленях. Она не собиралась всерьез им заниматься, а просто взяла, чтобы чем-нибудь занять руки.

Нетта пошла в сад — ей позволялось срезать там розы, которые хоть как-то оживляли мрачную обстановку маленькой комнаты. Когда открылась дверь, она была уверена, что вернулась служанка, однако неожиданно к ее ногам рухнул Эскобар, корчась от боли.

Вскочив со скамейки, Джиллиана столкнулась с собственным мужем, он почему-то показался ей выше ростом, чем обычно. Наконец-то она могла излить на него свой гнев.

— Райен, что все это значит?

— Сейчас некогда объясняться, — сказал он. — Где твой плащ?

— Ах, тебе некогда? Ну, так я найду время сказать, что я о тебе думаю. Негодяй! Подлый обманщик!..

Он досадливо поморщился.

— Право, это не самый подходящий момент для того, чтобы обмениваться оскорблениями. — Он, оглядевшись, сдернул с крючка ее плащ. — Одевайся, и идем.

Джиллиана демонстративно скрестила руки на груди.

— Почему я должна куда-то с тобой идти? — язвительно поинтересовалась она.

Райен вздохнул.

— Джиллиана, делай, что я тебе говорю, и поскорее.

— Нет, — холодно сказала она.

Он в раздражении схватил ее за руку и решительно поволок к двери. Она упиралась, уже готова была обрушить на его голову новые оскорбления, но в эту минуту Эскобар кое-как поднялся на ноги и заговорил.

— Что, принц, несладко приходится нашему брату, когда дама не желает нас слушать? — издевательски заявил он.

— Безмозглый осел! — Райен отшвырнул его к стене, — Мне надоела твоя болтовня!..

И, к удивлению Джиллианы, он так хватил Эскобара рукояткой клинка в висок, что тщедушный человечек неловко осел на пол и затих. После этого он снова схватил Джиллиану за руку и потащил ее к двери.

— Если хочешь вырваться отсюда, следуй за мной и делай все, что я тебе скажу.

Джиллиана, вырвавшись, набросила плащ на плечи и объявила:

— Хорошо, я пойду с тобой, но только потому, что мне не остается ничего другого.

Выйдя в коридор, Райен огляделся, затем махнул рукой Джиллиане. Она тоже вышла и следовала теперь вплотную за ним. Он шагал быстро и при этом держал ее за запястье. Она с трудом поспевала за Райеном. Дойдя до конца коридора, они спустились по черной лестнице на кухню. Пока что им везло — никто не встретился, никто не поинтересовался, куда собирается исчезнуть пленница.

Под удивленными взглядами кухарок и прислуги Райен с Джиллианой вышли через черный ход во двор. Здесь Райен довольно бесцеремонно усадил Джиллиану в седло и сам сел позади нее.

Пока стражник на воротах мог их видеть, они ехали шагом. Лишь удалившись на значительное расстояние, Райен облегченно вздохнул и пустил коня вскачь. Он знал, что из-за побега Джиллианы в замке вот-вот начнется тревога, и до этого им надо было успеть отъехать хотя бы на относительно безопасное расстояние.

Джиллиана держалась в седле прямо, стараясь не касаться Райена спиной. Сейчас он был для нее врагом, и она говорила с ним, как с врагом.

— Куда ты меня везешь? — спросила она таким надменным тоном, что Райен угрюмо стиснул зубы и некоторое время не отвечал.

— Туда, где тебя никто не найдет, — промолвил он через некоторое время.

Услышав такой ответ, Джиллиана чуть не задохнулась от возмущения.

— Если это какая-нибудь новая уловка, которую вы придумали вместе со своей матушкой…

— Джиллиана, — окончательно выйдя из себя, прервал ее Райен. — Позже ты сможешь осыпать меня проклятиями и обвинять во всех смертных грехах. Но, прошу тебя, избавь меня от необходимости выслушивать все это сейчас.

Джиллиана оскорбленно замолчала, постаралась отстраниться еще дальше от него и больше уже за всю дорогу не проронила ни слова.

