Мороз по коже

Снежный ком начал нарастать. Убирая одних свидетелей, они тут же получали других. Если бы я не выпрыгнула из машины на ходу; то и меня бы замочили вместе с этим лихачом. А дальше все понятно — наделав шума, они прекрасно понимали, что город будет взят в кольцо и все дорожные службы оповещены. Стычка на Симферопольском шоссе — уже закономерность, а не случайность и не совпадение.

Ушли они с боями и шумом. Но мусор, оставленный ими, пришлось убирать московским партнерам. Мы уже знаем их — Сократ, Пигмей и некий Адвокат, мелькавший в разговорах, но имени его не называли. Значит, тоже кличка. Теперь понятно, что в Москве орудовали монахи Кинского монастыря. Причины убийства священника не ясны. Может, в церкви существуют свои разборки? Судя по тому, что Митрофан мстит столичным хозяевам, так оно и есть. Но чем же промышляет Пигмей и его банда? Какой у них интерес к церкви? Почему они убирают мусор за монахами?

— Митрофан нам об этом не говорил и не сказал бы. Я даже спрашивать не стал. Бесполезно. Чеченский отморозок.

— А кто его таким сделал? Не монастырь же.

— Смерть отца.

— Отца? Точно! — Настя хлопнула себя по бедрам. — Как же я сразу не догадалась. Смерть отца. Смерть отца Никодима. Никодим в миру был…

— Иван Коптев.

— Точно. А когда мы сидели в пивной с Машей и Митроха рассказывал ей, где найти лодку, он послал ее искать учителя на другой берег Оки и просил передать привет от Коптева. Значит, Митрофан — сын отца Никодима, приехавший из Егорьевска мстить за отца. Но почему он считает, что убийцы в Москве? Он уверен, будто Пигмей и его люди виноваты в смерти протоиерея. Выходит, в монастыре не все монахи бандиты. Митрофан понятия н имел, что за священником помчалась погоня из братье по вере. Он решил, что тут сил хватит встретить Никодима по достоинству.

— Митроха знал и Сократа, и Пигмея, и Дрозда, многих других. Он член группировки. Но планы строят вожаки, а не шестерки. То, что он не знал о погоне, вполне естественно. Однако своих он не мог заподозрить, а сразу предположил, что все дела решались здесь Пигмеем и его приспешниками. Но только что это меняет? Мы очень много времени уделяли монастырским проблемам, в то время как тебе и мне угрожает московская банда Пигмея.

— Ты ошибаешься, Дик. Это один узел, он неразделим, и не нам его рубить.

Мы должны точно понимать свою задачу. Митрофан — боевик. Я его обвинять ни в чем не собираюсь. Каждый по-своему ведет свою борьбу. Он видит ее через прицел оружия. Мы с тобой на это не способны. Наша задача — докопаться до истины с другой стороны и помочь Марецкому. Не знаю, до чего дорылся Степан, но мы должны его информировать обо всем, до чего дошли собственными силами. Кроме одного — молчание распространяется только на Митрофана. Я не хочу ему мешать а уж тем более останавливать. В остальном я вижу нашу работу так. Мы должны сформулировать все наши выводы и пойти к подполковнику Платонову. Нас он не сдаст, а толковый совет мы от него получим. К тому же он может стать связующим звеном между нами и Степаном. Незачем обмениваться информацией через портсигары и крыши. Оставь свои примочки для написания киносценариев, а в жизни нужно действовать более обстоятельно и серьезно. Хватит обезьяньих проделок. Пора за ум браться.

— Ладно-ладно, хватит мораль читать. Что ты предлагаешь?

— У нас хватает материалов для обработки. Поехали к Платонову. Он мужик толковый и опытный. Вдвоем нам этот орешек не раскусить. Зубы сломаем.

