У врат преисподней ветрено…

Ему оставалось лишь одно. Пойти в «Дорчестер», где находилось убежище Биаса. Он знал, что находится сейчас недалеко от Парк Лэйн, поскольку перед уходом детально изучил карту. Выждав два часа, он ощупью через другой выход выбрался из здания, спотыкаясь, продрался сквозь джунгли Гросвинор-сквер, перебираясь через упавшую каменную кладку, и, держась в тени, пошел по Гросвинор-стрит к Парк Лэйн.

Он выбросил шляпу, предусмотрительно вывернул куртку, и она стала розовато-лиловой с желтизной, ссутулил плечи, чтобы изменить очертания своей фигуры, спрятал как мог лицо и пошел дальше к «Дорчестеру».

К счастью, улица была почти пустынна, и он прошел только мимо парочки выпивох, прислонившихся к стене какого-то банка, и смазливой молоденькой девчонки, зазывавшей его довольно старыми словами. Когда он не обратил на нее внимания, она обругала его в еще более старых выражениях.

Дойдя до бокового входа в «Дорчестер», он обнаружил, что дверь крепко заперта. Он пошел дальше, к фасаду. В вестибюле горел свет, ко входу привалились двое на вид крепких мужчин. Пройти мимо них незаметно он не мог, поэтому нагло подошел и сказал:

— Я пришел повидаться с господином Биасом, он меня ждет. На каком этаже у него номер?

— На втором, — сказал ничего не подозревающий страж.

Алан обнаружил вестибюль на удивление хорошо сохранившимся. Даже лифты имели рабочий вид, хотя вокруг имелось достаточно мусора. Он предпочел лестницу, поднялся на погруженный в полумрак второй этаж и увидел свет, выбивавшийся из-под большой двустворчатой двери. У дверей он остановился и напряг слух, стараясь разобрать исходившее изнутри бормотание. Он не сомневался, что ему знакомы голоса обоих. Один, во всяком случае, скорее всего, принадлежал Биасу.

А обладателем другого, как понял он через несколько мгновений, был Джаннэр, секретарь его деда!

Он вынул из кармана короткоствольный лазерный пистолет, который взял с собой по просьбе Хэлен, и вошел в комнату.

— Сюжет, — сказал он притворно легкомысленно, — усложняется. Добрый вечер, джентльмены.

Биас удивленно вынул сигарету изо рта.

— Добрый вечер, Пауйс, — дружелюбно отозвался он. — Не сомневался, что еще увижусь с вами. Если вы не собираетесь вести себя импульсивно, мы, я думаю, все сможем объяснить.

— Господин Пауйс, — печально сказал Джаннэр, — вам следовало держаться от всего этого подальше с самого начала. И к чему это оружие?

— Самозащита, — отрывисто-грубо сказал Алан. — К тому же я не нуждаюсь в особенно пространных объяснениях. У меня в течение некоторого времени имелись подозрения на ваш счет. Дед дал вам задание подбросить бомбы Огненному Шуту — я прав?

Молчание Джаннэра говорило само за себя. Алан кивнул.

— Он любыми путями должен был доказать, что Огненный Шут — преступник, даже если это значило самому позаботиться о доказательствах, причем весьма незамысловатым способом. Вы получили у Биаса бомбы и подбросили их. Но вы откусили больше, чем смогли прожевать, когда начали эту панику перед предполагаемой войной. Чем вы теперь занимаетесь? Обстряпываете с Биасом очередную сделку, связанную с оружием? Он хочет снабдить правительство «средствами защиты» от несуществующего заговора?

— Да, разговор шел об этом, — согласился Биас.

Алану стало нехорошо. Его собственный дед, глава семейства Пауйсов, потомок династии сильных, честных и горячо преданных политиков, опустился до того, что фабриковал доказательства своей собственной теории об Огненном Шуте. И, стало быть, начал волну поистине вышедшей из-под контроля истерии. Он хотел знать, сожалеет ли Саймон Пауйс о своей низости. Возможно, сожалеет, но теперь слишком поздно. И это человек, которого общество почти непременно выберет президентом.

