Человек семьи

– Ты, должно быть, единственный, кто предпочитает город Батт, – покачал головой Дойл.

– Слушай, – сказал Келлер. – Я думал об этой работе по подслушиванию. Если тебя на этом заловят, то выгонят с работы, так?

Реган откусил ветчину и пожал плечами:

– Таковы правила игры, я думаю.

– Ну, а что ты будешь делать, если тебя схватят? – настаивал Келлер. – Я имею в виду, если полиция ворвется, когда ты будешь этим заниматься?

– Думаю, грохну полицейского по башке стулом или ломом или чем-нибудь и побегу как сукин сын. Что же мне еще делать?

– Да, – сказал Келлер. – Думаю, ты прав, но я не к этому стремился, когда поступал в агенты.

* * *

Когда Дойл вернулся в Нью-Йорк, он уже знал о внутренних распрях, начавшихся после того, как Боб Кеннеди стал министром юстиции и забрал себе в голову, что ФБР – отделение Департамента юстиции, чем оно, конечно, и являлось, но к нему никто так не относился. Бюро всегда считалось личным владением Директора.

Министр и его брат-президент стремились к созданию Национального подразделения полиции или хотя бы Координационного бюро по криминальной информации. Гувер был решительно против этого. Наконец, Директор, загнанный в угол, организовал нечто под названием Особый отдел расследований.

Дойл был одним из четырех человек в Бюро, прошедших подготовку по подслушиванию, и его быстро перевели в новый отдел. Его часто посылали на работы по установке микрофонов, что его нервировало, но и имело свою отдачу. За каждую успешную установку агент получал наличными пятьсот – тысячу долларов, так что в первый год он получил пять тысяч долларов добавки к жалованью.

Иногда агенты получали сведения о строительстве или ремонте здания для известного гангстера, и тогда они приходили под видом рабочих и устанавливали устройства. Несколько микрофонов они ухитрились поставить в еще строящихся зданиях, поэтому эти "жучки" обнаружить было практически невозможно.

С "жучками" на телефонах было сложно, так как для их установки требовалось разрешение. Все остальные устройства Бюро могло устанавливать по собственному усмотрению.

Дойл был одним из немногих, имевших доступ в маленькую комнату, – "Слушалку", или Бюро технического надзора Особого отдела расследований. Там принималась вся информация с "жучков" и микрофонов. Если сведения поступали с нелегально установленного микрофона, им присваивался номер фиктивного осведомителя, так что они оказывались нигде не зарегистрированными.

Пат догадался о специальной подготовке Дойла в этой области и, хотя Дойл ничего не признавал, он часто его поддразнивал:

– Знаешь, мне кажется, что ты слушаешь столько записей, что стал говорить с итальянским акцентом.

Дойл улыбнулся:

– Я многому учусь.

– Что-то я не вижу, чтобы ты кого-то арестовывал.

– Не беспокойся. Этот Кеннеди не так прост. Скоро будет много дел.

– Не будет, пока у вас в Вашингтоне заправляет старый Директор.

У Регана Дойла стало возникать ощущение, что его старый приятель, кузен Пат Конте слишком интересуется сведениями о микрофонах ФБР, – то ли ради хорошего ареста или почему-либо еще. Поэтому Дойл стал более осторожен со своей информацией.

Было непросто интерпретировать получаемый материал, но становилось ясно, что назревают неприятности с братьями Галло в Бруклине. Полиция тоже об этом знала. Начальник округа Южный Бруклин Раймон Мартин отрядил восемь лучших детективов, чтобы они патрулировали территорию Галло, стараясь делать это заметно, в надежде, что такие их действия помешают накалу обстановки.

Пат старался держаться подальше от Президент-стрит, но он поддерживал связи с полицейскими, которые там работали, и с группой Раймона Мартина.

Хотя подслушивание не давало Дойлу точного представления о том, что происходит, но было ясно, что Галло стремились поддерживать связи с Томи Бендером и приманивали Кармине Персико и другого боевика Профачи – Сальваторе д'Амброзио. Персико был жестоким убийцей – даже среди этих бандитов он был единственным, кто в восемнадцать лет был обвинен в убийстве.

