Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Человек семьи

ModernLib.Net / Криминальные детективы / Мур Робин / Человек семьи - Чтение (стр. 24)
Автор: Мур Робин
Жанр: Криминальные детективы

 

 


Полицейские отпустили Лаки, приставив к нему англоговорящего детектива по имени Чезаре Реста. Реста и Лаки ждали прибытия самолета из Рима. Лаки нервничал и постоянно бегал пить ледяную воду из бумажных стаканчиков.

Когда Гош прибыл, Лаки представил ему Ресту по имени, но не по званию. Трое мужчин двинулись к выходу из аэропорта. Но не прошли они и нескольких шагов, как Лаки побелел, его прошиб холодный пот, и, спотыкаясь, он схватился за плечо продюсера, бормоча: "Мартин, Мартин, Мартин". Через десять секунд он умер от сердечного приступа.

У дона Витоне возникли смешанные чувства, когда до него дошли эти новости. Ему было жаль терять старого друга, но он был рад, что дело Чарли не дойдет до суда, так как Лаки действительно был связан с контрабандой наркотиков. С другой стороны, дон Витоне понимал, что ему сейчас надо укрепить свою хватку как первого человека в Штатах. Одной из первых забот был Бендер.

Дон Витоне стал искать человека, который хорошо знал Бендера, которому Бендер доверял и на которого можно было положиться в том плане, что он хорошо выполнит работу.

Глава 33

Новое назначение Пата в Олбани удовлетворило всех. В то время как титул Особого советника по уличной преступности был призван говорить о том, что он относится к органам правопорядка, работа Пата на девяносто процентов состояла из связей с общественностью.

В больших городах люди протестовали против нарушения гражданских прав и против зверств полиции, но в маленьких городках штата Нью-Йорк демонстраций, черного национализма и анархии люди боялись больше, чем полиции.

Пат изобрел себе униформу. Она состояла из синего двубортного пиджака с золотыми пуговицами, синей рубашки со скромным полосатым галстуком и серых брюк. Пиджак напоминал полицейский китель, но все остальное разрушало стереотип полицейского как грязного и зверского типа и помогало создать образ ярого поборника закона и морали.

Поскольку нью-йоркские газеты распространялись по всему штату, Пата знали в большинстве мест, которые он посещал. В противном случае он заблаговременно посылал пресс-релиз, описывающий его подвиги. Из тех городов и городков, которые он посещал, было мало таких, где его приезд не отмечался фотографией и двумя колонками в местной газете. У Пата всегда была с собой пачка глянцевых фотографий 8Х10, и газетам всегда были обеспечены материалы о его работе.

Находясь в Олбани, Пат изредка делал звонки вежливости сержанту Кроссвеллу, устроившему рейд в "Апалачине", и обсуждал его успехи в борьбе с преступностью, но больше времени он проводил с Джерри Фоули – бывшим газетчиком, прикрепленным к отделу общественных связей губернатора Рокфеллера, – и изучал хитрости создания образа общественно полезного деятеля.

Рыжий Фоули здорово соображал в политике, умел владеть массами и находить местных руководителей-добровольцев. Его советы были ценными и практичными.

– Прежде всего, ты говоришь чересчур хорошо. Попробуй выступать не как выпускник колледжа или юрист, – поучал он Пата. – Не отходи от своего образа героя-копа. Будь естественным и простым в общении. Подстригись. Баки не любят в некоторых местах. Я обычно предлагаю кандидату поставить коронки на зубы, но у тебя с этим все в порядке. Можно заводить романы с женщинами-общественницами, но не связывайся с ними без необходимости. Просто пусть они думают, что если бы ты не был женат, ты бы с ними повалялся, но не делай этого. Тебе есть что терять. Ревнивая женщина или иск на алименты может все разрушить.

Разговоры с Джерри были похожи на лекции по практической политике. Ничего подобного Пат в колледжах не слышал.

