Дестроер (№71) - Стальной кошмар

Глава двадцатая

В течение недели весь мир пребывал в недоумении: что же сталось с Феррисом ДОрром? Чтобы выследить его, репортеры теленовостей работали сверхурочно, но все безрезультатно. ФБР воздерживалось от комментариев. И ЦРУ тоже. Министерство обороны хранило молчание. Пресс-секретарь президента, выступая в вечерних новостях специально для того, чтобы ответить на злободневный вопрос о местонахождении ученого, заверил зрителей, что тот в надежных руках.

Даже после того, как аккредитованный в Белом доме корреспондент, ссылаясь на собственного шурина как на анонимный источник, сообщил, что Ферриса ДОрра захватила проиранская группировка ливанских сепаратистов, а Белый дом отказался допустить к Феррису тележурналистов, в деле исчезновения ученого по-прежнему не было никакой ясности.

— Я знаю, где он! — твердо заявил Конрад Блутштурц, внимательно следя за выступлением пресс-секретаря президента из своего штаба в Крепости чистоты.

— Серьезно? Так где же? — воскликнула Илза, которая в этот момент снимала с него пижаму. Протез она положила на тумбочку.

— В пентхаусе в Балтиморе.

— Но его же оттуда увезли — это всем известно! — ответила Илза, насыпая в мисочку с теплой водой английскую соль. Обмакнув в воду губку, девушка хорошенько отжала ее.

— Никуда его не увозили. Ох, хорошо!.. Если бы его куда-то перевезли, телевизионщики обязательно бы пронюхали. Ведь однажды они уже его нашли. У репортеров полная свобода действий — они могут задавать вопросы, совать нос в разные досье и проводить расследование, заткнув за пояс любых детективов, хоть частных, хоть из полиции. С такими возможностями они бы давно уже что-нибудь разнюхали — везде есть утечка информации. Но они ничего не нашли, а все потому, что просто-напросто его никуда не увозили. После того, как в семичасовых новостях сообщили точный адрес его убежища, никто не может поверить, что он продолжает там находиться, но это именно так.

— Вы уверены? Приподнимите руку — я хочу протереть под мышкой.

— Если бы ДОрра куда-либо перевезли, — объяснил Конрад Блутштурц, — то сделали бы это немедленно. Но в таком случае Бойс Барлоу был бы сейчас жив. Сама рассуди: о местонахождении ДОрра стало известно вечером в четверг, и уже на следующее утро я послал туда Бойса. Он искал, где прячется ДОрр, целое утро, а может, и дольше. К тому времени, как Бойс добрался до места, ДОрра должны были уже увезти — если бы только ФБР действительно собиралось это сделать. С тех пор от Бойса и его братьев ни слуху ни духу — значит, они мертвы. Если бы Бойс погиб, пытаясь ворваться в пустую квартиру, этот случай обошел бы все программы новостей, но такого не произошло. Так что нет никаких сомнений, что Бойса убили охранники ДОрра и дело замяли, чтобы не обнаруживать истинное местонахождение ученого — единственное место, где никому не придет в голову его искать.

— В этом есть смысл. Ниже?

— Конечно. Ты же знаешь, Илза, что мне нравится.

— Что же мы предпримем?

— Отправимся в Балтимор и захватим там Ферриса с его распылителем.

— Мы вдвоем?

— Мы арийцы. Вместе мы сможем вынести любые испытания!

— Мне нравится, когда вы так говорите, — растаяла Илза.

В кассе по бронированию билетов очень извинялись.

— Извините, сэр, но сегодня ночью полетов в Балтимор не предвидится. Вот если бы вы пришли утром, мы наверняка смогли бы вам помочь. Но вы можете воспользоваться услугами других авиакомпаний.

— Я уже пытался, — прорычал Римо. — Вы моя последняя надежда. Так почему не летают самолеты?

— Все очень сложно.

— Я готов ждать всю ночь, — сказал Римо, барабаня пальцами по конторке.