— Ладно, господин начальник, как скажете. Может, ты и права. Только одно задание тебе придется выполнить, мое задание. Перед тем как ехать к Платонову, ты встретишься с секретаршей Шершнева, главного редактора «Нового мира». В бумагах, украденных Дроздом из редакции ничего нет. Мы просмотрели все дискеты. Значит, и статьи Еремина там нет. Но где-то она должна находиться?! Вот ты и узнай.

— А может быть, тебе это проще сделать. Женщины очень положительно реагируют на твое появление. Пара твоих улыбок с ямочками на щеках, и вся информация у тебя в кармане. Только не надо прибегать к постели. Не всегда этот способ можно считать лучшим.

— Ревнуешь? Уже приятно.

***

Генерал загасил папиросу и посмотрел на Марецкого.

— Черт, Степан, а как ты вышел на военных?

— Я не выходил, Виктор Николаевич. Эксперты хорошо поработали.

Установить происхождение гильз не составляло большого труда. Мы связались с налоговой полицией и попросили их сделать контрольную проверку на филиале оружейного завода. К сожалению, мы не можем добраться до их арсеналов и выявить недостачу оружия либо проверить секретную документацию. Мы пошли в обход. Так был выявлен заказ министерства с непонятным плательщиком. Налоговики сделали вид, что не заметили нарушений. В любом случае завод останется в стороне, и все шишки посыпятся на банк. Мы только спугнем их, а до сути не докопаемся.

— Докопаемся, майор. Военная прокуратура уже работает, тихо, методично и без шума. Мы уже имеем результаты. На завод направлен новый заказ. Это левый заказ. Нам остается только ждать выполнения заказа и вычислить плательщика, а потом накрыть получателя. Но этим круг не замкнется. Хитрость состоит в том, что министерство опять отправило заказ по заявкам несуществующих воинских частей. Кто в министерстве ухитряется переворачивать все вверх ногами и маневрировать документами, мы не знаем. В деле замешаны высокие чины.

Снабжением округов и подразделений занимается не один человек, а несколько отделов. Там черт ногу сломит. Впрочем, нас это не касается.

В кабинете генерала присутствовали капитан Сухоруков и майор Кораблев — все, кто работал в бриг Марецкого, за исключением лейтенанта Горелова, от которого не поступало никаких сообщений. Марецкий очень боялся, что генерал о нем вспомнит и поинтересуется делами прикомандированного молодого сотрудника.

Тогда Марецкому придется признаться, что Горелов неделю назад выехал в Егорьевск и пропал. Но Черногоров не вспомнил о лейтенанте. У него и без того дел хватало.

— Я хотел бы послушать майора Кораблева. Он все время отмалчивается, а мне надоело слушать одного Марецкого, который говорит много, но так, чтобы я ничего не понял. Все туман напускает и ни одного конкретного ответа.

— Пожалуйста, товарищ генерал, спрашивайте, — смутился Кораблев.

— Я все слухами пользуюсь, а мне из первых рук информация нужна. Так что, майор, скажешь о гильзах, найденных в канализации на Тверской?

— Те же самые, что найдены после гастролеров в кожаном одеянии. Я не думаю, что оружейный заказ разбит по частям и попал в руки разных группировок. Оружие находится в одних руках, а это значит, что взрыв в канализации на Тверской, где было найдено около сорока гильз, можно связать в одну ниточку с гастролерами. Но это еще не все.

Вчерашний день принес очередные новости с театра военных действий. Возле редакции газеты «Новый мир» обнаружено три трупа мужчин. Стреляли с двух пистолетов «стечкина». Их застали в момент выхода из редакции, куда они проникли около полуночи незаконным путем. Все трое убитых — бывшие офицеры ФСБ. По документам, они работали в специальном коммерческом охранном центре «Тайфун». Следы погибших найдены в кабинете главного редактора, где они что-то искали и устроили погром. Сторож был пристегнут наручниками к батарее и впоследствии убит одним из троих погромщиков. Что они вынесли из редакции, остается тайной. Возле машины их поджидали неизвестные и расстреляли в упор. Очевидно, они и унесли добычу. Я вам напомнил то, что вы могли знать из сводок. Дело ведет прокуратура.

