Им тогда здорово досталось, однако мощный мотор пиратской лодки позволил ей вовремя смыться и не пойти на дно. Она, впрочем, не получила серьезных повреждений, что нельзя сказать об одном из китайцев – его задело очень сильно. Теперь он лежал на койке и хотел поскорее умереть, чтобы прекратились его мучения. Остальные ждали того же самого. После его смерти им не оставалось ничего другого, кроме как выкинуть тело за борт. А сейчас они даже не могли облегчить его страданий, поскольку давно опустошили свои запасы опиума.
Радар, который они установили недавно на своем судне, работал вовсю, и главарь пытался разобраться в его тайнах, словно маленький ребенок – в новой игрушке. При любом удобном случае он смотрел на маленький экран и сегодня обнаружил на нем четкий сигнал того, что к северу от них появилось какое-то судно. Оно перемещалось по экрану едва-едва, а это свидетельствовало о том, что судно это – либо груда плавучего хлама, либо маломощное, либо с поломкой. Они, правда, и сами едва тащились из-за ненастья, но были уверены, что скоро погода изменится. Вот тогда они настигнут это маленькое пятнышко на экране и как следует его распотрошат. Если это – прогулочное судно, добыча будет богатой, как два года назад, когда они напали на австралийский ял, шедший в Манилу. Его хозяином был богатый ювелир, с женой которого еще целую неделю после этого развлекалась команда, прежде чем бросить ее акулам. На запястье у главаря до сих пор сверкали украшенные бриллиантами часы, снятые с теплого еще бедняги-ювелира. Когда дело было сделано, они хотели потопить двадцатиметровое судно, но оно никак не хотело идти на дно. Пираты крайне удивились, узнав несколько месяцев спустя, что японский танкер все-таки обнаружил это судно – заброшенным, но с целыми мачтами и парусами.
Гражданское судно станет неплохим прощальным призом перед уходом на пенсию, подумал главарь. Береговую охрану в Патайя уже успели как следует «подмазать», так что она не полезет к ним на борт. В безопасном возвращении можно было не сомневаться. Они проведут несколько веселых месяцев среди отдыхающих на побережье, а ссориться с законом им было больше не с руки – теперь пиратов стали вытеснять из моря военные корабли.
Ненастная погода загнала команду в каюты, и, выполняя приказ главаря, пираты чистили и приводили в порядок оружие. По его расчетам, они должны были догнать медленно плывущую яхту к исходу дня. Главарь любил такого рода ожидание: предчувствие драки горячило ему кровь. Пристальным взглядом морской разбойник всматривался в экран, и при мысли о том, что скоро он, наконец, увидит свою последнюю жертву и как следует пошарит у нее на борту, на его задубевшем от непогоды лице расплылась широкая ухмылка.
20
Когда зазвонил телефон, сердце Мардж сразу сказало ей, что это – он. Видимо, внутри себя она хотела и ждала его. Она скучала о его прикосновениях с того самого полудня в ее парижском гостиничном номере три недели назад. После ее отъезда из Европы Майк несколько раз звонил ей, но их беседы были торопливы. Мардж не любила телефон еще с тех пор, как Клэй начал службу в ВВС, особенно когда его часть базировалась в Турции и он выполнял полеты над территорией Советского Союза. Ей было трудно говорить с людьми по телефону, и она всегда старалась сделать эти беседы как можно лаконичнее.
Теперь она была в Атланте и, услышав в трубке голос Майка, сразу поняла, что он – здесь. Еще накануне он позвонил ей и сообщил, что приезжает, вот только не сказал, зачем.
– Я в аэропорту, – произнес он. – Буду у тебя минут через двадцать.
Дрожь возбуждения охватила ее тело при звуке этого голоса. В школе у ее дочери началась новая четверть, поэтому теперь Мардж находилась дома одна. Жаль, что он не сказал номер рейса, она бы обязательно встретила его, подумала Мардж, но тут же сообразила, что им не следовало появляться вдвоем. Ее здесь слишком хорошо знали, а это все же была Джорджия.