Кассир вдруг заметил, что информация на экране его компьютера скачет в такт дроби, выбиваемой пальцами этого тощего клиента. Кассир постучал по компьютеру, пытаясь привести его в норму, но ничего не получилось. Напротив, дело принимало все более скверный оборот, поскольку клиент в черной тенниске барабанил пальцами все быстрее.

Кассир твердо знал, что его компьютер надежно защищен от вибрации, поэтому просто не мог взять в толк, как, барабаня пальцами, можно вызвать помехи на мониторе. Ведь помехи возникают из-за неисправности электросети — так как же пальцы человека могут влиять на электронный поток?!

И он решил ответить на вопрос клиента, несмотря на все существующие в компании запреты.

— Все рейсы отложены из-за погодных условий.

— Но ведь на улице вовсю светит солнце! — заметил Римо — сквозь огромные окна аэропорта были видны купающиеся в зимнем солнце аэропланы.

— Я имею в виду Канзас-Сити.

— Но я лечу в Нью-Йорк!

— Я понимаю, сэр, но Канзас-Сити — узловой аэропорт на нашей линии. Все наши рейсы либо начинаются, либо заканчиваются там, либо проходят через него. А там сейчас буран.

— Что-то я не понимаю, — медленно проговорил Римо. — Вы отменили все рейсы, потому что они все в Канзас-Сити?

— Я этого не сказал. Я сказал, что наш узловой аэропорт в настоящее время закрыт, потому что он весь засыпан снегом. К утру его обязательно расчистят.

— Вон там стоит самолет. Он случайно принадлежит не вашей компании?

— Нашей, сэр.

— Тогда почему бы им не воспользоваться?

— Никак нельзя. Он как раз выполняет рейс на Канзас-Сити.

— Но мы оба знаем, что в настоящее время он никуда не летит. Так почему бы не направить его в Нью-Йорк?

— Простите, но это противоречит принципам нашей авиакомпании. Все наши рейсы проходят через Канзас-Сити.

Тут кассир заметил, что светившееся на экране табло превратилось в ярко выделяющееся на черном фоне зеленое пятно. Нет, это переходит всякие границы!

— Балтимор и Нью-Йорк находятся на Восточном побережье, — сообщил Римо кассиру. — Неужели вы хотите сказать, что по дороге из одного в другой я должен сделать крюк длиной в тысячу миль?

— Да, так принято в нашей авиакомпании. Так намного эффективнее.

— Неужто такое возможно? — удивился Римо.

— Чтобы сократить транспортные расходы, акцизные сборы и дополнительные местные налоги на топливо, все наши самолеты заправляются в Канзас-Сити. Дополнительное расстояние целиком компенсируется заправкой в Канзасе.

— Тогда все понятно. А как другие компании?

— Полагаю, они все прогорели. Отмена государственного регулирования и все такое...

Римо взглянул на кассира и перестал барабанить пальцами. Зеленое пятно в центре экрана внезапно взорвалось, как фейерверк. Когда маленькие зеленые искорки улеглись, кассир увидел, что они вновь приобрели вид букв и цифр, и издал вздох облегчения. Но приглядевшись, он увидел, что все данные на дисплее были почему-то необъяснимо искажены.

А тем временем его клиента и след простыл.

* * *

Римо пришлось прождать целый час, прежде чем ему удалось добраться до телефона-автомата. Очереди к автоматам были в этом аэропорту еще длиннее, чем к кассам. Но хоть, слава Богу, телефоны работали.

Римо позвонил доктору Харолду В. Смиту — с оплатой разговора абонентом.

— Римо? Что вы имеете сообщить?

— Ничего, — ответил Римо. — Если помните, я больше на вас не работаю.

— Да, конечно. Но со слов Чиуна я понял, что вы как бы неофициально присоединились к нему.

— Забудьте, что сказал Чиун. Вы должны немедленно с ним поговорить. Его обманули, как юнца. Послушайте, Смитти, я лично хочу вернуться в Синанджу, но вот застрял в Балтиморе. Рейсов не будет до утра, а то и дольше. Можете мне помочь? Например, прислать вертолет?