Галло считали, что их связи с Персико и Сальваторе крепнут. Персико с Сальваторе даже пригласили Джо Джелли на рыбную ловлю на тридцатидвухфутовой яхте Сальваторе, стоявшей в бухте Шипохед. Никто поначалу и не заметил, что толстяк не вернулся с рыбалки.

На следующий день Джон Сцимоне позвонил Ларри Галло, сказал, что у него есть хорошие новости для Ларри, и предложил встретиться в ресторанчике "Сахара" около пяти дня. Ларри был очень рад звонку. "Сахара" была любимым заведением Галло. Она была известна как место сборищ людей Профачи, и, поскольку Сцимоне считался человеком Профачи, в этом приглашении не было ничего подозрительного.

Когда Ларри ровно в пять прибыл, Сцимоне ждал его около "Сахары" снаружи. В знак доброго отношения Сцимоне сразу же, выйдя из машины, вручил Ларри стодолларовую бумажку. Ларри почувствовал, что день будет для него счастливым. Ни за что стодолларовые бумажки не дают. Сцимоне постучал в окно, и Чарли Клеменца впустил их, хотя заведение еще не было открыто. Даже свет не был включен, а горело только несколько лампочек за стойкой.

Клеменца, улыбаясь, налил им за счет заведения. Галло стремился услышать обещанные хорошие новости, но Сцимоне не спешил.

– Я тебе все расскажу, приятель, только схожу поссать, – сказал он, оставляя Ларри в баре.

Ларри был так увлечен, болтая с Клеменцей, который полировал стаканы за стойкой, что не заметил, как из темной кабинки выскочили двое мужчин и обвили его шею веревкой. Это были Кармине и Сальваторе. Они затягивали веревку, пока Ларри не стал терять сознание. Затем они ее ослабили и потребовали, чтобы Ларри позвал в "Сахару" брата.

– Идите в... – сказал Ларри, стараясь освободиться от веревки.

– Все ясно. Давай его кончать, – сказал Кармине и затянул веревку.

Ларри обмяк, его мочевой пузырь выпустил содержимое. Но до того как все было кончено, через заднюю дверь заведения вошел сержант Эдгар Мегер, патрулировавший Утика-авеню. Он заметил, что задняя дверь открыта, и зашел посмотреть, все ли в порядке. В баре никого не было, кроме Клеменцы, который сказал, что все в порядке. Уходя, Мегер заметил пару торчавших из-под стола ног. Когда он наклонился посмотреть, трое мужчин бросились к двери.

– Блей, держи их! – крикнул Мегер своему напарнику.

Патрульный Мелвин Блей, стоявший снаружи, попытался остановить бегущих. Один из них выстрелил в Блея и пуля ободрала ему щеку. Бандиты сели в машину и умчались.

Через несколько дней рядом с любимым магазином сладостей Джо Джелли на Бат Бич притормозил "кадиллак". Из него был выброшен сверток. Там был синий кашемировый плащ Джо Джелли с завернутой в него мертвой рыбой. Перемирие кончилось.

В четверг Пат зашел к Бендеру в "Луну".

– Ну что, Тони, – мягко сказал он. – Похоже, твои ребята с Президент-стрит в беде.

Тони резко, почти испуганно поднял глаза.

– Что ты имеешь в виду, говоря "мои ребята"? Я едва их знаю!

– Серьезно? А я думал, это твои друзья. Такие ходят слухи.

– Да, ну. Я едва их знаю, – повторил Бендер, продолжая еду.

* * *

В это время на Восточной шестьдесят девятой улице Дойл пытался составить полную картину из кусочков, но в этом он далеко отстал от Пата Конте, который с самого начала знал всех игроков. Дойл не только много работал сверхурочно, прослушивая записи, но и изучил некоторые ранее совершенные преступления, расследованные Комитетом Кефовера и Комиссией Маклеллана. Где-то, он был в этом уверен, должна была найтись их связь с семьей Марсери.