— Вы грязные, вероломные свиньи! — сказал он.

— Вам придется все это доказать, — негромко сказал Биас, по-видимому, все еще сохраняя уверенность в себе.

Алан все еще не знал, как поступить. Всю жизнь в него вколачивали понятие о преданности семье Пауйсов. Отбросить такое нелегко. Мог ли он предать собственного деда, которого по-своему все еще любил, в отместку за то, что дед был повинен в том, что его внук появился на свет незаконнорожденным?

Стоя так с непривычным для вспотевшей ладони лазерным пистолетом, он медленно, почти невольно, принял решение.

Он махнул стволом к двери.

— После вас, — сказал он.

— Куда мы? — испуганно спросил Джаннэр.

— В Швейцарию-Сити, — объяснил им Алан. — И не забывайте, на что способен лазер. Я в один миг разрежу вас надвое. Я буду держать его в кармане, и моя рука все время будет на спуске.

— Театральные у вас манеры, молодой человек, — подчинившись и подходя к двери, сказал Биас.

Глава 15

Cледуя указаниям Алана, Джаннэр посадил машину на крышу здания, где жил Саймон Пауйс.

— Выходите, оба, — приказал Алан.

Они подчинились.

Втроем они спустились к квартире Саймона Пауйса, Джаннэр приказал двери открыться. Они зашли.

— Это ты, Джаннэр? — окликнул из кабинета Пауйс.

Алан погнал их на голос деда. Когда они вошли, он увидел, как лицо деда тучей накрыл явный страх. Алан глухо сказал:

— Я все знаю, дед.

Саймон Пауйс остался сидеть за столом. Медленно положив перо, он отодвинул прочь бумаги.

— Что ты собираешься теперь делать, Алан?

— Обвинить нас, я думаю, — приветливо сказал Биас. — Можно мне сесть, Пауйс?

— Садитесь оба, — приказал Алан, все еще не снимая руки со спрятанного в кармане оружия.

— Тебе придется доказать твое обвинение, — медленно выговорил Саймон Пауйс старческим голосом. — Слову какого-то эмоционального юнца будет противостоять слово уважаемого министра. Я скажу, что ты просто бредишь. Ни Джаннэр, ни Биас не станут свидетельствовать против меня.

— Почему? — задал вопрос Алан. — Почему, дед?

— Причин несколько, Алан. Это моя последняя возможность стать президентом. До этого представитель каждого поколения Пауйсов хотя бы раз становился президентом. Я не мог позволить умереть семейной традиции — это стало бы бесчестьем.

— А то, что ты сделал, — не бесчестье? Не преступление?

— Ты не понимаешь. Политики не могут всегда пользоваться чистыми методами. Я был прав. Огненный Шут — это плохо, Алан. То был единственный способ показать обществу…

— Это всего лишь мнение. Суть же в том, что ты ложно обвинил Огненного Шута, дабы подтвердить свою теорию о нем. А еще потому, что Хэлен была близка к тому, чтобы победить на выборах, если бы ты не сделал чего-то ужасного. Только так можно было решительно изменить общественное мнение. Поэтому люди Сэндаи возились с огненными машинами Огненного Шута, и погибло триста человек.

— Я не хотел этого.

— Но это случилось — и ты в ответе за их смерть!

— Я чувствую себя виноватым…

— Ты в самом деле виновен! И ты ловко вписался в планы Биаса, не так ли? Он снабдил тебя бомбами, которые ты подбросил Огненному Шуту. И теперь, поскольку ты не признаешь, что все это — твоих рук дело, ты подвергаешь правительство вымогательству. Возможность массового уничтожения существует, если истерия будет расти и дальше — но даже если этого и не случится, Биас потребует таких денег, что Солнечная система на годы окажется нищей. Он затащил тебя прямехонько к себе в капкан, он может диктовать любые условия. Если тебя изберут президентом, ты станешь его марионеткой. Управлять Солнечной системой будет Биас. И он почти уже добился своего, не так ли?

