Дестроер (№101) - Война претендентов

Чиун, наморщив лоб, глубоко задумался, Римо откровенно зевал от скуки.

— В последнее время мне часто встречаются враги, которым не под силу заплатить Дому Синанджу достойную сумму и которые жаждут покончить с мастером, как будто это так же просто, как задуть пламя свечи, — с расстановкой произнес кореец.

На лицах китайцев отразилось изумление. Неужели в современном мире существует такое вероломство?!

— Значит, меня отправят в космос на ракете? — помедлив, спросил мастер Синанджу.

— Да, — с готовностью подтвердили китайцы.

— А потом я вернусь на землю?

— Несомненно, — пообещали они.

И стороны ударили по рукам.

Чиун подошел к Римо.

— Мне надо уйти, но я скоро вернусь.

Ученик тотчас вскочил с места.

— Куда ты собрался? — недоуменно спросил он.

— В короткое путешествие.

— Куда?

— Туда, куда может попасть только Верховный мастер. К сожалению, я не вправе взять тебя с собой. Подожди меня здесь.

— Ты что, оставляешь меня с этими парнями?

— Как бы ты ни просил меня, я тебя не возьму.

— Ну хоть намекни, куда ты уходишь!

— Нет. Жди меня здесь.

— Ладно, — понуро кивнул Римо, но, как только учитель вышел, тут же незаметно выскользнул через открытое окно.

На улице его попыталась остановить народная милиция. Римо мгновенно переломил их ружья и вернул обратно. Тогда они вознамерились схватить его голыми руками. Римо пришлось для острастки сломать пару рук и ног. Потом за ним увязалась черная правительственная машина. Римо остановился словно вкопанный, и едва передний бампер коснулся его, как он сделал великолепное обратное сальто и приземлился на прочную стальную крышу автомобиля.

Раздался жуткий визг тормозов, машина завертелась на месте. Поскольку нигде не было и следа раздавленного американца, машина вскоре рванулась вслед за правительственным лимузином, увозящим прочь мастера Синанджу.

Лежа на крыше, Римо ухмыльнулся. Кто знает, может, ему все-таки удастся присоединиться к Чиуну в его загадочном путешествии?

Глава 40

Ее настоящего имени не знал никто, но в провинции Сувон она была известна как Женщина-Бородавка. Она открыла дверь своей ветхой хижины, и на ее лице, сплошь покрытом большими уродливыми бородавками, появилась глупая беззубая улыбка.

— Входите, прошу вас, — прокудахтала она. На ней болталось выцветшее красное ситцевое платье, один глаз был мутным от катаракты, на голове красовалась черная шапочка с ярко-красным кончиком. На стенах хижины сплошь и рядом висели разные национальные наряды, древние музыкальные инструменты и множество непонятных для непосвященного приспособлений, с помощью которых безобразная хозяйка вступала в общение с духами умерших.

После того как гости положили четыреста вонов в разинутую пасть отрубленной кабаньей головы, она спросила:

— С каким духом желаете поговорить? С Огненным Генералом? С Генералом Грома и Молнии? С Генералом Белой Лошади? Или...

Президент Южной Кореи задумался — от правильного выбора зависела степень мудрости полученного ответа. Не в силах выбрать самостоятельно, он стал шепотом советоваться со своими приближенными.

— Давайте вызовем Огненного Генерала, — предложил министр унификации.

— Нет, лучше Генерала Белой Лошади, — возразил директор корейского ЦРУ.

Знаком велев им замолчать, президент заговорил с Женщиной-Бородавкой — самой ясновидящей ведьмой во всей Корее.

— Можешь ли ты вызвать дух генерала Макар-тура? — спросил он колдунью.

— Хо-хо! Сейчас через мой рот с вами будет говорить Макартур!

Натянув на себя военную форму цвета хаки и водрузив на голову пилотку, она стала совершать какие-то непонятные действия, при этом напевая что-то пронзительным, душераздирающим голосом.

Церемония вызова духа началась.

Очень скоро женщина впала в транс и стала метаться по всей хижине. Внезапно она резко уселась на пол и взглянула на гостей глазами, которые ей уже не принадлежали. Даже лицо казалось не таким уродливым и полумаразматическим, как прежде.

— Господа! — произнесла она, не выпуская изо рта трубку, сделанную из кукурузного початка. — Зачем вы меня вызвали?

