Мир Волкодава (№1) - Спутники Волкодава

Этого Эврих не знал, но все чаще ему приходило в голову, что Глаз Дракона не следует везти в Аррантиаду. Если даже не суждено им вернуться в Верхний мир, так, на худой конец, и в Нижнем можно отыскать людей, которые сумеют найти этому талисману достойное применение. Однако даже мысль о том, какое применение ему придумают люди, подобные Кешо или Мурию Югу, попади он к ним в руки, приводила юношу в трепет. Но даже если этого не произойдет, странные сны заставляли юношу подозревать, что не только люди могут воздействовать на Глаз Дракона, а и сам он способен каким-то образом влиять на них. И ежели была в этом подозрении толика истины, то не привезут ли они в Аррантиаду нечто еще более страшное, чем Серый Ужас?.. И к слову сказать, не связаны ли головные боли Вивиланы и холодность Узитави с Глазом Дракона? Жрецы-то все свалили на Серый Ужас, но иного объяснения они, по понятным причинам, и не могли дать…

Прикидывая так и этак, юноша склонялся к тому, что им следует спрятать Глаз Дракона в надежном месте и в Аскул не брать – не буди лихо, пока спит тихо. Придя к такому выводу, Эврих решил, что хорошо бы обсудить это с Хрисом, поскольку Узитави утратила к Глазу Дракона всякий интерес, как только они вышли из святилища Наама, а Вивилана уже сама не раз заводила речь о том, что лучше бы им подобру-поздорову избавиться от магического талисмана. Пользы они, дескать, от обладания им не получат, а неприятностей могут заработать сверх всякой меры.

Юноша долго откладывал этот разговор, ему решительно не хотелось выглядеть трусом в глазах Странника, во, когда на шестой день пребывания в долине Нгуруве тот объявил за завтраком, что на следующее утро можно будет отправиться в обратный путь, Эврих понял, что дальше тянуть нечего. Переправившись с Хрисом через водопад, чтобы в последний раз обойти поляны на левом берегу реки, где хуб-кубавы оказалось чуть больше, чем на той стороне, где они разбили лагерь, юноша, набравшись храбрости, изложил, почему не хочет везти Глаз Дракона в Аскул, и был несколько уязвлен и обижен, услышав в ответ безудержный смех Странника.

– По-моему, я не сказал ничего веселого. Я знаю, доводы мои выглядят не слишком убедительно и, может быть, кажутся трусливыми, но если говорить по существу… – сердито начал Эврих, однако Хрис, вместо того чтобы отнестись к его словам серьезно и с пониманием, захохотал пуще прежнего.

– Ты… Ты… Ты, ради Отца Всеблагого, только не сердись! – выдавил он наконец сквозь смех, пытаясь взять за локоть не на шутку разобидевшегося юношу. – Ты представь, что как раз об этом я хотел с тобой сегодня поговорить... И тоже не решался…

– И заметь, – отсмеявшись, Хрис крепко сжал локоть Эвриха, – я опасался куда более худшего, чем прослыть трусом. Я думал, тебя будет очень трудно и даже невозможно убедить расстаться с Глазом Дракона.

– Это почему же? – поинтересовался Эврих, невольно заражаясь весельем товарища и тоже начиная улыбаться.

– Потому что это власть, золото, слава. Ты пока видел не так уж много и не понимаешь: Глаз Дракона не имеет цены. С его помощью можно разрушить десятки городов, разогнать любое войско. Разумеется, ты сделать этого не сможешь, но те, кому это по силам, не пожалеют ради Глаза ничего и никого.