— Как указал ваш дед, — ровно сказал Биас, — вам тем не менее придется все это доказать, молодой человек.

— Я так и сделаю, Биас. Дед, признайся, пока не поздно. Ты же Пауйс! Ты обязан!

Саймон Пауйс облизал губы и опустил глаза.

— Ты собираешься признаться, дед?

— Нет, — сказал Саймон Пауйс. — Не собираюсь.

Это была единственная возможность для Алана, и он потерпел неудачу. И, как сказали дед и Биас, его словам будут противостоять их слова. Он уже заслужил репутацию твердолобого сторонника Огненного Шута. Кто ему теперь поверит, когда Саймон Пауйс настроил всю Солнечную систему против Огненного Шута. Что делать?

Его идеализм, его вера в то, что дед поступит в соответствии с принципами, на деле так легко отброшенными, разбились. Все чувства покинули его; он только стоял и смотрел на старика.

— Тупик, Пауйс, — Биас положил ногу на ногу.

«Доказательство должно быть, — думал Алан. — Где-нибудь должно…»

Он знал, что если сможет доказать вину деда, то сможет и разрушить планы Биаса взять в свои руки Солнечную систему, предотвратить серьезную угрозу войны, вызванную разнузданной истерией, доказать невиновность Огненного Шута и позволить Хэлен стать президентом.

Все зависело от фактического предательства собственного деда.

Он с отвращением взглянул на Биаса.

— Да, тупик. Но, если я сейчас отсюда уйду, вы не отважитесь ничего сделать из страха, что я скажу слишком много. Вы не сможете смошенничать со мной так же, как с Огненным Шутом. — Как бы в раздумье, он добавил:

— Вы можете убить меня, конечно.

— Нет! — Саймон Пауйс встал из кресла. — Алан, присоединяйся к нам. Через несколько недель этот мир станет нашим!

Алан подошел к двери.

— Ты как-то обвинил меня в том, что во мне нет благородной пауйсовской крови, помнишь? Если это та же кровь, что течет в твоих жилах, — слава Богу, что у меня ее нет!

Он отшвырнул пистолет и вышел.

Потом он медленно шел к лифту, подавленный, не способный связно мыслить. У него имелось лишь точное знание того, что дед поступил вероломно, но это знание он пока не мог доказать. И все же, такое знание — уже кое-что.

Он спустился на тридцатый уровень и проделал путь до штаб-квартиры РЛД.

Передний кабинет все так же загромождали плакаты. Там его встретил озабоченный Джордан Кэлпис.

— Пауйс! Ты что-то выяснил?

— Где Хэлен? Я тебе потом расскажу.

— Проводит митинг в здании подсовета на сороковом. Туго приходится. Толпа озлобилась.

— Ладно. Иду туда.

Алан вышел в коридор, на быстрой полосе доехал до лифта, поднялся на десять уровней и снова на быстрой полосе добрался до подсовета. Такие подсоветы, с конференц-залами и конторами работников местных отделений городского Совета, располагались на каждом десятом уровне. Вокруг валялись сорванные плакаты с изображением Хэлен.

Изнутри доносился невообразимый шум. Алан втиснулся в переполненный зал и тут же заметил на дальнем конце сцены Хэлен. Какой-то человек рядом с ним занес назад руку. Алан увидел, что рука сжимала кусок сырого мяса. Когда рука приподнялась для броска, Алан схватил ее и грубо вывернул. Он не дал человеку возможности увидеть, кто его остановил, а втиснулся в проход. Когда он поднялся на сцену, туда летел всякий мусор.

Лицо Хэлен кровоточило, одежда разорвалась в клочья. Она неподвижно стояла, вызывающе глядя на толпу.

— Хэлен!

Она увидела его.

— Алан! Ну, что?

— Уходи отсюда — они тебя не слушают!

Она, видимо, взяла себя в руки.

Теперь толпа, с перекошенными лицами и готовыми хватать руками подалась вперед. Он услышал, как кто-то закричал:

— Она хочет сжечь нас.

ОНА — ХОЧЕТ — СЖЕЧЬ — НАС!