И все трое головы бы отдали на отсечение, что услышанный ими голос принадлежал генералу Дугласу Макартуру, спасителю Южной Кореи, если бы только Трумэн оказался чуточку мудрее.

— Новая угроза с Севера, — заикаясь, произнес президент. — Насколько она реальна?

— Враг, которого вы страшитесь, сейчас направляется в Пхеньян.

Президент с трудом проглотил подступивший к горлу комок.

— И что же нам делать?

— Единственное правильное решение...

Все три корейских лидера наклонились вперед, чтобы получше расслышать мудрые слова из уст Женщины-Бородавки, говорившей голосом великого американского генерала.

— Атаковать! — воскликнула она.

Глава 41

Мастера Синанджу привезли в подземный комплекс, расположенный в охраняемой зоне к югу от Пекина.

Очутившись в сопровождении высокопоставленных генералов и государственных чиновников на территории закрытой зоны, он огляделся и сказал:

— Не вижу никакой ракеты.

— Она под землей, — объяснили ему.

— Американцы ставят свои ракеты на землю, потому что хотят сэкономить топливо. Ведь таким образом ракета оказывается ближе к небу, — пояснил ему один из генералов.

— Русские и американцы завидуют нам, потому что наши ракеты лучшие в мире, — добавил другой. — Если бы им удалось их обнаружить, они бы немедленно разбомбили наши ракетодромы. Мы просто вынуждены прятать летательные аппараты глубоко под землей.

— Вот оно что! — Мастер Синанджу шел сквозь многочисленные стальные двери, которые открывались лишь поворотом специального ключа сразу двух человек, стоявших по обе стороны. Ему охотно объяснили, что это одна из мер обеспечения безопасности.

В самом конце бетонного коридора виднелась огромная дверь. Наверное, именно за такой, если верить мастеру Бу, царь Соломон хранил свои сокровища.

— Входите в ракету.

— Но я не вижу никакой ракеты.

— Вот эта дверь и ведет внутрь ракеты. Надо только переступить порог, дверь за вами сама закроется, и начнется путешествие в вечность.

— Отлично. Открывайте дверь в вечность!

Потребовался тройной ключ. Вот появилась узкая щель, две половинки толстой стальной двери стали медленно расходиться в стороны.

Внутри зияла темнота. Оттуда пахло машинами и механизмами. Мастер Синанджу остановился в нерешительности.

— Прошу вас, входите. К запуску все готово, — поторопил его один из генералов.

Прищурившись, Чиун оглядел сопровождающих.

— Знайте, солдаты Китая, если я не вернусь живым, как вы обещали, на вас обрушится страшное наказание! Мой сын, белый по рождению, но по духу настоящий мастер Синанджу, отомстит за меня!

На лицах китайцев ничего не отразилось. Если они и обиделись, то никак не выказали этого.

Мастер Синанджу вошел в сырое помещение, и дверь тут же с грохотом закрылась.

Чиун оказался в полной темноте. Острое зрение помогло ему различить множество электрических кабелей, висевших над ним в замкнутом бетонном помещении цилиндрической формы. Где-то капала вода, доносился слабый крысиный писк. В воздухе сильно пахло химреактивами, поэтому мастер Синанджу старался дышать реже и поверхностнее.

Подняв голову вверх, он разглядел что-то вроде огромного металлического колокола. С помощью таких вот колоколов в древнем Китае казнили преступников. Их помещали внутрь, потом раскачивали огромный язык и начинали звонить. От невыносимого гула люди умирали мучительной смертью.

Впрочем, Чиун не заметил ни языка колокола, ни людей, готовых начать смертельный перезвон.

Где-то наверху вдруг раздался едва слышный щелчок, словно включилось электрическое реле. Огромные невидимые двигатели ожили, и чуткое ухо мастера Синанджу уловило первые слабые вращения.

* * *

Машина, на крыше которой притаился Римо, подъехала к контрольно-пропускному пункту запретной зоны, где размещался подземный ракетный комплекс.

Стараясь оставаться незамеченным, Римо сполз с крыши и притулился сбоку так, чтобы его не увидели ни пассажиры, ни стража, стоявшая с другой стороны ворот.

Уже на территории запретной зоны, на пути к бункероподобному зданию Римо заметил в нескольких сотнях ярдов от него зеленый стальной люк ракетной шахты, тщательно замаскированный кустарником и деревьями гингко.

— Ого! — проговорил он себе под нос. — Похоже на подземный ракетный комплекс. Надо как можно скорее отыскать Чиуна!

