Виннету - Сокровище Серебряного Озера

Негнущийся Дядя раскинул руки, прикрыл в чувствах глаза и выдал:

— Туда, где белых кишит рой,

Скачу я тотчас дать им бой!

Забыв про страх и помня долг собратьев,

Освобожу из плена красных братьев!

— Браво! А вы, милорд?

Англичанин тотчас достал записную книжку и вписал имя вождя, после чего спрятал ее обратно в сумку и ответил:

— Конечно, я еду с вами, ведь это же приключение!

— И весьма опасное, сэр!

— Тем лучше! Я плачу на десять долларов больше — то есть шестьдесят. Но если мы хотим ехать, то должны позаботиться о коне для Доброго Солнца.

— Хм, действительно! — заметил Билл, испытывающе взглянув на лорда. — Но откуда же вы его возьмете, а?

— Разумеется, у его преследователей, которые шли за ним и теперь должны быть недалеко отсюда.

— Очень логично! А вы вовсе не так просты, сэр, и я думаю, что мы сработаемся. Только было бы неплохо, если бы у нашего краснокожего друга имелось еще и оружие.

— Я уступлю ему один из моих карабинов. Вот он, а как с ним обращаться, я разъясню. Сейчас у нас нет времени, и я предлагаю расположиться так, чтобы преследователи, когда они здесь появятся, оказались зажатыми со всех сторон.

Выражение удивления снова появилось на лице маленького Билла. Он смерил англичанина вопрошающим взглядом и сказал:

— Вы говорите, сэр, как старый и опытный охотник! А как вы думаете, с чего следовало бы начать?

— Очень просто. Один останется здесь, на холме. Он примет парней точно так же, как прежде — вы меня. Трое других сделают крюк, чтобы не оставлять следов, и поднимутся на три близлежащих холма. Когда придут эти мерзавцы, они окажутся между четырьмя холмами и у нас в руках, а мы сверху отправим их к праотцам, пока они будут высматривать дым от наших выстрелов.

— Вы говорите как по-писаному, милорд! Скажите откровенно, вы первый раз в прерии?

— Разумеется. Но прежде я находился в тех местах, где требуется не меньшая осторожность, чем здесь. Мы ведь уже об этом говорили.

— Well! Я смотрю, у нас с вами нет никаких хлопот, и мне это по нраву. Признаться, я хотел предложить то же самое. Ты согласен, Дядюшка?

Дядя Шомпол сделал театральный жест и ответил:

— О да! Ловушку трампам мы устроим,

Окружим их и разом всех накроем!

— Хорошо, я остаюсь здесь, чтобы поговорить с ними, а вы распределяйтесь по холмам. Вы, милорд, идите направо, ты — налево, а вождь займет пост на холмике, который виден перед нами. Таким образом, они окажутся между нами, а убьем мы их или нет, зависит от обстоятельств.

— Лучше не убивать! — выразил свое мнение лорд.

— Совершенно верно, сэр! Я тоже за, но эти негодяи не заслуживают никакого снисхождения, и если мы их пощадим, то что будем потом с ними делать? Не потащим же мы их с собой? А если оставим их на свободе, они тотчас докажут нам, что мы допустили непростительную ошибку. Я буду специально громко говорить с ними, и вы услышите каждое слово и сами поймете, что надо делать. Я выстрелю поверх их голов — это будет сигналом начала действий. Уйти никто не должен! Отблагодарите их за смерть восьми осэджей, не выказавших им никаких враждебных намерений. А теперь, вперед, господа; я думаю, у нас нет времени на колебания.

После этих слов Горбатый Билл поднялся вверх на ближний холм и лег в траву в том самом месте, откуда он прежде с англичанином заметил индейца, а трое других, оставив лошадей там же, где они стояли, молча разошлись в разные стороны. Лорд прихватил с собой подзорную трубу.

