Отчаянная Джеми

– Ну так как, малышка, ты расскажешь мне то, что я требую, или придется применить силу?

Джеми била дрожь. Она попыталась повернуть голову, но Ричард ухватил ее за подбородок, не давая ускользнуть от его взгляда. В его глазах читалось раздражение, гнев... и еще вдруг появилось нечто совсем иное. А от простого прикосновения его пальцев Джеми, как и всегда, словно что-то ударило. У нее ослабели колени, она еле устояла на ногах.

Страх, вспыхнувший в ее глазах, пробился сквозь пелену злости, ослепившей Ричарда. В чем бы ни состояла ее вина, сейчас девушка была беспомощна и боялась его до ужаса. Но главное – от нее исходили волны столь могучего притяжения, что он не мог не поддаться ему.

Неожиданно он ладонями обхватил ее лицо и требовательно впился губами в ее рот. Джеми, для которой это был первый поцелуй в жизни, была смята и разбита его всесокрушающей силой. Она и сама не знала, как это случилось, но ее губы раскрылись, руки обхватили шею Ричарда, а пальцы запутались в его густых волосах.

Граф ослабил напор и, легко касаясь ее жаждущих губ, поднял девушку и понес обратно на койку. Он совершенно забыл о допросе, ради которого пришел, когда лег рядом с ней, нежно целуя в щеку. Джеми застонала, когда его губы коснулись ее шеи.

– Подожди, Джеми, радость моя, сейчас, сейчас...

Джеми не понимала, где она и что с пей. Она только чувствовала, как ее кожа пылает под его пальцами и губами, как напряжено сильное тело рядом с ней, как все внутри нее отзывается вспышкой томительного желания на каждый его поцелуй.

Глава десятая

Грубая тесемка на вороте ночной рубашки сдавила Джеми горло, и она опомнилась. Господи, что же это? Она лежит в постели с лордом Хардингом, который считает ее служанкой и мошенницей?! Граф намерен овладеть ею. Не из любви, а из похоти. И не имеет значения, что она сама его завлекла, что, если уж быть честной до конца, она хочет его так же сильно, как он ее. Все равно это дурно, грешно, низко. Этого нельзя допустить, иначе она ему... и себе... никогда не простит случившегося.

Джеми схватила его руку и оттолкнула со всей силой, которая у нее оставалась.

– Не надо, прошу, милорд, умоляю. Пустите меня. Это невозможно.

Ричард резко сел, отрезвленный нотками страха, звучавшими в ее голосе. Он был не слишком высокого мнения о женщинах, но никогда в жизни не навязывался ни одной из них против ее воли. Но Джеми... разве не она сама соблазняла его, поощряла, а теперь смеет отталкивать? Да уже за одно это он вправе ее не слушать.

– Не надо, умоляю вас, – повторила Джеми со слезами в голосе. – Вы никогда себе этого не простите. Я еще не знала мужчины. – Она не выдержала и расплакалась.

Вид ее залитого слезами лица окончательно привел его в чувство. Он потер пальцами лоб, стараясь успокоиться.

– Господи, что я делаю? – пробормотал Ричард расстроенно. Он встал. – Спи, Джеми. Даю слово, я тебя больше не трону. Спи. – Он взял свечу, отпер дверь и вышел, оставив Джеми в полной темноте.

Девушка лежала, не в силах ни пошевелиться, ни проверить, запер ли он ее опять. Не вытирая слез, которые безостановочно текли из ее глаз, она пыталась понять, что между ними произошло... и почему она оттолкнула его, хотя так сильно хотела. Она вспомнила, как его губы вжимались в ее рот, и снова кровь в жилах словно закипела и по телу пробежала дрожь. Неутоленное желание терзало ее.

Умом она понимала, что вовсе не любовь руководила Хардиигом. Он считал ее податливой служанкой, и не более того. Возможно, после этого он сдал бы ее констеблю или даже отправил в тюрьму.

Однако, хотя Джеми понимала все это и проклинала собственную слабость, она знала, что, если бы граф ее не послушался, она бы сдалась. Ее спасло только то, что он внял ее мольбам. Если бы он поцеловал ее еще раз, спасения не было бы.