«Вот это перл», — подумал Алан, давая пинка первому человеку, пытавшемуся взобраться на сцену. Эта фраза еще больше разожгла породившую ее истерию. Он поймал себя на том, что ненавидит человечество и пинается со всей силы.

В боковом выходе со сцены появилось веснушчатое лицо Энди Карри.

— Быстрее! Сюда!

Они вбежали, и Энди приказал двери закрыться.

— Могу только сказать, что вышло так, как я и предсказывал, — сурово сказал Энди. — Вам не следовало произносить этой речи, мисс Картис.

— Я избегала всяких упоминаний Огненного Шута, — сказала она в ярости, — а они не дали мне никакой возможности!

Карри включил переговорное устройство и нажал две кнопки.

На экране загорелось слово «Полиция», и появилось лицо дежурного.

— Я говорю из подсовета на десятом уровне, — быстро сказал Карри. — Здесь беспорядки. Мы окружены. Нам нужна помощь.

Дежурный взглянул на него.

— Это митинг Хэлен Картис, правильно?

— Правильно.

— Немедленно высылаем дежурную машину, — сказал полицейский голосом, в котором ясно слышалось, что он считает их самих во всем виноватыми.

Полиция рассеяла толпу, и капитан сказал Алану, Хэлен и Карри, что сопровождающие готовы доставить их домой. Говорил он безо всякого сочувствия, словно бы нехотя их выручал.

Когда они добрались до дверей Хэлен, начальник эскорта сказал:

— На вашем месте, мисс Картис, я не выходил бы из дома. В противном случае на вас могут напасть.

— Мне предстоит бороться на выборах, — заметила она.

— Вам придется воевать с народом, если сегодняшнее повторится, — а я в этом не сомневаюсь, если вы и дальше будете упорствовать вопреки мнению всего общества! У нас и так на руках расследование дела Огненного Шута — люди хотят знать, когда мы собираемся его схватить, возмутители толпы кричат, что мы должны готовиться к войне и так далее. — Начальник пожал плечами. — Мы не станем отвечать, если вы сознательно станете рисковать попасться в руки толпе.

— Благодарю вас.

Алан вслед за Хэлен вошел в квартиру. Дверь закрылась.

— Значит, от меня ждут, что я останусь в четырех стенах, да? — с горечью сказала она. — А между тем я собираюсь постараться убедить людей в том, что они не правы.

— Бесполезно, — сказал он глухо, заходя в гостиную и плюхаясь на стул.

— Что ты разузнал в Лондоне?

— Все.

— Даже что Биас замешан?

Он медленно и вяло рассказал ей обо всем.

— Значит, мы были правы, — задумчиво сказала Хэлен. — Но дядя Саймон… невероятно.

— Да уж! — Он цинично улыбнулся. — И у нас действительно связаны руки. Придется хладнокровно поразмыслить, Хэлен.

Она немного успокоилась. И, кажется, впервые заметила, как он измучен.

— Утро вечера мудренее, — сказала она. — Может, завтра что-то изменится.

* * *

Когда они кончили завтракать, Алан включил лазервид.

— Поглядим, что случилось в мире сегодня утром, — сказал он.

«…письмо, требующее, чтобы правительство ускорило выполнение своих оборонных программ, — изрекал диктор. Потом он взволнованно подался вперед. — Для тех, кто пропустил наш предыдущий выпуск: начались первые атаки Огненного Шута! Зарегистрировано два ядерных взрыва — в Атлантике и в пустыне Гоби. До сих пор сообщений о жертвах не поступало, но пока уверенности в этом нет. Куда нацелен следующий удар Огненного Шута? Швейцария-Сити? Нью-Йорк? Берлин? Мы не знаем. Воздвигаются убежища, в окрестностях крупнейших городов работают бригады по обнаружению скрытых бомб. Тем временем в Британии несколько важных общественных зданий опустошили таинственные пожары. Национальная галерея превратилась в тлеющие обломки, нет больше изумительных архитектурных красот театра Гэйтсхед. Принимаются меры по защите зданий подобного значения по всей планете. Едва ли приходится сомневаться, что Огненный Шут — или его твердолобые сторонники — в ответе за это!»

