Дестроер (№61) - Властители земли

— Кажется, я что-то вижу, — сказал Римо.

Стоя на мягком влажном дерне лужайки, Римо указал на ряд небольших углублений, выстроившихся извилистой линией.

— Трава тут примята. Кто-то полз по-пластунски, — заметил он.

— Любители, — с презрением отозвался Чиун. Он указал на небольшое углубление. — Правша. Даже от ее локтя остался след.

— Ее?

— Очевидно же, что это женский локоть, — сказал Чиун.

— Очевидно, — подтвердил Римо.

— А мужчина полз следом. Но снаряд несла женщина, — продолжал Чиун.

— Очевидно, — добавил Римо.

— Эй, гляди-ка, — прошипел Ланс Ларю своему оператору. — По-моему, там впереди кто-то есть. Кто же эти ребята?

— Может, они ученые, — ответил оператор.

— Может. Давайте подкатим камеры и побудем рядом с ними, на случай, если они взорвутся.

Разговаривали они шепотом, но на расстоянии пятидесяти ярдов Чиун обернулся к Римо и спросил.

— Кто эти шумливые дураки?

— Не знаю. Сначала бомба, а потом я позабочусь о них, — он посмотрел на следы, отпечатавшиеся на земле. — По-моему, ты и правда нашел что-то.

— Он что-то нашел — крикнул один из операторов.

И неуклюже ринулся вперед, волоча свое оборудование. Ланс Ларю последовал за ним.

— Наверное, мне стоит уничтожить эти надоедливые создания, — сказал Чиун, — чтобы мы могли спокойно продолжать наши поиски.

— Даже не знаю, как тут быть, — ответил Римо. — Убьешь телевизионщика, а потом с ним хлопот не оберешься.

— Я не желаю устраивать представление для этих неотесанных хамов, я ведь им не цирковой слон.

— Давай сначала найдем бомбу, — ответил Римо.

Он последовал за цепочкой следов, которая привела к цветущему кустарнику, Римо ощупал землю кончиками пальцев. Снаряд был тут, едва прикрытый тонким слоем земли.

— Поспеши. Они подходят, — шепнул Чиун, когда газетчики приблизились.

Наконец, один из операторов быстро выскочил вперед и в упор развернул свою камеру на Чиуна. Чиун прижался носом к объективу.

— Эй, прекрати это, Мафусаил, — велел оператор. — Ты мне всю оптику своим сальным носом перепачкал.

— Сальный нос? У Мастера Синанджу не может быть сального носа. Вы оскорбили меня до глубины души.

— И все-таки ты это сделал! — вскрикнул Римо. — Теперь я ни за что не отвечаю.

— Чего это вы там творите? — заорал Ланс Ларю. — Что вы там роетесь под кустами?

Руки Римо двигались очень быстро, сначала он разъединил таймер, а потом разобрал сам атомный снаряд, раздавив в порошок металлические его части. Кучку черных и серебристых крупинок он зарыл под шелковицей.

— Я же спросил вас, что вы там делаете? — повторил Ларю.

Теперь он уже стоял рядом с Римо.

— Ищу редкостный австралийский ночной цветок, — отозвался Римо. — Сегодня единственная ночь, когда он цветет. Но мы его упустили. Придется подождать до следующего года.

— А как насчет бомбы? — спросил Ларю.

— Нет никакой бомбы, — ответил Римо. — Нам уже несколько недель надоедают такими звонками. Просто какие-то психи.

— Вы хотите сказать, что я приехал в такую даль по звонку психа? — сказал Ларю.

— Похоже на то, — ответил Римо.

Ларю сердито топнул ногой, потом обратился к двум операторам, ожидавшим у него за спиной.

— Ладно, ребята. Тогда мы все-таки сделаем занимательный репортаж. Как ученые в полночь ползают по земле, разыскивая редкостный цветок, — он обернулся к операторам. — Поснимайте немного этих парней.

Два оператора нацелились на Римо и Чиуна, и пленка в их устройствах закрутилась.