Ричард стоял, держась за дверную ручку, и пытался понять, как он дошел до такой низости. Да, она всего лишь служанка, ну и что с того? Разве это оправдывает его безобразное поведение? Рука, державшая свечу, подрагивала, и пламя бросало на стены странные движущиеся тени.

– Милорд? Я могу вам чем-то помочь?

Ричард резко повернулся. Из темноты коридора выплыла домоправительница. Ричард выругался себе под нос. Мало того, что темперамент, с которым весьма трудно справиться, завел его туда, куда непозволительно заходить, так еще его застали на месте преступления. Пусть он и не соблазнил девушку, все равно все подумают обратное. Черт, черт, черт!

– Милорд? – повторила миссис Петерс. Ричард окинул домоправительницу высокомерным взглядом и строго проговорил:

– Эта молодая женщина заперта в комнате по моему приказанию. Пусть она тут и остается. Ни в коем случае не позволяйте ей встретиться со Смидерс. Я понятно выражаюсь? – Ричард вытащил из кармана ключ и запер дверь.

Оказавшись в своем кабинете, он выпил залпом один за другим четыре бокала бренди и налил пятый. Он никак не пог понять, что на него нашло. Прежде такое никогда не случалось. Эта девушка... Джеми... не иначе как ведьма.

Хотя где найдешь такую ведьму, у которой глаза словно тропические озера, а губы – как спелый плод, ожидающий, когда его сорвут.

Ричард одним глотком осушил бокал и со стуком поставил его на стол. Лучше не размышлять, а действовать. Он сел за письменный стол и еще раз прочел документ, найденный в комнате Смидерс. Решительно кивнув головой, Ричард положил перед собой чистый лист бумаги и начал писать. Запечатав письмо сургучом, он указал адрес, сделал пометку «Оплачено вперед» и подписался.

После этого, не медля, дабы не задумываться о правильности того, что он делает, Ричард поднялся из-за стола, покинул кабинет и бросил письмо на поднос в холле. Утром слуги отправят почту. Чувствуя, что его клонит в сон, он пошел в спальню.

На следующий день Ричард проснулся очень поздно. Как ни странно, чувствовал он себя бодро, и первое, что с удовлетворением вспомнил, так это то, что он решился отправить письмо. Потом ему вспомнилась Джеми и что произошло там, в комнате. Удовлетворение сменилось чувством вины. Ему ни под каким видом не хотелось встречаться с нею вновь и допрашивать, разве что возникнет крайняя необходимость. Он не мог не признаться самому себе, что просто не знает, как ему себя с нею вести.

Граф вызвал Смидерс. Она пришла бледная и осунувшаяся.

– Ты неважно выглядишь, Смидерс, – холодно сказал Ричард. – Плохо спала?

– Какая разница, даже если и так? – сердито заговорила камеристка. – Вот голод – это уже хуже.

– Что?

– Меня выпустили из комнаты пять минут назад, милорд. С прошлого вечера ко мне никто не заходил. Думаю, они боялись. – В голосе Смидерс звучали злость и горечь, которые, судя по всему, она и не собиралась скрывать.

– А Джеми?

– Не знаю. Только если вы не отдали ясного приказания...

Как же он забыл? Ричарду стало стыдно.

– Прости, Смидерс. Пойди на кухню и поешь. Увидимся через полчаса. И надо отнести что-нибудь Джеми в комнату.

Смидерс посмотрела на него, удивленная столь резкой сменой настроения. Это длилось недолго.

– Минуту, Смидерс. Надеюсь, ты понимаешь, что поднос Джеми отнесешь не ты?

– Понимаю, – отчеканила она и скрылась за дверью.

Полчаса спустя разговор возобновился, да только ни к чему не привел. Смидерс отказалась отвечать на вопросы его светлости, даже когда он пригрозил, что выгонит ее вон без всякой рекомендации.

– Окончишь свои дни в приходском приюте или того хуже! – закричал, распалившись, Ричард. – Ради бога, женщина, скажи правду!