Машина остановилась, и пассажиры поспешно высыпали наружу. Один из них споткнулся, а другой тут же воскликнул:

— Фанг Тунг!

Римо вдруг отчетливо вспомнил, что точно такую же фразу он слышал от утопленных им киллеров в Массачусетсе.

Выждав несколько секунд, Римо двинулся вслед за двумя офицерами к блокгаузу.

Один из китайцев вставил в специальную щель магнитную карточку, и дверь стала медленно отодвигаться в сторону. Сзади тотчас подскочил Римо, и не успели офицеры вскрикнуть, как рухнули наземь с переломанными позвоночниками. Перешагнув через их тела, Римо поспешил внутрь.

— Чиун, где ты? — воскликнул он, всем существом чувствуя угрозу для жизни учителя.

На его крик прибежали три офицера Народной китайской армии. Неизвестно откуда взявшийся белый американец совершенно сбил их с толку. Поэтому Римо не составило никакого труда превратить их автоматы Калашникова в подобие металлического кокона, в котором он намертво перепутал их руки.

Не обращая внимания на протестующие крики обездвиженных таким необычным способом офицеров, Римо двинулся дальше.

В коридоре, не имевшем никаких ответвлений, он увидел множество стальных дверей, преграждавших путь каждому идущему. Все двери к тому же охранялись офицерами народной китайской армии. Римо не долго думая все же бросился вперед.

Электронные двери не устояли-таки перед железными пальцами Римо. Он просто просовывал их в щель между створками и разводил в стороны. Стража, правда, пыталась остановить его с помощью огнестрельного оружия и приемов кунг-фу. Больше всех досталось бойцам кунг-фу, ибо оружием были их собственные тела, а Римо обязательно обезоруживал всех попадавшихся ему на пути, чтобы потом при возвращении из блокгауза уже не было проблем. Как только в стороны полетели окровавленные обрубки рук и ног, никто уже не рисковал вступать в борьбу с Римо таким способом. Собственно говоря, офицеры практически не оказывали сопротивления, в ужасе отступая перед разбушевавшимся монстром.

Когда же Римо открыл последнюю дверь и очутился в центре управления, он тут же громко крикнул:

— Где мой отец?

Сбившиеся в кучку, испуганно дрожавшие офицеры и чиновники не издали ни звука. Возможно, виной тому был сам вид белого дьявола, обладавшего силой богов. Возможно, от страха у них пропал дар речи, а может, они просто не понимали по-английски. Так или иначе, никто ничего не ответил.

Внезапно из-за огромной стальной двери позади перепуганных насмерть китайцев раздался слабый голос мастера Синанджу:

— Я здесь, мой верный сын!

— Чиун! Надо скорее выбираться отсюда! — закричал Римо, бросаясь к двери.

* * *

Мастер Синанджу по ту сторону двери уловил неподдельную тревогу в голосе ученика и принялся раздвигать неподдающиеся створки толстой стальной двери, просунув между ними свои тонкие пальцы с длинными ногтями. Железо упрямо стонало и никак не хотело поддаваться. С другой стороны двери к нему на помощь в это время рвался Римо.

— Скорее, Римо! Я слышу шум двигателей!

— Ты стоишь в шахте ядерной ракеты, как раз под соплом, а ракета того гляди взлетит! — завопил Римо.

И огромные, бронированные двери из закаленной стали пусть нехотя и медленно, но поддались могучему натиску двух самых сильных людей на земле. Мастер Синанджу, подобно призраку, скользнул в приоткрывшуюся щель и снова стал свободным. В этот момент за его спиной раздался приглушенный низкий рев реактивных двигателей.

— Бежим! — завопил Римо.

И они кинулись прочь от смертоносной шахты.

Китайцы тоже побежали, но, будучи нетренированными и не обученными правильному дыханию, слишком медленно, чтобы остаться в живых.

Только Римо с Чиуном было под силу обогнать неотвратимую смерть. Они быстрее молнии неслись к выходу из блокгауза, перескакивая через трупы. Выбравшись наружу и отбежав на несколько сотен метров, Римо крикнул:

— Ложись!

И распластался на земле. Учитель упал рядом. Земля вздрогнула, с окрестных деревьев взметнулись ввысь ошалевшие птицы.

