Телнарианская история (№2) - Капитан

— Смотри, чтобы дань была готова, когда мы придем за ней, — напомнил Аброгастес.

— Не задерживайтесь, господин, — предупредил один из воинов. — Времени мало. Рубите рабыне голову.

— Отрубить ей голову! — взвыла толпа.

— Нет! — громко сказал Юлиан, выступая вперед. — Я возьму ее!

— Ты, раб? — удивился Аброгастес. — Рабам ничего не принадлежит.

— Я не раб, господин, — решительно заявил Юлиан.

Аброгастес взглянул на Отто.

— Он — свободный человек, — подтвердил тот.

— Я — гражданин Империи!

— Убить его! — крикнул один из воинов, выхватывая нож.

— Ты имеешь полномочия посланника? — спросил Аброгастес.

— Нет, господин, — ответил Юлиан.

— Что же ты делал здесь?

— Пас свиней.

Это смелое заявление Юлиана было встречено дружным смехом дризриаков.

— Самое подходящее занятие для людей из Империи — пасти для нас свиней! — крикнул кто-то, и вновь послышался смех.

— Ты грязный, босой и в лохмотьях, — брезгливо произнес Аброгастес.

Юлиан подошел к отчаявшейся Геруне и поднял ее голову, за подбородок. Ее глаза были переполнены ужасом.

— Ты хорошо сложена, — усмехнулся Юлиан.

— Пес! — с плачем ответила она.

— Ты хочешь умереть?

— Какая разница?

— Ты права, — кивнул Юлиан. — Ты всего лишь рабыня. Какая тебе разница?

Она изумленно уставилась на него.

— Ты права — никакой разницы нет, — повторил он.

Слезы вновь полились из ее глаз.

— Отведи эту сучку к плахе! — кричала толпа. Геруна в страхе огляделась.

— Ты хочешь умереть? — вновь спросил Юлиан.

— Нет!

— Говори как следует.

— Я не хочу умереть, — повторила она.

— Не слышу!

— Я не хочу умереть, господин, — поправилась она.

— Эта сучка быстро учится, — заметил кто-то.

— Все они такие, — отозвался другой. Юлиан отступил.

— На колени, — приказал он, и связанная рабыня встала на колени.

— Отлично! — причмокнул кто-то в толпе.

— Ты неплохо выглядишь, — заметил Юлиан.

— Спасибо, господин, — ответила рабыня, и толпа гулко захохотала.

— Сюда, — кратко приказал Юлиан, указывая на свои ноги.

— Ползи к его ногам, тварь, и целуй их! — подсказали из толпы.

Рабыня на коленях подползла к Юлиану и склонилась над его ступнями. Толпа вновь взорвалась хохотом. Рабыня выпрямилась и с трепетом взглянула на Юлиана.

— Я беру ее, — сказал он.

— Отдай ее, — закричала толпа Аброгастесу. — Пусть служит свинопасу!

— Она твоя, — кивнул Аброгастес.

— Спасибо, господин, — с достоинством поблагодарил Юлиан.

Рабыня оцепенела в грязи у его ног.

— Я думал, что знаю ее, — покачал головой Аброгастес. — Я думал, что ей потребуется строгий и непреклонный хозяин. Посмотрим, что сумеешь с ней сделать ты.

— Я буду строг, господин, — ответил Юлиан. Снаружи донесся переливчатый свист — знак того, что катера вернулись.

— Эй, ты, — обратился Юлиан к тому воину, который выхватил нож, узнав, что Юлиан из Империи, — дай мне свой нож!

Воин вопросительно взглянул на Аброгастеса.

Тот кивнул.

Юлиан взял нож и склонился над рабыней.

— Господин… — удивленно произнесла она.

— Тебя будут звать Геруной, — сказал Юлиан.

— Да, господин.

Юлиан схватил ее за косы.

— Что вы хотите делать, господин?

— У тебя длинные и красивые волосы, — задумчиво произнес он.

Волосы Геруны, белокурые и густые, были заплетены в две толстые косы, свисавшие до колен. Их еще ни разу не стригли.

— Рабыне не нужны такие длинные и красивые косы, — сказал Юлиан.