Смидерс помотала головой. Ее губы были упрямо сжаты – точно так же, как вчера у Джеми.

– Не мне об эюм говорить, – был ее единственный ответ. – Спросите у Джеми. Ей решать. А я не могу вам помочь.

Ричард пригладил рукой волосы.

– Иди в свою комнату. Я разберусь с тобой позже, поговорю сначала с Джеми.

По всему выходило, что встречу с Джеми откладывать дальше нельзя, как бы она ни была неприятна. В ожидании, пока ее приведут, Ричард повторил про себя принятые им решения. Он до нее не дотронется и пальцем. Он не даст ей вывести его из равновесия... в конце концов, пока она не появилась, он всегда гордился своим умением сохранять самообладание в любой ситуации. И еще – он не станет ее запугивать. Он вспомнил глаза девушки, наполненные страхом, и ему стало стыдно. Лучше не вспоминать.

На сей раз он будет спокойным и настойчивым, он добьется правды. Никаких угроз, никакой злости, никакого насилия.

Однако не успела Джеми войти в кабинет, как все его решения были забыты.

– Боже милосердный, как тебе не стыдно? – почти прокричал Ричард. – Как ты посмела явиться в таком виде? – Он смерил ее взглядом и остановился на бедрах, туго обтянутых бриджами.

Джеми возмущенно вскинула голову.

– Вы не оставили мне выбора, милорд. Все мои вещи, кроме ночной рубашки, находятся в комнате Энни. Я знала, что вы будете недовольны, увидев меня в этой одежде. Так что, пойти переодеться?

Ричард не ответил, пытаясь взять себя в руки и делая вид, будто не заметил ее дерзости. Да, девчонка умна и не лезет за словом в карман; если он не будет держать себя в руках, она его запросто переиграет. Он через силу улыбнулся.

– Не надо, Джеми. Как ты сама понимаешь, это привело бы лишь к тому, что ты смогла бы переговорить со Смидерс. Нет уж, оставайся здесь.

Джеми продолжала смотреть па него в упор, не выказывая ни малейшего признака какого-либо беспокойства. Одного его слова достаточно, чтобы отправить ее в тюрьму. Она не может этого не понимать, однако – никакого страха. Отважная девица, ничего не скажешь. Или просто круглая дура.

Ричард опустился обратно в кресло, несколько раз медленно вдохнул и выдохнул, чтобы успокоиться.

– Давай начнем с того, что случилось вчера утром, если ты не против, Джеми. Расскажи мне подробно.

– Я весь день думала об этом, милорд. Да мне ничего и не оставалось, кроме как думать, по правде говоря. – Укол не остался незамеченным, Ричард сжал зубы. Нет, ну как он мог так с ней обойтись? Стыдно.

Ричард подался вперед, пристально глядя на Джеми. Ее открытое лицо говорило о том, что она не собирается лгать, и все же он решил быть начеку.

– Должна вам сказать, Калеб угрожал простаку Джеми с самого первого дня, – начала девушка. – Не могу понять, какую опасность для себя он увидел в этом подростке, только решил во что бы то ни стало от меня избавиться. Вы еще на прошлой неделе, увидев у меня па шее синяки, заподозрили, что это не несчастный случай. Так вот, вы были правы. Это Калеб. Ну, а вчера... – Джеми запнулась. – Вчера, – голос ее слегка дрогнул, – я пошла срезать нарциссы для ее светлости, как это делала каждое утро. Там, среди нарциссов, я вдруг увидела несколько подснежников. Мне потом пришло в голову, что, может быть, это Калеб их посадил. Ну и вот, я решила выкопать подснежники для леди Хардинг. Я как раз очищала луковички от земли, чтобы сложить цветы в горшок, когда на меня напал Калеб. Остальное вы знаете, милорд. – Она сидела, сложив руки на коленях и напряженно глядя в глаза Ричарду.

Под этим прямым взглядом графу стало ужасно неловко. Как же он ничего не заметил в поведении Калеба? Причина ясна: он никого не видел, кроме Джеми. Почему это так, он решил не задумываться, вместо этого сказав:

– Я должным образом поговорю с ним. Уверен, ему есть за что ответить и помимо нападений на тебя, о которых я сожалею.