Как ей хотелось идти с ним рядом по какому-нибудь из парижских бульваров, чтобы никто не узнавал их и не обращал на них внимания! Мардж снова начинала мечтать. Нет, она не любила Майка, а просто использовала его, вот и все, и рано или поздно, он, конечно, об этом узнает. Впрочем, эта история в любом случае не могла бы продолжаться долго. Они принадлежали к разным слоям общества, он был офицером ВВС и, кроме того, женат. И если он хотел сохранить свою службу, он должен беречь свой брак.
Еще с тех далеких дней, когда Майк начинал свой путь на скромной ферме во Флориде, он решил, что непременно повидает мир. Он был тщеславен, но Картеры из Уэстчестера Дайари были не того поля ягоды, что Уэйны-Тернеры, поэтому до Парижа Майку пришлось добираться собственным ходом – через Корею и другие военные американские базы, разбросанные по всему миру.
Интересно, сколько продлится их связь, думала Мардж. Наверное, до тех пор, пока они будут нужны друг другу. И тут она услышала звук подъехавшего такси и, отодвинув занавеску, увидела выходившего оттуда Майка с атташе-кейсом в руках. Другого багажа у него не было. Майк шагнул к крыльцу, и сердце Мардж неистово заколотилось. Ему не пришлось звонить – Мардж сама распахнула дверь и впустила его внутрь. Она обняла его и прижала спиной к стене:
– Я так скучала по тебе, тигр, – прошептала она. – Время тянулось долго, а здесь – так одиноко.
– Везде одиноко.
– Ты надолго?
Он не ответил. Его что-то тревожит, поняла она, но не стала ничего выпытывать и повела в гостиную.
– Хочешь выпить?
– Нет, спасибо. Я немного перебрал, когда летел сюда. На этих линиях неплохо обслуживают…
Мардж закрыла ему рот поцелуем. Вот уже много часов она жила этим предчувствием греха.
– Мне не терпится, – прошептала она.
– О чем ты?
– Пошли, – приказала она ему внезапно охрипшим голосом. – Сейчас узнаешь.
– Только не здесь, Мардж, не в этом доме.
– Не думай об этом, Майк, Клэй никогда не жил здесь. Он даже не видел этот дом. – Майк смотрел на нее озадаченно.
– Может, я и веду себя, как шлюха, но, по крайней мере, не лгу. Я хочу тебя, прямо сейчас. Никогда не думала, что смогу произносить такие вещи вслух и… и не чувствую за это вины.
Мардж стащила с него пиджак, и в тот же момент они оказались лежащими на ковре. Она набросилась на него, как будто хотела задушить. Перелет через Атлантику, выпитый алкоголь, усталость и даже то, что он собирался сообщить ей, – все это куда-то исчезло, когда их тела стали биться друг о друга – снова и снова. Ее страсть была неистовой и быстрой, и взлетев на самый пик наслаждения, она издала громкий крик, а затем упала на него и… рассмеялась.
– Это было неосмотрительно с моей стороны, – сказала Мардж с улыбкой, – так нагло посягнуть на государственную собственность. Думаю, ты не откажешься от ванны. Пойду-ка, приготовлю ее для тебя.
Они поднялись по лестнице. Майк смотрел, как она открывает краны, выливает в ванну бальзам для купания и голубая пена поднимается из бурлящей воды. Пока он лежал в ванне, Мардж разбирала его одежду. В этот момент ему хотелось только одного – спать, но вначале он должен был поговорить с ней. Было еще мало времени, но долгие часы напряжения и ожидания встречи с Мардж вымотали его. Теперь он лежал в горячей воде, и глаза его слипались. Наконец Мардж помогла ему выбраться из ванны, насухо вытерла и повела в спальню.
– Надо поговорить… – пробормотал Майк.
– Успеется, мой большой непослушный ребеночек, – ответила она, заботливо укрывая его.
На ее туалетном столике лежала пачка нераспечатанных писем и телеграмм с выражением соболезнований, но они могли и подождать. Ведь, в конце концов, Клэй был жив.