Как и всегда, Пат тщательно записывал имена и занятия людей, с которыми встречался, путешествуя по Рочестеру, Буффало, Бингэмптому, Пугкипси и др. В каждом городе он встречался с лидерами демократов и республиканцев, оценивая силу каждой партии, определяя, кто может быть потенциальным бунтовщиком, проверяя, нет ли движений третьих сил, и находя друзей Семьи или друзей друзей.

Пат обнаружил, что со своей репутацией и с указаниями, полученными от местного главы, он способен сразу же овладеть аудиторией. Также, к своему удивлению, он понял, что ему нравится выступать. С помощью Фоули он начал учиться ритму речи, эффектным паузам, приемам, гарантировавшим аплодисменты. Его основными темами были потеря авторитета семьи, растущая либерализация школ, дикость молодежи, угрожающий рост трущоб, под которыми все понимали негритянские гетто.

Обычно Пат выступал в высших школах, перед различными обществами и движениями, женскими группами. Губернатор был в восторге от его выступлений. Пат вполне отрабатывал свои двадцать четыре тысячи долларов в год. Еще столько же ему полагалось на текущие расходы, но они не были такими уж большими. Как правило, он уезжал не больше чем на четыре дня.

Пат ездил на скромном "плимуте", выданном ему из резерва штата, с гербом Комиссии по раскрытию преступлений. Он носил почетный знак полиции и по привычке брал с собой свой старый "смит-и-вессон".

Когда Пат еще не путешествовал так много, у него был свой кабинет в здании Верховного суда штата на Фоули-сквер. Так как ему было достаточно удобно поддерживать связь с Малбери-стрит, он редко не имел контакта с Семьей более недели, встречаясь с Сэмом или посещая "Луну", "Теддиз" или "Алто-Найтс".

Пат читал много лекций в городах, особенно в Куинсе, Бруклине и Бронксе, где все были помешаны на защите от насилия. Пат с иронией думал, что, в то время как тюрьмы перестраивают, чтобы сделать их более удобными для преступников, горожане окружают себя решетками и запорами, поэтому в камерах оказываются честные люди, а преступники гуляют на свободе.

В каждом районе штата Пат посещал общество "Коламбия", где его спонсором был капитан Артур Марсери, Добровольную ассоциацию патрульных и Ассоциацию лейтенантов.

Выступления Пата имели такой успех, потому что они были искренними. Пат действительно ненавидел уличных хулиганов. Он ненавидел тех, кто насилует невинных женщин. Он ненавидел мулатов, которые вырывают у людей бумажники и грабят их в темных аллеях. Он ненавидел пьяных мотоциклистов и "голубых". Он ненавидел девок и ковбоев, заполнявших бары. Он ненавидел банды мотоциклистов, одетых в черную кожу, и вандалов, разбивающих фонтанчики для питья и писавших на стенах, он ненавидел взломщиков, наглых надувал, воров, сексуальных извращенцев, сводников.

При помощи эффектного начала он обычно сразу завоевывал внимание аудитории.

– Как вы представляете себе среднего полицейского офицера? – иногда начинал он, стоя перед аудиторией в своем темном пиджаке со сверкающими пуговицами. – Толстопузый гигант, неотесанный и необразованный. Вы думаете о нем как о человеке, который становится жестоким, когда кто-либо на его территории нарушает закон. Его изображают в виде комбинации Самсона в физическом плане, интеллектуальной посредственности и эмоционального урода. Разве удивительно, что подобное представление заставляет среднего горожанина или терпеть, или не замечать, или даже избегать полиции? Полицейский занимает место где-то посередине между законопослушными и преступными элементами общества. Именно этот образ, поддерживаемый злопыхательской прессой и близорукими доброжелателями, и вызвал необычный рост преступности, в шесть раз обгоняющий рост населения.

Эти слова обычно вызывали вздох ужаса. Затем он подтверждал свои слова, ссылаясь на авторитеты. Он говорил:

– Комиссар Арм подчеркивал, что никогда еще полиция не пользовалась такой низкой степенью уважения. Никогда еще она не подвергалась такой неустанной – и в основном незаслуженной – критике. Никогда еще публика не выражала такое недоверие полиции.