Теперь о некоторых выводах и загадках. Очевидно одно — в Москве идет настоящая война между двумя противоборствующими группировками. Составить схему мне не удалось, путаница получается, но о некоторых параллелях сказать можно.

Вернемся к происшествию на Тверской. Подземным взрывом и автоматными очередями убито шесть человек. Один из них являлся руководителем уже упомянутого мной охранного агентства «Тайфун». Пятеро других — работники того же агентства.

Вчера у редакции погибли еще трое. Как мы знаем, противоборствующая сторона любит разбрасывать гильзы от автоматов. Но и это еще не все. Есть гильзы от пистолетов «стечкина». Оружие очень дефицитное, и на рынке его купить невозможно, а мы натыкаемся на него второй раз.

Давайте вспомним двоих наемников, которые пытались убить свидетельницу Анастасию Ковальскую. Снайпер выбросился в окно, а его шофер врезался в омоновский автобус. В задержании преступников принимал участие майор Марецкий, если вы помните. Так вот, снайпер в руки не дался, отстреливался на чердаке и ранил омоновца на лестнице. Там мы нашли гильзы от АПС девятого калибра. Точно такие же были обнаружены возле редакции вчера. Я уже говорил, что автоматический пистолет «стечкина» — оружие редкое и обычным совпадением это не назовешь.

Резюме: появление в столице кожаных гастролеров, убийство священника и ряд последующих убийств — все это звенья одной цепи. Связь очевидна, но она не подчиняется никакой логике и не укладывается в определенную схему. Кто с кем воюет, кто против кого, принципы, идеи, причины нам пока не ясны. Все, о чем можно говорить серьезно, так это об источнике оружия, которое с помощью военной элиты попадает в руки преступников. И последнее, что только рушит все наши догадки, а никак их не подкрепляет. Я говорю о бойне в ресторане «Колхида», где сначала шла стрельба, потом погром разбушевавшейся шпаны, и все завершилось пожаром.

В ресторанном зале найдено четырнадцать обгоревших трупов. Все они предварительно были застрелены из автоматов «Калашникова». И опять мы получили в подарок: те же самые гильзы. Не берусь делать выводы, но ясно одно: оружие с военного завода попадает в руки преступников и тут же используется в разборках.

Помимо истребления друг друга, бандиты убивают свидетелей, ни в чем не повинных людей.

— Садись, майор. Твой краткий отчет больше похож на лекцию о вреде курения, — Черногоров махнул рукой, и Кораблев сел. — Разборки разборками, но мы ведем дело об убийстве священника и его сестры, а также тех, кто попал в этот круг. Там использовали наганы, а не ПМ, и не АПС. Если завтра кого-нибудь хлопнут из пистолета «марголина», мы не должны ломать голову, откуда его достали. Чувствую, что по существу вы мне ничего не скажете. Даю тебе сутки, Марецкий. Сформулируй все ясно, конкретно и приходи отчитываться о проделанной работе с фактами, а не с философией. Все. Идите, ребята, и работайте.

Группа Марецкого вернулась в свой штаб.

— А генерал прав, Алик, — усевшись за стол, начал Марецкий, глядя на майора. — Ты у нас горазд лекции читать. За все время сотрудничества я не слышал от тебя столько слов, сколько ты произнес в кабинете Черногорова.

— Зря ты так. Черногоров только с виду такой непонятливый. Он очень точно умеет отбирать для своей памяти самое важное, а словоблудие отбрасывает в сторону.

Сухоруков достал свой блокнот и, глянув в него, сказал:

— Генерал Черногоров у меня стоит на втором месте.

— Что это значит? — спросил Кораблев.

— Мы фильтруем всех, кто может выносить сор из избы. Таких людей осталось немного. Десяток уже отсеялся.

— Вы хотите сказать, что о ходе следствия знает вся Петровка? — спросил удивленный Кораблев.