Узкие орехового цвета глазки Чиуна уставились на одну из камер.

— Как насчет легкой улыбочки? — осведомился оператор.

— Такой? — спросил Чиун, и его лицо исказила напряженная улыбка.

— Здорово, старик. Только побольше зубов.

Чиун, по-прежнему улыбаясь, сгреб камеру и сплющил ее в лепешку. Потом с поклоном вернул ее оператору.

— Хватит зубов? — поинтересовался он.

Римо вырвал камеру у второго оператора и расколол ее на кусочки величиной с лапшинку.

— Но Первая Поправка к конституции! — завопил Ларю.

Римо засунул несколько обломков камеры в рот Ларю.

— Вот тебе Первая Поправка, — заявил он.

Телевизионная команда поспешно отступала к дырке в проволочном ограждении.

— Чиун, спасибо тебе за помощь, — сказал Римо.

— Будешь ли ты?..

— И все же я пока не надену кимоно, — сказал Римо.

* * *

У Глории Мусвассер даже ухо устало. Она плечом прижимала к уху телефонную трубку, а на клочке голубоватой бумаги вычеркивала номер очередного телефона для связи со зрителями очередной телевизионной станции.

Она набрала следующий номер.

— Отдел новостей ВЗРО, — ответил мужской голос.

— Я представитель Союза освобождения видов, — заговорила Глория как можно более страшным и грозным тоном террористки.

— И что?

— Я звоню вам, чтобы взять на себя ответственность за то покушение, можно сказать, массовое уничтожение людей, которое почти состоялось сегодня ночью в лабораториях МОЗСХО.

— Что за покушение? Какое-такое массовое уничтожение? Да сегодня ночью самой великой новостью стало известие о том, что президент спокойно храпит в своей постельке без дурных снов.

— Это было бы почти настоящее массовое уничтожение, — настаивала Глория.

— Почти не считается.

— О чем вы тут мне толкуете? Мы чуть не взорвали все Западное побережье, разрушения могли бы вернуть его обратно в каменный век.

— Чуть тоже не считается, — сказал раздраженный голос в трубке.

— А теперь слушай меня, ты, сочувствующая военным промышленникам, свинья — заорала Глория. — Мы — это СОВ, и мы намерены взять на себя ответственность за атомный взрыв, рядом с которым Хиросима показалось бы детским пуканьем. Потенциальное количество погибших просто ошеломительное.

— Меня не интересует, как вы там называетесь — СОВ, ВВ или Г-О-В-Н-О, — ответил репортер. — Но сегодня ничего не произошло, значит, и нет никаких новостей.

— Боже, — вздохнула Глория. — Ничего не случилось. Вам всегда подавай действие. Вы торговец скандальными сенсациями.

— Совершенно верно замечено, — согласился репортер.

— Отвратительно.

— Если хотите, — не отрицал тот.

— А разве намерение ничего не стоит?

— Дорогая леди, — устало сказал журналист, — да если б из одних дурных намерений можно было состряпать сюжет, вечерние новости длились бы сорок часов подряд.

— Да просто нам попалась испорченная атомная бомба, ты, дурья голова! — завизжала Глория.

— А у нас — горячая линия, — ответил репортер и повесил трубку.

Глория прикурила от окурка Натана.

— Нам надо придумать новый план, — сказала она.

— Они не купились на этот?

— Свиньи. Этот парень заявил, что дурных намерений еще недостаточно.

— А во Вьетнаме, значит, было достаточно, — произнес Натан самым лицемерным и самодовольным тоном.

— Как прикажешь это понимать, черт подери? — спросила Глория.

— Понятия не имею, — вполне кротко ответил Натан. — Просто если говорить о Вьетнаме — никогда не промахнешься.

— Вьетнама больше нет, — оборвала его Глория, — так что кончай молоть чепуху. Это важно. Перривезер подпрыгнет до потолка, когда узнает, что бомба не взорвалась. Он, должно быть, потратил на нее целое состояние.

— Да уж, состояние, — произнес Натан.