Просматривая отчеты Комиссии Маклеллана, Дойл наткнулся на запись беседы Роберта Кеннеди с неким Чарлзом Лихтманом, у которого, по-видимому, возникли сложности из-за того, что он владел несколькими музыкальными автоматами в округе Уэстчестер.

Дойл старался найти связь между Бендером и бруклинскими делами. Его также интересовала предыстория профсоюзов музыкальных автоматов и то, как она повлияла на Галло, которые контролировали Союз операторов музыкальных автоматов. Это был союз без членов и без деятельности, но владельцы баров должны были или платить в союз, или иметь дело с Галло. Это было удобно союзу, так как Джои Галло также владел Компанией прямых поставок на Пятьдесят первой Президент-стрит, которая контролировала как музыкальные автоматы, так и автоматы-бильярды.

Дойл сделал ксерокопию со следующего отрывка:

Кеннеди: Итак, вы хотели вернуть себе Союз автоматов и пошли туда?

Лихтман: Я возвращался туда много раз, но обнаружил, что мистер Гетлан держит его крепко, потому что ввел туда нескольких гангстеров.

Кеннеди; Вы говорили с человеком по имени Валачи?

Лихтман: Да, сэр.

Кеннеди: Кто такой Валачи?

Лихтман: Я его знаю с Гарлема. Он думал, что сможет помочь мне.

Кеннеди: Он сообщник Энтони Стролло, иначе Тони Бендера, а также Винсента Мауро. Обвинялся в нарушении закона о наркотиках и был приговорен к пяти годам. Имеет семнадцать арестов и пять судимостей. Он сказал, что сможет помочь вам?

Лихтман: Да, сэр.

Кеннеди: Что произошло потом?

Лихтман: Он сказал, чтобы я подошел к бару на углу Сто восьмидесятой и бульвара Саузерн и ждал в баре.

Кеннеди: Кого вы встретили в баре?

Лихтман: Ну, я там встретил Гетлана и видел этого черного, Когда пришел Валачи, они ушли в заднюю комнату совещаться.

Кеннеди: Кто еще был в задней комнате?

Лихтман: Не знаю, кто там еще был.

Кеннеди: Не знаете, был ли там Синеглазый – Джимми Ало?

Лихтман: Его я не видел, Я видел Томми Мило.

Кеннеди: Он известный гангстер в Нью-Йорке?

Лихтман: Думаю, да.

Кеннеди: Они обсуждали, кто должен контролировать Союз музыкальных автоматов в Уэстчестере?

Лихтман: Да.

Кеннеди: Что они решили?

Лихтман: Они мне сказали, и Валачи это говорил, что мой партнер, Джимми Каджиано, принял пятьсот долларов и продал меня, и поэтому я ничего не могу получить обратно. Если у вас нет связей с рэкетом, вы никто. Вы оказываетесь не у дел.

Кеннеди: Валачи, имевший такой "послужной список"...

Дойл подумывал, как бы связаться непосредственно с Кеннеди без трений с Бюро, и решил поглубже "раскопать" связи между Бендером, Вито Дженовезе, которого он хорошо знал со времен службы в Шестом участке, и Сэмом Мэсси, чьи связи с Бендером и Дженовезе были менее явными, но чьи компании занимались бизнесом в районах, контролируемых этими двоими. Конечно, Реган лично интересовался делами семьи Марсери и ее члена – лейтенанта полиции Пата Конте.

Глава 28

Во многих отношениях Сэм Мэсси и его правая рука Пат Конте были для Тони Бендера единственной прочной связью с верхами – с Вито Дженовезе в его царственной камере в Атланте, а через него с Лански в Майами и с Чарли Лаки, без которого не обходилось ни одно большое дело.