— Ни один вертолет не сможет перевезти вас через Тихий океан.

— Слава Богу, мне это известно. Я всего лишь хочу выбраться из Балтимора. Хорошо?

— Ничего хорошего. Я отвечаю за деньги налогоплательщиков. Меня могут обвинить в злоупотреблении властью, если я использую хотя бы один цент на непроизводственные нужды. Вы больше не являетесь нашим сотрудником и сами это признаете. Извините, но я не могу оплатить ваши расходы по возвращению в Корею.

— Это ваше последнее слово?

— Вы можете пересмотреть свое решение и не уезжать. Есть дело, о котором я говорил: кто-то пытается меня убить.

— Как я его понимаю! — произнес Римо сквозь зубы.

— Извините, Римо, — сухо ответил Смит, — но я не разделяю вашу точку зрения.

— Крайне вам признателен. — Римо повесил трубку.

Сзади послышался возмущенный вопль очереди.

— В чем дело? — поинтересовался Римо.

— Вы сломали телефон, — объяснила какая-то тощая тетка.

Римо оглянулся: трубка представляла собой кусок мятой пластмассы, прилипшей к наборному диску.

— О, извините, — робко проговорил Римо.

— Вам хорошо говорить — вы сами-то уже позвонили!

— Я же попросил извинения!

Возле здания аэропорта Римо попытался заказать такси, но ему недвусмысленно дали понять, что это невозможно.

— Но почему? — удивился Римо.

— Во-первых, свободных такси нет. А во-вторых, мы не принимаем золотые слитки. Прошу немедленно убрать это со стойки!

Римо убрал слиток в карман.

— У вас есть кредитная карточка или какой-нибудь документ? — спросил администратор.

— Нет. А если бы был, так что? Вы же сами сказали, что свободных такси нет.

— Правильно. Но если бы у вас была кредитная карточка, мы смогли бы поставить вас на очередь, и вы бы утром уже получили такси.

— Возможно, утром я улечу, так что такси мне не понадобится.

— Клиент всегда прав, — сообщил Римо администратор.

Тогда Римо решил провести ночь в кафе аэропорта. Оно было переполнено. В закусочных тоже яблоку негде было упасть. Впрочем, Римо не собирался есть: его тонкая нервная система была бы выведена из строя малейшим кусочком гамбургера или картофеля-фри.

— Ладно, черт с ним, — пробормотал он и принялся ловить такси, которое отвезло бы его назад в Балтимор. — Уж лучше с Чиуном, чем так мучиться.

Но свободных такси не было, и Римо пришлось проделать весь путь до города пешком.

* * *

В ту ночь Мастер Синанджу не спал. Просто не мог уснуть, как ни старался. Боль была слишком сильной. Даже теперь, когда его ученик находился за много тысяч миль от него, возвращаясь в Корею. В глубине души Чиун тоже мечтал вернуться в Корею, в страну, где родился и вырос. Конечно, с Синанджу у него было связано много тяжелых воспоминаний — о суровом отце, познакомившем его с искусством Синанджу, о злой жене и ее неблагодарных родственниках и о том стыде, который ему пришлось пережить, когда в старости он остался без ученика, способного продолжить традиции Синанджу.

Римо — вот кто избавил его от этого стыда. Римо стал для Чиуна сыном, которого он был лишен. Поначалу Чиун не очень усердствовал в том, чтобы сделать из Римо настоящего наемного убийцу для КЮРЕ: он был белый, то есть по определению неспособен к учению. Из-за своей никчемности он был не в состоянии усвоить наиболее ценные стороны Синанджу. Но даже когда Чиун начал уважать Римо, он не старался узнать его как человека. Римо был белым, поэтому он был обречен на неудачу. Какой смысл становиться друзьями, когда Римо все равно рано или поздно погибнет.

Так и случилось: во время выполнения задания Римо погиб. Но Чиун, почувствовав произошедшие в нем изменения, оживил его. Из царства мертвых Римо вернулся менее белым, чем был при жизни. Он вернулся настоящим жителем Синанджу.