Прошло, пожалуй, четверть часа, но не было видно ни одной живой души — похоже, что часовой, от которого улизнул вождь, был очень нерадив и трампы отправились в погоню позже, чем могли это сделать. По всем расчетам, белые вот-вот должны были появиться, и наконец, с холма, где лежал англичанин, послышался громкий окрик:

— Будьте внимательны, они едут!

— Тише! — предостерег его горбун менее громко.

— Они в миле от нас и ничего не услышат.

— Где?

— Прямо на востоке. Я увидел через окуляр двух парней, которые стояли на холме и смотрели оттуда, не виден ли вождь. Лошади их наверняка стоят внизу.

— Так удвойте свое внимание и пощадите животных, они нам понадобятся!

Прошло еще некоторое время, затем послышался топот копыт приближающихся лошадей. В волнистой долине, раскинувшейся перед горбуном, показались два скачущих рядом всадника. Они были очень хорошо вооружены и внимательно осматривали следы вождя, по которым прибыли сюда. Потом за ними показались еще двое, а потом еще один — всего их оказалось пятеро. Когда процессия достигла середины долины и находилась как раз между укрывшимися в засаде, с одного из холмов раздался голос Горбатого Билла:

— Стоп, господа! Ни шагу дальше, или услышите мое ружье!

Всадники мгновенно остановились и посмотрели вверх, но никого не заметили, ибо горбун лежал в высокой траве. Все же они повиновались его приказу, а тот, кто ехал первым, заговорил:

— Дьявол! Что это здесь за таинственный разбойник с большой дороги? Покажитесь нам и скажите, по какому праву задерживаете нас?

— По праву любого охотника, который встретил чужаков!

— Мы тоже охотники, и если ты честный парень, выходи!

Пятеро трампов тотчас схватились за ружья; они выглядели отнюдь не мирно, но горбун продолжал:

— Я честный человек и, пожалуй, могу показаться вам на глаза. Вот он я.

Билл поднялся из травы так, что теперь была видна вся его фигура. Его глаза остро следили за малейшими движениями противников.

— Черт побери! — воскликнул один из трампов. — Если я не ошибаюсь, Горбатый Билл!

— Да, меня действительно так называют.

— Значит, где-то рядом и Дядя Шомпол, ведь эти двое неразлучны!

— Разве вы знаете нас?

— Надо думать! Как-то мы перекидывались с вами несколькими словечками.

— Но я вас не знаю!

— Возможно, ибо сейчас вы меня видите издалека. Ребята, этот парень вздумал встать у нас на пути! Полагаю, что он даже связался с этим краснокожим! Снимем его оттуда!

Еще не договорив до конца, трамп вскинул ружье и нажал на курок. Горбатый молниеносно упал, словно в него попала пуля.

— Хо-хо, прекрасный выстрел! — усмехнулся трамп. — Но мы забыли о Дяде…

Договорить он не успел. Хитрый Билл за миг до выстрела бросился в траву, и теперь оба ствола его длинного ружья по очереди блеснули огнем, после чего тотчас заговорили ружья остальных. Простреленные тела пятерых не успевших даже удивиться трампов вывалились из седел, а нападавшие с дымящимся оружием уже бежали с холмов вниз, чтобы не дать уйти напуганным лошадям.

— Неплохо для начала, — изрек Билл. — Ни одного промаха! Они все мертвы.

Вождь осэджей внимательно осмотрел двоих, которым целил в лоб, когда стрелял. Увидев маленькие дырочки от пуль в переносице каждого, он повернулся к лорду и произнес:

— Ружье моего брата очень маленького калибра, но это великолепное оружие, на которое можно положиться.

— Само собой разумеется, — ответил лорд. — Я заказал оба ружья специально для поездки по прериям.

— Пусть мой брат продаст мне его. Я дам ему сто бобровых шкурок.

— Оно не продается.

— Тогда я дам ему сто пятьдесят!

— Тоже нет.

— И за двести тоже нет?

— Нет, даже если все вместе эти бобровые шкурки в десять раз перекроют шкуру одного слона.

— Тогда я предлагаю ему самую высокую награду, которую могу дать — я меняю это ружье на лучшего скакуна осэджей!