На подъезде к деревне они свернули с дороги и углубились в лес. Конь Райена пробирался сквозь густые заросли, невиданной вышины крапива цеплялась за рукава Джиллианы, а ветки хлестали ее по лицу. Наконец, когда она уже окончательно поняла, что не выдержит больше ни минуты, лес расступился, и они оказались на песчаной отмели, залитой багряным светом заката. Спешившись, Райен сделал несколько шагов к морю и нахмурился. Взгляд его был устремлен на паруса купеческого судна, едва видневшиеся на горизонте.

— Проклятье! — отворачиваясь, буркнул Райен. — Я не думал, что они выйдут именно сегодня, а точнее: узнать просто не успел. Черт побери, как же быть?!

Джиллиана внимательно вглядывалась в его лицо.

— Ты хочешь сказать, что собирался посадить меня на этот корабль и отпустить на все четыре стороны?

Его темные глаза сердито сверкнули.

— А ты полагала, я стал бы тебя здесь удерживать? Нет уж, спасибо! У меня и без тебя довольно хлопот, — мрачно проговорил он.

Душа Джиллианы вдруг наполнилась ликованием. Он не предавал ее! Соскользнув с седла, она подошла к нему и виновато взяла его за руку.

— Как я могла в тебе усомниться?

— Ты имела на это полное право, — горько сказал Райен и повернул к ней лицо. От призрачного закатного багрянца в его темных глазах вспыхивали золотые блики. — Все кругом словно сговорились: думают одно, говорят другое, так что невозможно понять, кто друг, а кто враг.

Она тихонько провела ладонью по его щеке.

— Я согласна снова оказаться пленницей и заново пережить тот же страх — только чтобы в конце убедиться, что ты остался верен своему слову.

На губах Райена заиграла насмешливая улыбка.

— Осторожнее, Джиллиана! Когда ты смотришь на мужчину такими глазами, он может подумать, что ты подаешь ему надежду.

Некоторое время она молчала, глядя на волны, потом обернулась к нему и тихо сказала:

— Иногда надежда — это все, что нам остается. Шагнув к ней, Райен стиснул ее в объятиях.

— Джиллиана, я не знаю, что принесет нам завтрашний день, но сегодня, сейчас — позволь мне думать, что ты принадлежишь только мне.

Она запрокинула голову, и синие глаза ее осветились нежностью.

— Я никогда не буду принадлежать никому другому.

Райен засмеялся и смахнул песчинку с ее щеки.

— Значит, я обладатель величайшего сокровища на земле.

Они долго стояли неподвижно, и глаза их говорили друг другу о любви, по которой давно тосковали их сердца. Наконец осторожно, словно спрашивая ее, можно ли, губы Райена коснулись ее губ. Когда Джиллиана ответила на его поцелуй, он приник к ней настойчиво и властно, словно уверившись в своем праве.

Неожиданно он сообразил, что они стоят на открытом месте, где их может увидеть любой случайный прохожий. Подняв Джиллиану на руки, он вставил ногу в стремя и вместе со своей драгоценной ношей взлетел в седло.

— Ты моя, — шепнул он ей.

— Твоя, сердцем и душою, — отозвалась Джиллиана. Чувство ее показалось ей вдруг таким безмерным, что, не в силах смотреть на возлюбленного, она спрятала лицо у него на груди.

Райен тронул поводья, и конь резво побежал вперед. Джиллиана любит его, теперь он ясно это видел. Пусть завтра их ждет война и разлука, но сегодня ночью любимая будет принадлежать ему.

При свете луны, которая мелькала между ветвями, она обратила к нему лицо.

— Куда мы все-таки едем? — тихо спросила Джиллиана.

— В одно тайное место, которого я не показывал еще никому.

Она ткнулась губами в его щеку.

— Вези меня куда угодно, я хочу только быть с тобой.

Лицо его вдруг по-особенному посерьезнело.

— Ты знаешь, что завтра я должен отправить тебя с острова?

— Нет. Я не хочу от тебя уезжать.