Вот тогда-то Чиун понял, что судьба дала ему в руки более замечательное будущее для Синанджу, чем он мог даже мечтать. Дала Чиуну Опальному, престарелому Мастеру, которому давно пора было бы выйти на пенсию, но он продолжал жить в варварской стране, настолько отсталой, что даже Великий Ван не имел о ней ни малейшего представления. Чиун понимал, что он взял под свою опеку величайшего Мастера, истинное воплощение Шивы-Дестроера.

Чиун все сердце вложил в обучение Римо, и Римо постепенно овладевал премудростями Синанджу. И вот он сам стал Мастером, связанным с деревней традициями и честью.

Чиуну и в голову не могло прийти, что согласие Римо поселиться в Синанджу станет для старого Мастера самой большой болью в жизни: неблагодарные односельчане игнорировали его, Римо забросил его ради девчонки. И вот все, ради чего он жил, обратилось в прах.

Не решаясь даже самому себе признаться в своем горе, он отправился в Америку и хитростью заставил Харолда Смита подписать с ним годовой контракт. Он был уверен, что Римо последует за ним, и не ошибся.

И вот теперь Римо снова покинул его. Он возвращается в Синанджу. Один. И Чиун не увидит его как минимум год, а то и больше.

Мастер Синанджу подошел к окну. В небе ярко светила луна. Наверно, подумал Чиун, та же луна сейчас светит и на самолет, уносящий Римо назад в Синанджу, и эта мысль как бы сделала его ученика ближе.

Чиун был уверен, что привязанность Римо к нему окажется сильнее любви к Ма Ли, но он заблуждался, и вот теперь придется расплачиваться за ошибку — целым годом разлуки.

Тут Чиун услышал, как открылась дверь лифта, и вытянул голову в сторону двери.

Послышались мягкие шаги по ковру. Нет, не тяжелая поступь кованых американских ботинок или топот босых ног — это было легкое скольжение, свойственное лишь одному человеку на свете помимо самого Чиуна.

Мастер Синанджу выскочил в холл прямо в ночном кимоно.

— Римо, сынок! Я знал, что ты вернешься, — ведь ты не можешь жить без меня!

— Рейс отложили, — горько произнес Римо. Мастер Синанджу был потрясен. Мгновение помедлив, он захлопнул перед носом Римо дверь, словно оскорбленная в лучших чувствах старая дева.

— Я не хотел тебя обидеть! — раздраженно крикнул Римо.

Но ответа не последовало.

— Послушай! — снова крикнул Римо в закрытую дверь. — Давай договоримся так. Я побуду здесь, пока не уладится дело с этим Феррисом, а потом мы вместе пойдем к Смиту и обо всем договоримся. Идет?

Дверь осторожно приоткрылась. В дверном проеме стоял Чиун, и лунный свет серебрил седые пряди его волос. Лицо его было безучастно, руки сложены на груди.

— Идет, — проговорил он, и лицо его просияло.

Глава двадцать первая

Илза Ганс в последний раз объехала дом.

— Похоже, все чисто, — сказала она через плечо. Сквозь стекла, за которыми он был невидим, Конрад Блутштурц внимательно осмотрел местность. В холле Лафайетт-билдинг не было видно никакой охраны, не наблюдалось и замаскированных агентов ФБР — ни возле здания, ни в машинах. Все было спокойно.

Дело происходило ночью — в самое подходящее время. Они все прекрасно рассчитали.

— Паркуйся, — приказал он Илзе, развязывая ремни, закреплявшие инвалидное кресло во время движения.

В очередной раз объезжая дом, Илза пыталась отыскать то место, где краской был нарисован специальный знак — всем понятный символ “Только для инвалидов”.

Но неожиданно ее подрезал синий “мерседес”.

— Он занял наше место! — воскликнула Илза.

— Кто и что занял? — переспросил Конрад Блутштурц.

— Наше место! “Только для инвалидов”, — ответила Илза. — Он знал, что я собираюсь там встать, и опередил меня!