— Ход следствия тут ни при чем, Алик, — успокоил эксперта Марецкий. — То, что делается в нашей группе, дальше этой двери не выносится. Речь идет об информации, получаемой нами извне, которая проходит через чужие руки, прежде чем попасть к нам на стол. Простой пример. В ту самую злосчастную субботу, когда Москву взбудоражила банда в кожаном, вся информация стекалась к дежурному по городу В тот день дежурила бригада полковника Бадаева. В девять утра его сменила бригада полковника Селеванова. Они также знакомы со всеми сводками. К десяти утра сводки легли на стол начальников управлений, а вечером в воскресенье убит один свидетель, второму удалось скрыться. Делай выводы сам.

— Ты с ума сошел, Степан! — возмутился майор. — Эти люди сотни раз проверены. Они всю свою жизнь положили на борьбу с преступностью.

— Вот поэтому мы и не хотим торопиться с выводами. Если кто-то из руководства имеет связь с преступниками, то для этого нужны очень веские причины. Сейчас мы пытаемся понять, в чем они.

— Через отдел кадров? — усмехнулся Кораблев. — Где сухим языком сказано, когда родился, когда женился? В личной карточке ты нужных данных не найдешь.

— Искать будешь ты, Альберт Леонидович, и не в отделе кадров, а в особом отделе, где занимаются внутренними расследованиями. Там на каждого сотрудника заведено специальное досье. Ты у нас представляешь техническую группу. В вашем отделе работают уникальные специалисты. Вот и ломайте себе голову.

— Тут надо подумать.

— Как это правильно, Алик!

***

Когда над Егорьевском взошла луна, они вышли из дома. Вечером на улицах всегда многолюдней, чем днем. Развлечений здесь хватало. Горожане не бедствовали, каждый имел работу и неплохо за нее получал. Мэр постарался сделать все, чтобы люди поменьше сидели у телевизора и побольше развлекались.

Кафе, рестораны, клубы, бильярдные и аттракционы — все, что угодно, и по умеренным ценам. Шесть кинотеатров для такого городка — это рекорд. И что удивительно, они находили своих зрителей. Вход лицам до шестнадцати и после шестидесяти лет был бесплатным.

Фонарей на улицах не хватало, зато неоновые вывески над подъездами сверкали достаточно ярко, чтобы освещать город. Маша повела своих новых друзей пешком. Путь лежал неблизкий, не пользоваться услугами транспорта небезопасно.

Если Метелкина опознают, то из замкнутого пространства ему не выбраться, а в том, что его ищут, никто не сомневался. Упустить подобного свидетеля коррумпированные структуры не могли. Журналист с такой информацией — не что иное, как ходячая бомба.

Метелкин шел в сопровождении парня и девушки, а Маша с ее изящной, хрупкой фигуркой именно так и выглядела, и это, безусловно, играло свою положительную роль. Те, кто искал репортера, точно знали, что у него нет знакомых в городе и он не стремился к общению. Отчеты по наблюдениям за Метелкиным подчеркивали: «Объект в контакты с населением не вступает». Кроме следователя Мухотина, Метелкин ни с кем не обронил больше двух фраз. Но Мухотин уже уехал в Тулу и о нем можно забыть. Упор в поисковой операции сводился на одинокого парня лет тридцати пяти, невысокого, коренастого, собранного, с быстрой, порывистой походкой.

Сейчас Метелкин мало походил на себя. Из-за Маши он не мог идти быстро, женщина не привыкла торопиться, и ему пришлось сбавить шаг. Горелов всегда подстраивался ко всем. По его теории, сыщик не должен иметь собственного лица, он должен слиться со своим объектом, стать для него органичным и улавливать каждую волну, исходящую от цели его внимания. Такая теория на практике себя оправдывала. Главную роль играла Маша, и все внимание уделялось ей, а двое парней были в роли сопровождающих при веселой, хорошенькой женщине.