После этих слов напряженность в ее взгляде как будто ослабела. Хорошо. Пора выяснить, кто она такая.

– А сейчас, Джеми, давай вернемся к другим делам. Я жду объяснений. Как ты оказалась здесь и почему пошла на этот обман? – Ричард показал на ее одежду. – И еще я хотел бы получить разъяснения в связи вот с этим, – резко произнес он, беря со стола лист бумаги.

Джеми хватило одного взгляда, чтобы понять, что это.

– Как оно попало к вам?! – растерянно закричала она.

Ричард удовлетворенно улыбнулся. Он вывел ее из равновесия, остается продолжать в том же духе.

– Неважно. Я жду объяснений.

Девушка решительно сжала губы, и ему на миг показалось, что она сейчас выбежит, не сказав ни слова.

– Считайте, что это рекомендательное письмо от моей прежней хозяйку мисс Джесмины Кэлдервуд. Вы могли убедиться собственными глазами, что она высоко отзывается обо мне.

Ричард поднял бровь.

– Она высоко отзывается о некоей мисс Джемайме Крейн, – сказал он, многозначительно глядя на ее бриджи.

– Я и есть Джемайма Крейн, – твердо произнесла Джеми.

Вторая бровь поднялась тоже.

– Правда? Тогда почему ты этого не сказала вчера? И зачем весь этот недостойный маскарад? Как получилось, что такая женщина, «честная, порядочная, хорошо воспитанная», пошла на мошенничество?

– Мне пришлось уехать, потому что мисс Кэл-дервуд отправилась за границу для поправки здоровья. Я не могла остаться. Дело в том, что один дальний родственник леди Кэлдервуд – его фамилия Грейвз – настойчиво преследовал меня своим вниманием. Его намерения были далеки от порядочных. Он дал мне понять, что не колеблясь последует за мной повсюду, чтобы завладеть мною, возможно даже силой. Признаюсь, я была очень напугана.

Джеми вздрогнула. Очень правдоподобно, подумал Ричард.

– Леди Кэлдервуд не могла мне помочь, но мисс Джесмина – само воплощение доброты. Она снабдила меня мужской одеждой и помогла спланировать побег. Мы подумали, что, если я на несколько месяцев скроюсь, Ральф Грейвз утихомирится. Вот почему я никому не могла сказать правду. Я собиралась бежать одна, но тут, как раз после вашего визита, ее милость уволила Смидерс, и мисс Джесмина решила, что будет неплохо, если мы уедем вдвоем. Ну а Смидерс по доброте душевной согласилась. И вот какой бедой для нее это обернулось!

– Бедой? – Ричард сунул руку в ящик стола, вытащил жемчужное ожерелье и аккуратно положил его перед Джеми. – Может, и беда, но уж никак не бедность. Что ты па это скажешь?

Джеми побледнела.

– Этот жемчуг мой, милорд, не Энни.

– А могу я спросить, откуда он у тебя? – ехидно поинтересовался он.

– Мне его подарили, – произнесла Джеми, смешавшись.

Ричард сверлил ее взглядом, ожидая объяснений. Ему показалось, что у нее виноватый вид.

– Это ожерелье мисс Джесмины, ее прощальный подарок перед тем, как я покинула Кэлдервуд-холл.

– Понятно. Надо же, какая щедрая леди и, скажем так, несколько эксцентричная по отношению к прислуге. – Было ясно, что слова Джеми не убедили Хардинга, и он открыто давал ей это понять. Неожиданно он улыбнулся. – Леди Кэлдервуд, без сомнения, сможет подтвердить ваш рассказ. Я со дня на день ожидаю от нее ответа на мое письмо. Вот тогда и вернемся к этому еще раз.

Ричард с удовлетворением наблюдал, как лицо Джеми покрывается смертельной бледностью. Значит, она лгала! Про ожерелье и, возможно, про все остальное. Его тактика сработала. А пока пусть поразмышляет о своих грехах, главное – не дать ей убежать.