– Странные вещи ты говоришь. Разрушать города, разгонять армии… Неужели он предназначен лишь для разрушения? Ведь если узнать, как получали жрецы с его помощью золото, можно столько всего…

– Да-да, не трудись продолжать! С его помощью можно накормить голодных во всей Нижней Аррантиаде, вылечить больных, выкупить рабов… Друг мой, я не сомневаюсь, что Врата беспрепятственно пропустят тебя в Верхний мир! Неужели ты до сих пор не понял, что, возникни у состоятельных людей того же Аланиола желание накормить голодных, вылечить больных и уничтожить рабство, они сумели бы сделать это без каких-либо магических талисманов? Они не хотят этого делать, и никакой Глаз подобного желания в них не пробудит! Самые совестливые из них, да тот же Верцел, постараются немедленно утопить этот самый талисман, ибо к нему потянутся прежде всего руки подлецов и властолюбцев. Руки всех тех, кто в отличие от тебя прекрасно знает, что такое власть, слава и деньги, и тех, кто сделает все возможное, чтобы того, и другого, и третьего было у них как можно больше! И, будучи не обременены совестью, люди эти Верцела на части разорвут! – Лицо Хриса исказила гримаса гнева, и Эврих неожиданно подумал, что плохо знает Странника.

– Тогда почему же ты не сказал об этом раньше? Я-то ломал голову, что нам делать с Глазом Дракона! А у тебя уже все по полочкам разложено! Но если ты, как и Вивилана, полагаешь, что пользы от него не будет, а будет один вред, давай бросим Глаз в водопад – и дело с концом!

– Раз ты согласен, так и сделаем. И знаешь что? Давай, пока не передумали, сейчас же этим и займемся. Хуб-кубава от нас никуда не денется, да, по совести сказать, мы и так уже набрали ее больше чем достаточно, самое время остановиться. – Хрис решительно повернулся. – Все равно я думал сегодня закончить сбор луковиц пораньше, чтобы засветло успеть перетащить нашу добычу в низовья водопада и загрузить лодку. Там ведь работы о-го-го сколько!

Друзья зашагали назад, и Хрис после недолгого молчания, припомнив заданный юношей вопрос, вернулся к волновавшей его теме:

– Я не заговаривал с тобой о Глазе Дракона потому, что, хотя ты и говоришь любезно: "Что нам с ним делать?" – добыча эта твоя и ты волен распоряжаться ею, как тебе вздумается. Если бы ты нашел, скажем, алмаз, а я посоветовал тебе выкинуть его как можно скорее, ты посмотрел бы на меня как на сумасшедшего или завистника, рассуждающего по принципу: коли уж мне этот камешек не достался, так пусть им никто владеть не будет, – верно? А Глаз Дракона, как я уже намекал, несравнимо дороже целой горы алмазов. Если бы ты задумался над этим, то и без меня к такому выводу пришел. Другое дело, что он и опаснее в несть число раз. И к этому заключению, я надеялся, ты сможешь прийти сам, и мне не придется выступать в роли жестокого дяди, отнимающего у ребенка приглянувшуюся игрушку. Однако сегодня бы я непременно заговорил об этом. Ибо, во-первых, пора трогаться в обратный путь, и, пока наш лагерь стоял в верховьях водопада, а пепонго с лодкой оставались в его низовьях, за Глаз Дракона можно было особенно не тревожиться, но вот ежели б мы решили взять его с собой в Аскул, тогда за ним в оба пришлось бы следить. Во-вторых, стали меня мучить дурные предчувствия относительно жрецов. Вероятно, у них есть какие-то магические способы проследить за таким могучим талисманом, как этот, и когда они убедятся, что в святилище Наама его нет…

– То решат навестить вас, – договорил за оцепеневшего от неожиданности Хриса брат Хономер, поднимаясь с огромного валуна, за которым тянулась цепочка "зубов водопада", по которым друзья перебирались обычно на другой берег Мджинги.

– Вы правильно разобрались в ситуации, и вас не должно удивлять наше появление тут, – продолжал как ни в чем не бывало жрец. – Вы чуть-чуть ошиблись в сроках, но это объясняется тем, что нам не пришлось тащиться в святилище. По пути к нему мы наткнулись на бежавший от Серого Ужаса отряд мибу и убедили его предводителя рассказать нам все-все о Глазе Дракона.

– Ерунда! Никто из вас не говорит на языке мибу! – возразил Хрис, поглядывая на "зубы водопада", по которым перебирался Агеробарб. В руках жреца был посох, а левое плечо оттягивала холщовая сума, в которой Эврих хранил Глаз Дракона.