— Биасова работа, — гневно сказал Алан. — Как же нам это доказать?

— Смотри, — Хэлен показала на экран. Там появился Саймон Пауйс, величавый и серьезный.

«Земляки, граждане Солнечной системы, я обращаюсь к вам в трудные времена. Как я и предсказывал недавно, Огненный Шут напал на нашу планету. Мы не предпринимали в отношении этого человека враждебных действий, не собирались причинять ему вреда. И тем не менее он напал. Мы должны защищаться. Если бы нам пришлось делать бомбы и другое оружие, нас бы за это время смели. К счастью, правительству Солнечной системы предложили оружие. — Пауйс приостановился, словно бы опечаленный лежавшей на нем задаче. — Группа людей — всего несколько часов назад мы бы назвали их преступниками, теперь же мы им более чем благодарны — предложила обеспечить нас оружием. Мы собираемся закупить его у них от вашего имени и установить вокруг планеты. Это необходимо сделать быстро, и на аварийных установках уже работают отряды добровольцев. Будем надеяться, что успеем отвести грозящую нам опасность. Когда я увижусь с вами в следующий раз, мы возможно, это узнаем.»

— О, черт! — выругалась Хэлен. — Он, очевидно, всецело во власти Биаса. Он знает, что воспользуется им, чтобы установить свою власть над Землей, что нам угрожает военная диктатура, и все же в гордыне своей отказывается остановиться. Да знает ли он, что творит?

— Он зашел сейчас так далеко, что повернуть не может. Его ненависть к Огненному Шуту и собственное честолюбие усилили друг друга и в каком-то смысле, я уверен, свели его с ума! Возможно, он даже не видит степени своего вероломства.

— Надо что-то сделать, чтобы остановить его, — тихо сказала Хэлен.

— Каким образом?

— Сначала мы попытаемся убедить Сэндаи. Потом, если потерпим неудачу, придется его убить.

— Хэлен! Его убийство ничего не даст. Чего мы добьемся? Новой диктатуры? Неужели ты не понимаешь, что, если мы будем продолжать это насилие, то будем пожинать насилие еще большее, и так ad infinitum[6]? Мы обязаны применять против него законные методы. Иначе с тем обществом, которое мы знаем, покончено!

— Тогда что же остается?

— Сначала увидимся с Сэндаи, — сказал он. — А там посмотрим.

Глава 16

Чтобы добраться до Сэндаи, потребовалось время. Целый день. Когда они наконец вошли к нему в кабинет, вид имели довольно усталый. Сэндаи выглядел не лучше.

— Если вы пришли рассказывать мне, что Огненный Шут не повинен в этих преступлениях, — сказал он, вытирая оливковый лоб, — то мне это неинтересно.

Алан стоял, возвышаясь над сидевшим начальником полиции, опершись руками о его стол.

— И об этом тоже, господин Сэндаи. Но это не все. Я слышал, как человек, ответственный за все, признал передо мной свою вину!

— Что, что? — Сэндаи поднял изумленные глаза.

— Человека, отвечающего за ложное обвинение Огненного Шута, за взрывы бомб и пожары в Британии, зовут Биас.

— Биас? Франсуа Биас? Он предполагаемый глава синдиката торговцев оружием. — Взгляд Сэндаи стал задумчивым. — Возможно, господин Пауйс. Но какие у вас доказательства? Как вы это узнали?

— Я услышал об этом в штаб-квартире Биаса в Мэйфэре. Я побывал там и обнаружил, что он руководит организацией так называемых Сынов Огненного Шута.

— Выходит, Биас работает на Огненного Шута?

— Нет. Эта организация — определенно фальшивая. Биас пользуется ею в своих целях. Позже я ворвался в его резиденцию и выложил ему все, что знал и о чем подозревал. Он ничего не отрицал. Он говорил, чтобы я доказал это, чего я сделать не мог. Затем я доставил его и еще одного человека в столицу…

— Что это за другой человек?