Он подался вперед.

– Пока все, Джемайма. Можешь идти.

Она была уже в дверях, когда он сказал ей вдогонку:

– И больше не хочу видеть тебя в столь неподобающем виде. Возвращайся в свою комнату и переоденься. Вы со Смидерс можете пока свободно передвигаться по дому, но и только. Я намерен выяснить всю подноготную и наказать виновного, а до тех пор вам запрещено покидать Хардинг.

Джеми выскочила в коридор.

Глава одиннадцатая

Как хорошо, что можно уйти наконец из этой пустой комнатушки под крышей. Джеми машинально складывала ночную рубашку, размышляя о том, что делать. Надо бежать, не дожидаясь приезда леди Кэлдервуд, иначе... иначе ее ждет брак с Ральфом Грейвзом. Да, остается только побег, и немедленный!

Джеми понимала, что снова вмешивать Энни в свои планы было бы нечестно, та и так уже достаточно пострадала из-за того, что помогала ей. Лорд Хардинг наверняка ожидает, что они попытаются скрыться вдвоем, когда стемнеет. Она поступит иначе – убежит сейчас же, и одна.

Взяв ночную рубашку, Джеми пошла в комнату, где жила вместе с Энни. Та все еще сидела под замком.

– Джеми! – воскликнула камеристка, когда Джеми появилась на пороге. – Что случилось?

Девушка села на кровать.

– Его светлость решил, что нас можно больше не держать отдельно, – сказала она с горечью. – Ему все известно.

– Что именно?

– Он вчера обыскал эту комнату, нашел наше письмо для Джемаймы Крейн и мой жемчуг.

– О господи!

Джеми помолчала. Лучше не говорить Энни о том, что граф написал леди Кэлдервуд.

– Нам пока что запрещено покидать Хардинг, но его светлость был так добр, что решил не держать нас взаперти. И еще мне запрещено ходить в мужской одежде.

– Ну, хоть что-то хорошее, – заметила Энни. – Руки у нас есть, иголка тоже, что-нибудь сообразим.

– Это слишком долго, а он требует, чтобы я переоделась немедленно, – солгала Джеми. – У меня ничегошеньки нет. Хотя вот что: вторая горничная примерно моего роста. Может, она одолжит что-нибудь на один день?

– Ну...

– Если ты поговоришь с миссис Петерс, она наверняка поможет, особенно когда узнает, что этого требует его светлость. Прошу тебя, Энни!

– Ладно, – сказала Энни, почему-то не усмотрев ничего странного в том, что Джеми вдруг загорелась желанием угодить его светлости. – Пойду поговорю.

Как только дверь закрылась, Джеми кинулась проверять, на месте ли деньги. Как ни странно, они были в целости и сохранности. Наверное, граф и внимания не обратил на такую мелочь. Джеми засунула деньги в карман штанов, прихватила старый шерстяной шарф и перчатки и кинулась к двери. Хорошо бы оставить записку Энни, но некогда. Она, конечно, обидится, зато не будет ни в чем замешана и наверняка простит ее, когда узнает про письмо в Кэлдервуд.

Джеми осторожно пошла вниз по черной лестнице. Здесь было безлюдно. Наверное, большинство кухонных слуг заняты приготовлением хозяйского обеда, а остальные сидят в людской.

У подножия лестницы Джеми остановилась, раздумывая, как быть дальше. Через кухню не пройти, там ее наверняка заметят. Парадный вход отпадает. Через боковую дверь идти тоже опасно – слишком близко от графского кабинета. Лучше всего использовать какое-нибудь окно. Например, в утренней гостиной. В такое время там вряд ли кто бывает. Она вылезет в окно, а потом незаметно проберется через сад.

В утренней гостиной никого не было. Джеми подошла к окну и стала поднимать раму. Та протестующе заскрипела и застряла на полпути. Девушка чертыхнулась. Ничего, она пролезет в щель. Надо действовать быстрее. Уже темнеет, а ей еще предстоит устроиться где-то на ночлег.