Маша старалась. Она всю дорогу рассказывала всякие смешные истории, громко смеялась и шутила. Она выбрала маршрут через многолюдные улицы, где гуляла молодежь и таких компаний, как они, хватало на каждом углу и у подъездов в увеселительные заведения. Так им удалось беспрепятственно добраться до парка, а потом углубиться в лес. Дальше пришлось идти с фонарями. Метелкин решил напомнить Маше в последний раз инструкции.

— Приедешь в Москву, подстрахуйся. Не иди на встречу к Вадиму с материалами. Отснятые пленки бесценны. Рисковать нельзя. Приедешь на вокзал, отнеси пакет в камеру хранения и положи в ячейку. Запомни номер и код. Лучше не записывай. Встретишься с ним в «Тухлой креветке». Сейчас многое могло измениться. Я знаю Дика, он парень очень рисковый и мог попасть под наблюдение, о котором сам не догадывается. Поэтому тебе нужно устроить встречу таким образом, будто ты случайно наткнулась на старых друзей, поболтай пару минут о том о сем и иди дальше. Все весело и со смехом. Деловой тон исключен. Скажешь ему, где лежат материалы, и попроси, чтобы сам их не доставал, пусть для посещения камеры хранения подберет надежного человека. Он должен выполнить обязательное условие: все фотографин сделать в двух экземплярах и второй с негативами передать майору Марецкому, а также отдать ему парики и наклейки.

— И еще, — вмешался Горелов, — эта информация касается только майора Марецкого. Он должен знать, что со мной все в порядке, но у меня нет возможности с ним связаться. Как мы доберемся до Тулы, я ему позвоню. Надеюсь, там такая возможность появится. И вот что важно: по нашим предположениям, трое расстрелянных монахов в монастырском лесу имеют непосредственное отношение к убийствам в Москве. Если это так, то монахи прикончили засвеченных исполнителей ради того, чтобы не пострадали остальные. Теперь к ним не подкопаешься. Тут я открытий не делаю. Вопрос или загадка в другом. Серия убийств в Москве с появлением там гастролеров произошла шестнадцатого июля в субботу. Прошло две недели. Напрашивается вопрос: почему они не уничтожили своих разгильдяев раньше? Ответ может быть только один — следствие подобралось слишком близко к монастырю. Если раньше этого никто себе представить не мог, то сейчас события круто изменились. Вопрос: как в монастыре узнали о ходе следствия и тут же отреагировали на возможную угрозу уничтожением засвеченных солдат?

— Мне кажется, все нужно сделать не так, — возразила Маша. — Я сама все передам Марецкому, и незачем играть в испорченный телефон.

— С одним условием, — жестко заявил Метелкин. — В первую очередь с материалами должен ознакомиться Журавлев. Он в париках и наклейках разбирается лучше, чем Марецкий, и таскал их на себе чаще многих актеров.

— Хорошо, я все поняла.

Через полчаса они спустились к реке.

— Красотища! Тишина гробовая! — восхищался Метелкин.

— Вот-вот, — хмыкнул Горелов, — звук моторной лодки будет только привлекать к себе внимание. Меня удивляет: неужели подполковник Мягков не взял под наблюдение реку? Странно.

— Я говорила об этом учителю. Дело в том, что вы поплывете в Калугу. Если Женю н будут искать то на серпуховском направлении. Но на всякий случай учитель достал для вас форму рыбнадзора, очень убедительный камуфляж. Трое мужчин из рыбнадзора в лодке, идущей в сторону Калуги, даже у подполковника Мягкова не вызовут подозрений.

— Да, если только мы не напоремся на настоящий рыбнадзор.

Где-то вдалеке послышался слабый треск. По мере его приближения они различили звук моторной лодки. Над рекой стоял туман, и они увидели катер только тогда, когда он был от берега в паре десятков метров.

— Кажется, природа, и та на нашей стороне! — констатировал Метелкин.

— Скорее наоборот, — покачала головой Маша. — В тумане нельзя развивать большую скорость. Не забывайте, река судоходная.