Когда Майк наконец проснулся, уже вечерело. Пошевелившись, он случайно дотронулся рукой до тела спавшей рядом Мардж. Она тоже открыла глаза, перевернулась в постели и, включив ночник, посмотрела на Майка.
– Господи, уже поздно, – сказал он.
– Нет, просто ты еще не привык ко времени после перелета.
Майк сел, теперь уже окончательно проснувшись.
– Послушай, Мардж. Насчет этого расследования… Это черт знает что. ВВС желают знать, что собирается предпринять Клэй. Он не вернулся на базу, хотя у него была такая возможность. Согласно последней информации, которой мы располагаем, он погрузился на яхту, принадлежащую некоему канадцу, и заставил его отплыть на следующий же день после того, как тот высадился на берег. Мы пытаемся связаться с официальными лицами в Ванкувере, но это не так просто, поэтому у нас нет представления о том, куда он направляется. А у тебя?
– Никакого. Да и как он может куда-то направляться, он же в плену!
– Вьетнамец, у которого ночевал Клэй, заявил, что когда он садился на яхту, то был вполне свободным человеком.
– А что это за яхта?
– Нам пока ничего не известно.
Мызнаем только, что он там был и отплыл на этой канадской яхте вместе с вьетнамской женщиной.
– С женщиной? С какой еще женщиной? Клэй – с вьетнамкой?
– Да, она полукровка, насколько нам известно.
– И куда же она повезла его?
– Похоже, что это не она его повезла, хотя мы не знаем, кто у них отдает приказы. Этот район хорошо знаком Клэю. Мы посылали туда самолеты, чтобы обнаружить их, но – никаких следов.
– А что вам известно о женщине?
– Не очень много… Впрочем, мы знаем, что она – из вьетконга. Она, вероятно, взяла Клэя в плен после аварии и вела куда-то под конвоем. Однако похоже, что затем ситуация изменилась.
– Что ты имеешь в виду? Кстати, она красива?
– Я имею в виду, что сейчас она уже не хозяйка ситуации. Клэй был освобожден и мог вернуться на базу, но вместо этого исчез под покровом ночи и теперь, как нам известно, куда-то плывет.
– Она – молода?
– Не знаю. Слушай, Клэй в свое время служил в Японии и в Таиланде… Может быть, он направляется именно туда? У него есть там друзья?
– Не могу сказать.
– Ты не пытаешься защитить его, Мардж?
– Иди к черту!
– Ты не понимаешь, Мардж, точно такой же допрос с пристрастием тебе устроят в Париже.
– Какой еще допрос с пристрастием! Ты ради этого сюда приехал? Ты не сможешь насильно заставить меня говорить, и никто не сможет!
– Если о наших отношениях станет известно, мне запретят вести это дело. Сейчас ВВС проводит расследование из Парижа. В Вашингтоне – слишком людно, да и журналисты могут разнюхать… Извини, я не хотел тебя обидеть.
– Я не защищаю его, – холодно произнесла Мардж, – хотя, возможно, и должна. Господи, ВВС знают о Клэе больше, чем я… Когда ты уезжаешь?
– Как раз об этом я и хочу сказать. Уехать хорошо бы прямо сейчас, в крайнем случае – завтра. И ты должна поехать со мной. Тебя хотят видеть в Париже в связи с этим расследованием, причем чем скорее, тем лучше. Возможно, тебя даже попросят поехать в Сайгон, Бангкок или куда-то еще – в те места, где он может оказаться.
– Господи, Майк, но мы же ничего не знаем друг о друге, и он не станет просить, чтобы я куда-то ехала. Ведь мы разведены!
– Неужели ты не понимаешь, что в Париже тебя засыплют вопросами? Я просто хочу подготовить тебя.
– Пошли они к дьяволу со своими вопросами! Жена не может свидетельствовать против своего мужа.
– Но это же не судебный процесс, Мардж. Может быть, Клэй стал жертвой обстоятельств. Я лишь спрашиваю у тебя, что бы он мог предпринять в такой ситуации.
