Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Командировка во Вселенную (№2) - Злая Звезда

ModernLib.Net / Фантастический боевик / Медведев Михаил / Злая Звезда - Чтение (стр. 37)
Автор: Медведев Михаил
Жанр: Фантастический боевик
Серия: Командировка во Вселенную

 

 


Разворот произошел мгновенно и безо всякого перехода через нулевую точку. Просто все показания навигационных приборов изменились на противоположные. Только что «Гедабас» стремился к центру Галактики, и вдруг оказалось, что он летит вдоль спиральной ветви. Волшебство!

– Через пять минут достигнем точки встречи с дыроносцем, – Элька снова воспользовалась телепатией. Толи громкая связь вышла из строя, то ли на центральном посту воздух остался только вокруг пилотского кресла.

«Интересно, где она сама прячется? – подумал Жак. – На «Гедабасе» нет места более защищенного, чем это помещение».

– Пока я буду уравнивать скорости, перегрузки уменьшатся, – Элеонора вещала громко и четко, будто давала инструктаж необстрелянному солдату, – ты облачишься в боевой скафандр. При первой возможности я телепортирую тебя на борт дыроносца. Ты должен вывести из строя или хотя бы повредить систему отстрела черной дыры. Выкручивайся как хочешь, но добейся результата. Будет вполне достаточно, если ошибка сброса составит самую крошечную долю микросекунды.

– Очень просто у тебя всё получается, – проворчал Жак. – Облачишься, телепортируешься, выведешь из строя…

– Извини. Задание отменяется. Просто не хотелось задевать твое драгоценное самолюбие. Всю работу я сделаю сама. Твоя задача – выжить. Возвращаться нам придется на том корабле. «Гедабас» уже не существует.

Жак еще раз осмотрел мониторы. Действительно. Как он мог удивляться маневренности звездолета, если все приборы показывают полную бессмыслицу, бредовый набор символов. Корпус разрушен. Двигатель потерялся где-то по дороге. Только отсек с центральным постом почему то уцелел и даже совершает некие загадочные маневры.

«Поставленная задача сильно упростилась, – мысленно усмехнулся Жак. – Не надо со страшными воплями врываться на капитанский мостик, стреляя из лучемета по осветительным плафонам. Не надо укладывать носом в пол дежурную смену и заставлять их жевать собственные сопли. Не надо крошить ногами пульт. Просто выжить на вражеском звездолете. Какой пустяк. Сколько я смогу протянуть? Минуту? Две?»

– Надоел, нытик, – громкая связь опять заработала. – Иди, одевайся. Скоро твой выход.

– После того, как меня казнили, моя жизнь стала чересчур насыщенной, – пожаловался Жак, выбираясь из кресла.

* * *

Безнадежную непроглядную черноту с треском рассекла ломаная ярко-зеленая линия. Если бы Виктор мог, он бы обязательно зажмурился или отвернулся. Но сейчас у него не было ни глаз, ни головы. Не было вообще ничего. Только заблудившееся в пустоте сознание.

«Ну и где же ваш свет в конце тоннеля, господин Муди?» – раздраженно подумал он. Мысль расцвела огромным, похожим на розу цветком и заискрилась каскадом разноцветных блесток. Виктору фейерверк понравился, хотя он не очень-то понял, что произошло. Если загробное царство действительно существует, то где же оно? А если все эти видения – продукт агонии умирающего мозга, то ведь у него нет мозга. Он его уступил Жаку. Может быть, не полностью? И сейчас остатки его гибнущего Я продолжают существовать в комке нервных клеток, где-нибудь в гипофизе или даже в позвоночнике? Грустно всё это.

Пространство вокруг заполнилось мощными серыми волнами. Будто потоки расплавленного свинца перемешивались и бурлили под действием ртутного ветра. Тоска! Пространство покрылось болезненными буро-фиолетовыми пятнами. Смертельно захотелось выкурить сигарету.