Катер врезался носом в песчаный берег.

***

Найти Ивана Орла было нелегко. По сводкам такой свидетель не проходил.

Мухотин отчетливо помнил Варин рассказ: Еремин назвал некоего Ивана Орла свидетелем. Свидетелем чего, ему понятно. Шестнадцатого марта псевдомонахи получили на заводе оружие. Около десяти утра они выехали с территории склада.

Если они поехали в монастырь, то, значит, милицейского поста они могли достичь около одиннадцати тридцати. По сводкам происшествий, именно в это время и произошел странный налет на дорожную милицию, где погибли все до единого милииционера. Еремин ездил в Егорьевск по той же дороге и заговорил о свидетеле после возвращения. Он упомянул село Баранове, где высадил попутчика. Судя по карте населенный пункт находился за постом в четырех километрах по шоссе и еще пару километров в сторону по проселочной дороге.

Мухотин выехал на поиски с рассветом. Село Баранове выглядело огромной деревней с покосившимися домами. Одна половина жителей носила фамилию Орел, другая — Калинины. Все они давно уже переженились и превратились в огромную семью. Именами здесь не пользовались, а в остальном Мухотин не разбирался.

Золовка, свояченица, деверь, сват, кум — голову сломаешь! Иванов в деревне жило двенадцать, из них пятеро Калининых. Из Орлов трое Иванов еще не достигли совершеннолетия, а из оставшихся только у одного имелась машина, не его, разумеется, а совхозный «уазик».

Вычисленного таким дотошным способом Ивана Мухотин отыскал на ферме.

Здоровый, высокий мужике богатырскими плечами, огромной головой и широченной улыбкой. Мухотину показалось, что во рту у него сорок восемь зубов сверху и столько же снизу.

— Вот тебе на! За что же такая честь? Следователь областной прокуратуры! Не хухры-мухры!

— Рад, что оценили. Как говорится, с доставкой на дом. Надеюсь, вы меня не разочаруете, Иван…

— Просто Иван. Только чем я вам помочь могу? У нас тут все тихо.

Они сели на бревна возле сеновала, и Мухотин спросил;

— Что вы видели шестнадцатого марта этого года на шоссе?

— Ах, вот вы о чем! Как обо мне узнали?

— Цыганка нагадала. Поверите? Нет? Работа, Ваня, у меня такая, но сейчас я здесь как частное лицо. Поговорим без протоколов, это не допрос. Просто я не могу разобраться в одной путаной истории. Ты мне можешь помочь, иначе не поехал бы к черту на кулички, поднявшись с постели с первыми петухами.

— Ладно, раз без протокола, то расскажу. Может быть, я и милиции рассказал бы сразу, но понял, что они никого все равно не найдут, а меня затаскают. В тот день я ездил в Тулу за запчастями для своего «козлика». Обратно возвращался рано, около полудня. Лихачить я не люблю, да и колымага моя не позволяет разгонять ее больше восьмидесяти. Машин на шоссе почти не было, наша трасса и без того не загружена.

За всю дорогу меня обогнала только одна машина, огромная фура, крытая брезентом, «КамАЗ» зеленого цвета, похожий на военную машину, но покрытие тента дорогое. Это даже не брезент, тоже зеленый, но будто лаком покрытый. Машина новая и неслась на сумасшедшей скорости, километров сто двадцать. Я думал, он меня с дороги сметет. Пристроился мне в хвост и гудит. На обгон не пошел. Гудит и требует, чтобы я с дороги сошел. Шоссе узкое, вправо не возьмешь, там кювет.

Пришлось мне на встречную полосу съехать и пропустить их. Он пулей пролетел мимо, через мгновение и пыли не осталось.

Я еду дальше, уже забыл о них. Минут через десять мне показалось, что кто-то стреляет. В этот момент я шел на подъем в гору. Вокруг лес. Стрельба-то автоматная, на охотников не похоже. А когда на холм взобрался, то увидел, что делается внизу. Склон километра в полтора, а в низине перекресток и пост ГИБДД.