– Спроси у его друзей из ВВС.
– Это невозможно, все считают его мертвым, и нас это вполне устраивает.
– На сколько я должна уехать?
– До тех пор, пока мы его не найдем.
Мардж уже не слушала Майка, и то, что он говорил, было ей неинтересно. А она еще переживала, что использует его… Дерьмо! Это он использовал ее, чтобы разыскать Клэя. Вполне возможно, что она ему и не нравилась вовсе, но теперь ей уже было на это наплевать. Она не чувствовала вины, а он мог катиться к черту. А потом до нее вдруг дошло, что они сошлись именно благодаря Клэю, который теперь попал в беду, так что наилучшим образом она может помочь ему, оставаясь пока с Майком.
21
Клэй перевел приборы на ручное управление и взялся за штурвал. Ветер свистел и заставлял яхту буквально перелетать с волны на волну. Он разогнал облака, и в небе появился яркий круг луны, осветивший пену на воде и туго надутые паруса – Клэй подтянул их сразу, как только поднялся на палубу, чтобы судно двигалось с максимальной скоростью. Он был рад, что опять пришла его очередь стоять на вахте, он вновь участвовал в гонках и пока – побеждал. Пусть говорят, что Уэйн-Тернер бежит, Клэю наплевать, у него слишком хорошее настроение, чтобы думать об этом. Холодный свежий ветер обдувал его лицо и прочищал голову. Когда на вахте стоял Говард, он не старался разогнать яхту, потому что ему некуда спешить, а вот Клэю – наоборот. К этому времени ВВС, наверное, уже сообразили, сколько будет дважды два, и поняли, что он жив. Они, конечно, узнают, что он ночевал в деревне капитана Нью, и только по поводу Бернадетт им придется поломать голову.
Им, несомненно, удастся избежать огласки, но Мардж они будут обязаны сообщить. Бедная Мардж, почему он всегда был так жесток с ней! Она не понимала его, да и как она могла его понять? Она не знала, кто он, но ведь и он сам этого не знал. Она обвиняла его в бессердечии, говорила, что он далек от нее и между ними нет понимания, она говорила, что он – нетерпим, и, наверное, была права. Но в то время он ничего не мог с собой поделать. Возможно, Клэй был жертвой, которую заставляли играть чужую роль. Сейчас он не хотел копаться в этом, скоро ему предстоит узнать, кто же он на самом деле. Разработанный им план снова действовал.
Снизу, из-под ног Клэя, раздался стук, заставивший его подпрыгнуть и побежать на корму. Там, под лестницей, он увидел Говарда, который, стоя к нему спиной, делал что-то при тусклом свете маленькой лампочки, свисавшей с низкого потолка. Он обернулся, но не заметил Клэя. В руках у него была пила, и он возился с палубными досками прямо позади двигателя. Пожав плечами, Клэй вернулся обратно, сел возле штурвала и посмотрел на паруса. Яхта летела вперед.
Чувство надвигающейся опасности возникло ниоткуда. Оно навалилось на него вдруг, без всяких причин. Примерно то же самое бывало с ним раньше, по мере приближения ракеты. Он включил автопилот и бросился в рубку. Радар был включен, и Клэй пристально вглядывался в стекло его светящегося экрана. За пятьдесят или шестьдесят километров к югу какое-то движущееся пятнышко пристроилось к ним в кильватер. Оно перемещалось слишком быстро для простого торгового судна, но слишком медленно для патрульного катера. Возможно, никакой опасности вовсе и не было. Стоит ли поднимать тревогу, размышлял Клэй? Надо ли сообщить Говарду, что их преследуют? Нет, он просто паниковал. Снаружи завывал ветер, резко креня яхту из стороны в сторону. Клэй вновь прошел на корму и немного ослабил паруса. Если ветер будет крепчать, ему придется их приспустить.
Клэя не отпускала мысль о том, что за ними гонятся, но, кем бы ни были преследователи, им потребуется время. Море позади было, видимо, еще более бурным.