Заболело горло. Странно. У него же нет горла, и ему нечем чувствовать боль. Впрочем, думать ему тоже нечем. Боль красиво полыхала пурпурными переливами и пахла вишневой карамелью. Вновь появился страх, что он навечно заперт в закутках когда-то своего, а с недавних пор чужого мозга. И ни опытный хирург, ни грамотный психоаналитик не смогут добить ошметки его растерзанной души. И жить ему здесь предстоит столь же долго, сколь долго удача не покинет принца Дкежрака и он не отдаст концы в каком-нибудь неравном поединке. Заболела голова. Боль пульсировала где-то в затылке. Затылок? Виктор с ужасом почувствовал, как из-под свода его черепа с хрустом вырос позвоночный столб и эффектно распустился лепестками ребер.

«Ну, господин Муди, когда-нибудь я доберусь до вашей лживой глотки», – подумал Виктор, чувствуя, как глазные яблоки в только что возникших глазницах наполняются стекловидным телом и как в них кристаллизуется хрусталик. Как вхолостую хлопает сердце в пустой грудной клетке.

– Где светящийся добром шар и свидание с родственниками?! – в бешенстве выкрикнул Виктор. При этом его алый, еще не обросший кожей язык только размазал кровь по новеньким белым зубам, не издав ни звука. Голосовых связок и легких, чтобы создать поток воздуха, у Виктора еще не было. Но они быстро появились… радостно вибрируя новорожденными тканями.

Оранжевые равносторонние треугольники перед глазами начали складываться в калейдоскопически правильные орнаменты. Появилось ощущение постороннего присутствия. Словно большой и мохнатый зверь натужно дышал в спину. Красные кляксы страха разбили треугольники в мелкое зеркальное крошево.

«Сейчас всё закончится, – с облегчением решил Виктор. – Интересно, как это произойдет? Наверное, просто выключусь, и наступит благостное бессмысленное ничто».

– Не наглей, приятель! – гаркнул совсем рядом чей-то веселый голос.

Виктор вздрогнул всеми косточками и бешено завращал свежеприобретенными глазами. Вокруг по-прежнему царила маловразумительная пестрая сумятица.

– Не по тому обряду его, видите ли, воскрешают, – продолжал возмущаться невидимый собеседник. – А тебе, как инопланетнику, перевоплощение на Эстее вообще не положено. А положено быть призраком. Белесым и противным, как поганый гриб, в темном сыром подвале.

– Кто ты? – Вопрос Виктора изрыгнулся в пространство грозным багровым облаком.

– Меня зовут Хадаг, – лазоревый меч разрубил Витино облако на множество розовых лоскутков. – Ты всегда знал мое имя, но я попросил тебя забыть его на время, и ты выполнил мою просьбу. Спасибо тебе. Ты всегда был верным слугой. Прости за то, что лишил тебя памяти, но поступить иначе было нельзя. Тебя могли разоблачить. Однако и управлять тобой стало совсем не просто. Слуга, забывший хозяина, не станет выполнять его приказы. Поэтому я не буду воскрешать твою старую личность. Груда вековых воспоминаний погубит Виктора Блинова. Я не хочу этого. Ты мне симпатичен. Мой слуга, то есть тот, кем ты был до своего последнего задания, родится в другом теле, а тебе я просто объясню кое-что из той жизни, которую ты помнишь.

Шквал ярких картинок обрушился на Виктора. Его новое сердце даже замерло на мгновение, настолько неожиданным и хаотичным был поток воспоминаний. Через некоторое врем вспышки потускнели и ощущения стали более четкими и понятными.

Поздним вечером Виктор возвращался домой от очередной дамы сердца. Вполне обыденное свидание почему-то оставило в его душе тягостный осадок, и дождливая ветреная погода лишь усугубляла паскудное настроение. Мелкая шрапнель холодных брызг била в лицо, а порывы ветра гасили спички. Витя потратил почти весь коробок, пытаясь прикурить быстро намокающую под дождем сигарету. Когда осталась последняя спичка, он решил не рисковать и зашел в ближайший подъезд. Лучше бы он этого не делал.