По выражению лица говорившего было видно, что он еще никому никогда не делал подобных предложений, и все же лорд покачал головой и ответил:

— Лорд Кастлпул никогда не меняет и не продает, И зачем мне другой конь, если мой не менее великолепен, чем тот, о котором ты говоришь.

— Ни один конь прерий не может сравниться с моим, но я не могу принуждать моего белого брата продать ружье и верну его. У убитых много оружия, которое я возьму.

Осэдж возвратил карабин, но сделал это весьма неохотно. У мертвых забрали оружие и вещи, а когда осматривали их сумки, Горбатый Билл промолвил:

— Парень узнал меня, но я никак не могу припомнить, где его видел. По его словам было ясно, что от него и его дружков хорошего ждать нечего, поэтому давайте не будем скорбить по поводу его смерти. Кто знает, сколько гнусностей мы предотвратили своими пулями. Теперь вождь поедет верхом и еще четыре лошади оставим для осэджей, которых вызволим из плена.

— А сейчас прямиком к трампам? — уточнил англичанин.

— Естественно! — отозвался Горбатый Билл. — Я знаю эту местность и уверен, что до вечера нам не достигнуть Осэдж-Нук, ибо мы поедем туда не прямо, а сделаем крюк, чтобы обойти лес и выйти к месту с другой стороны.

— А эти трупы?

— Оставим здесь. А может, у вас возникло желание соорудить им фамильный склеп или мавзолей? Пусть ими займутся грифы и койоты, больше и слышать о них не хочу!

В какой-то мере эти слова были жестоки, но на Диком Западе свои понятия о благодеянии; в местности, где кругом смерть и гибель, человек вынужден прежде всего заботиться о себе и избегать всего, что может грозить его личной безопасности. Пока четверо занялись бы трупами, чтобы похоронить их и прочитать молитву, пленные осэджи легко распрощались бы со своими жизнями. Итак, лошади без седоков были связаны таким образом, что могли идти одна за другой. Сделав это, четверо всадников двинулись в северном направлении, а потом свернули на восток.

Вождь ехал впереди и был проводником, ибо хорошо знал место расположения лагеря трампов. Всю вторую половину дня они ехали по холмистой прерии, не встречая никаких следов и никаких людей. Когда солнце склонилось к закату, вдали показалась темная полоска леса.

— Мы пришли с другой стороны, а внутри есть огромная опушка, края которой образуют угол, врезающийся в лес — его называют Угол Убийства. Там находятся могилы наших воинов, — пояснил осэдж.

— Сколько нужно идти через лес, прежде чем достичь этого Угла Убийства?

— Когда мы войдем в лес, нам придется идти, как говорят у вас, четверть часа, чтобы достичь лагеря трампов, — пояснил краснокожий.

Тут Горбатый Билл неожиданно остановил коня, соскочил на землю и, не говоря ни слова, сел в траву. Дядя Шомпол и индеец последовали его примеру, как само собой разумеющееся. Англичанин также спустился и с недоумением осведомился:

— Мне казалось, что у нас нет времени?! Разве мы сможем освободить осэджей, если будем сидеть здесь, сложа руки?

— Вопрос неверный, сэр, — ответил горбун. — Спросите лучше, как мы сможем освободить осэджей, если нас пристрелят?

— Пристрелят? Но почему?

— Вы думаете, трампы спокойно сидят у костра?

— Едва ли!

— Совершенно точно, нет! Они должны есть, а значит, и охотиться. Они будут шляться по всему лесу, а отсюда до лагеря всего пятнадцать минут ходьбы, и вполне вероятно, что кто-то обязательно нас заметит. Поэтому мы должны ждать здесь, пока не стемнеет — тогда все трампы соберутся в лагере и мы незаметно сможем двигаться по лесу. Теперь вам понятно?

— Well, — кивнул лорд и тоже сел. — Не думал я, что окажусь таким глупцом!

— Да, вы прискакали бы прямо в руки к этим парням, а я вынужден бы был отвезти ваш дневник во Фриско, не получив при этом ни единого доллара.