Соглашаться с Глорией почти всегда было безопасней.

— Может, нам удастся выдумать что-нибудь такое же удачное. Какую-нибудь сенсацию, чтобы все эти средства массовой информации кинулись на нее, — сказала Глория.

— ВИМП так и не заинтересовалась? — спросил Натан.

— Они сказали, что послали бригаду, но все разъехались по домам.

— А ВАСК? — снова спросил Натан.

— Они тоже выслали бригаду, на которую напали какие-то люди, наблюдавшие за цветением цветов. Значит, нам просто необходимо выдумать что-то приличнее.

— Например?

— Думай, — велела Глория.

Натан свел брови над переносицей.

— Так пойдет? — спросил он.

— Неплохо, — ответила она.

— Я думаю. А может, выразить протест?

— Протесты отменяются, — отрезала она. — Это должно быть нечто вправду крупное.

— Когда-то мы освобождали банки, — предложил Натан.

— Плохо. Банки тоже исключаются.

— Тогда что?

— Школы и крупные магазины, — ответила Глория. — Что-то в этом роде. Убийство детей всегда производит впечатление.

— А как насчет больницы? — спросил Натан. — Или это уж слишком грубо?

— Больница? — резко переспросила Глория.

— Ну да. Собственно говоря, я не думал, что это так прозвучит.

— Да это просто здорово. Больница. Детское отделение. Мы это сделаем в тот день, когда туда приводят всяких домашних животных поиграть с детьми. Мы им покажем! Будут знать, как позволять этим маленьким ублюдкам издеваться над животными.

— И правда, неплохо, — подтвердил Натан. — Прямо в точку.

— Не говори так. «Прямо в точку» уже давно никто не говорит.

— Прости, Глория. Я только хотел сказать, что твоя идея и в самом деле капитальная.

— Просто блеск! — сказала она.

— Прямое попадание, Глория, — поддержал Натан.

— Ладно. А теперь позвоним Перривезеру и скажем, что мы придумали, — сказала Глория. — Честно говоря, эта идея с атомной бомбой никогда меня особо не колыхала.

— Слишком разрушительная? — спросил Натан.

— Да нет, просто, кто сможет увидеть эту кровь? — спросила Глория.

Глава одиннадцатая

Когда Перривезер вошел в лабораторию, доктор Декстер Морли сидел на высоком табурете, его пухлые щечки пылали, жирные коротенькие пальчики сцепились на коленях. Маленький ученый увидел своего нанимателя и губы его сморщила мгновенная горделивая усмешка.

— Ну? — нетерпеливо спросил Перривезер.

— Эксперимент закончен, — ответил Морли.

Голос его дрожал от возбуждения и удовлетворенной радости.

— Где это? — спросил Перривезер, проносясь мимо ученого к лабораторным столам.

— Их двое, — сообщил Морли, изо всех сил, но безуспешно пытаясь удержать руки Перривезера подальше от стерильных поверхностей лабораторных столов. — Если б вы только подождали минутку...

— Я уже и так достаточно долго ждал, — оборвал его Перривезер. — Где?

Доктор Морли хмыкнул с упреком, но направился к стоявшей на полке маленькой коробке, прикрытой марлей. Его руки задрожали, коснувшись коробочки.

— Вот, — сказал ученый, его охрипший вдруг голос полон был благоговения, когда он снял марлевый покров.

Это была кубическая плексигласовая коробка. Внутри лежал кусок гниющего мяса. А на мясе, кормясь и лениво потягиваясь, восседали две мухи с красными крылышками.

— Это пара производителей? — спросил Перривезер. — Вы получили пару производителей?

— Да, мистер Перривезер.

У Перривезера при виде мушек невольно перехватило дыхание. Он так осторожно поднял пластиковый куб, что мухи, сидевшие на мясе, даже не встрепенулись. Он рассматривал их со всех сторон, и так, и эдак поворачивая куб, разглядывал мух снизу, сверху и глаза в глаза, восхищался напоминавшим витражное стекло алым цветом их крыльев.