Четыре бугая с бритыми затылками, в дешевых китайских кожанках сгрудились в углу у лифта. Оттуда доносились чьи-то всхлипы. Витя видел только спины ублюдков, но сразу понял, что на этот раз курение может весьма сильно повредить его здоровью. Один из уродов оглянулся, сморщил свое маленькое поросячье личико и хрипло приказал:

– Брысь отсюда!

Причин не последовать совету не было никаких. Виктор никогда не считал себя героем. К тому же в те времена он еще не стал обладателем рельефной мускулатуры и не умел без труда калечить и отправлять на тот свет всякую погань. Виктор был классическим «ботаником» и не собирался искушать судьбу. Он повернулся к двери, чтобы вернуться в промозглую сырую мглу и навсегда стереть из памяти неприятное мгновение.

– Блин, помоги! – пискнул у него за спиной знакомый голос. И он оглянулся!

– Мочи его, – деловито прохрипел широкоплечий бугай, и что-то горячее вонзилось Вите между ребер. Лезвие прошло в двух сантиметрах от сердца. Виктор выронил из рук спичечный коробок и неприкуренную сигарету. Пару секунд он постоял, качаясь на ослабевших ногах, и грузно осел на пол. За ним с пытливым любопытством наблюдали четыре пары глаз. Элька воспользовалась тем, что мерзавцы отвлеклись, и, вывернувшись из чьей-то руки, бросилась звонить в квартиры. Никто не открывал. Люди пугались ее воплей и призывов о помощи. Ублюдки, собравшиеся было дать деру, переглянулись и решили продолжить свою кровавую вечерю. Виктор уже терял сознание, когда услышал, как в одной из квартир заскрежетал замок. В подъезд вывалился полуголый кавказец с молотком в волосатой руке. Банду как ветром сдуло. Грузин, которого, как потом выяснилось, звали Нугзар, затащил Виктора в квартиру, вызвал «Скорую» и, с трудом подбирая русские слова, утешил Эльку. Виктор навсегда запомнил своего спасителя, хотя и не сумел отблагодарить его. Ни он сам, ни Элеонора не смогли впоследствии отыскать не то что эту квартиру, но даже тот дом и ту улицу.

– Это была твоя подстава, Хадаг? – мрачно поинтересовался Виктор.

– Вах, какой умный вещь сказал. Да-а. Должен же я был свести тебя с объектом? Учились вместе, а знать друг друга не хотели.

– Почему я тебя не вижу?

– Морду набить хочешь?

– Нет. Взглянуть на тебя, бесстыжего!

… Элька навещала его в больнице. Задорно улыбаясь, она упрямо возвращала его к жизни и сама пыталась занять в этой жизни как можно больше места. Ей сильно досталось в той потасовке. Виктор помнил, что очень долго половину ее лица скрывала марлевая нашлепка, а рука держалась на перевязи. Несмотря на это, девушка не давала ему унывать, заражая своим неугасающим оптимизмом. Наверное, тогда он впервые по-настояшему влюбился, но так и не нашел в себе сил признаться в чувстве даже самому себе. С Элькой многое было впервые. Впервые в жизни у него появился настоящий друг, и он очень боялся испортить банальным сексом неведомое доселе ощущение.

– Ты очень точно выполнил мою директиву, – съехидничал Хадаг.

– Убью гада, – перебил Витя.

– Не получится. Во-первых, я бессмертный, а во-вторых, и так скоро помру.

«Газель» с непотушенными фарами и открытой дверцей одиноко приткнулась на обочине пустынной дороги. Опять шел дождь. На этот раз совсем не злой. Просто нудный и тоскливый. Интересно, когда в Питере не бывает дождя? Весной он обнадеживающий и возрождающий к жизни. Летом – веселый, смеющийся солнечными бликами и очищающий город от пыли. Зимой дождь бывает просто мерзким. Осенью – сырым и безысходным, словно погружающим город обратно в те болота, из которых Великий Петр его некогда поднял. Виктор ненавидел зимний дождь и обожал все остальные. Сухие тротуары вызывали в нем смутное чувство тревоги, а звук монотонной капели за окном дарил безмятежное спокойствие. Сейчас он стоял на обочине в свете автомобильных фар и с удивлением взирал на двух гридеров в боевых доспехах. Никогда раньше ему не приходилось видеть инопланетян.