— А еще есть место, где можно встать? — нетерпеливо осведомился Конрад Блутштурц.

— Нет, — грустно сказала Илза. — Тут было только одно.

Конрад Блутштурц в раздражении стукнул кулаком по ручке кресла.

— Почему всегда только одно место?! — заорал он. — Что они себе думают в этой стране? Почему они считают, что инвалиды должны путешествовать по одному?!

— Что мне делать? — простонала Илза.

— Мы должны встать здесь! Где-нибудь поблизости еше есть место для парковки?

— Нет. Но даже если бы и было, нам туда все равно не встать — слишком мало места.

— Тогда иди на таран.

— Хорошо.

Илза развернулась, так что задние колеса уперлись в противоположный тротуар, и направила фургон прямо в багажник “мерседеса”, занявшего место для инвалидов. Водитель как раз выходил из машины. Фургон резко рванулся вперед.

Он врезался в “мерседес”, словно танк, каковым он, по сути, и являлся, поскольку был изготовлен из бронированных, пуленепробиваемых материалов, и, вытеснив “мерседес”, успешно занял место стоянки.

“Мерседес” вылетел вперед, сбив с ног водителя. Тот с трудом поднялся, извергая проклятия.

— Эй! Вы что, с ума сошли?!

— Это место для инвалидов! — возмущенно крикнула Илза. — Может быть, вы инвалид?

— Девушка, сейчас глубокая ночь!

— Возможно, вы и не подозреваете, что с заходом солнца конечности у них не отрастают, — язвительно заметила Илза, вылезая из машины.

— Я юрист, и вы у меня ответите за это!

— Он слишком шумит, — произнес Конрад Блутштурц. — Прикончи его.

Илза потянулась за пистолетом.

— Нет, — прошипел Конрад Блутштурц. — Тихо.

— Верно, — согласилась Илза, доставая из бардачка нож для резки бумаги в форме свастики. Его острые края страшно блеснули в лунном свете. — Лови! — крикнула она.

И водитель “мерседеса” поймал — прямо в горло. Он попытался вынуть нож из шеи, но лишь изранил в кровь руки. Издав сдавленный крик, он упал в канаву в предсмертной агонии.

— Это будет ему хорошим уроком, — сказала Илза, открывая дверцу фургона. — Невоспитанный негодяй!

Конрад Блутштурц въехал на платформу гидравлического подъемника. Илза нажала какие-то кнопки, и тяжелая платформа сначала выдвинулась вперед, а затем плавно опустилась на землю.

Конрад Блутштурц быстро поехал к дому.

— Скорей! — бросил он на ходу.

— А как быть с этим? — спросила Илза.

— Он похож на арийца. Так пусть он умрет достойно. Илза приставила пистолет к самому виску трупа, чтобы приглушить звук выстрела, и со словами “бай-бай” спустила курок.

— Черт! Забрызгалась, — пожаловалась Илза, оглядывая свою белоснежную блузку.

— Не стой так близко к тем, кого убиваешь, если хочешь остаться чистенькой. Пошли!

* * *

Феррис ДОрр спал, и ему снился сон. Этот сон он часто видел в детстве. Снилось ему, что он человек-пряник, а какие-то злые люди со странными голосами хотели испечь его в огромной печи.

Каждый раз, когда они вынимали его и запускали пальцы в покрытый глазурью живот, украшенный огромными горошинами “M&M’s”, Феррис пытался объяснить им, что они не за того его приняли.

— Суйте его назад — он еще не готов, — говорили тогда они, а Феррис вновь и вновь выкрикивал слова, которым они отказывались верить.

Проснулся он весь в слезах, повторяя:

— Я не еврей! Не еврей!

И вот впервые в жизни на его жалобу ответил чей-то голос. Голос был хриплый, явно стариковский, и в этой хрипотце Феррис распознал гортанный акцент, мучивши и его во сне.

— Конечно же, нет, — произнес голос. — Ты Феррис ДОрр, талантливый металлург, а я Конрад Блутштурц. Я пришел поручить тебе великую миссию.