– Мы не говорим на языке мибу, воины Бубергая, как и сам он, не владеют теми языками, на которых принято изъясняться в цивилизованном мире. Но Ученики Богов-Близнецов, а в особенности маги, умеют договариваться даже с безъязыкими. Порой это стоит их собеседникам жизни, однако издержки неизбежны в любом деле. Оставь меч! – процедил Хономер, заметив движение Эвриха, и, видя, что слова его действия не возымели, в свой черед выхватил меч из ножен.

– Не делай этого! – тихо сказал юноше Хрис и спросил у Хономера самым миролюбивым голосом: – А где Тразий Пэт? Небось развлекается в шатре с нашими девушками?

– Возможно, решил перемолвиться словечком-двумя с твоей Вивиланой, разъяснить ей, что напрасно она нас за бандитов приняла. Но вы не бойтесь, вреда мы им не причинили. Связали руки, ноги, так ведь для их же блага. Уж очень они у вас проворные, – ответил жрец, не сводя глаз с весело посверкивавшего на солнце клинка Эвриха. – Спрятал бы ты меч, а то, не ровен час, Агеробарб заметит, рассердится.

– Ложись! – крикнул Хрис и дернул юношу за руку. С поднятого посоха Агеробарба слетел огненный шар. Огромное дерево за их спинами с треском раскололось, и по расщепленному стволу побежали языки пламени.

– Бросьте мечи и отойдите подальше! – скомандовал Хономер.

Хрис расстегнул перевязь с мечом и, оставив корзину, приготовленную для луковиц хуб-кубавы, сделал несколько шагов в сторону от водопада. Эврих, скрипя зубами, последовал его примеру, на чем свет стоит кляня себя за то, что давно уже не утопил Глаз Дракона. Самое обидное, что не требовалось большого ума, дабы предвидеть, чем дело кончится! Ведь из рассказа Вивиланы можно было понять, что жрецы эти так просто с мечтой завладеть Глазом Дракона не расстанутся… Если бы не был он таким тугодумом или хотя бы Хрис с ним церемоний не разводил, вопрос с талисманом этим давно бы решен был самым наилучшим образом…

Эврих был так поглощен своими переживаниями, что, обернувшись на звук падающего тела, наивно решил, будто Хономер сам поскользнулся на поросшем мхом камне, и, лишь когда очередной огненный шар пронесся над ним, опалив волосы, понял: что-то тут не так и рухнул в траву. Хрис между тем уже полз, извиваясь как змея, к брошенной перевязи с мечом. Стальной клинок против страшного посоха Агеробарба – не бог весть что, но за неимением лучшего… – подумал Эврих и хотел было последовать за Хрисом, однако новый огненный шар заставил его прижаться к земле.

Круглые пылающие молнии слетали с конца посоха одна за другой, и юноше почему-то пришло в голову, что палить по людям у Агеробарба получается значительно лучше, чем по Серому Ужасу. Впрочем, быть может, это происходит потому, что он уже сумел задействовать Глаз Дракона? Рискуя быть сожженным заживо, Эврих приподнял голову: так и есть! Сжимая посох в правой руке, левой маг придерживал лежащий в холщовой суме круглый предмет, размерами похожий на крупный арбуз.

Прыгая с одного окруженного бурлящей и пенящейся водой камня на другой, Агеробарб сократил отделявшее его от берега расстояние локтей до тридцати пяти, когда правая нога его, не найдя опоры, повисла в воздухе.

– Й-я-а! – взвизгнул Хрис, и в воздухе сверкнул метательный нож. Увы, он не причинил магу ни малейшего вреда. Странник и не рассчитывал поразить противника на таком расстоянии, он надеялся, что оступившийся Агеробарб отшатнется в сторону, вздрогнет, дернется, словом, совершит одно неверное движение, и тогда… Но нет, маг удержался на камне. Широко расставил ноги и вновь поднял посох, решив, видимо, не рисковать и прежде разделаться с неугомонными аррантами, а потом уже выбираться на сушу.