— Ни одного? Но почему?

— Потому что это приключение мы еще не испытали.

— Испытали уже давно! Оно даже внесено в список. Встреча с вождем и перестрелка с пятью трампами потянут на пятьдесят долларов, так что я уже ваш должник, а освобождение осэджей — новое приключение.

— Также на пятьдесят долларов?

— Да, — кивнул лорд.

— Ну, тогда пишите, сэр! — засмеялся Билл. — Если делить каждое событие на подобные частные приключения, то во Фриско вы задолжаете нам столько, что сами не будете знать, где взять такие деньги!

Лорд усмехнулся и ответил:

— На ваш век хватит! Я смогу вам заплатить, не продавая замок Кастлпул. Или вы хотите пари? Ставлю десять долларов. Кто еще?

— Я — нет, сэр. Если я поспорю, то все, что заработал, снова потеряю, а это вовсе не входит в планы племянника моего дяди!

Солнце теперь зашло, и сумрачные тени, окутавшие холмы, расползлись по долине, постепенно одев лес в мрачные одежды. Небо казалось черным, поскольку не было видно ни одной звездочки.

Теперь можно было отправляться в путь, но, разумеется, не верхом — осторожность требовала оставить животных на открытом месте. Деревянные колышки, которые вбивают в землю, чтобы привязать к ним поводья коней, возит с собой каждый вестмен. Именно таким способом, привязав коней, всадники гуськом повернули к лесу.

Краснокожий шагал впереди. Стопы его ног касались земли так тихо, что чужое ухо не могло этого услышать. Лорд, идущий следом, ценой неимоверных усилий старался двигаться так же бесшумно. Вокруг все было тихо, и лишь легкий ветерок покачивал кроны деревьев.

Вдруг осэдж схватил англичанина за правую руку и шепнул ему:

— Пусть мой брат подаст руку следующему, чтобы бледнолицые образовали цепь, которую я поведу. Так никто не натолкнется на дерево.

Так он шел с вытянутой вперед рукой и тянул за собой остальных. Лорду время казалось вечностью, ибо в таком положении минуты превращались в часы. Наконец вождь остановился и прошептал:

— Пусть мои братья прислушаются. Я слышал голоса трампов!

Они напрягли слух и скоро убедились в том, что краснокожий не ошибся. Действительно, где-то вдали послышался разговор, но слова разобрать было невозможно, Люди сделали несколько шагов, и их глаза различили среди деревьев слабый свет.

— Пусть мои братья подождут здесь, пока я не вернусь, — проговорил осэдж.

Едва он это сказал, как тотчас исчез. Прошло, пожалуй, более получаса, прежде чем он вернулся обратно. Никто не слышал и не видел, как он пришел — Менака-Шеха словно вырос из-под земли.

— Ну? — спросил Билл. — Что нам скажет вождь?

— Что трампов стало еще больше, намного больше.

— Проклятье! Неужели эти головорезы устроили здесь сбор? Горе фермерам и прочему люду, кто живет неподалеку! Ты слышал, что они говорили?

— Там горят много костров и место хорошо освещено. Трампы образовали круг, в котором стоял какой-то бледнолицый с рыжими волосами и говорил долго и очень громко.

— О чем он говорил? Ты понял?

— Я все понял, ибо он ревел совсем рядом; но мое внимание было направлено на то, чтобы отыскать моих краснокожих братьев, и потому я мало запомнил, что он говорил.

— Ну, что ты запомнил?

— Он сказал, что богатство всегда копилось за счет бедных и его нужно отнимать у богатых. Он утверждал, что государство не имеет права взимать с подданных никаких налогов, а потому все деньги из касс должны быть конфискованы. Он сказал, что все трампы братья и быстро могут стать очень богатыми, если они последуют его призыву.

— Дальше! Что еще?

— Дальше я уже не обращал внимания на его слова. Он говорил еще о большой и полной кассе железной дороги, которую надо опустошить. Но потом я больше не слышал его слов, поскольку увидел место, где находились мои краснокожие братья.