— Господин! — вскрикнула она, ибо Юлиан обрезал обе косы у самой головы рабыни.

Встав, он вернул нож воину. Геруна рыдала.

— Такие волосы, — объяснил Юлиан, — больше подходят принцессе, чем рабыне.

Геруна сжалась в комок.

— Теперь ты годишься для грязной работы, — заключил Юлиан.

— Да, господин, — всхлипнула она. Аброгастес сошел с помоста и махнул рукой мастеровому с теслом и двум воинам.

— Заберите плаху и тесло, — приказал он. Воины молча кивнули.

Свист послышался еще раз.

Аброгастес оглянулся, осмотрел помост, задержал взгляд на истоптанной, превратившейся в грязь земле, на кровавых лужах, смятом тростнике, отпечатках ног. Он вспомнил об отмщении, казнях и обращении в рабство. Он взглянул на усталого мастерового, руки и фартук которого были заляпаны кровью. Наконец, Аброгастес взглянул на то место, где упал Ортог, а потом на связанную рабыню.

— Славно, — усмехнулся он и вместе со своими людьми вышел из шатра.

Отто вышел за ними. Юлиан с трудом нагнал его — он нес на руках связанную рабыню.

— Она без сознания, — сказал Отто, увидев обвисшее тело.

— Да, — согласился Юлиан.

— Она доставит тебе немало удовольствий на ложе, — заметил Отто, разглядывая рабыню.

— Увидим, — кивнул Юлиан.

Катер Аброгастеса стоял неподалеку — всего в нескольких ярдах от шатра.

Фильхены беспокойно шныряли под ногами, птицы взмывали в воздух, как подхваченные вихрем листья, но вновь опускались на кучи трупов. Да и фильхены вскоре, навострив чуткие уши и вытаращив круглые блестящие глаза, тоже вернулись к еде. Юлиан смотрел на небо.

— Думаю, надо спрятаться, — сказал Отто, — пока мы не узнаем, кто еще прибывает сюда.

— В лесу? — спросил Юлиан.

— Да.

Они стояли неподалеку от катера Аброгастеса. Повелитель дризриаков взбирался по трапу, держась за поручни.

— А шатер, господин? — спросил у него кто-то из воинов.

— Сожгите его, — приказал Аброгастес.

— Мы нашли золотые цепи, — сказали двое воинов.

Вероятно, их разыскали на поляне, где происходил поединок.

— У нас нет времени на такие побрякушки, — возразил Аброгастес.

Воин швырнул цепи через плечо и поспешил в катер. Спустя несколько минут катер Аброгастеса взмыл в воздух.

Рабыня с покрытым грязью телом, дрожащим от ветра, зашевелилась на руках Юлиана, но так и не пришла в себя. Отто и Юлиан следили, как улетает катер Аброгастеса.

В катере, как предполагал Отто, но не знал точно, находилась связанная Гута. Несомненно, на нее уже надели наручники и цепь, прикованную к борту катера. Во всяком случае, так обычно переправляли пленниц и рабынь в таких судах. Это позволяло не только удерживать их на месте, но и предохраняло от падения при резких поворотах. Должно быть, рабыне заткнули рот, чтобы в случае аварии или насилия ее крики не были слишком пронзительными.

Отто и Юлиан с бесчувственной Геруной на руках выбрались из толпы, суетящейся вокруг шатра и катеров.

Они вышли на тропу, ведущую к роще. На вершине холма они остановились и посмотрели в сторону луга, где приземлился корабль Хендрикса и Гундлихта, привезший их сюда. Там виднелась груда почерневших обломков.

Позади них вспыхнул шатер. Вновь раздался резкий, переливчатый свист. На тропе им встретились оруженосец и писец, торопившиеся добраться до холма, пока не улетели все катера. Писец отвел глаза. Оруженосец коротко взглянул на Отто и торопливо прошел мимо.

— Пойдем лесом рядом с лугом, — предложил Отто. Юлиан согласился.

Лес почти не пострадал, несмотря на то, что корабль был полностью сожжен. Немного погодя Отто и Юлиан вошли в рощу, ненадолго остановились, прислушиваясь, и вновь поспешили вперед. В лесу уже было сумеречно. На вершине холма полыхало высокое, хорошо видное издалека пламя.