Эти слова обычно вызывали взрыв аплодисментов.

– Причиной такого положения вряд ли можно считать действия нескольких полицейских. По-видимому, идет какая-то кампания, направленная на ослабление полиции и пренебрежение законностью и порядком.

Если аудитория была патриотически настроена, Пат обычно заканчивал словами Уильяма Паркера – комиссара полиции Лос-Анджелеса: "В Америке возникла ситуация, когда несчастный полицейский оказывается во всех отношениях беззащитным. Это опасная традиция, так как общество теряет способность защищать себя и у полицейского возникает неуверенность, из-за которой он действию может предпочесть бездействие. К такой ситуации давно стремятся кремлевские лидеры. При решительно настроенной полиции давняя мечта Коминтерна – кровавая революция – не будет возможна".

Пат знал, что на эту фразу можно положиться, если хочешь вызвать бурную овацию, часто даже стоячую.

На речи Пата часто ссылались, и не только в отделах новостей местных газет, но и в статьях ведущих газет на следующий день.

Пат обратился в службу газетной информации и стал заполнять третий том своих записных книжек, уже распухший от его геройских речей.

* * *

В конце марта 1962 года Пат припарковал свой плимут у знакомого дома в Ривердейле. Сэм Мэсси ждал его в кабинете – камин был разожжен, бренди разлито. На Сэме была шерстяная кофта на пуговицах кремового цвета и желтая рубашка. Очки для чтения в черной роговой оправе висели низко на носу, и Пат заметил на его загорелом лице морщины, говорившие о приближении старости. Сэм беззаботно взъерошил свои волосы стального цвета.

– Не хотелось бы тебя беспокоить, сынок. Ты мне действительно как сын.

– Что такое, ба? Я могу чем-нибудь помочь?

– Есть кое-что, что только ты можешь сделать. Я связывался с Атлантой на этой неделе.

– Дон Витоне?

Сэм кивнул.

– И как он?

– Как он! – фыркнул Сэм. – Как может быть человек, по уши погрязший в наркотиках, когда все стремятся нанести ему удар в спину? Он расстроен. Сначала эти парни в Бруклине, затем Профачи, а теперь на него насел Гамбино, но самый большой возмутитель спокойствия находится в его собственном доме.

– Бендер?

Сэм кивнул.

– По правде говоря, все было решено до того, как Лаки умер, – сказал он. – Дон Витоне послал запрос в Центральный Совет и получил согласие. Теперь кому-то надо добраться до Бендера, но мы не хотим, чтобы об этом стало всем известно. Это очень тонкая работа. Если об этом станет известно, то начнется ад. Нам не нужно больше насилия. Дон Витоне боится, что он расколется, если ФБР прижмет его на наркотиках.

Наступило длительное молчание. Пат ждал.

– Не хотелось бы тебя просить, сынок, но ты мог бы справиться с этим делом?

Пат улыбнулся, вспомнив о Гранд-Арми-Плаза.

– Я справлюсь, – ответил он.

Сэм положил ему руку на колено:

– Ты знаешь, что ты мне больше, чем сын. Я не хочу подвергать тебя опасности. Ты делаешь важное дело, и, думаю, нам все же удастся переправить тебя в Вашингтон, поэтому нам не нужны скандалы, но никому нельзя верить в наши дни, кроме членов своей семьи. Дон Витоне подчеркнул, что он не хочет, чтобы об этом знали даже Джерри Катена или Джимми Синеглазый, или другие.

– Чтобы выманить его из дома, мне нужна пара человек, которым он доверяет.

– Ладно, мы таких найдем, но я не хочу, чтобы они знали, где он найдет свой конец. Думаю, место в Коламбии вполне подходит. Знаешь, этот известняк похож на мрамор. Он как памятник. Как памятник на кладбище.