Вижу, стоит там обогнавший меня «КамАЗ». Стрельба уже закончилась.

От будки к машине идут трое мужиков. Издали особо не разглядишь, но то, что они были в солдатском обмундировании, — это точно, и автоматы в руках. Я не стал испытывать судьбу и, прижавшись к краю, притормозил. У меня-то, окромя разводного ключа и монтировки, никакого оружия. Против автоматов не попрешь.

Запрыгнули солдатики в машину и дали ходу. И как назло, ни одной тачки на шоссе ни в ту, ни в другую сторону, будто вся планета вымерла. Чего я только не передумал, пока съезжал вниз! Но что увидел, век не забуду. Живых никого.

Кровищи море. Гильзы и осколки стекла. Я зашел в будку. Там то же самое. «Скорая помощь» тут уже не поможет. Я снял трубку с телефона прямой связи. Мне тут же ответили. Я сказал: «На пост совершен бандитский налет. Военный „КамАЗ“ с вооруженными солдатами уехал в сторону Егорьевска. Идет с большой скоростью. Попытайтесь перехватить. Трое солдат вооружены автоматами». После чего положил трубку и тут же уехал. По пути мне так никто и не встретился. Доехал до просеки и свернул к себе в деревню. Никого так и не поймали. Такие события быстро по округе разносятся. А тут тишина, словно ничего не случилось. Правильно сделал, что светиться не стал.

— А номер машины не запомнили?

— Нет, конечно. Меня ее внешний вид заинтересовал. Слишком шикарно выглядела для воинской части. Я же на сверхсрочной восемь лет отбарабанил. Знаю, о чем говорю.

— Верно, Ваня. Ты меня не удивил, а, скорее, подтвердил мои подозрения.

— Секрет?

— Секрет. Вскроем дело — все правду узнают, а пока и ты не болтай лишнего.

Хорошо я докопался и к тебе приехал, а могли и другие узнать о существований свидетеля. Вот когда всех повяжем, как редиску, тогда и выскажешься во весь голос.

Мухотин простился с Иваном Орлом и уехал в Тулу. Он все еще не переставал удивляться и поражаться действительности, к которой так близко подступил. Жил себе, не тужил, словно на другой планете. Сад, огород, жена, дети и мелкие щипачи, попадавшие к нему в кабинет, а не в отделение милиции. Сделали из прокуратуры штаб народной дружины, и это тогда, когда в области царствует криминальный и политический беспредел! Поздно он начал просыпаться. В сорок четыре года пора бы знать и видеть куда больше, чем он. Мухотин злился на себя и ничего не мог с этим поделать.

***

В начале одиннадцатого утра у Платонова состоялась встреча с одним из его сотрудников. Он подобрал себе в помощники очень толкового парня. Толя Щепкин закончил высшую школу КГБ и был другом погибшего сына. Сейчас Щепкин работал в ФСБ и занимался техническими и электронными штучками, а то, чем занимался подполковник, по сути, никакого отношения к работе не имело. Он выступал как частное лицо и действовал противозаконными методами. Никого из сотрудников втягивать в свои личные дела Платонов не хотел и не имел права. Однако Щепкин сам вызвался прийти на помощь к отцу друга, и тот согласился. Почему? Трудно сказать. Иногда так бывает, когда рвешься к определенной цели и чувствуешь, что для ее достижения у тебя недостает силенок, вот и хватаешься за каждую соломинку.

Их встреча состоялась в закусочной «Макдональдс», где Щепкин передал ему пакет с бигмаками и чизбургерами. Они сели за столик.

— Такие свидания небезопасны, Георгий Петрович. Раз они допустили вас так близко к себе и своим проектам, значит, поставили на контроль.

— Не беспокойся, Толя, сегодня я от них ускользнул. Разумеется, нам встречаться не следует, но сегодняшняя встреча предусматривалась. Ладно, расскажи, как наши дела?