Стоя в рубке, Клэй видел, что погоня приближается. Возможно, его возбужденное воображение рисовало ему несуществующие картины, но Клэю казалось, что неизвестное судно направляется прямо к их яхте, словно задумав таран. По его расчетам, к рассвету оно должно было появиться в пределах видимости. До того, как это случится, оставалось еще несколько часов, и Клэй, усевшись за навигационный стол, принялся чистить оружие и проверять магазины, затем разложил на столе гранаты и улыбнулся. Он не станет открывать стрельбу первым, но если окажется, что это судно – красных, то придется. Нет, это не могли быть красные. Скорее всего, просто джонка с мотором, направляющаяся в Гонконг, а на ней – контрабандисты. Клэй посмеялся над собственными страхами – ну что он за дурак!
Клэй вновь вышел на палубу и устремил взгляд в сторону горизонта, ожидая, когда появятся первые лучи солнца. Ветер немного стих. Услышав позади себя какой-то звук, Клэй обернулся и увидел Бернадетт – завернувшись в плед, она поднялась из каюты. Хотя раньше девушке никогда не приходилось бывать в открытом море, лицо ее было спокойным, и даже небольшая качка не беспокоила ее.
– Как здесь тихо, – произнесла она. – Уже светает?
– Скоро, может, будет не так тихо, – осторожно ответил Клэй. Бернадетт удивленно поглядела на него, а он в ответ скорчил ей гримасу.
– А в чем дело, Клэй? – Как она была прекрасна в этот момент!
– Возможно, снова начнет штормить.
– По-моему, тебя беспокоит что-то другое. Лично мне море кажется вполне спокойным.
– Успокойся, ничего особенного.
– Да нет уж, скажи, в чем дело. Ты обязан мне сказать!
– За нами кто-то гонится. Я, конечно, могу ошибаться, но думаю, что мы должны быть готовы к худшему. Если это ваши люди, то мы можем спрятаться под палубу. Они ведь не нападут на мирную канадскую яхту, как ты считаешь?
– Давай-ка я приготовлю тебе чаю.
Пока они говорили, в дверном проеме появился Говард с подносом в руках. Растрепанные от ветра волосы и всклокоченная борода делали его похожим на какого-то библейского героя.
– Господь даровал нам новый день, – произнес он. – Ваш тайник готов.
– Вы работали всю ночь?
– С Божьей помощью и под Его руководством.
– У вас на борту водится бензин?
– Конечно, и очень хороший. Я держу его для подвесного мотора.
– Много у вас его?
– Пара канистр, а может, штуки три… Я пока ни капли не израсходовал.
– Отлично.
На лице Говарда не было видно следов усталости. Он, как всегда, находился в возбуждении, глаза его светились, как у пророка.
– Давайте помолимся, – мягко предложил он. Там, где море встречалось с небосводом, появилась тонкая полоска серебра.
Раненый китаец умер ночью, и его тело было брошено в воду. Никто не промолвил ни слова, все молча смотрели, как тело, словно отказываясь тонуть, плавало в серых морских волнах. Малаец заметил, что покойник всегда был хорошим пловцом, и остальные члены команды одобрительно и от души захохотали.
Мертвец, глядя в небо, то выныривал на поверхность, то вновь погружался под воду. Он еще долго не отставал от корабля, но наконец все же пошел на дно.
Над горизонтом медленно, как будто его что-то не пускало, поднималось солнце, и вскоре море окрасилось золотом. Теперь в сильный бинокль уже можно было разглядеть паруса своей очередной жертвы, и, увидев их, главарь шайки с облегчением вздохнул. Оружие, которое ночью уложили в целлофановые пакеты, было извлечено на свет и еще раз проверено. Член экипажа, который отвечал за него, доложил, что все готово. Это был пожилой индиец. Поскольку он много лет служил в британской армии, ему доверили оборудование и оружие. Сам он в сражениях не участвовал, выполняя на корабле обязанности судового механика.