С конца посоха сорвалось сразу три огненных шара, и Эврих уже решил было, что тут-то им с Хрисом и придет безвременный конец, как вдруг Агеробарб покачнулся, словно невидимая рука с размаху отвесила ему сокрушительную затрещину. Новый удар невидимки заставил мага изогнуться, вскинуть руки над головой. Тело его на мгновение застыло в неустойчивом равновесии и рухнуло в кипящий поток. Темные воды Мджинги подхватили Агеробарба, и он скрылся за краем вечно гремящего водопада, над которым с первыми солнечными лучами появлялась многоцветная радуга, похожая издали на сказочный мост небожителей.

– Свершилось! – проворчал Хрис, поднимаясь с земли. Удостоверившись, что Эврих цел и невредим – сожженные золотые кудри не в счет, – он направился к слабо ворочавшемуся у подножья валуна Хономеру. Подхватил промокшего жреца под мышки и отволок на берег, после чего, пошарив рукой в мелкой заводи, вытащил из воды метательный нож и сунул под тунику. Вспухшая на лбу Хономера шишка подсказала юноше, почему тот столь своевременно выбыл из игры, и Эврих вновь подумал, что плохо знает Странника. Если бы у него хватило ума таскать с собой пару метательных ножей и он мог добросить хотя бы один из них до жреца, то, даже будучи уверен в собственной меткости, в подобной ситуации, безусловно, целил бы в сердце, а не кидал нож рукоятью вперед, чтобы лишить противника сознания, но не жизни.

– Прихвати Хономеров меч и пойдем поприветствуем нашего спасителя, – будничным голосом предложил Хрис. – А вот и он!

Странник помахал рукой появившемуся на противоположном берегу реки Тразию Пэту, из-за спины которого выглядывала Вивилана.

– Так это он, что ли, Агеробарба-то, да?.. – Эврих, не веря своим глазам, уставился на молодого мага.

– А то кто же? Я уверен, он, еще когда с Серым Ужасом сражался, почувствовал, что Глаз Дракона у нас находится. Вот только не предполагал, наверно, что мы такими дурнями окажемся, – ответил Хрис и, словно вспомнив о чем-то, обернулся к начавшему приходить в себя Хономеру: – М-да-а-а… Не следует нам, пожалуй, оставлять его тут. А то спустится он к низовьям водопада и лодку жрецов уведет. Теперь ему Тразия дожидаться никакого резона нет. Возьмем-ка его с собой от греха подальше.

– Отчего же не взять… – покладисто пробормотал Эврих, чувствуя, что все происшедшее плохо укладывается у него в голове.

26

Гребцы-пепонго уверяли, что если приналечь, то к ночи лодка будет в Аскуле, но Хрис, к удивлению своих спутников, попросил их не торопиться, объясняя это тем, что хочет собрать еще кое-какие травы, растущие в низовьях Мджинги. Оставив весло, он перебрался на нос лодки и, ко всеобщему неудовольствию, принялся внимательнейшим образом осматривать каждую встреченную заводь. Напрасно Тразий Пэт с Эврихом укоряли его в жадности, а Вивилана клялась, что еще одна ночь в джунглях окончательно ее доконает. Она даже попробовала жаловаться на возобновившуюся якобы головную боль, которая, безусловно, станет совершенно невыносимой, если Хрис не прекратит это издевательство, однако Странник остался неумолим и, вместо того чтобы присоединиться к сидящим на веслах друзьям и позволить им грести в полную силу, пообещал, что сварит Вивилане и всем желающим замечательное питье из хуб-кубавы. Отвар, которым он поил девушку несколько дней кряду, и в самом деле избавил ее от мигреней, но вкус имел столь отвратительный, что Страннику приходилось чуть не насильно вливать его в рот Вивилане, и, услышав страшное обещание, она обиженно надула губки и больше про головную боль не заикалась.

Поведение Хриса казалось Эвриху по меньшей мере странным, но, памятуя, что капризы и самодурство Страннику не свойственны и к желаниям товарищей он всегда относился с должным уважением, юноша заподозрил, что у друга его были какие-то веские причины не лететь сломя голову в Аскул. Подозрение это переросло в уверенность, когда, заметив пирогу, укрытую в склонявшейся над водой зелени, Хрис издал замысловатый свист и, услышав ответную трель, велел подогнать лодку к берегу.