— На Фалькон-Бруине начнется война, тебе нельзя здесь оставаться.

Она нахмурилась, угадывая, что он сейчас чувствует.

— Ты пойдешь против своей матери?

— Это мой долг, — сурово ответил он.

— Да, ты должен это сделать, — сказала она понимающе.

Он притянул ее ближе к себе.

— Завтра я постараюсь найти корабль, который увезет тебя в Талшамар.

— Я не боюсь сражений. Позволь мне остаться рядом с тобой.

Сердце Райена наполнилось гордостью за нее. В ней были верность и бесстрашие, каких он не ожидал никогда найти в женщине.

— Ты должна думать о ребенке, — напомнил он. — Что бы ни случилось, обещай мне поступать так, как будет лучше для тебя и нашего ребенка.

Она закрыла глаза и прислонила голову к его плечу.

— Обещаю.

Когда его губы словно нечаянно коснулись ее шеи, потом двинулись вверх, потом поиграли с мочкой ее уха и скользнули к губам, Джиллиана позабыла обо всем на свете. Рука Райена лежала на ее груди — и ей казалось, что она должна быть именно там. Любовь, которую она лишь сейчас перестала скрывать от самой себя, желала немедленно воплотиться в нежные объятия.

Нагнувшись, Райен обжег ее горячим поцелуем. Только сейчас Джиллиана заметила, что они давно остановились. Спрыгнув на землю, Райен взял Джиллиану на руки и пошел вперед по тропинке.

Ночь была поистине прекрасная. При свете полной луны все было видно, как днем. Мириады звезд мерцали в черном бархатном небе, и тысячи светлячков носились в струях легкого ветерка. Незнакомая ночная птица огласила воздух загадочным криком, где-то неподалеку шумела вода.

Райен остановился и снова приник к манящим губам Джиллианы.

— Мы уже добрались? — с замиранием сердца спросила она.

Он бережно опустил ее, но она даже не успела коснуться земли: перехватив руки, он тут же снова крепко прижал ее к себе.

— Да, мы на месте и здесь останемся, — шепнули губы около ее губ.

Джиллиана повернула голову и долго как завороженная смотрела на быструю речку, серебрившуюся под луной.

— Красиво… как в сказке.

Он снова повернул ее лицо к себе.

— А ты — добрая фея в сказке. Это наша волшебная ночь.

Встретившись, их губы слились в поцелуе, и они медленно опустились на благоуханный ковер из лугового клевера.

— Я люблю тебя, Джиллиана, — сказал Райен, держа ее бережно, как держат самый нежный цветок.

— Я люблю тебя, — отозвалась она.

Глаза его королевы светили ему из темноты. Он тихонько провел большим пальцем от ее виска к подбородку.

— Возможно, что сегодня мы в последний раз с тобой вместе — ты это понимаешь?

Джиллиана печально кивнула. Пальцы Райена нырнули в мягкий шелк ее волос, и он притянул ее голову к себе.

— Я постараюсь, чтобы ты никогда не забыла эту ночь. Я же навсегда запомню тебя такой, как сейчас. Знаешь, в глазах у тебя горят звезды, а волосы мерцают в лунном свете так загадочно…

Джиллиана обхватила ладонями его лицо — но тут непрошеные слезы хлынули из ее глаз.

— Райен, каждую ночь в своей жизни, ложась спать в одиночестве, я буду вспоминать тебя и эту минуту.

— Иные живут вместе всю жизнь, но вовсе не знают любви. Нам повезло куда больше нам суждено пробыть вместе совсем недолго, но любить друг друга всю жизнь.

И были тихие слова, и нежные ласки, и поцелуи, от которых все быстрее бились сердца влюбленных. Медленно, словно желая продлить драгоценные мгновения, Райен снял с нее платье, и Джиллиана так же медленно освободила его от одежд.

Наконец они поднялись на ноги во всем великолепии своей наготы. Райен протянул к ней руки, и в тот же миг, сама не зная как, она оказалась в его объятиях.

Но им уже было мало объятий: страсть закружила их, сливая воедино тела и души.