— Джаннэр, секретарь моего деда.

— Вы хотите сказать, что подозреваете, будто он работает против министра Пауйса? Это невероятно — если, конечно, правда.

— Он работал вместе с Пауйсом, — твердо сказал Алан. — Биас и мой дед — как рука и перчатка. Они собираются использовать ими же созданную боязнь войны и страх Огненного Шута, чтобы потребовать выкупа за Землю. Вы слышали вчерашнее сообщение о том, что Пауйс собирается купить у торговцев бомбы? Это заранее спланировано, господин Сэндаи!

— Молодой человек, у вас явно неустойчивая психика, — Сэндаи встал и сочувственно похлопал его по руке.

— Послушайте его! — настойчиво сказала Хэлен. — Послушайте, господин Сэндаи. Это звучит невероятно, но это так.

— А доказательства? — негромко сказал Сэндаи.

— Такие же косвенные, как и против Огненного Шута, — отметил Алан.

— Но Огненный Шут — изменник, а ваш дед — фактический лидер Солнечной системы. Вот в чем разница, господин Пауйс. Я сожалею, но ваша защита Огненного Шута не подкреплена ничем. Почему бы вам не признать это и не начать работать вместе со всеми нами для предотвращения нависшей угрозы?

— Я говорю правду, — сказал Алан. Он почувствовал, что его покинули силы, его плечи ссутулились.

— Я очень занят, — сказал Сэндаи. — Уходите-ка поскорей.

Когда они шли по солнечным садам Вершины, Хэлен сказала ему:

— Не вышло. Что теперь делать, Алан?

— Смотреть, как погибает мир, — сказал он безнадежно.

— Все они достойны смерти за то, что делают, — осторожно сказала она.

— Возможно. Но закон отменил смертную казнь свыше ста лет назад. Мы хотим сохранить этот закон, Хэлен, а не разрушать его дальше!

— Если бы мы только могли связаться с Огненным Шутом. Может быть, он сумел бы помочь нам.

— Он путешествует где-то далеко на своем корабле, проводя свои опыты. В любом случае на это надеяться не стоит. Его не занимают земные заботы, ты же знаешь.

Они добрались до лифта и вошли в него вместе с дюжиной других людей.

Пока они спускались, один из попутчиков в упор вгляделся в Хэлен.

— Ты Хэлен Картис? — сказал он грубо.

— Да.

Человек плюнул ей в лицо.

Алан кинулся на него, изо всех сил работая кулаками. Лифтер кричал, чтобы они остановились. Чьи-то руки схватили Алана. Человек, плюнувший в Хэлен, ударил его в живот, а потом в голову.

— Поджигатель вонючий!

Алан ощутил во рту привкус желчи. И потерял сознание. Через несколько минут он пришел в себя. Лифт все еще опускался. К нему склонялась Хэлен. Лифт остановился.

— Выходите-ка оба, — сказал лифтер.

Алан встал на ноги.

— Почему? — проворчал он.

— Буяните, вот почему.

— Не мы начали.

— Пойдем, Алан, — сказала Хэлен, беря его за руку. — Пройдемся пешком.

Когда они, спотыкаясь, вышли в коридор, Алан чувствовал боль, слабость и бессмысленную злость.

Она помогла ему пройти на быструю полосу и поддерживала, пока к нему не вернулись силы.

— Это показывает, чего стоят наши слова, — тихо сказала она. — Всюду ненависть и насилие. Что изменит еще толика? Польза перевесит вред.

— Нет, — с трудом выговорил он. — Нет, Хэлен. Саймон Пауйс продал свои принципы. Я своими не торгую.

— Итак, — сказала она, когда они вернулись в ее жилище, — что теперь делать? Просто сидеть и смотреть, как рушится мир?

— Включи приемник, и получится неплохой вид, — сказал он. Она подошла и включила лазервид.

Они угрюмо смотрели, как диктор рассказывал об очередных взрывах: в Тихом океане, в двух районах Центральной Африки, унесших жизни множества людей в районах взрывов. Продолжались работы по оборонительному проекту. Саймон Пауйс руководил подготовкой.