Выглянувший из зарослей бронзовокожий мужчина не был знаком Эвриху, но, судя по тому, что Вивилана приветствовала его появление изумленно-радостным писком, человек этот являлся их другом и оказался здесь явно не случайно.

– Приветствую славных путешественников! – зычно провозгласил незнакомец и, подтягивая их лодку к берегу, сообщил, что дорогие гости поспели как раз вовремя – запеченная в костре рыба вот-вот будет готова.

– Мой старинный друг Эпиар Рабий Даор, – представил бронзовокожего Хрис и, первым выскочив из лодки, обменялся с Эпиаром несколькими фразами, после чего лицо его заметно помрачнело.

Стычка с мибу стоила жизни шестерым гребцам, и четверым уцелевшим пепонго было трудно справляться с лодкой. На весла пришлось сесть всем, включая Вивилану и Узитави, однако никто не умел лучше лесных карликов спрятать ее в прибрежных зарослях, чем пепонго и занялись по распоряжению Хриса, в то время как остальные путешественники направились к разведенному неподалеку, но совершенно невидимому с воды костру. Выйдя вслед за Эпиаром на крохотную полянку, они увидели сидящую на корточках смуглокожую черноволосую девочку лет восьми, подкладывавшую в огонь сухие ветки. Подняв голову, она с интересом оглядела незнакомцев редко встречающимися среди уроженцев здешних мест светло-голубыми глазами, что-то сказала Эпиару, указывая на костер, и отошла в сторонку. Бронзовокожий ловко снял с огня закопченный котелок с кипящей темной жидкостью и принялся отгребать в сторону горящие уголья. Хрис взялся помогать ему, Вивилана начала доставать из заплечной сумы медную посуду, а Эврих с Тразием Пэтом, не сговариваясь, склонились над принесенными из лодки мешками с провизией.

Некоторое время Узитави наблюдала за тем, как суетятся эти столь не похожие на ее соплеменников люди, которым не было дело ни до Наама, ни до древних богов. Они, в отличие от пепонго, не обращали внимания на ее татуировку и прекрасно ладили с карликами, оказавшимися вблизи вовсе не такими подлыми и ужасными, как представлялось ей прежде. Странные белокожие люди, всемогущие и неразумные, как дети. Девушка пожала плечами и, поудобнее перехватив копье, нырнула в густые заросли, чтобы хоть немного побыть одной и, может статься, добыть какой-нибудь дичины к ужину.

Чутко прислушиваясь к каждому шороху, она не переставала размышлять о белокожих охотниках за травами, понять которых ей, верно, никогда не удастся. Они уничтожили непобедимый Серый Ужас – самую страшную тварь, известную мибу. Поссорились из-за Глаза Дракона и, как дети, радовались тому, что тот упал в водопад, достать из которого его никому не удастся во веки вечные. Оставили в живых желавшего их смерти Хономера и, щедро заплатив гребцам со второй лодки, позволили им вернуться к своему племени, вместо того чтобы посадить на весла и заставить везти себя в Аскул. Насколько проще и понятнее все было, когда она жила в племени! Хотя, после встречи с Эврихом, после того как она воочию убедилась в бессилии Наама, девушка уже не представляла, что смогла бы вернуться в пещерный поселок, даже если бы мибу простили ей осквернение святыни. Прошлое представлялось Узитави далеким сном, в настоящем же внимания заслуживали две вещи: возможность разыскать Нумию – драгоценный осколок прежней счастливой жизни, которая была разрушена вторгшимися в их земли карликами, и новая жизнь, зародившаяся в ее собственном чреве.