– Да, – сказал Пат. – Понимаю, что ты имеешь в виду. Я появлюсь там через пару недель. Мне нужно взорвать немного камня для забора и патио.

– Это хорошая мысль. Надо, чтобы место было готово.

Глава 34

Выманить Бендера из его роскошного дома на Палисад-авеню в Форт-Ли должен был Томми Райан Эболи. Пат не удивился этому выбору. Он знал, что Райан, хотя и был боссом, мог и сам заправлять делами. В ранние годы в Вилледже именно Райан вместе с Джонни Ди обработал двух братьев, оскорбивших Бендера. Они отколотили братьев бейсбольными битами. Братья потом полгода провели в больнице.

Райан сказал Пату, что заняться Бендером ему поручил Майк Дженовезе, неделю назад посетивший своего брата в Атланте.

Как и большинство других капо, Райан не был похож на убийцу. Он был на пять дюймов ниже Пата, седой, лысеющий на макушке, с грустным ртом и длинным римским носом.

Пату льстило, что его пригласили участвовать в этом деле, которое вершилось на самом высоком уровне.

Ранним прохладным апрельским утром в воскресенье Томми Райан позвонил Бендеру и сказал, что они с Патом Конте хотят с ним встретиться, чтобы выяснить детали стычки на Гранд-Арми-Плаза. Бендер утверждал, что он здесь ни при чем, что слухи о семидесяти пяти килограммах героина просочились наружу и налетчики были посторонними. Бендер понимал, что Пат ему не верит. Но Райану, выступавшему в качестве посредника, Бендер не мог отказать во встрече.

Точно в десять часов утра Бендер взглянул на свои золотые французские часы, поцеловал стареющую рыжеволосую жену Эдну и сказал ей, что выйдет за сигаретами и скоро вернется.

– Энтони, – сказала Эдна, – надень пальто, холодно. Ты уже не такой молодой.

– Ничего, – возразил Бендер. – На мне теплое белье, которое ты мне подарила, и, кроме того, я сразу же вернусь.

Было сомнительно, что Эдна поверила истории про сигареты, но она привыкла не задавать вопросов. Выглянув в окно, она увидела черный "кадиллак" с двумя фигурами на заднем сиденье и третьей за рулем. Опустив занавески, она вернулась к своему кофе.

До того, как подъехать к дому Бендера, "кадиллак" притормозил на углу Двести тридцать второй улицы и Ривердейл-авеню, чтобы подобрать Пата Конте. Пат вышел из дома, сказав Конни, что идет на встречу с некоторыми людьми и его не будет до вечера.

Он удивился, увидев в машине маленькую темноволосую женщину в пальто из искусственного Меха а в широкополой шляпе.

– Кто это? – спросил он Райана, сидевшею за рулем.

Райан громко расхохотался:

– Это Шалуц. Ты знаешь, Чарли Джалиодотто.

– А, да, – сказал Пат. – Я сяду назад.

Он сел на заднее сиденье рядом с крошечной фигуркой и спросил:

– И как оно, Шалуц?

Тот выпрямил наманикюренные пальцы:

– Средненько.

Пат встречал его раньше только однажды, в "Копакабане", но тогда на нем была мужская одежда. Ходили слухи, что Джалиодотто совершил не меньше тридцати убийств. Его называли "голубым боевиком", но только за глаза. Пату было бы неприятно сидеть к нему спиной на переднем сиденье, поэтому он и сел с ним рядом. Сложив руки, Пат держал их неподалеку от наплечной кобуры со "смитом-и-вессоном".

Райан все еще смеялся:

– Все подумали, что будет лучше, если Шалуц выполнит задание. Господи, я слишком хорошо знаю Тони. Мне бы не хотелось этого делать, а ты и так уже сделал слишком много, и нам не хотелось тебя просить. Лучше всего оставить это Шалуцу.

Человечек в шляпе улыбнулся и похлопал по своей большой черной сумке. Райан, напевая про себя, ровно вел машину. Если его и тревожила задача, он не подавал виду. Шалуц напряженно сидел на краешке сиденья, плотно прижав к полу ножки в туфлях на низких каблуках. Он нервно открывал и закрывал сумочку.