Катера, как круглые черные точки, взлетали с холма и устремлялись на восток. От пожара валил густой черный дым.

— Теперь мы в безопасности, — вздохнул Юлиан.

Они постояли на опушке, глядя вверх, на тропу, рощу и холм.

Позади лежала на листьях Геруна. Гибкой лианой ей стянули щиколотки и привязали к дереву. Она до сих пор не пришла в себя.

— Теперь мы затерялись на этой планете, — заметил Отто.

— Вряд ли, — возразил Юлиан. — Нет, друг, пока об этом говорить рано. Отдохни, если хочешь, а я покараулю.

Позади раздался тихий стон, и они обернулись. Геруна пошевелилась на сухих, шуршащих листьях.

— К ней возвращается сознание, — сказал Отто.

Геруна застонала громче, а потом вскрикнула, пытаясь порвать лиану.

— Молчи, — сказал Юлиан, наклоняясь к рабыне.

Поерзав на листьях, она села и взглянула на Юлиана. Тот обхватил ее голову руками и жадно прижался к ее губам. Геруна издала еле слышное протестующее восклицание, но оно тут же потонуло в безжалостной ярости его поцелуя.

Юлиан наконец отпустил ее, и Геруна с упреком подняла глаза.

— Разве ты не знаешь, насколько ты соблазнительна? — спросил он. — Тебя еще никогда не целовали как рабыню? Нет, конечно же, нет.

Очень мало кто из свободных женщин подозревал о силе мужской страсти. Свободные женщины ничего не знали о напоре, безжалостной власти и безудержном желании. Юлиан вновь обхватил ее голову и прижался к чуть дрогнувшим губам. Геруна вдруг слабо застонала.

Она внезапно поняла, кто она такая — женщина, внушающая страсть, и все ее тело охватило желание. Она качнулась вперед, но Юлиан отстранился, и Геруна протестующе вскрикнула, робко пытаясь дотянуться до него губами. Взяв за плечо, Юлиан толкнул ее на листья. Геруна упала на бок, уставившись на Юлиана расширенными от удивления глазами.

— Потом, — сказал он, — позже у меня найдется время для рабыни.

Она затихла, беспомощная, охваченная странным возбуждением.

Она пыталась понять себя и свои чувства, желания и потребности. Она опасалась, что сошла с ума. Почему никто прежде не рассказывал ей об этом? Неужели это опасно? Или здесь какая-то страшная тайна? Теперь она узнала саму себя, и пугалась оттого, что стала женщиной и рабыней. Она тихо заплакала.

— Тише, — сказал Юлиан, и Геруна замолчала. — Спи.

Она закрыла глаза и вновь потеряла сознание.

— Ты тоже отдохни, — предложил Юлиан своему другу.

— Да, я устал, — согласился Отто и улегся на землю.

Около полуночи Юлиан осторожно тронул его за плечо.

— В чем дело? — мгновенно проснулся Отто.

— Смотри, — Юлиан указал в небо на восток. — Там свет.

— Что это такое? — Отто встал и всмотрелся в ту сторону, куда указывал Юлиан.

— Подожди, — тревожно сказал Юлиан, и спустя некоторое время произнес: — Они вон…

Над их головами вспыхнули огни, и меж облаков пронесся мощный корабль, способный проникать и сквозь атмосферу планет, и в глубины космоса.

— Что это? — спросил Отто.

— Это имперский крейсер.

— Там еще огни, — указал Отто.

— Имперский флот! — крикнул Юлиан.

Глава 12

Стоя на опушке леса, Отто с Юлианом следили, как на луг опускается катер. Из него вышло несколько человек.

— Они заметили нас, — сказал Отто. Юлиан кивнул.

Час назад патрульное судно обшаривало луг с высоты нескольких тысяч футов. Выйдя из укрытия и оказавшись под лучами прожекторов, Юлиан поднял руки в условном знаке. Должно быть, его маленькую светлую фигуру заметили, потому что прожектор дважды мигнул и погас.