Бендер понимал, что из-за дел с Галло на него теперь упала тень. Кроме того, из-за одной операции Тони с наркотиками дон Витоне вместе с несколькими другими членами организации оказался в тюрьме Атланты. Посоветоваться Бендеру было не с кем, потому что каждый сейчас раскидывал щупальца, подбирая надежных союзников на случай беды.

Из всех боссов Сэм Мэсси имел наиболее незапятнанную репутацию и был весьма уважаемым. Он никому не перебегал дорогу. Он был близок с доном Витоне, дружен с Профачи и Гамбино и не лез на чужую территорию. Хотя об этом и не было объявлено, но было ясно, что Пат Конте – авторитетный член Семьи Марсери.

Номинально Бендер был выше по положению, но связи Пата Конте с доном Витоне и Лаки делали его более могущественным.

Бендеру очень хотелось "подлатать" свои связи с верхами, и он пригласил Пата пообедать с ним в "Луне" в четверг.

Пат уже достиг такого положения, что не мог быть уверен в лояльности Бендера. Он не все знал о делах Бендера, и ему не хотелось оказаться в таком месте, где он будет под дулом пистолета Бендера. "Луна" в этом отношении была безопасным местом. В организации не было принято предпринимать что-либо в Малой Италии. Пат знал, что телефон в "Луне" прослушивается, и подозревал, что там есть также микрофоны. Вполне вероятно, что Дойл имел доступ к записанному в "Луне". "Интересно, – думал Пат, – сколько времени пройдет до упоминания моего имени в каком-нибудь сомнительном аспекте?"

После того как Роберт Кеннеди стал министром юстиции, ФБР стало уделять мафии гораздо больше внимания. Агенты Бюро начали более явно использовать недозволенные "жучки", чего раньше никогда не было. Пат чувствовал, что слежка идет по всей Малой Италии и замечал подозрительные грузовики на Малбери. Он напомнил себе, что надо будет исследовать этот вопрос. Если Дойл ничего не скажет, он попробует узнать это из других источников.

Одно было несомненным. В скором времени Дойл узнает о деятельности Семьи.

Чтобы не рисковать, на встречу с Бендером Пат захватил маленький приемник и настроил его на станцию рок-музыки.

Бендер, в очках и в светло-сером костюме похожий на ученого, все еще обладал манерами крестьянина, всасывая в себя пищу так, что она свисала у него с подбородка. Пат заказал полбутылки Бароло и закуску. Уменьшение физической нагрузки из-за нового положения привело к тому, что талия Пата стала увеличиваться, поэтому он избегал обильной еды.

Они с Бендером немного поговорили о делах и об общих знакомых, но старательно избегали касаться чувствительных тем, например деятельности Галло в Бруклине.

– Как жена и ребенок? – спросил Бендер, затем покраснел. – Я имею в виду, дома все в порядке?

Пат улыбнулся, сжав губы:

– Конечно. Все великолепно. Жена дома смотрит за ребенком, а я выполняю свою работу. Она говорила мне, что на следующий год ребенок научится приветственно помахивать ручкой, а ведь ему всего восемь лет.

– Да, очень жаль, что так плохо, – заметил Бендер.

Пат, взглянув на часы, перешел к делу:

– Через некоторое время я должен идти читать лекцию о детской преступности. Ты хотел о чем-то поговорить?

– Знаешь, все эти тревоги, которые обрушились на нас, требуют много денег. Я понимаю, что дон Витоне здорово потратился на официальные процедуры и на залог, чтобы его отпустили.

– Ну и что, – сказал Пат, – у тебя какое-то предложение?

– Понимаешь, тот порошок, из-за которого все и началось, хранится в Управлении полиции на Брум-стрит. У меня есть номер, под которым его держат как вещественное доказательство. Я знаю имя детектива, его личный номер и все, что касается этого дела.

– Да, это интересно, – заметил Пат. – Детектив берет взятки?

Бендер с отвращением покачал головой:

– Драный придурок, имеющий пятьдесят тысяч в год.

– Какое же я имею к этому отношение?