Из открытого люка шахты, словно проснувшийся гигант, медленно и величаво показался красный конусообразный нос межконтинентальной ракеты. Она поднималась все выше и выше, пока наконец из-под земли не рванулся столб ослепительно белого пламени. Температура окружающего воздуха моментально подскочила, и птицы на лету стали превращаться в угли и падать на землю.

С чудовищным ревом ракета наконец ушла в небо.

Когда все стихло, Римо поднялся на ноги:

— Вставай, учитель, мы живы.

— Да уж, — сказал мастер Синанджу, чувствуя приторный запах горелого человеческого мяса из приоткрытой двери блокгауза.

— Зачем тебя сюда понесло? — сердито спросил Римо.

— Я хотел стать первым среди корейцев космонавтом, — печально отозвался Чиун.

— Ты чуть было не стал первым среди корейцев барбекю! Кстати, помнишь тех парней, что обстреляли наш дом? Оказывается, они были китайцами, как я только что понял.

— С чего ты взял?

— Они все время ругались по-китайски. Может, знаешь, что значит «фанг тунг»?

Чиун кивнул:

— Это — китайское ругательство, переводится как «яйцо черепахи». Идем, Римо. Как видно, китайцы больше не захотят воспользоваться услугами Дома Синанджу.

— И куда мы теперь?

— В Россию.

— Ну и ну! — разочарованно протянул ученик.

— Рад, что ты одобряешь мой маршрут, — невозмутимо проговорил мастер Синанджу, ожидая, пока Римо распахнет перед ним дверь китайского лимузина.

— Я бы предпочел отправиться в Канаду, — недовольно поморщился Римо. — Канадцы почти не знакомы с насилием.

— Тот, кто не боится Синанджу, не сможет оценить его по достоинству, — фыркнул Чиун. — Даже Смиту хватило ума выстрелить в меня, когда он понял, что потерял Синанджу.

Римо мигом оказался за рулем и удивленно спросил, трогая машину с места:

— Смит стрелял в тебя? Почему ты раньше ничего не сказал?

Мастер Синанджу заботливо расправил складки измятого кимоно.

— Мы тогда уезжали из Америки, и я хотел, чтобы у тебя остались о нем хорошие воспоминания.

Глава 42

Никто не знал, когда это случится и случится ли вообще. Но все прекрасно знали, как именно. Все участники вот уже более сорока лет стояли на своих местах вдоль самой укрепленной и оснащенной боевой техникой границы за всю историю человечества. Сценарий был тщательно проанализирован и отрепетирован бесчисленное множество раз. И каждый раз отправной точкой являлась неожиданная атака с севера, под напором которой южные войска отступали и Сеулу грозил неизбежный захват, а потом окончательное поражение. Предполагалось, что победа южных войск, если она вообще возможна, могла быть результатом контратаки.

Но варианты сценария оказались в корне ошибочны по одной простой причине — все они основывались на предположении о том, что Северная Корея нападет на Южную. На самом деле все произошло иначе.

* * *

Генерал Уинфилд Скотт Хорнуоркс прекрасно знал, что это было ошибкой, колоссальной ошибкой, самой ошибочной ошибкой из всех ошибок.

Он любил говорить «самая ошибочная ошибка из всех ошибок». А еще любил говорить «самый геморроидальный геморрой из всех геморроев». Во время войны в Персидском заливе, «самой военной войны из всех войн», именно он привел к победе многонациональные войска ООН, и решение, год назад принятое комитетом начальников штабов, показалось ему величайшей глупостью на свете.

— Вы что, совсем растеряли свои куриные мозги, сэр? — орал генерал Хорнуоркс в телефонную трубку, отказываясь верить своим ушам.

— Генерал, решение принято на самом высоком уровне. Мы передаем оперативное управление всеми южнокорейскими военными силами самим южным корейцам. С вас отныне снимается всякая ответственность за действия южно корейской армии.

— Прошу прощения, сэр, — громыхал генерал Хорнуоркс, — но если этот чертов Ким Джонг Иль вздумает бросить свои войска на юг, для победы непременно понадобится единое командование всеми силами! Разве мы не хотим одержать победу здесь, в Стране восходящего солнца?

— Это Страна утреннего спокойствия. Страна восходящего солнца — Япония.

— Пусть так, — нисколько не обиделся генерал. — Но если подобное решение будет принято окончательно, мы окажемся на грани катастрофы!

— Все уже решено. Придется смириться, генерал.