— Они видели нас! — возбужденно сказал Юлиан, вернувшись к Отто.

Теперь к ним приближалось несколько мужчин с фонариками в руках. Они высадились с катера, который приземлился в дальнем конце луга.

— Отлично, — улыбнулся Юлиан.

— Осторожнее, не торопись, — предупредил Отто.

— Не бойся, друг, — сказал Юлиан и отошел к деревьям.

Геруна вскрикнула, разбуженная его пинком.

Юлиан нагнулся и распутал лиану, которой щиколотки Геруны были привязаны к дереву. Однако, оставив ей связанными руки и ноги, Юлиан вынес ее на опушку и поставил на колени.

— Видишь свет? — спросил он. — К нам идут люди.

Геруна сжалась в веревках.

— Это люди из Империи, имперский флот. Геруна испуганно подняла глаза.

— Ты хочешь сбежать? — спросил он.

— Я связана по рукам и ногам! — ответила она.

— Тебе некуда бежать, — объяснил Юлиан. — А когда тебя заклеймят, в этом не останется ни малейшего сомнения.

— Неужели вы собираетесь клеймить меня каленым железом! — воскликнула она.

— Ты рабыня, — ответил Юлиан. — Разумеется, у тебя будет клеймо.

Она задрожала.

Огни приближались, теперь они были почти у самых останков сожженного корабля на расстоянии нескольких сотен ярдов.

— Слушай меня, — произнес Юлиан, — и слушай внимательно.

Она с испугом подняла голову.

— Вот что я тебе посоветую: если ты хочешь жить, а не терпеть пытки и не быть распятой на воротах одного из городов Империи, забудь о том, кем были твои предки.

— Это мудрый совет, рабыня, — сказал Отто. — Слушай своего хозяина.

— Запомни, — продолжал Юлиан, в упор глядя на свою рабыню, — отныне ты не принцесса. Ты не дочь Аброгастеса. Ты даже не свободная женщина — ты рабыня. Как рабыня ты получила имя по воле своего хозяина. Ты уже не принадлежишь к алеманнам, дризриакам или ортунгам. Ты безродна. У тебя нет народа, а только хозяева. Ты — животное, такое, как свинья или коза. Ты вещь, ты принадлежишь. Ты рабыня и только рабыня.

Глаза Геруны округлились.

— Ты поняла? — спросил Юлиан.

— Да.

— Целуй мне ноги.

Она быстро склонилась к его ступням, горячо целуя их.

— Лижи их! — приказал Юлиан, наблюдая за приближением огней.

— Да, господин, да! — с дрожью отзывалась она.

— Подними голову.

В глазах Геруны блестели слезы.

— Теперь мы развяжем тебе ноги, — сказал Юлиан. — Ты пойдешь вперед быстро и послушно, когда понадобится.

— Да, господин, — сказала она.

Юлиан развязал ей ноги и помог подняться. Геруна встала позади Юлиана и Отто.

Огни остановились. С поднятыми руками Юлиан шагнул вперед и тут же был пойман в перекрестье нескольких лучей.

— Кто ты? — послышался окрик.

— Юлиан из рода Аврелиев, — гордо произнес он, — офицер имперского флота.

— Аврелий! — воскликнул кто-то.

— Неужели это и вправду он?

— Стойте! — раздалось из темноты. — Это еще неизвестно. — Свет упал на Отто и Геруну, и они прикрыли руками глаза. — Кто это с вами?

— Отто, из подразделения наемников, и рабыня.

— Вышлите рабыню вперед, — приказал голос.

— Покажись им, рабыня, — потребовал Юлиан. Геруна охнула. — Быстро иди вперед и встань на колени, головой к земле.

— Вышлите вперед рабыню, — повторил голос.

— Иди, — приказал Юлиан.

Геруна торопливо подошла к мужчинам и встала на колени, пригнув голову к земле. Лучи играли на ее теле.

— Хорошенькая, — сказал кто-то.

Властный голос из темноты приказал:

— Проверьте, как связаны ее руки.

Один из мужчин попробовал веревки.

— Она надежно связана.

— Наденьте на нее привязь.