Райан два раза легко нажал на гудок, когда они повернули к дому Бендера. Через несколько мгновений из дома выбежал энергичный человечек в темном мохеровом костюме, поблескивая очками на солнце. Кивнув Райану и Пату, он скользнул на красное сиденье.

– Кто эта дама? – спросил он Райана.

Шалуц теперь сидел, углубившись в кресло, уши его закрывал черный парик, шляпа бросала тень на лицо.

– Все в порядке, – сказал Райан. – Это девица Конте.

Он мягко повел машину по Палисад-авеню на север, к мосту.

– Не думаю, что нам следует говорить при ней, – осторожно заметил Бендер.

Он положил руку на спинку. Пат видел его кольцо с сапфиром, окруженным бриллиантами, огромные золотые запонки и золотые часы. "Одна его левая рука стоит не меньше двадцати пяти тысяч", – подумал Пат.

Бендер, казалось, был недоволен лишним присутствующим, но ничего не говорил. Он шутил с Райаном:

– Что-то волос у тебя не прибавляется, Томми.

– У тебя тоже, – ответил Райан.

– Что слышно от дона Витоне?

– С ним все в порядке. Его недавно видел Майк. Он туда ездил. Единственная проблема состоит в том, что дон Витоне плохо играет в мяч и другим приходится на головах стоять, чтобы дать ему выиграть.

Бендер нервно хихикнул:

– В этом весь Вито. Знаешь, я еще помню его свадьбу, мы с ним стояли рядом.

– Знаю, знаю, – сказал Райан. – Он о тебе хорошего мнения.

– Конечно, – заметил Бендер.

Он повернулся к Пату на заднем сиденье:

– Я знаю, что произошла ужасная неувязка. Мне очень жаль Томми, но я клянусь могилой моей матери, что я не имею к этому отношения.

– Мы поговорим об этом позже, – тихо заметил Пат.

Шалуц постоянно открывал и закрывал сумочку. Это сводило Пата с ума. Райан проехал мост и двигался дальше по Палисад-авеню. Бендер выглянул из окна.

– Помнишь Ривьеру? Вот это было место! Мы там зашибали кучу денег. Жаль, что с этим пришлось покончить.

Машина выехала на магистраль Паркуэй.

– Послушайте, куда мы едем? Я сказал жене, что скоро вернусь. Мы можем решить дело за несколько минут. Надо просто сесть и обсудить.

Бендер, казалось, забыл, что идея о встрече принадлежала не ему.

– Мы просто проедем к реке, – сказал Райан.

Машина выехала на большую парковочную площадь с видом на Йонкерс через реку. Весна была не за горами, но день был сырым, и гуляющих, к счастью, не было видно.

– Прекрасный вид, не так ли? – спросил Райан.

– Восхитительный, – сказал Бендер.

– Слушай, – сказал Райан. – Я бы хотел минуту поговорить с Патом и узнать его позицию. Потом мы вернемся, избавимся от дамы и поговорим там, где нет ни микрофонов, ни жучков. Понимаешь?

Бендер улыбкой одобрил идею. Пат с Райаном вышли и двинулись к пихтовой рощице на склоне реки. Шалуц этого ждал. Через несколько секунд раздалось четыре револьверных выстрела. Райан с сожалением вздохнул:

– Думаю, дело сделано. Знаешь, ему этого было не избежать. Если бы не он, Вито не был бы сейчас в беде, и Мауро...

– Не надо меня убеждать, – перебил Пат. – У меня с ним были и свои счеты.

– Да, верно. Этот сукин сын чуть не убил тебя, да?

– Sanque lave sanque, – сказал Пат. – Кровь смывается кровью.

– Здорово сказано, – рассмеялся Райан, – Оказывается, ты говоришь по-итальянски.

– Знаю всего несколько слов.