Подчиняясь властному зову плоти, Райен развел ее ноги и вошел, почти ворвался в нее — но тотчас мысль о ребенке заставила его умерить пыл.

— Райен, — выдохнула она ему в ухо. — Никто никогда не любил, как я.

Ее слова почему-то причинили Райену такую боль, что он не мог отвечать. Его глаза наполнились слезами. Он не стыдился их, ибо то были слезы, рожденные любовью.

— Душа моя, любовь!.. Время — наш единственный враг, — шептал он, осушая поцелуями ее мокрое от слез лицо.

Пьянящие волны накатывали на них одна за другой. Когда наслаждение Джиллианы сменилось невыносимым восторгом, она закричала, и ее голос смешался с неумолкающим шумом бегущей воды.

Остаток ночи они лежали обнявшись, иногда тихонько разговаривали, но больше молчали. Джиллиана твердо решила не спать, чтобы не упустить ни единого мгновения их последней ночи. Однако незадолго до рассвета, уютно свернувшись в объятиях Райена, она все же задремала.

Солнце еще не встало, когда поцелуй разбудил Джиллиану. Она потянулась и обвила руками шею Райена.

— Зачем ты дал мне уснуть? — с улыбкой спросила она.

Он не отрывал от нее глаз.

— Ты красивая. Мне нравится на тебя смотреть. — Вставая, он подхватил ее на руки. — Ты умеешь плавать?

— Разумеется, нет, где мне было научиться?

— Тогда придется довериться мне, — со смехом объявил он и вошел в воду.

Она крепче обхватила его за шею и прижалась щекой к его щеке.

— Вверяю тебе свою жизнь, — сказала она то ли в шутку, то ли всерьез.

В прохладном сверкающем потоке они смеялись, брызгались и играли, как дети, впервые дорвавшиеся до воды. Но вот солнце вызолотило облака на востоке, и в ту же минуту Джиллиана печально умолкла: время их беззаботности неумолимо истекало.

Не говоря ни слова, Райен взял ее за руку и вывел на берег. Он заботливо помог ей одеться, потом оделся сам.

— Пора, — наконец сказал он, заглядывая ей в глаза.

— Я не знаю, как я это вынесу, — пробормотала она.

— Ты должна быть сильной.

— А мои люди? А Нетта? Нет, я не могу бежать, оставив их здесь.

— Джиллиана, я сделаю все возможное, чтобы им помочь. Но ты должна уехать сегодня же. Ты обещала!

Она опустила голову. Только бы не расплакаться в последнюю минуту!

— Хорошо. Я сдержу слово.

Обнявшись, они стояли в клубах утреннего тумана, который уже начал рассеиваться под первыми лучами солнца.

— Ах, Райен, как жаль, что столько времени у нас ушло на бессмысленную борьбу с самими собой. Если бы…

Она не договорила, потому что в эту самую минуту со всех сторон послышались громкие голоса и фырканье лошадей. Их окружили невесть откуда взявшиеся воины королевы Мелесант!

Райен оттеснил Джиллиану и молниеносно бросился к оставленному на траве мечу.

— Берегитесь, Ваше Высочество! — послышался самодовольный голос Эскобара. — Стоит мне сказать словечко своим людям — и они прикончат вас обоих на месте.

— Жалкий ублюдок! — вскричал Райен, сжимая рукоять меча. Вскочив на ноги, он прикрыл собою Джиллиану. — Мужчины должны сражаться с мужчинами. Отпусти ее, и я сам сдамся тебе.

Эскобар рассмеялся.

— Ничего не выйдет, Ваше Высочество. — Его тусклые глазки завистливо оглядывали застывшую за спиной принца красавицу. — Ее Величеству угодно, чтобы я доставил в замок вас обоих.

Райен поднял меч и с воинственным кличем ринулся на Эскобара.

— Остановите его! Он меня убьет! — взвизгнул кастилец.

Когда три стрелы одновременно вонзились в грудь Райена, и он навзничь упал в воду, Джиллиана пронзительно закричала и бросилась к нему. Еще не совсем сознавая, что произошло, она вытягивала его на берег, а кровь быстро окрашивала воду вокруг него.