— Я не могу свыкнуться с тем, что терзает мою душу, сэр. Больше миллиона северных корейцев только и ждут подходящего момента. Как только они узнают об этом решении комитета начальников штабов, так сразу же ринутся в демилитаризованную зону с криком «Манзай!».

— Генерал, вы, кажется, опять спутали их с японцами.

— Позвольте на сей раз мне поправить вас, сэр. Японцы кричат «Банзай!», а корейцы — «Манзай!». Мой старый отец рассказывал мне множество историй из времен корейской войны, от которых кровь стынет в жилах. Та война была похлеще вьетнамской. И я не хочу на своей шкуре испытать то, что испытал мой отец. Сэр, вы должны отменить это самоубийственное решение!

— К сожалению, уже невозможно. Вашингтон считает, что пхеньянский режим скоро падет сам собой и тогда Южная Корея сможет взять контроль над ситуацией без единого выстрела.

— Это все теории, сэр! Знаете, как говорят корейцы?

— Как?

— Если я умру, то и ты умрешь, и все умрут!

Председатель комитета начальников штабов ничего не ответил. Он только пожелал генералу Хорнуорксу всего наилучшего и на прощание сказал: «Да поможет вам Бог!» Тому ничего не оставалось, кроме как поблагодарить председателя. В последующие месяцы не проходило и дня, чтобы генерал не высказался в адрес тупоголовых вояк, засевших в комитете начальников штабов.

Все ждали, что после триумфа в Персидском заливе генерал Уинфилд Скотт Хорнуоркс с почетом уйдет в отставку. Поговаривали и о том, что его ждет назначение на высокий административный пост. На самом же деле генералу вовсе не хотелось в отставку или на «бумажную» работу. Поэтому, когда ему предложили должность верховного командующего объединенными корейскими войсками, он с удовольствием согласился. Генерал Хорнуоркс вырос во времена «холодной войны» и хорошо знал, что это такое. Он не понимал только так называемых невоенных операций Пентагона. Как солдат он был обучен воевать, а не сохранять мир.

Зато он отлично понимал, что значит держать оборону против проклятых коммунистов. Поэтому, когда южнокорейские войска решением комитета начальников штабов вывели из-под его начала, он принялся за личный ежедневный обход колючей проволоки, пытаясь найти в ней дыры или тайные подкопы.

Колючая проволока тянулась вдоль тридцать восьмой параллели, словно незаживающий шрам, и вряд ли в случае чего могла сдержать натиск северокорейских войск. КНДР имела самую многочисленную армию в мире, и с каждым месяцем ее пограничные войска становились все голоднее и злее. Теперь они явно выходили из подчинения Пхеньяну.

Впрочем, неизвестно, кто там у власти. Одни говорили, что Джонг мертв. Другие утверждали, что он заключен под стражу, а страной правит его сводный брат, Ким Пхень Иль. Третьи и вовсе стояли на том, что оба брата давно убиты, а страной правят генералы.

Несмотря на то что Хорнуоркс и сам был генералом, третий вариант казался ему наихудшим. Северная Корея постепенно сползала в пропасть жестокого повального голода и нищеты, а военные ничего не смыслили в промышленности и сельском хозяйстве. Накормить голодных они не могли, их научили только одному — воевать. И если дойдет до крайности, то они скорее бросят войска на благополучных южных соседей, чем допустят, чтобы разъяренный и доведенный до отчаяния народ перевешал их самих на фонарных столбах.

Совершая очередной обход границы, генерал почувствовал в воздухе запах осени. По ту сторону колючей проволоки вражеские солдаты уже сменили зеленые фуражки на меховые шапки-ушанки в русском стиле. Скоро наступит зима, а с ней усилится и голод, что может спровоцировать исхудавших солдат на отчаянное наступление в надежде хотя бы наесться досыта.

Удовлетворенный осмотром, Хорнуоркс вернулся к своему армейскому джипу. Неожиданно до его слуха донесся шум винтов военного вертолета ОН-58.

Винтокрылая машина осторожно опустилась на землю; оттуда выпрыгнул майор. Бледный, словно смерть, на ходу машинально отдав честь, он опрометью бросился к генералу.

— Генерал! Они идут!

— Не может быть! Только не это! Неужели эти проклятые северокорейцы решили перейти в наступление?

— Нет, сэр!

— Тогда чего же ты орешь? — облегченно выдохнул генерал.

— Сэр! Сюда движутся войска Южной Кореи!

— И что?