Главарь мерил палубу шагами. Яхта, которую они догоняли, на первый взгляд выглядела вполне мирно, но он не был уверен в том, что им не окажут сопротивления. Сначала они перебьют весь экипаж, затем заберут оттуда все ценное – и обратно. Пират знал, что потопить судно будет нелегко, и решил его просто сжечь. Очень скоро, возможно, уже через час, они узнают, много ли там народа, и тогда уже решат, как действовать дальше.
22
– Раз уж Господь занес нас сюда, – сказал Говард, – он не допустит, чтобы кто-то нас остановил.
– Возможно, вы и правы, братец Говард, – ответил Клэй, – но лучше быть готовым к любым сюрпризам.
– А может быть, они вовсе и не гонятся за нами, – высказала предположение Бернадетт.
– Я затевать пальбы не буду, – отозвался Клэй, – но все же хорошо бы заиметь на часок какой-нибудь завалящий истребитель. Хотя, в общем-то, и простой поршневой двигатель вполне сойдет.
На море царило спокойствие, не чувствовалось ни малейшего дуновения ветерка. Говард спустился вниз.
– Не пора ли запускать машину? – крикнул он Клэю.
– Еще не время, – отозвался тот, – подождем…
По радио можно было слышать скрипучий голос американца, передававшего сводку погоды и сообщавшего об успехах бейсбольной команды. Диск-жокей крутил музыку по заявкам слушателей. Теперь не было нужды смотреть на экран радара, чтобы увидеть приближавшееся к ним судно. С каждой минутой оно становилось больше, а его контуры – четче. Взяв бинокль, Клэй мигом вскарабкался на мачту. Выпрямив спину, он начал вглядываться в даль. Это была черная, ничем не примечательная круглая посудина без флага – старая и деревянная. Ясно было, что люди на борту вооружены. Клэй поспешил вниз.
– Заводи! – скомандовал он. Говард бросился выполнять команду, а Клэй полез в трюм. Там из закутка он извлек две канистры бензина, собрал все тряпье, что попалось под руку, и взял несколько бутылок из-под масла. Вместе с Бернадетт они занялись приготовлением зажигательной смеси.
Бернадетт работала быстро. Теперь, когда счет времени шел на минуты, ими овладело чувство неотвратимости схватки, но страха не было. Взгляд Бернадетт излучал веру. Пока они работали, Говард решил вычистить раковину и подмести внизу. Паруса были спущены, и яхта шла на одном двигателе.
– Не суетись, Говард, позаботься-ка лучше о парусах. Холст может вспыхнуть, – выкрикнул Клэй. Канадец повиновался.
Судно уже можно было разглядеть без бинокля. Клэй наблюдал, как экипаж расчехляет замаскированный пулемет на корме. Корабль был неряшливо покрашен в черный цвет, доски – густо вымазаны смолой. Казалось, никто не торопится, методично занимаясь своим делом. Издали все выглядело так, будто орава матросов, которым все надоело, неторопливо готовится к швартовке. Море было пустынно до самого горизонта.
– У нас неприятности, Говард, – протянул Клэй.
– В чем дело?
– Они вооружены и готовятся взять нас на абордаж. Придется драться.
– Я драться не буду и вам не советовал бы. Я человек мирный.
– Вы-то, может, и мирный. Только вот, приятель, о тех ребятах этого не скажешь. Уж поверьте мне, а лучше – взгляните в бинокль.
– Я верю вам, Клэй, но драться все равно не буду. Можно же поговорить с ними. Объясниться…
– Вы рехнулись. Мы имеем дело с негодяями, Говард. Может быть, даже пиратами.
– Пираты? Здесь, в наше время?
– Именно здесь, в Южно-Китайском море. Самому Богу угодно, чтобы с ними было покончено.
– Пусть Бог с ними и покончит, но не мы. Наше дело – молиться. Вы не должны забывать о нашей миссии.
– Если нас убьют, прежде чем мы туда доберемся, не будет никакой миссии.
Говард взглянул на Бернадетт, и та кивнула.
– Он прав, Говард, но я вас хорошо понимаю. Вам не следует лезть в это дело, лучше помолитесь за нас. Нам потребуется вся благодать до последней крохи, которую Он может ниспослать.