— Где это?

— Вблизи маленького костра, у которого никто не сидит. Они стоят там, привязанные к деревьям; каждого охраняет один трамп.

— Туда трудно пробраться?

— Пробраться можно. Я мог бы сам попробовать перерезать веревки, но решил лучше не делать этого, а позвать на помощь моих белых братьев, чтобы справиться с этим скорее. Но прежде чем уйти, я подполз к одному моему краснокожему брату и шепнул ему, что их всех спасут.

— Очень хорошо, ибо теперь они готовы к нашему появлению и не выдадут нас, вскрикнув от радости, — заключил Горбатый Билл. — Эти трампы не вестмены! Чудовищная глупость с их стороны — не поместить пленников в середину лагеря. В том случае пришлось бы вчетвером, рассчитывая только на внезапность, заскочить в круг этих парней и, воспользовавшись парализовавшим их страхом, отвязать осэджей. Веди нас к тому месту, где они находятся.

Вождь снова был впереди — перебегал от дерева к дереву, заботясь о том, чтобы оставаться в тени стволов. Так они быстро приблизились к месту стоянки, где насчитали восемь пылающих костров. Самый маленький горел почти в вершине угла, рядом с деревьями, именно туда направлялся вождь. Остановившись на какой-то миг, вождь шепнул трем белым:

— Теперь у огня много бледнолицых, хотя до этого там никого не было. Человек с рыжими волосами тоже здесь. Похоже, это их вожди. Стоят ли в нескольких шагах оттуда у деревьев мои осэджи?

— Да, — тихо ответил горбун. — Этот рыжий закончил свою болтовню, и теперь негодяи сидят вдали от остальных и, похоже, держат совет. Возможно, речь идет там о чем-то важном — так много трампов вместе не станут собираться ради пустяка. К счастью, их ружья стоят под деревьями. Я подползу и послушаю, о чем они говорят.

— Пусть мой брат этого не делает, — предостерег Доброе Солнце.

— Почему? Не думаешь ли ты, что я позволю себя схватить?

— Нет, я знаю, что мой брат очень ловок, но его могут увидеть.

— Увидеть — это еще не схватить!

— Да, у моего брата легкие ноги и он смог бы быстро убежать, но тогда нам не удастся освободить осэджей.

— Нет! Мы бы в момент сняли часовых и успели бы разрезать веревки, а потом — быстро через лес и к лошадям! Хотел бы я увидеть трампа, который помешал бы нам это сделать! Короче, я пополз туда, а если меня заметят, сразу же бросайтесь к пленникам. Ничего с нами не случится. Вот мое ружье, Дядя!

Отдав оружие своему товарищу, чтобы оно не мешало, Билл лег на землю и пополз к огню. Его задача оказалась значительно легче, чем он думал. Трампы разговаривали так громко, что ему достаточно было залечь на полпути, чтобы слышать каждое слово.

Вождь не ошибся, предположив, что четверо сидевших у огня — вожаки. Рыжий, конечно же, был не кем иным, как Полковником, который, скрываясь от мести рафтеров, прибыл в лагерь сегодня вечером. Как раз в этот момент звучал его голос, и Горбатый Билл четко слышал слова:

— Могу обещать вам большую удачу, ведь там у них главная касса! Вы согласны?

— Да, да, да, — кивали трое других.

— А как с фермой Батлера? Вы идете со мной или я должен рассчитывать на собственные кулаки, завербовав для этого человек тридцать ваших людей?

— Конечно, действуем вместе, — отозвался один из предводителей. — Не понимаю, почему деньги должны сыпаться только в твой карман! Вопрос в том — на месте ли эти деньги.

— Пока нет. Мы лишили рафтеров лошадей, а сами уже следующим утром раздобыли себе несколько неплохих кляч, так что фермы им еще долго не видать. Но этот Батлер и без того очень богат. Мы нападем на ферму, захватим ее, а потом спокойно подождем этих рафтеров и тех мерзавцев, что ведут их.