– Ну, порошок при проверке может оказаться не чистым и уже не будет считаться вещественным доказательством. Никто от этого не пострадает.

Пат разрезал крутое яйцо, положил на него анчоус и сунул половинку в рот. Приемник на столе шумно передавал песню Элвиса Пресли из Мемфиса.

– О какой сумме ты говоришь?

– Пятьсот тысяч.

Пат рассмеялся:

– Ты знаешь, сколько это стоит. Кроме того, мы не любим работать с белым порошком.

– Это другое. Ты просто провезешь его пару миль, и нигде ничего не будет зарегистрировано.

– Это стоит миллион, – сказал Пат.

Они оба знали, что такова и была цена. Но Бендер все равно должен был попытаться ее скинуть – это часть игры.

– Миллион наличными, – повторил Пат.

– Хорошо.

– Ладно. Где обменяемся?

– Как насчет небольшого парка рядом с Гранд-Арми-Плаза?

– Ты привезешь?

– Нет, пошлю кого-нибудь. Ты остановись справа от здания, прямо перед аркой. Около двух ночи завтра, хорошо?

– Да, – сказал Пат. – Но я не буду там болтаться дольше, чем надо. Кто приедет вместо тебя? Я хочу, чтобы это был кто-нибудь, кого я знаю.

– Ты его знаешь. Это Хал – парень, который иногда работает на Луи.

– Да, я его знаю. Он будет один?

– С ним будет шофер. Они подъедут сзади и три раза моргнут фарами, кроме того, ты узнаешь Хала.

Пат обмакнул кусок свежего итальянского хлеба в оливковое масло и встал, оставив большую часть тунца на тарелке.

– Ты не доел, – заметил Бендер. – Это же отличная еда.

– Ничего. Мне пора на лекцию. Ты оплатишь счет?

– Конечно, конечно. А как ты думал?

– Ладно. Чао, детка.

* * *

Помещение, где хранились вещественные доказательства, находилось на втором этаже Управления полиции на Брум-стрит. Там было множество прилавков и множество полицейских. Чтобы взять или сдать материалы, надо было ожидать детективов у узких окошек. Вещественные доказательства хранились в большом помещении, похожем, скорее, на чердак какого-нибудь дома. В конце комнаты было огороженное проволокой место, где находились наркотики, деньги и порнография.

На Пате была надвинутая на глаза коричневая шляпа и старый плащ. Клерк, едва взглянув на него, сунул ему журнал регистрации, и Пат написал: "Детектив первого класса Реган Дойл, знак № 3764". В суматохе клерки даже не смотрели на людей, получавших вещественные доказательства. Считалось, что посторонний не сможет сыграть роль полицейского, так как не знает процедур. Но все же, вручая Пату семидесятипятифунтовый саквояж, клерк бросил на него острый взгляд.

Утро Пат провел, закупая в разных местах, чтобы не привлекать внимания, разные предметы: два пластиковых сосуда для смешивания, сито, пятифунтовые пакеты сахарного песка и полиэтиленовые мешки, рассчитанные на один фунт.

Днем Пат засел в раздевалке одного из строительных трейлеров Сэма Мэсси. Он тщательно отмерил в сосуд фунт сахарного песка и добавил чайную ложку кристаллического белого порошка. Перемешав, он высыпал смесь в новый полиэтиленовый мешок. Смесь ложки героина и фунта сахарного песка – стандартный полицейский тест на героин.

Пат заблаговременно надел пару резиновых перчаток, чтобы не оставлять отпечатков на внутренней поверхности мешков, и защитную маску, чтобы самому не нанюхаться героина во время перемешивания. Кроме того, поверх всего он надел висевшую в шкафчике рабочую одежду, которую потом бросил в кучу, приготовленную к стирке.

Пат поражался, как ему не пришла в голову такая прекрасная идея. Это был почти идеальный метод уничтожения вещественных доказательств. Поскольку тест покажет, что в мешках действительно есть какое-то количество героина, то ни у кого не будет никаких вопросов. Даже если и обнаружат, что там в основном сахарный песок, то никто не докажет, что его не было, когда эти мешки были изъяты полицией.