Джеми спрыгнула на клумбу и, повернувшись, попыталась закрыть окно. Оно не поддавалось. Джеми снова чертыхнулась, понимая, что теряет драгоценные секунды в попытке скрыть следы побега.

– Может, тебе помочь?

Лорд Хардинг! Джеми в ужасе обернулась и застыла, глядя на его сардонически улыбающееся лицо.

– Я думаю, обратно в окно мы не полезем, – сказал граф, беря Джеми за локоть и выводя на дорожку. – Ну, живо, Джеми. – Не произнеся больше ни слова, он втащил ее в кабинет и с грохотом захлопнул дверь. – А сейчас я жду объяснений, – бросил он сухо.

Джеми молчала. Ей почему-то больше не было страшно.

– Я жду. Или, может, позвать Смидерс?

– Не надо! – воскликнула Джеми. – Она ничего не знает. Она была у миссис Петерс, когда я убежала.

– Значит, бросила ее одну. Мол, пусть все расхлебывает сама. Так, что ли? Да уж, не очень-то вы, воры, честны друг с другом.

– Я не воровка! – с горячностью закричала Джеми. – Я у вас ничего не брала!

– Правда? Ну-ка выверни карманы. – Заметив, что Джеми не двигается, Хардинг с угрожающей миной направился к ней. – Делай, как я сказал, или ты хочешь, чтобы я сам обыскал тебя?

С вызывающим видом дернув плечами, Джеми высыпала на стол содержимое карманов – кучку монет, шнурок и несколько булавок. Ничего стоящего. Интересно, чего он ожидал, подумала она, глядя на лорда Хардинга, который рассматривал свои скудные трофеи. Уж теперь-то он должен понять, что если она готова бежать в мартовскую непогоду практически без денег и без теплой одежды, значит, это просто необходимо.

Как он теперь поступит?

– Ничего не остается, кроме как запереть тебя в твоей комнате, – решил граф.

– Не надо, прошу! – вырвалось у Джеми.

– А что еще мне сделать, чтобы ты не убежала из Хардинга? – сурово спросил он.

– Даю слово...

Его смех заставил ее умолкнуть.

– Ты и вправду думаешь, что я поверю твоему слову? Господи, надо же быть такой бесстыдной!

Джеми, чувствуя, что лицо ее пылает, со всем спокойствием, на которое только была способна, произнесла:

– Тем не менее, милорд, я даю вам слово. И поскольку времени у меня осталось совсем мало, я предпочла бы провести его вместе с Энни Смидерс, а не в одиночном заключении.

Брови графа поползли вверх. Очевидно, он ожидал слез или возмущения.

– Очень хорошо, – согласился он наконец. – Ты даешь мне слово, что не станешь предпринимать попыток убежать из Хардинга в течение... скажем, трех дней?

Джеми гневно посмотрела на него, даже не стараясь скрыть свое удивление от такой уступчивости. Лицо Ричарда было строгим, но с некоторым налетом снисходительности.

– Даю слово, милорд, – сказала Джеми и через мгновение дерзко добавила: – Я понимаю это так, что вы не будете против, если я убегу на рассвете четвертого дня?

Он снова засмеялся, на этот раз беззлобно.

– Да уж, Джеми, в отваге тебе не откажешь. А сейчас иди наверх, пока я не передумал.

– Уж если вы снова превращаетесь в девушку, то надо привести вас в приличный вид, – заявила Энни, которая радовалась возможности приложить свои таланты. Неудавшийся побег был забыт. – Миссис Петерс помочь нам не может, так что...

– Нам надо думать о том, что нас ждет, а не о том, как я выгляжу, Энни. Он написал мачехе! Теперь они знают, где меня искать. А я дала слово, что три дня не стану пытаться бежать. Остается только надеяться, что он до того времени не успеет получить от нее письмо. Тогда я смогу скрыться.

– Но его светлость против, мисс Джеми. К тому же время работает на вас. Вспомните, сегодня уже двадцать четвертое марта. Леди Кэлдервуд получит его письмо не раньше чем завтра, так что до двадцать шестого числа вряд ли здесь появится. А к ее приезду вы будете уже совершеннолетняя, и она не сможет вами распоряжаться.