— Они не позаботились устроить фарс с его избранием, — сказала Хэлен. — Он сейчас все равно что президент!

— Ты хочешь сказать, Биас, — поправил ее Алан. — Это он дергает за ниточки.

Хэлен потянулась к приемнику и набрала номер.

— Кому ты звонишь?

— Брату, — сказала она. — Денхольм сейчас, видимо, единственный, кто может нам помочь.

На экране появилось лицо ее брата.

— Здравствуй, Хэлен, я очень занят… Это важно?

— Очень важно, Денхольм. Сможешь подъехать?

— Если это очередная попытка защитить Огненного Шута…

— Нет.

Выражение лица брата изменилось, пока он глядел на ее изображение.

— Хорошо. Дайте мне час, идет?

— Ладно, — сказала она.

— Каким образом Денхольм сможет нам помочь? — спросил Алан. — Что ты задумала?

— Мы расскажем ему все, что знаем. Чем больше имеющих вес людей, которым об этом рассказали, тем выше наши шансы.

Денхольм вошел, повесил свою кричащую шляпу на подлокотник кресла и сел.

— Алан, — сказала Хэлен, — расскажи Денхольму все — начиная с нашего свидания с Огненным Шутом и кончая беседой с Сэндаи.

Он рассказал Денхольму Картису все.

Когда он закончил, Картис хмуро поглядел на него.

— Алан, — сказал он, — мне кажется, я тебе верю. Дядя Саймон в некоторых отношениях вел себя немного таинственно. Удивительно, с какой готовностью он стал связываться с торговцами, когда правительство наконец решило купить оружие. Это может означать, что он злоупотреблял своим положением председателя Комитета Ста!

— Что ты имеешь в виду?

— А если предположить, что он завладел списком торговцев и узнал местоположение их складов? Что он воспользовался всем этим, не поставив в известность Комитет, связался с Биасом и состряпал эту махинацию? Предположим, далее, что они разработали план извлечь выгоду из Огненного Шута, добиться, чтобы Саймона Пауйса выбрали президентом, а потом править миром, как им захочется? Первоначально Пауйс мог подобраться к синдикату, намереваясь его уничтожить. Но Биас мог обрисовать ему эту идею. Мы все знаем, как дядя Саймон ненавидит Огненного Шута. Это был прекрасный повод избавиться от него. Возможно, он собирался схватить Огненного Шута. Может быть, изначально сделка касалась лишь нескольких бомб. Но Биас снабдил Огненного Шута материалами для постройки суперкорабля и почти не сомневался, что Огненный Шут спасется, когда начнется игра. Так и случилось. Началась военная истерия, вдобавок полиция сунула нос в эти огненные машины. Саймон Пауйс не смог отступить, и Биас получил все, что от него хотел.

— Звучит логично, — согласился Алан.

— Но все это надо доказать. — Денхольм задумчиво облизал губы.

— Все время в это упираемся, — вздохнула Хэлен.

— Ничего другого не остается. Надо отыскать человека, в самом начале связавшего Пауйса с Биасом, и заставить его сознаться.

— Но как? — спросил Алан. — Где искать?

— Проверим записи Комитета Ста. Видимо, так Пауйс нашел связь с Биасом. Ты пока секретарь, Хэлен. Где эти записи?

— Да здесь. В сейфе.

— Доставай.

Она достала — десятки катушек с микрофильмами. Они вставили микрофильм в проектор, и…

Прошло более шести часов, прежде чем они нашли то, что искали. Ссылку на некоего Нильса Бенедикта, обвинявшегося в попытке продать оружие одной отколовшейся сверхреакционной группировке креспигнитов. Его доставили в полицию. Полиция не смогла найти доказательств его вины. Саймон Пауйс побеседовал с ним, когда тот находился под стражей, и выразил мнение, что этот человек невиновен. Саймон Пауйс оказался единственным, кроме полицейских, человеком, допрашивавшим Бенедикта. Бенедикт жил в Брюсселе.