Вокруг горла Геруны обвилась привязь. Она задрожала, но не осмелилась поднять голову. Впервые на нее надели привязь для рабынь. Хотя на «Аларии», когда она шла по коридорам на веревке, все было почти так же.

— Подойдите поближе, — попросил Юлиана властный голос.

Юлиан сделал несколько шагов вперед.

— Стойте! — воскликнул кто-то.

Юлиан остановился.

— Неужели это вы? — изумленно спросил сразу смягчившийся голос.

— Да, я, — усмехнулся Юлиан.

— Это он, — подтвердили еще двое мужчин.

Офицер с властным голосом обрадованно вскрикнул и выбежал вперед. Юлиан приветствовал его согласно званию, и офицер ответил ему.

— Простите, ваше превосходительство, — сказал он. — Мы должны были убедиться.

— Боюсь, без мундира меня трудновато узнать, — хмыкнул Юлиан. — К тому же от меня несет свинарником.

— Приведите катер, — сказал офицер, поднеся ко рту передатчик. — И сообщите на корабли, что мы нашли его превосходительство.

Катер сразу же сдвинулся с места, проплыл над лугом и остановился в нескольких ярдах от группы.

— С вашего позволения, мы посадим ее, — сказал офицер, указывая на Геруну.

— Конечно, — кивнул Юлиан.

— Встань, — приказал Геруне один из мужчин.

Она поднялась на привязи, и офицер ахнул, разглядев ее тело в свете фонарей.

— Она прелестна, — прошептал кто-то из мужчин.

— Встань прямее, — приказал Юлиан Геруне.

Она приподняла голову, и вся ее фигура напряглась.

— Вот это да! — воскликнул один из мужчин, а Геруна испуганно взглянула на Юлиана.

— Она красива, — заметил офицер. — Где вы нашли ее?

— Здесь.

— Похоже, она из племени дризриаков.

— Наверное, — сказал Юлиан. — Мне она досталась уже рабыней.

— Кто ты, женщина? — спросил офицер.

— Я только рабыня, — пролепетала Геруна.

— И низшая рабыня, по-видимому.

— Да, господин.

— Вероятно, судомойка.

— Почему вы так решили? — поинтересовался Юлиан.

— Из-за волос, — объяснил офицер. — Видите, как коротко они обрезаны?

— Да, — кивнул Юлиан.

— Ненавижу варваров за то, — сказал офицер, — что они способны держать таких красавиц в качестве судомоек.

— Они неравнодушны к женщинам, — заметил Юлиан.

— И стремятся извлечь из них всю пользу, — усмехнулся офицер. — Некоторые из их рабынь — бывшие гражданки Империи.

— Так часто бывает, — кивнул Юлиан.

— Несомненно, они хорошо служат.

— Да.

— Я знаю таких гражданок Империи, — сказал офицер, — которых не отказался бы иметь в качестве рабынь.

— Вероятно, можно заплатить им и содержать, как рабынь, — предложил Юлиан.

— Интересная мысль.

— И как бы они тогда стали служить вам?

— Со всем усердием, — усмехнулся офицер.

— Отлично, — ответил Юлиан.

Офицер осветил фонарем левое бедро Геруны, и она испуганно выпрямилась.

— У нее еще нет клейма, — заметил офицер.

— Оно появится в самом скором времени, — заверил его Юлиан.

Геруна вздрогнула.

— Проследите за ее посадкой, — приказал офицер одному из своих людей, и Геруну увели.

— Это мой друг Отто, из наемных войск, — сказал Юлиан.

— Эти войска приносят нам большую пользу, — с поклоном ответил офицер. — Могу я пригласить вас на борт?

— С удовольствием принимаем приглашение, — ответил Юлиан.

— Мы совсем недавно вошли на орбиту.

— Вы получили мое сообщение? — спросил Юлиан.

— Сообщение с вашими позывными было, вероятно, передано с Варны, — сказал офицер. Юлиан кивнул. — Но на волне, которой обычно пользуются варвары.

— Это был передатчик ортунгов с постоянной частотой, — пояснил Юлиан.

— Мы заподозрили, что это ловушка.

— И вы приняли меры предосторожности?