— Ты точно знаешь, что они едут туда?

— Совершенно точно! Этот Олд Файерхэнд обязательно приедет туда, чтобы встретиться с инженером, который, наверное, уже там.

— С каким инженером? Что у них за дела?

— Да так, пустяки. Это история, которая не вызовет у вас интереса. Может быть, я расскажу об этом, но в другой раз, а может, найму вас еще для одного ловкого дела, которое сулит уйму денег.

— Ты что-то темнишь! Говоря откровенно, я бы не хотел связываться с этим Олд Файерхэндом — уж слишком много о нем наслышан!

— Ты боишься? — усмехнулся Полковник.

— Не боюсь, но у меня предубеждение к подобным людям.

— Чепуха! Что он сможет нам сделать? Подумать только, нас четыреста человек, готовых сразиться с самим дьяволом!

— Ты хочешь взять всех на ферму Батлера?

— Естественно! Ведь нам по пути. Или мы снова сюда вернемся?

— Нет. А когда тронемся в путь?

— Завтра после полудня, так что к вечеру будем у фермы. Огромная ферма запылает гигантским костром, на котором мы сможем приготовить уйму жаркого!

Горбатый Билл услышал достаточно; он пополз назад к своим спутникам и призвал их к немедленному освобождению индейцев.

По его мнению, каждый должен был подползти к одному из пленников и перерезать веревки, но вождь возразил:

— Я привел моих белых братьев, чтобы они быстро помогли, если мне не удастся одному освободить моих воинов. Все, что сейчас произойдет — дело не белых, а индейца! Я пойду один, и пусть мои братья придут мне на помощь, но только тогда, когда меня заметят враги!

Сказав это, вождь змеей скользнул меж кустов.

— Что он хочет сделать? — тихо спросил удивленный англичанин.

— Сейчас он преподаст урок индейской ловкости, — ответил Билл. — Будьте так добры, пригнитесь пониже и внимательно смотрите туда, где стоят пленники. Если дело будет туго, мы поспешим на помощь. От нас требуется лишь быстро разрезать веревки, а потом добраться до коней.

Лорд повиновался. Огонь, у которого сидели четверо вожаков трампов, находился на расстоянии не более десяти шагов от кромки леса. Ближайшими к нему деревьями оказались те, к которым в стоячем положении были привязаны пленники. Около каждого сидел вооруженный охранник. Часовые смотрели в сторону костра, пытаясь уловить, о чем там шла речь. Англичанин напряг зрение, стараясь увидеть вождя, но тщетно. Он заметил лишь, как один из сидевших часовых вдруг лег, да так быстро, словно был кем-то опрокинут. Точно так же, один за другим, улеглись трое остальных и остались лежать в тени деревьев. При этом не было слышно ни звука, ни малейшего шума.

Прошло еще некоторое время, и внезапно лорд увидел вождя, который уже лежал на земле между ним и Биллом.

— Ну? Готово? — спросил Горбатый Билл

— Да, — ответил краснокожий.

— Но ведь твои осэджи еще связаны! — удивился лорд.

— Нет. Они лишь остались в том положении, пока я здесь, с вами. Мой нож поразил часовых в сердце, а рука забрала их скальпы. Я поползу туда снова, чтобы идти вместе с моими краснокожими братьями к лошадям трампов, среди которых есть и наши звери. Все прошло гладко, и мы не можем уйти, не взяв с собой лошадей.

— Зачем лишний раз подвергать себя опасности! — предостерег Билл.

— Мой белый брат ошибается, и никакой опасности больше нет! Как только вы увидите, что пленники исчезнут, можете уходить. Очень скоро вы услышите топот лошадей и крики трампов, которые их охраняют, а потом все мы встретимся у того места, где спешились раньше. Хуг!

Своим последним восклицанием вождь дал понять, что дальнейший спор бесполезен, и тотчас растворился в ночи. Лорд неотрывно продолжал следить за пленниками, которые по-прежнему опирались на деревья, но как ни был он внимателен, все же не заметил, в какой момент они вдруг исчезли — словно сквозь землю провалились.