Мешки со смесью сахарного песка и героина Пат сложил в саквояж и закрыл его. Настоящий героин он упаковал в четыре летных сумки, которые тоже купил утром. Перед самым закрытием Управления Пат сдал саквояж обратно. Он отсутствовал менее восьми часов.

Сто пятьдесят мешков с героином удобно устроились в багажнике белого "линкольна".

Глава 29

Пату не все нравилось в процедуре передачи денег. Ему не хотелось сидеть одному на пустой улице, без всякой защиты, с героином на миллион долларов в багажнике. Соблазн нападения был слишком велик. Он решил привлечь в дело еще одного человека для безопасности. Он позвонил Томми, шоферу Сэма, и сказал, что заплатит двести долларов за ночь работы. Томми был рад подработать.

Сэм разрешил использовать Томми. В час тридцать ночи они объехали парк. В конце парка была огромная арка, напоминавшая Триумфальную арку в Париже, а за ней – Бруклинский музей.

Площадь была почти пуста, запоздавших прохожих было мало. Почти во всех окнах домов вокруг площади был выключен свет. Бруклин спал. Объезжая здание, они не видели никого, кроме пары человек, выгуливающих собак. Внимательно их рассмотрев, Пат решил, что они к делу не относятся.

Томми, конечно, не имел понятия о деле. Он только вел машину. Не в его привычках было задавать вопросы. Когда они два раза объехали вокруг дома, Пат попросил Томми вернуться на два квартала назад и медленно ехать по Флатбуш-авеню. Сам он проверял каждую из припаркованных машин, светя на них фонариком.

Убедившись, что все чисто, он приказал Томми остановиться под фонарем. Выйдя, он прошел к багажнику и еще раз проверил сумки с героином.

Поверх сумок лежал дробовик паркера ручной работы – подарок Сэма, с которым он охотился в Анкрамдейле. В каждом стволе был патрон с пулей на оленя. Пат достал ружье и сунул в карман еще полдюжины патронов. Пистолет был хорошим оружием, но на таком расстоянии Пат предпочитал дробовик.

Он встал за железным забором, рядом с воротами, и спрятался в кустах форзиции. До назначенного времени еще оставалось пятнадцать минут. Пат присел на корточки.

Томми слушал радио, пока Пат не приказал ему выключить его, чтобы слышать приближающиеся звуки.

Точно в два часа на пустой Флатбуш-авеню показался черный "бьюик". Без колебаний он подъехал и остановился позади белого "линкольна". Фары моргнули три раза, и Томми, следуя инструкциям, открыл дверь, вышел и встал рядом с машиной. В то же время открылись дверцы "бьюика", и с каждой стороны вышло по человеку. Правый был маленьким и жилистым, а другой – высоким и стройным, но с широкими плечами. На обоих были фетровые шляпы и темные деловые костюмы. У обоих в руках были пистолеты.

– Ты кто? – заговорил маленький. – Ты не Конте!

– Я вместе с Конте, – ответил Томми.

– Где Конте?

– Здесь, – ответил Пат, выйдя из-за забора и подняв дробовик.

Они удивленно обернулись. Пат заметил, что на обоих были маски из чулок. Когда они обернулись к Пату, Томми достал из-за пояса большой армейский пистолет 45-го калибра. Но не успел он его поднять, как высокий резко обернулся и прострелил ему левый глаз.

Томми без звука упал рядом с "линкольном". Не успел высокий повернуться обратно, как Пат выстрелом из паркера снес ему полшеи и часть головы и взял на мушку маленького, скорчившегося у дверцы человека.

– Ладно, бросай пистолет, – сказал Пат.

Он уже слышал, как на противоположной стороне площади открываются окна. Полиция будет здесь в любую минуту. Он поразился, почему он не выбрал для встречи более изолированное место.

– Пройди сюда, за машину, – сказал Пат, указывая на багажник "линкольна".