— Разумеется.

— Несомненно, дризриаки перехватили сообщение, — сказал Отто. — Поэтому в этом секторе оказались и дризриаки, и имперский флот.

— Дризриаки охотились за ортунгами, — объяснил Юлиан.

— Похоже, что они нашли их в квадрате семьсот тридцать восемь, — сказал офицер. — Ортунги разбиты, там осталось много обломков.

— Как вы очутились здесь? — спросил Отто.

— На пути к Варне мы заметили следы варварских кораблей и решили разобраться.

— Здесь были дризриаки и ортунги, — сказал Отто.

— И сам Аброгастес был здесь несколько часов назад, — добавил Юлиан.

Офицер присвистнул.

— Надо попытаться отыскать его следы и преследовать флот дризриаков.

— У нас мало шансов против тяжелых кораблей варваров, — покачал головой офицер.

— Вы должны сделать все возможное, — сердито , настаивал Юлиан, и офицер кивнул.

Следует заметить, что даже в то время у Империи было много врагов, иногда с более высокоразвитой техникой, даже в пределах самой Империи.

— Сейчас необязательно возвращаться на Варну, — решил офицер.

— Мне нужен корабль, — заявил Юлиан.

— Чтобы вернуться в Телнарию?

— В общем, да. Но сперва мы должны побывать на Варне, сделать кое-что, — Юлиан взглянул на Отто, — и забрать груз.

— Да, — подтвердил Отто.

— Я уверен, адмирал предоставит в ваше распоряжение столько кораблей, сколько вам понадобится, — сказал офицер.

— Нам хватит одного корвета.

— Но, разумеется, с конвоем боевых кораблей?

— Нет.

— Как будет угодно вашему превосходительству, — ответил офицер.

Группа направилась к катеру, на борт которого уже доставили Геруну.

Отто и Юлиан ненадолго задержались на лугу. Юлиан взглянул на восток.

— Аброгастес очень опасен для Империи, — произнес он.

— Аброгастес — повелитель дризриаков, — кивнул Отто. — Это самое многочисленное и опасное племя народа алеманнов.

Всего в народе было одиннадцать племен.

— Я боюсь, — сказал Юлиан, — что он может создать союз варварских народов.

— Это не так просто, — возразил Отто. — Между ними всегда есть соперничество и вражда, подозрительность и зависть.

Империю тоже раздирала вражда.

— Империя может победить простых варваров, — сказал Отто.

— Империя уже не та, какой была прежде, — вздохнул Юлиан.

— У Империи тысячи кораблей, она способна уничтожать планеты.

— А варварских народов — несколько сотен, — заметил Юлиан.

— Я не могу вообразить себе падение Империи, — покачал головой Отто.

— Да, ее падение означало бы крах цивилизации, — вздохнул Юлиан.

— Нам нечего бояться.

— Аброгастес — твой враг? — вдруг спросил Юлиан.

— Да.

— Я прослежу, чтобы у вольфангов появилось оружие, способное уничтожать корабли на орбите, — пообещал Юлиан.

— Мы будем тебе очень благодарны, — ответил Отто.

— Ты хочешь служить Империи?

— Это право надо заслужить.

— У нас много врагов, — вздохнул Юлиан, и Отто согласно кивнул. — Аброгастес — наш самый страшный враг. Я опасаюсь его сильнее всех.

— Почему?

— Не такая уж большая власть сейчас у него в руках, — сказал Юлиан, — не слишком много кораблей или воинов, но есть нечто страшное, что хуже всего.

— Что же? — изумленно спросил Отто.

— Он подобен акуле, способной учуять каплю крови в океане или малейший всплеск воды.

— Не понимаю.

— Он чует гниение там, где другие ощущают лишь неподвижность, — объяснил Юлиан, — видит слабость там, где другим чудится сила. Он мудрый завоеватель.

— Конечно, — кивнул Отто.

— Он не лишен воображения — он может принять новую реальность, установить новые порядки, образ жизни. Он тщеславен, но терпелив и жесток.

— Но сейчас он слаб, — заметил Отто, — и нам нечего опасаться.

— По крайней мере, Ортог мертв, — сказал Юлиан.