Джеми просияла. Увлекшись своим поединком с лордом Хардингом, она потеряла счет дням.

– Ой, Энни, как хорошо! Конечно, ты права. Осталось всего два дня!

– И тогда вы сможете рассказать лорду Хардингу всю правду. А он, узнав, что вы леди, сразу перестанет вас в чем-то подозревать, даже если ему и не нравится ваше поведение. А сейчас давайте посмотрим: может, какое-нибудь из моих платьев можно подогнать по вашей фигуре.

Энни вытащила одно за другим шелковые и муслиновые платья, подаренные ей в разное время ее хозяйками. Перешить что-то на Джеми, которая была ниже ростом, было нелегкой задачей. Два платья отпали сразу – одно делало девушку слишком солидной, другое просто не поддавалось переделке.

– Остается зеленое шелковое, – подвела итог Энни, – самое мое любимое...

– Тогда оставь, не надо...

– Да только этот оттенок зеленого мне не идет.

А вам, – она приложила его к Джеми, – просто замечательно.

– Ох, Энни, – растроганно воскликнула девушка.

– Хватит об этом, мисс Джеми. Давайте лучше примемся за работу. А когда кончим, я сделаю вам прическу. Уверена, вам она понравится. Моей работой была довольна даже леди Кэлдервуд, а она скупа на похвалу.

Назавтра, когда работа была закончена, Джеми превратилась из нескладного подростка в элегантную молодую леди. Она покружилась по комнате, с наслаждением ощущая мягкость струящегося шелка.

– Теперь его светлость больше не будет сомневаться, что я действительно компаньонка при леди. Как ты думаешь, Энни?

– Не будет, я уверена. Хотя, думаю, он в этом и раньше не сомневался, достаточно было услышать, как вы говорите. Если, конечно, он не решил, что вы сама леди и есть. Вот тогда не знаю, что будет.

Джеми не успела ничего ответить – раздался стук в дверь.

– Его светлость велел, чтобы мисс немедленно спустилась в гостиную, – сообщила горничная. – Прибыли леди и джентльмен, – добавила она.

– О господи! Это папа и мама! Что мне делать? Энни с сочувствием посмотрела на свою подопечную.

– Мисс Джеми...

– Ничего не поделаешь. Сейчас он узнает правду, – сказала Джеми, взяв себя в руки. – Пойду, и будь что будет. – Она расправила плечи, с нервной улыбкой посмотрела на Энни и спустилась по лестнице следом за горничной.

– А-а, входи, Джеми. – Ричард был так поражен происшедшей с Джеми переменой, что у пего выскочило из головы, как она просила к ней обращаться. Мисс Джемайма Крейн. Она действительно преобразилась. Куда делся нескладный подросток, неуклюжесть которого подчеркивали нелепый балахон и штаны? Вместо него перед Ричардом стояла стройная, изящно одетая девушка. Роскошные темно-рыжие кудри обрамляли чуть заостренное книзу лицо, освещенное громадными... испуганными... зелеными глазами.

– Прошу, садитесь, леди Кэлдервуд. И вы, мистер Грейвз, – вежливо заговорил Ричард, стараясь не выдать ни словом, ни жестом охвативших его чувств.

Джеми па какой-то миг застыла, будто пригвожденная к полу властным, полным угрозы взглядом леди Кэлдервуд, стоявшей посередине гостиной с видом хозяйки. Затем, нащупав рукой подлокотник кресла, она опустилась в него. Ричарду показалось странным, что служанка так вольно себя ведет, хотя, с другой стороны, девушка была бледна как полотно и, казалось, вот-вот потеряет сознание.

Ричард вел себя как радушный хозяин. Дворецкий принес напитки. Граф обменивался любезностями с леди Кэлдервуд, а сам искоса поглядывал на Джеми, и, лишь убедившись, что мертвенная бледность сошла с ее лица, вздохнул с облегчением и всецело сосредоточил внимание на гостях. Он был полон решимости держать ситуацию под своим контролем.