— Райен! — стонала она, переплетая свои пальцы с пальцами любимого. — Что они с тобой сделали?

Весь перед его короткой куртки был залит кровью, а глаза полны бесконечной печали.

— Любовь моя, не плачь… и помни меня. Скажи нашей малы…

Голова его безвольно упала набок, и больше он уже не шевелился. Медленно Джиллиана запечатлела поцелуй на его губах, потом встала и обернулась к тому, кого считала убийцей Райена.

— За это ты еще поплатишься жизнью, — сказала она таким голосом, что вздрогнул не только Эскобар.

Тот вообще трясся не переставая. Он понимал, что за смерть сына королева Мелесант может в гневе расправиться с ним. Потом, конечно, одумается, но ему это, пожалуй, будет безразлично.

Носком ботинка он повернул голову Райена лицом вверх и долго всматривался в неподвижные черты. Наконец, убедившись, что он не дышит, сенешаль обернулся к одному из кастильцев.

— Отвезите его в замок, но не сейчас, а… позже. Мне понадобится некоторое время, чтобы объяснить все королеве.

После этих слов Джиллиана, на которую никто не обращал внимания, провалилась в глухую черноту. Мир без Райена был ей не нужен.

29

Королева Элинор, сидя на галерее в окружении своих дам, слушала молодого менестреля, который играл на лютне и пел что-то торжественно-печальное о славных, но давно минувших днях. Наконец ей это надоело, и она в раздражении подняла руку, певец мгновенно смолк.

— Довольно этих заунывных баллад! Я хочу слышать веселые песни. Вы же, — она обернулась к своим компаньонкам, — танцуйте, смейтесь, предавайтесь веселью.

С этими словами королева Элинор удалилась, всем своим видом показывая, что желает остаться одна.

В последнее время ей стало заметно тяжелее переносить свое заключение — возможно, оттого, что Джиллианы больше не было в Солсбери. Да, эта девушка придавала смысл и цель жизни опальной королевы, с ее помощью Элинор могла мстить Генриху, даже оставаясь в неволе.

Теперь жизнь ее не имела ни цели, ни смысла. Дни казались ей беспросветно серыми, ночи чересчур долгими.

В своих покоях она подошла к окну и устремила вдаль полный тоски взор.

— Ваше Величество! — позвала ее служанка. Элинор обернулась.

— Что, письмо от Ричарда?

— Нет, Ваше Величество. Там внизу два путника, и оба такие чудные, что я решила на всякий случай сказать про них вам. Может быть, они развлекут Ваше Величество.

— Где — внизу? — недовольно уточнила королева.

— На кухне, Ваше Величество. Я спустилась туда собрать для вас чайный поднос, а тут они как раз заглядывают в дверь — с виду вроде как два нищих оборванца. Кухарка, добрая душа, сунула им по куску хлеба и велела идти своей дорогой. Но тут — что вы думаете?

— Ах, не тяни, рассказывай, раз начала, — равнодушно обронила Элинор.

— Тут один из них заявляет, что должен передать непременно какое-то известие Вашему Величеству.

— Чего ради я должна слушать какого-то нищего оборванца?

— Ваше Величество! — Голос служанки срывался от возбуждения. — Он сказал, что у него известие от вашей воспитанницы.

— У меня нет никакой воспи… — В глазах Элинор вдруг появилась явная заинтересованность. — Что он еще сказал?

— Он сказал, что сам родом из Талшамара, и похоже, что так оно и есть.

— Где он? — взволнованно спросила Элинор. — Сейчас же веди их обоих сюда.

— Я уже это сделала, Ваше Величество. Я ничуть не сомневалась, что вы непременно захотите сами с ними побеседовать, так что сейчас они ждут за дверью.

Когда путники вошли и остановились в нескольких шагах от нее, Элинор величаво выпрямилась. Оглядев их с головы до ног, она слегка нахмурилась. Перед нею и впрямь стояли нищие оборванцы, вдобавок довольно грязные.