— Нет, — возразил Отто.

— Нет? — изумился Юлиан.

— Разве ты не заметил, куда вошел нож? Под сердце, сбоку. О таких ударах нам говорили в школе Палендия. Он считал, что гладиатору полезно знать анатомию.

— Так вот почему ты накрыл его плащом! — догадался Юлиан.

— Да, на случай, если он начнет подавать признаки жизни. Под плащом они будут менее заметны.

— И потому писец с оруженосцем отвернулись, встретившись с нами на тропе?

— Конечно.

— Значит, Ортог жив?

— Рана была не смертельна, но опасна, так что сейчас он может уже быть мертвым, — размышлял Отто.

— Аброгастес знал, каким был удар?

— Думаю, да.

— Почему же он не добил Ортога? — удивился Юлиан.

— На знаю, — пожал плечами Отто.

— Он надеялся на то, что ты станешь сражаться с ним.

— Он мог знать, что однажды, на «Аларии», я уже пощадил Ортога, — возразил Отто.

— Откуда же он мог узнать?

— Не знаю, — размышлял Отто. — Может, от зрителей, женщин и мужчин с «Аларии», которые попали в плен к ортунгам, а потом вместе с другой добычей достались дризриакам.

— Для него было важно покарать изменника и восстановить справедливость, — заметил Юлиан.

— Похоже, это ему удалось. Ортунги разбиты, Ортог в лучшем случае тяжело ранен и брошен на отдаленной планете.

— Он был готов обезглавить собственную дочь, — вспомнил Юлиан.

— Но ведь не обезглавил, верно?

— Да.

— Вместо этого он обратил ее в рабство, — заключил Отто.

— Это самое страшное наказание для нее.

— Но единственно подходящее, если учесть ее преступление.

— Конечно.

— Кроме того, она и была рабыней, — проговорил Отто, и Юлиан вскинул голову. — Она еще сама этого не понимает, но она раба мужчины — это ясно по ее телу, лицу, походке. Она никогда не станет счастливой — до тех пор, пока не окажется в полной власти мужчины.

— Аброгастес знал об этом? — спросил Юлиан.

— Возможно. Кроме того, ведь это совсем не то, что быть проданной в залог или с торгов, верно?

— Конечно.

— На торгах цена и ее значение известны, — сказал Отто. — Ты мог бы убить собственного сына?

— Нет, — сказал Юлиан.

— А Аброгастес мог бы.

— Но он этого не сделал.

— На этот раз не сделал, — уточнил Отто.

— Что 'ты думаешь о Гуте?

— Она хорошо выглядит в ошейнике.

— По-твоему, она настоящая рабыня?

— Ей нужна твердая рука и хлыст, — заметил Отто.

— Но она все-таки рабыня?

— Конечно.

— Похоже, многие женщины — прирожденные рабыни, — заметил Юлиан.

— Да.

— И ты считаешь, что все женщины должны быть рабынями?

— Да.

— Думаю, ты прав, — кивнул Юлиан.

— Господа, — обратился к ним офицер, выглядывая из катера, — я доложил на корабль о нашем немедленном вылете.

Отто и Юлиан поднялись на борт.

Катер был круглым и открытым, как металлическая лодка. Он достигал двадцати футов в диаметре и имел толстую броню. Экипаж такого судна обычно состоял из двух человек — эти двое оставались в катере, пока он стоял на лугу. Помимо экипажа, в нем было еще семеро человек, не считая Отто и Юлиана. Офицер и его сопровождающие относились скорее к пассажирам, чем к экипажу.

— Скоро мы будем у шлюза, — сказал офицер.

Юлиан огляделся и отбросил в сторону кусок мешковины, лежащий у борта катера.

Там, на железном полу, лежала Геруна. Она видела склонившегося над ней Юлиана, над которым чернело небо с крупинками звезд.

Запястья Геруны сейчас были стянуты впереди наручниками; цепь тянулась от них к браслетам на щиколотках.

— Как тебе понравилось идти на привязи? — спросил Юлиан.

— Я должна идти так, как мне приказывают. — Юлиан не сводил с нее глаз. — Я должна так делать, потому что я рабыня.