– Полегче, Конте, – сказал маленький. – Подожди, обо всем можно договориться.

Его голос был искажен маской, но Пату он показался знакомым. Пат быстро прошел мимо него к борту машины.

– Ладно, – сказал он. – Теперь повернись ко мне.

Человек в маске повернулся, стоя за "линкольном". Раздался грохот второго выстрела из паркера, проделавшего в его груди дыру размером с грейпфрут. Он упал назад, на блестящую переднюю решетку капота "бьюика".

Пат подбежал к "бьюику" и быстро осмотрел его внутренности. На месте водителя лежал черный плоский чемоданчик. Он схватил его и открыл – тот был не заперт. Там лежало несколько пачек стодолларовых банкнот. Взяв одну, Пат ее пролистнул. Это была "кукла" – газетная бумага с банкнотами наверху. Сверху лежало двенадцать пачек. Пат мрачно улыбнулся. В чемоданчик все равно бы не влез миллион долларов. Его не проведешь.

Пат мог только надеяться, что никто не видел случившегося из окна. В здании рядом размещались только конторы, а со стороны дома напротив машины были защищены высокими деревьями. Но все же могли быть свидетели, и с этим Пат ничего не мог поделать.

Быстро открыв багажник "линкольна", он достал сумки, прошел вперед и, подняв заднее сиденье, запихал в пространство под ним как можно больше мешочков. И все же у него осталось двадцать лишних мешочков. Стоимость десяти килограммов героина составляла полмиллиона долларов, но все же ими придется пожертвовать. Быстро сунув их обратно в сумки, он подбежал к "бьюику" и бросил их на заднее сиденье. Он уже слышал звук приближающихся сирен и знал, что уехать невозможно, не наткнувшись на патрульную машину.

Он видел, что две машины несутся с дальней стороны площади и еще одна приближается по Флатбуш-авеню. Через пять минут вся широкая авеню будет забита патрульными машинами. Пат ждал, выставив вперед свой значок.

Пока машины приближались, Пат лихорадочно думал о том, что он будет говорить. Даже во время стычки он подсознательно думал об алиби, и сейчас оно было готово.

– Лейтенант Конте на службе, – сказал он приблизившемуся сержанту.

– Это касается работы, которую я выполняю для Бюро уголовных расследований. В два часа у меня должна была быть встреча с осведомителем на углу, но не успел я с ним встретиться, как этот "бьюик" подъехал сзади, из него выскочили двое, застрелили моего шофера и приказали мне залезть в багажник. К счастью, у меня был дробовик, с которым я охочусь, и мне удалось увернуться и застрелить обоих.

Полицейский восхищенно свистнул:

– Вам очень повезло.

– Еще бы, – сказал Пат.

– И какая точность!

– Ну, когда ты в такой ситуации, выбора нет, разве не так?

– Вы же Конте, герой-коп. Вас так называют?

– Верно, – улыбнулся Пат.

– Ну, тут будет много шума.

– Надеюсь нет, – сказал Пат. – Мне и так хватает известности.

– Вам этого не избежать, – заметил сержант. – Нам лучше вызвать детективов.

– Верно, – сказал Пат. – Вызовите Северный Бруклин. Я подожду здесь. Вы можете отпустить некоторые из машин.

– Есть, лейтенант.

Сержант отдал приказы.

– А сколько здесь у вас мертвецов? – спросил он.

– Трое: водитель моей машины и двое нападавших.

– Вы знаете, кто они?

– Еще нет, – сказал Пат. – Они еще в масках.

– Как вы думаете, что им было нужно?

Пат пожал плечами:

– Кто их знает? Может быть, хотели разделаться со мной, если я как-то досадил им в прошлом, или просто, не зная меня, они заприметили машину и решили, что это будет хорошая добыча.

– Весьма странно, – заметил сержант. – Весьма странно.

– Думаю, нам лучше оставить все как есть, – сказал Пат, – до приезда детективов. Дело будет шумным. У нас здесь три мертвеца, и, Бог знает, кто эти налетчики.