— Их крылья точь-в-точь цвета свежей человеческой крови, — шептал он.

Пока он наблюдал, две мухи поднялись с куска мяса, быстро спарились в воздухе и снова уселись.

Перривезер, любуясь, сказал скорее самому себе, чем доктору:

— Вот если б только мне удалось найти женщину, которая бы так смогла.

По некоторым причинам доктор Декстер Морли почувствовал себя неловко, точно он подглядывал за кем-то, и его застали врасплох за столь неблаговидным занятием. Он откашлялся и сказал:

— Собственно говоря, эти две мухи ничем не отличаются от обычных комнатных мух, кроме цвета крыльев. Musca domestica по классификации Диптера.

— Они не совсем точные подобия комнатных мух, — поправил Перривезер, кидая хищный взгляд на ученого. — Вы ведь этого не изменили, не так ли?

— Нет. Я ничего не менял.

— Тогда это последняя форма жизни, — медленно произнес Перривезер, поворачивая пластиковый куб так, как если бы то был совершенный бледно-голубой бриллиант чистейшей воды, который он только что нашел на собственном дворе.

— Ну, я бы не стал заходить так далеко, — сказал доктор Морли, суетливо моргая и жалко пытаясь улыбнуться.

— Что вы там лепечете? — прошипел Перривезер.

— Э. Да, сэр. Я только хотел сказать, что в большинстве аспектов эти создания являются обычными комнатными мухами. Форма тела и структура организма. Тот же способ питания, который, к сожалению, делает их переносчиками болезней, хотя я верю, что со временем мы сумеем это устранить...

— Почему вы хотите это устранить? — спросил Перривезер.

— Что? Их способность быть переносчиками инфекций?

Перривезер кивнул.

— Ну, видите ли... — ученый покачал годовой. — Наверное, мы плохо понимаем друг друга, мистер Перривезер. Ведь мухи действительно переносят болезни.

— Разумеется. А если б они этого не делали, то на земле уже теперь было бы гораздо больше людей, чем есть на самом деле.

— Я... э, кажется, я понял вас, — ответил Морли. — Так я думаю. Но все же. Musca morleyalis по-прежнему остается переносчиком инфекций и вследствие этого очень опасна.

— Musca morleyalis? — переспросил Перривезер.

Лицо его ничего не выражало.

Морли вспыхнул.

— Ну, обычно подобного рода открытия называются по имени ученого, который...

Лицо Перривезера по-прежнему ничего не выражало, когда он посоветовал:

— Попробуйте лучше Musca Perriweatheralis, — и только тут он позволил себе легкую улыбку.

Ученый вновь откашлялся.

— Очень хорошо, — сказал он тихо.

— Почему у них красные крылья? — спросил Перривезер.

— А, — ученый снова вспыхнул. Но говорить о биологии ему было гораздо приятнее, нежели обсуждать проблему наименований со своим жутким нанимателем. — Аминокислоты, выработавшиеся у этих созданий, как я уже говорил, коренным образом отличаются от тех, что имеют обычные комнатные мухи. Но только типом, но и местом расположения. Видимо, именно это и вызвало генетическую мутацию, результатом которой и стали красные крылья. Естественно, когда мы продолжим эксперимент и разрушим эти конкретные организмы, тогда мы начнем перемещать...

— Разрушим? Что разрушим? — сверкнул глазами Перривезер.

— Поскольку у нас имеется вся документация, совершенно не обязательно сохранять сами организмы, тем более, что их дыхательная система развивалась таким образом, что они стали несовместимыми с другими формами жизни.

— Что это значит?

— Это значит, что данные мушки абсолютно иммунны к ДДТ и всем другим токсинам и пестицидам, — сказал Морли. — Именно такова была цель исследования, правильно?

— Именно такова, — подтвердил Перривезер. Глаза его блеснули. — Все пестициды?

— Все, известные в настоящее время. Позвольте мне, — он взял пластиковый куб из рук Перривезера и поставил его на сверкающий белизной лабораторный стол.

Надев резиновые перчатки, он ввел марлевый сачок в коробку и вынул одну из мушек. Потом раскрыл контейнер, из которого послышался тихий свист.

— Чистый ДДТ, — пояснил Морли, опуская сачок с мухой в контейнер и закрывая его крышку.

— И что теперь произойдет? — встревожено спросил Перривезер.

— Совершенно ничего, — ответил Морли. — В этом контейнере имеется достаточно чистого пестицида, чтобы...

— Пожалуйста, не называйте их пестицидами, — сказал Перривезер.

— Простите, тут достаточно ДДТ, чтобы уничтожить всех мух в стране. Но обратите внимание на состояние Musca Perriweatheralis, — он извлек из контейнера марлевый сачок и снова закрыл контейнер.

Мушка с красным крыльями сердито жужжала в марлевом плену. А когда Морли вернул ее обратно в пластиковый куб, она немедленно устремилась к мясу.

— Она еще жива, — сказал Перривезер.

— И невредима, — добавил Морли. — Она может выжить в атмосфере, состоящей из одного метана, — гордо добавил ученый. — Или цианида. Или любого другого яда, какой вы только пожелаете.

— Тогда она непобедима.

— Да, и именно поэтому должна быть уничтожена, — сказал Морли. — Я уверен, что вы не захотите пойти на риск и выпустить в нашу атмосферу подобное создание, — продолжал ученый. — Собственно говоря, мне и так пришлось принять крайние меры предосторожности. Но опасность растет по мере размножения этой пары. Если хотя бы одна такая мушка выберется живой из лаборатории, экологический баланс планеты окажется в опасности.

— Муха, которую невозможно отравить, — с гордостью произнес Перривезер.

— Как вам известно, мистер Перривезер, тут речь идет о чем-то гораздо большем. Она делает еще кое-что. Например, ее способность кусаться совсем иная, нежели у Musca domestica. Иные и последствия укуса. Вы помните, мистер Перривезер, когда я впервые приступил здесь к работе, вы обещали, что когда-нибудь расскажете мне, как вам удалось добиться тех первичных мутаций.

— Давайте лучше еще раз посмотрим демонстрацию, — ответил Перривезер.

Морли заметил, что его наниматель тяжело дышит.

— А надо ли?

— Надо, — коротко ответил Перривезер.

Мягкий голос его звучал монотонно и приглушенно, точно жужжание, но у Морли мурашки побежали по коже; этот тон пугал его сильнее, чем любой крик.

— Хорошо.

Ученый направился в дальний угол лаборатории к террариуму, наполненному саламандрами. Вынув одну из них, Морли поместил ее в пластмассовый куб с мухами.

— Будьте осторожны. Я не хочу, чтобы эта ящерица по случайности сожрала одну из мух.

— Этого не случится, — ответил Морли.

Он прикрыл саламандре голову и придержал животное в контейнере с мухами. Одна из мух на секунду опустилась на хвост саламандры, а потом снова перепрыгнула на кусок тухлого мяса.

Морли пересадил саламандру в другой чистый пластиковый контейнер, где уже сидела огромная древесная лягушка. Лягушка была раз в десять больше ящерки, а вес ее массивного тела превышал вес саламандры раз в сто. Лягушка взглянула на саламандру и лениво шевельнула длинным языком.

Перривезер подвинулся поближе к пластиковому кубу, он даже касался его лицом, сосредоточенно наблюдая за происходящим.

Лягушка снова выстрелила языком, и почти мгновенно язык этот оказался оторван и лежал на дне контейнера, все еще рефлекторно подергиваясь. Лягушка в ужасе выпучила глаза, когда саламандра напала на нее, яростно кусаясь и отрывая большие лоскуты кожи с ее тела. Потом ящерица вцепилась в лягушку и принялась отдирать ее конечности. Глаза лягушки лопнули, превратившись в желеподобные кляксы. Ее ярко-окрашенная кровь брызнула на стенки контейнера. Она издала слабый звук, а потом ее резонаторные полости заполнились телесными жидкостями. Лягушка содрогнулась и неподвижно застыла на дне прозрачной клетки, а маленькая саламандра вскарабкалась на нее, по-прежнему кусаясь и нападая.

Еще через две минуты содержимое контейнера уже нельзя было разглядеть. Внутренности и жидкости лягушки плотно облепили его стенки. Доктор Морли молча приподнял крышку контейнера, ввел в него длинную иглу для подкожных впрыскиваний и извлек ее уже с наколотой на кончик саламандрой.

— Воздушное впрыскивание непосредственно в сердце, — сказал он, стряхивая рептилию в пластиковый пакет. — Это единственный известный мне способ ее убить.

Он посмотрел на Перривезера.

— Теперь вы понимаете, почему эти две мушки надо уничтожить?

Перривезер долго смотр ел на мух, потом перевел взгляд на ученого.

— Я позабочусь об этом, — сказал Перривезер. — А до тех пор храните их даже ценой своей жизни.

Комната наверху была, как всегда, темной и очень теплой, там пахло сладковатым запахом гниения. Валдрон Перривезер III тихо, как и всегда, отпер дверь, аккуратно спрятал ключ в карман пиджака и вошел внутрь. Пыль толстым слоем лежала на старинной бархатной мебели, украшенной изящными вышитыми салфеточками.

Перривезер, мягко ступая по пыльному изношенному ковру, приблизился к высоко установленной каминной доске, накрытой старинным шелком. Поверх шелкового покрывала стояла только одна вещь — малюсенькая шкатулка для украшений, богато отделанная золотом и драгоценными камнями.

Он любовно взял шкатулочку и несколько минут подержал ее на ладони. Он созерцал вещицу молча, не шевелясь, лишь мягко поглаживая ее драгоценную поверхность подушечками пальцев.

Наконец, с глубоким вздохом открыл шкатулку.

Внутри лежал крошечный мушиный трупик.

Глаза Перривезера заволокло слезами. Дрожащими пальцами он коснулся покрытого волосками маленького тельца.

— Здравствуй, мама!

Глава двенадцатая

Когда зазвонил телефон, Перривезер уже снова сидел за столом в своем кабинете.

— Мистер Перривезер, — сказала Глория Мусвассер. — Мы очень сожалеем, но бомба не взорвалась.

Когда она потом положит трубку, то расскажет Натану, что Перривезер, похоже, вовсе не придал этому никакого значения. Он был весьма сердечен. Даже более того.

— Да ведь это была не наша вина, — сказал Глория. — Провалом мы обязаны параноидальной бесчувственности непросвещенных средств массовой информации и...

— Неважно, миссис Мусвассер, — сказал Перривезер. — У меня есть план действий на случай непредвиденных обстоятельств.

— У нас тоже, — сказала Глория, подумав о детском отделении больницы. — Мы с Натаном только что придумали нечто такое потрясающее, такое крупное, что вы просто влюбитесь в этот план.

— Не сомневаюсь в этом, — ответил Перривезер. — Почему бы вам не прийти ко мне домой и не рассказать о своем плане?

— Правда? Правда? Вы не злитесь на нас?

— Разве я кажусь таким сердитым? — спросил Перривезер.

— Надо вам сказать, вы и правда отличный мужик, — ответила Глория. — Мы прямо сейчас и отправимся к вам.

— Я буду вас ждать.

— Мистер Перривезер, вы не пожалеете. В новом плане не останется ни одного из ваших затруднений.

— Разумеется, — согласился Перривезер.

— Но ведь вы еще ничего о нем не знаете.

— Я просто уверен, что он сработает. Я знаю, что вы с Натаном разрешите все мои затруднения, — сказал Перривезер, повесив трубку.

Глория Мусвассер обратилась к Натану:

— Конечно, он немного с приветом, но парень он хороший Он хочет, чтобы мы приехали к нему в Массачусетс и рассказали ему о новом плане. Он хочет, чтобы мы разрешили все его проблемы.

— На том стоим. И правда, на том стоим, — солидно заявил Натан.

Глава тринадцатая

Мусвассеры приехали через шесть часов. Поначалу они заблудились и попали в Пенсильванию вместо Массачусетса. Потом наткнулись на кинотеатр, где шел их обожаемый фильм «Китайский синдром», поэтому они задержались, чтобы посмотреть его в двадцать седьмой раз.

Когда Перривезер встретил их в дверях своего дома, они обрушились на него с рукопожатиями. Но он вежливо уклонился от них, и супруги пожали руки друг другу.

Перривезер проводил их в скудно меблированную комнату в дальнем крыле особняка.

— Подожди только, вот узнаешь, что мы придумали, Велли, — возбужденно начала Глория.

— Я уверен, это будет просто чудесно.

— Нам очень жалко, что так неудачно вышло с тротилом и атомной бомбой. Просто они не сработали, и нас это мучит.

— Не стоит волноваться. В конце концов, вспомните о шимпанзе, которых вы помогли уничтожить, обеспечив доставку некоего контейнера в Увенду, — насмешливо сказал Перривезер.

— Ну, лучше было бы непосредственно добраться до делегатов, — заметила Глория. — Но, по крайней мере, шимпанзе прикончили некоторых делегатов. Славное было дельце.

— Именно так, — весьма благодушно заметил Перривезер. — Такое славное, что, по-моему, вам за него полагается награда.

— Это действительно очень мило с твоей стороны, Велли, — заявила Глория.

— Вы не откажетесь от бокальчика шерри? — спросил Перривезер.

— А травки не найдется? — спросил Натан прежде, чад жена успела ткнуть его локтем под ребро.

— Шерри — как раз то, что надо, — сказала Глория.

Перривезер кивнул.

— Хорошо Я сейчас вернусь. Подождите меня здесь, а потом я покажу вам, как вы впишитесь в наш новый план атаки.

Выйдя, он закрыл за собой дверь комнаты.

Глория и Натан расхаживали по комнате, где было только два металлических стула и маленький пластиковый столик.

— Посмотри-ка, — сказал Натан.

Он взял со стола небольшую, заключенную в рамку коллекцию и подал ее Глории. То были крошечные человекоподобные куколки, нанизанные на булавки, прокалывавшие их туловища; ручки и ножки куколок были вывернуты наружу и широко растопырены, точно члены насекомых в демонстрационной коробке.

— Интересно, какая муха его укусила. Он ведь чокнутый, — прошептал Натан. — Разве нет?

— Просто, он слишком любит мух.

— Я думал, что Союз освобождения видов подразумевает существа животного мира, — сказал Натан. — Вроде разных там щенков и так далее. Охоту на котиков. Виды, которым грозит исчезновение. А какого черта кому-то понадобится угрожать всяким жукам?

— Это потому, что ты такой ограниченный, — пояснила Глория. — Жуки тоже принадлежат к животному миру планеты. Они ведь не растения и не минералы. А поскольку Перривезер все свои деньги вкладывает в СОВ, он имеет право, по-моему, выбирать, что освобождать в первую очередь.

— Ага, только эти жуки противные, — сказал Натан, ставя демонстрационную коробку на стол. — Попробуй-ка вот ласково прижаться к москиту, а?

— Это все твое буржуазное несвободное воспитание, — ответила Глория. — Ты должен приучиться воспринимать жуков как равных себе.

Дверь со стороны библиотеки с треском приоткрылась, и в комнату влетело крошечное жужжащее создание. Дверь за ним резко захлопнули, и Глория услышала такой звук, будто два мощных засова встали на свое место в двери.

— Что это? — спросил Натан.

— Муха, — ответила Глория.

— У нее красные крылья.

— Может, это домашний любимец. И она хочет с нами подружиться, — муха кружила вокруг головы Натана. — Давай, Натан. Протяни ей дружественную руку.

— Она хочет насрать мне на руку, — отозвался Натан.

— Натан, — с угрозой в голосе произнесла Глория.