Посланец древних богов сделал свое дело, получил за это причитающееся им вознаграждение и должен был вернуться в свой мир. Он больше не интересовал Узитави, но зароненная им в ее чрево искра жизни должна была через положенный срок превратиться в маленькое хорошенькое существо, и чем больше размышляла девушка над тем, кого бы оно могло порадовать, кроме нее самой, тем чаще обращалась мыслями к своей матери. Последнее, что должен был сделать посланец древних богов, прежде чем окончательно уйти из ее жизни, – это помочь ей добраться до поселка траоре, где, по его словам, находилась Нумия и где бы она, перестав быть Супругой Наама, станет счастливой матерью. То, о чем Узитави так долго и безнадежно мечтала, слыша ласковое воркование сверстниц над своими голопузыми чадами, должно было исполниться, несмотря на все запреты, и, стало быть, не зря она послушалась внутреннего голоса, звавшего ее в долину Каменных Богов…

Бще совсем недавно Вивилане казалось, что все испытания остались позади и свадьба, которую они с Хрисом намеревались справить по возвращении в Аскул, явится желанным завершением странствий, на которые она обрекла себя, решившись бежать из отчего дома. Мечты девушки должны были сбыться через день-два, и она так ясно представляла себе свадебную церемонию, что поначалу сказанное Эпиаром не доходило до ее сознания. Ей казалось, что тот ведет речь о ком-то другом, ведь ни одному здравомыслящему человеку не может прийти в голову заподозрить Хриса в торговле серым порошком, в том, что ради него он приплыл в Аскул и отправился на розыски хуб-кубавы. Однако чем дольше она слушала Эпиара, тем яснее понимала, что тот говорит о Страннике. Именно он объявлен префектом Аскула вне закона, его велено схватить стражникам, лишь только он появится в городе, ему приписывается похищение дочери Верцела, о нем распускает Мурий Юг самые отвратительные слухи не только здесь, но и в Аланиоле.

– Ничего более глупого и чудовищного мне еще не приходилось слышать! – возмутилась наконец девушка, чувствуя, что сдерживаться больше решительно не в силах. – Мурий Юг – дрянь какую поискать и может болтать что угодно, но кто же ему поверит? Хрис, ты не первый раз приплываешь в Аскул! У тебя тут полно знакомых купцов, как же они допускают, чтобы о тебе говорили подобные гадости?

– Излюбленный прием таких, как Мурий Юг, – валить с больной головы на здоровую. И он, уж верно, позаботился найти какого-нибудь свидетеля, готового подтвердить его обвинения? – поинтересовался Хрис, отправляя в рот кусочек запеченной в углях рыбины.

– О да, в свидетелях у него недостатка нет, и главный из них – Фрок, слуга из дома Верцела. Он божится, что хозяин его уже не раз покупал у тебя большие партии серого порошка, – подтвердил Эпиар. – Те, кто знает тебя, конечно же, этой клевете не верят, но префект у нас за известную мзду и солнце в сговоре с луной обвинит. Да ты должен помнить его, у вас с ним и раньше трения возникали.

– Префекта вашего трудно забыть… – задумчиво пробормотал Хрис, глядя на жаркие уголья, подернутые сизоватым налетом пепла.

– В подтверждение своих слов люди Мурия Юга предъявили пакетик с серым порошком, выкраденный будто бы Фроком у Верцела.

– Вот негодяй! Зря мы его тогда на корм акулам не бросили! – мстительно процедила Вивилана, гневно посверкивая прищуренными глазами.

– Раз уж не бросили, чего о том жалеть, – примиряюще заметил Хрис. – Значит, в городе нам показываться нельзя, и на судах, идущих в Аланиол, нас, скорее всего, будут ждать…

– Но ведь можно префекту этому объяснить, что мы ни в чем не виноваты! – подал голос Эврих. – Можно, в конце концов, добиться суда и…

– Быть осужденными, – закончил за него Странник. – Если у нас обнаружат хуб-кубаву, доказать, что мы не намерены получить из нее серый порошок, будет почти невозможно. Когда тебя обвиняют в разбойном нападении, очень трудно объяснить, что меч нужен тебе для защиты собственной жизни.

– Мои люди спрячут вас в укромном местечке неподалеку от города, весь вопрос в том, как найти капитана, который рискнет взять на борт людей, объявленных вне закона. Твои друзья в Аскуле не сидят сложа руки, но, сам понимаешь, если дознаются, на каком корабле ты отплыл, ему здесь потом швартоваться многие годы нельзя будет.