– А кто был тот парень с вами? – спросил сержант.

– Это друг моего тестя, он просто помогал мне.

Глава 30

Через пятнадцать минут прибыли детективы. Перестрелка с тремя убитыми была редкостью даже в Бруклине. У дальней стороны Флатбуш-авеню припарковался черный "плимут". Из него вышли двое в плащах и предъявили полицейскому, отгонявшему зевак, свои удостоверения.

Когда они оказались под фонарем, Пат увидел, что один из них – Дойл. Пат все еще придумывал историю, чтобы выгородить себя. Но что здесь делает Дойл? Казалось, это дело не касалось федеральных служб.

После небольшой беседы полицейский пропустил их за кордон. Дойл направился прямо к Пату.

– Что происходит, Пат, мальчик мой?

Пат пожал плечами:

– Ума не приложу. Просто одно из странных, неожиданных событий.

– Ты в них часто попадаешь, не так ли?

– Что ты этим хочешь сказать? Не крути мне мозги, Дойл. Это была трудная ночь.

– Я думал, ты работаешь на Бюро уголовных расследований. Что ты делаешь здесь в такое время?

– Ты что, меня допрашиваешь? Тебе до этого нет дела, Дойл. Возвращайся к своим микрофонам.

Дойл изобразил широкую невинную улыбку:

– Не шуми, Пат. Я просто спрашиваю по-дружески, верно?

– А что ты здесь делаешь, вот это вопрос, – сказал Пат.

– Мы много чего уже знаем об организованной преступности, Пат. Ты это понимаешь. Вот Дункан здесь – он из команды по борьбе с наркотиками. Мы работаем вместе. Мы слышали, что здесь могут быть замешаны наркотики.

– Ты хочешь меня подловить? – подозрительно спросил Пат.

Дойл казался удивленным. "Он переигрывает", – подумал Пат.

– Господи, нет, Пат! Просто стараюсь держаться в курсе. Думаю, ты мне потом изложишь детали. Не забудь, ты мне кое-чем обязан.

– Скоро с тобой встретимся, Дойл. А пока я занят.

К этому времени по меньшей мере дюжина машин блокировала улицы. Последним прибыл "форд-купе" без опознавательных знаков. Из него вылез человек с коренастой фигурой и с лунообразным лицом. К его пиджаку был приколот значок детектива.

Пат, оставив Дойла, пошел к "форду". Лунолицый детектив с напарником двинулся прямо к "линкольну" и "бьюику", вокруг которых валялись три трупа. Походка и бледное лицо коротконогого детектива что-то напомнили Пату. Это, был Гарри Гоффман, его бывший сержант с Элизабет-стрит. Пат махнул ему рукой.

– Гарри, старый сукин сын. Что ты здесь делаешь? Ты теперь детектив?

– Верно, – сказал Гоффман. – Капитан, округ Северный Бруклин.

– Что такое? Так официально?

– Ну, пока еще нет. Просто пытаюсь уяснить картину. Ты, похоже, готов к очередной медали, а, раздолбай, – нерадостно рассмеялся Гоффман.

Пат теперь вспомнил, что Гоффман был компанейским, прямолинейным парнем. Вероятно, он быстро продвинулся потому, что Стив Кеннеди стал комиссаром, полиции.

– Я сам еще не полностью понял картину, – медленно и осторожно проговорил Пат. – Мне нужно было встретиться с осведомителем в парке. Мы договорились о встрече под фонарем. Я должен был получить сведения для хорошего ареста.

– Почему ты не устроил встречу в Бруклине?

Пат рассмеялся:

– Послушайте! Я получаю информацию от осведомителя, которого нашел сам. Я не хочу никому его передавать. Кроме того, как я понял, информация может иметь связь с моей работой на Бюро уголовных расследований.

– Я думал, тебя освободили от активной деятельности ради связей с общественностью, – заметил Гоффман.

Пат ухмыльнулся: