Дестроер (№71) - Стальной кошмар

Тогда агент Гроган попытался снова напасть на престарелого азиата, но тот увернулся, и Гроган увидел лишь два желтоватых пальца, двигавшихся по направлению к его глазам. Обычно в таких случаях срабатывает рефлекс, и глаза моментально закрываются, но тут пальцы оказались быстрее рефлекса. Агент Гроган не успел моргнуть и уже в следующий момент сидел на тротуаре, закрывая руками лицо. По его лицу потоком бежали слезы, застилая глаза. А писклявый голос произнес:

— Напомни мне потом тебя убить. Через несколько минут у здания появился районный инспектор в сопровождении роты переодетых агентов.

— Что здесь происходит? — строго спросил он. Пошатываясь, агент Гроган встал, утирая платком слезящиеся глаза.

— Он ударил меня по глазам, — произнес Гроган. — Этот коротышка. Азиат. Вы достали его?

— Нет. Но чувствуется, он вас достал. Вас всех.

— Мы обязаны его остановить.

— Ничего подобного. Мы отправляемся по домам.

— Интересно, а кто нас заменит?

— Коротышка-азиат, который был тут, как волк среди семерых козлят. И не просите меня ничего объяснять. Я сам не понимаю, что происходит. Это приказ сверху, так что давайте считать, что наша миссия окончена.

Утром, когда репортерская братия вернулась за новыми “без комментариев”, она обнаружила, что агентов ФБР и след простыл. Все решили, что Ферриса ДОрра перевели куда-то в более безопасное место, и разбежались в разные стороны в надежде отыскать его, с тем чтобы американцы спали спокойнее, зная, что крупнейший специалист в области обороны надежно защищен. В своей погоне за правдой и более широкой аудиторией они не сообразили сделать одну простую вещь — войти в здание и удостовериться, что Ферриса ДОрра действительно куда-то увезли.

* * *

Феррис ДОрр не мог поверить своим ушам.

— Один человек?! — завопил он. — Вы хотите сказать, что меня будет охранять всего один человек? Вы с ума сошли! Да знаете ли вы, какую ценность я представляю для министерства обороны?

— Так точно, сэр, — ответил старший инспектор ФБР. — Но насколько мне известно, наш шеф получил приказ лично от министра обороны.

— Почему он так по-идиотски себя ведет?! — продолжал орать Феррис. — Послушайте, а как его фамилия? Кажется, кончается на “бергер”? Должно быть, еврей. Все ясно — это сионистский заговор!

— Уверен, что министр обороны полностью отдает себе отчет в своих поступках, — настаивал инспектор ФБР.

— А вы случайно не еврей? — подозрительно спросил Феррис ДОрр.

— Что?

— Я задал вам вопрос!

— Ну, вообще-то нет.

— Да вы бы ни за что в этом не признались!

— У меня есть приказ, — холодно ответил инспектор ФБР. — А теперь прошу меня извинить...

Качая головой, инспектор ФБР ушел и увел с собой весь отряд. Давненько он не сталкивался с такой оголтелой религиозной ненавистью. Но смешнее всего, что парень сам был вылитый еврей.

Инспектор ушел, а Феррис ДОрр устало упал в кресло. На нем не было лица.

— Бедняжка, — произнес Мастер Синанджу, входя в комнату. — Давайте, я вам помогу.

— Кто? Что? Как вы сюда попали?

— Поднялся на лифте, — ответил Чиун, унося титановый распылитель в другую комнату.

Феррис вскочил.

— Что вы делаете? Куда вы его несете?

Азиат тут же остановился.

— Я Чиун, правящий Мастер Синанджу. А вы Феррис?

— Феррис ДОрр.

— Вы металлург?

— Именно так.

Чиун удовлетворенно кивнул.

— Я уношу из комнаты все причиняющие вам беспокойство металлы. Хорошо, что я здесь. Те, кто охранял вас До меня, не должны были оставлять вас наедине с тем, что является причиной вашей болезни.

— Какой-такой болезни? — строго спросил Феррис ДОрр, преграждая Чиуну путь.

— Ведь вы металлург. Вы же сами мне только что сказали.

— Да, я так сказал.

— Значит, у вас аллергия на металлы. Вот я и удаляю металлы из комнаты.

— Но мне не требуется уборщик, — заносчиво произнес Феррис ДОрр. — А тем более такой, который не знает языка.

— Я говорил по-английски еще до вашего рождения, — ответил Чиун. — Но я не держу на вас обиды. Я вижу, что из-за постоянного воздействия металлов у вас помутился рассудок. Вы только посмотрите: в этой комнате полно каких-то металлических кусков, безобразных, скучных и бесполезных.

— Это моя лаборатория! — воскликнул Феррис ДОрр, пытаясь вернуть распылитель на место, но распылитель почему-то не двигался, хотя ДОрр тянул изо всех сил. Распылитель словно прирос к полу.

— Бедняжка, вы вспотели! Успокойтесь. Давайте, я перенесу вас в другую комнату.

— Я не хочу в другую комнату! — взвизгнул Феррис ДОрр.

Азиат всего лишь прикоснулся к его руке двумя пальцами, но ощущение было такое, будто его тянет буксир.

— Сейчас сюда явится очень опасный человек и будет меня охранять, — предупредил Феррис, когда его аккуратно, но твердо усадили в кресло. — Он настолько опасен, что заменяет собой целый отряд ФБР. Так что вам лучше поскорее убраться отсюда.

Услышав такой комплимент, Мастер Синанджу поклонился; его губы тронула слабая, но довольная улыбка.

— Я Чиун и только сегодня вернулся в вашу прекрасную страну, на которую смотрю теперь другими глазами. Так что разрешаю вам называть меня просто Чиун, как это принято среди американцев, хорошо знающих друг друга.

— Это прекрасно. Но я вас предупредил: этот парень — убийца.

— Я и есть тот самый убийца, — сообщил Чиун.

— Вы?

— Я.

— Никогда не встречал убийц, которые выглядели бы так, как вы.

— Уверен, что вы никогда не встречали убийц, которые убивали бы так, как я.

— Так чем же мы займемся?

— А у вас есть телевизор?

— У вас за спиной.

Мастер Синанджу обернулся.

— Не вижу, — фыркнул он.

— Видите стол? Там спрятан экран. Надо просто нажать кнопку.

Озадаченный Мастер Синанджу подошел к деревянной стойке с прорезью посередине, нажал кнопку, верхняя панель поднялась и из нее показался большой экран. Тут Мастер увидел знакомые кнопки и нажал кнопку “Вкл.”

Шла программа новостей, и Чиун быстро переключил на другую программу.

— Что вы делаете?

— Пытаюсь найти одну из прекрасных историй, к которым привык в счастливые дни моей жизни. К сожалению, не смог захватить с собой кассеты.

— Что еще за прекрасные истории?

— “Перед рассветом” все еще идет?

— Боюсь, что нет.

— Это возмутительно, — нахмурился Чиун. — Нынешним постановкам далеко до тех высот, когда миссис Лапон удалили матку, а ее несчастный сын пристрастился к наркотикам. Она-то считала, что это сын ее бывшего мужа, а на самом деле он был сыном Даррела, врача!

— А кто же будет меня охранять, когда вы будете смотреть мыльные оперы?

— Конечно же, я!

— А мне в это время что делать?

— Сидеть здесь и приходить в себя после недопустимого воздействия на вас этих безобразных металлических предметов.

— Вы что ж, собираетесь смотреть телевизор и охранять меня одновременно?

— Мастера Синанджу могут делать сразу несколько дел, — ответил Чиун, переключая каналы в поисках чего-нибудь знакомого.

— Мастера чего?

— Синанджу.

— Послушайте, а вы случайно не еврей? — неожиданно спросил Феррис ДОрр.

— С чего вы взяли?

— Это хорошо. Не люблю евреев.

— Мои предки вполне разделяли ваше мнение. Именно поэтому они никогда не соглашались работать на род Давидов. Ирод — это совсем другое дело.

На экране появилась лысина, в которую очень вовремя запустили грейпфрутом.

— О, они выступают на телевидении! — воскликнул довольный Чиун. — Я видел их в каком-то фильме. Они должно быть, страшно популярны!

— Эти? Три клоуна — кажется, их так зовут.

— Он просто восхитительный! — заявил Чиун, усаживаясь на диван и расправляя складки кимоно так, чтобы оні укрывали колени.

Феррис ДОрр наблюдал, как трое мужчин колотят друг друга набором разного рода тупых предметов, бегают друг за другом по дому и в довершение всего поливают друг друга чернилами.

Мастер Синанджу смеялся как дитя.

— Обожаю этих ребят! Они такие... такие...

— Идиоты, — подсказал Феррис ДОрр.

— Американцы, — поправил Чиун.

— У вас что, американские вкусы?

— Американские вкусы — дело наживное, но я к ним уже приближаюсь.

— Что ж, в таком случае, на вашем месте я бы сменил гардероб. Вы одеты, как педик.

Мастер Синанджу сдержал гнев и не стал сердиться на белого металлурга. Вне всякого сомнения, тот никак не мог оправиться от воздействия своей лаборатории.

— Увы, у меня осталось всего одно приличное кимоно, — грустно сказал он. — Вы случайно не знаете хорошего портного?

— Должен же найтись хоть один хороший портной в этом городе, — предположил ДОрр.

— Когда кончится передача, обязательно сходим к нему.

— Не могу. Я должен оставаться здесь. Если вы помните, я здесь прячусь.

— Где вы будете чувствовать себя в большей безопасности, — возразил Чиун, — один в этом доме, куда беспрепятственно могут войти любые убийцы, или на улице в сопровождении Мастера Синанджу?

Феррис ДОрр припомнил, как не мог сдвинуть с места распылитель и как Чиун без каких-либо видимых усилий вывел его из лаборатории.

— Хорошо, я вызову машину, — только и сказал он.

Глава пятнадцатая

На столе Харолда В. Смита зазвонил телефон.

Вздрогнув, Смит оторвался от своего экрана. Это была обычная линия, а не прямой телефон из Белого дома. Смит взглянул на часы: ровно одиннадцать. Значит, звонит жена.

И он решил не брать трубку.

Но телефон продолжал звонить, отвлекая от работы, и Смит смягчился.

— Да, дорогая!

— К кому это ты обращаешься? — дрожащим голосом спросила миссис Смит.

— Ты опять?

— У тебя есть женщина. Это больше невозможно скрывать! Сначала ты проявляешь ко мне интерес, а потом вдруг начинаешь пропадать целыми сутками. Неужели секретарша? Эта несчастная Микулка?

Харолд Смит не сдержался и прыснул со смеху.

— Харолд, что с тобой? Ты поперхнулся? Тогда передай трубку... кто там с тобой... может, она знает, как оказывать первую помощь?

— Я... я не поперхнулся! — проревел Харолд Смит. — Я засмеялся!

— А звук был такой, словно захлебнулась пулеметная очередь. Ты уверен, что это был смех?

— Абсолютно, дорогая. В моей жизни нет женщины, кроме тебя, но я благодарен тебе за то, что ты ревнуешь. У меня сегодня счастливый день.

— Сейчас ночь, Харолд. Почти полночь. Я лежу в постели. Одна. Я одна уже целую неделю. Сколько так может продолжаться?

— Не знаю, дорогая, — произнес Смит уже более спокойно. — Честное слово.

— Прекрати нажимать эти мерзкие кнопки на компьютере, пока я разговариваю с тобой!

— Что? Ох, извини!

— Неужели ты правда работаешь?

— Да, дорогая, — ответил Харолд Смит, слегка отворачиваясь от экрана.

— Важное дело?

— Очень.

— Хочешь о нем поговорить?

Харолд Смит испытал какое-то странное облегчение.

— Да, очень. Но не могу.

— Ты знаешь, что я знаю, так что можешь больше не притворяться.

— Тес, это открытая линия.

— Извини. Но ты знаешь, что я имею в виду.

— Да. Честно говоря, если бы я мог, то ты была бы единственным человеком, с кем бы я поделился. Но моя работа такова...

— Харолд, справа от меня — огромное пустое пространство. Я похлопываю по нему. Ты слышишь похлопывание? — Ее голос звучал тихо, успокаивающе.

— Да, — ответил Смит, испытывая неловкость.

— Как бы я хотела, чтобы ты лежал сейчас здесь, на этом огромном пустом пространстве!

— Скоро буду! Поверь мне: я буду дома, как только смогу. И все будет, как было.

— Как было в последнее время или как было всегда? У меня такое чувство, будто мы опять возвращаемся в прошлое. Словно я опять нетребовательная жена, а ты глубоко порядочный муж, у которого работа всегда на первом месте. Всегда. Боюсь, я уже не смогу вернуться к такой жизни.

— Нет, обещаю, что этого не произойдет.

— Я люблю тебя, Харолд.

— Я знаю. И я тоже.

— Но ты не можешь сказать эти слова. Даже после всех этих лет. Три простых слова. А, Харолд?

— Некоторые вещи не стоит говорить вслух.

— Позвони мне, пожалуйста. Как можно скорее.

— Спокойной ночи, дорогая, — спокойно ответил Харолд Смит и повесил трубку. Зря она говорила таким соблазнительным голоском. Он снова почувствовал влечение к ней. Но чтобы ее защитить, необходимо было соблюдать дистанцию.

Смит вернулся к своим делам. Он вновь почувствовал прилив сил. Ему было так трудно в последние несколько дней, когда он был заперт в своем кабинете под охраной службы безопасности “Фолкрофта”, которая сама не знала, то ли охраняет Смита от свихнувшегося больного, собирающегося совершить побег, то ли от внешних врагов.

После разговора с женой Смит почувствовал, как разочарование, которое он тщательно скрывал, улетучилось. Когда он повернулся к компьютеру, едва заметная улыбка тронула уголки его тонких губ. Его жена считала, что он по-прежнему тайно работает на ЦРУ. На протяжении многих лет он скрывал от нее свою истинную работу в “Фолкрофте”, но интуиция подсказывала ей правду. Она давно все знала, хотя и не подозревала о существовании КЮРЕ. А пока существование КЮРЕ оставалось для нее тайной, Харолд Смит не станет разрушать ее иллюзии насчет того, что она всего-навсего несчастная жена преданного своей работе сотрудника ЦРУ. И будет продолжать восхищаться ею за это.

Смит прогнал от себя мысли о жене и вернулся к делам.

Он пытался нащупать ключ к убийствам Смитов, но по-прежнему не мог нащупать никаких зацепок — общего прошлого, семейных знакомств или совместных преступлений. Между убитыми не было ничего общего, кроме того, что всех их звали Харолдами Смитами, им было за шестьдесят и убиты они были с особой жестокостью.

Все убийства носили случайный характер. Создавалось впечатление, что их совершает какой-то маньяк. Если бы правоохранительным органам стало известно о серии убийств, они бы наверняка сделали бы именно такой вывод.

Но доктор Харолд В. Смит знал, что истинной целью убийцы является именно он. Он был настолько в этом уверен, что просто находился на грани безумия. Он отдавал себе отчет в специфике своей работы, поэтому не сомневался, что будет следующим в маршруте убийцы.

Ожидание становилось все тяжелее. Смит мечтал, чтобы убийца поскорее его нашел, лишь бы кончилось это подвешенное состояние. Ему хотелось поскорее узнать, кто его враг.

Наконец он решил подойти к проблеме с другой стороны, запустил программу логического анализа и начал вводить информацию.

1. Неизвестный убийца знает имя жертвы.

2. Неизвестный убийца знает примерный возраст жертвы.

3. Неизвестный убийца выбирает жертвы на своем пути следования, а едет он по дороге.

Вопрос: Как неизвестный убийца находит очередную жертву?

Компьютер заурчал, проверяя файлы. Он обрабатывал информацию быстрее, чем какой-либо другой компьютер, за исключением разве что суперкомпьютеров Пентагона, которые щелкали цифры как орешки. Уже через минуту на экране начали появляться варианты ответов с процентом вероятности каждого из вариантов. Смит выбрал наименее вероятный из всех для контрольной проверки.

Наименее вероятно было то, что неизвестный убийца выбирал свои жертвы по телефонной книге.

Тогда Смит дал задание разделить погибших Смитов на тех, чьи имена числились в телефонной книге, и на тех, которые не числились. Немного подумав, он запросил информацию о тех, у кого не было телефона или которые проходили под другим именем.

Затем он долго смотрел на полученный ответ: оказалось, что все тринадцать жертв значились в телефонной книге того или иного штата.

— Это слишком просто, — сказал себе Смит. — Такого не может быть!

Но так оно и было. В своих расчетах Смит исходил из того, что убийца был хорошо подготовленным разведчиком, использующим для достижения своих целей большой опыт и новейшие достижения, но на самом деле он действовал грубо, непрофессионально, на основе каких-то случайных фактов. Потребовались бы месяцы или даже годы, прежде чем он добрался бы до нужного ему человека. По идее, он мог бы убить всех Харолдов Смитов в отобранной им группе, прежде чем нашел бы именно того, кого искал. Если бы вообще нашел.

Смит вошел в файлы службы социального обеспечения в Вашингтоне — хранилище данных о всех гражданах США, и запросил адреса всех Харолдов Смитов, живущих в Массачусетсе, Род-Айленде, Коннектикуте и на севере штата Нью-Йорк, то есть в тех штатах, где неизвестный убийца скорее всего должен был нанести очередной удар.

Там проживали всего три Харолда Смита, которым было за шестьдесят, но в телефонной книге значился только один — доктор Харолд В. Смит из местечка Рай, штат Нью-Йорк, директор “Фолкрофта”. Впрочем, в книге не был указан его домашний телефон.

Смита бросило в жар; по спине у него потек пот, очки запотели. Он поспешно принялся их протирать.

Если убийца действительно выбирает жертвы по телефонной книге, значит, он давно уже должен быть здесь. И вдруг в этот напряженный для психики Смита момент за окном послышалась автоматная стрельба.

Прозвучало всего несколько очередей, скорее напоминающих звук детских хлопушек, но для человека, привыкшего различать звук выстрелов, ошибки быть не могло.

Смит схватил телефонную трубку и набрал номер внешнего поста.

— Что у вас происходит? — спросил он.

— Кто-то пытается проникнуть на территорию, доктор Смит. Но, думаю, мы его отогнали.

— Как он выглядит? Опишите его!

— Подождите. Вон он! Лезет через забор.

— Лезет или уже перелез?

— Не знаю. Он так быстро двигается.

— Прошу вас, опишите его, — попросил Смит, стараясь взять себя в руки, сохраняя спокойствие, выдвинул ящик стола и достал свой старый, сохранившийся еще со времен Бюро стратегических служб пистолет сорок пятого калибра.

В трубке снова послышалась стрельба.

— Алло! Алло! — закричал Смит, зажимая трубку плечом и одновременно заряжая пистолет. Он был готов, сам не зная к чему.

— Он на территории, на территории! — услышал Смит крик охранника.

Затем послышался какой-то грохот — неожиданно упал телефон охранника. В трубке раздались скрежет шин, треск выстрелов, сердитые крики. Смит положил трубку и поднялся из-за стола.

В дверь громко постучали.

— Кто там? — спросил Смит.

— Это Гастингс! У нас тут проблемы.

— Знаю. Полагаю, кто-то проник на территорию “Фолкрофта”.

— Каковы будут ваши приказания?

— Задержать его любой ценой, в случае необходимости стрелять. Лучше ранить, если не получится — убить.

— Есть, сэр, — ответил охранник, и Смит услышал его удаляющиеся шаги, после чего погасил свет.

Сквозь большое окно ярко светила луна. Отсюда вряд ли стоит ждать нападения — стекло пуленепробиваемое, его невозможно разбить.

Смит стоял возле стола, решительный, настороженный. Должно быть, те, что сражались под Лексингтоном и Конкордом, выглядели так же, как он, — простые янки, защищающие свои семьи и дома. Хотя Смит обладал современной техникой и имел важные международные обязательства, в душе он оставался янки из Вермонта, твердо верившим в свою страну и ее принципы и готовым отдать за них жизнь.

Его потная ладонь ощущала холодок пистолета. Кто же он? — в который раз спросил себя доктор Смит. Кто был этот человек, знавший лишь его имя и возраст, с тупой озлобленностью убывавший одного человека за другим в стремлении уничтожить его, доктора Смита? И почему убийце понадобилось столько времени, чтобы его найти?

— Он уже в лифте! — донесся из-за дверей голос Гастингса.

Луна зашла за тучу і комната погрузилась в мрак. Смит сильнее сжал пистолет и выключил компьютер, чтобы его зеленое мерцание не отвлекало в ответственный момент.

Вновь раздались звуки стрельбы — настоящая перестрелка. Так и должно было быть. Однако нельзя сказать, чтобы нарушитель границы был вооружен до зубов: из коридора не доносилось ничего похожего на скорострельный автомат, только отрывистый лай пистолетов.

— Вот он! — послышался чей-то крик. — Выходит из лифта! Огонь!

На двери лифта обрушился шквал огня, и неожиданно все стихло.

— Вы убили его? — крикнул Смит, не покидая кабинета. Ему не было страшно. Просто в кабинет можно было проникнуть лишь через одну-единственную дверь, что давало Смиту все шансы сделать хороший выстрел. Один выстрел — вот все, чего Харолд Смит хотел. Или все, что ему было нужно. — Вы убили его? — повторил он свой вопрос.

— Он нас перехитрил! — откликнулся Гастингс. — Его не было в лифте! — И вдруг Гастингс издал крик, в котором явственно слышался страх: — Вот он! Вот он! — Снова послышалась стрельба.

Пули вылетали из пистолета одна за другой, пока наконец Смит не услышал щелканье: у Гастингса кончились патроны.

— Не убивайте меня! — завизжал охранник! — Только не убивайте! — Он внезапно затих, раздался звук падающего тела.

Смит сглотнул. Одно точное попадание — и все. Послышались легкие шаги. Дверь четко выделялась на фоне стены в контуре света, проникающего из приемной. У двери внизу протянулись тени — от движущихся ног. Похоже, за дверью находился всего один человек. Один человек — одна пуля. Смит приготовился.

— Открыто! — громко произнес он.

Дверь резко распахнулась, и в проеме показалась гибкая тень. Смит хладнокровно спустил курок.

И промахнулся.

Тень отпрыгнула в сторону, дверь захлопнулась, и комната снова погрузилась в темноту.

Смит прислушался, держа пистолет обеими руками перед собой. Обводя комнату дулом, он одним глазом следил за окном, едва различимым в неверном свете луны: если бы фигура промелькнула на фоне окна, Смит легко бы достал ее.

Но пришелец не появился на фоне окна — он напал с другой стороны.

Неожиданно Смит почувствовал, как кто-то схватил его оружие и вырвал из рук.

Он был совершенно беспомощен, и впервые за всю жизнь рыдание вырвалось из его груди: все кончено, он больше никогда не увидит своей жены.

— Перед смертью хочу только взглянуть на твое лицо, — сдавленно произнес Смит.

Внезапно вспыхнул свет, и Смит взглянул в самые холодные и безжалостные глаза на свете.

— Смитти, только не распускайте нюни, — сказал Римо Уильямс. — Я тоже скучал по вам.

Глава шестнадцатая

Боне Барлоу не собирался дважды повторять одну и ту же ошибку. Да, в первый раз его перехитрили, его и кузенов Люка и Бада, этого нельзя было не признать. И он честно сказал фюреру Блутштурцу:

— Полный провал.

— Я знаю — показали в вечерних новостях, — проскрипел в трубке голос Конрада Блутштурца. — Как все было?

— Мы с Люком и Бадом проникли в здание, как вы и велели, и на входе спросили Ферриса Д’Артаньяна.

— ДОрра. Его зовут Феррис ДОрр!

— Феррис ДОрр. Ну и имечко! Мы спросили, не ушел ли он домой. Просто уже было поздно, потому что мы не туда повернули и в результате потеряли три часа. От местных тут ничего не добьешься — у них такой странный акцент.

— Дальше, — поторопил его Конрад Блутштурц.

— В общем, когда охранник сказал, что этот ваш Феррис на месте, мы очень вежливо спросили, нельзя ли его повидать. Сказали, что мы его фэны. А охранник ответил: мол, нет. Мы не знали, что нам делать, и пристрелили его.

— Убили? Хорошо.

— Но никак не могли открыть дверь. Она была заперта, но в ней не было замочной скважины. У того охранника была целая связка ключей, а замочной скважины не было! Вы можете это объяснить?

— Ну а что потом?

— Мы выбили окно.

— И тогда сработала сигнализация.

— Откуда вы знаете?

— Неважно, — ответил Конрад Блутштурц. — Продолжайте.

— Ну, мы пошли его искать. Искали-искали и наконец нашли какого-то парня, который прятался в большой такой комнате со всей этой научной чепухой. Он вроде был похож на портрет этого д’Артаньяна в газете, и мы спросили, не он ли это.

— А он ответил, что нет, — устало произнес Конрад Блутштурц.

— Точно! Откуда вы знаете?

— Продолжайте.

— Ну, он сказал: нет, и мы снова пошли искать, но никого не нашли. Наверно, этот Феррис ушел домой. А тут как раз появилась полиция, и мы дали деру. Еле ушли. Кажется, Люк пристрелил одного из копов, хотя он не уверен. Как думаете, мы влипли?

Наступила долгая тишина, лишь слышался какой-то свист в трубке.

— Герр фюрер! — позвал Бойс Барлоу. У него почему-то получалось “хер” вместо “герр”, что очень раздражало Конрада Блутштурца, но он ничего не мог с собой поделать.

— Теперь всем известно, что за Феррисом ДОрром охотятся, — медленно сказал герр Блутштурц. — Его спрячут, и все будет гораздо труднее.

— Можно нам вернуться? Бад очень скучает по дому. И тут по радио невозможно поймать музыку в стиле кантри.

— Нет. Вы же сами признали, что провалились.

— Выходит этот парень, который сказал, что он не Феррис, на самом деле был Феррис?

— Да.

— Слушай, Бад, а ты оказался прав, это действительно был тот засранец!

— Бойс Барлоу, — произнес Конрад Блутштурц, — приказываю вам спрятать где-нибудь автомобиль. Найдите какой-нибудь лесок и заночуйте там, а утром мне позвоните, и я дам вам дальнейшие распоряжения.

— Надо будет снова его разыскать?

— Вот именно.

— Ладно. Я, правда, немножко боюсь, но как вспомню этого парня и как нагло он нам наврал, так просто зла не хватает.

— Постарайтесь сохранить это чувство, — сказал Конрад Блутштурц и повесил трубку.

* * *

В кабинет вошла Илза Ганс с пачкой писем. Конрад Блутштурц поднял на нее глаза. Он, как всегда, был одет в рубашку из махровой ткани — более грубая материя царапала его израненную кожу. Еще одно несчастье, причиненное проклятым Харолдом Смитом.

— Новые сведения, — проворковала Илза и уселась на ручку инвалидного кресла, наполнив ноздри новоявленного фюрера ароматом духов.

— От членов организации? — спросил он.

— Да. Из Сент-Луиса. — Илза разрезала конверт специальным ножом в форме свастики, и ей на колени высыпались вырезанные из телефонного справочника листы. — Тут тьма Харолдов Смитов! — радостно воскликнула она.

Конрад Блутштурц издал звук, выражающий раздражение.

— Почему он не какой-нибудь Занковский или Бойингтон? — грустно произнес он.

— Все не так плохо. Число тех, кому за шестьдесят, ограниченно. Здесь их всего... раз, два, три... э-э... двенадцать. Наш человек в Сент-Луисе узнал их возраст.

— Двенадцать — это слишком много. Я уже не молод и не могу остаток дней мотаться по стране, убивая Харолдов Смитов.

— Но ведь я буду с вами, и вы это знаете!

Конрад Блутштурц любовно похлопал Илзу по руке.

— Я знаю, leibchen, но сама видишь, как мало мы успели за целых два месяца.

— Мы не сдадимся! — воскликнула Илза, вскочив на ноги; глаза ее горели. — Я так рассчитывала снять с него кожу! Я хочу сделать из нее обложку для дневника. Мне кажется, прекрасная идея. А на последней странице я напишу: “В конце концов мы поймали его и украсили его кожей обложку этого дневника”.

— Нет, Илза, я не собираюсь сдаваться, только думаю, что лучше избрать другой путь. Не мы должны разыскивать их, а они должны прийти к нам.

— Как вы себе это представляете?

— Мы пригласим их к себе. Отправим приглашение всем Харолдам Смитам, каких только сможем отыскать.

— Вы хотите устроить прием?

— Нет, бойню.

Илза упала перед Конрадом Блутштурцем на колени.

— Расскажите, как все будет.

— Это всего лишь задумка. Но прежде я должен поговорить с доктором Бефлекеном. Хочу попросить оказать мне одолжение, а не просто изготовить титановые протезы. Одолжение, — повторил он, впиваясь взором в ложбинку у нее между грудей, и улыбнулся.

— Но я не могу ждать! Или Бойсу не удалось поймать Ферриса?

— Нет, не удалось. Бойс — идиот. Впрочем, лишь идиот дал бы мне возможность так быстро обрести власть на таким числом верных последователей.

— У-у. А нельзя что-нибудь сделать? Ведь вам во что бы то ни стало надо получить ноги!

— Илза, у тебя совсем нет терпения. Я согласен, излишнее терпение, как у меня, надоедает, но я обещаю: наше время скоро наступит!

— Я вот думаю, — медленно начала Илза, — после того, как мы поймаем Смита — настоящего Смита, — можно ли будет начать охотиться за евреями?

— За евреями?

— Я имею в виду настоящую охоту, а не просто пикетирование и оскорбления.

— Зачем тебе это, дитя мое?

— Как, разве вы не помните? Они убили моих родителей. Вы же сами мне говорили!

— Ах, я совсем забыл. Да, эти евреи изрубили их на куски своими мачете.

— А я считала, что они забили их до смерти, — озадаченно сказала Илза.

— Сначала они их избили, а потом уж изрезали на куски. Я не стал рассказывать тебе все подробности. Ты была тогда слишком мала, чтобы узнать все до конца, — И Конрад Блутштурц нежно погладил ее белокурые волосы. — Но ведь этот страшный поступок совершили всего несколько евреев, так почему же ты хочешь уничтожить всех евреев?

— Чтобы продолжить однажды начатое дело. Ну и что, что мы проиграли войну! Это не значит, что мы сдались. Ведь вы не собираетесь сдаваться?

— Я охочусь за одним человеком, — сказал Конрад Блутштурц, разминая железную руку.

— А что потом? Ведь у нас есть эта чудесная организация, пушки, бомбы, солдаты. Должны же мы что-то с ними делать! Просто обязаны!

— После Смита... — произнес Конрад Блутштурц. — После Смита все и обсудим. Илза, ты такая молодая, такая преданная. Это мне нравится в тебе. — И он схватил ее за правую грудь так, что чуть не раздавил, но она этого даже не заметила — просто улыбнулась.

* * *

Бойс Барлоу сделал последний глоток пива и, смяв, кинул пивную банку в канаву.

— Ха! — воскликнул он. — Вот и отлично!

— Будешь звонить герру фюреру прямо сейчас? — спросил Люк.