– Капитан "Перста Божьего" не плавает между Аррантиадой и Аланиолом и в любом случае выполнит волю Учеников Богов-Близнецов, ибо послан сюда Храмом, – неожиданно вмешался в разговор Тразий Пэт и повернулся к Эпиару: – Свези меня на борт "Перста" – и я сумею договориться с капитаном Манисой о том, чтобы он доставил Хриса и его груз в Аланиол. А там уж пусть Верцел действует.

– Погоди-погоди, но ведь ты хотел остаться в Аскуле и основать здесь обитель Богов-Близнецов? – с удивлением воззрился на жреца Эврих.

– И не собираюсь менять своего решения. Кто-то должен нести живущим здесь людям свет истинной веры… – Заметив саркастическую улыбку на лице Вивиланы, молодой маг нахмурился. – Мы уже говорили о том, что недостойное поведение моих братьев не может бросить тень на Богов-Близнецов, так давай же не будем возвращаться к этой теме. Быть может, настанет час – и тебя коснется благость их, а сорняки, как известно, охотнее растут на доброй почве, чем на камнях.

– Я охотно доставлю тебя на "Перст Божий", и, если он отвезет Хриса в Аланиол, ни о чем лучшем и мечтать нельзя, – примирительно сказал Эпиар. – Мы отправимся в Аскул, как только ты пожелаешь.

– Лучше всего отправиться в путь немедленно. Вторая лодка пепонго не вернется к водопаду, но брат Хономер весьма предприимчивый человек, и ему не понадобится слишком много времени, чтобы добраться до Аскула, мне хотелось бы иметь возможность достойно подготовиться к встрече с ним.

– Не проще ли было прикончить его прямо на месте, чем утруждать себя подготовкой к встрече с этим мерзавцем?.. – проворчала Вивилана.

– Проще, но это противоречило бы установлениям истинной веры, и потому…

– Прости, Тразий, однако если ты хочешь попасть в Аскул как можно быстрее, то почему бы нам не отплыть прямо сейчас? – предложил Эпиар. – Моя лодка ждет нас, а она, – он указал на черноволосую девочку, – покажет Хрису укромное местечко в одном из притоков Мджинги. Там он может укрыться со своим грузом и в безопасности ждать от нас вестей.

– Отлично, так и сделаем. Хрис, я хотел напомнить тебе, что в нашей лодке лежит сверток с ритуальными одеяниями жрецов. Сам я в них долгое время нуждаться не буду, и братьям моим они тоже не понадобятся, так почему бы тебе не воспользоваться ими, когда вы поплывете через город к "Персту Божьему"? Свет истинной веры еще не воссиял над Аскулом, но жреческие одеяния испокон веку служили лучшим средством скрыть свое истинное лицо. Глазея на служителей богов, толпа редко вспоминает, что они тоже всего лишь люди…

– Благодарю тебя от всей души! Ты который уже раз оказываешь нам неоценимую услугу! – с чувством промолвил Хрис, протягивая руку молодому магу.

– Пустяки. Не ты ли как-то сказал: "Доброе братство – лучше богатства"? Когда человек старается для других, любой исповедующий истинную веру обязан подставить ему плечо в час испытаний, – улыбаясь, проговорил Тразий Пэт и обернулся к Эпиару: – Ну, где твоя лодка?

* * *

Едва "Перст Божий" вышел из гавани, дождь начал стихать и вскоре совсем перестал. Из-за туч выглянуло солнце, и Эврих первым вышел на корму, чтобы бросить последний взгляд на берег Мономатаны. Отсыревший барабан издавал влажные, квакающие звуки, задавая ритм движениям гребцов, и длинные весла дружно гнали корабль в открытое море.