– Так ты отправил нас в космос, – утвердительно буркнул Виктор. Ответа не последовало. Только мельтешение образов ускорилось.

Рыжая девчонка, которую Виктор только что ударил в живот, бьется в снегу и верещит: «Спаси ЕЁ, спаси ЕЁ, слышишь, спаси…» Дуло автомата направлено Виктору в грудь. Он очень четко видит подрагивающее жерло ствола и довольную ухмылку на лице стрелка… Огромная крыса прыгает на спину… Странные человекообразные существа в вонючих лохмотьях волокут его к эшафоту… Мрачная улыбка Орлана…

– Свинота! – выругался Виктор. – Кто ты такой, чтобы устраивать такие мерзкие подлянки? Что я тебе сделал? Зачем всё это?

– Тот, кем ты был раньше, знал зачем. Затем, чтобы спасти миллиарды жизней и сотни миров. Не здесь и не сейчас. В будущем. Хочешь статистику? Пожалуйста! Миллион маленьких девочек не будет рыдать над остывающими телами родителей, скуля, словно побитые щенки. Три миллиона разумных не бросятся на колючую проволоку и не сгорят в электрических разрядах. Тысячи межзвездных лайнеров с миллионами пассажиров благополучно доберутся до места назначения. За ними не будут охотиться фрегаты-невидимки. Сотни миллионов матерей не станут безнадежно ждать возвращения солдат, которым не суждено вернуться. Я не утверждаю, что войн и смертей больше не будет. Просто их станет меньше. Теперь есть шанс предотвратить всеобщую галактическую бойню, и этот шанс находится в руках существа, которое ты называешь Элеонорой.

Виктору показалось, что он начал различать Хадага. Какая-то золотистая пушинка, прошитая сиреневыми трешинками, с подозрительной назойливостью пульсировала прямо перед Витиным носом.

– Ты справился со своей задачей. Прости, я использовал тебя. В некотором роде без твоего ведома. Я знал, что в трудных ситуациях человеческая мораль заставляет людей поступать строго определенным образом. Зачастую во вред себе.

– Послушай, Пушок, я, кажется, уже умер, – с легким раздражением напомнил Виктор. – А значит, не обязан выслушивать лепет каждого придурка. Ты заговариваешься и несешь полную чушь.

– Вообще-то, я пришел сказать тебе спасибо, – обиделся Хадаг. – Ты был великолепен. Не позволив Жаку умереть, ты избавил все разумные расы от самого ужасающего в истории чудовища, в которого постепенно превращалась Элеонора.

– Я всё понял! Это сумасшедший дом! То спасительница, то чудовище… Доктора в шестую палату! – Виктор картинно заломил руки, покрытые новенькой шелковистой кожей.

– Не кривляйся. Ты спас Элеонору и достоин хорошей награды.

– Не напоминай мне об этой стерве. Она, не задумываясь, нажала на кнопку и стерла меня из моих же мозгов. А насчет награды, то есть сундуков с золотом и сотен соблазнительных наложниц, пожалуйста, поподробней.

За время разговора формирование тела Виктора завершилось окончательно. Оно было гораздо лучше первоначального оригинала, и стоило задуматься над тем, чем бы украсить столь блистательную наготу. Виктор не очень уютно чувствовал себя голышом, даже точно зная, что никому здесь не интересно его разглядывать. «Хоть бы галстук где-нибудь раздобыть», – с тоской подумал он.

– У меня три подарка, – щедро сообщил Хадаг. – Но выбрать ты можешь только один.

– Ну и какой же первый? – не скрывая любопытства, спросил Виктор.

– Полная, окончательная, бесповоротная смерть. Твое сознание исчезнет навсегда.