— Который из вас талшамарец?

Сэр Эдвард вышел чуть вперед и учтиво поклонился.

— Я, Ваше Величество. Мое имя сэр Эдвард. Я был в числе рыцарей, которые сопровождали королеву Джиллиану в Лондон, а оттуда на Фалькон-Бруин.

— Так отчего же вы сегодня оказались здесь, а не рядом со своей королевой? Неужто явились в Англию, чтобы попрошайничать под моей дверью?

— Ваше Величество, над моей королевой нависла смертельная опасность. Я даже не могу с уверенностью сказать, жива она сейчас или уже нет.

Элинор велела ему подойти ближе. Ей хотелось как следует разглядеть его глаза: она неплохо умела определять по глазам, лжет человек или говорит правду.

— В чем причина ваших опасений, сэр Эдвард — если, конечно, вы и впрямь сэр Эдвард?

— Мы — несколько рыцарей — прибыли на Фалькон-Бруин вместе с королевой, но нас было слишком мало. Остальных Ее Величество изволила отправить домой. — Он преклонил одно колено и опустил голову. — Мне нестерпимо стыдно. Я должен был любой ценой оградить Ее Величество от опасности, но не выполнил своего долга.

— Что с Джиллианой? — нетерпеливо спросила Элинор.

— Королева Мелесант заперла ее в комнате и не позволяет выходить. Она объявила, что продержит ее в замке до рождения младенца.

— Что ты сказал?! Королева Джиллиана в положении?

— Да, Ваше Величество. Мы как раз готовились грузиться на корабль, чтобы плыть домой, когда люди королевы Мелесант устроили нам подлую ловушку. Нескольких рыцарей они уложили на месте, остальных бросили в подземелье.

Глаза рыцаря подтвердили Элинор, что он говорит правду.

— Встаньте, сэр Эдвард, и отвечайте на мои вопросы. Что случилось с Хэмфри?

— Я слышал, что он выжил, но заточен в тюремных помещениях замка. Во всяком случае, среди павших я его не видел.

— Но как же вам удалось избежать гибели и при этом не угодить в темницу? Вы что, прибегли к какой-нибудь хитрости?

— Я был ранен, лежал без движения, и враги приняли меня за мертвого. Если бы не принцесса Кассандра и Роб Гилберт — он стоит сейчас перед вами, Ваше Величество, — меня бы тоже не было в живых.

Королева Элинор принялась сосредоточенно ходить по комнате: за годы заключения это хождение из угла в угол вошло у нее в привычку. Сейчас она пыталась понять, что толкнуло королеву Мелесант на столь чудовищные злодеяния. Довольно скоро, однако, она все поняла и задумчиво покачала головой.

— Мелесант думает, что, забрав у Джиллианы ребенка, она обретет власть над Талшамаром. Но тогда ей придется сначала умертвить Джиллиану — а этому не бывать! Я никогда не допущу такого, пусть хоть Мелесант, хоть сам черт, которому она поклоняется, строит какие угодно козни.

— Но что мы можем сделать, Ваше Величество?

— Прежде всего не падать духом, сэр рыцарь, — уверенно ответила Элинор. — Мне случалось побеждать и более серьезных соперников, чем эта регентша, возомнившая себя королевой. Для меня она никто!

— Но, миледи, ведь вы сами находитесь в заключении…

Элинор негромко рассмеялась.

— Только что я думала о том, что если мне придется еще хоть день просидеть тут без дела, выслушивая болтовню своих компаньонок, я просто умру — и тут появились вы и принесли мне известия. Вы поставили передо мной цель! Америя, отведи этих людей в свободную комнату и приготовь им переодеться. Сэр Эдвард, сегодня за ужином мы с вами обсудим наши планы.

Если прежде сэр Эдвард слышал о королеве Элинор много дурного и ничего хорошего, то отныне его мнение о ней в корне переменилось, и он готов был дать отпор всякому, кто попытается в его присутствии чернить ее имя. Принцесса Кассандра проявила удивительную прозорливость, послав его сюда: королева английская охотно согласилась ему помочь, хотя он пока не видел как.