Неожиданно в комнате вспыхнул свет, и Феррис увидел говорящего. Это был жуткий старикашка с железной рукой, которую он то сжимал, то разжимал. Железная рука издавала звук, напоминавший жужжание бормашины. Старик сидел в инвалидном кресле, вплотную приблизив к Феррису лицо.

Тут Феррис подскочил как ужаленный, потому что как бы ни был страшен сам старик, но одеяло, укрывавшее обрубки ног, было еще страшнее — в самом его центре красовался фашистский знак.

Юная блондинка, стоявшая возле старика, тоже имела подобный знак. У нее была повязка со свастикой на правой руке. Та же рука сжимала пистолет, направленный Феррису прямо в лицо.

— Могу себе представить, какие чудные сны снились тебе, раз ты в темноте разглядел все цвета. От страха Феррис ДОрр лишился дара речи.

— Мамочка, — только и вымолвил он.

* * *

— Спасибо, что накормил, — произнес Римо. Небрежно махнув рукой, Чиун протянул официантке карточку “Америкен экспресс”. Сегодня на нем был темно-бордовый с золотом костюм и розовый галстук.

— Ты же сказал, что ничего не ел, — сказал Чиун. — А теперь ты сыт.

Официантка взяла карточку и заполнила формуляр. Затем поместила карточку и формуляр в специальный аппарат и провела туда-сюда считывающим устройством, издавшим громкий чмокающий звук.

— Подпишите, пожалуйста, здесь, — попросила она Чиуна.

Мастер Синанджу взял протянутую ручку, с сияющим видом поставил свою подпись и принялся терпеливо ждать. Когда ему вернули карточку и формуляр, он аккуратно убрал карточку в бумажник, а формуляр выкинул в ближайшую урну.

— Видал! — обратился он к Римо, едва они оказались на Улице. Было четыре утра, и обычная городская суета еще не началась.

— Да, папочка.

— Я вот о чем подумал, — продолжал Чиун. — Как-то не верится, что американцы такие дураки и не понимают, что я все-таки должен платить за товары и услуги.

— Да неужели?

— Мне кажется, не такая уж эта карточка и необыкновенная.

— А в чем же тогда дело?

— Конечно же, все дело в моем имени.

— В твоем имени?

— Ну да. Видишь, на этой золотой карточке написано:

“М. С. Чиун”. То есть мое имя. В нем-то и заключается все волшебство. Это сродни существовавшим в Египте печатям, позволявшим простолюдинам узнавать особ королевской крови. Я даю свою карточку, они смотрят на имя и понимают, что имеют дело с Мастером Синанджу. Затем просят меня расписаться — подпись служит опознавательным знаком, как когда-то египетские печати. Поэтому-то у меня и не просят золота.

— Пожалуй, в твоих рассуждениях что-то есть, — добродушно заметил Римо.

— Значит, Америка в полной мере признала меня. Должно быть, это Смит. Да, так и есть. За то недолгое время, пока мы не служили у него, он, должно быть, решил, что наша работа не является больше тайной, и рассказал всем, как замечательно проявил себя Мастер Синанджу. Ну и, конечно, младший Мастер.

— Конечно, — пряча усмешку, согласился Римо. — Кстати, что Смит сказал насчет тел?

— Каких тел?

— Тех троих, кого ты убил, похитителей. Смиту удалось установить, кто они такие?

— Он сказал как-то неопределенно. Вроде это малозначительные фигуры. Не помню точно.

— Странно, обычно его компьютеры могут безошибочно установить личность по отпечаткам пальцев или по зубным пломбам.

— Наверно, это какие-то пешки, — ответил Чиун, в глубине души надеясь, что Смит ничего не узнает о трех трупах в мусорном баке. — Да и вообще, какая разница?

— Если знать, кто они, можно было бы выяснить, на кого они работают.

— Почему ты об этом вспомнил?

— Вот думаю, правильно ли мы поступили, оставив Ферриса одного.

— Подумаешь. Феррис дрыхнет, а Смит всех предупредил, что металлурга охраняет сам Мастер Синанджу. Наша репутация сделает все за нас.