– Аминь, – сказал Клэй. – Хотел бы я быть таким же набожным.
Судно подошло еще ближе. На тихой воде росла зловещая тень от его черного борта.
– Бернадетт, – позвал Клэй. – Подойди сюда.
Бернадетт подошла, прежде чем он закончил фразу.
– Да, Клэй, – тихо произнесла она.
– Я иду вниз. Твое место – на носу, впереди. Возьми несколько бутылок да прихвати это ведро с бензином. Смотри, не расплещи на палубу. Все угощение – для них, когда они начнут гореть. Не делай ничего, пока они не приблизятся как следует. Дождись меня, и я тебе скажу, как действовать.
– Хорошо, Клэй, – ответила она, когда тот уже спускался.
– Эй, на пароходе!..
Клэй услышал этот возглас Говарда. Однако слова прервала короткая автоматная очередь. Клэй не мог видеть Говарда, но слышал, как его тело грохнулось на палубу. Он открыл иллюминатор и выглянул наружу. Чужое судно шло бок о бок с яхтой. В его поле зрения попали два человека на корме. Клэй выстрелил в них и увидел, как они падают. Один кувыркнулся в воду, другой, что возился с пулеметом на корме, получив пулю, безжизненно повис на своем оружии. Послышались вопли. Клэй рванулся к двери.
– Ведро! – выкрикнул он. – Ведро!
Люди на чужом судне стояли у поручней. Все видели только женщину. Главарь приказал своим людям, которых осталось лишь четверо, прекратить огонь. У него уйма времени, и его месть будет ужасной. С яхты больше не стреляли, но кем бы ни был этот стрелок, можно было с уверенностью сказать: он был уже в гостях у Будды.
– А ну, подойди! – заорал главарь пиратов, обращаясь к женщине. Оба судна качались на волнах рядом, их разделяли всего несколько футов.
Палуба парохода значительно возвышалась над яхтой. Бернадетт, пододвинув ведро ближе к носовому люку, спокойно пошла к бортику. С каждой секундой суда сближались. Клэй, высунув руку в люк, нащупал ведро. Затем он выглянул. Бернадетт нигде не было видно. Все толпились на носу своего судна, крича и хлопая в ладоши. Клэй зажег фитиль одной из бутылок и приготовился к броску. Он высунул голову наружу. Слава Богу, никто не заметил. Бутылка полетела в чужое судно, но, не долетев, плюхнулась в воду. Пираты кривлялись, делая гнусные жесты, а один даже спустил штаны. К ногам Бернадетт бросили канат.
Клэй протиснул сквозь люк плечи. Он зажег вторую бутылку, когда палуба чужого судна уже надвигалась. Судно было очень близко – рукой подать. В этот момент Клэй подбросил бутылку. Судя по взметнувшимся клубам черного дыма, она упала куда надо. Теперь настал момент выскочить наружу и схватить ведро. Клэй принялся поливать бензином чужую палубу.
– Жми на всю катушку! – закричал он, и Бернадетт опрометью кинулась к рычагам управления. Яхта рванулась. Когда она поравнялась с прорехой в ограждении корабля, Клэй швырнул две гранаты и открыл по пиратам огонь с бедра, а затем ринулся к капитанской рубке. Казалось, на корабельной палубе позади разверзся ад. Главарь пиратов, увидев, какой ущерб нанесен его судну, бросился в погоню. Клэй, зажав в руке гранату с вытащенной чекой, пребывал в спокойном ожидании на корме. Бернадетт на полной скорости вела яхту зигзагами, но черный корабль догонял, едва не задевая их бушпритом. Клэй бросил канистру с бензином в воду, послав ей вслед гранату. В мгновение ока над морем взметнулось пламя. Едкий дым, поднявшись от просмоленного дерева, начал застилать глаза, а затем раздался взрыв. Оттолкнув руку Бернадетт от рычага, Клэй сбавил скорость. Они видели, как преследовавшее их судно остановилось.