– Это по-королевски, – Виктор по достоинству оценил предложение. – А то мне уже начинает казаться, что смерть – это одно из самых хлопотных занятий на свете. Я подумаю. Продолжай.

– Всемогущество, – просто сказал Хадаг.

Виктор почему-то сразу вспомнил своего любимого писателя-фантаста, который во многих книгах грезил о всемогуществе. Виктора всегда очень веселили эти эпизоды, и вот тебе, пожалуйста, сподобился сей сомнительной чести.

– Всемогущество во вселенском масштабе? – сразу же уточнил начитанный Виктор.

– У тебя кишка тонка даже на одну галактику. Для начала повозишься с планетой. Малонаселенной. А там, глядишь, твои бескорыстные адепты понесут твое божественное имя в широкие космические массы и…

– Будут вешать оппонентов, жечь еретиков, – продолжил Виктор.

– Всемогущество даю! – возмутился Хадаг. – Полный контроль над всем. Муравей не пукнет без твоего письменного разрешения.

– Скука, – махнул рукой Виктор. – Третий вариант должен быть самым привлекательным. Излагай.

– Третий вариант самый страшный. Ты можешь остаться человеком. Навсегда. И не будет тебе исхода.

* * *

Скука. Уныние. Когда глумливая тоска холодной лягушкой ложится на душу, невольно начинаешь ждать наступления утра, хотя многозвездная ночь еще не успела толком распахнуть свои широкие крылья. Странно это… Ведь абсолютно точно знаешь, что новый восход ничего не изменит в твоей жизни, а всё равно смотришь в окно и ждешь, когда черные ветви обнажившегося на зиму дерева порозовеют в лучах новорожденного дня, и по ним со злобными криками запрыгают серые некрасивые птицы. И ты будешь смотреть на лазоревые лоскутки неба, застенчиво улыбающегося тебе из пушистого меха облаков, и не сможешь понять, почему же так хорошо на сердце. Ведь ничего не случилось, просто закончилась ночь…

Бустел погладил пальцем выпуклые кнопки зажатого в руке телефона. Милая безделушка была дорога ему тем, что работала только на его родной планете. Сейчас приборчик беспомощно помаргивал красным глазком, не в силах обнаружить совместимую с ним сеть.

– Потерпи еще немного, дружище. Недолго нам осталось скитаться, – прошептал Бустел и бережно спрятал телефон в накладной карман капитанского мундира. «Вот завершу миссию и в отставку», – с плохо понятной даже самому себе радостью подумал капитан. В прежние времена мысль об отставке вызывала у него зубовный скрежет, а сейчас он почти мечтал о ней. Оказывается, стареют не только звездолеты.

Времени до удара по Эстее осталось совсем немного. Уже пора поднимать авральную команду. Глупое мероприятие, выдуманное недалекими штабистами. Спрашивается, чем могут помочь ему космодесантники в ключевой момент атаки? Отбить внезапный абордаж? Но, чтобы устроить абордаж, коварный враг должен суметь перехватить «Злую Звезду», а это невозможно в принципе. Но инструкция требовала учесть возможность рукопашной свалки на атакующем крейсере-дыроносце, и капитан, проклиная свою пунктуальность и исполнительность, связался с архипрапорщиком Колин, командиром космодесантников на звездолете. Как и все остальные члены экипажа, она пребывала в состоянии холодного анабиоза и не сразу ответила на вызов. На ее снежно-белом лице медленно начали проявляться оттенки, свойственные живым существам. Заалели шеки, согретые лучами обогревателей. Вздрогнули ресницы. Бустел вывел трансляцию воскрешения на главный экран. Через минуту он будет не один. Под действием животворящего тепла квадратная нижняя челюсть Колин чуть опустилась. Обнажился ровный ряд передних зубов, ограниченный справа и слева парой ядовитых клыков. Широкие плоские ноздри затрепетали, и из глотки послышался то ли рык, то ли хрип, то ли храп.

«Красавица», – подумал Бустел, мысленно поглаживая клочья волос на ее затылке и так же мысленно покусывая соблазнительно оттопыренные ушки.