— Думаешь, это он? — сказал Алан, протирая глаза.

— Больше некому. Что предпримем теперь?

— Полагаю, нанесем визит Нильсу Бенедикту, — предложила Хэлен.

* * *

Уменьшенное и не столь запутанное подобие Швейцарии-Сити, Брюссель выглядел совершенно иначе. Каждый дюйм каменной кладки украшал красный лак, а поверх пролегли яркие узоры. Преобладала позолота.

Строение возвышалось над землей на четырнадцать уровней, уходило под землю на пять и занимало площадь пять квадратных миль. Посадочных мест на крыше всем не хватало, так что им пришлось приземлиться вне города и добираться до десятого уровня моноракетой. Бенедикт жил на восьмом.

Они добрались до его жилища. Заранее решили, что говорить будет Денхольм, поскольку его подозревали меньше двоих других.

— Нильс Бенедикт, — сказал он закрытой двери, — это Денхольм Картис. У меня для вас есть хорошие новости.

Дверь открылась. На Картиса с любопытством уставился высокий стройный мужчина в зеленом шелковом халате.

— Вы от Пауйса? — спросил он, когда дверь закрылась за ними.

Алан взял инициативу в свои руки.

— Нам надо срочно связаться с Биасом. Вы можете нам помочь?

— Разумеется. Но зачем? Я думал, теперь они связываются напрямую.

Этого было достаточно. Теперь они знали наверняка.

— Так и есть, — сказал Алан. — Но мы подумали, что вам и Саймону Пауйсу будет приятно повидаться снова после такого перерыва.

Бенедикт двигался необычайно медленно для человека, предположительно жившего своим острым умом. Человек, видимо, начинал постепенно понимать, что не все в порядке. Он попятился в гостиную. Они последовали за ним.

Там их ждал ответ. Бенедикт был наркоман. В комнате стояла вонь мескалина; стены покрывали кошмарные фрески. Бенедикт получал пинки, спускаясь в собственный психологический ад.

Хэлен сказала натянуто:

— Я подожду снаружи.

— Пойдемте, Бенедикт, — резко сказал Денхольм.

— Я имею право, вы знаете, — сказал Бенедикт заплетающимся языком. — Зачем Пауйс хотел меня видеть?

— Вы боитесь Пауйса?

— Он сказал мне, что меня убьют, если я когда-нибудь снова с ним свяжусь.

— Ни в коем случае, я обещаю, — сказал Алан.

Бенедикт все еще держался настороженно. Алан внезапно ударил его в челюсть. Наркоман рухнул.

— Давай его оденем, — сказал Денхольм. — Негоже ему выходить одетым не как подобает.

Они практически без хлопот доставили Бенедикта в квартиру Хэлен. Обычно строгий порядок в чрезвычайных обстоятельствах, похоже, рассыпался на куски.

Пока Хэлен старалась вернуть Бенедикта к жизни, а Денхольм связывал ему руки, замигал сигнал вызова на блоке лазервида. Алан включил приемник. На него взглянул начальник полиции Сэндаи.

— Вы, видимо, не единственный сумасшедший в этой звездной системе, — сказал он. — Я обдумал то, что вы мне сказали, и решил, что ничего страшного не случится, если я тайно пошлю нескольких человек в Мэйфэр проверить ваши слова. Это показало вашу правоту. Мы обнаружили там Биаса и Джаннэра. Мы держим их под стражей по законам чрезвычайного положения, на принятии которых настоял Саймон Пауйс, по обвинению в заговоре с целью поджога. Кроме того, мы взяли одного из Сынов Огненного Шута. Но нам требуется больше доказательств — и я все еще не убежден в том, что вы говорили правду о Саймоне Пауйсе!

Алан отошел в сторону, чтобы Сэндаи увидел Бенедикта.

— Узнаете этого человека?

— У меня такое ощущение, что да, но точно припомнить не могу. Кто он?

— Он первым вывел Саймона Пауйса на связь с Биасом. Он наркоман. Если его продержать некоторое время без дозы, он нам расскажет все, что знает.