Кассандра приникла к стене и замерла, прислушиваясь к выкрикам матери в соседней комнате.

— Болван! Ты заплатишь мне за смерть моего сына!

В ответ раздался дрожащий голос Эскобара:

— Но, Ваше Величество, что мне оставалось делать? Он хотел меня убить. Я только защищался.

— Он, видите ли, хотел его убить! Велика беда! Да ты тварь низкая против Райена, слышишь? Жалкое ничтожество!

Кассандра зажала рот рукой, чтобы не закричать. Райен погиб?! Нет, это невозможно! Едва сдерживая рыдания, она снова обратилась в слух.

Мелесант, потрясая кулаками, продолжала изливать свою ярость на Эскобара.

— И этот подлец посмел отнять у меня моего сына!..

Эскобару еще не приходилось видеть ее в таком бешенстве, и сейчас он старался держаться как можно дальше от нее.

— У меня не было другого выхода. Ваш сын предал вас… Я должен был его остановить!

— Ты мерзкое животное! — шипела Мелесант. — И все твои мыслишки ничтожны, как ты сам. Думаешь, я бы не сумела обуздать собственного сына? Разве я не справлялась с ним до сих пор?

— Да, Ваше Величество. — От страха Эскобар втянул голову в плечи. — Ваше Величество, что я теперь должен сделать?

— Ты уже сделал то, чего нельзя исправить. — Она медленно двинулась на него, и он попятился. Оттого, что теперь она говорила, не повышая голоса, ему стало еще страшнее. — Если ты еще раз посмеешь вмешаться во внутренние дела Фалькон-Бруина, то назад в Кастилию поедешь не ты, а твое обезглавленное тело. Понятно?

— Да, Ваше Величество.

— Ступай прочь! Я не желаю тебя больше видеть.

— Да, Ваше Величество. — Эскобар перевел дух, кажется, гнев королевы ослабел.

— Вон! — завопила Мелесант.

Эскобар стремительно вылетел из двери и пронесся мимо Кассандры, даже не заметив ее. Немного подождав, она постучала в дверь и переступила порог комнаты матери. Мелесант сидела на стуле, сгорбившись, глаза ее были полны слез.

Чтобы не вызывать лишних подозрений, Кассандра решила прикинуться наивной девочкой.

— Мама, отчего ты так печальна? Мелесант расправила плечи.

— У меня печальные новости, Кассандра! Твоего брата… твой брат умер.

Кассандра изо всех сил сцепила руки, чтобы не расплакаться.

— Он же был совершенно здоров. Что случилось?

— Ах, какая разница.

Невыносимая боль пронзила все существо Кассандры.

— Я… я хочу видеть его тело. Я не могу поверить.

Мелесант вытерла слезы и сказала:

— Я велела похоронить его тайно, чтобы местные мятежники не попытались сделать из него мученика. Но ничего, скоро я расправлюсь со всеми смутьянами на этом острове, — злобно заявила она.

— Я хочу видеть тело моего брата, — упрямо повторила Кассандра.

— Ты, видно, не поняла меня. Я ведь сказала: он похоронен тайно, и никто не знает, где он лежит.

Гнев душил Кассандру. В эту минуту мать казалась ей уродливым чудовищем, и больше всего девушке хотелось бросить ей прямо в лицо, что это она — убийца своего сына. Пусть не Мелесант, а Эскобар присутствовал при расправе над Райеном, но все равно, это ее рук дело.

Однако вместо этого Кассандра смиренно склонила голову, словно шепча молитву, и побрела к двери. Надо терпеть. Пока мать уверена, что дочь не представляет для нее угрозы, она может свободно ходить туда, куда ей надо. Сейчас она намеревалась отправиться в деревню и поговорить с людьми — наверняка кто-то должен знать, где похоронен Райен.

В маленьком охотничьем домике в глубине леса все было тихо. Суровые воины, молча ожидавшие за дверью, не выпускали из рук мечей, словно готовясь в любую минуту отразить нападение противника.