«После атаки сделаю ей предложение, – решил капитан. – Перед отставкой полагается жениться. Почему бы не на ней?»

– Внимаю приказам, капитан, – томно промолвила Колин, жмуря от яркого света глазки, глубоко погруженные в черепную коробку.

– Мы атакуем планету, – Бустел постарался, чтобы в его голосе громыхнуло железо. Колин удивленно повела мохнатой бровью. Вся ее жизнь прошла на войне и в атаках на планеты. К чему столь грозный тон?

– Обеспечьте безопасность звездолета, согласно инструкции, – приказал Бустел и торопливо отключил связь, не желая выслушивать едкие комментарии архипрапорщика.

– Приказ понятен! – рявкнула Колин в погасший монитор. – Бездонная Вселенная никогда не сможет вместить всю глупость, порожденную разумом, – добавила она и не по уставу оскалилась. Ее розовый, раздвоенный на конце язычок затрепетал между рядами белых зубов. На клыках блеснула ядовитая позолота. Колин резким движением откинула крышку саркофага. Она даже не посмотрела на экран, чтобы узнать, сколько времени проспала на этот раз. Какая разница, если оплата идет только за бодрствование? Кому какое дело, что чувствует архипрапорщик Колин, когда, вернувшись домой на положенную побывку, находит своих правнуков в приютах для престарелых.

Колин нажала кнопку общего подъема и торопливо скрылась в душевой кабинке. Нужно успеть смыть с себя ошметки вонючего физиологического раствора прежде, чем очнутся от сна ее бравые вояки. Для них это будет совсем непросто. Если саму Колин время от времени будит похотливый Бустел, то этим парням приходится по-честному дрыхнуть от звонка до звонка.

Когда через десять минут архипрапорщик, облаченная в боевые латы, сверкающие переливами силовых полей, вернулась в кубрик, здесь уже и следа не было от мертвенно-сонной тишины последних лет. Все саркофаги стояли распахнутыми. Одинаково мускулистые, но весьма разноцветные фигуры копошились в проходах. Кто-то судорожными движениями пытался очистить глаза от липкого раствора. Кто-то корчился на полу, вытряхивая всё тот же раствор из легких и желудка. Долгий сон превратил неустрашимых воинов в кисель. Лишь самые стойкие шлепали босыми ногами в направлении душевых кабин. «Надо почаще давать встряску этому болоту», – решила Колин.

– Шевелите задницами, самцы бесхвостые! – зычно крикнула она. Ее голос усилился специальными динамиками, встроенными в броню. Шебаршение в переходах стало более активным.

– А тем, кого я через пять минут не увижу на второй палубе, – прорычала Колин, – лично покажу, что значит быть настоящим самцом!

Она звонко стукнула себя кулаком в бронированный пах. В переходах и душевых началась паника. Солдаты хорошо помнили значение этого жеста.

– Госпожа архипрапорщик, – рядом с Колин, словно из-под земли, вырос закованный в сверхтяжелую броню сержант Димитриус. – У нас есть пять минут до построения, – сказал он, и его ярко-красные вывернутые наружу губы растянулись в хитрой улыбке. – Пойдемте приляжем.

– Соблюдайте субординацию, сержант, – Колин повернулась к трапу, ведущему на вторую палубу.

– Госпожа архипрапорщик, – печально запыхтел Димитриус.

– Знаю. У всех чешется, – казалось, Колин сжалилась. Она даже взглянула на сержанта своими крошечными глазками, похороненными на дне глубоких глазниц-воронок. – Но вначале мы выполним приказ. А если кто-нибудь из солдат вашего отделения получит травму до начала боя, как это случилось в прошлый раз, то я вас кастрирую и таким образом освобожу большую часть вашего мозгового ресурса для полезных дел.

Сержант Димитриус закашлялся. Резко и сильно, почти до рвоты. Как старый простуженный пес. Своим кашлем он как будто хотел заглушить обещание Колин, которое она обязательно выполнит, если что-то пойдет не так.