— Они полным ходом идут сюда, в демилитаризованную зону!

— Проклятие! Что им тут надо?

— Не знаю. Но выглядят они очень воинственно!

Когда генерал Хорнуоркс забрался в самолет, пилот тут же поднял машину в воздух, и она, сердито стрекоча, полетела на юг.

По шоссе № 1, основному для вторжения в соседнюю Северную Корею, двигалась колонна танков по трое.

— Очевидно, им известно что-то такое, чего мы пока не знаем. Где аппарат военно-полевой связи?

Тяжелый аппарат тут же оказался в руках генерала Хорнуоркса.

— Алло! Дайте мне разведку! — В трубке что-то щелкнуло. — Что там происходит в Северной Корее?

— Ничего особенного, сэр. А почему...

— Южнокорейские танки движутся к демилитаризованной зоне. Почему не сообщили об этом заранее?

— Очевидно, им не понравилось, что мы вступили в переговоры с Северной Кореей...

— Не надо вешать мне на уши эту политическую лапшу! Я хочу знать последние разведданные относительно дислокации войск КНДР.

— Одну минуту, сэр.

В ожидании ответа генерал Хорнуоркс взглянул на горы рядом с Сеулом. Там сосредоточилась южнокорейская тяжелая артиллерия. Каждое орудие размещалось в бронированном люке, крышка которого мгновенно откидывалась в момент выстрела, а потом так же быстро закрывалась.

Наконец в трубке послышался голос дежурного офицера:

— Генерал, на Севере все спокойно. Повторяю, все спокойно.

— Тогда что за чертовщина творится здесь, в демилитаризованной зоне? Какая муха их укусила?

Никто ответить не мог. Но колонна танков двигалась все так же быстро, а в воздухе появились корейские истребители, взлетевшие с военно-воздушной базы Онсан.

— Ох не нравится мне все это, — проговорил генерал, явно сдерживая эмоции.

* * *

В тот день на грузовике дежурил сержант Марк Мердок. Он ненавидел такие дежурства, но все в его подразделении должны были по очереди сидеть за рулем этой огромной машины.

Армейский грузовик весом в две с половиной тонны стоял точно посреди моста между Северной и Южной Кореей. Мотор круглосуточно работал на холостом ходу, и машина была готова в любой момент сорваться с места. Грузовик упирался задом в барьер с надписью «Военная линия демаркации». За мостом находилась Северная Корея, страна самого опасного на земле режима.

В случае сигнала тревоги Мердоку надлежало развернуть грузовик поперек моста, чтобы перекрыть единственный возможный путь для наступления войск КНДР.

Впрочем, попытка северокорейских войск вторгнуться на территорию соседей не представлялась неизбежной или неотвратимой. В последнее время, похоже, сложилась самая спокойная ситуация за все сорок лет противостояния. И все же в глубине души сержанта Мердока таилось убеждение, что сейчас две Кореи, как никогда, близки к братоубийственной войне.

Все произошло в день его дежурства. Когда Мердок услышал отдаленный рев танковых двигателей, кровь застыла у него в жилах. Нашарив рукой рычаг коробки передач, он стал ждать сигнала тревоги. Сирена молчала, а танки все приближались. Их было невероятно много — во всяком случае, не одна сотня. Низкий рев эхом отражался в горах и рокотом отдавался в воспаленном мозгу Мердока. Он напряженно вглядывался в ночную тьму.

— Господи, почему не дают сигнал тревоги? Почему молчит сирена? — испуганно бормотал сержант.

Эти идиоты из ООН, наверное, заснули! Он бы уже давно выскочил из кабины и собственноручно подал сигнал тревоги, врубив сирену на полную мощность. Но он прекрасно знал, что за самовольный уход с поста ему грозит расстрел, ибо его первейшей обязанностью была охрана моста.

Мост представлял собой весьма узкое сооружение из поржавевшего железа, и Мердок знал, что не сможет выбраться из кабины, если развернет грузовик, — двери не откроются. И он, сержант, станет первой жертвой в новой войне, в которой, по подсчетам армейских аналитиков, может погибнуть до двух миллионов.

С другой стороны, если никто так и не включит эту проклятую сирену, всех его товарищей ждет неминуемая гибель.

В конце концов он решился — выпрыгнул из кабины грузовика. И вовремя!