— Превосходно! — не удержался лорд. — Все как в авантюрном романе!

— Хм! — усмехнулся горбун. — С нами вы «перечитаете» кучу всяких романов и тогда сами решите, что лучше — читать или участвовать!

— Мы уходим?

— Еще нет. Хочу посмотреть на лица этих парней, когда начнется кутерьма. Подождем еще немного.

Долго ждать не пришлось, ибо с другой стороны лагеря раздался громкий, ужасный крик, ему ответил другой, а за ними — вдруг сразу несколько, по которым сразу было ясно, что исходят они из индейских глоток. Тут же послышалось фырканье и ржанье, топот копыт и какой-то грохот — казалось, что задрожала земля.

Трампы вскочили и в панике забегали; никто из них не мог понять, что случилось. Где-то рядом раздался крик рыжего Полковника:

— Осэджи сбежали! Дьявольщина! Кто их…

Голос прервался, ибо говоривший подскочил к часовым, которые, как ему показалось, уснули, и встряхнул ближайшего. В свете костра он увидел остекленелые глаза и безволосый, окровавленный череп.

— Убиты и оскальпированы, все четверо! А краснокожие сбежали!

— Индейцы! Индейцы! — послышалось со стороны, где стояли лошади трампов.

— К оружию! К лошадям! — пытался бешеным криком навести порядок Полковник. — На нас напали! Они хотят увести коней!

Дальнейшее просто невозможно описать: в полутьме поднялась страшная суматоха, все бегали взад-вперед, но никто не видел врага, и лишь по прошествии некоторого времени, когда страсти чуть улеглись, оказалось, что исчезли только захваченные лошади индейцев. Сразу же после того как все стихло, выставили посты и обыскали окрестности лагеря, но безуспешно. В конце концов, трампы сошлись на версии, что в лесу оказались другие осэджи, которые незаметно подкрались и освободили своих соплеменников, при этом убив и оскальпировав стражников и забрав своих коней. Однако трампы никак не могли взять в толк, как совершенно без шума были сняты часовые и как вообще все произошло. Еще больше удивились бы они, если бы узнали, что освободил пленников всего лишь один человек, проделав это поистине мастерски.

Когда вожаки банды снова собрались у костра, Полковник сказал:

— Побег краснокожих, конечно, не большое несчастье для нас, но он вынуждает изменить план на завтра.

— Почему? — спросили его.

— Потому что осэджи слышали все, о чем мы говорили, они ведь знают язык белых. К счастью, им ничего не известно о наших целях в Хвосте Орла, ибо об этом мы говорили не здесь, а у другого костра. Но эти псы знают, что мы едем на ферму Батлера.

— И ты думаешь, они нас выдадут?

— Разумеется!

— Должно быть, дикари дружны с Батлером?

— Дружны или нет, они сообщат ему, чтобы просто отомстить нам, а тот приготовит горячий прием!

— Да, такое не трудно предвидеть, а потому надо поторопиться. Хотел бы я только знать, где те пять наших ребят, что отправились за сбежавшим вождем?

— Мне это тоже не понятно. Если бы вождь искал спасения в лесу, то найти его там просто невозможно, но его следы вели в прерию, и шел он пешком. Они должны были его схватить!

— Возможно. Может, их на обратном пути внезапно настигла ночь и они заблудились? Или разбили лагерь, чтобы не заблудиться, и завтра будут здесь? Во всяком случае, завтра отыщем их следы, ведь наше направление совпадает с их маршрутом.

Но говоривший заблуждался. Небо, а скорее, затянувшие его тучи позаботились об обратном, ибо среди ночи зарядил хотя и легкий, но продолжительный дождь, смывший все следы, оставленные людьми и животными.