— На тебя впервые надели наручники? — спросил Юлиан.

— Да, — и под его пристальным взглядом она поправилась: — Да, господин.

— Тебе они нравятся?

— Я не могу возражать, ибо я рабыня.

— Тебе нравятся наручники? — повторил он. Геруна отвернулась.

— Они подходят мне — я рабыня.

— Груз доставлен благополучно, надеюсь? — спросил офицер.

Юлиан кивнул. Команде полагалось не только доставлять груз на место, но и располагать его на судне так, чтобы даже в случае поворотов, поломок и крена он оставался в безопасности.

— Надеюсь, вы не возражаете, что мы накрыли ее, — сказал офицер. — Дело в том, что моя команда уже давно не видела женщин.

Геруна задрожала. Она начала подозревать, что значит быть рабыней и осознавать себя рабыней. Цепь звякнула по полу — Геруна в испуге притянула руки ближе к телу.

— Понимаю, — сказал Юлиан и поднял мешковину, собираясь вновь укрыть ею рабыню.

— Прошу вас, подождите, господин, — шепотом попросила она.

Он нагнулся, держа ткань в руке.

— Вы и в самом деле хотите заклеймить меня, господин?

— Да.

— Но я же была принцессой!

— Варварской принцессой, а такие женщины часто оказываются на рынках Империи, — заметил он.

— Но я была дочерью Аброгастеса!

— А теперь ты всего лишь рабыня и должна носить клеймо.

— Но как вы можете? Это же не цивилизованный способ, — упрямилась она.

— Напротив, самый цивилизованный, — возразил Юлиан. — Это особенность цивилизованного общества, неоспоримая и действенная. Ты ведь понимаешь, как полезно и важно для юридических и иных целей опознавать собственность? Она отвернулась.

— При самых развитых цивилизациях всегда были рабыни, — сказал Юлиан.

— И, несомненно, всегда были средства, позволяющие их опознать?

— Да.

— Тогда я буду заклеймена.

— Да.

— Я прошу вас о снисхождении.

— Нет.

— Вы будете обращаться со мной так, как вам угодно? Даже клеймить железом?

— Да.

— Ваше превосходительство! — позвал офицер.

— Думай о своем клейме, — сказал Юлиан, и Геруна дико взглянула на него. Он поднялся, чтобы накрыть ее мешковиной.

— Вы ведь мой хозяин? — спросила она.

— Да.

Мешковина скрыла из виду его, огни приборов, черное небо и яркие звезды. Она лежала на холодном полу.

— Меня, Геруну, будут клеймить, — тихо сказала она себе.

В первый момент ей показалось диким, что она будет носить клеймо. Но затем она поняла, что в этом нет ничего страшного и удивительного. «Геруна» — всего лишь имя рабыни, и в этом смысле она уже не та Геруна, которая существовала когда-то прежде. Но тем не менее она была Геруной, ибо такое имя решил дать ей хозяин. Поэтому не было ничего удивительного в том, что ее заклеймят каленым железом, как тысячи других рабынь.

Она задрожала. Цепи звякнули. Где-то рядом засмеялись мужчины. Она замерла, боясь двинуться с места. Она полагала, что не стоит рассказывать своему хозяину о том, какие ощущения вызвали у нее веревки и цепи. Что за древние, странные, глубокие чувства заговорили в ней?

Она не шевелилась, чувствуя себя обнаженной рабыней среди мужчин.

Офицер отдал приказ пристегнуть ремни, и вскоре катер взлетел в воздух.

Она лежала на полу, вздрагивая не от движений судна, а от собственных ощущений. «Да, — еле слышно шептала она, — это оно!»

Конечно, прежде она боялась клеймения и не скрывала этого. Но теперь она была рабыня и жаждала иметь клеймо.

Еще в детстве она часто думала, что значит «быть заклейменной». Она испытывала сложные, смешанные со страхом чувства, в которых были и любопытство, и радость, и робкое возбуждение, почти трепет, и, если так можно выразиться, жажда. Она думала, что при клеймении станет кричать и сопротивляться — ведь именно этого ждут от нее.