Римо открыл было рот, чтобы возразить, но, завернув за угол, вдруг увидел Ферриса ДОрра.

Феррис действительно спал, но спал он почему-то на руках у старика в инвалидном кресле. А кресло вместе со стариком и всем прочим как раз въезжало в поджидавший на стоянке фургон. Подъемником управляла светловолосая девчонка, одетая в некое подобие военной формы. Рядом с инвалидным креслом на платформе подъемника покачивался уже знакомый Римо титановый распылитель.

Блондинка захлопнула боковую дверцу и прыгнула в кабину.

— Ферриса украли! — крикнул Римо.

Фургон выехал с места парковки и помчался по улице. Римо бросился вслед, но вдруг заметил мужчину, лежащего возле выброшенного на тротуар покореженного “мерседеса”.

— Папочка, он мертв, — едва выговорил Римо.

Чиун не ответил, но Римо словно не заметил этого — он увидел торчащий из шеи трупа странный сверкающий предмет. Он вытащил предмет и тут только заметил, что держит в руках свастику с острыми, как у бритвы, краями.

Возле Римо раздался визг тормозов.

— Скорей! — позвал чей-то голос.

Римо поднялся. За рулем никого не было. Римо приподнялся на цыпочки. Внутри сидел Мастер Синанджу и размахивал руками. Головой он едва доставал до приборного щитка.

— Быстрей! — нетерпеливо повторил Чиун. — Не то уйдут!

Римо прыгнул в кабину, и автомобиль на полной скорости понесся вперед, виляя, как пьяный тигр.

— Где ты научился водить? — поинтересовался Римо.

— Там.

— Где там?

— Там, где я тебя подобрал.

Тут только Римо заметил, что мотор чихает.

— Подожди! Ты хочешь сказать, что не умеешь водить?

— А чего тут уметь! — Чиун чуть приподнялся на сиденье, чтобы руль не загораживал ему обзор. — Направь машину — она и поедет.

— Все верно, — подтвердил Римо, одной рукой хватаясь за руль. — Я помогу тебе направлять.

— Еще можешь помочь мне тормозить, — сказал Чиун, на двух колесах заворачивая за угол.

— А что с тормозами? — спросил Римо.

— Ничего. Просто я не достаю ногой до педали. Римо резко выбросил ногу вперед, и машина остановилась, едва не врезавшись в почтовый ящик. Выбравшись из машины, Римо перемахнул через капот.

— Подвинься!

Мастер Синанджу демонстративно сложил руки на груди.

— Если ты не дашь мне вести, мы пойдем пешком!

— Отлично. Тогда я скажу Смиту, что это ты упустил Ферриса.

Чиун отодвинулся, и Римо сел за руль. Машина рванулась вперед.

— Этого бы ни за что не случилось, если бы ты не захотел есть, — пробурчал Чиун.

— Давай не будем, — ответил Римо, нажимая на газ. Наконец он обнаружил фургон — тот двигался по встречной полосе. Римо переехал разделявший полосы бордюр и резко развернулся.

— А я всегда считал, что правилами это запрещено, — сказал Чиун, но Римо не обратил на него внимания. Съехав с автомагистрали, Римо помчался вдогонку за фургоном.

Через полмили фургон снова появился в поле зрения, и Римо прибавил газу. Фонари проносились мимо с космической скоростью. Но догнать фургон оказалось удивительно легко. Блондинка за рулем высунула язык, чтобы их подразнить, но даже после этого продолжала ехать со скоростью шестьдесят пять миль в час.

Но стоило Римо попытаться столкнуть фургон на обочину, как он понял причину. После удара о фургон на левом крыле появилась огромная вмятина, а мощный автомобиль даже не сдвинулся с места. Он был слишком тяжелым — и для того, чтобы ехать с большой скоростью, и для того, чтобы его можно было повредить.

— В кино все показывают по-другому, — заметил Чиун.

Римо снова попытался пойти на таран, но на этот раз фургон первым атаковал его. Руль дернулся. Чтобы выровнить передние колеса, Римо попытался его повернуть, но он вырвался у него из рук.