Шалуц заявил, что может сломать ногти, если будет помогать им с телом Бендера, лежавшим на красном полу "кадиллака", поэтому его поставили смотреть за въездом, в то время как Райан с Патом перенесли вялое тело в багажник.

– В машине будет очень грязно, – там много крови, – заметил Пат.

Райан рассмеялся:

– Не беспокойся. Утром машина будет на пути в переплавку на заводе в Гари.

Пат захлопнул багажник и сел на заднее сиденье. Он не хотел садиться с Райаном, так как пол и приборная доска все еще были заляпаны кровью и мозгом, хотя Шалуц и пытался все стереть.

Во время двухчасового пути в Анкрамдейл они говорили мало, в основном о спорте и о боксе. Райан был уверен, что Сонни Листон скоро отберет титул чемпиона у Патерсона:

– У Патерсона силенок маловато. Листон его победит.

– Слушай, – заметил Пат. – Если бы Арчи Мур был помоложе, он бы с ним справился.

– Ты прав, ты прав, – сказал Райан.

На ферме рядом со скамейкой из красного дерева, на которой Пат во время пикника философствовал с Сэмом, лежала тяжелая цепь и четыре бетонных блока. Они несколько раз обмотали цепь вокруг ног и плеч вялой фигуры.

– Хорошо, что он не так уж много весит, – заметил Райан. – А то бы нам ни за что его было бы не поднять и не бросить.

– Я привяжу один из этих блоков к ногам, – сказал Пат. – Думаю, этого будет достаточно.

– Подождите, – сказал Шалуц, – так не пойдет.

Порывшись в сумочке, он достал складной нож с перламутровой ручкой. Присев рядом с телом, он быстро срезал рубашку с монограммой и отстегнул пояс с инициалами, затем вонзил сверкающее лезвие в белый живот трупа и стал его резать по линии талии.

– Что ты делаешь? С ума сошел? – спросил Пат.

– Если не взрезать живот, трупы всегда всплывают, даже с грузом. Там собирается газ.

Пат отвернулся, пока Шалуц доканчивал работу, затем они с Райаном взяли тело за плечи и ноги.

– Подождите секунду.

Шалуц схватил правую руку Бендера, все еще унизанную драгоценностями.

– Оставь это, – сказал Райан. – Ты с ума сошел? Разве у тебя нет уважения к мертвым?

Сосчитав до трех, они бросили тело в темную воду.

– Подрядчики придут завтра, – сказал Пат, – чтобы взорвать еще часть берега. Много камня упадет и на дно.

– Отлично, – заметил Райан. – Ну что же, еще увидимся.

Он с Шалуцем сели в "кадиллак" и уехали.

Пат потянулся и прошелся по дорожкам. Он обрадовался, увидев, что на клумбах уже пробиваются крокусы, а на фруктовых деревьях формируются почки. Вздохнув, он забрался в "плимут". Он его пригнал сюда за день до этого, вернувшись в город вместе с Сэмом.

Двигаясь по знакомой дороге к городу, Пат не чувствовал ни облегчения, ни угрызений совести. Он мечтал о том, чтобы это была его последняя работа такого плана. Надо было кончать с такими вещами. Но хотя Райан и был капо, он все же участвовал в таких мероприятиях. Пат решил, что это дело вкуса.

Глава 35

Когда Пат добрался в тот вечер до дома, Конни в неглиже ждала его на кухне. Стол был завален книгами и картонными папками – она работала над докладом о возможности образования детей с болезнью Дауна.

– Тебе не было нужды меня ждать, Конни.

– Знаю, но мне все равно надо работать. Хочешь чего-нибудь поесть?

– Просто выпью молока. В холодильнике что-нибудь есть?

– Только мясо и холодные спагетти.

– Отлично.

– Я подогрею тебе.

– Ничего, и так сойдет. Я поем их холодными.

Он достал из холодильника два блюда и молоко. Конни, вздохнув, встала из-за стола и принесла ему тарелку, салфетку и вилку.

– Ты мне не говорил, что поедешь на ферму сегодня, – сказала она.