Сэр Пьермонт склонился над раненым принцем, и от беспокойства морщины, бороздившие его лицо, казались еще глубже. Принц Райен был еще жив, но жизнь его висела на волоске, и старый рыцарь молил Бога, чтобы все обошлось.

— Никто, кроме тех, кто здесь находится, не должен знать, что принц Райен жив, — сказал он, оборачиваясь к своему оруженосцу. — Мы должны хранить эту тайну как зеницу ока.

Старая Мерт, жена хозяина домика, влила в рот принца ложку горького снадобья, и Райен со стоном слабо оттолкнул ее руку.

— Повезло, что вовремя его нашли, — сказала Мерт. — Еще немного — и он скончался бы от ран. Сейчас и то еще бабушка надвое сказала, но хотя бы есть надежда.

— В том, что мы нашли его, не было никакого везения, — возразил ей сэр Пьермонт. — Просто мы видели, как трое кастильцев направились в лес. Известно, где кастильцы, там беда — вот мы и пошли за ними и подслушали их разговор. А говорили они о том, что королева приказала похоронить своего сына тайно, чтобы никто не знал, где он лежит… Теперь эти трое сами лежат в могиле, которую они выкопали для нашего принца.

Между тем Райен пытался выбраться из клубов наплывающего на него тумана. Он звал Джиллиану, сердце его обливалось кровью: из-за его неосторожности Джиллиана снова оказалась пленницей его матери.

— Я должен, должен ее спасти, — с трудом выговорил он и попытался встать, но чьи-то сильные руки не пустили его.

— Вам нельзя вставать, Ваше Высочество. — Это был голос сэра Пьермонта. — Вы ранены, ваши раны очень опасны, и прежде чем кого-то спасать, вам надо еще самому хорошенько окрепнуть.

Скоро Райен начал дрожать, как от холода, и как он ни противился подступающему забытью, в конце концов сон все-таки победил его.

— Вот так-то лучше, — удовлетворенно пробормотала Мерт. — Теперь он проспит до утра, а там как Бог даст.

Когда королева Мелесант ворвалась в ее комнату, Джиллиана лежала на кровати. Веки ее опухли, глаза покраснели от слез. Она явно оплакивала Райена, и это еще больше раздосадовало Мелесант.

— Думали убежать от меня? — грозно воскликнула она. — Вы, милочка, еще слишком мало пожили на свете, чтобы суметь меня одурачить!

Джиллиана поднялась с постели и гордо встала перед матерью Райена.

— Вам, должно быть, очень тяжело сознавать, что ваш сын погиб по вашей вине.

Обойдя кровать, Мелесант остановилась у окна.

— Тому, кто наделен властью, приходится порой совершать много поступков, которые не по нраву ему самому. — Она досадливо повела плечом. — Конечно, было бы лучше, если бы Райен был сейчас жив и здоров, но ведь он знал, на что шел, когда готовился поднять против меня оружие.

— Он умер с честью, потому что не хотел жить в позоре.

— Не вам судить, чего он хотел, а чего не хотел! Не заморочь вы его своими прелестями да нежностями, мне, возможно, удалось бы перетянуть его на свою сторону.

— Райен думал прежде всего о своем народе. Без меня он бы все равно восстал против вашей тирании — и победил, потому что на его стороне был весь народ.

— Как видите, народ ему не сильно помог.

— Мне жаль вас, Мелесант. Вместе со своим сыном вы погубили то лучшее, что еще оставалось в вас, — печально произнесла Джиллиана.

— Жалейте лучше себя! Я покамест на свободе — в отличие от вас!

— Однако за свою свободу вам пришлось заплатить дорогой ценой.

Мелесант боролась с искушением ударить ее наотмашь. Эта талшамарская королева, казалось, одним своим существованием унижала ее. И все же в ней были сила и мужество, которые внушали Мелесант невольное уважение.

— Да, цена и правда немалая. Но коль скоро она уже уплачена, значит, я буду отныне крепко держать в своих руках скипетр Фалькон-Бруина и скипетр Талшамара.