Глава шестая. ИЗНУРИТЕЛЬНАЯ СКАЧКА ВО МРАКЕ

Как только возле коней трампов поднялся крик, послуживший сигналом для Билла переводить Дядю и англичанина в безопасное место, все трое поспешили, насколько позволяла темнота, через лес к своим лошадям. Последние были быстро найдены лишь благодаря чутью обоих охотников, ибо лорд с трудом ориентировался в ночи: в сумерках волнистые холмы и долина выглядели совершенно по-иному. Отвязав животных, белые вскочили на них, крепко взяв за длинный повод остальных привязанных вереницей коней без седоков.

Едва они это проделали, как тотчас услышали приближение индейцев. Казалось, вождь чувствовал себя в темноте так же легко, как светлым днем.

— Трампы слепы и глухи! — произнес Доброе Солнце. — Нам не удалось убить многих из них, так как воины осэджей должны были забрать своих коней и не могли оставаться там долго. Но мы еще отправим их в Страну Вечной Охоты, чтобы они прислуживали духам наших воинов!

— Ты будешь мстить? — спросил Билл.

— Почему мой брат спрашивает меня? Разве смерть восьми павших воинов уже отомщена? А четверо оставшихся разве не должны были стоять под пытками перед смертью? Мы поедем в вигвамы осэджей, чтобы собрать много воинов. Потом мы пойдем по следу этих бледнолицых до тех пор, пока Великий Маниту не отдаст их нам в руки!

— А где сейчас находятся стойбища храбрых осэджей?

— Отсюда надо ехать на запад.

— Так это должно быть недалеко от фермы Батлера?

— Да.

— А сколько оттуда до твоих верхом?

— Первый поселок можно встретить, проскакав полдня, если иметь хорошего коня и поторопиться.

— Очень хорошо. Мы должны спешить, чтобы спасти ферму Батлера.

— Что говорит мой брат? Батлер — друг и защитник осэджей. Ему грозит несчастье?

— Да, но поговорим не сейчас и не здесь. Кое-что могут сказать и твои воины, если понимают английский. Прежде всего нам нужно уехать отсюда, чтобы не попасться трампам. Они завтра хотят напасть на ферму, и мы должны предупредить ее владельца.

— Уфф! Пусть мои краснокожие братья возьмут лишних коней, чтобы белым братьям было легче следовать за мной.

Его люди беспрекословно повиновались, взяв за повод лошадей без седоков, а потом галопом помчались между холмами, но не по своим оставленным следам, ибо это было северное направление, а по следам, которые еще раньше оставил вождь и его преследователи — они вели прямо в район фермы Батлера.

Галопом?! В ночной тьме?! И все же это было именно так. Даже днем только хорошо знающий местность разведчик сможет правильно ориентироваться в Волнистой прерии, а уж не заблудиться ночью — это могло быть лишь чудом. Когда неискушенный англичанин, ехавший рядом с Биллом, что-то заметил по этому поводу, тот с улыбкой ответил:

— Да, сэр, я уже понял, что вас оторопь взяла. Но могу вас уверить — вы еще не раз увидите, услышите и переживете сами то, что прежде считали невозможным!

— Так вы бы тоже здесь не заблудились?

— Я? Хм! Если быть откровенным, мне бы и в голову не пришло так нестись меж этих волнистых холмов. Я бы тихо-мирно поехал, тщательно обследуя каждый изгиб каждой долины, которые встретились бы на моем пути, и все равно утром оказался бы, где угодно, но только не там, куда стремился!

— Так значит, с вождем может случиться то же самое!

— Нет. У краснокожего чутье на дорогу. А самое главное — под ним снова его собственный конь! Это животное ни на шаг не собьется со следа, по которому бежал сегодня его хозяин. Небо чернее копоти, да и на земле я вижу не больше, чем с ноготь, но все же мы несемся галопом как ясным днем по главной улице, и держу пари, что не пройдет и шести часов, как мы осадим своих коней у дверей фермы Батлера.

— Что-что? — обрадовался англичанин. — Пари? Вы хотите поспорить? Это же великолепно! Значит, вы в этом уверены? Тогда я утверждаю обратное и ставлю пять долларов или все десять. А может быть, вы хотите поспорить на большую сумму? Я тотчас готов!