То, что эта женщина настоящая ведьма, совершенно ясно. Помоги, Господи, ее несчастному безвольному мужу! Даже Джон Кэлдервуд заслуживает лучшего. А уж этот Грейвз... Очень подходящая фамилия для типа, от которого так и веет смертью и тленом[1]. Неудивительно, что Джеми убежала от него. Какой бы ни была эта девушка, при мысли о том, что она может оказаться во власти омерзительного старика, Ричард похолодел.

Не успела закрыться дверь за спиной дворецкого, как леди Кэлдервуд пошла в наступление:

– Вы пишете, милорд, что в вашем поместье находится девушка, у которой якобы есть рекомендательное письмо от мисс Джесмины Кэлдервуд. У вас сложилось впечатление, что мисс Кэлдервуд находится в преклонном возрасте и отправилась за границу для поправки здоровья.

Ричард слушал с каменным лицом.

– Должна сказать вам, сэр, что вас ввели в заблуждение. В моем поместье никогда не работала никакая Джемайма Крейн. – Леди Кэлдервуд, видимо, наслаждалась тревогой и унынием, мелькавшими в глазах Джеми. – Кроме того, в Кэлдервуде никогда не было престарелой старой девы. Помимо моего супруга, моих детей и меня, есть еще только один член семьи, и это моя падчерица Джесмина Кэлдервуд.

Леди Кэлдервуд повернулась в своем кресле и ткнула обвиняющим перстом в сторону Джеми.

– Вот она сидит перед нами, испорченная, непослушная дочь, которая бежала из дома вместо того, чтобы исполнить свой долг перед семьей.

Леди Кэлдервуд не отрывала негодующего взгляда от Джеми, которая сидела, вцепившись в подлокотники кресла.

Ричарду удалось скрыть потрясение под маской вежливого интереса.

– Могу я спросить, мэм, в чем заключался долг, от выполнения которого уклонилась ваша падчерица?

Леди Кэлдервуд повернула голову и посмотрела на хозяина дома. Весь ее вид говорил о том, что она полностью уверена в своей победе. – В замужестве, вот в чем, – со злостью заявила она. – Ее отец потратил немало сил, подыскивая для нее подходящего жениха... она бесприданница, видите ли, да и вообще лишена каких бы то ни было достоинств. Так вот, отец нашел для нее чрезвычайно выгодную партию. Да только для мисс Джесмины, оказывается, воля отца ничего не значит. Я приехала, чтобы забрать ее и склонить к повиновению.

Дама умолкла, победоносно глядя на Ричарда.

Что ж, сила закона была на ее стороне. Никто не имеет права запретить родителям распоряжаться судьбой дочери.

– Мне хотелось бы кое-что прояснить для себя, леди Кэлдервуд, – заговорил он ровно, размеренно, ну, разве что несколько напряженно. – Ваша падчерица совершила побег, чтобы избежать брака, который она считает... ну, скажем, неприемлемым. Могу я поинтересоваться, кто ее жених?

Прежде чем леди Кэлдервуд успела ответить, раздался плаксивый голос Ральфа Грейвза:

– Она моя невеста, сэр! Я явился сюда, чтобы заявить: она принадлежит мне!

– В самом деле? – В голосе Ричарда неожиданно прорезались ледяные нотки. – Но я что-то не видел никакого сообщения о помолвке.

– Пока что мы договорились по-семейному, – вмешалась леди Кэлдервуд, – а официально объявим о помолвке, как только моя падчерица вернется домой. Ну, вы понимаете, начнутся визиты и все такое...

– Да, да, понимаю. – Ричард одарил гостей натужной улыбкой, лихорадочно соображая, что делать. По правде говоря, положение безвыходное. Оставался только один путь. Ну что ж, он знает, как поступить.

Леди Кэлдервуд тоже улыбалась. Судя по всему, она была уверена, что все в порядке.

– Мы вам чрезвычайно признательны, сэр. И, думаю, будет лучше, если мы все просто забудем о том, что она жила здесь. В Кэлдервуде об этом никто и не заикнется. А со свадьбой придется поторопиться.