— Ах, но я ведь никогда раньше не встречал мух, которые жаждали бы пожать мне руку, — заметил Натан.

— Так было когда-то. А теперь мы должны коренным образом изменить свой образ мыслей по отношению к нашим друзьям-насекомым, — назидательно вещала Глория.

— Хорошо, хорошо, — согласился Натан.

— Ну, так давай же. Протяни мухе руку.

— А если она меня укусит?

— Дурак. Маленькие мухи не кусаются.

— Некоторые кусаются, — не согласился Натан.

— И что с того? Может, ей хочется поесть. Ты же не захочешь, чтобы она умерла с голоду, верно? Только из-за того, что ей не хватило малой крошки еды, а у тебя ее так много, верно ведь?

— Наверное, нет, — с несчастным видом ответил Натан и протянул руку.

— Так уже лучше, — сказала Глория. — Иди сюда, моя маленькая мушка. Мы назовем его Рыжик. Иди сюда. Рыжик. Иди поздоровайся с Глорией и дядюшкой Натаном.

Муха приземлилась на сгибе натанова локтя.

С противоположной стороны двери Валдрон Перривезер III услышал визг, потом рычание. А потом еще один визг, когда муха укусила и Глорию.

Перривезер вставил на место третий стальной засов, похлопал по двери, и тонкая улыбка сморщила его лицо.

Доктор Декстер Морли был в отчаянии, когда ворвался в кабинет Перривезера.

— Они исчезли. Обе. Я только вышел на минутку в туалет, а когда вернулся, их уже не было.

— Мухи у меня, — ответил Перривезер.

— О, слава небесам! А то я так беспокоился. Где они?

— Я же говорил вам, что позабочусь о них.

Глаза Перривезера были точно кусочки острого льда.

— Да, сэр, конечно, — сказал Морли. — Но вам надо быть с ними крайне осторожным. Они очень опасны.

Хотя взгляд ледяных голубых глаз был по-прежнему холоден, на губах Перривезера появилась напряженная улыбка.

— Доктор, вы достигли определенной вершины, — сказал он.

Морли беспокойно задергался. В устах Перривезера похвала звучала как-то чужеродно. Доктор только кивнул, потому что не знал, как вести себя.

— Вы спрашивали меня, доктор, как мне удалось вызвать иные изменения в этих насекомых. Способность кусаться и воздействие этих укусов на другие живые существа.

— Да. Мне это действительно очень интересно.

— Дело в том, доктор... — Перривезер поднялся. — Я позволил себе пригласить несколько друзей, которые помогут нам отпраздновать достижение. Не думаю, что вы станете возражать.

— Конечно, нет.

— Они уже ждут нас. Почему бы нам не пойти к ним? — предложил Перривезер.

Его большая ладонь хлопнула доктора Морли по плечу и подтолкнула к дверям. По дороге Перривезер продолжал рассказывать.

— Собственно говоря, раньше у меня работал другой ученый, — говорил Перривезер. — И этими двумя достижениями я обязан ему. Но ему так и не удалось добиться главного. Эта честь приберегалась для вас.

— Спасибо. Вы очень добры. А кто был тот другой ученый? — спросил Морли.

Перривезер помедлил, когда Морли уже стоял перед заветной дверью. Валдрон потихоньку начал отодвигать засовы на ней.

— Да, это было великое достижение, — сказал Перривезер. — Вы сделали новые виды неуничтожимыми, и благодаря ему ваше имя теперь в списке жутких деяний науки всех времен. Вы сделали только одну маленькую ошибку.

— О, какую же?

— Вы сказали, что мухи будут способны к воспроизведению через несколько недель?

— Да.

— А они уже дали потомство, и теперь очаровательные маленькие личиночки уже подрастают на том ломте мяса.

— О, Господи! Их необходимо уничтожить. Если выберется хоть одна... их необходимо уничтожить.

— И снова ошибка, доктор Морли. Это вас следует уничтожить.

Он распахнул дверь, впихнул ученого внутрь и снова захлопнул дверь, быстро задвинув засовы.