— Туг в пакете под едой лежит диктофон с пленкой. «Жучок» в машине Гельфанда работает. Вам удалось хорошо его пристроить.

— Надеюсь, его не обнаружат.

— В машине Гельфанда вряд ли, но в кабинете Пигмея найдут. А нам очень надо, чтобы в его кабинете стоял микрофон.

— Он меня принимает в гостиной.

— Придется постараться. Посудите сами. Как только вы ушли из машины Гельфанда на разборку с Шамилем Зибировым, я от адвоката не отставал и записывал все, что говорилось в его машине, на пленку. Результаты вы услышите сами. Они есть, но слишком скудные, половинчатые. Гельфанд никого не возит на своей машине, но часто разговаривает по телефону. Мы можем слышать только то, что говорит он, а вторую сторону не слышим.

— Значит, ты хочешь, чтобы я поставил «жучок» у Пигмея?

— Да. Совершенно очевидно, что Пигмей занимается стратегией всех акций.

Пока. Пока его не убрали, а это вопрос времени. Как только он закончит какую-то операцию, его уничтожат. Где-то он совершил непростительную промашку. Вы поймете все из записей. Адвокат не стратег. Он скорее теоретик и консультант главного вождя. Все, что нам известно, так это его кличка Дантист.

— Слишком мало.

— Не все сразу, Георгий Петрович. Помимо диктофона, найдете в пакете мобильный телефон. Чтобы со мной связаться, наберите код 4440. И я вам положил два «жучка» на липучках. Не удастся прилепить их в кабинете Пигмея, лепите в гостиной. Не исключено, что он не только с вами проводит там беседы. В любом случае на наш голодный желудок будет полезна любая информация. Хочу еще раз напомнить, установка микрофона вещь небезопасная. Если найдут, то очень быстро вычислят, кто его установил.

— Я все понимаю, капитан. Извини, что втянул тебя в эту историю. Сейчас я еду на встречу с Пигмеем. Они заготовили для меня план дома, где встречаются кавказские авторитеты, и я как бывший подрывник должен буду поднять его на воздух. Но я ничего не смыслю в подрывном деле.

— Сколько вам дается времени на подготовку? — Сутки-двое, и наверняка они захотят, чтобы я сам выполнил эту работу. Не уверен, что я понадоблюсь им в дальнейшем тогда они меня уберут как отработанный материал. А я хотел бы опередить их, чтобы знать их планы и иметь полное представление обо всех структурах.

— Понятно, упредить удар, значит нанести его раньше, чем это сделает противник. Сложная задачка!

— Пока об этом рано говорить.

— Хорошо, специалиста-подрывника я найду. Мне понадобятся чертежи на три-пять часов.

— Я оставлю их в своем почтовом ящике. — Платонов положил ключ на стол. — Туда же складывай всю информацию для меня.

— Вполне безобидное место. Попробуем.

— А теперь мне пора. Будем держать связь по телефону и через почтовый ящик.

Платонов взял пакет с гамбургерами и ушел. Через сорок минут он подъехал к знакомому особняку. Дверь открыли на первый же звонок и проводили его в знакомый зал. Обыскивать не стали, что Платонова удивило, но у дверей остались стоять двое мордоворотов. Пигмей появился минут через пять. Он улыбался и выглядел весьма оптимистично. В правой руке он нес узкий кейс, в левой большой конверт. Все это он сложил на огромный резной стол, стоявший в центре огромного зала, и пожал руку гостю.

— Вижу ваш утомленный и растерянный взгляд, уважаемый Роман Семеныч. Знаю о постигших вас новых неприятностях.

— Откуда, позвольте спросить?

— Вы уже забыли, что после нашей последней встречи домой вас отвозил мой шофер? Он видел пожар и доложил мне об этом. Я приношу вам свои соболезнования, но это, разумеется, не все. Мы не можем оставлять в беде своих единомышленников, это несправедливо. Вы пострадали в борьбе за наше общее дело.