– С чего ты взяла, что я там был?

– У тебя ботинки и брюки в известковой пыли.

– Ну, да, – сказал Пат. – Мне надо было забрать машину. В прошлый раз я ее там оставил и вернулся с Сэмом.

– Ты имеешь в виду, что ездил с ним вчера?

– Разве я это говорил?

– Нет, но я знаю.

– Ну, Сэм хотел дать мне несколько советов по строительству, а я устал вести машину и поехал с ним.

– А как ты туда доехал сегодня?

– Ну, один из парней меня подкинул...

– Во всем, что ты говоришь, нет ни капли правды.

– Ох, Бога ради, занимайся своими чертовыми докладами и не лезь в мои дела, – рассеянно сказал Пат.

Первые несколько дней в газетах "Ньюс" и "Таймс" ничего об исчезновении Бендера не появлялось, но еще было слишком рано. Пат сомневался, будут ли вообще какие-то сообщения, или же позволят Бендеру тихо исчезнуть со сцены.

Через три дня после того, как муж уехал, Эдна Бендер появилась в Управлении полиции Форта-Ли и заявила, что ее муж не возвращался с тех пор, как "ненадолго вышел" в воскресенье.

– У вас есть какие-либо идеи о том, что с ним могло произойти? – спросил ее капитан.

– Я не из тех жен, которые роются в карманах мужа, – сказала Эдна. – Тридцать лет он давал мне деньги на хозяйство и все, в чем я нуждалась. На прошлой неделе он расчистил бассейн и подготовил сад к весне. Три дня я сидела у приемника, надеясь услышать новости, но я не знаю, зачем он уходил.

Потом ее расспрашивали репортеры.

– Говорю вам, я не знаю, что с ним случилось, – говорила она. – Может быть, он заболел и не стал тревожить меня телефонным звонком или же он попал в беду. В нашем районе молодежь часто грабит на улицах. Возможно, его схватили, затем узнали и, испугавшись, убили и оставили в лесу. Из тех, кто знал Тони, никто не посмел бы и волоска на его голове тронуть.

Окружной прокурор Гай Калиоси заявил, что не станет тратить деньги налогоплательщиков на поиски Тони Бендера. Шеф полиции Форта-Ли Теодор Греко сказал, что не собирается разыскивать пропавшего капо.

– Он жил здесь шестнадцать лет и всегда был хорошим гражданином, – сказал шеф.

Но в конце концов он доложил о его пропаже по инстанции. В рапорте был описан внешний вид Бендера, его одежда и бывшие на нем драгоценности.

"Хорошо, – подумал Пат, – что мы не разрешили этому гомосеку хапнуть драгоценности".

Несколько недель репортеры Нью-Йорка возились с этой историей, но не нашли никаких концов. Бобби Кеннеди заявил, что Бендер – это один из десяти главных мафиози в Штатах. Комиссар ФБР по наркотикам назвал его одним из главных контрабандистов мира по наркотикам. Был составлен список врагов Тони. Бендер считался соперником Альберта Анастасиа и, возможно, был его убийцей. Инспектор Раймон Мартин из Бруклина заявил репортерам: "Вполне возможно, что о Тони Бендере позаботились его враги по подпольному миру".

К удивлению Пата, ФБР сразу же занялось этим делом. Несколько агентов, среди которых был и Реган Дойл, набросились на Эдну.

– Я не понимаю, как с ним что-то могло произойти, – говорила Эдна, – поскольку вы так хорошо наблюдали за ним все эти годы.

Пат встретился с Реганом на следующий день после встречи Дойла с Эдной и спросил его о деле Бендера.

– Я был в доме Бендера, – ответил Реган. – У него там какая-то сумасшедшая жена.

– Как получилось, что этим занялось ФБР?

– Ну, он действовал в Нью-Йорке и жил в Джерси, и, кроме того, во время его исчезновения у нас проходило дело о наркотиках, так что все вполне логично. Честно говоря, я постарался, чтобы мы занялись этим.