– Вам нездоровится, сержант? – участливо поинтересовалась Колин.

– Ерунда, – отмахнулся Димитриус. – Проклятый раствор. Пойду прополощу горло.

– Не опаздывайте на построение, – Колин надела шлем, щелкнула фиксаторами на шее и, четко чеканя шаг, поднялась на вторую палубу.

Отделения сержантов Стрека и Гомыча уже частично выстроились вдоль стен, но ни одного солдата Димитриуса еще не было. «Будет наказан», – решила Колин и подошла к сержанту Стреку. Тот вытянулся и бодро отрапортовал:

– Второе отделение невидимок по вашему приказу построено.

Колин немного удивилась и быстро пересчитала солдат. Двадцать восемь, а должно быть тридцать один.

– Это все?

– Три воина нашли смерть в анабиозных камерах, – доложил Стрек. – Обычное дело для насекомых.

– Да, – Колин сочувственно покачала головой. – Обычное дело.

Она внимательно осмотрела Стрека с ног до головы. Невидимки не признавали одежды и выставляли напоказ все свои анатомические детали. Сложенные как обычные гуманоиды, в самых общих чертах они ничем не отличались от розовых млекопитающих типа Димитриуса или, теплокровных пресмыкающихся, таких, как сама Колин.

Однако при более подробном рассмотрении различия становились значительными и даже пугающими. Два многогранных фасеточных глаза большими полушариями охватывали верхнюю часть головы и позволяли невидимке контролировать всю окружающую обстановку, не двигая короткой тонкой шеей. Уголки широкого беззубого рта всегда были печально опущены, и только, когда Стрек говорил, в глубине ротового отверстия виднелись многочисленные очень подвижные жвала. Руки выглядели вполне обычно, если не считать дополнительного сустава и способности легко изгибаться во всех направлениях. На каждой ладошке умещалось по десятку подвижных пальцев, покрытых темными пятнами присосок и жесткими ворсинками микроскопических зацепок. Хватка у этих существ была железной. Нижние конечности невидимок мало отличались от верхних, но при нормальной ходьбе имели вполне привычный вид. Как и всем насекомым, невидимкам полагалась еще одна пара лап: два рудиментарных отростка болтались в районе сложных половых органов гермафродита. Из личного опыта Колин знала, что природа очень мудро расположила два этих пальчика именно таким образом. Вообще-то Колин весьма неплохо разбиралась в межрасовом сексе. Единственное, что она никогда не могла понять: по задумке какого злобного бога получается так, что самые разные создания могут не только вступать в половые контакты, но и иметь вполне жизнеспособное потомство.

Верные стукачи в свое время доложили Колин, что однажды сержант Димитриус под дулом луппера изнасиловал одного из солдат-невидимок. Это не было извращением, поскольку невидимки двуполы. Архипрапорщик тогда только посмеялась, так как знала, что у насекомых вполне свободные брачные обычаи. Однако история получила неприятное продолжение. У изнасилованного невидимки родился детеныш. Лицом и телом похожий на Димитриуса, по своему внутреннему устройству он не отличался от насекомого. Разъяренный сержант прикончил отпрыска. После чего между отделением тяжелых пехотинцев и отделением невидимок вспыхнула кровопролитная война. Враждующие стороны тщательно скрывали потери, объясняя их несчастными случаями, неисправностью оружия и анабиозных камер.

Во время прошлой побудки, рядом с реакторным отсеком, произошло настоящее побоище. И хотя у невидимок имелось только холодное оружие, они пользовались им столь виртуозно и атаковали столь стремительно, что успели расчленить четыре бронированных скафандра, прежде чем люди Димитриуса открыли огонь на поражение.

– Сержант Стрек, хочу предупредить вас, – холодно заявила Колин, – если в вашем подразделении снова будут небоевые потери, я отдам вас под трибунал.

– Это ваш долг, госпожа архипрапорщик, – сержант покорно склонил голову.

– Займите позиции вокруг «логова», – приказала Колин. – Действуйте согласно боевому расписанию.