На мост уже въехал первый тяжелый танк и, клацая гусеницами, навалился на крышу задрожавшей в предсмертной агонии машины. Бронированная сталь не выдержала и прогнулась под чудовищной тяжестью, сплющив моторный отсек. С громким треском лопнули шины. Скрежет стальных гусениц, перемалывавших почти трехтонный грузовик, болью отдавался в мозгу.

Притаившись во тьме, сержант Марк Мердок застыл от изумления и закрыл уши ладонями. Южнокорейские танки с характерным изображением тигра на башнях один за другим утюжили груду металла, которая только что была грузовиком, и исчезали стройной колонной по другую сторону моста...

Его тревожило лишь одно — если у Северной Кореи и вправду есть атомная бомба, то очень скоро она полетит в сторону Сеула на острие баллистической ракеты «Родонг», или «Нодонг», или как там еще она называется!..

* * *

Пхеньян существовал с самых первых дней образования Кореи как таковой. В те далекие времена он назывался Асадал и уже тогда был первой корейской столицей. Пережив всех правителей, Пхеньян благополучно дожил до наших дней. Много раз его завоевывали, а во время последней корейской войны сровняли с землей. Но всякий раз город отстраивался заново, становился крупнее и красивее, чем прежде.

В отличие от сельской местности люди в Пхеньяне не голодали. Широкие улицы блестели чистотой, потому что здесь почти не было автомобилей. По сторонам высились красивые дома, сохранявшие удивительную свежесть новостроек, поскольку в них жило мало людей.

На самой окраине этого особенного города некогда возвели бетонное здание высотой в восемнадцать этажей и глубиной еще в четырнадцать. На самом нижнем из них, укрывшись в кабинете за стальными дверями, которые не смогла бы пробить никакая бомба, северокорейский генерал внимательно слушал доклад полковника о том, что происходило на тридцать восьмой параллели.

Полковника звали Некеп. О его существовании знали немногие. Генерала звали Пулянг Токса, и о нем в Пхеньяне знали все, хотя видели лишь некоторые. Только он один ежедневно появлялся с докладом у премьера КНДР, сообщая ему о том, что происходило в мире.

В Пхеньяне значимость чиновника определялась тем, насколько глубоко под землей находился его кабинет. Так повелось со времен корейской войны, когда на Пхеньян то и дело падали американские бомбы. Полковнику Некепу еще не приходилось бывать здесь, и еще никогда его не вызывал к себе генерал Токса. Однако сегодня он лично излагал генералу подробности.

— Мастера Синанджу видели в Пекине, — произнес Некеп.

— Он не станет работать на Пекин, — задумчиво отозвался Токса.

— Но он в Пекине!

— Китайские сановники ни за что не согласятся на его условия, потому что слишком дорожат своим золотом, — помотал головой генерал. — Нет, мастер Синанджу скоро появится здесь и с радостью станет работать у нас.

— Но у нас нет столько золота, сколько он потребует за свои услуги.

— Зато у нас есть кое-что понадежнее. Эти тупоголовые американцы сообщили, что нацелили свои межконтинентальные баллистические ракеты с ядерными боеголовками на Жемчужину Востока.

Полковник Некеп смертельно побледнел.

— Они с ума сошли!

— Как бы там ни было, они поспособствовали тому, чтобы Дом Синанджу вернулся на историческую родину.

Помолчав несколько секунд, генерал Токса поднял глаза.

— Вы свободны, полковник. И о нашей с вами беседе никому ни слова, иначе не миновать вам сельской коммуны, где вы будете питаться одними кореньями.

Сообщение, предназначенное для премьера КНДР, так и не достигло его ушей, умерев в холодном кабинете Пулянга Токсы, смахивающего на толстую жабу с узкими, ничего не выражающими глазками.

Имея на руках такой козырь, надо только дождаться подходящего момента, и тогда...

Глава 43

Если когда-то все дороги вели в Рим, то в конце двадцатого века все большие и маленькие ручейки глобального информационного потока стекались в автоматизированную базу данных доктора Харолда В. Смита, в санаторий «Фолкрофт» в Нью-Йорке.

Мексика стягивала свои войска у южных границ США, и ее намерения до сих пор оставались неизвестными.

На Ближнем Востоке Кувейт перешел в наступление на Ирак, а Иран спешно готовился к ракетному удару по ненавистному Багдаду.

Все угрожали Израилю, но никто не переходил к конкретным действиям. Израильские ракеты «Иерихон-2» с ядерными боеголовками находились в полной боевой готовности, и все об этом прекрасно знали.