– У вас на него что-нибудь есть?

– Очень много, – ответил Реган. – Но в суде пройдет малая часть.

Он задумчиво посмотрел на Пата:

– Ты его хорошо знал, не так ли?

– Конечно, – сказал Пат. – Я достаточно долго работал в Шестом.

– Я тебя видел с ним пару раз в "Копе"?

– Само собой. Я тогда работал на Бюро уголовных расследований. Так я находил своих осведомителей. Ты ведь тоже с ним встречался, не так ли?

– Нет, – сказал Дойл. – Лично с ним я не знаком, но знаю некоторых других. В ближайшие дни мне много еще придется с ними беседовать.

– Слушай, может быть, Бендер чешет себе шары на каком-нибудь тропическом острове. Он слишком крут, чтобы его так просто можно было достать. Он еще появится.

– Ты действительно так думаешь?

– Конечно. А почему ты думаешь по-другому? Тебе есть за что зацепиться?

– Почему он просто вышел из дома, сказав жене, что скоро вернется?

Пат усмехнулся:

– Ты с ней говорил, не так ли? Может быть, его решение не было таким уж внезапным. Возможно, он не говорил ей, что скоро вернется, и она это так сказала полиции.

Реган сменил тему:

– Кстати, поздравляю тебя с медалью и с новой работой.

– Твой дядя Симус не излагал тебе никаких деталей? – спросил Пат.

Он гадал, не выдал ли его старый капитан. Реган вел себя спокойно. Между двоюродными братьями шла игра в кошки-мышки. Реган не признавался, что подкапывается под Пата, а Пат делал вид, что не знает истинных целей Регана.

* * *

Через три месяца после убийства Бендера Джо Профачи умер от рака в госпитале на Лонг-Айленде. За эти месяцы он не видел никого, кроме своего шурина – Джо Маглиокко – Толстяка. Пат не ходил на похороны, как и все другие важные члены организации. Все знали, что все там будет забито ФБР и полицией.

Лидеров организации теперь можно было сосчитать по пальцам. По мере того, как боссы старели, наверху открывались места, но, конечно, люди поднимались и снизу, как братья Галло, которые после смерти Профачи значительно укрепили свои позиции. Но Галло вскоре разорились, и некоторое время в Бруклине было все тихо.

Через две недели после смерти Профачи в тюрьме Атланты, заключенный номер 82811 – Джозеф Майкл Валачи – двухфутовой трубой пробил голову пожилому вору по имени Джон Джозеф Сауп, чье единственное преступление состояло в том, что он был очень похож на Джозефа Дипалермо, которого, как считал Валачи, братья Дженовезе подослали, чтобы его убить.

Поскольку это произошло в федеральной тюрьме, дело сразу же попало в ведение министра юстиции США. Валачи перевели в Уэстчестерскую тюрьму, к северу от Нью-Йорка и держали в больничном крыле отдельно от других. В ФБР тогда еще не знали, что Валачи решил расколоться. От Бюро по наркотикам дело быстро перешло в ФБР.

Только к концу сентября Пат стал догадываться, что происходит. Он составил вместе куски информации, полученные от Дойла об агенте ФБР Бобе Тауэрсе, который работал, как сказал Реган, с великолепным осведомителем.

Пат часто заезжал в исправительные учреждения. Поэтому ничего странного не было в том, что он посетил коменданта Уэстчестерской тюрьмы, как бы собирая материал для лекций. Комендант за чашкой кофе рассказал, что в больничном крыле агенты ФБР работают с важным членом преступной организации.

– Не знаю, кто он. Он у нас проходит под именем Демарко. Это не настоящее имя, ему его просто дали, чтобы гангстеры до него не добрались. Я знаю только одно. Он убийца. В Атланте он кому-то вышиб мозги.

Через Майка Дженовезе и Томми Райана Пат слышал о глупом деянии Валачи в федеральной тюрьме, и теперь все встало на свои места. Информацию ФБР поставлял Валачи.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30