«Логовом» на крейсере называли установку, где в ожидании своего часа покоились зародыши черных дыр.

– Вас понял, – Стрек снова кивнул и тихо присвистнул. Все его подчиненные мгновенно исчезли. Колин улыбнулась и включила радары, встроенные в шлем скафандра. Рентгеновский диапазон – ничего. Ультрафиолет – ничего. Нейтринный сектор, ультразвук. Везде пусто. Превосходно! Их нет ни в одном диапазоне, и только датчик изменения объема может обнаружить невидимку, но произойдет это слишком поздно. Насекомые успевают убить врага раньше, чем срабатывает датчик.

Колин бросила взгляд в тот конец палубы, где строились пехотинцы. В строю зияли прорехи. Димитриус напрашивается на неприятности. Колин отвернулась от впавших в немилость пехотинцев и направилась к отделению сержанта Гомыча.

Прекрасные солдаты, с ними у нее никогда не возникало никаких проблем. Быстрые поджарые воины в легких скафандрах с легким вооружением, которое не грозит серьезными разрушениями хрупким конструкциям звездолета. За плечами каждого бойца плотно притянут к спине ранец со сложнейшим кибернетическим устройством, подключенным к мозгу специальным шлейфом. Именно это приспособление делает солдат Гомыча идеальными. Электроника объединяет их в единую боевую машину с общим управлением. Этакий многоголовый многорукий монстр, всезнающий и дьявольски хитрый, стремительный и меткий. Окрыленный приказом, он способен творить чудеса. Колин просто обожала солдат Гомыча, как душой, так и телом.

– Предвкушаю ваши распоряжения, госпожа Колин, – сержант Гомыч встал на одно колено. Кодекс вежливости этой птичьей расы всегда приводил архипрапорщика в восторг.

– Как обычно, вы будете патрулировать коридоры. – Ее губы растянулись в довольной улыбке сытого людоеда, когда мимо нее в едином порыве прошелестели три десятка безгранично послушных и безрассудно преданных солдат. Они мгновенно растворились в узких коридорах корабля, а Колин с тяжелым сердцем, концентрируя в душе злые мысли, направилась к нестройному ряду тяжелых пехотинцев. Шеренгу по-прежнему уродовали неуставные пустоты.

– Вас двадцать, а должно быть двадцать четыре! – прорычала Колин, упираясь лицевым шитком своего скафандра в шлем Димитриуса.

– Четверо не проснулись, госпожа архипрапорщик, – насупившись, ответил сержант. Его голос звучал твердо и уверенно. Похоже, он смирился с грядущим наказанием и собирался выдержать его с честью. Или готовил бунт…

– Анабиозные камеры чертовски ненадежны, – посетовал Димитриус.

– Вы помните мое обещание? – грозно спросила Колин. Она решила смягчить свой ультиматум. В конце концов, ее контракт скоро заканчивается, а при подписании следующего она постарается избавиться от этого тяжеловеса с муравьиными мозгами.

– Такое не забывается, – вздохнул сержант.

– Еще один «случайный» покойник, и вам не поможет самый лучший гридерский врач. – Ультиматум с такой формулировкой практически ничего не значил и не подразумевал никакого конкретного наказания.

– Так точно! – весело рявкнул Димитриус.

– Ваше отделение занимает свои обычные позиции, – Колин неопределенно махнула рукой. – Еще раз напоминаю, стрельба из тяжелого вооружения на звездолете запрещена. Мощность выстрелов установите на десять процентов от номинальной.

Строй с готовностью громыхнул подошвами. Не удостоив тяжелую пехоту даже взглядом, Колин отправилась на свой пост, откуда она имела возможность контролировать весь звездолет и командовать всеми подчиненными. В бою командир не обязан рисковать собственной шкурой, шныряя по передовой. Она вполне может укрыть свой бесценный мозг в надежном убежище, обшитом толстыми плитами из гравитронного сплава, и между глотками освежающего напитка отдавать мудрые распоряжения доблестным воинам.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37, 38, 39, 40