Пираты медленно погибали, передвигаясь будто в изумлении. У них была всего одна спасательная шлюпка, прикрепленная к палубе. Пожираемые адским жаром, они пытались сдвинуть ее с места. Старое судно содрогнулось от второго взрыва, и часть палубы провалилась. Пиратов уже не было видно. Позади, как одинокое укрепление на окутанном дымом поле, была видна только рубка. На секунду все замерло, а затем яростное пламя вырвалось на свободу – загорелись ящики с боеприпасами и топливо. Взвился черный дым, и прогремел еще один взрыв. Спасательная шлюпка подпрыгнула и упала на воду, поплыв среди обломков. На борту никого не было.
– Как ты думаешь, кто-нибудь остался в живых? – спросила Бернадетт.
– Если и остался, то ему придется попытать счастья в открытом море.
Наступила мертвая тишина. Казалось, что обожженный остов корабля преследует их подобно морскому призраку. Море было пустынно и спокойно, но легкая рябь на воде говорила Клэю, что поднимается ветер. Он поднял грот, потом кливер. Бернадетт наблюдала, как крепчает ветер. Поначалу неуверенный, он постепенно начал наполнять паруса, и Клэй отключил двигатель. Он установил курс, включил автопилот и присел рядом.
Долгое время они молчали. Позже уложили мертвого Говарда на скамью, и Клэй обшарил его карманы. Там оказались маленькая Библия в кожаном переплете и деревянный крестик. Говард наверняка захотел бы, чтобы эти вещи остались при нем, подумал Клэй. Он завернул труп в разорванный парус, который отыскал в рубке, поднял мертвеца и понес к борту. Не было никого, кому можно было бы написать или рассказать о кончине Говарда Джеллинека – человека без прошлого. Графа «при несчастном случае» в его паспорте оказалась незаполненной. Говард безмолвно вручил им свою яхту и свое будущее. С его документами Клэй теперь мог запросто прибыть в колонию британской короны, а «Триэнгл трейдинг компани» достаточно быстро выправила бы бумаги для Бернадетт. Как же мало мы знали о Говарде, размышлял Клэй. Мы использовали его в собственных целях и про себя высмеивали его истовую веру в Бога и человечество.
Они опустили тело Говарда на воду. Сейчас, когда бедняга поплыл по Южно-Китайскому морю на встречу с Создателем, Клэя охватила грусть. Смешной, наивный человечек со странным голосом и чужеземным акцентом теперь становился ему ближе, хотя море забирало его. Клэй был человеком без Бога, без семьи. Был ли он в равной мере человеком без сердца? Был ли правдой пьяный упрек его матери?
Он мечтал о побеге, чтобы оказаться на улицах какого-нибудь азиатского города, но теперь был не одинок. Клэйтон Уэйн-Тернер больше ни в чем не был уверен на сто процентов. Его удаль утонула вместе с телом попутчика. Что ему делать с этой женщиной, когда они доберутся до Гонконга? Его собственные поиски только тогда и начнутся, а ей во всем этом просто не будет места – ни ей, ни кому-либо другому. Теперь ему была необходима ясность мысли. Ему нужны сила и убежденность. Любви и Богу не место на поле боя. Да и кто такой Бог, где он?
Обернувшись, он увидел, что по лицу Бернадетт текут слезы. Может быть, им выпала такая судьба – подвергаться опасности до конца своих дней? Он подошел к ней и прижал ее к себе.
– Молись, Бернадетт, – произнес Клэй, смягчив голос. – Уходит настоящий герой.
23
Спустились сумерки, и водная гладь озарилась огоньками, которые подступали почти вплотную к яхте. Сходство Гонконга с рождественской елкой выглядело неправдоподобным после долгих недель плавания, когда вокруг были лишь море и небо. Залив, раскинувшийся между осыпанными огнями скалами, напоминал добродушного дракона. Высокие, ярко освещенные здания сияли тысячами окон. До этого Клэю никогда не доводилось добираться сюда морем, и теперь они стояли у фока, любуясь приближавшимся городом.