Тогда Римо ударил по тормозам, и машина закружилась, как огромный железный волчок. А фургон спокойно продолжил свой путь.

Наконец, выбив сноп искр из ограждения для потерявших управление машин, их автомобиль остановился, и Римо с Чиуном покинули его железный скелет.

— Ты в порядке? — спросил Римо Чиуна. Чиун поправил свой розовый галстук. — Конечно. Как ты мог позволить им уйти? Мне будет стыдно перед Императором Смитом.

— Да это же настоящий танк! — воскликнул Римо. — Давай попытаемся найти телефон.

— Я не собираюсь сообщать Императору Смиту о провале, — заявил Чиун.

— Тебе и не придется это делать. Я сам.

— Идет. Только не забудь сказать, что это ты во всем виноват. Я же предупреждал тебя, что лучше мне остаться за рулем.

Феррис ДОрр проснулся. Он лежал на раскладушке в обитом плюшем фургоне. Нестерпимо болело плечо. Последнее, что он запомнил, — блондинка ввела ему в вену какой-то препарат.

— Ox, — произнес Феррис.

Тут его внимание привлекло механическое гудение, и он увидел старика из своего ночного кошмара.

— А-а, мистер ДОрр, рад, что вы проснулись.

— Где я?

— Какая разница. Для вас имеет значение лишь то, что мы почти приехали домой.

— Ко мне домой?

— Нет, ко мне, — ответил старик. — Уверяю вас, мы скоро приедем. Просто Илза сейчас выполняет одно задание.

Через несколько минут блондинка снова была за рулем.

— Вот все, что я смогла найти, — выдохнула она, протягивая ворох бумаг. — В большинстве будок телефонных книг просто нет! Ну что за люди! Совсем совесть потеряли!

Взяв бумаги в железный кулак, Конрад Блутштурц бегло их просмотрел и покачал головой.

— Как же их много! — с отвращением произнес он, швырнув бумаги на пол.

Один листок опустился на одеяло, которым был укрыт Феррис. Это оказалась страничка из телефонного справочника. Оглядевшись, Феррис увидел, что по всему салону были разбросаны такие же листки. И как ни странно, на всех было одно и то же имя — Смит.

Когда фургон тронулся, Феррис ДОрр натянул одеяло на голову и до боли зажмурил глаза. Ему так хотелось надеяться, что он проснется сейчас в своей спальне в пентхаусе, но он знал, что это только мечта.

Глава двадцать вторая

Доктор Харолд В. Смит проснулся от первого же звонка. Просыпался он всегда одинаково — так зажигается электрическая лампочка. Какую-то долю секунды он еще продолжал лежать, но сообразив, что находится в своем кабинете в санатории “Фолкрофт”, немедленно вскочил. Часы, которые он не снимал даже перед сном, показывали четыре часа сорок восемь минут. Смит снял трубку.

— Да, — произнес он голосом, от которого, как от лимона, сводило челюсть.

— Смитти? Говорит Римо.

— Слушая вас, Римо. — Голос Смита продолжал оставаться безразличным.

— Феррис пропал, — быстро сообщил Римо. Рука Смита сильнее сжала трубку.

— Что?

Римо начал было отвечать, но тут в трубке послышался голос Чиуна.

— Не беспокойтесь, Император, Феррис не вполне пропал.

— Где он сейчас?

— Мы не знаем.

— Значит, пропал.

— Нет, его просто перевезли в другое место. Сейчас Римо расскажет, какой промах он допустил. Только прошу вас не наказывать его слишком строго.

— Спасибо, Чиун, — послышался отдаленный голос Римо, а затем Смит услышал, как они оживленно что-то обсуждают по-корейски. Он решил подождать окончания дискуссии, поскольку понимал, что они все равно не станут его слушать, пока не решат все между собой. Наконец снова заговорил Римо: — Смитти, его похитили. Мы видели, как это произошло, но похитителям удалось скрыться. У них фургон из настоящей брони.