Все вышло точно как предсказывал Тразий Пэт. Он сказал: "Первую половину дня будет проливной дождь", – и вот пожалуйста – на рассвете хлынул ливень, заставивший обитателей Аскула спрятаться по домам. Немногие из них видели лодку, спускавшуюся по течению реки, делящей город пополам, и никому, разумеется, не пришло в голову вглядываться в лица трех жрецов далеких и чуждых этому краю Богов-Близнецов. Даже стражники не проявили к ним должного интереса и не только не попытались задержать, но, прячась под навесами домов и лодочными тентами, с мимолетным сочувствием взирали на облаченных в двухцветные одеяния Учеников, тщетно пытавшихся укрыться под капюшонами легких, мгновенно промокших насквозь плащей, от внезапно обрушившегося на город ливня. Портовые таможенники тоже отнеслись с пониманием к несчастным неудачникам, не сумевшим, видать, обзавестись почитателями и последователями в земле чернокожих, где и от своих-то богов тесно. Они мельком глянули в унылые лица жрецов и лишь для очистки совести сунули чуткие свои носы в их скудные пожитки, которые, заботами Эпиара, ничуть не походили на скарб разыскиваемого по всему Аскулу убийцы, выдающего себя за лекаря-травника.

Хуб-кубава была загодя доставлена молодым магом на "Перст Божий", и рассказ о том, как он отводил таможенникам глаза, право же, стоило послушать. Не хохотала над ним только Узитави, но та, во-первых, ни слова не понимает по-аррантски, а во-вторых, после гибели Тага вообще, кажется, ни разу не улыбнулась и мечтала лишь о том, как бы ей добраться до поселка траоре и встретиться с Нумией. Осуществить эту мечту было нетрудно – часть семян и ростков хуб-кубавы Странник передал через Эпиара своим аскульским друзьям, а те, в свою очередь, позаботились, чтобы у возвращающихся в Аланиол путешественников всего было в избытке. Шлюпку, которую Маниса собирался спустить на воду, когда "Перст Божий" будет пересекать идущее вдоль побережья течение, снабдили всем необходимым, и, если шторм не сыграет с Узитави злую шутку, уже через несколько суток она обнимет свою мать. Впрочем, шторма в ближайшее время, по уверениям Тразия, можно было не бояться, а Эврих уже имел возможность убедиться, что словам мага можно верить, сколь бы чудные вещи тот ни говорил.

Взять хоть, к примеру, стражников. Тразий обещал, что никто не заподозрит в Вивилане девицу, и она таки сошла за жреца, хотя все колдовство мага заключалось в том, что он натер ей лицо в нужных местах свинцовым карандашом и велел обрезать волосы. Последнее требование представлялось ей совершенно невыполнимым, но после того, как Хрис с притворными стенаниями обрил бороду, а Эврих покрасил остатки сожженных кудрей в черный цвет, девушка уступила необходимости. Потому-то в трех жрецах даже самому искушенному стражнику мудрено было заподозрить бородатого убийцу, его распутную подружку, девчонку хоть куда, и золотоволосого красавца – вора и растлителя малолетних. Именно такие приметы были сообщены городским стражникам, которым, конечно, не стали рассказывать о хуб-кубаве, дабы не будоражить Аскул, в котором нашлось бы немало желающих отправиться на поиски Глаза Дракона, цены на который стараниями Кешо взлетели до небес…

Глядя на удаляющийся берег, Эврих чувствовал, что мысли его разбегаются и все происшедшее с ним, начиная с проведенной в объятиях Элары ночи, кажется ему каким-то нереальным. Да, совсем иным представлял он это путешествие и особенно возвращение в Аскул. Ну разве не странно: они привезли сюда семена и ростки хуб-кубавы, которые должны облегчить страдания множеству людей, а на них была объявлена охота? Интересно, какие басни станут рассказывать о них, когда безнадежно больные начнут выздоравливать и слухи о чудодейственном растении, привезенном путешественниками из глубин материка, будут подкреплены появлением невиданных лекарственных снадобий, способных с поразительной быстротой изгонять чуть ли не любые хвори и заживлять самые глубокие и скверные раны? Хотя из-за ожидаемого вторжения войск Кешо, быть может, никто и не обратит особого внимания на использование местными врачевателями новых отменных мазей, настоев и отваров. Людям свойственно помнить имена злодеев, ведущих кровожадные орды в набег на мирные города и села, а не тех, кто избавил их от морового поветрия и прочих болезней и недугов. Почему-то никому не приходит в голову, что убивать легко, это может каждый, но лишь немногие способны лечить и излечивать…